Текст книги "Живые пешки (СИ)"

Автор книги: Саша Мирра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

8. Искусство живых статуй

Свет вливается в огромные окна, наполняя класс. Поутру ещё не жарко. С улицы веет приятной прохладой

Ветер слегка колышет большие листы на столах. По закреплённым на мольбертах холстам размеренно шуршат карандаши.

Преподаватель ходит между будущими художниками, заглядывает им через плечи. Иногда останавливается и тихо подсказывает что-то то одному, то другому.

– Девушки, не двигайтесь, – говорит он натурщицам время от времени.

Солнце греет Агате плечи, ласкает колени. В классе так спокойно, что её клонит в сон.

– Агата, пожалуйста, сиди ровно, – говорит преподаватель. – Ты прекрасна и юна, писать с тебя – одно удовольствие, но, прошу, не двигайся. Ты сама хотела эту работу, так что привыкай.

Это правда. Последние два дня Агата прохода не давала преподавателю, выпрашивая у него место натурщицы. До этого её совершенно не интересовала эта профессия.

А вчера она из кожи вон лезла, уговаривая поставить её на урок именно сегодня.

В классе несколько натурщиц сразу. Все позируют обнажёнными.

Стараясь не вертеть головой, Агата одними глазами следит за другими девушками.

Все они сидят в разных, но одинаково сдержанных позах. Блондинка с длинной чёлкой поджала под себя правую ногу, а левую обняла руками, задумчиво уткнувшись подбородком в коленку. Другая сидит спиной, длинные вороные волосы обнимают её плечи, спускаясь до аккуратных ягодиц.

Никакой провокации, ничего вызывающего в них. Только эротика, никакой порнографии.

Что-то меняется в звуковом фоне. Украдкой повернув голову, Агата видит, что преподаватель отошёл к двери и сейчас приглашает в класс высокого чернокожего мужчину.

Преподаватель и незнакомец говорят тихо, их слов не разобрать. Преподаватель глядит на собеседника снизу вверх, и в высоко поднятых бровях, в не сходящей с лица улыбке, в опущенных плечах есть что-то заискивающее.

Мужчина широкоплечий, мускулистый. Наверняка регулярно ходит в спортзал. Лицо с крупными чертами, массивный подбородок. Особенно выделяются мясистые губы, которые принято считать признаком сладострастия. Он слушает преподавателя, прикрыв глаза, и глядит только на натурщиц.

Агата смотрит на него до тех пор, пока он не замечает её взгляд, и только тогда отворачивается, старательно изобразив смущение.

Скрипят по листам карандаши, негромко щебечет преподаватель, иногда ему в ответ что-то басит незнакомец. Посмотрев на него снова, Агата сразу же встречается с ним взглядом. Не сводя с него глаз, она будто бы невзначай поправляет волосы, приоткрыв обнажённую грудь.

– Агата, девочка, не двигайся, – говорит преподаватель.

Агата возвращается к нужной позе, в последнюю секунду послав незнакомцу манящую улыбку.

Больше она не вертится, сидит смирно. Незадолго до конца урока она слышит, как кто-то уверенным шагом вышел из класса.

– Хорошо, юноши и девушки, на сегодня всё! – громко произносит преподаватель, хлопнув в ладоши. Зал наполняется шелестом сворачиваемых листов, постукиваем убираемых мольбертов, вжиканьем молний на сумках. Натурщицы одеваются. Агата запрыгивает в свои короткие шортики, когда к ней подходит преподаватель.

– Я хотел поблагодарить тебя за сегодняшний день, – начинает он, хоть Агата и видит по его глазам, что говорить он собирается не об этом. – Понимаю, в твои годы энергия бьёт ключом, и нужные навыки вырабатываются не сразу, но у тебя хорошо получается.

– Спасибо, я стараюсь, – говорит Агата, ожидая продолжения, и не ошибается.

– Кстати, на тебя обратил внимание наш гость, – преподаватель указывает на дверь. – Ты знаешь, кто у нас сегодня был?

– Нет, – отвечает Агата, замерев с рубашкой в руке и стараясь не думать, что стоит сейчас с голой грудью.

– Это большой меценат, покровитель и спонсор нашей школы. Его зовут Джебхуз Надиви.

Агата кивает, будто ученица, старательно усваивающая урок. Она никак не показывает, что слышит это имя не впервые.

– Он постоянно ищет новые таланты, – продолжает преподаватель. – Ищет привлекательных девушек для модельного бизнеса, для съёмок в рекламе. И даже для кино.

Преподаватель улыбается, глядя Агате в глаза. Она преданно смотрит на него в ответ, ожидая продолжения.

– Он обратил на тебя внимание. Он хотел бы с тобой встретиться.

Агата смущённо улыбается и отводит со лба непослушную чёлку.

– А… для чего?

– Думаю, решил предложить тебе работу. Хотя… он не уточнил.

Мину добродушного наставника на секунду перебивает лукавый прищур. У Агаты вырывается глуповатый смешок.

– Я могу… ну… подумать? – спрашивает она.

– Конечно-конечно! Но решить нужно сегодня, иначе будет невежливо. Если согласишься, позвони вот по этому номеру.

Он протягивает ей визитку. На чёрном фоне золотыми буквами отпечатано: «Джебхуз Надиви. Продюсер». Ниже телефонный номер из зеркально повторяющихся цифр.

– Он ждёт твоего звонка, – вкрадчиво говорит преподаватель. – Он сам так сказал.

– Я подумаю, – повторяет Агата и всовывает визитку в задний карман шорт.

Выйдя на воздух, Агата оглядывается на здание художественной школы. Из одноэтажного корпуса растекаются студенты. Убедившись, что никто не наблюдает, она достаёт телефон, вводит пароль на специальном мессенджере и набирает сообщение:

«Надиви заинтересовался. Встречаюсь с ним завтра».

9. Свобода выбора

Море огромно. Если смотреть вперёд, видно только синюю даль, соединяющуюся с таким же синим небом. Наташа уже видела море и раньше, но сейчас оно завораживает.

Плавно качается палуба под ногами. За спиной шумит берег. Пляж полон загорающих, и, оглянувшись, Наташа может даже разглядеть их лица. С жужжанием носятся гидроциклы, слышен весёлый визг от облепленного людьми «банана».

Вдоль берега неспешно курсирует какой-то катер – небольшой, белый, очертаниями напоминающий армейский патрульный. Наташа старается не обращать на него внимания.

Она глядит вдаль, на далёкую кромку горизонта. В голове постепенно проясняется, будто выветривается туман, едва уловимый, сладкий до приторности. Он окутал сознание так незаметно, что стал виден только сейчас, под ярким солнцем, в этой лазури без конца и края.

– У меня для тебя кое-что есть, – говорит Мабуши, обняв её сзади.

Он подошёл неслышно. Только что его не было, и вот он уже здесь. Наташа смотрит ему в глаза, и он кажется ей не человеком даже, а вечным духом, обретшим плоть средоточием мирового знания.

– Пойдём в рубку, – говорит он, увлекая её за собой.

Это его яхта. Не взятая напрокат, как сначала думала Наташа. Это его собственность.

Наверно, ему принадлежит всё, что есть вокруг. И всё, чего он касается, сразу же становится его собственностью.

Оказавшись в рубке, Мабуши запускает руку под приборную панель и извлекает небольшую шкатулку из лакированного дерева. Внутри обнаруживаются две ложечки – и голубовато-изумрудный порошок в углублении.

– Что это? – спрашивает Наташа, чувствуя, как глубоко внутри ворочается нехорошее подозрение.

– Тебе понравится, – говорит Мабуши.

Он берёт немного порошка на кончик ложки и подносит к губам Наташи. Она чуть отстраняется.

– Это лучше, чем кокаин, – говорит он. – Чистая эйфория и при этом ясность мыслей. И зависимость не сильнее, чем от кофе.

Наташа медлит, глядя то на доктора, то на шкатулку, то на ложку в его пальцах.

– Попробуй, – в голосе Мабуши проявляется настойчивость. – Я так хочу. Доверься мне.

Его взгляд гипнотизирует. Ему невозможно не подчиниться.

Наташа ловит губами ложку и погружает кончик языка в порошок. Сладко, похоже на сахарную пудру. Мабуши удовлетворённо улыбается.

У Наташи подскакивает пульс. Она раскрывает рот, глотая воздух. Всё вдруг наливается яркими красками, по телу растекается чистое удовольствие. Звуки сливаются в единую волну, но всё перекрывает колотящий в уши стук сердца.

Всё быстро проходит. Наташе кажется, будто она только что испытала нечто похожее на краткий оргазм.

– Хочешь ещё? – спрашивает доктор.

– Может, потом, – говорит Наташа, запинаясь. Она всё ещё пытается отдышаться.

Мабуши смеётся, лукаво поглядывая на Наташу.

– Я знал, что эта вещь придётся тебе по вкусу. Ты начинаешь понимать толк в удовольствиях, Натали. Всё, чего ты была лишена всю жизнь, теперь тебе доступно. И так может быть всегда.

Он проводит пальцами по шкатулке.

– Но об этом никому не рассказывай. Этот порошок запрещён законом, к сожалению. Дают за него такой же срок, как за героин.

Его слова заглушает нарастающий гул. Наташа понимает, что слышит его уже некоторое время. Глянув через стекло, она видит, как патрульный катер приближается к ним.

Мабуши поспешно захлопывает шкатулку и прячет её под приборную панель. Он уже не улыбается.

Катер замедляет ход и равняется с их яхтой. К поручням выходят двое мужчин в полицейской форме.

– Добрый день! – кричит один из них, сложив ладони рупором. – Мы хотим осмотреть ваше судно. Сейчас мы сойдём к вам. Держите руки на виду и не делайте резких движений.

Они перебрасывают мостик и переходят на палубу яхты. К двоим присоединяется третий. Все они вооружены армейскими скорострельными винтовками, на поясе у каждого болтаются наручники.

– Мы просто отдыхаем, – тихо говорит доктор, поглаживая Наташу по плечу. – Не нервничай. Веди себя естественно.

Он снова спокоен, смотрит на полицейских дружелюбно, как добропорядочный гражданин, которому нечего скрывать. Наташе стоит немалых сил, чтобы держать себя в руках. Ей очень хочется бросить хоть взгляд на приборную панель.

Полицейские неспешно прохаживаются, осматриваясь. Двое обходят палубу по периметру – один справа, другой слева. Третий входит в рубку.

– Выйдите, пожалуйста, – говорит он.

У него жёсткое лицо. Чёрная кожа блестит как дублёная. Уши сломаны и расплющены – скорее всего, он борец или боксёр.

– Идём, – Мабуши, приобняв Наташу, выводит её из рубки.

Они становятся снаружи, под солнцем. Через стекло Наташе видно, как полицейский оглядывает стены, пол, рассматривает приборную панель. Мабуши спокоен до неестественности.

Его можно сдать прямо сейчас. Патрульные возьмут его, ему здесь некуда деться. Наташу они тоже арестуют, но достаточно будет позвонить Куратору – и Агентство вмешается, и неуловимый доктор Мабуши окажется у них в руках. А Наташа выполнит задание, не сделав ни единого выстрела и никого не подвергнув опасности.

Достаточно просто сказать полицейскому, что нужно посмотреть под панель.

– Сейчас крайне удачный момент, – произносит Мабуши.

Вздрогнув, она поворачивается к нему. Он лукаво улыбается, глядя на неё в упор.

– Я знаю, где ты работаешь, – тихо говорит он. – Знаю про Агентство. И что тебе приказали взять меня живым. Я знал это с самого начала.

Можно не спрашивать, как он узнал. Он видит её насквозь. Невероятная проницательность, блестящий ум. Ему известно всё.

– Там минимум лет на пять, – говорит он. – А пока я буду сидеть, меня можно будет и раскалывать, и убеждать сотрудничать, и находить новые улики, и предъявлять новые обвинения.

Морской бриз треплет Наташе волосы. Палуба качается, и Наташе чудится, будто она плавает в воздухе без точки опоры.

– Может, я совершил ошибку, доверившись тебе, – говорит он. – А может, это ты ошиблась, решив работать на Агентство. Прямо сейчас всё в твоих руках. Чего ты хочешь?

Наташа молчит. Ещё пару дней назад она бы легко ответила на этот вопрос. Мир был устроен просто и понятно. Но не теперь.

Она с отчаянной надеждой смотрит на патрульного в рубке. Может, он сам найдёт тайник? Может, уже нашёл, пока Наташа не видела? Может, он прямо сейчас выйдет сюда со шкатулкой в руках?

Полицейский выходит из рубки. Его руки пусты.

– Преданность тем, кто тебя использует – или жизнь для себя, – произносит Мабуши. – Выбирай.

Наташе кажется, что она полностью обнажена перед доктором.

Полицейский идёт к ним. Окидывает Наташу взглядом, смотрит на Мабуши.

– Вы хотите о чём-то сообщить?

Наташа молчит. Полицейский ждёт. Кажется, что он будет стоять здесь вечно, до тех пор, пока не получит ответ.

– Нет, – говорит Наташа. – Нам не о чём сообщать.

Полицейский кивает. Выдубленная ударами кожа сверкает на солнце.

– В таком случае, мы вас больше не задерживаем. Приятного дня.

Полицейские уходят. Катер отплывает, качнув яхту. Мабуши глядит на Наташу, поглаживая бороду.

– Хочешь ещё немного? – спрашивает он, указав взглядом на рубку.

– Хочу много, – говорит она хрипло.

В рубке он насыпает порошок прямо себе на ладонь. Наташа слизывает порошок с его кожи. Чистое удовольствие пронзает каждый нерв.

Она сама скидывает с себя одежду и набрасывается на Мабуши.

Она прижимается к нему всем телом, осыпая поцелуями. Он одним движением сбрасывает шорты, и она бедром чувствует его напряжённый член.

Он берёт её прямо на приборной панели. Кажется, что от мощных толчков раскачивается вся яхта. Распалённые тела, мокрые от пота, неистово сталкиваются. Он рывком разворачивает её, надавливает на спину – она с готовностью наклоняется, и он одним движением снова входит в неё на всю длину.

Всё сливается в одну яростную бурю – Наташе кажется, что яхта попала в шторм. Упираясь ладонями в панель, она глядит через стекло, не видя ни моря, ни неба, ни облаков. Наслаждение нарастает с каждым толчком глубоко в ней, а когда оно доходит до пика, небо раскалывается пополам, и там черно, так черно, будто она на миг ослепла. Сквозь сладкое оцепенение она чувствует, как он разряжается внутри неё.

Она сползает на пол и некоторое время сидит, тяжело дыша. Потом, не одеваясь, идёт на палубу и ложится на шезлонг. Всё равно, видел ли кто-нибудь, как она отдавалась мужчине, или как сейчас шла голой. Наташа лежит лицом вверх и не чувствует ни солнца на коже, ни ветра, ни запаха моря. Её захватывает странная апатия, будто недавний ураган эмоций осушил её изнутри, выпил всю способность чувствовать.

Мабуши садится рядом с ней. Он тоже обнажён. До него можно дотянуться рукой, но Наташе кажется, что он очень далеко.

– Мне нужно улететь на пару дней по делам, – говорит доктор. – Я хочу, чтобы ты отправилась со мной.

Апатия быстро отступает. Наташа чувствует себя так, будто собирается уйти из дома без позволения родителей, «без спроса», как говорила мать в далёком Наташином детстве. При мысли об этом захватывает дух, сладко щемит где-то в солнечном сплетении.

– Я полечу с тобой куда угодно, – говорят губы Наташи.

Голова пуста как бесконечное море вокруг. Ни мыслей, ни желаний, ни воли.

– Вот и хорошо, – произносит он. – Пора возвращаться в отель. Самолёт уже ждёт.

***

Куратор задумчиво глядит на экран телефона и кладёт его на стол. Звонков от Наташи Николаевой нет. И это может означать либо то, что она слишком занята, втираясь в доверие к Мабуши, либо то, что она попала под его влияние.

Куратор выходит на балкон и смотрит вниз. Выложенная плитами площадь похожа на большую шахматную доску. Эта ассоциация возникла ещё тогда, когда он осматривал эту квартиру с вместе риелтором. Поэтому он и решил купить именно её.

Если Наташа возьмёт доктора, Куратор представит это как своё достижение. Он грамотно воспользовался шансом, разглядел в новой оперативнице потенциал агента.

А если Наташа под влиянием доктора, если она начнёт работать на Синдикат – это тоже хорошо. Она превратит операцию в катастрофу. А он, Куратор, спасёт положение.

Только он это сумеет. Никто не сможет заменить Питера Бейли на должности Куратора специальных операций.

Люди внизу ходят по площади как фигуры по клеткам. Мысленно перемещая их по асфальтовой шахматной доске, Куратор размышляет.

10. Грёзы и кошмар

Агата открывает гостиничный шкаф и несколько минут перебирает недавно разложенную одежду. Влажная после душа кожа быстро высыхает. Определившись, Агата кивает сама себе, надевает трусики и натягивает белую майку прямо на голое тело. Закрыв шкаф, она глядит на своё отражение в дверце.

Молодая брюнетка, длинные волосы собраны в хвост. Симпатичное личико, серые глаза, точёная фигурка. Кажется хрупкой, но это обманчивое впечатление.

Несколько лет тренировок за плечами. Айкидо, карате, с детства любимое тхэквондо. Тренеры в один голос хвалили её ноги, быстрые и точные. Это было ещё в родной Праге, в школе и университете. Уже в Агентстве её научили, как применять всё, что она умеет, в реальной ситуации, а не в спортзале.

Она прошла психологическую подготовку. Там, на полигоне Агентства, моделировали сложные ситуации, которые сломали бы обычного человека. Агент Агата Горак в свои двадцать три года знает и умеет достаточно, чтобы справиться с сегодняшним заданием.

Но всё же руки слегка немеют, и заходится что-то в груди при мысли, что сегодня она окажется наедине с боссом Синдиката. Что сегодня всё будет зависеть только от неё. Что её никто не будет прикрывать.

И что это её первая самостоятельная акция. Она будет работать одна. Никого не обеспечит отход, если что-то пойдёт не так.

– Ты всё можешь, – говорит она своему отражению. – Работа в Агентстве – лучший шанс в твоей жизни. Лучший шанс сделать что-то в жизни.

Действительно, о чём ещё может мечтать отличница и спортсменка, гордость хорошей семьи? Принести пользу всем, кому только можно. А здесь она помогает свалить Синдикат, и от этого станет лучше целой стране – а может, и всему миру.

Она натягивает короткие чёрные шортики, крутится по номеру, собираясь. Агата Горак – секретный агент секретной организации. Кто бы думал, что простая девчонка из Чехии добьётся такого? Прямо Джеймс Бонд в юбке.

Правда, киношному спецагенту не приходилось прокладывать себе путь к цели через постель. А для Агаты секс – часть работы. У всех агентов так. Это вдалбливали в головы новичкам с самых первых дней на полигоне Агентства, в «школе для пташек». Но для Агаты этот аспект никогда не был проблемой. Даже наоборот.

Разве она виновата, что любит секс? Тяга к постельным утехам никогда не вязалась с её образом отличницы и спортсменки. Зато очень подходит секретному агенту.

А ещё Джеймс Бонд стреляет без промаха. А вот у Агаты со стрельбой всё очень плохо. Ногой она может попасть куда угодно с первого раза. Из пистолета – только если очень повезёт.

Хотя, как успела понять Агата, в Агентстве стреляют чаще всего специально привлечённые оперативники. А агенты выполняют свои задачи более тонкими способами. Втершись в доверие, соблазнив, обольстив. Переспав. Так что стрелять и не нужно.

Подкрашиваясь и прихорашиваясь, Агата напевает себе под нос, вторя песне по радио. Песенка дурацкая, и она тоже ведёт себя подчёркнуто легкомысленно. Всё ради того, чтобы заглушить тревогу.

Потому что это задание опасно.

– Только если он меня раскроет, – говорит она сама себе нарочито беззаботным тоном, и звук собственного голоса её успокаивает. – Только если раскроет. А ведь мне придётся перед ним раскрыться… в другом смысле.

Она усмехается двусмысленности собственной фразы. В голове пробегают мысли о том, что секса у неё не было уже целых две недели, и это много. А сегодня, судя по всему, засушливый период закончится.

Внизу живота начинает пульсировать. Возбуждение и предчувствие опасности смешиваются в странный будоражащий коктейль. Он очень заводит.

Руки снова немеют. Агата встряхивает пальцами и убирает визитку в сумочку. Осталось собрать самое важное.

Агата кладёт в сумочку маленькие скрытые камеры – они похожи на бусины, каждая чуть крупнее ногтя, поблёскивает малюсенький объектив. Стоит только прижать такую к любой твёрдой поверхности, и она сразу же прилипнет, и будет передавать и видео, и звук прямо Бенуа.

Подумав, бросает в сумочку наручники. Её задача сегодня – втереться в доверие к Надиви, понравиться ему, а не задерживать. Но если вдруг представится удобный случай, то наручники пригодятся.

Вместо своего обычного телефона она берёт с собой тот, на котором нет специального мессенджера со сложным паролем. А в списке контактов нет Лоры Бенуа ни под одним из её имён.

Пора ехать. Всё собрано. Она готова к своему первому самостоятельному заданию.

Глянув в зеркало ещё раз, Агата выбегает из квартиры.

***

Когда такси привозит её на место встречи, она уже не волнуется. Самая нервная часть как раз перед тем, как приходит время действовать. Совсем как на тренингах.

На дорогу неспешно выезжает шикарный белый лимузин. Агата видела такие лишь на церемониях награждений: из них кинозвёзды выходят на красную дорожку. У Агаты захватывает дух, когда лимузин останавливается рядом с ней. Открывается дверь, в лицо ей дышит прохлада, напоённая тонкими ароматами парфюма и дорогого алкоголя.

– Привет, красотка, – говорит Надиви. – Садись.

Он смотрит на неё с уверенной улыбкой, прикрыв глаза. По его взгляду понятно: он ни на миг не сомневается, что она поедет с ним. Агата садится напротив него, и лимузин мягко трогается с места.

Джебхуз Надиви вальяжно развалился на сиденье, широко расставив ноги в стороны. На нём дорогие джинсы, кожаные туфли, майка, подчёркивающая мускулатуру. Продюсер, плейбой и меценат. И порнограф. И бандит. Всё в одном лице. Агата смущённо улыбается ему, прижимая сумочку к бедру.

– Тебя зовут Агата, да? – говорит он небрежно, разглядывая её. – Хочешь выпить?

Он тянется к мини-бару и наливает виски в два бокала. Агата выпивает залпом, едва не закашлявшись. Он усмехается, и его грубоватые черты вдруг становятся очень обаятельными.

Невозможно представить, будто он замешан в каком-то криминале. Он снимает порно, да, но в некоторых странах это вполне законно. А Синдикат… может, Надиви лишь косвенно связан с ним. Может, это она и должна выяснить?

– Знаешь, Агата, я не люблю долгие беседы, – говорит Надиви. – Я человек действия. А ты, по словам твоего преподавателя в художке, девочка смышлёная. Ты наверняка понимаешь, и что я тебе предложу.

– У меня есть кое-какие мысли на этот счёт, – Агата игриво улыбается ему. – Но вдруг я не права? Скажите как есть. Вы ведь такой… откровенный.

Она проходится по его телу таким взглядом, от которого покраснела бы и статуя. Надиви довольно ухмыляется.

– Порно, – говорит он, глядя Агате в глаза. – Ты ведь об этом подумала, правда? Ты верно угадала.

Агата притворно охает, изображая удивление. У неё на лбу выступает вполне настоящий пот. По телу пробегает волна возбуждения.

Надиви не сводит с неё глаз, и Агата вдруг предельно остро ощущает – она всего в шаге от того, чтобы ему отдаться.

– Ну, я не знаю… – она хлопает ресницами, глядит в сторону, изображая невинность. Она уже успела понять – такое мужчинам нравится.

– Не волнуйся. Я предлагаю тебе не дешёвую порнушку с бюджетом в бутылку пива. Будет хорошая студия, профессиональная команда, все условия. Отличный секс прилагается.

– Вы очень прямой, – двусмысленно произносит Агата, бросая взгляды на его пах.

– Ты ещё не знаешь, насколько, – он усмехается, проследив, куда она смотрит.

От него исходит уверенность. Он ничуть не стесняется того, чем зарабатывает на жизнь. А пропитавшее воздух сексуальное напряжение будто питает его, делая ещё увереннее и притягательнее. Его откровенность и уверенность превращаются в сумасшедший магнетизм.

Разве такой открытый человек может быть опасен?

– А ещё у тебя появятся полезные знакомства, – вкрадчиво продолжает Надиви. – Влиятельные люди – такие, которые могут устроить карьеру не только во взрослом кино. Клаудия Антонелли после нескольких фильмов стала телеведущей. Вирджиния Никс, завершив карьеру, пишет книжки. Чёрт, да даже Сандра Буллок начинала с порно.

– А сколько я буду зарабатывать? – спрашивает Агата, хотя думает совсем не об этом.

– Зависит только от тебя. Заработать в этой профессии можно по-разному. Сначала будут только деньги от съёмок, но потом, когда о тебе узнают, будет подработка. Заказы от состоятельных клиентов на эксклюзивное видео.

– Ну это как-то… – мнётся она.

– Да брось. Даже голливудские звёзды это делают. Если хочешь, скажу тебе прямо сейчас, сколько стоит ночь с Джессикой Альбой или с Фассбендером, – он берётся за смартфон.

– То есть я буду как звезда Голливуда, – с туманной улыбкой тянет Агата.

– И зарабатывать ты будешь не меньше.

– И что мне нужно будет сделать, чтобы, ну… начать карьеру?

– Нужно показать, что ты умеешь.

Он манит Агату пальцем. Её не нужно просить дважды. Она подаётся к нему и оказывается в крепких объятьях. Её губы приоткрываются сами собой, и он впивается в них жарким поцелуем.

Агату пробивает возбуждающий ток. Как ей этого не хватало! Мужчина. Его губы, жадные и страстные. Его руки ласкают, гладят, мнут. Невозможно думать – слишком хорошо. А дальше будет ещё лучше.

Оторвавшись от неё, он мягко, но требовательно надавливает ей на плечи, и она безошибочно угадывает его желание, опускается на пол между его расставленных коленей и нетерпеливо расстёгивает ему ширинку. Он чуть приподнимается, давая приспустить джинсы. Белья на нём нет. Агате чуть ли не в лицо выскакивает упругий мужской орган. Она наклоняется и смыкает губы вокруг набухшей плоти.

– Да-а-а… – слышит она полный блаженства стон, и он звучит как лучший комплимент.

Никакого стыда. Никакой неловкости от того, что она вот так ласкает мужчину, с которым почти не знакома. Ей это нужно. Это не работа, не задание. Она хотела этого последние несколько дней. А теперь она наконец-то получает то, что хочет.

У неё всё выходит легко, естественно, с неподдельной страстью. Плавно двигая головой вверх-вниз, Агата чувствует, как у неё внизу всё намокает.

Не отрываясь, она заглядывает Надиви в лицо. Он наблюдает за тем, что она делает, его губы расплылись в ухмылке. Иногда он поглядывает куда-то Агате за спину.

– Хватит, – он слегка отталкивает её и застёгивает штаны. Агата на мгновение чувствует себя так, будто у неё отобрали любимую игрушку.

Лимузин плавно останавливается. Утирая лицо и сглатывая, Агата замечает в окошке перегородки краешек зеркала заднего вида. В нём отражаются глаза водителя. Заметив взгляд Агаты, он быстро отворачивается.

– Идём, – Надиви, уже стоя снаружи, галантно подаёт ей руку, и Агата выходит под солнце.

Машина привезла их к большому двухэтажному дому, очень современному на вид. Зелёная лужайка сверкает глянцевой, будто пластмассовой травой. У гаража с чистенькими рольставнями сверкает ярко-жёлтый «Ламборгини».

Лимузин в два приёма разворачивается. Водитель поглядывает на Агату, и та ожидает увидеть в его лице смущение, осуждение – ей такое всегда нравилось, от этого она каждый раз чувствовала себя свободной, раскрепощённой до распутности, желанной и обольстительной – но в его глазах только тревога.

Машина уезжает в сторону города. Надиви берёт Агату за руку и ведёт за собой. Он улыбается ей – высокий, мускулистый, уверенный, с привлекательно жёстким лицом. Тревога Агаты тает в лучах его улыбки. Поднимаясь по ступенькам, она думает уже лишь о том, как будет с ним в постели.

Вилла Надиви роскошна. Агата старается смотреть на всё взглядом профессионала, отмечать все детали, но её прямо трясёт от возбуждения.

Это хорошо, что он сразу перешёл к сексу. Очень удачно будет, если получится его измотать поскорее, чтобы он заснул прямо в постели. Тогда будет время пройтись по его вилле. И оставить камеры где только можно.

Но сначала она получит своё удовольствие сполна.

Агата набрасывается на него прямо в фойе. У неё захватывает дух от того, как сильно он прижимает её к себе. Надиви впивается ей в шею, избегая целовать её в губы.

Он подхватывает её за подмышки, разворачивает спиной и сдёргивает с неё шорты вместе с трусиками. Слышится шорох разрываемого полиэтиленового пакетика, и, повернув голову, Агата видит, как он раскатывает презерватив по внушительному мужскому достоинству. Крепко взяв её за бёдра, он напирает на неё; девичья плоть сопротивляется всего секунду, и он легко проскальзывает в неё – там, внизу, она вся мокрая.

Агата охает от смеси боли и острого удовольствия. Он огромный, но ей сейчас именно это и нужно.

Грубые толчки. Шлепки бёдер по ягодицам. Он не останавливается ни на секунду, то держа её за бёдра, то отпуская; иногда он шлёпает её ладонями по попке так, что внутри всё сжимается, стискивая его напряжённую плоть; Он движется в ней в бешеном темпе, входит и выходит, упруго ударяя во что-то внутри, каждым толчком выбивая из неё хриплый стон.

Вот оно. Вот чего хотелось все эти дни. Вот оно, прямо сейчас.

Агата выгибается, стонет всё громче. Неистовые толчки сзади пробивают током всё тело, сладкое напряжение накапливается и наконец разряжается ослепительной вспышкой. Тело немеет в сладкой истоме, а волны наслаждения накатывают одна за другой.

Не останавливаясь, он вдруг отпускает её, и она подаётся назад сама, к нему, желая только одного – ещё, ещё, ещё. Он сбивается с ритма, будто отвлёкшись на что-то. Агата поворачивает голову, чтобы посмотреть на него, но тут же ей на плечо ложится большая ладонь, пригибая её вниз и вжимая лбом в диван. Держа Агату одной рукой, он снова принимается хлёстко вколачивать в неё свой инструмент наслаждений, и она тут же забывает обо всём. Через пару минут на неё накатывает снова, и сквозь экстаз она чувствует, как он разряжается внутри неё.

Он отпускает Агату, и она падает на диван. Тело будто незримо вибрирует, исходя сладкой негой. Она поворачивается к нему, глядит с пьяной улыбкой, тяжело дыша. Его тело всё блестит от пота – мускулистое, сексуальное, распалённое. Он довольно скалится, глядя на неё сверху вниз, и наглая улыбка ему очень идёт.

– А ты хороша, – говорит он, и Агата довольно улыбается.

Вот оно, удовольствие от работы. Но и об обязательной части дела тоже не стоит забывать.

– У тебя наверняка много таких, как я, – при этой мысли Агате отчего-то становится обидно.

– Ты оказалась особенной, – усмехается он. – Сколько бы у меня ни было, ты сумела меня удивить.

Мысленно Агата тут же одёргивает себя. Какое ей дело, сколько у него девушек? Он просто объект слежки, не более того.

Или уже не совсем? Он такой необычный. Необузданная сексуальность, уверенность и сила, и затаённая опасность – всё это смешивается в дурманящий коктейль. Агата никогда раньше не испытывала ничего подобного. К низу живота приливает кровь. Там всё снова жаждет мужских прикосновений.

Она с некоторым усилием отводит от него глаза и бросает взгляд на сумочку. Молния застёгнута только наполовину – вроде бы Агата никогда так не делала.

Наверное, просто не обратила внимания, когда собиралась в спешке.

– Пойдём, искупаемся, – произносит Надиви. – У меня есть бассейн.

– У меня нет купальника, – говорит Агата.

– Он тебе не нужен.

Он поднимается с дивана, берёт её за руку и рывком ставит на ноги. Рассмеявшись, она стягивает с себя мокрую от пота майку, скидывает босоножки и предстаёт перед ним нагишом. Он на голову выше неё, рядом с ним она чувствует себя совсем юной и хрупкой.