Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Саша Стрельна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
Глава 4
Зима, однако, действительно оказалась тяжелым испытанием для Куиниэ. Несмотря на шерстяную одежду и теплый плащ, подбитый заячьим мехом, неожиданно подаренный ей Тир, привыкшая к куда более умеренным температурам родного края лесная эльфийка постоянно мерзла, находя прибежище лишь у пышущих жаром кухонных плит. Жизнь в большом доме текла медленно и размеренно, прерываемая лишь редкими приездами гостей. Тогда в главном зале до поздней ночи ревели пьяные снежные эльфы, а Куиниэ вынуждена была отсиживаться на кухне под защитой грозной Анайриэль.
В эти дни турниры на заднем дворе были еще более ожесточенными, и Куиниэ мучалась в тревожном ожидании до тех пор, пока разгоряченные и хохочущие мужчины толпой не вваливались в кухню, где Анайриэль обрабатывала их ранения, в то время как они облизывали масляными взглядами ладную фигурку приставленной к кухне новой рабыни…
Кэлибора Куиниэ видела часто, но возможности поговорить почти не представлялось. Им оставались лишь взгляды, которые иногда были красноречивее слов. И совсем не то было с Тир. Все началось одной студеной ночью, когда Куиниэ, свернувшись калачиком на своей убогой постели, пыталась согреться и заснуть. Скрипнула дверь ее комнатки. Мгновенно вскинувшись, Куиниэ обнаружила в дверях свою хозяйку.
– Почему не спишь?
– Холодно.
– Пошли.
– Куда?
– Предлагаю обмен. Горячая ванна – на болтовню. Что-то мне тоже не спится, – голос Тир был шутлив, но Куиниэ уловила в нем нотки печали.
«Я плачу своим одиночеством»… – вдруг вспомнилось ей, и, вскочив, она поспешила за госпожой.
В купальне ей наконец-то удалось согреться. Она с наслаждением искупалась, вымыла волосы, а потом высушила их, стоя возле огромного камина в спальне. Тир лениво смотрела на нее, лежа в широкой кровати:
– Ты красива.
– Вы тоже, – порозовев и смутившись, ответила Куиниэ.
– Ерунда.
– Неужели вам никто не говорил этого?
– Кто бы это мог быть? – усмехнулась Тир.
– Я… Я спросила у Анайриэль о детях, обреченных могиле. Как вам удалось достичь всего этого? – Куиниэ обвела вокруг себя руками.
– Я не хочу говорить об этом, – резко ответила Тир, но, увидев, что своей резкостью испугала Куиниэ, протянула к ней руку и, усадив рядом с собой, заговорила уже мягче. – Забирайся под одеяло и лучше расскажи о своей жизни. Твои братья похожи на тебя? Они старше или младше?
– Эристор старше. Ему уже почти пятьсот. И общие у нас только волосы, хотя они у него еще темнее, почти черные. Зато с Тэргоном мы близнецы, – Куиниэ рассмеялась вспоминая. – Вы бы только знали, какие проказы мы учиняли, пользуясь своим сходством.
– Вот и расскажи, – мягко подбодрила ее Тир, устраиваясь на подушках и прикрывая глаза.
Поначалу Куиниэ была рада вспомнить дом и счастливую пору детства, но чем дольше она рассказывала, тем печальней становилось у нее на душе. Когда же, замолчав и не услышав очередного вопроса, она подумала, что Тир спит, то не выдержала, расплакалась. Чтобы не тревожить хозяйку, она зарылась лицом в подушку и тряслась в беззвучных рыданиях. Дом… Братья… Неужели все это потеряно для нее навсегда?
Проснулась Куиниэ такой же несчастной. К тому же, глянув на себя в зеркало, обнаружила, что нос предательски покраснел, а глаза распухли…
– Ты плакала, – тут же обвиняюще проговорила Ана.
Куиниэ пожала плечами – зачем скрывать очевидное?
То же повторилось и через неделю. Потом вновь и вновь… Куиниэ пересказала заинтересованной слушательнице всю свою не очень-то долгую жизнь, поведала о родителях, о старшем брате Эристоре, которым искренне гордилась и с воодушевлением живописала его ратные подвиги, ум и доброту. Когда темы для повествований исчерпались, девушки просто лежали и беседовали, сравнивали уклады жизни у лесных эльфов и здесь, на Белом архипелаге, делились мыслями и переживаниями. Иногда Тир увлекалась, и Куиниэ приоткрывалась какая-нибудь небольшая частичка ее прошлого. Из мозаики постепенно складывалась картина, и то, что представало взору, заставляло Куиниэ со все большим пониманием и невольным трепетом относиться к своей захватчице.
Так пролетели почти четыре месяца. Миновала угнетающе долгая полярная ночь. Наступил последний месяц зимы, который снежные эльфы называли ветровеем – за пронизывающие ветра с моря. Неумолимо близилась весна…
Однажды вечером в кухню вошла хмурая Тир и сообщила, что прибыли гости. Уже уходя, она остановилась в дверях и, глянув на встревоженную Куиниэ, буркнула:
– Сиди здесь. Ночевать будешь у меня.
– Кто приехал? – спросила Ана.
Отводя угрюмый взгляд от Куиниэ, Тир ответила.
– Харальдин Аттердаг, – и, выразительно скривив губы, вышла.
– Что опять здесь нужно этому мерзавцу? – проворчала Анайриэль, принимаясь энергично помешивать тушеную свинину в огромном котле.
Куиниэ, никогда до своего пленения не евшая подобной пищи, принюхалась. Пахло… вкусно. Было стыдно переступать традицию, но в противном случае пришлось бы умирать с голоду. Суровой зимой снежным эльфам было негде брать овощи или тем более фрукты.
– Кто он такой – этот Харальдин Аттердаг? – поинтересовалась Куиниэ.
– Тебе лучше этого не знать, – отрубила Анайриэль.
Вечер тем не менее прошел спокойно. Доделав свои дела, Куиниэ пошла в спальню госпожи и, вдосталь понежившись в прекрасной горячей воде купальни, улеглась в постель. Тир вернулась к себе далеко за полночь. Разделась, ворча себе под нос что-то явно ругательное, и забралась под одеяло. Она была совершенно точно не в духе, и Куиниэ не решилась заговорить с ней.
Когда же она открыла глаза, Тир еще спала. Такое случилось впервые – обычно снежная эльфийка вставала намного раньше, еще до рассвета. Стараясь не шуметь, Куиниэ оделась и пошла на кухню. Дом был поразительно тих. Пользуясь тем, что запретить ей это транжирство некому, она подбросила угля в очаг и, не зная, что ей еще делать, присела в задумчивости к столу.
А потом что-то будто поманило ее. Почти не сознавая, что делает, но чувствуя, что иначе нельзя, Куиниэ покинула кухню и медленно пересекла большой зал, носивший следы ночного пиршества. Так же неспешно она вышла из дома и, лишь свернув за угол к ристалищу, поняла, что так неумолимо влекло ее сюда. Не даром древний, как лес вокруг, шаман – истинный глава Дома Красного дуба – говорил, что у Куиниэ есть дар, не даром занимался с ней, вопреки установленным в землях лесных правилам, согласно которым эльфийки не имели права отправлять магические обряды. Она почувствовала! Услышала зов, а главное, этому зову поверила.
В центре арены, где растаявший снег перемешался с землей, образуя отвратительное грязное месиво, стоял Кэлибор, а на него яростно наседали пятеро бородатых незнакомцев. По выражению лиц сражающихся Куиниэ поняла, что это отнюдь не тренировка. Кэлибор был уже весь в крови, мокрые от пота волосы прилипли к шее и ко лбу, воздух с хрипом вырывался изо рта. Внезапно один из нападавших изловчился и нанес сокрушительный удар, который поверг лесного эльфа на колени. Куиниэ вскрикнула и, подобрав юбку, опрометью кинулась в дом.
Ни ее появление, ни внезапное бегство не ускользнули от внимания худощавого снежного эльфа, стоявшего чуть в стороне от основной массы зрителей. Его глаза, похожие на два осколка льда, хищно сузились, и он было двинулся вслед, но тут его внимание было вновь привлечено к арене – Кэлибору удалось избавиться от одного из своих противников. Его труп лежал в грязи, а из рассеченного горла фонтаном хлестала кровь.
Куиниэ ворвалась в спальню госпожи и, метнувшись к кровати, принялась трясти спящую:
– Тир, вставай! О боже, да проснись же! Он может погибнуть! Тир!
– Великие боги! Оставь меня, девчонка.
– Там Кэлибор… Они напали на него впятером!
– Это просто тренировка, – терпеливо, как с малым ребенком заговорила Тир.
– Да они убивают его! – вцепляясь себе в волосы, вскричала Куиниэ и, внезапно рухнув на колени у кровати, взмолилась. – Прошу тебя, заклинаю, вмешайся!
Мгновение Тир всматривалась ей в лицо и, приняв решение, вскочила, отбросив одеяло. Через пять минут она уже была одета и, на ходу застегивая перевязь с мечами, устремилась прочь.
– А ты останься здесь, – ее палец решительно уперся в грудь рванувшейся следом Куиниэ, и дверь спальни захлопнулась у нее перед носом.
Тир вышла во двор в тот момент, когда истекающий кровью Кэлибор ничком упал на землю, сжимая в руке обломок меча. Острие его застряло в груди медленно оседавшего противника. Последнего… Двое из них были мертвы, один – то ли в шоке, то ли без сознания, еще двое с проклятиями стонали в грязи.
Серебристые брови Тир сошлись на переносице, когда она, миновав немногочисленных зрителей, присела у тела своего раба. С усилием перевернув его на спину, она приложила пальцы к шее и, ощутив под ними биение жизни, стремительно распрямилась:
– Курт, Бьорндил, перенесите его в мою комнату. И позовите туда Ану со всем, что может понадобиться.
– А что делать с этими? – хитро поблескивая голубыми глазками, спросил только что подошедший к ристалищу Эрик.
– Похоронить.
– Но двое еще живы…
– Разве? – холодные глаза Тир скользнули по испуганным лицам раненых.
Правая рука ее потянулась к рукояти меча, но потом, расслабившись, разжалась.
– Пусть позаботятся о себе сами.
Она шагнула из круга и пошла к дому, куда уже унесли безвольное тело Кэлибора. Внезапно кто-то выступил вперед, загородив ей дорогу. Тир подняла глаза.
– Твой человек убил трех моих воинов, – льдистые глаза Харальдина Аттердага высокомерно взирали на нее, прижатые к голове уши говорили о том, что снежный эльф в ярости.
Тир расправила плечи:
– Я постыдилась бы называть своими тех, кто не способен впятером справиться с одним рабом.
Харальдин было разинул рот, чтобы что-то возразить, но Тир просто обошла его и скрылась дверях дома.
Кэлибора уже положили на торопливо расстеленное на полу покрывало. Он стонал и порывался подняться, впиваясь перепачканными кровью и грязью пальцами в грубую ткань.
– Помоги мне его раздеть, – резко приказала Тир замершей у изголовья постели Куиниэ.
Та была смертельно бледна, но после окрика госпожи решительно принялась за дело. Эльфийки в четыре руки стащили с Кэлибора тунику и плотную шерстяную рубаху, обнажив залитый кровью торс. Потом с трудом стянули сапоги, за ними последовали заскорузлые от снега и грязи штаны…
Куиниэ впервые видела полностью обнаженного эльфа, но подавила смущение. Главным сейчас было облегчить ему страдания.
– Его надо обмыть, – лицо Тир было мрачнее тучи. – Курт, Бьорндил, перенесите лесного в купальню. И где же, наконец, Ана! Куиниэ! Черт, Куиниэ! Да очнись же ты! Расстели постель, чистое белье найдешь в сундуке.
– Да… Да… Сейчас.
Через несколько минут постель была застлана, и Куиниэ, влекомая словно магнитом, переступила порог купальни. Тело Кэлибора положили на краю каменной чаши. Тир, смачивая в воде чистую ткань, бережно обтирала его. Грязно-розовые ручьи стекали на пол и, извиваясь, скатывались в отверстие ванной. Кровь уже начинала густеть, слепляя темные, сейчас с совершенно незаметной рыжинкой волосы Кэлибора, зато теперь, когда большая ее часть была смыта, стали видны ранения.
– Дух лесной, матушка природа, господин наш Великий Лес, смилуйтесь над вашим сыном, – губы сами собой шептали молитву.
– Помоги, – серые глаза Тир лишь на мгновение оторвались от раненого, и, словно подстегнутая, Куиниэ бросилась на колени рядом с распростертым телом.
Дрожащими руками она принялась, поливая из ковша, смывать остатки крови с груди Кэлибора, а потом и ниже, там, где с замиранием сердца она видела… О боже, мужской орган показался ей таким же слабым и беспомощным, как его хозяин сейчас… Зато все остальное… Куиниэ никогда не думала, что тело эльфа может быть так красиво. Широкая грудь, стройные бедра, сильные длинные ноги, стопы и кисти рук совершенной формы, а кожа шелковистая и нежная. Он был великолепен… И, о боже, он умирал. Вместе с кровью, которой, казалось, было залито все вокруг, из него утекала сама жизнь.
«Где же Ана?» – билось в мозгу. Как вдруг тяжелая рука легла Куиниэ на плечо, и добрый озабоченный голос проговорил:
– Беги отсюда, девочка. Негоже юной эльфийке видеть мужскую наготу и всю эту кровищу.
– Нет. Не прогоняйте меня. Я могу помочь. Мне приходилось ухаживать за Эристором, когда его ранили.
– Иди, – отрезала Тир. – Шаман моего Дома врачевать не умеет – ему подвластны лишь ветра. Увы, слишком редкий нынче дар – магия жизни… Так что раны Кэлибора придется зашивать. Поэтому умойся, переоденься и отправляйся на кухню. Что бы ни случилось, в этом доме за обедом все потребуют есть. Иди, я сказала. Ты здесь уже ничем не поможешь. – И потом мягче: – Иди. Ранения не смертельны. Молись своим лесным духам и надейся на лучшее.
Куиниэ встала и, спотыкаясь, пошла из купальни. Последнее, что она услышала, были слова Тир, приказывавшей Курту и Бьорндилу держать лесного, чтобы он не вырвался и не навредил себе, когда Ана будет врачевать его раны…
Куиниэ умылась, действуя почти автоматически, сменила пропитанную водой и кровью Кэлибора одежду и, придерживаясь рукой за стену, побрела к бурлившим на огне котлам. Помешала еду, добавила в нее немного соли – ей все показалось пресным, во рту до сих пор стоял солоноватый вкус крови. О боже! Она ощутила слабость и рухнула на табурет, склонив голову на скрещенные на столе руки. Но кровью пахли и они… Куиниэ замутило. Она выпрямилась и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять дурноту.
– Ну, вот и ты, – пропел вкрадчивый голос от порога.
Куиниэ вздрогнула и подняла глаза. Перед ней стоял совершенно незнакомый снежный эльф. Его светлые волосы были зачесаны со лба назад и заплетены в несколько кос. На худом продолговатом лице выделялись полные чувственные губы сластолюбца и холодные льдистые глаза – окна жестокой души.
– Кто вы? – безотчетно пугаясь, спросила Куиниэ.
– Лесная дева. Я не ошибся. Только у вас бывает такая нежная, будто шелковая кожа, – эльф шагнул ближе. – Я гость в этом доме, милая. Меня зовут Харальдин Аттердаг. А кто ты?
– Я… Меня похитили…
– Рабыня, – безжалостно уточнил эльф, про которого Ана говорили, что лучше бы его не знать.
Куиниэ опустила голову, не имея сил дальше выдерживать взгляд Харальдина. Тот же продолжил, приближаясь медленно и бесшумно, словно снежный барс:
– Почему тебя не было вчера в зале? Я не пропустил бы такое лицо, – пальцы грубо охватили подбородок Куиниэ, поднимая его вверх.
Она оттолкнула жадную руку и, вскочив, отступила назад. Харальдин, недобро улыбаясь, последовал за ней. Куиниэ пятилась, пока не наткнулась спиной на разделочный стол. В то же мгновение снежный оказался рядом, и его руки захватили тело Куиниэ в плен, грубо обшаривая его, то охватывая округлую грудь, то сжимая упругие маленькие ягодицы.
– Не смейте прикасаться ко мне! – в страхе прокричала она.
Харальдин расхохотался, запрокинув голову.
– Сопротивляйся и дальше. Мне нравится преодолевать препятствия на пути к сладкой цели, – и он впился жадным поцелуем в губы Куиниэ, склоняя ее назад, заставляя неестественно изогнуться.
Инстинктивно, чтобы не потерять равновесие, та выставила назад руки… и пальцы ее наткнулись на рукоять острого кухонного ножа. Куиниэ схватила его, и в то же мгновение, почувствовав неладное, мужчина отскочил. Удар, нацеленный в шею, лишь рассек кожу на его скуле. Вкус собственной крови на губах привел Харальдина в бешенство. Он метнулся к Куиниэ и сжал ее запястье так, что нож со звоном упал на каменный пол. После чего он подхватил визжащую, извивающуюся эльфийку и, швырнув на стол посередине кухни, навалился на нее, задирая юбку, разводя в стороны ноги…
И в этот самый момент Куиниэ вдруг ясно почувствовала, что насильник обмяк на ней, хватка его ослабла, а тело стало тяжелым и безвольным. Разлепила залитые слезами глаза, она увидела, что над ней возвышается Ана с тяжелым деревянным пестом в руках.
– Никогда мне не нравился этот тип, – невозмутимо прокомментировала та свои действия и, отложив верное оружие, за шкирку стащила оглушенного Харальдина на пол.
Снежный сильно приложился безвольной головой и завалился на бок. Ана склонилась, вглядываясь ему в лицо:
– Смотри-ка… Рана совсем свежая… Это ты его украсила, деточка?
– Да, – дрожащим голосом подтвердила Куиниэ, торопливо поправляя одежду и спрыгивая со стола.
– Он запомнит тебя на всю жизнь. Всякий раз, глядя на себя в зеркало…Может, убить его прямо сейчас, пока не очухался?
– Где Тир?
– Она звала тебя.
– Кэлибор?! – Куиниэ испуганно сжала руки.
– Госпожа оставила его пока что у себя. Он потерял слишком много крови, но… все в руках божьих. Этот лесной эльф силен – и духом и телом. Глядишь, все и образуется. Тем более что ему есть за что бороться, – Ана погладила Куиниэ по щеке и подтолкнула в сторону двери. – Иди к нему. Я тут присмотрю… за всем.
– Что с тобой? – от глаз Тир не ускользнул встрепанный вид ее юной рабыни.
– Это… Харальдин, твой гость, – Куиниэ и не заметила, как со всеми этими волнениями перешла на «ты» со своей госпожой.
Тир, словно распрямившаяся пружина, в мгновение оказалась на ногах.
– Он овладел тобой?
– Нет, – Куиниэ отмахнулась. – Ана ударила его по голове, и он… В общем, он все еще в кухне.
Тир удовлетворенно хмыкнула.
– Позаботься о Кэлиборе. Я скоро вернусь.
Войдя на кухню, она обнаружила невозмутимую Ану, деловито пробовавшую рагу, которое булькало в котле. У ее ног на полу лежало тело Харальдина, через безвольно раскинутые конечности которого она переступала, брезгливо приподнимая подол.
– Как дела? – невинно поинтересовалась Тир.
– Девчонка пересолила мясо, и вот этот сильно мешает.
– Чем ты его так?
– Толкушкой.
– А почему кровь?
– А… Это Куиниэ ножом ему личико подправила. И он это запомнит, госпожа. Как бы чего…
– Оставь, Ана.
Тир набрала полный ковш ледяной воды и выплеснула его в лицо гостю. Он тут же сел, кашляя и отплевываясь. Холодные змеиные глаза уперлись в лицо Тир.
– Считай, что тебе повезло, Харальдин Аттердаг, – тут же отозвалась на этот злобный взгляд та. – Я приказала убить каждого, кто сунется к этой лесной.
– Сучка изуродовала меня! – взвизгнул Харальдин.
– Не думаю, что это в принципе было возможно…
– Продай мне ее.
– Нет.
– Почему? Я заплачу, сколько скажешь…
– Не хочу. Это достаточное объяснение? А теперь, Харальдин, собирай своих эльфов и уезжай. Ты оказался слишком беспокойным гостем.
– По обычаю…
– Мне нет до них дела, и ты это знаешь. Я не хочу видеть никого из вас в моем доме и на моей земле. Никогда, Харальдин Аттердаг.
– Ты еще заплатишь за это!
– Не люблю быть в долгу. Может быть, прямо сейчас?
Звонко лязгнули мечи, покидая свои ножны. Но Харальдин оказался одновременно умнее и трусливее, чем рассчитывала Тир.
– Это было бы слишком просто, – процедил он и, обойдя вызвавшую его на бой эльфийку стороной, вышел из кухни.
Через час Харальдин и его дружина покинули земли клана Тир Серебряной, но мысли его, одна мстительней другой, не спешили расстаться и с ней самой, и ее юной рабыней.
Глава 5
Кэлибор пришел в себя и внезапно понял, что сознание ему вернула совершенно обыденная причина – нестерпимо хотелось в туалет. Он попытался сесть и тут же со стоном опрокинулся обратно – едва его голова оторвалась от подушек, перед глазами все поплыло, боль впилась острыми зубами в истерзанное тело, и он замер, обливаясь потом и глухо ругаясь. Внезапно теплая узкая рука легла ему на лоб, отводя влажные волосы.
– Эль-тэ, – выговорил Кэлибор, с трудом ворочая непослушным языком в пересохшем рту.
– Вам что-нибудь надо, эль-до? Может, пить?
– Да, – с благодарностью сказал он, и минутой позже Куиниэ присела рядом, приподняла его тяжелую голову, а потом, прислонив ее к своей груди, помогла напиться.
От Куиниэ пахло травами и уютом. Кэлибор чувствовал себя так, словно вернулся домой… Но тут другая его и много более прозаическая потребность напомнила о себе еще настойчивей.
– Э… Эль-тэ, вас не затруднит позвать мне Ану?
– Она занята на кухне. Быть может, я смогу…
– Нет!!!
– Но, эль-до…
– Куиниэ, – взмолился пунцовый от смущения Кэлибор, ломая традицию и переходя на иной, куда более близкий уровень обращения к знатной эльфийке – от традиционного «эль-тэ» к личному имени. – Мне нужна Ана. Пожалуйста.
Огорченная Куиниэ, чувствуя, что не сумела справиться со своими обязанностями, вышла из комнаты и спустя пять минут вернулась в сопровождении поварихи и Тир. Ана подошла к Кэлибору и, уперев руки в бока, ворчливо произнесла:
– Ну? Тебе, конечно, здорово досталось, но это не значит, что ты можешь позволить себе капризничать.
– Я не капризничаю, – затравленно проговорил тот, переводя взгляд с Тир на Куиниэ и обратно на Ану.
– Тогда что тебе надо, парень?
– Э… Мы не могли бы поговорить об этом с глазу на глаз? – пролепетал Кэлибор, стискивая зубы и посылая гневный взгляд на замерших в дверях молодых эльфиек.
И вдруг со стыдом и не менее сильным облегчением увидел в глазах Тир вспыхнувшее понимание, а затем веселую издевку. После Тир пошла прочь из комнаты, таща за собой совершенно растеряннуюКуиниэ. Едва дверь за ними закрылась, не рисковавший уже просто дышать Кэлибор выпалил:
– Ана! Я не капризничаю! Неужели так трудно понять, что мне просто не хочется справлять нужду в присутствии всех эльфиек дома!
Ана всплеснула руками и расхохоталась.
– Анайриэль! – взмолился Кэлибор, чувствуя, что еще немного и случится нечто ужасное.
– Сейчас, сейчас, голубчик, – утирая слезы, заторопилась та и наконец-то подала ночную вазу.
Однако, услышав протяжный вздох облегчения, который спустя некоторое время издал Кэлибор, не выдержала и снова принялась смеяться.
– Ничего смешного, – буркнул тот, откидываясь на подушки.
– Дай-ка я заодно посмотрю тебя. Как самочувствие?
– Теперь очень хорошо.
Анайриэль хмыкнула, отбросила одеяло и принялась менять пропитанные кровью повязки.
– Как ты ввязался в эту историю?
– Я и не ввязывался, – проворчал Кэлибор. – Все начиналось, как обычный дружеский поединок…
– Ты убил троих, а двоих покалечил. Харальдин Аттердаг требовал твоей головы.
– Ну и?..
Ана пожала плечами:
– Вчера днем он отправился восвояси. Украшенный шрамом через пол лица и здоровенной шишкой на затылке.
– Я его и пальцем не тронул, – встрепенулся Кэлибор. – Хотя стоило бы…
– Да уж… – Ана замолчала, поджав губы.
– Так кто его отделал? Тир?
– Не-ет, если за дело берется она, ее противники после этого ездить уже не могут. Да и ходить обычно тоже…
– Тогда кто же?
– Ну… шишка – моя заслуга.
– Выкладывай, Ана!
Эльфийка вздохнула.
– Черт бы побрал мой болтливый язык! Тир уже обещала, что когда-нибудь отрежет мне его.
– Анайриэль!
– Ох! Куиниэ ударила его ножом.
– Как это случилось? – опешил Кэлибор.
– Он хотел изнасиловать ее.
– И… преуспел? – стискивая кулаки, спросил тот.
– Нет, – Ана потрепала его по щеке, вновь заботливо укрывая одеялом. – После этого Тир и вышибла его из дома. Но помяни мое слово, он вернется. И хотя наша гордячка не хочет и задумываться над этим, я боюсь его змеиного нрава. Ему бы нагом родиться, а не снежным эльфом. Уверена, он не остановится ни перед чем, чтобы отомстить. Тем более теперь, когда имеет напоминание через пол-лица. Поэтому и говорю тебе все это, Кэлибор.
– Спасибо, Анайриэль.
– Ну, я пошла. И кстати, если тебе понадобится что-нибудь не столь… э… личное, знай, что твоя лесная нимфа уже имела возможность изучить все твои прелести, – Ана выразительно скосила глаза на то место, о котором и вела речь.
– Что-о?
– Она помогала госпоже смывать с тебя кровь. Ты задал работы нам всем, Кэлибор.
– Значит, Тир тоже?
– Угу…
– Час от часу не легче!
– Не тушуйся. Тебе есть что показать, – и, подмигнув, довольная собой Анайриэль удалилась.
Кэлибор вздохнул и прикрыл глаза.
«Харальд Аттердаг! Грязный варвар посмел посягнуть на нее! А я валяюсь здесь, беспомощный как дитя. Даже пописать самостоятельно не могу!»
Кэлибор завозился, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы не так досаждали раны. После этого мысли его приняли несколько другое направление.
«Она видела меня нагим… Касалась моего тела…» – Кэлибор зажмурился еще плотнее, чувствуя возбуждение и смущаясь одновременно. Мысли, не сдерживаемые хозяином, потекли дальше, рисуя внутреннему взору картины одна интимнее другой. Он не оборвал себя даже тогда, когда понял, что плоть его, несмотря на потерю крови, с великой готовностью откликается на фантазии.
– Эль-до, – нежный голосок у изголовья постели буквально подбросил его.
Чувствуя себя пойманным с поличным, Кэлибор нахмурился, глядя на не менее его смущеннуюКуиниэ.
– Я… разбудила вас?
– Можно сказать и так, – буркнул бедолага эльф, мысленно простонав.
Казалось, что даже толстое меховое одеяло не способно скрыть возбуждение.
– Пора ужинать. Давайте я помогу вам устроиться поудобнее.
– Я в состоянии сделать это сам! – Кэлибор решительно приподнялся, Куиниэ немедленно подсунула ему под спину подушки.
Благодаря ее ненавязчивой, но более чем необходимой помощи, через пять минут раненый полусидел в кровати, тяжело дыша и чувствуя огромную слабость после предпринятых усилий.
Куиниэ устроилась рядом и принялась ловко скармливать Кэлибору густой мясной суп, приправленный небольшим количеством куда более привычных овощей и сушеных трав. Каждый раз, когда она склонялась к нему с полной ложкой, ее округлое бедро прижималось к боку Кэлибора, который блаженно впитывал эту невинную близость, в то время как глаза его украдкой скользили по ее груди, шее, запоминали каждую черточку лица, любовались островерхими ушами, как и у него самого сейчас лишенными традиционных украшений, маленькой темной родинкой у левого уголка рта… Тут взгляд Кэлибора споткнулся, упершись в отметины с запекшейся кровью на губах Куиниэ.
– Что это? – пальцы мягко коснулись ранок.
– Прикусила. Случайно.
– Сама? Или это сделал Харальдин Аттердаг?
Куиниэ метнула быстрый взгляд на Кэлибора:
– Какое это теперь имеет значение?
– Для меня имеет. Он…
– Не надо! – движимая порывом, Куиниэ приложила ладонь к губам Кэлибора, чтобы не дать ему договорить.
Его рука медленно последовала за ее. Захватив хрупкое запястье, Кэлибор нежно, едва касаясь, поцеловал узкую ладонь, потом каждый пальчик, провел языком по чувствительной коже запястья, где бился пульс.
– Что вы делаете, эль-до? – пролепетала Куиниэ, розовея и пряча глаза от настойчивого зовущего взгляда.
– Малую толику того, что хотел бы, – промолвил Кэлибор, осторожно привлекая ее к себе и теперь с той же нежностью целуя искусанные губы.
Куиниэ тихо ахнула. В тот же момент в ее приоткрывшийся рот скользнул язык, а теплые губы прижались еще крепче, лаская, вкушая, спрашивая. Получив ответ на свой безмолвный вопрос, Кэлибор негромко застонал, и Куиниэ испуганно отпрянула.
– Вам больно? Позвать Ану?
– Нет, – смеясь, ответил Кэлибор. – Только не сейчас. Лучше дай мне снова твои губы.
– То, что мы делаем, нехорошо, – запинаясь и отводя глаза, промолвила Куиниэ.
– Посмотри на меня. – Она подняла смятенные глаза. – Почему нехорошо? Ну почему же, любовь моя? Я мог погибнуть, так и не узнав вкус твоих губ, не познав тебя.
– Не говори так!
– Но это правда! Поцелуй же меня. Это все, что я прошу сейчас… Неужели ты сама не хочешь этого?
Куиниэ вновь потупилась.
«Как все изменилось за это время! – думала она, глядя на свои стиснутые пальцы. – Не окажись мой свадебный кортеж на пути дружины Тир, сейчас я безраздельно принадлежала бы омерзительному Ангудилу из Дома Высокой сосны. А не ему, так кому-нибудь другому, пусть менее отталкивающему, но все равно чужому, далекому… Что же теперь? Я рабыня… Рабыня, к которой по непонятной причине пока что благоволит госпожа…А дальше? Кто-нибудь более удачливый, чем Харальдин Аттердаг грубо возьмет то, в чем мораль моей родной страны, моего народа, которые остались где-то там, в прошлой жизни, велит мне отказать эльфу, которого я…Люблю?»
Она не знала. Ей не с чем было сравнивать. Но как узнать, не открыв душу, не пустив все это в себя? Подняв серьезные, полные сосредоточенной решимости глаза к лицу Кэлибора и увидев жажду и робкую надежду в его взгляде, Куиниэ решилась. Этот поцелуй соединил не только их тела, но и души, доверчиво распахнувшиеся навстречу друг другу. Тихо открылась, и через мгновение затворилась дверь спальни, а влюбленные не видели и не слышали ничего вокруг…
– Что это ты бродишь, как медведь-шатун? – ворчливо поинтересовалась Ана у своей госпожи.
Тир задумчиво поддела носком сапога видимую одной ей соринку.
– Они целуются.
Повариха бросила быстрый взгляд на госпожу.
– Что тебя гложет?
– Эти двое любят друг друга? Скажи мне, Ана. Я ведь не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься. Но что с того?
– Не знаю. Не зна-ю! Время покажет. Уже скоро весна…
Тир медленно вышла, глядя себе под ноги, а добродушная Ана лишь вздохнула ей вслед.
Усмехаясь своей неожиданной деликатности – госпожа мается по дому, потому что в ее постели целуются ее же рабы – Тир вышла в помещение, где содержались домашние животные.
Она сама оседлала своего любимого серого в яблоках жеребчика и, отворив входную дверь, вывела его в светлую северную ночь. Тронув поводья, Тир неспеша поехала прочь от дома. Однако постепенно шаг лошади все ускорялся и ускорялся, пока она не понеслась по снежной равнине так, что ее длинный хвост образовал одну стремительную линию со спиной, стелясь по ветру. Вихрем пролетела Тир вдоль изрезанного побережья, не снижая скорости миновала спящую рыбацкую деревню в которой жили в основном люди, заставляя их тревожно выглядывать из дверей с ворчанием:
– Когда-нибудь эта эльфийская ведьма сломает себе шею, ад ее побери! И куда несет посреди ночи?
Внезапно конь вынесся к обрыву, и Тир осадила его у самого края. Внизу что-то бормотало сонное море. Тир замерла, глубоко вдыхая холодный влажный воздух. Бешеная скачка, как это обычно и бывало, вернула ей спокойствие духа. Домой Тир возвращалась уже не спеша. Конь, практически предоставленный сам себе, неторопливо бежал знакомой дорогой, издалека чуя тепло и уют привычной конюшни.
– Опять гонялась за призраками? – с самого порога приветствовала ее Ана.
– А ты-то чего не спишь?
– Не могу, пока дверь нараспашку. И тебе не стоит мотаться по ночам наедине со своими странными идеями, ловя ускользающие ветра.
– Только безумец может сунуться к Тир Серебряной, даже если она едет одна, – высокомерно ответила та.
– А что, их мало на дорогах? – возразила Ана, думая совсем не о них, а о недавнем госте, не по своей воле покинувшем дом госпожи.
«Сукин сын затаил злобу. Это очевидно каждому, кроме этой сумасшедшей гордячки… А может, она как раз очень хорошо все понимает? – Ана с беспокойством взглянула на Тир. – Тогда она, должно быть, сама ищет встречи с роком, испытывая то ли себя, то ли его».
