Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Саша Стрельна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Глава 25
…В себя его привел ее тревожные шепот:
– О Кэлибор, с тобой все в порядке?
Невольно рассмеявшись, он обнял ее и, перекатившись на спину, потянул за собой, не желая даже теперь покидать ее узкое горячее местечко, одарившее его таким ярким наслаждением.
– А ты? Тебе не было уж очень больно? Под конец я почти не мог сдерживать себя.
– Нет, – улыбаясь, ответила она. – Все было совсем не так страшно, как мне представлялось. Скорее чуднó. Мне вдруг стало казаться, что я вот-вот взорвусь, лопну, не знаю… Но тут ты перестал, и… И все кончилось. Что это значит?
– Это значит, что торопливость нужна только при ловле блох, – недовольно проворчал Кэлибор. – Но у нас ведь еще все впереди, не так ли, жена моя?
– Как пожелаешь, муж мой, – проворковала Куиниэ и почувствовала, как внутри нее вновь растет и наливается его естество.
Она удивленно взглянула мужу в лицо и увидела в глубине карих глаз золотые искры страсти, уже знакомые ей. Отвечая на ее немой вопрос, Кэлибор кивнул.
– Да, я снова желаю тебя. И на этот раз буду терпелив…
Он заставил Куиниэ сесть на себе и начал медленно двигать ее, неспешно обучая ритмам любви. Его жадным взорам теперь открылось все великолепие ее юного разгоряченного лица, совершенство ритмично вздрагивающей в такт движениям округлой груди. Он приподнял голову, заворожено наблюдая, как соединяются их тела. Как вдруг Куиниэ ахнула, глаза Кэлибора метнулись к искаженному страстью лицу жены, и в тот же момент он почувствовал, как по ее влажному от пота телу прошла волна дрожи, начинаясь в глубине лона и разливаясь дальше.
Сцепив зубы, Кэлибор дождался последнего, самого сладкого спазма и, обхватив ладонями ягодицы Куиниэ, задвигался сам, в несколько толчков достигнув кульминации. Он застонал, выгибаясь, приподнимая над постелью бедра и легкую ношу тела своей наездницы. А потом упал на смятые простыни, с нежностью чувствуя, как Куиниэ тоже обмякла на нем и с протяжным удовлетворенным вздохом улеглась поверх его большого тела, прижавшись островерхим чутким ухом к его груди – там, где неистово колотилось сердце.
– Вот теперь ты точно стала моей женой, – сбивчиво, все еще не выровняв дыхание, проговорил он.
– Несмотря ни на что… – тихонько откликнулась она.
И вспомнив немыслимые перипетии сегодняшнего дня и все предыдущие события, Кэлибор со смехом согласился:
– Да. Несмотря ни на что.
Он подтянул ее к своим губам и нежно поцеловал.
– Нам, наверное, уже нужно идти к гостям.
Куиниэ ахнув села:
– Я даже не распорядилась насчет обеда!
– Сегодня это не твое дело, и все знают это.
– Великий лес, Кэлибор. Они же сейчас сидят там и обсуждают то, что мы делаем здесь…
– О да! С великой завистью. По крайней мере, я готов завидовать сам себе, когда гляжу на тебя.
Руки Кэлибора по-хозяйски легли на полушария ее груди, перекатывая и сминая их в ласке. А потом сам же отнял их с великим сожалением:
– Ох, нет! Надо вставать. Иначе мы не выберемся отсюда никогда. Или нам стоит поступить именно так?
– Кэлибор! – укоризненно проговорила Куиниэ, но упрек в ее голосе был столь неискренен, что тот рассмеялся и, сграбастав ее в объятия, изо всех сил прижал к своей груди.
– Неужели это ты?.. Со мной… Моя жена… Неужели это не сон, любимая?
– Нет. Разве только он снится нам обоим.
– Нужно еще повидаться с дедом, – Кэлибор с веселым удивлением задрал брови, и Куиниэ импульсивно поцеловала сначала одну, а потом другую.
Однако лицо Кэлибора внезапно омрачилось:
– Если все это правда, выходит, я своими руками убил двоюродного дядьку. Хладнокровно зарезал.
– А он так же хладнокровно перед этим похоронил тебя заживо, мучил Эристора, чуть не изнасиловал сначала Тир, а потом бедняжку Тэргона, – Куиниэ тихонько хмыкнула. – Уж не говоря о том, что он замышлял в отношении меня и как поступил с собственным дядей, твоим дедушкой. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что ты сделал, Кэлибор.
– Как настоящая преданная женушка, – между поцелуями проговорил тот. – Кстати, знаешь, что сказал этот негодяй, прежде чем отправить меня на свалку?
Куиниэ качнула головой, любуясь своим обнаженным мужем. Его крепкое сухощавое и гибкое тело так и притягивало ее взгляды… и руки. Только смущение мешало им пуститься в восхитительное путешествие по рельефу мышц к плоскому животу и дальше, вниз.
– Ты не слушаешь меня, – мягко пожурил ее Кэлибор.
Куиниэ смутилась:
– Так что сказал Фэльдрин?
– Он уверял меня, что титул супруги будущего главы Дома Зеленого остролиста тебе будет очень к лицу. Тогда я жутко разозлился, а теперь, по зрелому размышлению, должен признать – он был прав!
– Дурачок! – смеясь, ответила ему Куиниэ и, вскочив, шмыгнула за полог кровати, где в специальном алькове стояла ванна, а в кувшине была приготовлена вода.
И уже через полчаса, изрядно повозившись с порванными шнурками на штанах Кэлибора, молодожены рука об руку спустились в главный зал к пирующим. Их встретили волной шуток и поздравлений, которая поднялась еще выше, когда следом за ними к гостям вынесли белоснежную свадебную простыню, украшенную девической кровью невесты…
– А где Эристор? – смущаясь и пряча глаза спросила Куиниэ у Тэргона.
Тот ответил ей взглядом полным плутовства и намеков:
– Госпожа Тир упала в обморок. Прямо посреди святилища.
– Великий лес! Что могло случиться с ней?
– Ну, сестра! Ты уже замужняя дама и должна бы знать, с чего женщины начинают внезапно падать в обмороки.
– Уж будь любезен, просвети, братишка! – сердясь, прошипела Куиниэ.
– Да когда беременеют! – и Тэргон, сам только недавно подслушавший это на кухне, подмигнул ошеломленной сестре.
***
Тир пришла в себя оттого, что ей брызнули в лицо водой. Она застонала, попыталась сесть, но тот, кто был рядом с ней, удержал ее от этого:
– Лежи, лежи, голубка.
Это был голос Эристора, и Тир раскрыла глаза. Она все еще была на полу посреди церкви. Голова ее покоилась на коленях чьих-то коленях. Рядом хлопотала Линиэль, а вокруг плотным кольцом столпились гости.
– Тебе уже лучше? – снова Эристор.
– Что со мной случилось?
– Ты потеряла сознание.
– Я никогда раньше… – она снова попыталась подняться, но Эристор опередил ее – встал сам и легко, словно пушинку, поднял с пола Тир.
– Я отнесу тебя в твою комнату. Наверно, тебе стоит немного полежать. Все эти треволнения кого хочешь выбьют из колеи.
Эристор, провожаемый любопытными взглядами и шепотком пересудов, вышел, неся Тир на руках. Линиэль выразительно глянула на мужа. Лэндир, только сейчас спустившийся с галереи, несмело присоединился к ним. Все трое, не спеша, приноравливаясь к медленным шагам старика, который все еще не вернул себе силы после плена в подземельях собственного Дома, вышли из святилища.
– Это выглядит как настоящее чудо, но по-моему, кое-кому тоже самое время жениться, – проворчала Линиэль, провожая взглядом Эристора, пересекавшего со своей драгоценной ношей двор.
– А вы знаете, дорогие мои, что глава Дома Красного дуба – потомственный бастард? – Лэндир весело сощурил глаза.
– Как это? – удивленно переспросил Инглэон.
– В скрепах на Дом и леса даже записано, что незаконнорожденные дети имеют такое же право наследования, как и рожденные в браке.
– Не может быть!
– Это старинная традиция Дома Красного дуба. Мне говорил об этом Огастэнир, отец Эристора. А вот кто была его мать – никому не известно, – Лэндир подмигнул и выразительно приподнял бровь. – Главы Дома Красного дуба никогда не отрекались от своих бастардов и всегда любили их, пожалуй, даже больше, чем других детей. Да оно и понятно, – старик кивнул в сторону дома, куда Эристор унес Тир. – Все они – дети любви.
– И все равно ему нужно подумать о браке, – не отступала Линиэль. – Госпожа Тир не из тех женщин, чья гордость позволит долго выносить роль любовницы. А приезд гостей здорово подлил масла в огонь.
– Тут ты права… Будем надеяться, что это понимает и Эристор, – проговорил Инглэон, нежно обнимая озабоченную жену, а потом вдруг рассмеялся и продолжил. – Да, но каков Кэлибор! Потащить невесту в постель прямо от алтаря!
– По крайней мере, не до того, – заворчал Лэндир, сердито косясь на зятя.
Линиэль со вздохом схватила отца и мужа за руки:
– Помиритесь. Ну же! Сегодня такой день!
Инглэон, насупившись, молчал, но Лэндир, тряхнув головой, заговорил:
– Простите меня еще раз, эль-до. Правду говорят – кто старое помянет, тому глаз вон.
Инглэон, подчиняясь скорее настойчивому взгляду жены, чем искреннему убеждению, протянул старику руку. Лэндир с жаром пожал ее.
– Пообещайте мне, что вы не передеретесь снова, если вас оставить наедине. Куиниэ… гм, занята. Тир… заболела. Похоже, что, кроме меня, некому заняться гостями и кухней.
– Беги. Эти волки, – Инглэон кивнул в сторону выходящих из святилища гостей, – и правда выглядят голодными, а значит, могут стать опасны.
Линиэль ушла, а к отцу немедленно приблизился Даэронд с супругой. Он вежливо поклонился Лэндиру и после взаимных представлений заговорил в свойственной ему неспешно-ироничной манере:
– Пэрсиваль уехал.
– С чего бы это?
Даэронд дернул плечом:
– Он всегда трудно переживает чужие удачи, а уж когда дело касается Кэлибора…
– Куда же его понесло? – Инглэон слишком хорошо знал своего сына, чтобы начать подозревать худшее.
– Я не удивлюсь, если вскоре здесь вновь появится Галатиль и его отряд… – Даэронд откланялся столь же подчеркнуто вежливо и удалился, а Инглэон, встревожено оглядываясь на распахнутые в связи с праздником ворота замка, обратился к Лэндиру.
– Чем это может грозить?
Старик пожал плечами:
– Если бы внучек уже не был в спальне со своей женушкой, его следовало бы поторопить с этим, а так… Документ подписан. А у меня прямо сейчас начнется приступ старческого маразма. Проводите-ка меня в мою комнату, эль-ро, а то я, кажется, уже чувствую его первые симптомы… А потом все-таки поищите Эристора и предупредите его.
Но и эти предосторожности оказались излишними – Галатиль не появился. Исчез и Пэрсиваль. Близкие так никогда и не узнали, какой оказалась его дальнейшая судьба. Что касается Галатиля из Дома Развесистого граба, то через некоторое время новости о нем все же появились. Галатиль был изгнан из столицы и полностью лишился доверия принца Гимли. Лэндир, который, как выяснилось, весьма неплохо разбирался в интригах при королевском дворе и знал многих приближенных как к Гимли, так и к истинному королю Великого леса Ангроду, справедливо предположил, что это явилось карой за доверчивость и торопливость.
***
Эристор отнес Тир в ее комнату и бережно опустил на постель.
– Я не фарфоровая, – ворчала та, но Эристор был непреклонен.
– Поспи часок, а я посижу рядышком.
– Но гости…
– Да… гости… Как думаешь, не пропадет ли фамильное столовое серебро, если хозяева отлучатся на час? Нет? Это главное. Ты успокоила меня.
– Все шутишь! – Тир погрозила Эристору пальцем. – Что может предпринять Гимли, когда узнает об обмане?
– Несомненно, затаит злобу и при случае будет мстить, – Эристор пожал плечами. – Но он и так всегда терпеть не мог наш род, а в особенности меня. Что касается Куиниэ и Кэлибора… Их теперь никто не сможет разъединить насильно. Только если наступит время, когда они сами решат, что чувства их угасли, и захотят разъединить жизни, вновь встав в круг омелы и распахнув души перед Духом лесов.
– Это хорошо, – явно думая о своем, пробормотала Тир.
«Теперь я смогу уехать с чистой совестью. Моя помощь им больше не нужна, – Тир почувствовала, как комок подкатывает к горлу, и скомандовала сама себе: – Не раскисай! Все уже решено и другого пути нет. Для положения жены не гожусь я, а роль любовницы, как оказалось, не подходит мне…»
– Иди. Я и в самом деле посплю.
– Нет. Мне приятно побыть рядом. Я буду сидеть, любоваться тобой и мечтать.
– О чем?
Эристор рассмеялся и, мгновение помедлив, сказал:
– О предстоящей ночи с тобой. Я в своих мечтах теперь стал удивительно однообразен – все об одном и том же…
Эристор придвинул к постели Тир кресло и удобно устроился в нем, демонстрируя окончательность своего решения. Та, вздохнув, прикрыла глаза. И сейчас же непрошеные мысли бросились на нее, словно коршуны на легкую добычу.
«Ты бежишь. Позорно бежишь! Поговори с ним. Спроси… Вечные снега, как хочется! Может, Линиэль права, и он просто не осознает… Но как можно не понимать, что каждой эльфийке – будь она из лесных, будь из снежных – нужна стабильность, покой, уверенность в завтрашнем дне… Даже если она больше привыкла орудовать мечом, чем поварешкой. Ана! Как ты мне нужна сейчас! Я оказалась совершенно не готова быть просто женщиной…»
Тир пролежала так с полчаса, пока с удивлением не почувствовала, что действительно хочет спать.
«С чего бы это? – сонно удивилась она. – Это среди бела дня-то…»
Тир уже не услышала, как в дверь постучали, и Эристор на цыпочках выскользнул из комнаты, перед этим заботливо укрыв любимую. В коридоре его ждал Инглэон.
– Госпожа Тир?..
– Спит, – шепотом ответил Эристор и повлек новоиспеченного родственника прочь от дверей спальни. – Неужели заболела?
Инглэон испытующе взглянул на обеспокоенное лицо Эристора.
«Не догадывается? Обморок, сонливость… У Линиэль, когда она носила Кэлибора, все было точно так же. Но, с другой стороны, они слишком мало вместе, чтобы можно было предполагать беременность. Для того, чтобы нечто подобное произошло, как правило, ведь нужен не один десяток лет».
Пожав плечами, Инглэон оставил эти мысли. В конце концов, не его дело вмешиваться в подобное.
– Мой средненький сынок Пэрсиваль, уехал из замка. Даэронд предполагает, и я склонен согласиться с ним, что он отправился следом за Галатилем… Все эта проклятая алчность и зависть!
– Мы с радостью встретим посланника самого принца Гимли за свадебным столом, – хищно скаля белоснежные зубы, рыкнул Эристор. – А вот Пэрсиваль, если все это правда, вряд ли станет частым гостем в моем доме. Уж простите, эль-ро. А сейчас мне, наверно, следует заняться хозяйством…
– Линиэль позаботится обо всем. Она уже ушла на кухню. Сказала: «Раз Куиниэ занята…» – и Инглэон затрясся в беззвучном смехе.
Эристор не смог удержаться и тоже засмеялся:
– Ну, Кэлибор! Ну, учудил! Должно быть они уже… – Эристор покрутил в воздухе пальцами.
– Скорее всего, да, – подтвердил Инглэон, и оба эльфа отправились вниз, посмеиваясь и время от времени пихая друг друга локтем в бок, после чего смех оживал с новой силой.
Глава 26
На лестнице, ведущей в главный зал, их встретила Патринэль.
– Эристор, – играя глазками, промурлыкала она и, оттерев Инглэона, заняла стратегическую позицию возле хозяина Дома Красного дуба.
– Я весь внимание, дорогая соседка, – подчеркнуто светски проговорил тот, поглядывая на ее остроконечные уши, которые были украшены серьгами так изобильно, что, кажется, даже оттопыривались под их весом в стороны.
– Вы, надеюсь, уже знаете, что эта сумасшедшая посмела ударить меня?
– Кто? – начал маневрировать Эристор, с тоской поглядывая вокруг, словно ища спасения.
– Помнится, некоторое время назад вы подобрали дл характеристики Тир эль-тэ несколько иные, куда более грубые эпитеты, – холодно вмешался Инглэон.
– Я всего лишь хотела поставить ее на место.
– А вышло наоборот, – отрезал Инглэон и, коротко поклонившись, начал спускаться вниз, втайне негодуя на Эристора – тот, на его взгляд, был уж слишком вежлив и терпелив.
– Какой неприятный эльф! – прошипела ему в след Патринэль.
– Не замечал, – стараясь сохранить спокойствие, ответил Эристор.
– Такой же хам, как и его сын, ваш теперешний зять. Это же неслыханно! Прямо из святилища, бесстыдно, чуть не бегом в… – декларируемая утонченность не позволила Патринэль назвать конечный пункт назначения молодоженов.
– Они любят друг друга, – пожав плечами, проворчал Эристор.
Патринэль лишь фыркнула в ответ. Для нее видимые приличия и безупречная репутация в глазах соседей были важнее… В зал они спустились вместе, встреченные одобрительным взглядом уже слегка подвыпившего отца Патринэль и возмущенным вопросом Куиниэ:
– Как чувствует себя Тир? – громко поинтересовалась она, сверкая своими зелеными глазами.
– Заснула. Она слишком переживала за вас с Кэлибором. Кстати, а как чувствуешь себя ты?
Куиниэ покраснела и метнула заговорщический взгляд на мужа. Кэлибор, смеясь, обнял ее и ответил за обоих:
– Мы чувствуем себя счастливыми и… немного неудовлетворенными.
Хохот, прокатившийся по залу, положил начало свадебному пиру. Зал был переполнен, и поэтому Эристор не сразу понял, что за столами нет никого из команды Тир. А когда заметил и оценил увиденное, беспокойство клещами сжало его сердце.
– Где дружина снежных? – тревожным шепотом спросил он у Кэлибора.
– Не знаю… – столь же удивленно проговорил тот.
А потом вдруг вспомнил. Тир ведь говорила ему, что приказала спустить на воду ладью… Это могло значить только одно! А он-то! Забыл! Кэлибор со страхом взглянул на Эристора:
– Тир точно в своей комнате?
Тот с грохотом отбросил свое кресло и ринулся к лестнице на второй этаж. Перед комнатой Тир он притормозил, шумно перевел дыхание, а потом взялся за ручку и отворил дверь…
Подушка еще хранила очертания ее головы. Несколько длинных светлых волосков застряли в расческе, оставленной на столике возле зеркала. На кровати было тщательно разложено роскошное платье, которое Куиниэ приготовила для Тир на свою свадьбу. Перевязь с мечами, кольчуга и прочая одежда, в которой та впервые вступила в этот дом, исчезли…
Сердце в груди Эристора сбилось с ритма, замерло, а потом бешено заколотилось где-то в горле. Прыгая через ступеньки, он скатился вниз и бегом пересек двор, ворвавшись в помещение, которое было отведено дружине снежных эльфов. Там было пусто… Вцепившись руками в волосы, Эристор постоял мгновение, а потом, сорвавшись с места, помчался к конюшням.
– Коня! – бешеный рев хозяина отразился от стен, лошади в стойлах забеспокоились, прядая чуткими ушами, и откуда-то немедленно выскочил перепуганный человеческий мальчик – взрослые, видно, гуляли на свадьбе.
Он, было, взял узду, но Эристор нетерпеливо выхватил ее, прекрасно понимая, что маленький человечек не справится с его жеребцом. Через десять минут стремительный всадник стрелой полетел вдоль побережья к бухте, в которой нашел убежище корабль снежных. Но, еще не добравшись до нее, со скалистой кручи он увидел ладью… Уже метрах в ста от берега.
– Тир! – его отчаянный вопль пронесся над водой, а серый жеребец, мотая головой, поднялся на дыбы.
Тир услышала его крик и, вздрогнув, обернулась. Она увидела, как Эристор, спешившись, ринулся вниз с крутизны к полоске песка у воды. Он спустился, почти съехал, рискуя сломать себе шею, и с разбегу влетел в воду. Первая же большая волна сбила его с ног. Тир тихо ахнула, подавшись вперед, но Эристор уже был на ногах, отплевываясь и мотая головой так, что его мокрая коса тяжело металась по груди и спине.
– Тир! Вернись! Клянусь всеми Духами сразу, ты не можешь так поступить со мной! Я люблю тебя, Тир! Остановись! Не делай этого! Тир! – Эристор шарахнул кулаками по воде, которая уже доходила ему до пояса.
Тир отшатнулась от борта, и, зажимая уши ладонями, присела на корточки. Она пряталась. Убежала, и теперь пыталась спрятаться, прекрасно понимая, что от себя-то не убежишь и не спрячешься…
– Тир! – кричал Эристор.
В его голосе было столько муки, что Эрик почти просительно взглянул на госпожу и шумно вздохнул, увидев ту же боль в ее серых глазах.
– Скорее же! – умоляюще прошептала она, и гребцы налегли на весла, а юный обычно бесконечно пугливый и замкнутый шаман начал напевать что-то над своим бубном, хотя призывать ветра так близко к берегу было неразумно и опасно.
– Тир! Черт тебя побери! Лучше б я никогда не знал тебя, лучше б не любил. Скажи, ведь ты мне лгала, что тоже любишь? Ведь так? Иначе бы не убегала, как воровка! Ты украла мою душу, и пусть будет проклят тот день, когда ты обманом проникла в нее! Тир! Ты не из серебра, а из стали! А сердце каменное! Тир! Я люблю тебя! Ты слышишь? Ти-и-ир!
– Он плывет за нами, госпожа, – робко произнес Эрик.
Тир лишь всхлипнула и зажмурилась, скрючившись у борта. Именно поэтому она и хотела уйти потихоньку, а теперь все это рвало ей душу в клочья. Каждое брошенное ей вслед слово впивалось в плоть, прожигало насквозь.
– Парус! Ставьте парус!
Только увидев, как карминно-красный квадрат заплескался на ветру, а после мгновенно надулся, едва не выгибая мачту, наполненный магией, Эристор понял, что все кончено… Тир действительно уходила…
Он плохо помнил, как вернулся на берег. Чьи-то руки ухватили его за мокрую одежду и с последней волной выволокли на песок.
– Поднимайтесь и пойдем домой, эль-до. Куиниэ с ума сходит от волнения.
– Она оставила меня, Кэлибор. Села в свой проклятый корабль и уплыла. Я не смог догнать, не смог остановить, удержать… Кэлибор, почему?
– Поговорим об этом дома, иначе вы, чего доброго, застудитесь на ветру. И я вместе с вами. Вы, наверно, и не заметили, но идет дождь, а я еще и ноги промочил, – ворчливо отозвался Кэлибор.
Подгоняя Эристора перед собой, словно пастух отбившуюся от стада овцу, он заставил его сесть на коня и, подхватив того за узду, тронул свою лошадь. В замке он первым делом поручил Эристора заботам его верного слуги Питера, а сам отправился в покои деда, где собралось что-то вроде семейного совета. Тут были все, кроме Тэргона, которому, несмотря на протесты, пришлось остаться с гостями.
– Я привез его. Он пытался вплавь догнать ладью Тир.
– Она… – голос Куиниэ дрогнул.
– Уже на пути домой, – Кэлибор стукнул кулаком в раскрытую ладонь. – И ведь я знал, что она собирается сделать это!
– Мы все ждали чего-то подобного, если…
– Если что? – мрачный голос от порога заставил всех вздрогнуть.
Эристор, уже переодетый в сухое, но босой и с распущенными волосами, стоял в дверях.
– Если ты, эль-до, не попросишь ее стать твоей женой, – с резкой прямотой ответил за всех Лэндир.
Эристор замер, словно громом пораженный. Потом засмеялся, недоверчиво качая головой:
– Вы не понимаете. Она сама не хотела…
– С чего ты это взял? – Куиниэ даже привстала на цыпочки от возмущения.
– Я спрашивал.
– Ты опустился на колено и сказал: «Госпожа Тир, выходи за меня замуж, потому что я люблю тебя»? Так было дело? – стала недоверчиво уточнять сестра.
– Нет, но…
– Тогда ты ничего не спрашивал! А она не могла ответить «Нет!», потому что любит тебя, и всем сердцем мечтала быть с тобой. Только сегодня мы говорили об этом.
– Ты что-то путаешь, Куиниэ. Зачем так мучить меня?
– Это было при мне, – спокойно, даже строго проговорила Линиэль. – Но когда мы предложили ей подтолкнуть вас к действиям, она отказалась.
– Почему? – почти шепотом спросил Эристор.
Линиэль пожала плечами и отвернулась:
– По-моему, она была убеждена, что никто и никогда не захочет взять ее в жены. Из-за ее прошлого и из-за настоящего… И вы, эль-до, своим молчанием лишь подтвердили ей это.
– Но я…
– Ты сделал ее свой любовницей и позволил всем тем, что сейчас набивают себе животы внизу, унижать ее. Ее! С ее-то гордостью и ранимостью, – Куиниэ уже плакала. – Патринэль назвала ее сегодня шлюхой. При всех.
– Она сама… – пролепетал Эристор и, смешавшись, замолчал.
«Что я несу? Она сама пришла ко мне, и сама сделала себя моей любовницей? Ты это хотел сказать, болван безмозглый? Это? Трус!»
Эристор зажмурился и сжал кулаки так, что ногти впились в мякоть ладоней, оставляя на них синие полумесяцы.
– Это все неправда! – вскричал он. – Неправда! Скажите, что неправда!
Все отвели глаза перед его умоляющим взором. В дверь робко заглянул Питер:
– Похоже, это вам, хозяин.
Он протянул какой-то бумажный сверток. Эристор дрожащими руками развернул его, и ему в ладонь выскользнула серебряная цепочка, с висящим на ней маленьким амулетом – кристаллом снежного хрусталя, приносящего удачу. Как часто Эристор видел его между точеными грудями любимой…
Еще была короткая записка.
«Будь счастлив. Не поминай лихом. А лучше забудь».
Подпись не стояла, да она была и не нужна. Дочитав, Эристор развернулся и медленно побрел прочь, бесшумно ступая босыми ногами.
– Куда ты? – Куиниэ кинулась наперерез, но он мягко отстранил ее со своего пути.
– Я бездарно испакостил собственную жизнь и теперь хочу побыть один, чтобы понять, что мне с ней делать дальше.
Эристор вышел, а Куиниэ осталась стоять, прижав стиснутые кулачки к губам.
– Да-а, вот как все это кончилось… – со вздохом пробормотал Инглэон.
– Не думаю, что это конец, – качая головой, ответил отцу Кэлибор.
– Самое обидное, что причина в какой-то смешной ерунде!
– А он мог в самом деле жениться на ней? Вся эта история с сегодняшней свадьбой… – Инглэон деликатно кашлянул.
– Мог, – внезапно сказала Куиниэ, отрывая руки от губ. – Король Ангрод еще этого похода, в котором Эристор сопровождал его, даровал ему право взять себе в жены любую, кого брат захочет.
– Но, может, все-таки не до такой степени…
Тут все хором накинулись на Инглэона, так что он, защищаясь, выставил перед собой руки:
– Я лишь хотел знать точно…
– Есть ли теперь разница? – Линиэль всплеснула руками.
– Быть может, она вернется? – робко предположила Куиниэ. – Особенно, если наши подозрения верны…
– Какие это? – спросил Кэлибор.
Его молодая жена переглянулась с остальными родственниками.
– Видишь ли, сынок, – заговорил Инглэон. – Мы подумали… Этот обморок…
– А сегодня утром ее явно тошнило, но она сдерживалась, – добавила Линиэль.
– Ей стало легче лишь после завтрака…
– Ну и что?
– Это может быть беременность.
Кэлибор помолчал, переваривая:
– Эристор знает?
– Нет. Это точно, – заверил Инглэон. – И я не решился его просветить, хотя случай был. Лесной дух! Мы все проявили себя до отвращения деликатными идиотами. Молчали, не хотели вмешиваться, и вот к чему все привело.
Лэндир, кряхтя, поднялся:
– Пойду. Он должен узнать, а мне, старику, будет легче говорить с ним об этом. Вам же, дорогие мои, придется вернуться к гостям.
– Ты прав, папа, – Линиэль тоже поднялась.
Старик тепло улыбнулся ей. Это простое слово – «папа» – все еще было внове, словно солнышком согревая его. В коридоре Лэндир свернул к хозяйским покоям, а остальные стали спускаться в главный зал.
Тэргон встретил их с явным нетерпением.
– Ну что?
– Снежные ушли.
– И… она?
– Да.
– Эристор?
– У себя.
– Да что я тяну из тебя, словно клещами, Куиниэ? – свистящим шепотом взорвался Тэргон.
– Нечего шипеть и булькать, словно чайник на огне! – так же тихо и не менее разъяренно ответила ему сестра. – Что, ты сам не можешь догадаться, как он сейчас себя чувствует? Тем более что во многом именно он виноват в том, что все так получилось.
– Но она ведь вернется? Не может быть, чтобы она ушла совсем. Как же мои уроки фехтования? Она обещала…
– О боже, о чем ты, Тэргон?
– Сам не знаю… Они были так счастливы… Почему она убежала, даже не простившись?
– Так легче, – ответил ему Кэлибор. – Думаешь, просто рубить по живому?
– О ком это вы толкуете? И где же, наконец, Эристор? – капризный голос Патринэль отчетливо прозвучал в напряженной тишине, повисшей после слов Кэлибора.
Куиниэ стиснула зубы и даже зажмурилась, чтобы не выпустить все то, что так хотелось высказать «доброй» соседке.
– Он занят, – слишком уж спокойным голосом ответил Кэлибор. – Беседует с моим дедом.
– Что еще можно обсуждать с Лэндиром эль-до? – Патринэль пожала плечами. – Ведь брачный договор уже подписан.
– То, что в нем не оговоришь. То, что не подвластно законам и правилам, – пожалуй, даже торжественно заговорил Кэлибор.
– И то, что тебе не доступно, как луна лягушке, – не выдержала Куиниэ.
– Да уж не глупей твоего! Что это, понятное тебе, может быть так недостижимо для меня?
Молодые муж и жена переглянулись и почти хором ответили:
– Любовь.
***
Лэндир постучал, а потом вошел, так и не дождавшись отклика. Эристор сидел за столом, поставив локти на его край и запустив пальцы обеих рук в густую черную шевелюру надо лбом. Прямо перед ним на столешнице была аккуратно разложена цепочка с маленьким хрустальным амулетом. Последнее «прости» Тир.
– Эль-до, – негромко окликнул Лэндир.
Эристор вздрогнул и поднял на него погасшие глаза:
– Есть еще что-то, что вы все не успели мне высказать?
– Да, – старик подошел и опустился в кресло напротив. – Линиэль почти убеждена, что госпожа Тир беременна, хотя сама, похоже, еще и не догадывается об этом…
– Великий лес, правду говорят, если Духи хотят кого-то наказать, то лишают его разума. Ее сегодняшний обморок?..
– Да. Он один из признаков, которые подтверждают догадку моей дочери, – Лэндир помялся. – Быть может, то, что она понесла от вас, заставит ее вернуться?
– Нет, – Эристор качнул головой. – Она как-то сказала, что если ребенок родится, он будет принадлежать только ей…
– Вы обсуждали это? – изумился Лэндир.
– Мы ссорились, – уточнил Эристор.
– Тогда понятно…
– А мне вот нет.
– Наверно, вы не знаете того, что знаю я. Мне рассказал Кэлибор, а ему Куиниэ. Для госпожи Тир это, похоже, принципиальный вопрос. У снежных эльфов отец ребенка – полный властелин его судьбы. Может разрешить жить, а может и нет.
– Как это?
– Так уж заведено. Сама госпожа Тир родилась в бедной семье, которая не могла прокормить еще одного ребенка, тем более что родилась девочка. Ее, новорожденную, оставили на милость Духов в открытой могиле… Так там поступают со всеми неугодными детьми… Таков обычай…
– Как же она осталась жива? – с ужасом спросил Эристор.
– Хозяину, на которого, видно, и работали ее родители, чем-то приглянулся ребенок. Он взял ее в свой дом. Она была его рабыней, живой игрушкой, а когда немного подросла – и наложницей… Что было дальше, госпожа Тир не рассказывала никому.
Эристор прикрыл глаза. Ему представилась маленькая худенькая девчушка – светловолосая, трепетно остроухая и с наивными широко расставленными серыми глазами, а рядом с ней громадный бородатый варвар, который мог бы быть ей отцом, если не дедом, но желал лишь насладиться чистым телом…
– Как выяснилось, я ничего не знал о ней.
– У вас было слишком мало времени. А любовь вообще во многом сродни сумасшествию и не прибавляет сообразительности, эль-до. Не надо терзаться. Все не так уж и плохо.
Эристор удивленно вскинул брови, а потом рассмеялся. Как не похож был этот горький смех на его обычный полный жизнелюбия хохот…
– Давайте рассудим! – Лэндир положил руки на стол и начал загибать пальцы. – Вы любите госпожу Тир. Она любит вас. Вы хотите жениться на ней, обзавестись детишками, создать семью и теперь знаете, что она мечтает о том же, хоть и забила себе голову разными глупостями. Что вам мешает быть счастливыми?
