Текст книги "Живые пешки (СИ)"

Автор книги: Саша Мирра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

6. Рабочий день секс-куклы

В студии у Большого Майса всё как всегда. Огромная кровать посреди комнаты. С одной стороны полукругом выставлены штативы осветительных приборов, треноги для камер, разложены свёрнутые кольцами провода. Здесь годами ничего не менялось – разве что постельное бельё.

Валери помнит всё это в мельчайших деталях. При желании она могла бы нарисовать эту студию по памяти.

Съёмочная команда суетится, готовя камеры и освещение. Световик новый. Он иногда поглядывает на Валери, на её скрещенные ноги, на обнажённые бёдра, на голую грудь. Её уже давно не волнуют такие поглядывания.

По статистике актрисы взрослого кино выгорают за два года интенсивной работы. Валери продержалась куда дольше. И в свои двадцать восемь лет она не теряет популярности.

На большом столе разложены микрофоны и линзы для камер. На маленьком – батареи флаконов и тюбиков с лубрикантами, гелями, гигиеническими жидкостями, коробки презервативов. У Валери возникают ассоциации с медицинскими инструментами, подготовленными к операции.

Она сидит в низком матерчатом кресле. Одежду она оставила на диване для персонала – его не используют в съёмках, и за его чистоту можно не беспокоиться. Оператор и световик всё возятся, и от долгого сидения на у неё на ягодицах могут остаться красные следы от кресла, и надо будет сначала подождать, пока они сойдут – а может, визажистке придётся поработать кисточкой и пудрой. Это единственное, что беспокоит Валери.

Актёр в кресле напротив тоже голый. Он смотрит на неё не отрываясь, лыбится и поигрывает мускулами. Мачо.

– Валери Стилл, надо же, – говорит он, сверкнув отбеленными зубами. – Я Джонни Хардман.

Здоровенные руки с выпирающими бицепсами. Накачанный пресс, грудные мышцы как две плиты. Загорелый, гладко выбритый. Внушительный болт покоится на бедре.

Валери равнодушно пожимает плечами.

Не понимая намёков, он всё водит по ней масляным взглядом.

– Всегда мечтал тебя… всегда хотел с тобой поработать. Я профессионал, – невпопад добавляет он.

В его взгляде, в самодовольной улыбке уверенность. Валери смотрит на него так, будто его тут нет. Он перестаёт лыбиться и смущённо отводит взгляд.

– Отлично, мы готовы! – выкрикивает режиссёр, вставая с дивана. – Как наша звезда, в норме?

Валери молча кивает. Режиссёр смотрит на неё с подозрением.

– Что-то не так? – спрашивает он.

– Всё хорошо, – говорит Валери.

Оператор наводит камеру на большую белоснежную кровать, на покрывало, брошенное на матрас с художественной небрежностью. Валери встаёт, вертит головой, делает несколько движений, будто выполняя утреннюю зарядку. Слегка мнёт пальцами щёки, и на губах появляется улыбка. Поворачивается к актёру, закрывает глаза, сосредотачивается, а когда смотрит на него снова, её взгляд уже игривый, обещающий, заинтересованный.

Актёр идёт ей навстречу, неуверенно улыбаясь.

Она впивается в него страстным поцелуем, и он даже не сразу отвечает. Она опускает руку вниз, ловит толстый конец и сжимает его, водя ладонью взад-вперёд. Опомнившись, он стискивает её ручищами, мнёт ей грудь, лапает ягодицы.

Его движения становятся всё увереннее. Он постепенно нащупывает привычную почву. Его очевидно сбило с толку то, что она моментально переключилась с равнодушия на страсть. Не давая ему остыть, Валери опускается на колени и обхватывает губами его член.

Она ни о чём не думает. Ни о том, как и что делать. Ни о том, что сейчас несколько человек наблюдают за тем, как она делает минет мужчине, которого впервые видит. Ни о том, сколько людей посмотрит на это в будущем.

Эти мысли были раньше, и смущение, и неуверенность тоже. Теперь она просто работает. И работать она умеет.

Джонни Хардман тяжело дышит, потом начинает хрипло стонать. Он кладёт ей ладони на затылок и двигает бёдрами, вталкивая налитый кровью конец ей в рот до самого горла. Наверняка он сейчас думает о том, чтобы выглядеть в кадре как можно профессиональней.

Валери размеренно двигает головой, подстраиваясь под его ритм, и он вдруг громко стонет, и ей в рот тут же выстреливает горячая струя, а потом ещё и ещё.

Идиот. Обкончался, и пяти минут не прошло. И как теперь остальное снимать?

Валери старается ничем не выдать свою досаду, продолжая подыгрывать ему. Она облизывает его член, с обожанием глядит ему в глаза, размазывая вязкую сперму по подбородку.

– Стоп! – кричит наконец режиссёр.

Валери встаёт. Кто-то подаёт салфетки, и она утирает лицо, стараясь нанести как можно меньше ущерба макияжу. Новоявленный профессионал, весь пунцовый, смотрит в пол.

С кем приходится работать… Наверняка его взяли только за накачанные мышцы и большой инструмент. Такому скорострелу будущее в порно не светит.

– Ничего страшного, – режиссёр поднимает ладони вверх, будто призывая всех к миру. – Этот камшот включим в сборник. Будет эксклюзив. Джонни, передохни, приведи себя в форму. Минут пять тебе хватит?

– Я… не знаю, – отвечает он. – Наверно. Я постараюсь…

– Пойдём со мной, – Валери берёт его за руку и ведёт за собой.

Она ложится на кровать, а он садится на самый край. Валери говорит с ним легко и непринуждённо, по-простому. Расспрашивает, откуда он приехал, и узнаёт кое-что о жизни в Австрии. Рассказывая о себе, он оттаивает, начинает жестикулировать и улыбаться. Они разговаривают о том-о сём минут десять.

Он болтает и болтает. Он совсем не замечает, что она всего лишь играет роль его подружки. И дело не только в том, что он недалёкий – просто она действительно хорошая актриса.

Поэтому её видео так популярны. Не только из-за личика с гордыми скулами, не только из-за томного взгляда с поволокой, не из-за идеального тела, не из-за мраморной кожи. Глядя на неё, легко поверить, что она действительно чувствует всё, что изображает.

На съёмочной площадке появляется ещё один мужчина – высокий, чернокожий, с широкими плечами и сладострастными пухлыми губами. Он не участвует в съёмках, но его нельзя назвать посторонним. На самом деле никакой не Большой Майс, а именно он владеет и этой студией, и этой кинокомпанией, и десятком других таких же. Это Джебхуз Надиви. Самая крупная фигура в порноиндустрии Ревалии.

Он о чём-то говорит с режиссёром. Заметив взгляд Валери, он улыбается ей как хорошей знакомой. Она кивает ему в ответ и отворачивается к партнёру.

Надиви действительно знает её не только как актрису. У них куда более близкие отношения. И романтика здесь не при чём.

Не переставая болтать, Валери поглаживает австрийского профессионала по бедру, опускает руку к паху, и его инструмент постепенно приходит в рабочее положение. Заигрывая с ним, Валери целует его грудь, живот, опускается ниже. Через минуту ласк она поворачивается к режиссёру и показывает ему большой палец.

– Так, перерыв закончен, продолжаем! – кричит режиссёр, и оператор спешит к камере, допивая что-то из стаканчика. Остальные тоже подтягиваются, и сцена продолжается с того места, где прервалась.

Теперь Джонни Хардман ведёт себя вполне уверенно. Взяв Валери за плечи, он поднимает её с колен и ставит её на кровати на четвереньки, пристраивается сзади, крепко берёт за бёдра и одним движением врывается в неё. Он сразу берёт быстрый темп, будто пытаясь реабилитироваться за недавний позор. С оттяжкой ударяя прессом ей по ягодицам, он стонет, рычит, мнёт ей зад и всячески переигрывает. Валери подстраивается и начинает бешено двигать бёдрами навстречу его толчкам.

Надиви встаёт позади оператора, достаёт телефон и делает несколько снимков. Он всегда так поступает, когда приходит к ней на съёмки. Валери уверена, что она у него далеко не одна такая, но у неё он бывает часто.

И нередко он вызывает её к себе. Может, сегодня тоже позвонит. И тогда придётся поработать сверхурочно.

Она на секунду ловит его взгляд и продолжает играть.

Её партнёр останавливается, вынимает из неё член и заваливается на спину. Он весь в поту, тяжело дышит – видимо, не рассчитал свои силы. Режиссёр жестами показывает Валери, что нужно продолжать, и она садится на партнёра сверху, одним движением направляет в себя торчащий конец и принимается скакать на нём.

Она превосходно изображает страсть. Улыбается ему, глядя в глаза. Она грациозна, естественна, ни тени фальши. Настоящая звезда кино.

Он принимает её игру за чистую монету. Заведясь не на шутку, он ловко опрокидывает её на спину, ухитрившись не выскочить из неё, и начинает вколачивать в неё член. Кровать сотрясается, матрас пружинит, подкидывая её бёдра ему навстречу. Не переставая играть и стонать, Валери вспоминает, как видела по телевизору работу строительного копра – здоровенная машина забивала в землю толстые бетонные сваи. Сейчас с ней делают что-то очень похожее.

Профессионал над ней потеет, уперев руки в матрас, и через некоторое время с жутко ненатуральным рёвом вытягивает из неё член и кончает ей на живот. Валери ожидает, что будет всего несколько капелек, но австриец удивляет, выдав пару хороших струй, заляпавших ей живот и грудь – может, в порно он всё же чего-то добьётся. С обожанием глядя на него, Валери кончиками пальцев размазывает по коже липкую дрянь.

– Снято! – выкрикивает режиссёр.

Глаза Валери сразу становятся холодными, улыбка сходит с лица. Ей протягивают салфетки, и она тщательно вытирает пальцы, а потом начинает стирать сперму с груди.

Назвавшийся Джонни Хардманом австриец глядит на неё с обалдевшим видом. Налитый кровью пенис быстро опадает.

– Я слышал, в художке новые натурщицы, – доносится до Валери голос Надиви.

– Так и есть, – отвечает ему режиссёр. – Я видел фотки. Некоторые вполне ничего. Я бы взял их в работу.

– Завтра заеду к ним на урок, – говорит Надиви, и они оба мерзко гогочут.

Валери знает нескольких девочек, которые пришли в порно через художественную школу. Надиви знакомится там с натурщицами, с молодыми художницами и предлагает им сниматься. И ещё она знает, что у него страсть к новеньким. «Пользованные» его почти не интересуют. Кроме некоторых, включая Валери.

Обтеревшись салфетками, она надевает бельё. Принимать здесь душ не хочется, тем более что там уже плещется австрийский профессионал. Лучше дотерпеть до дома, чем оставаться здесь.

Тем более, что Надиви уже ушёл.

– Всё в порядке? – на всякий случай спрашивает она крутящегося рядом режиссёра.

– Да, всё отлично, – говорит он. – Вот если бы все так умели с первого дубля, а то иногда бывает по…

– Можно мне забрать деньги? – обрывает его Валери.

Режиссёр захлопывает рот, замешкавшись, спешит к сумке и возвращается с солидной пачкой купюр.

Отдавая деньги, он низко наклоняется к Валери.

– Слушай, а хочешь сняться у меня в фильме? – он говорит так тихо, что его едва слышно. – Плачу я больше, чем твой продюсер, и всё пойдёт только тебе.

– Я работаю через продюсера, – она встаёт и начинает одеваться. – Поговори с ним.

– А ты сама разве не решаешь, что тебе делать?

Валери натягивает майку так резко, что шов в подмышке с треском рвётся.

– Всё через него.

Ей уже стоит огромных усилий оставаться бесстрастной. Спокойствие перерастает в боль.

Как хорошо, что можно наконец выйти из этой клятой студии.

На улице уже почти темно, лишь алеет небо на западе, но Валери всё равно надевает солнечные очки – огромные, зеркальные, закрывающие едва ли не половину лица. Снимает их она лишь в машине.

Доехав до дома, она запирает дверь и некоторое время смотрит в окно на пустую улицу, образованную редкими частными домами в один-два этажа. Никаких подозрительных прохожих. Никаких незнакомых машин.

Уйдя в гостевую, она находит в телефонном списке контактов человека без имени, чей номер никогда не определяется. Через защищённый мессенджер она пишет ему короткое сообщение.

«Завтра Надиви приедет в художественную школу. Будет на уроке. Будет смотреть новых натурщиц».

Можно не беспокоиться, что адресат может находиться в другом часовом поясе, что он может быть занят. Валери никогда не видела его, только говорила с ним по телефону несколько раз. Дольше всего они разговаривали тогда, когда он её вербовал.

И сейчас ответное сообщение приходит сразу же.

«Прекрасная работа. Я передам информацию агенту на месте».

Валери бросает телефон на кушетку, рывком открывает прозрачную сдвижную дверь, выходящую на пляж, сбрасывает одежду прямо на пороге и идёт к маленькому деревянному пирсу. Ветер остужает полыхающую кожу. На груди, на животе, между ног всё ещё чувствуется грязь. Разбежавшись, Валери бросается в море.

Через минуту её начинает отпускать. Перевернувшись лицом вверх, Валери неспешно загребает руками, и грязь растворяется в холодной воде. Её место занимает пустота.

Пустота ширится, вытесняя всё, все мысли и чувства. Всё опять нормально, не хорошо и не плохо. Хотя бы ненадолго.

7. Непристойное предложение

– Я рад, что вы всё же согласились.

У доктора Мабуши мягкий, вкрадчивый баритон. Вблизи он производит гораздо более сильное впечатление, чем через бинокль. Тело у него мускулистое и сухое как у бегуна. Кожа чёрная как уголь, свет высекает матовые блики у него на лбу. Выраженный пресс, выделяющиеся косые мышцы.

Здесь, в его номере, никак невозможно поверить, что он на самом деле преступник, босс Синдиката.

– Я тоже рада, – говорит Кэти, отпивает из бокала и ставит его на стол.

Они сидят рядом друг с другом на большом диване. Мабуши поглаживает её по голому колену.

Наташа помнит, как он стоял на балконе позади своей спутницы, как сокращались мышцы его пресса. Сейчас на нём лишь свободные серые штаны с низкой талией, и, похоже, нижнего белья он не носит. В правой штанине угадываются очертания внушительного мужского достоинства.

Наташа отводит взгляд, сделав вид, что изучает обстановку.

Номер Мабуши куда больше, чем Наташин. Они расположились в большой гостевой, но есть и ещё несколько комнат. Здесь хватило места и двум просторным диванам, и столику с бутылкой вина и закусками. Панорамное окно в номере доктора выходит не на соседний корпус, а на живописные зелёные холмы.

Свет в номере слегка приглушён. В воздухе тонкие ароматы фруктов и вина. Кэти полулежит на плече мужчины. Они оба внимательно смотрят на Наташу.

– Вам здесь нравится? – спрашивает Мабуши.

– Да, здесь здорово, – отвечает Наташа.

Не важно, имеет ли он в виду свой номер или весь отель. В обоих случаях Наташа ответила бы одинаково.

– Как вы обычно отдыхаете? – спрашивает он.

Наташа неуверенно пожимает плечами. Ей впервые стало неудобно за то, что ей нечего вспомнить: за всю свою жизнь она ещё ни разу не выбралась отдохнуть. Поездки с семьёй на юг России здесь, во всей этой роскоши, даже неудобно вспоминать.

– Я, в общем, больше работаю, – отвечает она.

– И чем же вы зарабатываете на жизнь, Наташа?

– Я делопроизводитель в логистической компании, – Наташа быстро выпаливает заученную легенду и делает большой глоток, чтобы скрыть неуверенность.

– Такая красота заперта в офисе, – Мабуши окидывает её взглядом с головы до ног. – По-моему, это преступление.

– А чем вы занимаетесь? – спрашивает Наташа.

– Можно сказать, я международный консультант, – отвечает он. – За свои годы я успел узнать многое, и теперь даю людям советы, учу тому, чему когда-то научился сам. Этим и живу.

Наташа кивает. Ей неловко. Она не знает, как продолжить беседу.

Кэти рассеянно водит пальцем по груди мужчины, и Наташе становится неловко вдвойне.

– Знаете, давайте перейдём на «ты», – Мабуши берёт бокал и наклоняется через стол к Наташе. – Я знаю один немецкий обычай. Смотрите, мы переплетаем руки в локтях…

– Предлагаете выпить на брудершафт? – Наташа оживляется. – Да, я знаю!

Брови доктора очень натурально взлетают, он сразу становится куда моложе, чем казался.

– У вас тоже так делают? В Африке это всех удивляет. Только в Кейптауне я встретил девушку, которой не пришлось объяснять!

Наташа придвигается к столу, и они выпивают. Он целует её в губы. Его борода мягкая, а поцелуй неожиданно приятный. Через долгую секунду она отстраняется.

– Когда пьют на брудершафт, целоваться не обязательно, – говорит она.

– Я знаю, – спокойно отвечает он. – Но мне этого хотелось. Я всегда делаю то, чего хочу. Это полезно. Вам тоже советую.

Кэти целует его – страстно, жадно. С минуту они занимаются друг другом, а потом поворачиваются к Наташе.

– Иди к нам, – говорит Кэти.

Наташа сидит, не шевелясь, как кролик перед удавом. Мужчина обходит стол, встаёт перед Наташей и подаёт ей руку.

– Тебе понравится.

Наташа медлит, глядя на его ладонь.

Так сильно она не нервничала никогда в жизни. Ни в одной операции. Ни в Сомали, ни в Ливане, ни в Бейруте. Ни даже в Маниле, перед самым первым своим боем.

«У тебя есть приказ», – звенит в голове. «Выполняй приказ».

Наташа вкладывает свою ладонь в его и встаёт. Приобняв её за талию, он усаживает её рядом с Кэти.

– Всё хорошо, – говорит девушка, глядя Наташу по плечам, по шее. – Расслабься. Пусть всё идёт само собой.

У неё очень ласковые руки. Наташа закрывает глаза. Ей кажется, что она моментально опьянела.

– Вот так. Отпусти тормоза. Я тебе помогу.

Её губы касаются Наташиного подбородка, и они мягкие как пёрышко. Когда Кэти её целует, губы Наташи сами приоткрываются. Прикосновения нежные и умелые. Наташа понимает, что это неправильно, но Кэти осторожная, милая, деликатная – как подружка, которой можно доверить самое личное.

– Вот так, – повторяет она.

Мабуши встаёт перед ними. Он распускает завязки своих штанов, и они спадают, открыв его мужское естество. Он глядит на девушек, и в его глазах ни капли смущения.

Кэти, всё ещё обнимая Наташу, утыкается лицом ему в промежность, целует ему пах. Постепенно её губы переходят на его набухший ствол, порхают вдоль, ласкают приоткрывшуюся головку. Дыхание Мабуши становится тяжелее и глубже.

– Иди сюда, – шепчет Кэти, притягивая Наташу к себе.

Она уже не хочет сопротивляться.

– Смелей, – она легонько подталкивает голову Наташи к паху мужчины. – Я покажу, как надо. Повторяй за мной.

Она вбирает пенис в рот, двигается взад-вперёд не спеша, со знанием дела. Мабуши издаёт тихий стон. Кэти вращает головой, слегка причмокивая. За её щекой видны очертания толстого ствола.

– Давай вместе, – говорит она, отстранившись на секунду. Она тянет Наташу к себе, будто хочет её поцеловать, но вместо губ девушки Наташа касается горячей мужской плоти.

– Вот так, – говорит Кэти. – Не стесняйся.

Она приникает ртом к члену, двигаясь синхронно с Наташей, рукой мягко задавая ей ритм.

Наташа делает над собой усилие, будто перед прыжком в воду. А после уже не стесняется.

Не помня себя, Наташа целует напряжённый пенис, ласкает его языком. Кэти действует всё раскованнее, заражая своей смелостью. Её руки блуждают по телу Наташи, дразня и раззадоривая. На затылке Наташа чувствует большую мужскую ладонь, и её тепло придаёт уверенности.

С ними уже не нужно притворяться. Можно делать то, что хочется.

Они вместе с Кэти ласкают затвердевший член. Запрокинув голову, мужчина издаёт протяжный стон.

У Наташи мелькает мысль, что ей должно быть противно и стыдно. Но это только мысль. Хочет она лишь одного: чтобы это продолжалось дальше.

– Пойдём в спальню, – слышит она бархатистый бас. Она поднимает на него взгляд и улыбается легко и естественно.

Ей уже очень интересно, как это будет. Какой он в постели. Что ему нравится. И здесь, в этом шикарном номере, всё будет лучше, чем с первым парнем в университете, и со вторым, сразу перед армией?

Пока всё намного лучше.

Они втроём перебираются в спальню, на огромную кровать. Всё происходит так, как Наташа не могла и мечтать.

Её деликатно раздевают, гладят, целуют. Никакого принуждения, ни намёка на давление. Откинувшись, она отдаётся умелым рукам, закрывает глаза, дав волю своим ладоням. Кто-то снимает с неё трусики, чьи-то руки мягко разводят ей колени, чьи-то губы касаются её нижних губ. Она только зажмуривается сильнее – а когда открывает глаза и смотрит вниз, видит у себя между ног рыжую макушку Кэти. Бархатный язычок порхает, а потом проникает внутрь, сразу же найдя самое чувствительное место. Из груди Наташи вырывается низкий стон. Мабуши накрывает её губы своими.

Ласки длятся долго. В какой-то момент Наташа понимает, что целует её уже Кэти, умело лаская ей грудь, а мужчина расположился у Наташи между ног. Секундное давление – и он легко проскальзывает в неё. Наташа изгибается дугой. Мабуши двигается плавно и уверенно, точно угадывая, как она хочет. Кэти ласкает ей грудь, позволяя стонать вволю.

Это не заканчивается до самого утра. Эти двое, которых Наташа совсем не знает, неутомимы. Мабуши поражает своей выносливостью, которой Наташа не ожидала от мужчины его возраста. Он сильный и гибкий, опытный, понимающий. Они сплетаются в таких позах, какие Наташа и представить себе не могла, и одна позиция лучше другой. Кэти ласкает и его, и её, точно зная, что нужно Наташе именно сейчас.

Экстаз накатывает волнами, и он не кончается. Наташа желает только одного – чтобы он обладал, обладал ею всегда. Пусть делает с ней всё, что захочет. Она готова. Только пусть не останавливается.

Она просыпается рано утром. Рядом спят Мабуши и Кэти, обнявшись во сне. Наташа не помнит, как уснула.

Ещё совсем рано. Небо серое, только-только начало светать.

Тихо, чтобы не разбудить, не одеваясь, она выходит с телефоном в ванную. Долго медлит, прежде чем позвонить Куратору.

– Я у Мабуши, – говорит она шёпотом. – В его номере. Мы… провели вместе ночь. Кажется, он мне доверяет.

– Хорошо, – удовлетворённо произносит Куратор.

– Что мне теперь делать? Звонить Хаггарту? Вызывать Интерпол? Брать его самой?

– Сейчас останься с ним. Будь с ним рядом.

– То есть, не арестовывать его?

– Только если будет крайне удачный момент. Только если будешь на сто процентов уверена, что ему можно будет предъявить уголовное обвинение. Пока будь с ним. И жди.

Он вешает трубку. Некоторое время Наташа сидит на краю ванны, уставившись на погасший телефон и кусая губы.

Она тихо возвращается в комнату. Глядит на Мабуши и Кэти. Тело всё ещё помнит прикосновения ласковых умелых рук. Никогда в жизни ей не было так хорошо, как прошлой ночью.

Мягко скользнув под одеяло, Наташа прижимается к тёплым телам и старается ни о чём не думать.

***

Куратор кладёт телефон на стол. Заходит в защищённую директорию на сервере Агентства, введя несколько паролей и воспользовавшись доступами наивысшего уровня. Находит запись разговора с Наташей и без колебаний удаляет. Как и все записи предыдущих разговоров с ней.

Всё идёт по плану.