Текст книги "Живые пешки (СИ)"

Автор книги: Саша Мирра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

33. Славная девочка Лисса

Весь день сижу, уставившись в кухонное окошко. Там нечего разглядывать – разве что такой же низенький многоквартирник с маленькими клетушками вроде нашей с отцом. Время тянется медленно, и при этом чудится, будто утро было только что, хоть уже и вечереет. Кажется, за весь день я так и не встала из-за стола.

За стенкой, в единственной комнате, орёт телевизор. Оказывается, я уже успела отвыкнуть. Не могу вспомнить, когда в последний раз была дома целый день и целую ночь подряд.

Тянет что-то. Мешает думать. Мысли медленные и короткие. Так было, когда меня отлупили до сотрясения. Только вчера-то меня никто и пальцем не трогал. Но голова так же отключается и не хочет работать.

А думать надо. Надо куда-то пристраивать свою рабочую задницу. Клуб закрыли. В новый просто так не возьмут, а поручиться за меня теперь некому. Да и не надо никому говорить, что я работала в «Каса Нове». Могут подумать, что та самая крыса, из-за которой накрыли клуб – это я. Поди докажи потом, что это не так.

Неизвестно, что делать дальше. И в голову ничего не лезет. Денег немного. Я и сиделке велела не приходить, раз уж я торчу дома.

На улицу придётся вернуться, вот что. Обратно на панель. От этого и мутно на душе.

Нет, не от этого.

Эти звери убили Джен! А я ничего не сумела сделать. А могла бы. Могла бы! Могла ведь?!

Почему я не попыталась вытащить её из клуба? Дура, никчёмная дура…

Умываюсь прямо из-под кухонного крана. Тошно. Не думается ни о чём.

Ноги сами несут в комнату.

Отец глядит в телевизор. Там какой-то сериал. Ящик орёт невыносимо, и я делаю потише. Папа не возражает, хоть он и глуховат уже. Он всё так же глядит на экран. Вряд ли он понимает, что именно видит.

Тут же отгоняю эту мысль. Это я умею.

– Я не знаю, как поступить, пап.

Обнимаю его, утыкаюсь лицом в морщинистую шею. Это он, папа. С ним всегда спокойно. С ним можно говорить о чём угодно, всегда было можно. Если у малышки Лиссы были проблемы, она шла к папе. Не решаются школьные задачки – к папе. Обидели мальчишки – к папе. Рассадила коленку – к папе. Ничего не изменилось.

Он похлопывает меня по спине, как всегда. Как раньше. Он всегда так делал. Какая бы у него ни была стадия, он меня помнит. И сейчас смотрит как всегда, и морщинки у него вокруг глаз так собираются, и он улыбается, и…

– Всё хорошо, – говорит он, заглядывая мне в лицо. – А где Лисса?

Ничего, к этому я тоже привыкла. Он помнит, какая я была лет в двенадцать, а взрослую может и не узнать.

Нет. Нет. Ни хрена я не привыкла.

– Ничего, пап, – я сажусь на пол, прислонившись к его креслу, глажу его по руке. – В Америке такие клиники, знаешь… Они тебя там вылечат. Они умеют. Всё у нас будет хорошо.

Он глядит мимо меня и кивает. Я знаю, что он меня не слушает. Он сейчас где-то там, в своих воспоминаниях. Что происходит здесь, он не понимает.

Ему уже не помогут. Ни в Америке, ни в Швейцарии, нигде. Я ничего не могу для него сделать.

Ничего не могу сделать. Ни для Аиши. Ни для Джен. Ни для него.

– Лисса у меня славная, – говорит папа, улыбаясь. – Знаете, она всего в жизни добьётся, когда вырастет. Она у меня славная девочка.

Он кивает кому-то – наверно, тому, кому это всё рассказывает. На меня он не смотрит.

Роняя пульт, я делаю телевизор погромче, на всю. Потом бегу на кухню и плотно закрываю дверь. И уже там реву в голос.

34. О чём говорят грешницы

Из всех людных мест Агата выбрала маленькую католическую церковь на окраине города. Возможно, стоило назначить встречу на каком-нибудь вокзале, в кинотеатре или хотя бы в кафе, но выбор она почему-то решила остановить именно на церкви.

На место Агата приехала на машине Валери – та сама предложила. Кирк настаивал, что ему лучше тоже поехать, но Агата всё же отказалась от его помощи. Когда она уже выходила, Райя молча дала ей свой пистолет.

У Агаты тогда возникло дурацкое ощущение, будто это родители собирают её в школу. Только вместо коробки с обедом теперь пистолет.

В церкви Агата села на одну из длинных деревянных скамеек – они все старинные, спинки вытерты добела тысячами прикосновений. Прихожан почти нет, кроме Агаты здесь всего шесть человек, но она всё равно не может отделаться от мысли, что за ней следят. Что она выглядит странно в куртке в этот жаркий вечер. Что пистолет во внутреннем кармане выпирает и притягивает взгляды.

Агата поняла наконец, почему выбрала именно церковь: место людное, но не слишком. В толпе, под десятками взглядов, она бы сошла с ума от напряжения.

Она выдерживает минут пятнадцать, потом она идёт в исповедальню и задёргивает за собой шторку, оставив маленькую щель, чтобы видеть скамейки.

Ощущение чужого взгляда пропадает.

В куртке становится жарко. Агата кладёт пистолет себе на колени, поверх бросает куртку. Палец держит на спуске. Это непрофессионально, но так спокойней.

Кто-то входит в кабинку за перегородкой. Через решётку не видно лица, только голову, укрытую свободным платком.

– Решила поговорить в исповедальне? – спрашивает женский голос. – Поэтично.

Агата только сейчас понимает, что вошла в ту часть исповедальни, которая предназначена для священника.

– Кто ты? – спрашивает Агата.

– Кающаяся грешница. Пришла замолить грехи. Не волнуйся, я не посмею лгать на исповеди.

Под курткой Агата направляет ствол пистолета в деревянную перегородку, туда, где сидит собеседница. Из-за решётки слышится невесёлая усмешка.

– Зачем ты меня позвала? – спрашивает Агата.

Незнакомка некоторое время молчит, будто не зная, что ответить.

– Вам не рассказали, зачем вы здесь, – говорит она. – Не сказали о конечной цели ревалийской операции. Агентство не пытается уничтожить организованную преступность в стране. Вся деятельность Агентства направлена на то, чтобы наладить взаимодействие Синдиката и американских спецслужб. Агентство подконтрольно ЦРУ – этого нам… вам тоже не сказали.

– Этого не может быть, – говорит Агата неуверенно.

– Тише, – говорит незнакомка. – Не прерывай мою исповедь. Я расскажу, что знаю. А ты уже решай, что с этим делать.

Агата кивает.

– Сейчас во главе всего Синдиката остался один Асаб. Мабуши… убит. Надиви уехал из страны, и что-то мне подсказывает, что его тоже нет в живых. Агентство устранило тех, кто не нужен или неудобен в структуре Синдиката. Асаб, похоже, согласился сотрудничать.

– Откуда ты это знаешь?

Незнакомка некоторое время молчит.

– Доктор Мабуши любил разыгрывать из себя всезнающего мудреца, но кое-что он действительно знал. У него было много осведомителей в Синдикате, много знакомых в госструктурах разных стран…

Она усмехается, смотрит в сторону и продолжает странным пьяным голосом.

– Знаешь, я думала, что это чушь, когда в кино разблокируют телефон покойника, приложив сенсор к его пальцу. Оказалось, это правда работает. По крайней мере, если труп ещё тёплый. Если застрелила его пару минут назад.

Агате вдруг хочется ворваться в соседнюю кабинку, стянуть с незнакомки платок и посмотреть ей в лицо.

– Вас сдал Синдикату Куратор, – говорит незнакомка. – Он ведёт свою игру – я не знаю зачем. Но он подставлял оперативников и агентов, накалял ситуацию, и теперь, видимо, добился своего. И вы стали ему не нужны. А может, Асаб потребовал ваши головы как доказательство честности Агентства.

– Я не верю, – говорит Агата.

– Я бы тоже не поверила, – глухо произносит незнакомка. – Ещё неделю назад не поверила бы. Нам говорили, что Агентство независимо. Что правительство Ревалии обратилось к Агентству, чтобы мы сделали грязную работу – уничтожили Синдикат одним ударом, без полиции и судов, которым нельзя доверять. Оказалось, нами вертели как хотели. А теперь ЦРУ через Синдикат будет поставлять оружие угенским сепаратистам. Синдикат будет крепнуть. А гражданская война в Ревалии продолжится.

– Уген – там ведь террористы. Зачем ЦРУ поставлять им оружие?

– Видимо, это их террористы. Если Угенская провинция отделится от Ревалии, или если военные действия будут продолжаться, ЦРУ получит плацдарм для операций в Африке. По крайней мере, Мабуши так считал.

Она замолкает, опустив голову, и через несколько секунд продолжает говорить.

– Асаб устраивает большую встречу верхушки Синдиката в своём поместье. Он так делает время от времени, любит знать людей в лицо. А теперь они все – его люди. Это будет послезавтра…

– Расскажи, как уехать из страны, – выдавливает Агата.

– Никак, – с отчётливым сожалением говорит незнакомка. – Вы правильно сделали, что не сунулись в аэропорт. Вас там ждут.

Агата молчит, кусая губы. Краем глаза она видит, что незнакомка наблюдает за ней.

– Асаб вас ищет. Пока он жив, вам не удастся уйти. Если его не станет, в Синдикате будут некоторое время делить власть, и у вас появится шанс.

Агата молчит, шумно дыша и глядя перед собой.

– Если тебе это не интересно, то мне больше нечего сказать, – незнакомка за перегородкой встаёт.

– Стой, – Агата поворачивается к ней. – Ты служила в Агентстве. И много знаешь о Синдикате. На них ты тоже работала?

Незнакомка останавливается на полушаге.

– Если ты хочешь спросить, сдавала ли я своих – да, сдавала. Я могу много чего сказать в своё оправдание. Но не буду.

Она отдёргивает занавеску и произносит, не оборачиваясь:

– Можешь выстрелить мне в спину.

Выглянув в щель из-за шторки, Агата смотрит, как она уходит – не спеша, с прямой спиной, подняв голову. Она всего метрах в пяти. Не промахнётся даже плохой стрелок. Прицел удобно ложится ей между лопаток.

Потянуть спуск, а потом быстро выбежать наружу, пока прихожане соображают, что случилось. Никто не решится помешать Агате уйти.

Не до конца понимая, почему, Агата убирает пистолет под куртку и ставит его на предохранитель.

Всю дорогу до дома Валери она думает, как лучше рассказать об этой встрече остальным.

35. Тихая гавань

Её встречают прямо на пороге – и Валери, и Райя, и Кирк. Валери даже обнимает её – объятия получаются неожиданно долгими, и Агате становится неловко.

– Я рада, что с тобой всё хорошо, – говорит Валери.

К своему удивлению, Агата обнаруживает в гостевой накрытый стол. Большого обеденного у хозяйки дома, похоже, не нашлось, поэтому они сдвинули два журнальных столика, а рядом поставили кофейный. Получилось низковато, но всё равно уютно.

– Так кто это был? – спрашивает Райя. – С кем ты встречалась?

– Я не знаю, – отвечает Агата. – Мне кажется, что…

– Давайте об этом потом, – говорит Валери. – Всё остывает.

Все садятся за импровизированный стол. Блюда простоватые, и неаккуратно нарезанный салат должен выглядеть нелепо в экстравагантных квадратных тарелках, но Агате эта обстановка кажется очень милой.

– Кто готовил? – спрашивает она.

– Наша хозяйка, – отвечает Райя. – Мы помогали.

Звяканье вилок, негромкий разговор ни о чём. Неловкие шутки, добродушный смех. Запахи дома, домашнего ужина, голоса людей, которых можно назвать своими. Агата вдруг необычайно отчётливо ощущает, как напряжение уходит, покидает тело, вытекает из неё как грязная вода из умывальника.

Откинувшись назад и прикрыв глаза, Агата оглядывает всех. Лица Кирка, Райи и Валери расплываются, меняются, превращаются в куда более знакомые.

Почти так же всё было там, дома, когда все родные приезжали на какой-нибудь праздник, а ей было всего лет десять. И всё было легко, и не о чем было волноваться. Агата украдкой смахивает слёзы. Похоже, она сегодня здорово вымоталась и сейчас дала слабину.

Валери, наоборот, тихо сияет. Её глаза лучатся внутренним светом, на лице в первый раз за всё время теплится улыбка.

Очень не хочется нарушать эту идиллию, но ужин всё же подходит к концу. Непринуждённая болтовня стихает. Райя и Кирк глядят на Агату всё чаще. Пора говорить о серьёзных вещах.

Собравшись с силами, Агата рассказывает всё, что услышала в исповедальне.

– Она сказала, что нас предал человек в Агентстве, – говорит она в конце. – Сказала, что его называют Куратором.

Райя и Кирк переглядываются с одинаковым недоумением. Видно, что это прозвище им тоже ничего не говорит.

– Я его знаю, – неожиданно говорит Валери. – Именно от него я получаю приказы.

Все поворачиваются к ней.

– Не напрягайтесь так. Я его никогда не видела, и даже имени его не знаю. Но он вполне мог вас сдать. Несколько дней назад он приказал мне передать Надиви предложение работать на Агентство. Так что всё сходится рассказом твоей незнакомки.

Несколько секунд все молчат.

– Если он сдал нас всех, то почему не тебя? – спрашивает Райя.

Валери пожимает плечами.

– Не знаю.

Секунду она думает, а потом кивает, будто соглашаясь с собой.

– Меня он приберёг на всякий случай. Чтобы у него были глаза и уши в Синдикате. Я ведь всегда делаю, что мне говорят.

– А ты… не рассказывала ему о нас? – осторожно спрашивает Райя.

– Нет, – Валери смотрит ей прямо в глаза. – Мои гости – моё дело. Ему знать не обязательно.

– Нам нужно попытаться уехать, – говорит Агата. – Она сказала, что все вокзалы и аэропорты под прицелом, но нам нужно что-то придумать. Вместе у нас больше шансов…

– Ты для этого с нами и связалась, правда? – спрашивает Райя. – Чтоб мы помогли тебе сбежать?

Агата опускает глаза и кивает.

– Я за то, чтобы довести операцию до конца, – говорит Кирк.

Райя смотрит на него с одобрением. Агата глядит на них исподлобья.

– Асаб соберёт всех у себя в поместье, – продолжает Кирк. – Это хорошая возможность устранить всех разом. Не важно, кто работает в Агентстве против нас – вам я доверяю. Если оставить всё как есть, война в Ревалии будет продолжаться. Агентство собирается накачивать Угенскую провинцию оружием через Синдикат – значит, Синдикат надо уничтожить. Я уже видел долгие войны. Если есть шанс всё остановить, то я не могу уйти. Я в деле.

– Я тоже, – говорит Райя. – Я делаю то, что считаю правильным. Никто не двигает меня по доске. Я сама решаю, как мне поступать.

Помолчав, она добавляет:

– Нельзя уходить, если за спиной у тебя останутся разрушенные города.

Оперативники глядят на Валери. Она пожимает плечами.

– Извините, не пришло в голову ничего пафосного. А в целом – не выгонять же мне вас из своего дома.

Райя и Кирк смотрят на Агату.

– Нельзя всё время бояться, девочка, – мягко произносит Райя.

Агата неуверенно кивает. Тепло и уют растаяли без следа. Впереди снова опасность. А вокруг тёртые профессионалы. Родных среди них нет.

– Спасибо за ужин, – Агата вымученно улыбается и встаёт. – Простите, но я очень устала. Где мне можно лечь?

– Я покажу, – Валери берёт её за руку и ведёт в спальню.

***

Кирк не может заснуть. Когда все разошлись по своим комнатам, он долго ворочался на разложенном диване в гостевой. Райя мерно дышала рядом, безмятежная как ребёнок. Кирк долго вглядывался в её лицо, но спокойнее от этого не становилось. Даже наоборот: постепенно ему начало казаться, что она улыбается во сне, и это было так неестественно, так неуместно, так невозможно для человека, делавшего то же, что и он.

Наверное, это потому, что она никогда не была на войне.

В комнате очень темно. Воздух густой, плотный и горький как кровь во рту. Тело женщины рядом вдруг сделалось чужим.

Когда стало совсем невыносимо, когда Кирк уже по-настоящему оказался на разрушенных обстрелами улицах, в темноте, и один, один, один, он тихо поднялся и вышел на берег.

Он ждал, что здесь хотя бы не станет тишины и духоты, что будет шум волн и ветер – но это всё словно существует где-то далеко. Будто кто-то другой стоит на берегу, и Кирк смотрит его глазами, но не слышит волн и не чувствует ветра, потому что на самом деле сейчас рядовой Кирк Меррит идёт по улицам разрушенного города. И никого нет рядом. Никого на километры вокруг.

Волны накатывают на берег, оставляя на песке обрывки пены. Она белая, совсем как бледная кожа. Пена собирается, густеет, и Кирк вздрагивает: вдалеке, у самой кромки воды лежит сломанное очередью девичье тело. Он чувствует её взгляд. Мёртвые глаза не закрываются – она видит его прямо оттуда. Она ждёт, когда рядовой Меррит придёт к ней через разбитый взрывами город.

Ласковые руки обнимают его. Тело прижимается сзади, и оно тёплое, живое, и от этого тепла Кирк приходит в себя. Теперь он замечает, что замёрз на ночном ветру.

– Возвращайся в постель, – говорит Райя.

Она здесь, на берегу. И он тоже здесь. Чёрные улицы, раскрошенный асфальт, мертвенная тишина – всё стремительно схлопывается, уменьшается, превращается в воспоминание. Настоящее здесь. Женщина рядом – настоящая. Она не спрашивает, почему он вышел сюда среди ночи. Она понимает. Ей можно ничего не объяснять.

– Иду, – говорит Кирк, поворачивается и целует её в губы.

***

Агата просыпается среди ночи от кошмара. Ей снилось, что она тонет. Что её снова насилуют. Мерзкое ощущение – в затылок будто вцепилась чужая рука.

Страшно даже пытаться снова лечь. Он ждёт там, в черноте, стоит только уснуть. Лицо всё в поту, в горле пересохло. Некоторое время Агата сидит, обхватив себя за плечи, и таращится в темноту, боясь закрыть глаза.

Отдышавшись, она встаёт и идёт на кухню выпить воды.

Свет в доме погашен. Агата, свернув за угол, видит в тёмной кухне человеческую фигуру и вздрагивает.

Человек сидит на стуле спиной к ней. Через миг Агата понимает, что это Валери. На ней трусики и майка, перед ней светится телефонный дисплей. Она не двигается, уперев локти в барную стойку и склонив голову.

Услышав Агату, Валери отнимает руки от лица. Её щёки мокрые, глаза заплаканы. Рядом поблёскивают бутылка и одинокая рюмка.

– Что случилось? – спрашивает Агата, садясь рядом с Валери.

Та пьяно смотрит на неё. Усмехнувшись, шмыгает носом. От неё сильно пахнет виски. Бутылка наполовину пуста.

– Ничего, ничего, солнышко. Я просто так, – Валери зачем-то смотрит в пустую рюмку и отставляет её подальше. – Я вообще-то не пью, – добавляет она.

– А сейчас почему решила? – спрашивает Агата.

Валери хихикает, будто Агата сказала что-то смешное. Агата заглядывает в лежащий на столе телефон. Там семейное фото. Валери на нём лет семнадцать, рядом с ней юная девушка. Они очень похожи. Обнявшись и беззаботно улыбаясь, они глядят в объектив.

Валери неуклюже обхватывает Агату за плечи. Гладит по шее, наклоняет голову, упёршись лбом в её лоб.

– Ты такая молодая, солнышко.

Она чуть покачивается взад-вперёд, качая с собой Агату. Её руки тёплые и тяжёлые. Агате не хочется высвобождаться. От её рук становится очень спокойно.

– Я так скучаю по тебе, – шепчет Валери. – Я так скучаю по тебе, сестричка.

Они долго сидят так. Агата замечает, что Валери дышит ровно, глубоко – уснула, обхватив её. Агата мягко расталкивает её и полусонную отводит в спальню. Уложив Валери на кровать, Агата уходит к себе. Через несколько минут она слышит, как Валери, спотыкаясь и всё задевая, бежит в туалет.

Агата придерживает Валери волосы, пока ту рвёт в унитаз. Умывает её, снова отводит в спальню и укладывает. Собирается уйти, но, передумав, ложится к ней.

Обняв спящую Валери, она засыпает. В эту ночь ей больше ничего не снится.

***

Утром все завтракают вместе. Райя и Кирк перешучиваются, переглядываются, касаются друг друга – не нужно быть психологом, чтобы понять, что у них роман в самом разгаре. Валери после вчерашнего бледна, молчалива больше обычного и только тихо улыбается. Даже не глядя на неё, Агата чувствует тёплый взгляд.

Когда завтрак заканчивается, все становятся серьёзными. Если до этого момента Агата ещё надеялась, что Кирк и Райя откажутся от своей затеи, то теперь она уж не сомневается – они будут стоять на своём.

– Она не сказала, где поместье Асаба, – говорит Агата, когда они начинают обсуждать план действий.

О том, что она сама не дала незнакомке сказать, она решает умолчать.

– Я знаю, где оно, – говорит Валери. – Я была на одной такой встрече.

– Что там было? – спрашивает Кирк.

– Как туда можно внедриться? – одновременно с ним спрашивает Райя.

Валери, делая паузы и вспоминая, рассказывает:

– Там было много девушек. Их туда привезли для мужчин, естественно. Стриптизёрши, эскортницы-проститутки. И актрисы порно, конечно. Я была там приглашённой звездой.

– И как, сильно досталось… звезде? – спрашивает Райя.

Она смотрит на Валери с притворным сочувствием. Та спокойно выдерживает взгляд.

– Звезде не привыкать.

– Ещё бы.

– Знаешь, это хороший шанс для тебя, – Валери вдруг оживляется. – Если в этот раз туда тоже пригласят актрис, я могу устроить так, что ты приедешь вместе с ними. А потом затеряешься в толпе. Если повезёт.

Саркастичная ухмылка моментально сходит с лица Райи. Оперативница замолкает, сразу сделавшись озадаченной. Видно, что ей очень хочется спросить «а если не повезёт?», но она всё же сдерживается.

– А что есть для меня? – серьёзно спрашивает Кирк.

– Я, вообще-то, ещё не согласилась, – возмущённо бросает Райя.

– Ничего лучше у нас нет, – говорит Кирк.

– Ты уверена, что это сработает? – тихо спрашивает Агата.

– Там много начинающих девочек, – отвечает Валери. – В прошлый раз всех везли в одном автобусе. Если сядешь со всеми, никто у тебя ничего не спросит. Только обыщут. На всякий случай я скажу тебе несколько имён продюсеров и режиссёров – назовёшь, если спросят, от кого ты. Одежду тоже дам, у нас с тобой наверняка один размер. Среди всех ты вполне сойдёшь за свою.

Райя фыркает, но уже вяло. Видно, что перспектива оказаться беззащитной среди стриптизёрш и проституток её очень беспокоит.

– Ты сказала, что Райю обыщут, – говорит Кирк. – Значит, оружие придётся пронести мне. Как это сделать?

Валери думает. Все молчат, не мешая ей. Агата украдкой обрывает заусеницы, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

– Не знаю, – наконец произносит Валери. – Оружие тебе придётся где-то спрятать. В чьей-то машине, среди груза, – она снова думает. – Может, стоит попытаться сесть в грузовик с продуктами. Еду либо будут готовить прямо у Асаба, либо привезут из ресторана.

Она морщится, вспоминая.

– В прошлый раз я видела там фургоны ресторана «Маджестик». Может, в этот раз тоже закажут там. Я не знаю.

– Понял. Попробую ресторан – въеду на их фургоне. Если нет, проберусь туда сам.

– У вас ведь нет оружия, – говорит Агата. – Ведь так? У вас один пистолет на двоих.

– Так и есть, – говорит Райя. – Чемоданы с автоматами остались в отеле.

– Ты здесь дольше, чем мы, – Кирк поворачивается к Агате. – Знаешь, где можно достать стволы? У тебя есть связи?

– Знаю одного человека, у которого можно кое-что купить, – нехотя отвечает Агата. – Деньги… тоже есть – наличные у меня с собой. Я сняла со счёта всё, что смогла.

Она мнётся, кусая губы.

– Только… я не поеду на встречу. Меня могут узнать в лицо. Синдикат… в общем, меня там могут знать. И вас тоже.

– Кому-то надо рискнуть, – говорит Райя.

Даже уставившись в пол, Агата чувствует их взгляды. Они невыносимо давят. Внутренне содрогаясь, Агата уже открывает рот, чтобы согласиться, но Валери её опережает.

– Я поеду. Меня не знают. То есть, не знают, что я связана с Агентством. Я рискую меньше любого из вас.

Агата смотрит на неё с благодарностью. Валери, как всегда, спокойна, но за обычной невозмутимостью Агате видится тщательно скрываемая тревога.