Текст книги "Хозяйка заброшенной сыроварни (СИ)"

Автор книги: Саша Блик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 8-1

Хотелось бы сказать, что за работу мы принялись бодро и с огоньком… Но это далеко не так.

Проблемы начались сразу же. Когда я пошла на траву с голыми руками. И сразу оценила, что работа простой не будет – сорняки сопротивлялись, цепляясь за землю изо всех сил. За последние пару десятков лет они успели хорошенько укорениться в почве. И теперь никак не хотели покидать насиженное место.

И ладно бы передо мной были какие-нибудь безобидные одуванчики или васильки. Нет же, бурьян здесь вымахал на две головы выше меня. По виду он напоминал борщевик, хотя Марик уверил, что конкретно этот – не опасен для людей. Хуже всего, что цеплялся он не только за землю, но и за сухие стебли прошлогодней травы. Или позапрошлогодней – тут не разберёшь. Да и сами стебли различались плохо – за зиму они спутались в одно плотное покрывало, которое ещё предстояло уничтожить. Сразу после того, как уберу живые сорняки.

Про тяпку я вспомнила лишь через несколько минут. Пришлось бежать к сараю и снова его вскрывать.

Тяпка, пусть и осталась почти без рукояти, выглядела довольно острой. А мне именно это и было нужно – чуть подрезать корни у основания, чтобы потом было легче обрывать стебли.

– Лисса, долго ещё? – заныл Марик, когда я вернулась обратно.

– Долго, – безжалостно заявила я. – Смотри, предлагаю такую схему…

Дальше работа шла чуточку проще. Марик подрубал корни, я срывала стебель и откидывала в сторону. Стоило бы, конечно, определить место для компоста… но его тоже надо было сперва расчистить!!! А потом ещё и яму выкопать. Так что пока я просто сбрасывала всё в кучу.

Работали мы часа четыре, не меньше. Во всяком случае, по внутренним ощущениям. Правда, солнце за это время не сдвинулось ни на капельку. Да и граница сорняков как будто совершенно не отодвигалась. Только кипа оборванных стеблей росла всё выше.

– Я больше не могу, – призналась я наконец. Бросив в кучу ещё один стебель, я подошла и сама рухнула сверху, раскинув руки. – Они вообще когда-нибудь закончатся?

– Неа, – возразил Марик, радостно бухаясь рядом. – У тебя вон как места много! Можно до осени разгребать!

– Не видать мне картошки, – подытожила я. – Если сажать осенью, точно не взойдёт.

Это если не упоминать, что до осени она у меня скорее всего вообще закончится. Есть-то хотелось каждый день.

– Кстати, а почему ты тяпкой режешь, а не серпом? – поинтересовался мальчик.

– А что, в сарае был серп?..

– Ага! И коса ещё! Кажется, я даже секатор видел. Они чуть дальше от входа лежали.

Я прикрыла глаза. Сил возмущаться не было. Вообще ничего не было. Ну секатор и секатор. Ну был и был. Завтра буду умнее… если доживу.

Тяжело вздохнув, я подняла ноющие руки и страдальчески посмотрела на ободранные ладони. Садовых перчаток у меня, ясное дело, не нашлось (хотя, возможно, их тоже стоило поискать в сарае). А обмотать кисти хоть какой-то тканью я, увы, не догадалась.

Ну ничего, заживут.

– Пойдём, что ли, поедим, – предложила я. – А то я сейчас на кого-нибудь наброшусь.

Каша ждала нас на кухне. Несмотря на жаркий день, в доме царила прохлада, так что она всё ещё была свежей. Я наложила нам с Мариком еды и тяжело опустилась на скамейку.

Мышцы приятно ныли, по телу разливалась слабость. К сожалению, я слишком хорошо знала, что это значит. Завтра я, скорее всего, даже встать не смогу.

– Может, перенесём рыбалку? – малодушно предложила я.

– Почему? – расстроился Марик.

– Боюсь, завтра утром мне будет не до этого. Уверена, всё будет болеть.

– Понятно, – буркнул парень и уткнулся в свою миску. – Хорошо, давай перенесём…

И так мне неудобно стало, что я всё-таки дала заднюю.

– А знаешь… забудь! Если так хочешь, то приходи завтра. Но предупреждаю: меня будет не так просто разбудить. Да и ты… смотри по своему самочувствию.

– Хорошо, – оживился парень. – Но ты не подумай: я обязательно приду! Я очень крепкий!

Почему-то я в этом даже не сомневалась. Жаль, про себя я не могла сказать того же – особенно, в новом теле.

Каша закончилась быстро, и Марик засобирался домой. Тем более, что солнце наконец-то начало клониться к горизонту. Я проводила парня до крыльца и вернулась на кухню. Уселась напротив горшка и заглянула внутрь.

Каши оставалось прилично – минимум на пару порций. Жаль, не рассчитала. До утра испортится, а есть уже не хотелось. Я тяжело вздохнула. Надо будет в следующий раз поменьше готовить.

Я отодвинула от себя горшок и задумчиво уставилась в окно. На улице был виден… бурьян. Много бурьяна. В ровной границе светлела небольшая расчищенная площадка диаметром в пару метров, если не меньше. Прав был Марик: тут до осени возиться.

– Кто бы мне это всё расчистил, – вздохнула я. – Газонокосилка бы подошла…

Я постучала пальцами по столу. Покачала головой. И добавила:

– Ладно, с газонокосилкой я погорячилась. Можно что-нибудь попроще. Корову там, например… – Коровы вообще едят такие стебли? –  Или козу…

Внезапно место, где была набита новая татуировка, пронзило болью. В глазах потемнело. Откуда-то издалека послышалось злорадное блеянье…

Приступ прошёл так же быстро, как и начался. Разве что во рту пересохло. Нащупав стакан, я дрожащими пальцами поднесла его к губам и залпом выпила остатки воды. А затем поднялась и, пошатываясь, пошла к кладовой. Уж не знаю, почему, но на миг показалось, что блеянье доносилось именно отсюда.

8-2

Однако в кладовой было пусто. Вернее, не так. Пусто здесь, разумеется, не было. В тесном помещении дружной кучкой стояли мешки с крупой и картошкой. В центре высился чугунный котелок. На оставшихся двух полках виднелись остатки чистой посуды… кстати, за сутки накопилось прилично грязной. Надо бы её помыть.

Хмыкнув, я сделала шаг вперёд и зачем-то заглянула в котелок. Словно там действительно могло внезапно появиться что-то новое.

Разумеется, внутри ровным счётом ничего не было.

– Померещится же, – пробормотала я и, развернувшись, задумчиво побрела к столу. Присела на лавку. И как-то незаметно доскребла остатки каши прямо из горшочка.

Потом встала. Собрала грязную посуду. Вынесла на улицу – и, слегка морщась от саднящей боли в ободранных ладонях, перемыла всё в тазу. Благо, мыло я нашла ещё вчера. Вернула всё в кухню.

Ещё раз выглянула во двор.

Напротив крыльца темнел бурьян, отбрасывая на стены дома причудливые тени. На секунду показалось, что трава шевелится, и я передёрнула плечами.

– Померещится же, – ещё раз повторила я и покачала головой.

Закрыв дверь, я пошла в комнату. На миг подумалось, что из четырёх дней, проведённых в новом мире, я всего второй раз иду спать своими ногами – надо же. И впервые имею возможность нормально подготовиться ко сну.

Кстати, переодеваясь, я обратила внимание, что татуировка как будто слегка потускнела… А возможно, всё дело было в сгущавшихся сумерках.

– Надо ведь накопать червей! – вспомнила я. Потопталась возле сундуков и вздохнула. – Ладно, завтра пораньше встану…

Сладко зевнув, я растянулась под одеялом и прикрыла глаза. Комната пахла чистотой и свежим деревом. А ещё – парным молоком. Запах навевал мысли о далёком детстве и бабушке… Неудивительно, что я очень быстро провалилась в сон.

Снились мне опять обрывки непонятных картинок. Тут я снова была Мелиссой в её естественной среде обитания. То скучала за партой, то танцевала на средневековом балу, то обедала за длинным столом, совершенно не путаясь в приборах. Говорила с кем-то, на кого-то ругалась…

А под конец картинка медленно потускнела, словно телевизор выключился. И на тёмном фоне появился незнакомый мужчина. Лет шестидесяти на вид, с аккуратной бородой и узловатыми пальцами. Подошёл вплотную и встал, грозно нависая надо мной – рост позволял.

– Ты когда уже делом займёшься? – прогрохотал он так, что я внутренне содрогнулась.

– Так я и занимаюсь… – попыталась возразить я. Жаль, изо рта не вылетело ни звука.

– Что происходит? – попыталась возмутиться, но тщетно. Как это часто бывает во сне, я очень сильно пыталась хоть что-то сказать, но у меня ничего не получалось. Я беззвучно открывала и закрывала рот, с каждой секундой всё сильнее раздражаясь.

Незнакомец наблюдал за мной с любопытством биолога-натуралиста, слегка пожёвывая губами.

– Надень кулон, – произнёс он, обрывая мои мучения.

Я удивлённо замерла и огляделась, пытаясь понять, о каком кулоне речь. Но вокруг меня ровным счётом ничего не было. Только незнакомец. Он покачал головой и добавил:

– Просыпайся?

– А? – выдохнула я, удивляясь внезапно обретённому голосу.

– Лисса, просыпайся! На рыбалку пора!

Я села с резким вдохом, глядя прямо перед собой. И тут же застонала и упала обратно. Когда-то давно, года два назад, я решила держать себя в форме и взяла абонемент на занятия степом. Помню, на следующее утро я проклинала всё на свете, справедливо полагая, что эти занятия были худшим решением в моей жизни. Потому что тело болело неимоверно.

Так вот, ответственно заявляю, что та боль была сущей ерундой по сравнению с тем, что я ощущала сейчас. Не пошевелиться же! Кошмар…

– Я не пойду, – простонала я.

– Почему? – возмутился Марик. – Ты же обещала! И я удочки принёс.

Я приоткрыла и скосила один глаз. Парень с гордостью демонстрировал два длинных удилища, едва различимых на фоне тёмной стены. Я снова застонала.

– Мы червей не накопали, – припомнила я. – Ловить не на что.

– Я вчера по пути домой шитиков набрал! – не сдавался Марик. – Целый горшок! Ну идём, а?

Я снова застонала. Ну какой же продуманный, противно даже.

– Сколько времени? – сдалась я. – Мне переодеться надо.

– Час до рассвета! Давай быстрее!

С этими словами Марик выскочил из комнаты, оставив меня мучиться в темноте. Я потёрла лицо ладонями, пытаясь прогнать сон. И хотела уже вставать, как в комнату снова просунулась вихрастая голова. Едва различимая в кромешной тьме.

– А каши не осталось?

– Не-а, – я зевнула, – но, кажется, была пара картофелин.

– Ага.

Марик исчез, и я наконец села.

– Одну мне оставь! – крикнула вдогонку. И внутренне порадовалась, что вечером не забыла залить водой крупу. Как вернёмся – поставлю кашу на костёр.

Марик не ответил. И я принялась одеваться, кряхтя как старушка. Болело всё – я до сих пор и не догадывалась, что в моём теле вообще есть столько мышц. Хотелось верить, что к вечеру станет хоть немного легче. Впрочем, я на это не слишком рассчитывала.

– Я готова, – возвестила я, на деревянных ногах входя в кухню.

Марик сидел на лавке, поджав ноги, и доедал предпоследнюю картофелину. Последняя, самая маленькая, обречённо дожидалась меня на краю стола. Надо же, и правда оставил.

Забрав еду, я кивнула на дверь.

– Ну что, идём?

8-3

Марик радостно подскочил и бросился к двери. Я побрела следом.

– Вот, это ты неси! – торжественно объявил он на крыльце, всучивая мне глиняный горшок с длинной трещиной по боку. Внутри плескалась вода, а на дне, кажется, лежали кусочки коры. В едва зарождавшихся сумерках было не разглядеть.

– Что это? – нахмурилась я.

– Так шитики же! – удивился Марик. – Я ведь говорил.

– Шитики, поняла, – согласилась я и послушно пошла за парнем. Который гордо тащил две удочки, обе вдвое длиннее себя самого.

Самое удивительное, что на дороге мы свернули не влево, а вправо.

– Мы разве не к пруду идём? – удивилась я.

– К ручью, – поправил мальчишка. – Для пруда удочки слишком короткие.

Я с сомнением покосилась на двухметровые удилища и покачала головой. Вот никогда не понимала я этих рыбаков.

Небо понемногу светлело. В воздухе пахло травой и сырой землёй. До рассвета ещё оставалось время, но уже было заметно, как ночь сдаёт свои права. Хотя жидкий лесок, отделявший сыроварню от ручья, крепко спал. Единственными звуками, нарушавшими тишину были наши шаги. Быстрые, с подскоком, Марика. И тяжёлые, мои.

Двигаться было по-прежнему больно. К тому же, ступать приходилось осторожно, чтобы не задеть влажные кустики травы, то и дело выбивавшиеся посреди заброшенной дороги. Всё-таки, пользовались ею редко.

А ещё чтобы не расплескать воду из горшочка. Его я несла особенно осторожно. Сильно, впрочем, не сжимая – ладони болели после вчерашнего. Конечно, вечером я хорошо помыла руки с мылом – но сегодня, скорее всего, придётся воздержаться от тяжёлой работы.

Не то чтобы меня это сильно расстраивало, разумеется.

– Здесь будем ловить? – уточнила я, когда дорога вильнула, и впереди замаячил мост.

В предрассветных сумерках сооружение выглядело монументально. И… на короткий миг мне показалось, будто под мостом что-то мелькнуло. Показалась взлохмаченная голова. Блеснули жёлтые глаза…

Остановившись, я зажмурилась и помотала головой.

– Не здесь, – возразил Марик. – Чуть ниже по течению. Сейчас налево сворачиваем.

Я раскрыла глаза и снова посмотрела на мост. Разумеется, он оказался пуст. Никаких голов, никаких глаз. Просто игра воображения при плохом освещении. Такое бывает в детстве, когда наслушаешься на ночь страшилок – а потом за окном мерещатся монстры. И каждая тень будто готова на тебя напасть.

К счастью, я ребёнком давно не была.

– А ты не боишься один по ночам ходить? – поинтересовалась я у Марика, уверенно шагающего через лес к ручью. К счастью, к мосту мы подходить не стали – от него почему-то мороз бежал по коже.

– Не боюсь, – отозвался парень.

– А местные про нечисть говорят, – припомнила я. – Не веришь в неё?

– Верю. Но она добрая и людям не показывается.

Мы вышли на берег ручья. Чуть выше по течению он изгибался, и моста отсюда видно не было. Перед нами же открылся вид на небольшую заводь. К воде с нашего места вёл достаточно пологий спуск. На ближнем берегу деревья подходили к воде вплотную, полоща в воде длинные ветки. А у корней ещё оставалось место, чтобы удобно усесться, при этом оставаясь в тени деревьев. Идеальное укрытие.

– Ого, что это за мес… – начала было я, но Марик резко развернулся и зажал мне рот чумазой ладонью.

– Тихо, – едва слышно прошипел он. – Ни звука, поняла? Идём.

Мальчишку словно подменили. Взгляд вдруг стал серьёзным, почти взрослым. Движения плавными и уверенными. Надо же. Он явно понимал, что и как делать. И было очевидно, что занимался этим далеко не впервые. Пара моих рыбалок за компанию с мальчишками явно не шла ни в какое сравнение с его опытом.

Решив не спорить, я тихо проследовала за парнем вниз, к корням. Небо уже успело достаточно посветлеть, чтобы я могла ступать уверенно, не рискуя свернуть шею на скользкой от росы траве. До рассвета оставалось не больше получаса.

Марик дождался, пока я сяду. Потом деловито разложил удочки на невесть откуда взявшиеся рогатины. И взял в руки крючок.

– Насаживать умеешь? – спросил он едва слышно.

– Ну-у… Червей вроде как умею, – засомневалась я.

– Смотри, – кивнул он.

А потом случилось такое, от чего меня слегка замутило. Паренёк выудил из горшка одну из щепочек и под моим ошарашенным взглядом извлёк из деревяшки… личинку. Светлую, с тёмной головой. Живую и извивающуюся. А потом безжалостно проткнул её кончиком крючка.

Я поджала губы, сдерживая лёгкую тошноту. Марик же посмотрел на меня огромными голубыми глазами и ободряюще улыбнулся.

– Теперь ты.

Глава 9

Рыбалка обернулась катастрофой. Не той катастрофой, когда всё взрывается и рушится, а ты картинно идёшь по парковке на фоне эпичных языков пламени. А той, где вы ловите четыре рыбёшки на двоих, причём все четыре – не ты.

– Ну ты не переживай так, – успокаивал Марик по дороге домой. – Я с тобой поделюсь, конечно же. Хочешь, половину улова тебе отдам? – Задумчивая пауза. – Те две, что поменьше.

– Хочу, – вздохнула я, прижимая к себе всё тот же глиняный горшок, из которого теперь торчало три хвоста. Четвёртая рыбёшка была ещё меньше, и полностью скрывалась внутри. – А к рыбе я кашу поставлю.

На том и договорились. Дойдя до дома, я уже привычно развела огонь. Водрузила сверху горшок с крупой. И – поручила Марику следить за кашей.

Сама же устроилась на крыльце с уже знакомым булыжником в качестве разделочной доски. В этот раз рыбы было в четыре раза больше, но алгоритм я уже знала. Очень примерно, правда.

Судя по объяснениям Марика, у нас в горшке оказался небольшой голавль, два пескаря и уклейка. И я как ответственный взрослый (не поймавший ни одной рыбки) взялась всё это разделывать.

– Ты будешь чистить рыбу вот этим? – удивился Марик, увидев у меня в руках тесак.

Я критически оглядела рыбу и покачала головой.

– Чистить вообще не буду – тут чешуи почти нет. Только разделаю и голову отрублю.

– А почему нож такой большой? – не отставал парень.

Я пожала плечами.

– Другого я пока не нашла. Так что работаю с тем, что есть.

– Складной подойдёт? – уточнил Марик и вытащил откуда-то из кармана небольшой ножичек. Такой маленький и удобный, что я готова была его расцеловать. Не нож, а мальчика, понятное дело.

Дальше дело пошло проще. Головы я всё-таки отрубила тесаком. А вот внутренности уже вычищала ножом Марика. Это было намного удобнее, да и выходило аккуратнее. Ещё с детских времён я помнила, что где-то внутри был желчный пузырь, который ни в коем случае нельзя было раздавить… Хотя я даже близко не представляла, как он выглядел.

В процессе работы я думала о несправедливости мироздания. Вот как так получилось, что удочки держали вместе, шитиков насаживали вместе (брр, какая мерзость, между прочим), а попалась рыба только Марику?

И это после того, как я успела причислить себя к великим рыбакам. Которые способны поймать рыбу даже ведром.

– Завтра снова пойдём, да? – радостно предположил Марик, наблюдая, как я мучаюсь с последней уклейкой.

Я хмуро покосилась на мальчишку и медленно покачала головой.

– Завтра я буду спать, – отрезала я. – Желательно, до вечера. Так что никакой утренней рыбалки.

– Ну вот, – расстроился Марик. И тут же оживился: – А послезавтра?

– Послезавтра – посмотрим, – ответила я любимой фразой моей бабушки и задумчиво посмотрела на разложенную на камне рыбу. Выпотрошенную и обезглавленную.

– На палочках пожарим? – спросил парень, глядя на рыбу голодными глазами. Кажется, он бы с удовольствием съел её даже сырой.

Я же вспомнила недавний эксперимент со сгоревшей рыбой и покачала головой.

– В углях испечём. Завернём в листья – и закопаем.

– Вкусно будет?..

– Тут уж как пойдёт, – усмехнулась я. – Принеси-ка мне лопух, я его вон там, за углом, видела.

В итоге поесть нам удалось, и даже вполне сытно. Каша практически не пригорела, рыба почти прожарилась. И в довершение я сварила в отдельном горшочке яйца – сколько их уже можно держать? Протухнут – жалко будет.

В общем, мы наконец-то наелись, оба. А наевшись, стали думать, чем бы заняться.

Тело по-прежнему болело, из-за чего я наклонялась, вставала и садилась с большим скрипом. Так что тяжёлая работа однозначно откладывалась… ну, как минимум до завтра.

В общем, вариантов оставалось немного. Перебрать вещи, наконец-то просмотреть документы на сыроварню – и сходить в деревню завилами, лопатой и топором. Заодно починить пилу и тяпку. Тем более, их обещали сделать прямо при нас.

Перед уходом я переодела испачканную в рыбе рубашку, спрятала кашу в дом, чтобы не испортилась, и как следует заперла дверь. Тяпку взяла в одну руку, пилу в другую – и пошла. Правда, успела я разве что выйти со двора.

– Девчонки, – недовольно процедил Марик и, преградив дорогу, отобрал у меня сперва тяпку, а потом и пилу.

Надо сказать, идти с пустыми руками было куда проще – тем более, с учётом ободранных ладоней. Так что я для разнообразия решила не возражать.

Солнце уже успело подняться почти в зенит, но ещё не жарило во всю силу. Сегодня в целом погода была приятной и совсем не жаркой. Отличное утро, в общем. Было. До тех пор, пока из-за спины не послышался стук копыт, а потом не раздался знакомый голос:

– Доброе утро, сола Розвуд. Или у вас всё-таки уже день?

9-2

Кассиан

Пришла пора признать, что задание моё пошло не по плану. А ведь на первый взгляд всё было так просто. Засечь в округе нечисть не удавалось. И самым очевидным выводом было бы решить, что она здесь попросту отсутствовала.

Как и сделали несколько проверяющих до меня.

Вот только местные утверждали обратное. И упорно продолжали слать призывы о помощи в Департамент магической безопасности. А я, в отличие от моих предшественников, не мог позволить себе допускать промахи. Во всяком случае, если собирался однажды вернуть своё положение.

Ко всему прочему, я нутром чуял, что в окрестностях что-то не так. Это было трудно объяснить. Скорее, работал опыт, накопленный за несколько лет практики.

Впрочем, чувствовать я мог сколько угодно, а нечисть не реагировала ни на поисковики, ни на призывы. Да и в ловушки не попадалась. Словно её и не было.

Раскинув по округе сеть с сигналками (вдруг кто-нибудь да попадётся), я позволил себе взять сутки на то, чтобы доехать до столицы. Вернее, доехал я до Бривертона, а оттуда уже порталом перешёл в Альбе́рион.

В столице я бывал редко. И в основном перемещался от портальной площадки в центре Альбериона до центрального отделения Департамента. Иногда заглядывал в апартаменты – немногое, что у меня осталось ещё со времён учёбы в академии.

Сегодня же мне был нужен городской архив.

Причина поездки была довольно внезапной. Дело в том, что пока я бил Мелиссе татуировку, ограничивающую магию, успел заметить папку с документами. И, разумеется, просто не мог не заглянуть внутрь. Помимо писем от управляющего, там лежали документы. О собственности. И о праве наследования.

И это навело меня на определённые мысли.

В данный момент магический фон вокруг деревни был чрезвычайно низок. И неудивительно – ближайший источник магии находился в Бривертоне, в нескольких часах верховой езды. Да и был он не слишком мощным – до деревни почти ничего не доходило.

Вероятно, именно это и стало решающим фактором, заставившим предыдущих проверяющих увериться в том, что нечисти в округе нет. Ведь как ни крути, а нечисть из ниоткуда не берётся. А ещё ей нужно питаться. И вопреки крикам особо набожных адептов Храма Света, питалась она в первую очередь не людьми. А магией.

Поэтому в месте с низким магическим фоном твари водились редко. И было это в основном случайностью.

Но интересно вот что: я ведь своими глазами видел запись о том, что сыроварня когда-то была центром торговли. Как это было возможно с учётом того, что находилась она, мягко говоря, на отшибе? И как Кезеры возили сыр? Телегами?

Смешно даже.

В общем, появилось у меня одно предположение, которое я планировал проверить.

В здании архива я пробыл до поздней ночи. Вышел настолько поздно, что ночевать пришлось в апартаментах: порталы уже не работали.

Зато поиски мои увенчались успехом. Раньше в районе сыроварни Кезер действительно находился источник магии. Не слишком большой – со столичным не сравнить. Видимо, в районе Кезеровки драконы отметились весьма условно. Однако этого с лихвой хватало для питания самой сыроварни и ближайших деревень.

Однако четверть века назад случилась катастрофа. Мощный прорыв нечисти – о нём тоже была информация в документах. По данным команды зачистки, прибывших на место происшествия, всю вырвавшуюся нечисть удалось изловить.

К сожалению, семья Кезер в полном составе оказалась уничтожена. А источник магии – потух. Так иногда случалось после сильных прорывов. Энергия, оставшаяся в земле, утекала в межмировую расщелину.

Так вот, теперь о нечисти. В том, что коллеги в самом деле изловили всех тварей, вырвавшихся из прорыва, я не сомневался. Но ведь тех, что уже могли поселиться в окрестностях, это никак не касалось. У нечисти из прорыва и той, что успела прижиться на земле, совершенно разный магический след. Тут немудрено пропустить.

Особенно когда магического фона не хватает на использование достаточно сильных поисковых заклинаний. Так что, если нечисть… затаилась?

Нет, мне определённо было рано покидать это место.

Именно об этом я размышлял, возвращаясь верхом из Бривертона в Кезеровку.

Утро выдалось на удивление мирным и прохладным. Я миновал пруд, из которого не так давно выловил знакомую девицу. Проехал мимо сыроварни, которая за сутки ни капли не изменилась… да я и не разглядывал, разумеется – с чего бы.

Дорога вильнула – и впереди показались две фигуры, идущие в сторону деревни. И разглядев идущих, я замедлил коня. Хотя мы и так передвигались почти что шагом.

Одним был белобрысый паренёк, то и дело мелькавший на пороге дома Берты. Марик, кажется. Он нёс в руке сломанную пилу и ещё какую-то железяку. Вторую фигуру я тоже узнал. Хотя передвигалась она как-то уж очень неестественно. Движения были скованными – словно у неё болело всё тело от тяжёлой работы.

Я злорадно улыбнулся. Подумалось, что, отвергая Деклана ради более выгодной партии, Мелисса Розвуд точно не ожидала, что в итоге окажется в деревне. Вот уж действительно – всем по заслугам.

– Доброе утро, сола Розвуд, – громко произнёс я, поравнявшись с идущими. – Или у вас уже день?

Мелисса вздрогнула, потом болезненно ойкнула. И медленно повернула голову. На лице отразилось раздражение. Что ж, хоть в чём-то мы были солидарны. Я тоже совершенно не получал удовольствия от встречи.

– Выглядите уже получше, – не мог не отметить я. И мстительно добавил: – Но всё ещё отвратительно.

Как и ожидалось, Мелисса не оскорбилась. Только картинно закатила глаза.

– У вас всё ещё плохо выходят комплименты, – отметила она. – Потренируйтесь на досуге.

– Я не слишком старался, – признался я.

– Это заметно.

Я задумчиво оглядел девушку. Рубашка выглядела свежей, а вот брюки были вымазаны в земле. Особенно в районе округлой пятой точки – это я заметил ещё на подъезде. Не слишком заметно, но всё же.

Впрочем, очевидно, соле было не до того. Глаза покраснели, на лице и шее виднелись едва заметные ссадины. Ладони были вовсе ободраны. А вкупе со скованностью движений становилось очевидно: вопреки расхожему мнению физический труд вовсе не шёл Мелиссе на пользу.

И тут бы мне ввернуть ехидную шпильку…

Но почему-то мне вдруг расхотелось злорадствовать. А ещё почему-то вспомнилось, в каком состоянии я её обнаружил в нашу прошлую встречу. Белая шея, тонкие запястья, текущая с пальцев вода… Глубоко внутри шевельнулось нечто наподобие раскаяния. Очень глубоко.

– Всего хорошего, – буркнул я, подгоняя коня.

Уезжая вперёд, я ругался про себя. Нашёл, кого жалеть, вот правда! Неужели забыл, что именно благодаря этой Розвуд я в треском вылетел из академии и лишился всего?

Основную роль, конечно, сыграла собственная дурость. Но и Мелисса приложила руку. Не стоило об этом забывать.

Вскоре впереди показался мост через ручей. Ещё через несколько секунд копыта бодро застучали по доскам. И мы уже почти проскочили это место, когда я вздрогнул и резко затормозил. Конь зафыркал и забил копытом в ответ на грубое обращение. Но я даже внимания не обратил – прислушивался к магическому фону.

Что-то было не так.