Текст книги "Он (ЛП)"

Автор книги: Сарина Боуэн

Соавторы: Эль Кеннеди
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Наши рты снова встречаются в поцелуе. В мягком. Мучительно медленном. И мне этого мало. Я скоро остановлюсь, в любую секунду, но не сейчас. Сначала он даст мне больше.

Со стоном я толкаю его грудью в грудь и разворачиваю нас так, чтобы теперь у стены оказался он, чтобы теперь я о него терся. С его губ срывается удивленный возглас, который превращается в хриплое урчание, стоит мне начать целовать его по-настоящему сильно, вталкивая язык ему в рот.

Во мне просыпается жадность. Я трахаю языком его рот так, как хочу отыметь его своим членом – глубокими, голодными, отчаянными толчками, от которых у нас обоих заканчивается дыхание, и теперь уже он цепляется за мою майку.

Внезапно справа от меня хлопает дверь. Звучит визг. Какую-то женщину испугала, скорее всего, погода, а не два парня, которые, стоя у стенки бара, пытаются съесть лица друг друга, но, так или иначе, ее крик приводит меня в чувство. Спотыкаясь, я пячусь назад. Задыхаюсь, как после трех марафонов.

Теперь я стою под дождем, а Джейми – нет, и мне прекрасно видно, что на лице у него полномасштабная паника. Его глаза широко распахнуты. В них шок.

Блядь. Мой друг-натурал в шаге от того, чтобы перепугаться. Спустя час он, наверное, будет переживать мощнейший кризис самоидентификации. И все ради чего? Самый лучший поцелуй моей жизни не стоил того, чтобы ломать его жизнь.

Я пережил такой кризис. Приятного мало.

Я отворачиваюсь, иначе по моим глазам он поймет, что внутри я медленно умираю. Я хочу его больше всего на этом треклятом свете. Собрать волю в кулак нелегко, но все-таки я разворачиваюсь и под дождем ухожу к машине.

Льет как из ведра, и я срываюсь на бег. Я даже не знаю, идет ли он за мной или нет, пока он не садится рядом на пассажирское место.

Не проходит и тридцати секунд, а мы уже несемся к Лейк-Плэсиду. В машине стоит ужасающая тишина. Если б не дождь, я бы, наверное, превысил ограничение скорости вдвое, лишь бы поскорее доставить Джейми обратно в город.

Он все еще не сказал ни слова.

– Извини, – хрипло брякаю я. – Я не нарочно.

Он издает раздраженный звук. Я умираю от желания узнать, что это значит, но спрашивать трушу. Мы никогда не станем обсуждать эту ночь. Никогда. Даже если напьемся в хлам на мальчишнике перед его свадьбой. Даже если нас завалит в шахте, где кислорода осталось на полчаса. Даже тогда.

Я обвинил его в том, что он повел себя, как гондон. Херня. Настоящий гондон – это я. Влюблен в лучшего друга, но прикидываюсь, что это не так.

Дождь понемногу заканчивается. Через несколько минут (хотя по ощущению они длятся не меньше часа) я притормаживаю около общежития. Джейми остается сидеть в машине.

– Я найду, где припарковаться, а потом немного пройдусь, – говорю ему я. Идти прямо сейчас в нашу комнату выше моих сил. Нам нужен тайм-аут. Надеюсь, он это понимает.

Позже, когда он заснет, я, возможно, снова смогу дышать одним воздухом с Джейми Каннингом.

Он не двигается с места.

Пожалуйста, мысленно молю его я. Просто иди и ляг спать. Мне и так тяжело изо дня в день смотреть на его лицо без разрыва сердца. Прямо сейчас я не могу быть с ним рядом. Я боюсь, что сорвусь и поцелую его еще раз. В моем сознании выжжено воспоминание о том, как идеально его твердое тело совпадало с моим, и я не знаю, сколько недель понадобится, чтобы его забыть.

Я жду, и мне больно.

Наконец я слышу щелчок замка. Джейми выбирается из машины, и когда дверь захлопывается, для меня это словно удар кувалдой прямо по сердцу. Не смотри, приказываю себе я.

Но моя выдержка не безгранична. Его светлые волосы ловят свет уличных фонарей, пока его длинные ноги за несколько шагов преодолевают путь до крыльца. И пока я смотрю, как он от меня уходит, у меня внутри что-то раскалывается.

Глава 15

Джейми

Я взбегаю по ступенькам крыльца, сердце гулко колотится, кожа влажная от дождя, пота и нервов.

– Джейми.

Черт. Я почти успел зайти внутри. Но на крыльце на одном из кресел-качалок сидит Пат. Наверное, под прикрытием темноты следит за тем, чтобы никто из мальчишек не улизнул в город. Но вместо них он поймал меня. И при звуке его голоса я ощущаю такой же ужас, как малолетний нарушитель режима.

Я спотыкаюсь у самой двери.

– Здравствуйте, – говорю, стараясь, чтоб голос звучал нормально. Хорошо хоть, темно. Потому что прямо сейчас я не доверяю своему лицу.

– Есть минутка?

Есть ли? Что мне нужно, так это не разговоры, а несколько часов одиночества, чтобы побиться головой о стену и попытаться осмыслить, что сегодня произошло. Но Пат мне словно второй отец, и проявить к нему неуважение для меня недопустимо.

Я не отвечаю, но сажусь на кресло-качалку с ним рядом и, чтобы унять дрожь в руках, хватаюсь за подлокотники. Пара очень медленных вдохов помогает мне успокоиться.

Через дорогу темнеет пустота озера. В туманном воздухе ночи мерцают огоньки ресторанов. Все выглядит таким обычным и мирным. Если б мир совпадал с тем, что творится внутри меня, дома обрушивались бы в озеро, а кондитерские полыхали огнем.

– Сынок, ты в порядке?

– Да, – вымучиваю я сиплым, как бензопила, голосом. – Попал под дождь.

– Это я вижу. – Помолчав немного, он продолжает: – Я только хотел спросить, как там Весли. Как думаешь, нормально он перенес первую неделю?

При звуке его имени все внутри меня сводит судорогой.

Как тебе сказать, Пат… Я только что набросился на него возле бара, и мы обжимались как парочка порнозвезд. А потом он отшил меня. И я понятия не имею, что все это значит.

– Вроде да, – бормочу я. Хотя даже не помню, какой вопрос он мне задал.

– Ты мне скажи, если у него трудности. Я его не уволю… просто попрошу, чтобы его прикрыли.

Я беру себя в руки и пытаюсь сосредоточиться на беседе.

– Чтобы научиться тренировать, нужна практика.

Пат улыбается.

– Как дипломатично с твоей стороны. Я согласен, без практики никуда, но не у всех есть такой талант к тренерству, как у тебя.

– Спасибо. – Я не ожидал комплимента.

– Мне кажется, занятия с Весом пойдут ребятам на пользу – я бы не нанял его, если б считал иначе. – Кресло Пата тихо поскрипывает в темноте. – Хотя я так удивился, когда он позвонил мне. Почти сразу после победы в «Замороженной четверке». Я смотрел игру – мне всегда радостно видеть вас, ребята, по телевизору. Смешно… когда я увидел, кто мне звонит, то подумал, что он сейчас скажет: «И все это благодаря вам». – Он негромко хмыкает, посмеиваясь над собой. – Такие вещи не в стиле Веса, так что не знаю, почему я ожидал это услышать. Но да, когда он сказал: «Я звоню, чтобы согласиться на работу, которую вы предлагали мне каждый год», я по-настоящему удивился.

Как и я сейчас. Более того, меня удивляет чуть ли не вся эта информация.

– Все эти годы вы приглашали его сюда?

– Конечно. Я звоню всем своим мальчишкам, которые добились успеха в студенческом хоккее. Вес, правда, всегда отказывался. Пока не позвонил сам… – Он делает паузу. – Потребовалось немало мужества, на самом-то деле. Чтобы сказать: «Я хочу тренировать у вас этим летом, но вам нужно знать, что я гей. Об этом никто не знает, но если это вас беспокоит – как начальника лагеря и все такое, – то я пойму.»

По моей спине стекает капелька пота.

– И что вы ему ответили? – Пусть я и знаю, что Пат его нанял, но у меня все равно перехватывает дыхание, когда я представляю, как Вес ждал на другом конце линии, пока кто-то вынесет суждение на его счет.

Похоже, чтобы быть Весом, требуется иметь яйца покрепче, чем мне казалось.

– Я ответил, что это его личное дело. Лишь бы каждое утро выкладывался на тренировках, а остальное меня не волнует. Потом я спросил, хочет ли он, как и раньше, поселиться вместе с тобой. А он сказал: «Конечно, но сперва мне надо открыться и перед Джейми. Если у него возникнут со мной проблемы, вам придется что-то переиграть.»

Проблемы… Сегодня кое-какая проблема у меня все-таки появилась. Мощный стояк на него. Господи, как же удержаться и не заорать от сумятицы в голове.

Самая странная ночь в моей жизни. Здесь и сейчас.

А тренер Пат все еще ждет от меня каких-нибудь слов.

– Ну… я просто сказал ему, что я из Северной Калифорнии.

Пат смеется.

– Ясно. Я и не думал, что у вас появятся сложности. Вы с ним столько лет были неразлучны.

Неразлучны. Полчаса назад неразлучными были наши с ним языки. И все это случилось с моей подачи. Я поцеловал своего лучшего друга. На моих губах еще ощущается его вкус.

Пора выпутываться из этого разговора, иначе я двинусь.

– Никаких сложностей, – говорю я угрюмо. – Ладно. Я, наверное, пойду спать.

– Спокойной ночи, тренер.

– Спокойной ночи.

Поднявшись наверх, я иду к нашей комнате. Света ни под одной из дверей нет, но, проходя мимо, я слышу голоса и мальчишеский смех. В их возрасте мы с Весом были такими же, тоже могли часами болтать обо всем на свете.

Сейчас же… Черт его знает, будем ли мы вообще разговаривать.

Я делаю остановку в ванной. Чищу зубы. Мельком взглянув на отражение в зеркале, вижу, что мое лицо выглядит как обычно. Та же квадратная челюсть. Те же карие глаза. Бледная в холодном свете лампочки кожа. Смотреть не на что, но я как идиот продолжаю пялиться в зеркало и выискивать непонятно что. Какие-то изменения. Или знак.

Как может выглядеть парень, который оказался не таким уж и натуралом, каким он себя считал?

– По-видимому, как ты. – Мои губы шевелятся, проговаривая эти слова, но я не приближаюсь ни на шаг к пониманию того, что случилось.

Прекрасно. Теперь я разговариваю сам с собой.

Я ухожу в нашу комнату. Щелкаю выключателем, но щурюсь на свет и снова гашу его. Раздевшись до боксеров, заползаю в постель. Я протрезвел, что фигово. Заснуть будет непросто. Но теперь я хоть не трясусь, как осиновый лист.

Веса нет, но я ощущаю его присутствие, пока лежу и жду, когда из коридора донесется его дерзкий, самоуверенный голос. Рядом с ним я всегда чувствовал себя более живым, чем обычно. Я не преувеличиваю. Просто везде, где бы ни появился Вес, жизнь становится чуть ярче, чуть громче.

Но теперь возникает соблазн заново рассмотреть свое к нему отношение. Я почти уверен, что всегда любил его только как друга, и что совершить ту импульсивную выходку меня подтолкнуло пиво, банальная ревность, отсутствие секса и своего рода взрыв дружеских чувств. Идеальный шторм. Мое желание – странное порождение ночи, созданное ударом молнии в нужное место.

В нужное ли?

Вздох.

Я не занимаюсь самокопанием. Не сижу часами и не строю никаких сложных теорий, объясняющих мое поведение. Но сегодня невозможно не задаваться вопросом… Все те разы, когда он летел по льду, контролируя шайбу, а я наблюдал за ним… было ли то теплое чувство в моей груди простым восхищением? Или когда он улыбался мне через стол. Может, я что-то утаивал от себя? Или утаивать было нечего?

Блядь, да какая разница?

Страсть это химия. А на биохимии, куда я однажды забрел, нам рассказывали, что химия – это попросту электричество. Мы не более чем набитые заряженными атомами мешки, которые ходят и сталкиваются друг с другом.

И сегодня мои электроны конкретно столкнулись с электронами Веса.

Вдавливая бедра в матрас, я мечтаю ощутить все это снова… Давление его тела. Прикосновение шероховатых ладоней к плечам.

Я не знаю, откуда взялось это настойчивое желание, смоет его сегодняшним дождем или нет, но прямо сейчас оно здесь. И оно настоящее.

Ночь теперь кажется бесконечной. А завтрашний день обещает стать неудобной вечностью.

Ура.

Я даже не пробую представить, о чем сейчас думает Вес. Он хотел меня – я это чувствовал, – но остановился, потому что наша дружба, видите ли, разрушится. Он – который трахает незнакомцев из приложения.

Когда в замке наконец-то поворачивается ключ, я так и лежу, уткнувшись лицом в подушку. Я, понятно, сразу же замираю. Он осторожно заходит. Я слышу стук, с которым его ботинки падают на пол, потом тихий шорох одежды.

Мой прижатый к матрасу член твердеет. Нет, у меня стоит, а он просто приходит и раздевается. Интересненько.

Шурша простынями, он ложится в постель. Наступает тишина. Проходит минута. Вторая. Я не сплю. И он наверняка это понимает. А значит мы с ним точно две школьницы, которые поцапались во время ночевки – намеренно не замечаем друг друга.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Если ты решил избегать меня, то иди наверни еще семнадцать кругов по городу. Я не сплю.

Вес вздыхает.

– Как ты себя чувствуешь?

– Похотливо.

Он фыркает.

– Это все пиво. Ты знаешь, что превращаешься в гея, когда напьешься?

При слове «гей» я порываюсь возразить, однако суть на самом деле не в этом.

– Я не пьян, Вес.

Я трезв, и меня распирает от любопытства. Вес думает, будто, остановив меня, сделал мне одолжение, но теперь во мне присутствует один гигантский вопрос, и вряд ли к утру он исчезнет. Наоборот, ситуация станет вконец неловкой. Пока мы будем бриться, я буду смотреть на него в зеркало и представлять, каково это. Гадать, то ли это и правда мое, то ли оно было нелепой случайностью.

– Я не хочу снова трахать тебе мозги, – шепчет он.

Но трахать нужно совсем не их.

– Иди сюда, – говорю я. – Пожалуйста.

– Хрен тебе, – отвечает он.

– Я могу и заставить.

Он смеется.

– Каннинг, ты накурился что ли, пока меня не было?

Я тоже смеюсь. С облегчением. Потому что это значит, что я ничего не разрушил. Но потом я приподнимаю бедра, сдергиваю с себя боксеры и швыряю их ему в голову. Улыбаясь в темноту, он отмахивается от них.

А я, скинув простыню, кладу ладонь на свой член. И он прекращает смеяться.

Глава 16

Вес

Блядь. Я, вообще, сильный парень. Выносливый. Но выдержать зрелище того, как Джейми Каннинг ласкает себя, мне не под силу.

В свете луны, проникающем сквозь щель в занавесках, мне видно, что он лежит на спине. Одно колено откинуто в сторону. Его тело – само совершенство. Сильное, стройное. Его ладонь обнимает член, кончики пальцев поглаживают головку, пока он делает долгий вдох, а затем медленно выдыхает. Его спина слегка выгибается, бедра начинают вращаться.

И я начинаю умирать медленной смертью. Во рту скапливается слюна, и я с усилием сглатываю. Он прав. Два шага – и я могу взять его в рот. Джейми Каннинг будто заглянул ко мне в голову и извлек оттуда все мои развратные фантазии до единой. Ну хорошо, по крайней мере, вступительную их часть.

На меня он не смотрит. Зачем? Когда мы оба знаем, к чему прикован мой взгляд. Он сжимает свой ствол. Один раз. Второй. Потом спускается вниз и, взяв в ладонь свои яйца, начинает легонько поглаживать большим пальцем нежную кожу.

Я слышу жаркий выдох и понимаю, что это я.

Что делает этот гад? Он улыбается.

Это выводит меня из ступора. По крайней мере, частично.

– Какого хера ты делаешь?

– Мне реально надо бы передернуть. Ты не против?

Да е…! Я проклинаю тот чертов день, когда сказал ему эту фразу. Мне было восемнадцать, и я считал, что ловко разыграл свои карты, тогда как на самом деле запустил реакцию нешуточной боли. Для всех. И она продолжается до сих пор. В моих ушах гудит кровь.

И в других местах тоже.

Моя рука сама собой заползает в боксеры. Джейми уже надрачивает себя. Неспешно, вверх-вниз. Останавливается потереть большим пальцем головку, и мое горло сжимается.

– Вес, – в его голосе рокот. – Мне нужна твоя помощь.

Каким-то чудом мне удается ответить почти что нормальным голосом.

– По-моему, ты и сам отлично справляешься.

И вот тогда он наконец-то оборачивается ко мне. Лаская себя, он сглатывает, и я вижу, как на его горле резко дергается кадык.

– Мне нужно проверить.

Проверить что? – готов спросить я, но не успеваю, потому что он начинает меня рассматривать. Его взгляд скользит по моей груди, по руке – к тому месту, где она исчезает в боксерах. И до меня вдруг доходит. Он хочет проверить, почему он это испытывает. Узнать, что это: влечение, пиво или временное затмение разума.

Я не врал, когда говорил, что не хочу помогать ему совершать это открытие. Я не уверен, что смогу пережить то, каким окажется результат.

Во всем этом, конечно, виноват один я.

Наши взгляды встречаются. Его глаза полуприкрыты отяжелевшими веками. Я всегда мечтал о еще одном шансе увидеть на его лице страсть. На движении вверх его губы приоткрываются, и этого оказывается почти достаточно, чтобы я соскочил с кровати. Но я еще медлю – и не из-за опасений, что завтра он станет раскаиваться.

Потому что он будет раскаиваться. Я знаю это наверняка.

– Пожалуйста, – просит он.

Всего одно слово, но оно наконец-то толкает меня к нему. Встав посреди комнаты, я берусь за резинку боксеров. Сдергиваю их вниз, и они падают на пол.

И теперь он глядит на мой член, лаская при этом свой.

– Скажи, что ты хочешь, – прошу я. Мне надо, чтобы он точно озвучил свои желания. Мы играем в очень опасные игры, и вполне возможно, все закончится катастрофой, но если есть способ предотвратить ее, я это сделаю.

Он отодвигается к стенке, освобождая мне место. Жестом зовет меня. И в мире нет таких денег, славы или сокровищ, которые могли бы удержать меня от повиновения. Секунда – и я у него в кровати. Он тянется ко мне, притягивает меня к себе.

Мы ложимся грудью к груди. И Джейми Каннинг снова меня целует.

От него больше не пахнет пивом, только зубной пастой. Так что завтра ни у него, ни у меня точно не получится свалить все на алкоголь. Его язык у меня во рту, и я, наслаждаясь каждой секундой, жадно втягиваю его в себя.

Наши бедра соприкасаются. С тихим стоном он трется о меня все сильнее. Его член скользит по моему животу, выравнивается с моей собственной болезненно твердой плотью, и перед моими глазами взрываются звезды.

– Блядь, – выдыхаю я.

Он приоткрывает глаза и, всматриваясь в мое лицо, кончиком языка облизывает губу.

– Только посмей мне остановиться. Я надеру тебе зад.

Остановиться? Разве существует такое слово? Что оно значит? Наверное, нечто противоположное тому, чем я занимаюсь сейчас, когда, просунув меж нашими телами ладонь, сжимаю нас двоих в кулаке.

Его спина выгибается на очередном хриплом стоне.

– О, черт. Как хорошо.

Я медленно ласкаю нас, сжимая при каждом движении вверх. Он снова находит мой рот. Царапает мою щеку щетиной, когда наклоняется, чтобы сделать поцелуй глубже. Его волшебный язык, голодный и страстный, вновь проскальзывает меж моих губ. Я не могу поверить в то, чем мы сейчас занимаемся. Я не могу поверить, что он разрешает мне проделывать с собой все эти вещи.

Мы оба течем, наша плоть становится скользкой, облегчая движения кулака. Я чувствую, как у меня тяжелеют яйца, как их покалывает перед разрядкой, и понимаю, что еще немного – и я взорвусь. Но тут Джейми выворачивается и толчком в грудь опрокидывает меня на спину. Увидев, как мой член тяжело шлепает меня по пупку, Джейми стонет, а потом оборачивает его ладонью.

– Можно… – слышу я торопливый шепот. – Можно, я отсосу тебе?

Пресвятая богородица. Я, наверное, брежу и вижу сон. Иначе и быть не может, потому что никакого другого объяснения тому, что мой лучший друг предлагает взять мой член себе в рот, просто нет.

Я-то полагал, что во время этой экспериментальной «мне-надо-проверить-нравятся-ли-мне-парни» сессии всю работу проделаю сам, претворяя в жизнь все свои многочисленные фантазии. Но вам надо знать о Джейми Каннинге одну вещь: он полон сюрпризов. Всякий раз, когда он принимал мои безумные вызовы, у меня брови ползли на лоб, а разум был не силах понять, как этот расслабленный калифорнийский пацан, который всегда следует правилам, может с такой готовностью прыгать в любую кроличью нору, куда я его затаскиваю.

Правда, сегодня я не брал его на слабо. Сегодня ведет сам Джейми. Это его пальцы касаются моей твердой длины. И его горячее дыхание овевает меня, когда он перемещается вниз и замирает в дюйме над моим членом.

– Ты… – Я сглатываю сухость в горле. – Когда-нибудь это делал?

– Нет. – Его губы нерешительно задевают мою головку. – Хрен знает, как правильно.

Мой сдавленный смешок.

– В этом и смысл. Чтобы хрен узнал.

Он приподнимает голову, в карих глазах вспыхивает огонек.

– Черт знает, как правильно, – поправляется он. – У меня может не получиться.

– Все получится. – Иначе и быть не может. Я готов кончить лишь от того, что лежу с ним в одной кровати. Ему не нужны никакие особенные способности – он просто должен быть со мной рядом. Он. Должен быть. Здесь. Рядом со мной.

При первом же прикосновении его языка у меня практически сносит крышу. Медленными кругами он облизывает мой кончик, затем поцелуями спускается по стволу вниз. Он целует мой член, осыпает его легкими, маленькими поцелуями, от которых у меня взрывается мозг. Рехнуться можно. Кто бы мог подумать, что Джейми Каннинг – такая дразнилка?

– Пытаешься довести меня до безумия? – рычу я после того, как он поцелуями поднимается по моему члену вверх.

Его смешок отдается во мне вибрацией.

– А что, получается?

– Да. – Я запускаю пальцы обеих рук ему в волосы. – Ну, а ты? Как тебе первая дегустация? Нравится?

Он в голос хохочет, широкие плечи вздрагивают надо мной.

– Это… – Его язык вновь находит мой ствол, щекочет его. – Непривычно.

Обхватив меня у основания, он берет в рот головку и сосет ее, нарочито медленно и порочно.

– Это…

Он снова засасывает меня – уже глубже. Мой член непроизвольно дергается, что он точно чувствует, потому что я слышу громкий, отчаянный стон. Он поднимает голову. Его глаза подернуты страстью, на лице замешательство.

Меня пронзает радость. И следом – тревога, потому что я не знаю, как отреагировать на его замешательство. Заверить, что здесь нет ничего такого? Что это совершенно нормально – если натуралу нравится отсасывать мужику?

Но сказать что бы то ни было я просто не успеваю. Потому что он опускает голову, и меня вновь окружает его горячий и влажный рот.

Мои бедра ерзают на матрасе, член и яйца опаляет желанием, пока мой лучший друг трудится надо мной. Одной рукой я продолжаю держаться за его волосы. Второй цепляюсь за простыню. Мое сердце колотится как ненормальное. Его неистовое тук-тук о грудную клетку – это все, что я слышу. Это и еще звуки, которые издает Джейми. Хриплые стоны, влажные чпок, глухое урчание, с которым он вбирает меня в самое горло.

Иисусе. Этот парень уничтожает меня. Я уже уничтожен. Я…

– Кончаю, – предупреждаю я сдавленно.

Оргазм, захватив мои яйца, стреляет по члену вверх, и рот Джейми отпускает меня. Всю кульминацию он ласкает меня рукой, тяжело дыша и с блеском в глазах наблюдая за тем, как горячие струи забрызгивают мой пресс и мою грудь.

Я не могу дышать. Я – задыхающийся, содрогающийся сгусток блаженства. А он все продолжает смотреть. А потом этот гад опять улыбается. Улыбается, блядь, и, наклонившись, слизывает с моего живота одну жемчужную каплю.

– Это было так жарко, – сообщает он мне.

Жарко? Я бы сказал, обжигающе. Опаляюще. Чертово инферно, не меньше.

Единственное, что я в состоянии делать, это лежать будто мешок картошки. И пытаться восстановить дыхание. Моргая точно сова, я смотрю, как самый красивый мужчина в мире находит на полу мою майку и вытирает меня. Закончив, он отбрасывает ее и целует меня в ключицу. Потом в плечо. Потом во второе.

Он продолжает целовать мою разгоряченную плоть, облизывая, покусывая меня, и я с радостью становлюсь его морской свинкой в этом эротичном эксперименте. Он пробует на вкус каждый дюйм моего тела, по очереди исследует мои бедра, пресс и грудные мышцы. Лижет один из моих сосков и, услышав мой стон, поднимает взгляд. На его губах играет улыбка.

– Тебе нравится.

Кое-как я киваю.

Он снова склоняется над моим соском и на сей раз сосет его, прихватив маленький бугорок губами. Бедром я чувствую, как его эрекция оставляет на моей коже ниточку влаги. Втянув в себя воздух, я тянусь вниз и ловлю его, и теперь уже я улыбаюсь, потому что его язык на моем соске замирает, а тело становится напряженным.

Он толкается ко мне в руку, и другого приглашения мне не нужно.

– На спину, – сквозь зубы командую я.

Джейми так быстро переворачивается, что я издаю смешок. Заложив руки за голову и заломив бровь, он толкает меня бедром – насмешничает надо мной вместе со своим идеальным членом.

– Поглядим, не растерял ли ты навыки, – поддразнивает меня он.

Уткнувшись ему в живот, я издаю смешок.

– Знаешь, ты такой нахальный ублюдок, когда ты гей.

– Похоже на то.

Я медленно ползу по его телу вверх. Ставлю локти рядом с его лицом. Наши глаза встречаются. Не отрывая от меня затуманенного взгляда, он раздвигает губы, а я, сглотнув, мягко его целую. Ощущаю на его языке свой собственный вкус, и, блядь, у меня тотчас голова идет кругом. Этот парень… черт. Этот парень. Я никого и никогда не хотел так сильно, как Каннинга. Никогда.

Пока я, прервав поцелуй, соскальзываю обратно вниз, в моей голове вспышками проносятся воспоминания о всех тех бессмысленных сексуальных связях, которые были у меня за четыре года. Парни, с которыми я путался в прошлом… они как в тумане. У них нет лиц. Иногда у них не было лиц и в настоящем. Я кончал, и они кончали, но до конца я с ними не был. Я всегда что-то от них удерживал.

Но с Джейми я не способен сдерживаться. И так было всегда.

– Не волнуйся, не растерял, – шепчу я, пока мой рот опускается к его члену. И сейчас я докажу это. Я покажу ему, как сильно люблю его. Раз уж сказать нельзя.

Я делаю вдох. Его эрекция покачивается в миллиметре от моего рта, и она моя. Сегодня он мой. Я беру его член и слегка сжимаю. Он конвульсивно вздрагивает в ответ. Наблюдает за мной. Ждет.

Облизнув губы, я наклоняюсь и языком провожу по щелке на кончике. Ну, сейчас я ему покажу. Будет знать, как меня дразнить. Я буду пытать его член до тех пор, пока он не забудет о том, что когда-то были времена, когда мой рот не дарил ему наслаждение. Я буду…

Стоит моим губам обхватить его – и в ту же секунду Джейми кончает.

Да-да, он кончает, блядь, и я не знаю, то ли засмеяться, то ли разочарованно застонать, когда он начинает содрогаться в оргазме. В конце концов я не делаю ни того, ни другого, а засасываю его до самого основания и заставляю сдавленно вскрикивать, пока глотаю выстреливающие в мое горло соленые капли.

Когда он, наконец, замирает, я поднимаю голову. И вздыхаю.

– Чувак, две секунды? Серьезно? У тебя выдержка хуже, чем у подростка.

Его плечи вздрагивают, и Джейми, хохоча, заваливается на бок.

– Похоже, твои навыки по-прежнему при тебе, – давясь смехом, сообщает мне он.

Поднявшись вверх, я ложусь позади него и рывком притягиваю к себе его крупное тело. На секунду он напрягается, потом расслабляется – упругая задница уткнулась мне в пах, спина прижата к моей груди.

Я обнимаю его за талию. Если честно, об этом я мечтал даже больше, чем о минете – о праве просто притрагиваться к нему. Прислоняться к нему. Кожа к коже.

Но он молчит. Подозрительно долго.

– Джейми, – шепчу я перед тем, как поцеловать его в плечо. – Ты скоро запаникуешь, да?

Пока он молчит, тишина режет меня на части.

– А ты хочешь, чтобы я запаниковал? – В его голосе нотка юмора.

– Нет. – Моя очередь замолчать. – Ты хочешь, чтобы я вернулся в свою постель?

Поерзав, он прижимается ко мне потеснее. Его тело словно теплое одеяло.

– Нет. – Он удовлетворенно вздыхает. – Спокойной ночи, Вес.

У меня в горле встает ком.

– Спокойной ночи, Каннинг.

Глава 17

Джейми

Когда наутро я открываю глаза, Веса рядом нет. Я перекатываюсь на спину. Оглядываюсь. Его кровать пуста, и не похоже, чтобы на ней спали. Да я и не помню, чтобы ночью он перелезал через меня. Зато помню, как в шесть утра проснулся и обнаружил, что меня крепко-крепко обнимает его рука. Потом я снова заснул, а значит, он ушел в какой-то момент после шести.

Может это делает из меня придурка, но я чувствую облегчение. Не представляю, чтобы я мог сказать, если б проснулся у него подмышкой.

Если верить будильнику на столе, сейчас почти половина двенадцатого. А завтрак в столовой заканчивается в одиннадцать. Я проспал, но это не страшно. У нас выходной, а значит мне не надо спешить на лед.

С другой стороны, у нас выходной. Что означает много-много часов свободного времени. Которое я, скорее всего, проведу с Весом. С которым прошлой ночью я практически переспал.

При всем при этом я не ощущаю в себе каких бы то ни было изменений. Вчера я кое-чем занимался с парнем – разве я не должен ощущать себя как-то иначе?

По-гейски, что ли?

У меня в горле булькает смех. По-гейски – это вообще как?

И, черт, я с изумлением обнаруживаю, что у меня начинает вставать. И это не просто случай обычного утреннего стояка, а Весо-стояк, результат размышлений о том, чем мы с ним занимались.

И… кажется, я не прочь повторить это еще раз. Как вам такой расклад? Я был готов к тому, что стану расценивать вчерашнюю ночь, как химический эксперимент. Как тест. Я не ожидал, что сдам этот чертов тест на «отлично».

Внезапно распахивается дверь, и в комнату, тяжело дыша, вваливается полуживой Вес. Он весь красный, беговая майка спереди промокла от пота. Он стягивает ее со своей мускулистой груди и отбрасывает в сторону.

– Пиздец как там жарко, – не глядя на меня, бормочет он.

О, черт. Из-за него сейчас все станет совсем неловко. Он даже не может посмотреть мне в глаза.

– Почему ты не разбудил меня? – говорю я. – Пробежались бы вместе.

Он пожимает плечами.

– Решил дать тебе выспаться. – Снимает кроссовки с носками, потом сдергивает с себя шорты.

И остается нагишом. А я вконец каменею.

Он по-прежнему старательно избегает смотреть в мою сторону и потому не знает, что я любуюсь его стройным телом, литыми мускулами, черным узором, что обвивает его тяжелые бицепсы. Я впервые вижу его обнаженным при свете дня, и его кожа светится в лучах проникающего сквозь занавески солнца. Он весь – сплошные мышцы. Настоящий мужчина.

Все, о чем я спрашивал себя ночью… Неужели меня на самом деле влечет к нему? Понравится ли мне, если мы с ним замутим? Не спятил ли я? Теперь я знаю ответы. Да. Да. Возможно.

Правда, я не ожидал, что проснусь с еще большим набором вопросов.

Выскользнув из постели, я замечаю, что теперь он прилагает удвоенные усилия, чтобы не смотреть на меня. Потому что… все верно, я тоже голый. Мы заснули голыми. В объятьях друг друга.

Спиной ко мне он уходит к комоду.

– Вес, – говорю я тихо.

Он не реагирует. Достает из верхнего ящика синие спортивные шорты и натягивает их на бедра.

– Вес.

Его плечи напрягаются. Очень медленно он поворачивается, и упирается взглядом своих серых глаз мне в лицо. В них мерцает молчаливый вопрос – что дальше?

Блядь, кто бы знал.

Что я вообще знаю? Я не могу заводить этот разговор прямо сейчас, пока не обдумал произошедшее и не выяснил для себя, чего хочу от всего этого. И в первую очередь от него.

И потому я придаю голосу небрежность и спрашиваю: