Текст книги "Мародер без диплома (СИ)"

Автор книги: Саша Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Левая сторона отгорожена невысоким забором, калитка в котором приоткрыта. За забором – тоже какие-то постройки, но света там еще меньше, видно только тени крыш на фоне неба.

На проглядываемом пространстве – никого.

Окна в бараке темные.

Правда, это не значит, что нужно ломиться через самую середину. Есть подозрение, что мне нужно в ту калитку. Откуда-то с той стороны раздается посторонний шум и гудение. Найду источник электричества, вырублю свет на площади.

Я снова опустился на землю и пополз вдоль дома. С этой стороны из него тоже был выход.

Осторожно выглянул из-за угла. Где-то здесь курили Беки, когда я с той стороны смотрел. Площадь от заднего двора с этой стороны тоже отгораживал сетчатый забор, только здесь в нем была калитка. Двое Беков все еще стояли на ярком свету. Только больше они не курили, а о чем-то разговаривали. Дробовики закинуты за спины.

Или они беспечные и самоуверенные, или у них есть причины не особо напрягаться.

Дождавшись, когда те двое будут смотреть в сторону, я быстро проскочил пространство между углом дома и калиткой, и прошмыгнул внутрь.

Гудение стало отчетливее.

А в ноздри ударил резкий звериный запах.

Глава 11. Концерт для медведя с генератором

Я мысленно заметался. Гудение раздавалось совсем рядом, из домика с правой стороны от калитки, а слева были два ряда невысоких построек, в которых что-то возилось, громко дышало и периодически взрыкивало. Что это у него тут такое? Зверинец?

В конце концов любопытство победило, и я решительно направился к непонятной живности. Здесь было довольно темно, но мои глаза уже достаточно привыкли к темноте, чтобы неплохо все различать. Это в подвале, безо всяких источников света становишься слепым, как крот. А здесь улица. Совсем рядом сияет тысячей фонарей непонятно зачем освещенная ярко освещенная площадь. Луна еще выглядывает. Не полная, коенчно, но тоже вполне себе источник света.

Воняло здесь, конечно, ужасно. Похоже, за животными никто особенно не ухаживал, клетки были тесные и темные. Всего их было десять. В самой первой гулко дышала, прихрапывая, огромная гора шерсти. Это что, медведь? Бедная зверюга, он в этой каморке даже на лапы подняться не сможет!

Из глубины следующей клетки на меня сверкнули два светящихся глаза. Что-то не очень большое, но и не особенно маленькое. Рысь? Тут к первой паре глаз добавилась вторая. Из темноты раздалось хищное шипение.

Ладно, дальше у нас кто?

Я обошел весь зверинец. Опознать обитателей смог еще в трех клетках – кабанчки захрюкали, когда я приблизился, здоровенных каких-то размеров волк высунул между прутьями нос и тихонько зарычал, и пума. Ее клетку освещала луна, так что видно ее было вполне отчетливо. Ее-то как сюда вообще занесло? В Сибири такие кошки отродясь не обитали...

Остальные звери или спали, или клетки были пусты.

Ряд вольеров утыкался в высокие ворота из толстой металлической решетки. За ней – круглая арена, покрытая чем-то светлым, не то песком, не то опилками, окруженная несколькими рядами скамеек. Что это? Матонин устраивает гладиаторские бои на досуге? Вряд ли же это вонючее место предназначено для цирковых представлений, с клоунами и воздушными акробатами...

Зверей стало еще жальче.

Хрен с ними, с людьми, среди них полно мудаков, придурков и отморозков. Но вот животных держать в таких мерзких условиях – это уже что-то запредельное. Я задумчиво направился обратно, в голове замаячили наметки идеи, как нам всем троим выбраться из этой дурацкой крепости. Я настолько потерял бдительность, что чуть не столкнулся нос к носу с каким-то хмырем почти на самом выходе из зверинца. Хорошо, что он что-то бормотал себе под нос, и я успел метнуться в тень какого-то чахлого куста и прикинуться ветошью.

У нежданного визитера не было черной бороды, роста он был невысокого, сутулый, прихрамывающий на одну ногу. Похоже, довольно старый. И он постоянно что-то бормотал. Не то считалочки какие-то детские, не то другие стишки. Он не шевелился и наблюдал за ним. Он медленно прошелся вдоль ряда клеток. Остановился возле кабанчиков, послушал их тревожное хрюканье, потянул носом. Что он вообще может почуять в такой вонище? У меня уже глаза слезятся тут...

– Эй, Степан! – раздался громкий голос еще кого-то. – Ты чего там?

– Да звери что-то беспокоятся, заяц что ли какой заскочил.. – ответил Бормотун.

– Так гони его и иди спать, – снова сказал кто-то, потом хозяин голоса подошел ближе, и мне стало его видно. Бородатый, но не черный. Обычный такой селянин на вид. В рубахе подпоясанной кушаком, волосы острижены под горшок.

– Тревожно мне, Митя, – сказал Бормотун-Степан. – Не спится что-то. Погода портится, али что другое плохое надвигается.

– Пойдем ко мне тогдась, – сказал Селянин. – Я на Базарную площадь вчера ездил, припрятал в тайном месте бутылочку первача. Ядреного, я такой всегда беру. Тяпнем по стаканчику, тревогу как рукой снимет!

– Это дело, – пробормотал Степан. – Сейчас только запоры проверю еще разок...

Что-то металлически лязгнуло, потом Степан вполголоса выругался. А потом раздался громогласный грозный рев.

– Тише ты, тише, Потапыч, – снова забормотал Степан.

– Что это он у тебя так лютует? – спросил Селянин-Митя.

– Так хозяин же приказали его не кормить, – Степан отошел от клетки. – Говорит, что голодный он игривее.

– Тьфу, пропасть... – Селянин смачно сплюнул. – И забыть бы рад про эту забаву, да какое там. Теперь и мне уже самогонки захотелось. Пойдем, Степан. А ты спи, мишка, спи. Эх, бедная животина...

Бормотун снова забормотал какие-то считалочки, и они оба ушли.

Я поднялся из-за куста и понял, что как будто стало чуть светлее. Похоже, короткая летняя ночь катилась к рассвету. Плохо, очень плохо! Пора бы мне поторапливаться, а в моем плане еще конь не валялся! Почуяв меня, медведь снова заревел. Потерпи, мишка, твое время скоро настанет...

Я проскочил калитку и прижался к стенке гудящего здания. Да, точно электричество отсюда идет. Вон толстенный кабель из-под стены выходит. Теперь надо разобраться, как всю эту конструкцию отключить. Взять топор и просто перерубить этот витой канат? Так самого может током шибануть, и привет...

Я обошел здание по периметру. Довольно большое, кстати. Где-то пять на пять метров. Дверь была заперта на висячий замок. Детская забава.

Я склонился к замочной скважине, покопался в ней своей железкой-выручалочкой. Надо же, кто бы знал, что этот мусор из кармана Гиены мне столько раз пригодится?

Замок скрежетнул, щелкнул, и дужка откинулась в сторону. А я сунул железку обратно в карман. Приоткрыл дверь.

Пахло озоном и как будто какими-то специями. Я вошел внутрь и в недоумении остановился. Это что вообще за хрень такая?

Большую часть внутреннего пространства домика занимал каплевидный котел узким концом упиравшийся в пол. Поддерживала его в вертикальном состоянии рама с двумя обручами. Над верхним краем котла медленно вращались в разные стороны два колеса. Сбоку на стене было что-то вроде панели – длинный ряд мигавших красными и зелеными огоньками кнопок. Ничего похожего на рубильник нигде видно не было. Несколько секунд я посмотрел на эту неведомую фигню, потом решил что перерубить кабель топором будет надежнее. Ну, в крайнем случае, если вдруг ручка у топора окажется мокрой, быстро превращусь в кусок жареного мяса, и все тут.

Я осторожно вернулся к калитке и выглянул за нее. В дальнем конце барака светилось одно окно. Похоже, именно туда направились загрустившие Митя и Степан. Двое Беков отошли, во всяком случае, больше они не стояли на том месте, где я их в прошлый раз видел. Начавший закипать адреналин нашептывал, что действовать надо быстрее, быстрее! Бежать через двор, хватать топор, бежать обратно, рубить кабель, потом бежать к Натахе, потом... Но тут я придержал коней. Не хватало еще спалиться по-тупому. Бывает такое, когда сначала удалось тихонечко проникнуть в расположение противника, проскользнуть мимо часовых, показать невидимый фак патрульным, то последнее дело – возомнить себя невидимкой и начать расхаживать в стане врага как у себя дома – гордо и в полный рост. Так что я опять опустился в горизонталь и пополз вдоль стены дома. Вдруг кто-то из окон решит выглянуть, а тут я, такой. Как на ладони...

Так. А вот к топору не подползешь. Придется все-таки рискнуть и встать в полный рост. Как я уже успел заметить, в этом поместье обитали не только Беки и их психопатичный хозяин, но и обычные люди. Мало ли, кто-то из слуг решил прогуляться по двору в предутренний час. А тут топор воткнут. Дай, думаю, дров поколю...

Я встал, одернул пиджак, несколько раз вдохнул и выдохнул, чтобы не сорваться на бег. Бегать надо будет потом, позже. А сейчас – размеренный прогулочный шаг, вразвалочку, раз-два...

Я подошел к колоде, ухватил тяжеленный колун за рукоять и дернул его вверх. Вот будет фейл, если я сейчас его выдернуть не смогу! Но нет, прокатило. Топор выскочил из колоды всего-то со второго рывка, я закинул его на плечо и, разве что не посвистывая, прошел несколько шагов до угла дома. Где снова торопливо упал в горизонталь, вжался в стену и прислушался.

Прокатило! Уф!

Теперь обратно к генератору. Или что он там такое, фиг его знает...

Я постоял над кабелем, примериваяьсь и покачивая колуном. Собрался с духом. Давай, Лебовский! Еще немного протормозишь, у тебя руки от волнения вспотеют. По-быстрому, раз – и все!

Эх! Я рубанул по кабелю без особенного замаха. Полыхнуло нелюдским совершенно светом, я успел прикрыть глаза, но даже сквозь веки почти ослепило. Я не понял, отскочил я, или это меня отбросило. Перед глазами плыли цветные пятна, в ушах шумело после оглушительного треска. Но главное у меня получилось – ослепительный свет на долбаной площади наконец-то погас.

Так, теперь ходу отсюда!

Я проскочил мимо калитки и подбежал к клетке с медведем. Тот издал недовольный рев и махнул на меня лапой между прутьями решетки. Жесть какая, он же громадный, судя по лапище! Что ж, тем лучше. Я протянул руку к задвижке, но быстро ее отдернул, чтобы избежать удара когтями. Да блин...

Отошел на шаг, подобрал кусок кирпича, швырнул его в клетку, чтобы хозяин тайги отвлекся на шум. Тот снова рыкнул, когтистая лапа исчезла, а я быстро откинул задвижку и отскочил за угол. Пусть он не сразу сообразит, что выход свободен, даст мне немного времени.

Шума и паники на площади пока что слышно не было. Парочка Беков о чем-то спорили на относительно повышенных оборотах. Кто-то вроде бы уже топал в сторону калитки. Я просочился у этого кого-то перед самым носом и скользнул бесшумной тенью вдоль забора. Уже без всякого ползанья добежал до сетчатого забора и перемахнул через него практически одним прыжком. Рядом с силуэтом Натахи в колодках маячил какой-то из Беков. Крутит головой во все стороны, стволом грозно поводит. Лицо такое... значительное. Караул несет. Я качнулся вбок, избегая его взгляда, пробежал вдоль сараев зашел к нему со спины и двинул с замаха колуном в затылок. Ни о каком милосердии я уже не думал, если этот Бек успел бы заорать, то сюда сбежались бы остальные чернобородые, началась бы пальба, а я еще не успел освободить Натаху из колодок.

Но для моего плана все еще было довольно тихо. Если начну рубить скобы, стягивающие колодки, то это точно услышат. Поэтому я встал рядом с Натахой, привалившись к колодкам плечом. Ну, типа часовой стоит. Нормальное зрелище, в темноте не очень-то понятно должно быть, что настоящий часовой валяется сейчас с проломленным затылком.

– Сейчас я тебя освобожу, – прошептал я Натахе на ухо и вытащил кляп у нее изо рта. – Сейчас только...

Со стороны генераторной будки раздался возмущенный рев, потом чей-то дикий совершенно крик. Потом заорал еще один человек. И еще.

Раздался выстрел. Медведь снова взревел. Теперь заорали сразу несколько человек. Похоже, обитатели казарм наконец-то проснулись.

Вот теперь пора!

Я рубанул по металлической скобе, замыкающей две части колодок в одну. Потом еще разок, и еще. Разлетелись щепки, металлическая полоса лопнула. Я откинул топор, подхватил обеими руками верхнюю часть колодок. Чтобы откинуть ее в сторону, мне потребовались неслабые такие усилия. Тяжеленная штука все-таки, практически половина бревна...

Натаха попыталась выпрямиться, но замерла. Лицо ее скривилось, зубы скрипнули. Я с готовностью подставил плечо.

– Идти можешь? – спросил я.

– Кажется, еще не уверена, – прошептала она. Переступила с ноги на ногу. Сжала зубы и выпрямила спину. Отпустила мое плечо и потянулась. – Да, могу. Хотя пока не очень быстро.

– Тогда вон туда, – я ткнул пальцем в сторону закутка рядом с подвальной дверью.

А шум, тем временем нарастал. На выстрелы и рев проснулись, кажется, все обитатели дома. Визжали какие-то бабы. Вроде я ни одной бабы здесь не видел, не считать же бабой Талтугу... Хотя в поместье они наверняка должны быть. Кухарки там всякие, прачки...

Я отогнал от себя всякие тупые рассуждения ни к селу, ни к городу, содрал с шеи мертвого Бека дробовик и повел Натаху к двери в подвал. Придерживая на всякий случай за локоть. Но она с каждым шагом шла все увереннее. Эх, девка-кремень просто! Офигеть у нее живучесть, я еще когда ее от столба на площади отвязывал, удивился, с какой скоростью она пришла в чувство. В смысле, физически, а не морально.

– Куда они загнали грузовик? – спросил я.

– Первый гараж от ворот, – ответила Натаха. – Справа, если лицом к дому стоять.

– Ага, – кивнул я. – Так, жди здесь, я спущусь в подвал за Бюрократом.

Сквозь ор и шум пробился громкий вопль Матонина:

– Не сметь убивать медведя! Не стрелять, слышали, недоноски? Сеть тащите! Сеть!

Отлично, всем есть, чем заняться. Вообще была еще одна маленькая проблема. Точнее даже две – часовой на вышке и силуэт оружия, подозрительно напоминающего пулемет. И ворота. Запертые ворота. Допустим, местный автомобиль мне сдвинуть с места удастся. Вряд ли они чем-то так уж сильно отличаются от автомобилей, к которым я привык. По общим очертаниям грузовики, которые я видел, напоминали устаревшие модели наших машин. Годов примерно шестидесятых. Ладно, проблемы решаем по мере поступления.

Я скатился по лестнице в подвал, там, ясное дело, абсолютная темень. Кажется, камера Бюрократа крайняя справа. Наощупь по правой стене я подобрался к двери. Распахнул ее. Засов так никто и не задвинул, значит никто пока не обнаружил то, что я сбежал. Это была отличная новость, но времени у нас все равно оставалось меньше и меньше. Исчезновение Натахи из колодок заметят гораздо быстрее.

– Бюрократ! – громким шепотом позвал я. – Ты где там?

– Богдан? – отозвался Бюрократ. – Что там происходит?

– Все под контролем, – говорю. – Ты, главное, не тормози! Дверь найдешь?

Через несколько долгих и мучительных секунд моего локтя коснулась рука бюрократа. Я ухватил его за ладонь и поволок к выходу.

Так.

Мы снаружи. Перевести дух. Теперь вдоль сараев к тому гаражу, на который указала Натаха. Я впереди, за мной Бюрократ, Натаха замыкающей.

– Бюрократ, ты машину водить умеешь? – спросил я его через плечо. Он буркнул что-то неразборчивое. Ладно, на месте разберемся!

Роль гаражной двери играл полог из брезента. Сначала я этот момент как-то не отсек, но на самом деле нам на руку. Не будет возни с открыванием, этот «Руссо-Балт», как я успел заметить, все-таки был далеко не танком. Так, пикапчик класса «фермерский шик».

Я поднырнул под брезент, придержал полог, пропуская внутрь Натаху и Бюрократа.

Перевел дух. Сделал пару шагов вперед, уперся в гладкий холодный бампер машины.

Темно было, как у негра в жопе опять. Брезент перекрыл даже самые чахлые источники света. Теперь надо было наощупь разобраться в незнакомой машине. А у меня даже сраных спичек нет, чтобы хотя бы приборную панель рассмотреть.

Из груди вырвался нервный смешок.

– Что? – шептом спросила Натаха.

– Как думаешь, здесь могут быть спички? Или фонарик какой-нибудь? – спросил я.

– Обычно в гаражах есть полки с инструментами, – ответила Натаха. – Там может быть что-то такое, надо поискать. Она проскользнула мимо меня, коснувшись моего бока правым бедром. Сердце мое забилось быстрее, хотя куда уж, казалось бы, быстрее-то?

Тут полог зашуршал, и в гараже резко стало светло и тесно.

– Не это ищете? – сказал Гиена, державший на вытянутой руке керосиновую лампу. И заржал, как всегда. Сипло и похоже на кашель.

Вместе с ним был Мирза и еще какой-то из Беков.

– А я вам говорил, что зря вы этого мозгляка без присмотра оставили, – снова заговорил Гиена.

Такая себе ситуация. Я целюсь в живот Мирзе, Мизра целится в меня, и второй Бек тоже целится в меня. Дробовик Гиены за спиной. Бюрократ испуганно вжался борт грузовика.

Глава 12. Семь загибов на версту

– Слушай, Мурзик, – сказал я, и тут же дал себе мысленного пинка. Вот зачем я пытаюсь его задирать? Ситуация-то так себе! Но поделать с собой ничего не мог, у этого Бека так смешно лицо перекашивало, когда я его Мурзиком называл... Так что я кашлянул и повторил. – Слушай, Мурзик, давай не будем накалять ситуацию и поговорим, как взрослые люди. Опустим оружие, обсудим всякие шероховатости...

– Закрой свой рот, – сквозь зубы процедил Мирза. – Бросай ружье и поднимай руки над головой. И тогда я может быть позволю тебе дойти до подвала на своих ногах.

– А если нет, то что? – я повел стволом дробовика, как бы напоминая, что у меня он тоже есть. – Дай угадаю, если твой хозяин завтра обнаружит, что ты не справился с простой задачей сохранить пленника целеньким, чтобы он мог задорно на арене подраться, то он же, наверное, рассердится, да? – я подмигнул. – И например, отрежет тебе яйца, заставит их поджарить на сливочном масле и сожрать, с аппетитом причмокивая, верно, Мурзик?

Мирза злобно оскалился и сжал зубы так, что казалось, что они вот-вот потрескаются. Похоже, я был недалек от истины.

Второй Бек сказал что-то вполголоса на своем языке. Мирза что-то односложно ему ответил.

– А еще может быть, он тебя заставит вместо порченного пленника на арену выйти, а? – я снова подмигнул. – Или может... Хотя зачем я пытаюсь что-то тут придумать? Моей больной фантазии не хватит, чтобы представить себе, что за наказание господин Матонин придумает для своего тупого раба.

– Я не раб моему брату Юрию! – отчеканил Мирза, хотя голос немного потерял в уверенности.

– Слушай, Мурзик, – вкрадчиво произнес я, и опять выдал себе мысленный подзатыльник. Вот в этой фразе уже точно не надо было коверкать имя. Все-таки, серьезное предложение хочу озвучить... – Вот ты сам подумай. Целым ты меня не возьмешь. За покалеченного меня тебя накажут. И за беглого меня тебя накажут. Только если я останусь в живых и на свободе, то буду тебе должен. По гроб жизни, можно сказать, обязан. А ты ведь уже понял, что я непростой человек, верно... Мирза?

Мирза зло прищурился. Промолчал.

– Мирза, я же вижу по твоему лицу, что ты умный человек, – продолжил я уже максимально серьезным тоном. Вообще-то, я не надеялся его в чем-то убедить, по опыту знаю, что такие вот чурки обычно совершенно недоговороспособны. Так что я скорее просто его гипнотизировал. Прикидывая, как бы успеть выстрелить трижды, прежде чем хоть один из них выстрелит в меня. – Я тоже умный человек. Согласись, два умных человека всегда могут договориться... Ты задумайся, ведь между нами двумя нет никаких противоречий, я ведь просто попал в плен случайно...

В этот момент Гиена одним движением перехватил с плеча дробовик и выстрелил Мирзе в висок, потом на весу передернул и выстрелил снова, во второго Бека, который только-только начал поворачиваться в его сторону.

– Он все равно бы тебя не послушал, – сказал Гиена поднимая руки вверх. В одной дробовик, в другой – керосиновая лампа. – А вот со мной договориться как раз можно. Что там у тебя было за предложение?

– Как открываются ворота? – быстро спросил я.

– Засов и замок, охранников обычно двое, сейчас вроде один только остался, второй на переполох убежал, – ответил Гиена. – Ты грузовик хочешь угнать?

– Нет, куском брезента разжиться хотел, – огрызнулся я. – Конечно, хотел.

– А как ты без ключа ее заведешь? – Гиена сплюнул.

– Пять минут, Турецкий, – ответил я. – Посветишь?

Я забрался на место водителя. Вообще, конечно, самоуверенно было вот так заявлять, что я заведу незнакомую машину в темноте и без сна почти сутки. Но сомневаться сейчас было совсем нельзя. Это когда заранее план составляешь, надо каждую мелочь продумывать, просчитывать, пропускать через сито сомнений и сито-хуито, а когда импровизируешь, то вот эти все промежуточные моменты между идеей и действием нужно безжалостно вычеркивать. Потому что стоит задуматься над реальностью и замереть хоть на секунду, то рискуешь получить от этой самой реальности бампером в лоб.

Гиена просунул руку с лампой в открытое окно пассажирской двери. Я осмотрел приборную панель и возликовал. Да это же был почти один в один «Козлик»! Газ-69 был у моего прадеда, в Моторном, я на нем, можно сказать, лишился автомобильной девственности, как только смог ногами до педалей дотягиваться! Точнее, это был не совсем «Козлик», конечно, рычаг переключения передач чуть другой формы, очертания приборной панели немного отличаются. Но совсем по мелочи, скорее в чисто внешнем лоске. Козлик был машиной непритязательной и рабоче-крестьянской, а этот «Руссо-балт», что бы он такое ни был, делали явно с претензией на роскошь. Один только хрустальный набалдашник на рычаге... Я хихикнул.

– Так что там? – Гиена нетерпеливо дернул лампой.

– А, да, прости! – я тряхнул головой, пошарил рукой под приборной панелью, ухватился за провода, рванул весь пучок, некогда было возиться с зажиганием нежно. Не разбираясь в цветовой дифференциации проводов, тупо закоротил методом перебора. Стартер взвизгнул, двигатель зарокотал.

– Хоба! – сказал я. – Так что там с воротами, Гиена?

– Я открою, – Гиена вытащил лампу из салона и поставил на пол сбоку. – Услышишь сигнал, газуй.

– А что за сигнал? – спросил я, примериваясь к рычагу передач. Хрустальная штука эта дурацкая была страшно неудобного. Кто придумал огранить ее под бриллиант? Об эти грани порезаться, блин, можно...

– Не пропустишь, не переживай! – Гиена пригнулся, поднырнул под брезентовый полог и скрылся. Я хотел выбраться с водительского места, чтобы оттащить мешающий проезду труп Мирзы, но это уже догадалась сделать Натаха.

– Эй, Бюрократ! – сказала она вполголоса. – Забирайся в кузов. Справишься с замком или помочь?

– Эээ... – ответил Бюрократ и подслеповато прищурился. Не выдержали его очки всех этих приключений и потерялись. – Думаю, что да...

Сзади лязгнул металл, и дверь кузова знакомо заскрипела. Натаха прыгнула на кресло рядом со мной.

– Сразу за воротами сворачивай вправо, – сказала она. – Там дорога хуже, но недолго. Потом покажу, куда. Если налево поедем, то нарвемся на заставу.

Я кивнул и принял к сведению. Потянулись мучительные секунды. Я слушал крики, доносившиеся со стороны зверинца. Похоже, что там дело было близко к наведению порядка. Выкрикивались команды, мишка взревывал, стоны и вопли тоже продолжались, но звучало это уже не как беспорядочная паника. Значит времени и впрямь не так уж и много... Ну где там этот чертов знак уже?! Блин, нашел, кому довериться, наверняка Гиена сейчас нас сдаст, и всех нас в машине прямо и возьмут, тепленькими и почти связанными. Дробовик я выхватить не успею, даже если очень постараюсь... Так, бля, Лебовский! Быстро отставить думать вообще! Я вцепился в дурацкий хрустальный набалдашник так, что острые грани впились мне в ладонь. «Не порезаться бы...» – мельком подумал я. И тут по ушам ударил взрыв. Где-то прямо совсем рядом. Потом застрекотал пулемет, но явно не в нашу сторону. Потом еще раз бахнуло. Ну если это не знак, то я завтра съем с утра живую жабу. Если поймаю. Вперед!

Я газанул, машина сорвала брезентовый полог с гаража и поволокла за собой. «Да бля!» – успел подумать я, но Натаха уже высунулась в окно и сорвала мешавшую обзору тряпку. Фары я не включал, это примерно как светящуюся мишень для пулеметчика над головой повесить. Вывернул руль. Створки ворот разошлись еще не до конца, но кажется, проскочить уже было можно.

– Держитесь крепче! – заорал я и вдавил газ в пол. Минус фара, минус боковое зеркало, да и хрен с ним.

– Направо! – крикнула Натаха.

Не рассуждая, вывернул руль. Серьезно? Какие-то кусты, дороги вообще никакой не видно. Захрустели ветки, машину тряхануло так, что клацнули зубы, потом кто-то запрыгнул в открытый кузов. А, да. Про Гиену я чуть не забыл. Да ладно, если быть честным, про Гиену я забыл. И даже не подумал, что мы совершенно не договорились, как именно он к нам присоединится. Но он оказался умным и сообразил запрыгнуть в кузов. Если это он, конечно...

Мысли скакали в голове бессвязным потоком, пока я крутил руль из стороны в сторону, уворачиваясь от то тут, то там возникающих темных вертикальных силуэтов. Глухая темень уже сменилось предрассветной такой мглой, уже в принципе что-то можно разобрать без дополнительного освещения, но реальность выглядит какой-то не совсем реальной. Но фары включать я все еще не торопился. Это только изнутри кажется, что мы мчимся на немыслимой скорости, на самом деле при таком качестве «дороги» мы ехали разве что немного быстрее бегущего человека.

– Здесь налево! – крикнула мне в ухо Натаха. – Потом сразу направо.

Вот теперь стало видно, что здесь была какая-то дорога. Когда-то. Колея здорово заросла, но ее было видно даже в сумерках. Даже какой-то столбик на повороте сохранился. Краска облупилась, но даже в темноте полосы было видно.

– Это старый барнаульский тракт, по нему можно почти до Вшивой горки доехать, – сказала Натаха.

– До Вшивой горки не едь, сверни сразу после старой церкви, – через спинки сидений перегнулся Гиена. – Главное, не ссы, там вышки только для вида, у Пырьевых на патроны для пулемета денег нет. Так что проскочим!

Я глянул на Натаху, она согласно закивала. Глаза ее азартно блестели, одной рукой она держалась за рукоятку над окном, другой – придерживала зажатый между коленями дробовик.

Прибавил газу, дорога стала явно ровнее и шире. Включил фары. Теперь уже точно можно. Разбитая фара несколько раз мигнула, но все-таки заработала. Два световых конуса выхватили из медленно светлеющих сумерек остатки дорожного покрытия, сквозь которое пробивалась трава, цветочки и невысокие кустики. Столбы в черно-белую полоску. Желто-коричневые прямые стволы сосен по бокам от дороги. И даже вроде стены каких-то домов.

Массивное здание из красного кирпича с тремя куполами выскочило из-за деревьев как-то внезапно. Ага, вот, собственно, и старая церковь. Похоже, что не действует – креста нет, в передней стене пролом, будто каким-то снарядом попали. Впрочем, может и так и было, я ведь до сих пор так и не узнал, что тут произошло такое...

– Туда сворачивай! – Гиена вытянул руку мимо моего уха и показал пальцем. Но я уже и так видел, куда. Свороток был вполне приличный, дорога вымощена кирпичом, даже фонарь какой-то светится. Свет правда был какой-то странный, будто слишком яркая гнилушка.

Чуть дальше возвышалась вышка, из которой неприветливо торчало дуло станкового пулемета. И маячил силуэт человека еще.

– А точно патронов нет? – спросил я. – Он ведь нас в решето превратит, я даже на клаксон нажать не успею.

– Кто? – Гиена захохотал своим мерзким смехом. – Там нет никого, человек из фанеры вырезан. Чисто для вида.

– Умно! – я хохотнул. Выглянул в боковое окно, когда вышку проезжал, и точно. Плоская фигура стрелка-то, не соврал Гиена.

– Теперь вон туда, к воротам, – Гиена снова ткнул пальцем. – Пырьев мой лепший кореш, он точно не сдаст. Особенно если по хозяйству чем-нибудь поможем, или дробовик лишний отдадим. Вы же забрали дробовики Беков?

– Спрашиваешь, – вместо меня ответила Натаха. Блин, а я вот даже не подумал ведь собрать трофеи!

Сбавил газ, затормозил у деревянных ворот из потемневших досок. Выдохнул. Ушли. Получилось. Прикрыл глаза. Машина качнулась, сзади хлопнула дверь кузова. Расслабляться, правда, было еще рановато. Хрен его знает, куда нас притащил Гиена. Сомнительный друг пока что, мало ли, что у него на уме... Я ведь его едва не убил несколько часов назад.

Гиена протопал к воротам. Дробовик за спиной. Шагает уверенно, не скрывается. Постучал кулаком несколько раз. Внутри сонно забрехала собака. Потом створка ворот слегка приоткрылась, Гиена через щель с кем-то перебросился несколькими словами. Зазвенела цепь, створки ворот распахнулись. Гиена махнул рукой заезжать и отошел в сторону, давая дорогу.

Я снова нажал на газ и осторожно въехал во двор. Остановился рядом с обшарпанным грузовичком незнакомой конструкции. Старый, кузов собран из разнокалиберных досок, левого крыла нет, на водительской двери здоровенная клякса ржавчины. Заглушил мотор и вышел наружу.

Колени откровенно подрагивали, в голове после тряской дороги шумело, во рту пересохло настолько, что даже сплюнуть было нечем.

От ворот подошел невысокий коренастый мужичок. От него разило перегаром, глаза заплывшие, на голове – ободранная шапка-ушанка, из потертого драпового пальто когда-то зеленого цвета торчит круглое пузико. Рожа тоже круглая, под носом дурацкие жидкие усики.

– Кузьма, – низким басом сказал он и протянул мне пятерню. Рука была грязноватой, в мозолях и ссадинах, под ногтями – черная грязь. Похоже, на сельхозработах мужичок подвизается, когда не бухой.

– Богдан, – я ответил на рукопожатие и кивнул.

– Знатная машинка, – Кузьма поцокал языком. – У Матонина чи шо угнал?

– Типа того, – я кивнул.

– Надо ее в сарай загнать, чтобы не заметили, – Кузьма почесал щетину на щеке. – Потом на запчасти разберем, и следов не найдут...

Вдаваться в полемику о дальнейшей судьбе нашего транспортного средства я не стал. Вместо этого осмотрелся. Приземистый длинный одноэтажный дом, загибающийся буквой «П». Похож скорее на школу или больницу. Возможно, когда-то так и было. Чуть дальше к реке – полуразвалившаяся водонапорная башня. Длинный хлев из потемневших досок, собранный явно из говна и палок. Длинные грядки. Хрен знает, что там на них растет, я вообще не спец в сельском хозяйстве.

– Епифан спит еще? – спросил Гиена.

– А то, – сказал Кузьма. – Вчерась накатили до изумления, его даже Настасья оглоблей в дом загоняла. Так он меня оставил на воротах, а сам спать завалился. Если до полудня проснется, то ярила от удивления с неба рухнет.

– Тогда мы тож завалимся, – сказал Гиена и потянулся. – А пожрать чего есть? И самогонки я бы тоже хряпнул.