Текст книги "Ветер с севера (СИ)"

Автор книги: Саша Стрельна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Глава 21

Кэлибор подошел к Эристору почти одновременно с Тир, Тэргоном и двумя снежными, которые, похоже, не собирались отпускать их от себя ни на шаг.

– Я решил немного задержаться здесь, Эристор эль-до, – проговорил Кэлибор. – Нужно помочь старику устроиться. В конце концов, именно на мне лежит ответственность за то, что он остался один на белом свете…

– Как он отнесся к смерти Фэльдрина? – тревожно спросил Тэргон.

– Сказал, что это к лучшему… Мол, если бы решать пришлось ему, он мог бы и пощадить негодяя – все-таки племянник, хотя тот как раз и не стоил жалости.

– Это уж точно… – пробормотал Эристор.

– Что с Мэглином? – опять спросил Тэргон – они с молодым эльфом были почти одного возраста и дружили.

– Не спрашивай. Не спрашивай, братишка. Физически цел, а вот остальное… Бедняга. Тир, милая моя, это был настоящий монстр! Я и предположить не мог… Ты и правда не пострадала от его лап? Прости, мне кажется, я тогда слишком увлекся собственными… переживаниями, вместо того чтобы внимательнее отнестись к тебе…

– Все в порядке, эль-до. Вы все успели вовремя. Кстати. Ты должен еще навести порядок и в своем доме. У Фэльдрина в Доме Красного дуба был шпион. Человек. Освальд его имя. Сейчас он где-то здесь, если не убит, конечно…

– Я помню этого парня, – хмурясь, проговорил Эристор.

– О чем это вы там секретничаете, эль-до? – Лэндир с любопытством оглядывал компанию, собравшуюся возле главы Дома Красного дуба.

Молодая светловолосая красавица явно из снежных, единственная женщина в зале, причем ничуть не смущенная этим обстоятельством, совсем юный лесной эльф, два громадных бородатых воина с боевыми топорами, на которых недобро поглядывали многие – грабительские походы северных варваров причинили слишком много бед лесным– и Кэлибор, так похожий на… Старик привычно одернул сам себя.

– Представьте мне ваших спутников.

– С удовольствием, Лэндир эль-до.

«Интересно, с кого он начнет», – быстро подумал тот и прищурился.

– Госпожа Тир, по прозванию Серебряная, – Лэндир удивленно вскинул брови, встретив открытый уверенный взгляд широко расставленных серо-серебристых глаз молодой эльфийки. – Мы говорили о ней тогда… Помните?

– О да! Какое у вас необычное имя, эль-тэ.

– Только не на моей родине.

– А вы…

– С Белого архипелага, как не трудно понять, – Тир улыбнулась. – Кэлибор на досуге может развлечь вас историей нашего знакомства. Теперь я понимаю, от какой обузы избавилась, – Тир перевела смеющийся взгляд на Кэлибор. – Ты невозможен в качестве пленника. Пусть теперь тебя попробует удержать Куиниэ.

– Я заранее сдался на милость победительницы, – Кэлибор поспешно поднял обе руки.

– А теперь, Лэндир эль-до, обратите внимание на этого молодого лоботряса. Это мой младший брат Тэргон. Он и Куиниэ близнецы.

– Честно говоря, я рассчитывал увидеть здесь именно ее.

– Мы с Тир решили, что сестре появляться здесь слишком опасно. Поэтому я и переоделся в ее платье…

– И так очаровал беднягу Фэльдрина, что тот немедленно женился на нем…

Тэргон с гневом принялся искать среди веселых лиц того, кто произнес эти слова.

– Тебе придется смириться, братец, – Эристор смеялся вместе с остальными. – Теперь эта история будет сопровождать тебя до конца дней.

Но, увидев, что Тэргон чуть не плачет, Эристор немедленно сменил тон:

– Это лишь шутки, братишка. На самом деле ты совершил смелый и благородный поступок. Я горжусь тобой.

Похвала старшего брата словно окрылила юношу.

– Я тоже очень благодарен вам, Тэргон эль-до, – серьезно и даже торжественно проговорил Кэлибор. – Мне страшно представить, что бы произошло с Куиниэ, если бы не вы.

Тэргон окончательно повеселел. История его неудачного замужества несколько поблекла в свете лучей славы, которые буквально лились на него со всех сторон. Еще бы! Его так превозносили в присутствии всех соседей!

– Смотри не лопни! – прозвучал негромкий смешливый голос старшего брата у самого его уха, и Тэргон с сожалением вернулся на землю.

– А теперь, – Эристор возвысил голос. – С позволения нашего хозяина, раз уж все мы собрались здесь, в его замке, я хотел бы объявить о некоем событии, которое вскоре произойдет в Доме Красного дуба. Первого числа последнего летнего месяца жатвеня моя сестра Куиниэ выходит замуж. Ее будущий муж перед вами. Это Кэлибор из Дома Рыжего клена. Приглашаю всех вас на свадьбу. Конечно же, с семьями.

Новость была встречена по-разному. Многие искренне обрадовались предстоящему торжеству. Некоторые же имели свои вполне конкретные виды на богатую наследницу. Но Эристора мало интересовала реакция окружающих – он уже опять повернулся к Тир:

– Ты ведь не покинешь нас до свадьбы?

Та бросила быстрый взгляд на Эрика и Сигурдиля, словно заручаясь их поддержкой. Они явно не имели ничего против того, чтобы попировать за богатым столом, и Тир кивнула:

– Я уже вложила слишком много времени и сил в это мероприятие, чтобы не увидеть его кульминацию, – ответила она и тут же незаметно погрозила Эристору пальцем, явно увидев в нем намерение немедленно сгрести ее в объятия и расцеловать…

В Дом Красного дуба возвращались шумно. Даже несмотря на то, что с ними двигалась только половина отряда – часть своих людей Эристор оставил с Кэлибором, а двадцать самых надежных воинов отослал за Куиниэ. Сам Эристор не принимал участия в общем веселье. Он был непривычно тих и задумчив всю дорогу, чем вызвал град дружеских шуток, на которые даже не отреагировал.

Всю дорогу Эристор провел, предвкушая свой приезд домой. Привычная одежда, свои (Великий лес!!!) сапоги, горячая ванна, вкусная еда, а не то, что удавалось время от времени украсть на кухне. А самое главное Тир… Ни Кэлибора, ни Куиниэ еще, по крайней мере, дней десять не будет в замке, а значит, на той половине, где расположены господские спальни они с Тир будут одни…

Примет ли она его, и как подступиться к этому?

Никогда у Эристора еще не возникало подобных проблем. И не удивительно. Есть ли еще где-нибудь на свете эльфийка, похожая на его Тир? Сильная, самостоятельная, независимая… И такая робкая, даже испуганная, когда дело касалось любви…

«Любви?» – Эристор удивленно переспросил сам себя.

До сих пор он не давал себе труда задуматься о том, что же испытывает по отношению к этой молодой снежной. Она волновала его как никто другой до сих пор, но она и была уникальна… И все же Эристор чувствовал, что это не все. Как объяснить его желание быть терпеливым, сделать все возможное, чтобы исправить то, что натворили какие-то грубые скоты, когда Тир была еще девочкой? Не испугать, а наоборот защитить, уберечь? Эристор привык жить легко, сообразуясь со своим неуемно веселым и жизнелюбивым нравом. До сих пор настоящая, глубокая, всепоглощающая любовь не касалась его сердца. И сейчас он не мог оценить свои чувства. Он знал только, что Тир дорога ему, так дорога, что ему было страшно думать о моменте расставания.

Когда он спросил ее, не думала ли она выйти замуж, та решительно ответила: «Нет!»… И что же теперь ему делать? Как удержать? Намучавшись достаточно, Эристор отмахнулся от собственной, обычно совершенно не свойственной ему робости и решил плыть по течению.

Тир думала приблизительно о том же. Но ее мысли были много горше, потому что она-то слишком хорошо понимала, что происходит с ней. И перспективы ей рисовались самые безрадостные. Привычка быть откровенной с собой мешала ей спрятаться за несбыточными надеждами. Да, она полюбила и полностью отдавала себе отчет, к чему это может привести, но с открытыми глазами шла навстречу этому, желая сгореть, но не бежать трусливо от того пламени, что разгоралось у нее в груди. Она возьмет все, что дарит ей судьба, а потом море ляжет между ней и Эристром, вбирая в себя всю боль расставания… Стройный корабль прекрасным хищным зверем скользнет по воде, любуясь в ней собой и небесами…

Тир поразилась себе, почувствовав, что впервые не рада этой картине. А ведь еще каких-нибудь два месяца назад для нее это было представлением о счастье! Что же теперь? Тир зажмурилась, но не увидела перед собой ничего, кроме суровых черт Эристора, его добрых глаз и смешливого рта…

«Куиниэ – Несущая перемены. Теперь я буду звать тебя только так…» – Тир печально улыбнулась, потом тряхнула головой и взглянула на Эрика, который впервые произнес эти пророческие слова.

– Что, дружище, не соскучился еще по своей Ане? – негромко спросила она.

– Соскучился. Да ничего, пусть и она помучается – авось, когда вернусь, будет чаще целовать, чем когти выпускать.

– Да уж, – молодой Гаррик усмехнулся, – пожалуй, на недельку ее хватит. Не понимаю я тебя, Эрик. И что ты нашел в этой мегере?

– И не поймешь, дурачок, пока сам не вляпаешься. Уж сколько лет прошло, как я впервые притащил ее на корабль пленницей…

– О чем он говорит? – вмешался только-только подъехавший Тэргон. – Словно поет, и лицо такое…

– Он рассказывает о своей любви, – улыбнулась Тир, косясь на смутившегося Эрика.

– Да? – Тэргон недоуменно покосился на заросшего буйной бородой снежного, сильно похожего на гнома-переростка. – И кто же она?

– Его жена.

– Вы часом не разыгрываете меня? С Эристором поведешься…

– Ни в коей мере! Ее зовут Анайриэль. Она из лесных эльфов и говорила, что происходит из хорошей семьи… Славится своим крутым нравом и тяжелой рукой… Эрик похитил ее во время одного из набегов, сделал своей рабыней. То есть он так считал… Они женаты уже больше лет, чем тебе от роду, Тэргон…

Что-то в ее тоне заставило Эристора, ехавшего немного впереди, оглянуться. Он увидел обращенный на него взгляд серых глаз, но Тир так быстро спрятала их в ресницах, что крестоносец не успел прочитать чувство, отраженное ими. Эристор нахмурился и вновь отвернулся. И его густые черные брови, сошедшиеся на переносице, послужили Тир лучшим ответом на ее невольный молчаливый вопрос.

«Но ведь ты и не ждала ничего другого».

Лес кончился, они выехали на открытое пространство, и чуткое островерхое ухо Тир уловило такой родной, до боли близкий шум волн, разбивавшихся о высокий берег. Чуть дальше, теряясь в вечерней дымке из серых прибрежных скал, вырастали башни и стены замка Дома Красного дуба. Повинуясь мощному внутреннему порыву, Тир внезапно пришпорила коня и, прижавшись к его холке, птицей полетела в сторону от остальных всадников. В развевающейся вокруг ног женской одежде, она чувствовала себя неловко и не испытала того чувства свободы и ни с чем не сравнимого восторга от ветра, скорости и единения с мощным животным, потребность в которых Тир внезапно испытала, а потому свернула к берегу и придержала коня, когда тот достиг обрыва. Только сейчас Тир услышала топот другой лошади и, обернувшись, увидела Эристора. Добравшись до нее, он спешился и, сделав шаг, остановился:

– Прости, если помешал тебе. Я подумал, твоя лошадь понесла.

Тир поразила робость, которая читалась в его лице, и она протянула к нему руку. В два широких шага Эристор преодолел разделявшее их расстояние и остановился, уткнувшись лицом ей в колено.

– Будь моей, Тир Серебряная. Подари, сколько сможешь, я с благодарностью приму все. Только не покидай меня слишком быстро.

– Я твоя…

Эристору показалось, что он ослышался, но потом…

Он протянул руки и бережно снял драгоценную ношу с седла. Гибкое тело скользнуло сквозь кольцо его рук, вызывая трепет.

– Повтори… – шепнул он в самые ее губы.

– Твоя… И никуда мне от этого не деться… Поцелуй меня, обними покрепче. Поднимается ветер… Я чувствую, он несет с собой перемены. Сколько нам отпущено?..

Тир еще бормотала что-то, словно разговаривая не с ним, а с кем-то гораздо сильнее и могущественнее его. Но именно губы Эристора целовали ее, и его руки дарили то тепло и надежность, которой ей так не хватало. Лошади, соскучившись, тыкались теплыми носами им в плечи и в головы, но они не чувствовали этого. Мир вокруг перестал существовать. Только шум волн, только ветер, только они двое… Тир не помнила, что привело ее в чувство. Наверно, дождь…

– Да ты вся мокрая! – воскликнул Эристор.

– И ты, – смеясь, ответила она, глядя, как струйки внезапного летнего ливня сбегают по любимому лицу.

– Ты простудишься.

– Нет. Только не сейчас, – она вырвалась из объятий, и Эристор подсадил ее в седло, после чего, не коснувшись стремени, взлетел на своего серого жеребца.

– И все же поторопимся, госпожа моя. А в замке первым делом в ванну.

– Ты опять хочешь прийти смотреть, как я купаюсь, – дразнила его Тир, в то время как лошади медленно пробирались между камнями.

– Нет, глупышка, я хочу принять ее с тобой.

Тир, чувствуя, что краснеет, пришпорила своего коня и нахлестывала его до тех пор, пока ветер не засвистел у нее в ушах, мешая дышать. Ливень застилал глаза, но она лишь хохотала, отбрасывая с лица мокрые волосы.

Ворота замка уже были гостеприимно распахнуты навстречу им. Копыта бешено мчавшихся лошадей прогрохотали по скользкому настилу подъемного моста, и два всадника влетели во двор.

– Сумасшедшие, – проговорил Тэргон, наблюдая за ними с крыльца.

«Влюбленные», – про себя поправил его Эрик и покачал своей лохматой головой.

***

Эристор, прикрыв глаза, нежился в горячей ванне, впитывая в себя ее тепло. Он уже помылся. Слуги вынесли грязную воду, натаскали новой, в которой теперь и лежал, расслабившись, их хозяин.

Открылась дверь, и Эристор приоткрыл один глаз, а после распахнул оба – в комнату вошла Тир. Она несла большой поднос, заставленный всякой снедью. Поставив его на столик у кровати, она обернулась:

– Я подумала, это может пригодиться нам.

– Нам?

– По-моему, ты хотел принять ванну вместе со мной. Я подумала, что это приглашение. Я ошиблась?

Расценив его изумленное молчание в свою пользу, Тир неспешно разделась перед ним, выпрямилась, отдавая свое стройное тело его жадному взору, а потом, чуть помедлив, словно дразня, шагнула в воду и устроилась напротив… А еще через мгновение Эристор почувствовал, как ее нога в поисках удобного положения коснулась его бедра, немного сдвинулась в сторону…

– О! – произнесла Тир.

– Не прикасайся ко мне! – выпалил Эристор и первый же рассмеялся.

Фраза, слетевшая с его уст, больше подходила юной невесте в ее первую ночь, чем воину, прошедшему огонь, воду и медные трубы. Но что делать, если Тир так действовала на него?

Нервный смех еще душил Эристора, когда он встал из воды и, расплескивая ее, поднял на руки Тир.

Его первое движение в нее было таким мощным, что Тир невольно вскрикнула, испытав боль – слишком долго ее лоно оставалось нетронутым, и слишком напорист был этот гость. Закусив губу, Тир заставила себя перетерпеть неистовство его страсти. Впрочем, все закончилось так быстро…

– Тебе было больно, – заключил Эристор, немного отдышавшись и взглянув в ее побледневшее лицо. – А я вел себя подобно молодому хряку на случке. Все получилось не так…

– Должно быть, это со мной что-то не в порядке, – дрожащим голосом произнесла Тир.

– Нет, нет. Не смей думать так. Это я все испортил… Слишком долго ждал и не смог совладать с собой…

«Какая она робкая и ранимая. Такая красивая, такая нежная. Моя женщина… А я болван!» – думал он и осторожно гладил ее по лицу, проводил пальцами вдоль линии губ, расправлял на подушке спутавшиеся волосы, мягко разжав стиснутую в кулак руку, перебирал дрожащие пальцы, целуя каждый.

– У нас впереди еще целая ночь, – шептал Эристор. – Ты ведь позволишь мне попробовать еще хотя бы раз? Я покажу тебе, как это должно быть на самом деле…

Тир растерянно взглянула в его исполненное нежности лицо:

– Но разве ты еще не…

Эристор тихонько рассмеялся:

– О нет, не так быстро. Не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь насытиться тобою.

Бурный румянец залил лицо, шею и грудь Тир:

– Ана говорила, что с любимым человеком это слаще меда, совсем иначе, чем… – неуверенно начала она.

– Ты назвала меня любимым? – Эристор взял в ладони ее лицо, с нетерпением ища в нем ответ.

Тир закусила губу, поняв, что выдала себя. Но что теперь было делать?

– Да. Я полюбила тебя, эль-до. Неужели ты думаешь, я пришла бы сюда, если бы это было не так?

Помолчав немного, словно ожидая чего-то, она качнула головой и продолжила.

– Я не требую от тебя того же. Я и так получила больше, чем могла ожидать…

А Эристор, потрясенный этим признанием, тем временем чувствовал себя рыбой, вынутой из воды, которая разевает рот, но не может произнести и звука… И тогда он начал действовать. Его рука ласкала небольшую крепкую грудь Тир, пальцы нежно касались соска, потом вместо них пришли губы. Сначала едва трогая в легчайшей ласке, а потом впиваясь страстным поцелуем, даже тихонько прикусывая, что заставляло Тир вскрикивать и прижимать к себе его черноволосую голову, вцепляясь во влажные волосы.

– Я дам тебе много больше. То, что ты должна была получить и в первый раз, если бы не моя нетерпеливость, – шептал Эристор, а пальцы его тем временем уже ласкали бархатистую кожу ее живота.

Потом снова были губы. Язык, погрузившись во впадину пупка, пощекотал его, а затем проложил влажную дорожку в обход светлого треугольника волос вниз по ноге. Руки коснулись нежнейшей кожи на внутренних сторонах ее бедер, и Эристор увидел, что Тир немного раздвинула их навстречу его ласке. Это невольное движение привело его в трепет. Но на этот раз Эристор не спешил. Приподнявшись и став на колени, он сначала любовался совершенством молодого женского тела, а потом его взгляд метнулся к лицу Тир, и та зажмурилась, не выдержав страстной напряженности в его глазах. Она затаила дыхание, ожидая нового прикосновения, не зная, где его ждать…

Скрипнула кровать под тяжестью тела Эристора, и Тир почувствовала его губы на своих ногах. Он поцеловал каждый пальчик сначала на одной, а потом на другой, напоследок тихонько куснув крохотный мизинчик, и порадовался тихому смешливому «Ой!» Тир. А потом, уже не отрывая взгляда от ее разгоряченного лица, двинулся вверх… Однако когда Тир почувствовала его губы в самом сокровенном своем месте, она вскрикнула и рывком отстранилась. А потом села, подтянув к груди колени и обхватив себя руками.

– Зачем ты так?

– Как?

– Это унизительно.

– Для кого?

– То есть как? – изумленно переспросила Тир.

Эристор вздохнул и мягко заставил ее вновь лечь рядом с собой, обнял, и одна рука его принялась медленно гладить ее узкую спину.

– Это самая утонченная ласка, которую я знаю. Мне она доставляет удовольствие, а тебе, я уверен, принесет наслаждение. Так как это может унизить?

– Я помню…

– Не надо, эль-тэ, – Эристор прижал ее к себе еще сильнее. – Твоя Ана была права. То, что может обернуться величайшим унижением, если берется силой, подарит огромную радость тем двоим, что отдают себя добровольно. Позволь мне владеть тобой, и, быть может, ты тоже когда-нибудь захочешь ответить мне тем же.

– Ты… Ты хочешь, чтобы я…

– Да. Но только тогда, когда этого захочешь ты сама… Я научу тебя искусству любви, и ты узнаешь, какое удовольствие тебе может дать собственное тело. А оно так прекрасно! Я теряю голову, глядя на тебя.

Эристор принялся целовать ее, заставляя забыть недавние сомнения. Когда же его губы вновь приникли к ее нежной плоти, она лишь вздохнула, все еще смущаясь, но позволяя делать с собой то, что хотелось ему. За это Тир неожиданно была вознаграждена таким взрывом наслаждения, которого даже и представить себе не могла.

– Ты полна сюрпризов, госпожа моя, – обессилено сползая в сторону, проворчал Эристор. – Кто бы мог предположить, что ты способна на такое?

– Не смей издеваться надо мной!

– О боже, Тир. Я и не думал… Дурочка, это чудесно, что мои ласки вызывают в тебе такой отклик! Ведь и ты тоже пьянишь меня, как молодое вино.

Бесконечно смущенная, она села, повернувшись к Эристору спиной. Тот залюбовался ее прямыми плечами, узкой талией и плавным изгибом бедер.

– Тир, – нежно позвал он. – Посмотри на меня.

Она, помедлив, оглянулась, и взгляд ее наткнулся на многочисленные следы пыток, покрывавшие тело любовника.

– О Эристор!

– Мне так нравится, как ты произносишь мое имя.

– Тебе ведь больно.

– Очень, серебряная моя, – он подхватил ее руку и приложил узкую ладонь к своим глазам. – Здесь. Я ослеп от твоей красоты, – потом он передвинул ее на свое сердце. – И здесь. Чувства переполняют меня, грозя разорвать изнутри. И здесь, – он потянул ее руку вниз.

Тир заволновалась и попыталась высвободиться, как вдруг движение завершилось на животе.

– И тут. Я голоден так, будто ничего не ел неделю.

Довольно посмеиваясь, Эристор наблюдал за сменой выражений на точеном лице Тир – от испуга, к легкой улыбке, а в конце вдруг промелькнула тень разочарования. И это понравилось больше всего.

– Впрочем, не настолько, чтобы не подождать еще немного.

Смеясь, он подмял под себя сопротивляющуюся девушку.

– Я убью тебя, Эристор Дориат, если ты…

– Зацелуй меня до смерти, Тир. Я и пальцем не шевельну, чтобы защититься.

– Ты невыносим!

– Но ведь ты любишь меня…

После этих слов ему пришлось напрячь все силы, чтобы справиться с Тир и придавить ее к кровати, удерживая обеими руками ее стиснутые кулаки на подушке, по обеим сторонам от сердитого лица. Внезапно она обмякла:

– Да, я люблю тебя, а ты нет. В этом все дело…

– Ты ошибаешься.

Но Тир лишь сердито дернула головой:

– Мне не нужна милостыня. С отливом мой корабль покинет ваши берега и…

– А вдруг ты уже беременна?

Испуг, отразившийся на ее лице, показал, что она не думала об этом, отдаваясь ему.

– Есть способы…

– Даже не смей замышлять что-то подобное! – он вскочил и заметался по комнате, вместо привычной косы дергая себя за длинную прядь волос на затылке. – Я хочу этого ребенка, даже если он не будет нужен тебе, – бушевал Эристор.

Тир вспылила вновь:

– Если он родится, он будет моим и только моим. Я не жена тебе…

– Да, – Эристор замер, с болью глядя на нее. – Да. Тут ты права.

Он подошел и присел рядом с ней на кровать. Потом повернулся и, завладев ее рукой, бережно поцеловал раскрытую ладонь:

– Я не понимаю, из-за чего мы начали ссориться, но я не хочу больше. Давай лучше поедим. Я сделаюсь сытым и добрым, а если ты согласишься почесать мне за ушком, я, пожалуй, попробую заурчать.