Текст книги "Мародер без диплома (СИ)"

Автор книги: Саша Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– А что за деда Паня? – спросил я. Книжечку сложил вдвое, чтобы она влезла во внутренний карман пиджака.

– Пантелеймон Михалыч, сосед наш, – Натаха направилась к двери. – Он был на шагоходах помешан просто, часами мог про них рассказывать. У него даже вся стена была в рисунках разных моделей шагоходов. Я в детстве ужасно его слушать любила. И даже сейчас, наверное, все модели имперских шагоходов смогу назвать. И перечислить базовые технические характеристики и типы бортового снаряжения.

Когда мы начали спускаться вниз, Бюрократ стоял рядом с одним из кранов, раздевшись до пояса, и умывался. Пиджак и рубашку он повесил на одну из торчащих из пола арматурин. Лицо Гиены было задумчивым и злым одновременно.

– Слушайте, я чем больше обо всей этой ситуевине думаю, тем больше прихожу к мысли, что рвать надо когти отсюда! – сказал он, когда мы с Натахой были на уровне второго этажа. – Я нутром чую, что этот Семен готовит нам какое-то говно.

– Когда мы встретили того... то существо, – сказал Бюрократ, поднимая мокрое лицо от рукомойника. – Уже темнело. Фонарей мы с вами не взяли. Если мы сбежим, то это верная смерть.

– Верная смерть – если мы останемся, точно вам говорю! – Гиена сжал кулак и стукнул им по кирпичной стене. Посыпалась пыль. – Вот увидите, этот гад придет не один, а с какой-нибудь группой поддержки, вооруженной с ног до головы. А потом они нас повяжут и оттащат в какой-нибудь свой бункер, чтобы...

– Чтобы что? – насмешливо спросил Бюрократ и всплеснул руками. – Порезать на кусочки?

– Ну не знаю я! – заорал Гиена. – Отсюда живыми вышло полтора человека! Один моего друга троюродного дядки шурина лепший кореш. И второй с ним еще был. Сам не видел, но верный человек рассказывал. Васки Косого кума племянник двоюродного деда. Вы сами мозгами-то своими подумайте! Может, если никто про них не знает, так это потому что они сами не хотят, чтобы про них кто-то знал? Гранаты у них самодельные тут... Насосы работают. Электричество вон...

Гиена протянул руку и щелкнул выключателем. По периметру зала засветились матовые плафоны.

– Вы слишком подозрительный, Степан! – Бюрократ пригладил мокрые волосы и принялся резкими движениями стряхивать с кожи капли воды. – Что с одной стороны, делает вам честь – вы не просто подозреваете на пустом месте, вы анализируете ситуацию, собираете воедино факты... С другой же стороны, при неполной картине можно очень легко прийти к ошибочным выводам на основании... Кстати, Богдан, вы нашли что-то интересное там наверху?

– И да, и нет, – сказал я. – Сколько у нас осталось патронов? В моем дробовике только два. Гиена, Натаха?

– У меня все три целые, я не стрелял, – сказал Гиена и потянулся за своим оружием.

– У меня четыре, но два заряда – мелкая картечь, совсем разве что в упор бить, – сказала Натаха.

– Богдан, вы тоже думаете, что милейший Семен завел нас в какую-то ловушку? – возмущенно спросил Бюрократ, натягивая рубашку.

Ответить я не успел, потому что в этот момент раздался в раздался стук в дверь. Удар. Три секунды пауза. Удар. Три секунды пауза. Удар.

Глава 17. Странные тайны Золотой Долины

Гиена крепче сжал дробовик. Натаха сделала шаг в сторону и встала спиной к стене за углом. Бюрократ гордо вздернул подбородок и демонстративно повернулся к двери спиной. Я на несколько секунд завис. Молчание нарушали только капли воды из протекающего крана. Ладно, не могу же я бесконечно думать!

Я решительно направился к двери и откинул ржавую задвижку. Быстро отпрянул в сторону.

– Что-то случилось? – испуганно сказал Семен, стоя на пороге. – Я поймал ваших лошадок. Возьмите у меня повод, Богдан...

Я выглянул наружу. Семен был один. Ну, в том смысле, что никакой вооруженной подмоги вокруг него не наблюдалось. В одной руке он держал повод моей сбежавшей рыжей кобылки, в другой – пестрого мерина Гиены. Мне стало одновременно и немного стыдно, и как-то легче, что прав оказался Бюрократ, а не Гиена. Выводы, конечно, делать было еще рано, но одно то, что в меня не уперлось прямо сейчас десяток стволов уже внушало некоторый оптимизм. Я взял повод Солнца и потянул на себя. Лошадь недовольно мотнула головой, но порог переступила. Процокала копытами по бетонному полу и сразу же сунула морду в металлический желоб рукомойника.

– Они недалеко убежали, – сказал Семен, заводя Пятнашку следом за мной. – Устали, бедненькие. Щипали травку рядом лестницей, там я их и нашел.

Гиена сделал вид, что озабоченно рассматривает механизм дробовика. Натаха расслабленно зевнула, подошла к своему коню и принялась расстегивать подпруги.

– Уважаемый Семен, а что это за... существо на нас напало? – спросил Бюрократ, натягивая пиджак. – Это был живой человек вообще?

– Честно говоря, конкретно по вот этой особи мы не сошлись во мнении, – Семен скинул с плеча лямку небольшого вещмешка и стал распутывать узел на шнуре. – Но лично я считаю, что это Маркел Мажин из сеока Тодош.

Он замолчал. Мы тоже молчали, ожидая хоть объяснений.

– Честно говоря, я ничего не понял, – сказал Гиена. – Сеок – это деревня такая тунгусская что ли?

– Ох, простите меня, – Семен виновато потупил глаза. – Мы просто так часто об этом спорили, что я уже забыл, что в мире существуют те, кто не может не знать содержимого наших разговоров. Сеок – это в каком-то смысле род, семья. В переводе с телеутского – кость. Несколько сеоков могут жить в одном селении, а потом кто-то может откочевать. Хотя они вроде такого не любят и снимаются с обжитых мест неохотно. Так вот этот Маркел Мажин был шаманом около ста лет назад.

– И его похоронили на местном кладбище? – нетерпеливо спросил Бюрократ. Вообще, я его понимал. Семен говорил медленно, между словами делал большие паузы. Как будто объяснял что-то очень тупой аудитории и следил, чтобы каждое слово до этих неучей дошло. Ну или просто у него такой был стиль речи – после каждого слова казалось, что он заснет. И поэтому все время хотелось потормошить его, чтобы он говорил быстрее.

– Видите ли... Это не вполне кладбище, – Семен замялся. Как будто или не очень хотел рассказывать, или опять пытался подобрать для невежественных слушателей подходящие слова. – Скорее «узилище» или «тюрьма». Понимаете, телеуты неохотно раскрывают свои тайны чужакам, поэтому информацию приходится собирать буквально по крупицам, – голос Семена окреп, он даже начал говорить быстрее. – Телеуские шаманы довольно могущественны, но их всегда ограничивают внутренние правила каждого сеока. И когда шаман нарушает эти правила, он обретает гораздо большие силы, но и становится как будто менее человечным. Таких шаманов стараются как можно быстрее убить. И их не хоронят на общих кладбищах, а отправляют подальше, в такое вот место. Маркела Мажина хотели убить, но не смогли. В результате сеок раскололся, часть ушла с ним. Они построили новую крепость. На том берегу Оби. Чтобы сокрушить его, несколько других сеоков объединились и пошли войной...

– Так ты про Чертово Городище что ли говоришь? – Гиена сел на пол, оперся спиной на стену, но дробовик из рук так и не выпустил. – Недалеко от станции на пригорке пожарище с какими-то идолами торчащими?

– На... наверное, – Семен икнул, взгляд его стал немного растерянным. Интрересно, а он когда-нибудь вообще был... снаружи?

Семен развязал, наконец, свой вещмешок. Извлек из него слегка помятую флягу весьма армейского вида, ковригу серого хлеба и кусок вяленого мяса. Не переставая рассказывать, разложил это нехитрое угощение прямо на полу и сделал приглашающий жест. Мол, вы угощайтесь, угощайтесь.

Честно сказать, дальнейшую лекцию про местных аборигенов и их нравы я слушал уже не особенно внимательно. Да, шамана этого замочили, привезли с шиком-блеском в Волчий Лог, семь дней жгли костры забвения и били в барабаны, чтобы духи, которых этот Маркел эзотерически изнасиловал, сменили гнев на милость и повернулись к нерадивым детям своим обратно лицом. Ну или фиг знает, что там у духов вместо лица?

В общем, я уяснил некие важные моменты истории, но меня, признаться, гораздо больше стало интересовать другое. А сколько здесь таких вот вежливых и обстоятельных аборигенов? Он, конечно, может быть и отшельником, который называет словом «мы» команду своих воображаемых друзей, с которым он на досуге устраивает научные диспуты. Но это же вряд ли, господа мои, верно?

Я посмотрел на Гиену, который к угощению не притронулся, а сделал вид, что страшно занят чисткой ногтей ножом. Похоже, от своей подозрительности он решил не отказываться. Это хорошо.

– Семен Михайлович, – сказал я, дождавшись подходящей паузы в его речи. – А расскажите о своих коллегах? Я правильно понял, что вас здесь много?

– Я не сказал бы, что нас особенно много, – не меняя лекторских интонаций сказал Семен. – Думаю, скоро вы сможете сами со всеми познакомиться.

– Скоро? – уточнил я. – Это что вы такое имеете в виду?

– Ученый ковен через три дня, – сказал Семен. – Я вас представлю собранию, вам назначат испытания. Если вы их пройдете, то получите степень младшего бакалавра. А если нет, то вам придется еще три месяца ждать следующего ковена, заодно вы сможете лучше подготовиться к испытаниями, но работа у нас найдется для каждого, даже для неграмотного. Опять же, на реакторе всегда требуются рабочие руки...

Мы обалдело внимали этому детальному описанию нашего ближайшего будущего. Гиена даже рот приоткрыл от изумления.

– Стоп-стоп, Семен Михайлович, притормози! – наконец сказал я. – А что если у нас совсем другие планы? И мы не собирались оставаться в Волчьем Логе?

– Боюсь, что у вас нет выбора, – Семен грустно улыбнулся и развел руками. – Если вы внимательно слушали, что я вам рассказывал, то должны были понять, что внешний контур телеутского узилища непреодолим для людей. Вашего оружия не хватит, чтобы отбиться от полчищ мертвых животных, которыми управляет Маркел Мажин.

– И нет никакой возможности это преодолеть? – спросил Бюрократ.

– Увы, – Семен снова развел руками, и я понял, что этот жест начал меня бесить. – Вы, конечно, можете попытаться, но я вам крайне не рекомендую это делать. Потому что скорее всего вы погибнете. А здесь, в Золотой Долине, вы останетесь живы и будете пребывать в относительной безопасности. Существует, конечно, ряд правил, при несоблюдении которых... – Семен замолчал и по очереди осмотрел всех нас. – Впрочем, вы все узнаете в свое время. Я гарантирую, что если вы будете вести себя пристойно и терпеливо, то никаких проблем у вас не возникнет.

Семен отхлебнул из фляжки и протянул ее Бюрократу. Тот побледнел и беспомощно посмотрел на Гиену.

– Я понимаю ваши терзания и сомнения, – снова заговорил Семен. Все тем же тоном занудного лектора. – Наверняка у вас были какие-то планы, и сейчас вы испытываете отчаяние от утраты чего-то для вас важного там, в окружающем мире. Но волею случая вы оказались здесь. И в ваших интересах как можно быстрее смириться со своей новой участью, и...

Натаха опередила меня буквально на секунду. Только что она сидела расслабленно у стены, а вот уже метнулась вперед, и ее кулак без замаха впечатался в затылок Семена. Тот даже вскрикнуть не успел – глаза его закатились и он повалился на бок.

– Я больше не могла слушать эту... это... этот бред! – Натаха задохнулась от возмущения. Ее пальцы подрагивали, глаза искрились зеленой яростью.

– Но что мы теперь будем делать? – Бюрократ испуганно вжал голову в плечи. – Где-то здесь есть его... гм... коллеги. И это не считая мертвых животных и шамана. Который, как я понял из его объяснений, здесь еще и не один.

– Если бы я не ударила, то его бы точно застрелил Гиена, – сказала Натаха, подтаскивая Семена к ближайшей арматурине. – Потратил бы патрон, которых у нас и так не особенно много, лошади бы напугались и начали бы брыкаться. Надо чем-то его связать. Скоро он придет в себя.

Умная девочка.

Я выдернул шнур из вещмешка Семена. Попробовал на прочность. Такое себе, но пойдет. Силачом, способным разорвать даже слабые путы на связанных за спиной руках он никак не выглядел.

– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Бюрократ, наблюдая за нашими с Натахой манипуляциями. Натаха придерживала обмякшее тело Семена в более или менее вертикально сидящем положении, а я связывал ему руки шнурком из его же вещмешка.

– Приведем в чувство и допросим, – сказал я.

– Вы думаете, что дела обстоят не совсем так, как он рассказывает? – Бюрократ подслеповато прищурился.

– Ну вот мы и проверим, – я пожал плечами. – Бюрократ, ты не переживай, мы ничего не теряем. Если у нас и правда нет выхода, то мы всегда сможем отвязать его, слезно извиниться, сказать, что были напуганы и дезориентированы, наделали глупостей, исправимся, готовы искупить.

– Боня, а ты сечешь фишку, как я посмотрю! – Гиена хохотнул и поднялся на ноги. Забросил дробовик на плечо. Расставаться с оружием ему явно не хотелось.

– Ладно, давайте уже приводить его в чувство, – я подошел к рукомойнику, открутил кран, набрал в ладони воды и плеснул в лицо Семену. Похлопал его по щекам. Его веки дрогнули и он открыл глаза. Непонимающе посмотрел на меня. Потом на Гиену, переместившемуся за мое плечо.

– Что... Что происходит? – пробормотал он.

– Вы ударились головой и потеряли сознание, Семен Михайлович, – сказал я безмятежно.

– Вы меня связали! – он дернулся вперед, на лице его появилась болезненно-обиженное выражение, когда он уперся в железо связанными запястьями. – Это так... неблагодарно! Я же вас спас!

– Семен Михайлович, ничего личного, но у нас действительно совсем другие планы, – сказал я и развел руками. Совсем как он недавно, блин! Фу, стремный жест, надо будет больше его не повторять! – Давайте не будем тратить свое и ваше время, и вы просто сообщите нам, как покинуть это благословенное место?

– Я же уже сказал, что выхода отсюда нет! – сварливо проговорил Семен. – Если вы немедленно меня развяжите, то обещаю вам забыть этот досадный инцидент...

Гиена оттеснил меня плечом и наклонился к нашему пленнику.

– Ты язык-то прикуси, харя! – сказал он, глядя Семену прямо в глаза. – Если ты нам сейчас расскажешь, где тут выход, то останешься в живых и даже целеньким. И сможешь дальше заседать в своем ковене и кидаться гранатами в мертвых шаманов. Но если будешь упираться...

Здоровенный кулак Гиены впечатался в челюсть Семена. Голова того стукнулась об арматурину затылком, из разбитого носа потекла струйка крови.

– Ну как, я доходчиво объяснил? – Гиена заржал. Какой все-таки мерзкий у него хохот, прямо в дрожь бросает! А уж как хреново от этих звуков должно быть нашему пленнику!

– Полсушайте... – в голосе Семена появились панические нотки. Он блуждал взглядом по нашим лицам, пока не остановился на Бюрократе. Дальше он обращался прямо к нему. – Послушайте, но вы же взрослые люди! Вы должны понимать, что в жизни случаются ситуации, выхода из которых быть не может... И то, что вы вымещаете свое недовольство на мне – никак не делает вам чести...

– А что если он говорит правду? – сказал Бюрократ.

– Звиздит он, – в руках Гиены появился нож. – Эх, было бы у нас побольше времени, я бы показал вам парочку отличных фокусов... Но нам бы неплохо поторопиться, ведь так?

Гиена поднес лезвие к лицу Семена, покачал им из стороны в сторону и кровожадно улыбнулся. Лицо Семена приобрело сероватый оттенок, глаза забегали. Гиена медленным шагом обошел арматурину и зашел к пленнику за спину. Присел на корточки рядом с его связанными руками.

– Змечено, что людишки как-то очень ценят свои ногти, – сказал он. – И если сделать вот так...

Семен заорал. В ответ на его вопль лошади испуганно затоптались, одна издала нервное ржание. Кажется, моя. Но я пока не настолько разбирался в конских «диалектах», чтобы быть в этом абсолютно уверенным.

– Если что, я всего-то несильно ткнул тебе ножиком под ноготь большого пальца, – сказал Гиена, не поднимаясь. – Больнее всего будет, если я подцеплю пластинку и вырву его полностью, вот примерно...

– Нееееет! – Семен дернулся вперед так сильно, что у него хрустнули суставы. – Пожалуйста, не надо!

– Да что ты орешь, я же только рассказывал... – Гиена вытянул руку с ножом вперед, над плечом у Семена.

– Семен Михайлович, – я присел напротив него на корточки и заглянул в глаза. На лбу нашего пленника выступили бисеринки пота, да и вообще он выглядел как-то не очень. – Нам правда не хочется причинять вам вред. Скажите, как отсюда выбраться, и мы просто уйдем. И даже можем поклясться, что никому про ваше странное убежище не скажем.

– Но я не могу, понимаете?! – Семен всхлипнул. – Я уже сказал, что нашел вас. И что приведу на ковен...

– Кажется, ты его еще недостаточно убедил, Гиена, – я грустно вздохнул. Гиена снова склонился над связанными руками Семена.

– Нет! Нет! – Семен замотал головой. – Я скажу!

Я подавил вздох облегчения. Ну как-то не очень я себя чувствовал от такого типа допроса.

– Подземелье, – выплюнул Семен и скривил губы. – Мертвые звери туда не заходят. Твари – тоже. Там живут только крысы с собаку размером, так что если вас там сожрут, пеняйте на себя.

– И как нам его найти? – спросил я, поежившись. Честно говоря, подвалы, подземелья и всякие там канализации я никогда особенно не любил. Какая-то детская клаустрофобия.

– Ближайшая ротонда в пятидесяти метрах от реакторной, – голос Семена дрожал. Только уже не от страха, а как будто от злости. – Только лошадей вы там не проведете все равно.

– А это не твоя забота, – Гиена вышел из-за спины Семена и спрятал нож.

– Подземелья охраняются? – спросил я.

– Конечно же нет! – воскликнул Семен. – Зачем?! Если бы вы остались с нами, то очень скоро бы поняли, настолько не нужен вам весь остальной мир! Это там, за пределами контура, тюрьма. Где все грызут друг другу глотки за крохи, где ни к кому нельзя поворачиваться спиной, где на убийство смотрят как на обыденность...

– Семен Михайлович, не трудитесь нас убедить, – я устало махнул рукой. – Куда приведет нас подземелье?

– В Бердское, на мельницу, – тихо ответил Семен, отвернул лицо, но я заметил, что из уголка его глаза скатилась слезинка. Тьфу ты, блин. Какая-то это была уже невыносимо мутная ситуация, даже тошно.

– Ну что, дождемся утра и полезем в подземелье? – спросила Натаха.

– А смысл нам ждать утра? – я пожал плечами. – Это же подземелье, там что так темно, что эдак. Только вот лошади...

– Повод на переднюю луку намотаем и отпустим, – сказал Гиена. – Тут недалеко, дорогу до конюшни они знают. Если этому хмырю верить, то местное мертвое зверье на них не позарится.

Я подошел к Солнцу и погладил ее по рыжей морде. Она боднула меня в плечо и лукаво скосила глаз.

– Прости, милая, – прошептал я и потрепал ее по бархатному уху. – Похоже, придется тебе одной погулять... – потом повернулся ко всем. – Ладно, давайте уже двигать. А то вдруг кто-то из друзей нашего Семена решит в гости заглянуть, или еще что...

Глава 18. В баре «Три сверчка»

– Что это еще за твари? – прошипел Гиена, отцепляя от куртки очередного маленького пушистого зверя. Они налетели сразу кучей, когда Натаха и Бюрократ уже спустились по винтовой лестнице ротонды, а мы с Гиеной замешкались. И вот тогда-то и раздалось трескучее верещание, и мелкие рыжие твари на нас набросились. Я оторвал зверька, прицепившегося к моему рукаву и попытался рассмотреть.

– Это белки! – крикнул я. – Фу, вонища от них...

Я отшвырнул мертвую тварь подальше и загрохотал вниз по дырчатым ржавым ступеням. Пытаясь оттереть руку об джинсы. Буэ... Атака дохлых белок. Надо уже скорее выбираться отсюда. Сзади затопал Гиена, матерясь сквозь зубы.

Ржавая железная дверь с колесом-штурвалом. Настолько уже проржавела, что не закрывается. Я протиснулся в приоткрытую щель, остановился и вытянул руки вперед. Наверху была еще не совсем полная темень, скорее сумерки, а вот здесь в подземелье...

– Натаха? – сказал я вполголоса.

– Сюда! – ее голос звучал правее. Я повернул и медленно пошел туда. Под ногами хрустел какой-то мусор типа кирпичной крошки.

– Вот же дряньство... – тяжелая дверь натужно заскрипела. – Темно тут как в жопе! Эй, вас тут никто не сожрал еще?

– Те твари за нами не побежали? – спросил я, продолжая осторожно двигаться вперед.

– Какие еще твари? – спросила Натаха практически у меня над ухом. И тут же уперся в ее бок. – Сейчас... Если тут ничего не прогнило, то...

Что-то лязгнуло, потом раздался треск и низкое гудение. На несколько секунд вспыхнули желтоватые капли светильников, потом замигали. Потом свет стал ровнее.

– Ничего себе... – сказал я, оглядываясь. – Это кто же тут такое возвел?

– Представления не имею... – Натаха стояла, облокотившись на стену. Рядом с распахнутой металлической дверцей. Что-то вроде электрического щитка. С большим рубильником и несколькими переключателями.

Лестница привела нас в круглое помещение, из которого выходил длинный прямой коридор. Пунктирно освещенный тусклыми матовыми лампами. Вариантов движения пока что у нас был ровно один – вперед. Своим дальним концом этот коридор упирался в другой.

– Может зря мы лошадей отпустили? Здесь же верхом можно ехать... – сказала Натаха.

Мы потопали вперед. Коридор был квадратным в сечении, стены – из серого кирпича. Похоже, что строители у него были те же самые, которые построили «реакторную», в которой нас приютил Семен. Возможно, это все были части какой-то одной системы неведомого мне назначения.

Через метров пятьдесят широкий коридор раздвоился. Ну или, если быть точнее, от него «отпочковался, более тонкий отросток, а «наш» туннель начал плавно заворачивать влево.

Почему-то каждый раз, когда я представлял себе подземелья, мне казалось, что это должен быть настоящий лабиринт с множеством пересекающихся ходов и загадочных поворотов. Здесь все оказалось немного иначе – чтобы обойти основное подземелье, нам потребовалось около получаса. Это был длинных ход в форме длинной дуги. Ответвлений из него мы насчитали семь, ротонд нам встретилось еще четыре, последняя была тупиковой, как и первая. Никаких крыс или чего-то подобного пока не встречалось. Было даже сравнительно чисто. Во всяком случае, гораздо чище, чем в заброшках подобного толка в том мире, который я оставил. Там обязательно были бы какие-нибудь консервные банки, осколки бутылок, уродливые граффити на стенах и вонючие следы пребывания бомжей. Хотя если вспомнить, что именно находится на поверхности над этими подземельями...

– Эх, а я-то надеялся, что нам до самого Бердского такой вот широкий коридор пробили! – Гиена сплюнул и постучал по металлической лестнице наверх. Высовываться наружу и проверять, где именно выходит на поверхность эта ротонда мы н стали.

– Ничего не поделаешь, придется лезть в узкие коридоры, – сказал я. Какой-то из них приведет нас к нужному подземному ходу.

– Если Семен нам не наврал, – буркнула Натаха.

– Не проверим – не узнаем, – я пожал плечами и направился обратно.

Первый лаз был тупиковым. Вел в крохотную квадратную комнату с высоким потолком, состоящим из переплетения каких-то труб. Освещение там барахлило, единственная работавшая лампочка все время мигала, так что детально рассматривать мы ничего не стали. Понятно же – это не выход.

Следующий коридор упирался в узел кабелей, от которого множеством лучей расходились многочисленные кабель-каналы.

Удача улыбнулась нам в третьем коридоре. Сначала он явственно шел под уклон, а потом и вовсе превратился в лестницу. Которая длинным полукругом спускалась все ниже и ниже в глубину. Стены уже были не кирпичные, но светильники все еще работали. Было заметно, что провода здесь тянули много позже, чем возводили стены.

Ширины лестницы хватало только чтобы спускаться друг за другом. Каменные ступени не выглядели особенно истертыми. Построена эта лестница, похоже, была давно. Вот только не похоже, чтобы ей много и активно пользовались.

Стены были сырыми, откуда-то снизу раздавался мерный звук падающих капель.

В конце лестницы нас поджидал нехреновый такой сюрприз – запертая дверь. И не просто дверь, а как будто от стимпанковского сейфа – из желтого металла, из сплошных полос и заклепок, в центре – колесо.

Латунь? Бронза?

– Опять тупик? – Натаха разочарованно ткнула в дверь кулаком. – Может вернемся и порежем этого Семена на тряпочки все-таки? Даже если за этой дверью есть проход, то он ведь не предупредил нас о сущей мелочи...

– Подожди, Натаха, – я коснулся ее плеча и встал рядом. Провел пальцем по колесу. У меня было какое-то странное чувство... Как будто я уже видел что-то подобное, но потом накрепко забыл, а теперь вот пытаюсь вспомнить. Ясно было, что ничего подобного я не видел. Но ощущение было... чуждое. Я даже себе не мог объяснить, почему мне вдруг показалось, что... что...

– Что там такое? – обеспокоенно спросила Натаха.

– Не знаю, – честно признался я. – Просто мне почему-то кажется, что надо попробовать открыть эту дверь.

– Может пальнуть по ней? – деловито спросил Гиена. – Вон она позеленела вся, вдруг на самом деле она не такая уж и прочная?

– Помолчите... – я взялся за колесо и повернул его вправо. Нет. Неправильно. Мне так не слышно. Я плотно приложил ухо к двери и снова повернул колесо. Ага... Откуда-то из глубины металла донесся звук. Чистый и высокий. Я еще повернул вправо. Вместо ноты услышал противное «шшшш». Что это за замок такой, интересно?

Провозился я минут, наверное, сорок. Даже понял принцип – при определенных поворотах дверь выдавала ноты. Ключ – какая-то мелодия. Засада была в том, что как раз ее-то я и не знал.

Я сосредоточился. Прокрутил еще раз в памяти, какие повороты «поют». Закрыл глаза. Та-ти-ра-ти-та-та-та-тинь.

Открыл глаза. Дверь как была закрытой, так и осталась. Импровизация не сработала. Да бля!

И тут на меня накатила волна ярости. Прямо черной волной, затопила сознание. Гребаная дверь! Гребные дохлые белки! И Семен этот уродский со своими учеными сектантами! Да что бы оно все сгорело к херам! Еще неделю назад я был в Питере, прихлебывал пивас и представлял, как на отличненько сложится моя жизнь на гражданке. А сейчас?! Стою тут, блять, в подземелье посреди леса, населенного мертвыми шаманами и волками-зомби и пытаюсь подобрать мелодию на сейфовом замке. Ну охуеть какой карьерный рост, бля!

– Да открывайся ты, сука! – выкрикнул я и треснул со всей дури в дверь кулаком. Брызнула кровь и почему-то посыпались искры. Свет тревожно замигал и погас. Раздался страшный скрежет, потом скрип петель. Я вытянул руку вперед, взялся за колесо и потянул на себя. Петли заскрипели, дверь поддалась.

– Ой, мамочки, – прошептала Натаха.

– Богдан? – осторожно позвал Бюрократ.

– Если кому-то интересно, она открылась, – сказал я. Потянул сильнее. Похоже, что иногда ей все-таки пользовались. Кулак болел, в голове стоял непрерывный гул, как будто внутри черепа включили рубильник.

– Дальше пойдем наощупь? – спросила Натаха.

– Кажется, у меня заначен один химический стержень, – сказал Гиена. – Он старый, но на час его вроде должно хватить.

Он завозился, зашуршал содержимым своего вещмешка. Потом что-то хрустнуло, и коридор залило ярким зеленоватым светом.

За дверью обнаружился другой туннель. Больше похожий на шахту. По его полу проходила узкая рельсовая колея, правая сторона была завалена каменными глыбами, рядом с завалом лежала на боку вагонетка. Влево можно было двигаться. Честно говоря, под землей я ориентируюсь так себе, но вроде это было как раз то направление, которое нам и нужно.

А вот идти стало резко менее удобно. Если у верхнего тоннеля пол был бетонным и ровным, ступени были из гладкого камня, то здесь неровным было все – стены, вырубленные, кажется, чуть ли не кирками, такой же пор, по которому проходили рельсы для вагонеток, а шагать по их шпалам оказалось такое себе удовольствие, Если шагать мимо шпал, то нога попадала на гравий. Удобные у меня были кроссовки... Но что-то у меня возникло подозрение, что пока мы доберемся до поверхности, они превратятся в лохмотья. И придется мне, как и большинству здесь, раздобыть себе кирзовые сапоги.

Я посмотрел на Бюрократа. Вот уж кому точно было хуже, чем мне. Его городские ботинки даже на вид были неудобные, а учитывая травмированную лодыжку...

– Может, передохнем? – спросил Бюрократ, как будто отзываясь на мои мысли.

– Нельзя, светильник сдохнет, – Гиена помахал пока еще светившей, но уже начавшей темнеть на концах палочкой. – Хрен его знает, сколько нам еще топать.

– Я бы все-таки заглянул вон туда, – Бюрократ ткнул рукой куда-то влево. Гиена сделал шаг в ту сторону и вытянул руку с светильником. В стене шахты зиял темный провал, вдоль стен которого тянулись изгибы старых труб.

На стене рядом с нишей крупными белыми буквами было намалевано:

БАР «ТРИ СВЕРЧКА».

И пририсован жук с длинными усами.

Ниша была довольно обширной. При желании здесь легко разместились бы, сидя на трубах, человек, наверное, двадцать. Судя по многочисленным надписям на стенах, когда-то они это даже делали...

– Похоже на какое-то традиционное место отдыха... – сказал я.

– Чем-пи-он на ва-го-нет-ке... – прочитала Натаха. – А имя прочитать не могу, тут стена осыпалась.

– А это как будто буква «М», которую положили на бок, – Гиена провел светящейся палочкой вдоль стены. – И тут их много, будто разные люди рисовали зачем-то...

– Скорее всего, это греческая буква «Сигма», – сказал Бюрократ. – В прошлом веке ей часто пользовались как неофициальным символом ученого сообщества.

– Вроде бы на стене реакторной была нарисована такая же, только большая, – сказала Натаха. Хм, надо же, а я и не заметил... Хотя припоминаю. Как-то не приглядываешься к рисункам на серых кирпичных стенах. Это настолько привычный холст для граффити, что удивление и недоумение вызывает скорее ситуация, когда их там нет.

– А вот тут не по-русски написано, – я провел над стеной ладонью, смахивая пыль и паутину. – FUMIUS. Давно написано. И даже скорее не написано, а выбито...

– На латыни это значит «мы были», – перевел Бюрократ. – А что-то еще там рядом есть? Рисунок какой-нибудь?

Он подошел ко мне и стал очищать стену под надписью. Кусочек засохшей грязи отпал, и под ним обнаружился схеметичный контур башни с островерхой крышей и глазом на том месте, где обычно бывают часы.

– Надо же, как интересно, – Бюрократ поманил Гиену поближе. – Это очень похоже на знак «Брюсовой академии».

– Все это страсть как интересно, – недовольно пробурчал Гиена. – Но может у кого-то из вас есть идеи, чем мы будем светить себе дальше?

– Если здесь было место привала или что-то подобное, может тут где-то должен быть тайник? – сказала Натаха, заглядывая в пространство между трубой и стеной. – Припрятанная бутыль с ламповым маслом или что-то подобное...