Текст книги "Обучение Элис Уэллс (ЛП)"
Автор книги: Сара Вульф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Это… – выдыхает он между делом, – страстный поцелуй.
И не отрываясь от губ, накрывает меня своим телом. Его близость будоражит, чувства усиливаются, и я трепещу в предвкушении чего-то нового, но разгорающегося во мне на уровне инстинктов. Это куда лучше, чем просто фантазировать о Тео в постели. Удовольствие острее, ярче, реальнее. Когда Раник наконец отстраняется, мои губы горячо пульсируют. Он жадно окидывает меня взглядом, его золотисто-зеленые глаза заволакивает дымкой, совсем как у того парня в клубе. Только у Раника это в тысячу раз напряженнее, опаснее и отдает жгучим желанием. Он наклоняется, но дарит ожидаемый поцелуй, а утыкается лицом мне в шею и вдыхает мой запах. Не удержавшись, я начинаю хихикать.
– Прошу прощения, мистер Мейсон, но это тоже часть урока?
– Извини, просто ты пахнешь, как я. Моим шампунем.
– И тебе нравится это, потому что ты – нарцисс? – подшучиваю я.
– Мне это нравится, потому что… – Раник блаженно выдыхает мне в ухо, – мысль о том, что на тебе останется мой запах…
Он обрывает фразу на полуслове и, резко скатившись с меня, садится. Затем прочищает горло и взволнованно встает с кровати. Эта внезапная перемена в нем – от непринужденной легкости до скованности и напряжения – выглядит странной и неестественной. Словно вымученной.
– На сегодня все, – сдавленно произносит Раник. – Ты только что испытала невинный поцелуй, поцелуй парочки и страстный поцелуй. Вот и вся разница между ними. Урок окончен. Давай я отвезу тебя домой.
Я почему-то ощущаю острый укол разочарования, но быстренько подавляю его и встряхиваюсь. Сейчас не время отвлекаться и отдаваться сантиментам. По дороге к машине Раника я бережно укладываю в памяти новоприобретенный опыт.
– Когда мне поцеловать Тео? – спрашиваю я, когда мы выезжаем с парковки. – Или надо ждать, пока он сам меня поцелует?
– А чего хочешь ты? – отвечает Раник вопросом на вопрос. – Большинство девушек мечтают, чтобы парни целовали первыми.
– Мне плевать, кто сделает это первым, лишь бы меня поцеловали.
Раник звонко смеется.
– Практична, как всегда. – Затем искоса поглядывает на меня. – Так тебе теперь нравится целоваться или как?
– Да. Это очень увлекательно и весело. Хотелось бы повторить. И как можно скорее.
– Ты всегда можешь позвонить мне. Будем считать это дополнительными занятиями или типа того. Дополнительными заданиями для улучшения оценки.
Когда мы подъезжаем к общежитию, Раник помогает мне вылезти из машины.
– Что ж, я закину тебе домашку в ближайшие дни. Тогда скоро увидимся?
– Да. Спасибо тебе за все. За завтрак, уроки…
И за поцелуй. Точнее множество поцелуев. За столько прекрасных поцелуев.
Но вслух я этого не произношу. Между нами повисает странная напряженная тишина. Раник засовывает руки в карманы и криво улыбается.
– Пф, пустяки. Я просто выполняю свою учительскую работу, так ведь?
Киваю в ответ, и он уходит. Но уже вскоре – шагов в пяти от ближайшего дерева – к нему подбегает девушка с короткими темно-рыжими волосами и, хихикая, виснет у него на руке. Он шлепает ее по заднице, отчего она смеется только громче. В глубине души у меня разгорается незнакомая ярость, но я подавляю ее. Раник – это прежде всего Раник, а уже потом мой учитель. Он всегда будет плейбоем. Если мы сегодня поцеловались, это вовсе не значит, что теперь он мой парень. От этой мысли меня пробирает на смех. Раник? Чей-то парень? Да никогда в жизни. Может, любовник или друг с привилегиями. Но точно не постоянный парень. Постоянный парень и Раник – это два противоположных понятия.
И все же, хоть я и осознаю, что он мне ничем не обязан, злость во мне не утихает. Рассеивается она, только когда я захожу в библиотеку и вижу Тео. Он изучает геометрическую акустику за столом, выражение на его красивом лице такое серьезное. И под шепот сердца в моей голове тут же зарождаются фантазии: Тео целует меня, как Раник. Я со своим учебником взволнованно усаживаюсь напротив и бормочу:
– Привет.
Тео поднимает голову и улыбается.
– Как дела, Элис? Милая… смена стиля.
Я смотрю на свою футболку с черепом и рваные джинсовые шорты и заливаюсь краской.
– Подруга одолжила. На время.
– О боже, что это?
Он указывает на мои забинтованные руки, и я смущенно пожимаю плечами.
– Я упала и содрала кожу.
На его лице вспыхивает тревога.
– Выглядит пугающе. Тебе следует быть осторожнее.
Я тереблю бинты. От его заботы и участия у меня в груди разливается тепло. Мой взгляд падает на его губы, я делаю глубокий вдох и, собрав всю волю в кулак, решаюсь сделать первый шаг. Наклоняюсь вперед…
– Кому следует быть каким? – прерывает нас веселый и запыхавшийся голос. Поднимаю голову и вижу Грейс. На ней ярко-фиолетовая толстовка с рисуночками зеленого клевера, а ее темные волосы собраны в конский хвост.
– Привет, я – Элис.
Грейс лучезарно улыбается мне.
– А я – Грейс. О-о, что это у тебя там? – Она приглядывается к названию моего учебника. – «Глубокий анализ мужской анатомии»?
– Это для занятий по биологии, – быстро оправдываюсь я.
– А, репродуктивная секция, да? – улыбается Тео. – Приготовься к самым забавным тестам в жизни.
– Не все такие меганезрелые, Тео, – попрекает его Грейс, а затем шепчет мне: – Но я бы точно не стала рисовать член с лицом в ответе на дополнительное задание.
Я смеюсь.
– Да я как-то никогда и не рисовала пенис.
– Серьезно? – Ее темные глаза округляются. – Но видела же хоть один, да?
Бросаю беспомощный взгляд на Тео и жутко краснею.
– Я…
– Отстань от нее, Грейс, – спокойно произносит Тео.
Но она его не слышит. Ее глаза загораются.
– Хочешь сказать, что никогда не видела член? Даже, например, у ребенка, с которым нянчилась и меняла подгузник? Или у дедушки, который по старости забыл натянуть штаны?
– Я плохо лажу с детьми, – отвечаю ей. – А родители папы и мамы умерли еще до моего рождения.
– Но а как же… – Грейс наклоняется ко мне и шепчет: – …порно? Там их навалом.
Краснею еще сильнее.
– Я никогда не, э-э…
– Божечки-кошечки! – Грейс отстраняется. – Офигеть. Ого, это… это бомба! Никогда не встречала…
– Ну все, Грейс, отстань от нее, – уже тверже просит Тео.
Она хмуро смотрит на него.
– Мне просто интересно! Это так необычно для нашего времени! – Затем снова поворачивается ко мне и с невинным взглядом шепчет: – Так, значит, ты лесбиянка?
– Нет. Просто я была… занята. Большую часть юности.
– Тогда ты все-таки можешь быть лесбиянкой. Просто пока не знаешь об этом.
– Я на сто процентов уверена, что это не так, – упорствую в ответ.
Кинув на меня виноватый взгляд, Тео закрывает учебник и встает.
– Ладно, мне пора, – говорит он. – Эфир сам по себе не начнется.
– Я с тобой! – отзывается Грейс, затем с улыбкой поворачивается ко мне. – Приятно было познакомиться, Элис.
Натягиваю на лицо улыбку. Очевидно, она не понимает, как меня ранили ее слова. И вероятно, никогда не узнает.
– Взаимно, Грейс. Хорошего вечера.
Она живенько выскакивает из библиотеки, но Тео задерживается.
– Прости за это.
– Да все нормально, – отмахиваюсь я. – Уверена, она не хотела меня обидеть.
Тео улыбается и кладет руку мне на плечо.
– Ты хороший человек, Элис. Кто-нибудь говорил тебе это?
– Ты первый.
– Что ж, тогда мне следует говорить это чаще.
Тепло от его ладони проникает в меня, распыляясь, как семя, пускающее корни в плодородной почве. Оно согревает мое сердце, легкие и кровь. Желание поцеловать его еще не угасло, но былая смелость ушла под гнетом сомнений, вызванных словами Грейс. В конце концов он убирает руку и, улыбнувшись напоследок, догоняет Грейс.
Прихватив учебник, я устраиваюсь у окна с видом на вишневый сад, который находится за библиотекой. Грейс до неприличия любопытна и без колебаний говорит что думает. Кажется, после общения с ней я стала лучшее ее понимать. Мне надо научиться открыто высказывать свои мысли, а не держать все в себе и анализировать слова до потери пульса. Это не только понравится Тео, но и освободит меня от лишних оков.
Достаю стикеры и начинаю помечать нужные страницы. Впереди куча работы.
Спустя несколько часов я дико довольно смотрю на учебник, весь размеченный цветными стикерами. Я впихнула в голову столько диаграмм и медицинских анализов, сколько смогла. Осталось лишь опробовать знания на практике.
По дороге в общежитие я пишу Ранику.
В следующий раз мне бы хотелось изучить пенис.
***
Раник
От увиденного сообщения я замираю на месте. Моя спутница Кери тоже останавливается.
– Что-то случилось? – щебечет она тем странным приторно-сладким голосом, каким обычно разговаривают девчонки с парнями, которых едва знают, но все равно хотят затащить в постель. Я бросаю на нее мимолетный взгляд, и снова перечитываю сообщение.
Элис хочет узнать о членах.
Я едва сдерживаю стон, вновь ощущая острое возбуждение. Сегодня Элис – наши поцелуи, ее улыбка, вид ее тела подо мной, на моей кровати – распалила меня и сделала твердым, как вулканическое стекло, но, к счастью, мне удалось это скрыть от ее зоркого взгляда. Я выскочил из машины и вздохнул с облегчением, когда увидел Кери – теннисистку из запаса, с которой переспал в начале года. Она с радостью вызвалась помочь со стояком, которым меня наградила Элис. Ее губы, упругая грудь под этой тонкой футболкой с черепом, запах волос…
Кери – не Элис. У Кери рыжие крашеные волосы, они низкая и фигуристая, Элис же платиновая блондинка, высокая и стройная. У Кери ужасный средний балл, она не способна жестко подколоть даже муху, не говоря уже о человеке, для этого у нее не хватает ни ума, ни смелости. Зато она дружелюбная, улыбчивая, а самое главное, не прочь со мной переспать, и ей плевать, буду ли я при этом думать о ком-то другом.
А я буду.
Может, даже всегда буду думать об Элис.
Кери пихает меня локтем в бок.
– Эй, что случилось? На тебе лица нет.
Снова смотрю на сообщение. Элис хочет больше узнать о членах. Фак, я бы с радостью всему ее научил с помощью своего, хоть сейчас. Еще не поздно развернуться, найти ее и поцеловать – ненасытно, страстно, сильно, давая понять, что я хочу войти в нее так же глубоко, как мой язык, а прикрыться можно уроком. «Вот урок, которого ты хотела, Элис», – прошепчу я, запуская руки под футболку и играя с ее сосками. Какими-то минутами ранее я еле сдержался, чтобы не сделать этого на моей кровати, но можно все исправить, еще не поздно. Она хочет такого урока, а я безумно жажду преподать его с самого первого дня…
«Тео это тоже не раздражает, – улыбнулась она. – В этом плане он относится ко мне очень лояльно».
В голове всплывает влюбленный голос Элис, и желание развернуться и найти ее затухает, как огонь свечи в ветреную ночь. Пуф – и нет его. Как по щелчку пальцев.
Не меня она хочет.
Нужно унять свой пыл.
– Эй, – в третий раз пытается заговорить со мной Кери, – ты начинаешь меня пугать.
Я смотрю на нее и улыбаюсь.
– Упс, прости. Просто с друзьями какая-то шляпа. Вечная драма, понимаешь?
– Конечно, – пожимает плечами она. – Так ты все еще хочешь или как? – И стреляет взглядом на мой пах.
На мгновение меня охватывает отчаяние, темное и холодное, и я в миллионный раз ощущаю разочарование от того, что нужен девушке лишь для секса. Ей плевать на мои чувства и на мою жизнь.
Я выдавливаю из себя смешок и качаю головой.
– Не-а, прости. Может, в другой раз.
И ухожу, оставив ее ни с чем. Хотя на самом деле готов ринуться в бой. Спасибо Элис. Но что-то во мне, нечто странное и новое, меня останавливает. Желание кого-нибудь трахнуть, кого угодно, только бы выкинуть Элис из головы, бесследно исчезло.
Хотя нет. Оно не исчезло, но мне не хочется просто трахнуть кого-нибудь. Я хочу Элис. И мне нужно больше, чем голый секс. Я хочу обнимать ее, смешить, заставлять улыбаться, убирать волосы с ее прекрасных глаз, готовить ей любимые блюда, целовать ее запястья на пляже и обнимать сзади в музее. Трахать ее пальцами в душе, у кухонной раковины, с жаром покусывать ее шею и прижимать к стене, пока она не потеряет разум и твердое самообладание и не прокричит мое имя.
Вот чего я, черт подери, хочу.
Но никогда, просто никогда, даже через миллион лет, этого не получу.
Смотрю на себя в зеркало заднего вида. У меня нет ровных золотистых ангельских локонов, как у Тео, лишь темная растрепанная копна. Я не страшный, но и не такой смазливый красавчик, как Тео. У него прямой нос, у меня же кривоватый из-за двух переломов (спасибо, отец). Тео умный, обеспеченный, у него идеальная семья и впереди прекрасное будущее. А что во мне такого, чего нет в нем? Я могу доставить удовольствие девушке, залепить блестящий апперкот и приготовить отменное вяленое мясо. Но я заваливаю все зачеты, как бы усердно ни старался учиться и записывать лекции. Я бестолковый. И у меня никогда не было отношений. Я ничего не знаю ни о них, ни о любви. А Тео через все это проходил. Он больше подойдет Элис.
Я лишь могу научить ее, как быть с ним.
Мою грудь пронзает боль, чем-то похожая на ту ноющую резь от синяков, которыми постоянно одаривал меня отец, только во сто раз сильнее, острее, и она разрывает меня изнутри. Я нагибаюсь к рулю и пытаюсь дышать по собственной технике – очень долго и глубоко. Нужно спрятаться в каком-нибудь темном месте, чтобы боль не нашла тебя, когда вернется неконтролируемой и дьявольски злой.
Пора остановиться.
Оборвать эту тупую фигню.
Что бы это ни было, оно ранит меня. А если я чему-то и научился в жизни, так это тому, что источник боли надо отсекать. Твердо и безжалостно.
Я еду к единственному человеку, который меня поймет, кому уже не раз такое доводилось.
Сегодня на Барбаре ярко-голубой парик. Стоя за стойкой, она с улыбкой один за другим полирует потертой тряпкой бокалы. Клуб практически пуст, лишь старик в костюме одиноко выпивает в конце бара.
– Привет, сладенький, – щебечет Барбара с огоньком в глазах. – Тяжелый день в универе?
Я плюхаюсь на табурет и кладу голову на руки. Барбара щелкает языком.
– О, узнаю этот взгляд.
Хмурюсь.
– Какой еще взгляд?
– Взгляд влюбленного мужчины.
– Не гони пургу, – закатив глаза, фыркаю я.
– Голубчик, за пятнадцать лет управления клубом я повидала немало влюбленных лиц и могу засечь мужчину с разбитым сердцем за двадцать метров. – Она что-то наливает и сует мне в руку холодный стакан. – Знаю, в последнее время ты почти не пьешь, но, думаю, сейчас тебе это поможет.
Я морщусь, глядя на стакан.
– Ну, только если это не виски.
– L’or de Jean Martell, – произносит Барбара на безупречном французском. – Это отличный коньяк.
Делаю глоток. Сильное жжение согревает мое горло и разгоняет кровь по венам. От виски она бы забурлила еще мощнее – прямо как у отца.
– Итак, кто эта счастливица? – спрашивает Барбара, подперев кулаком подбородок.
– Счастливица? – усмехаюсь я и делаю еще глоток. – Скорее несчастная.
Барбара терпеливо молчит, давая мне возможность высказаться.
– Я постоянно выношу ей мозг, – признаюсь я, проводя пальцем по краю стакана.
– Почему?
– Потому что она делает со мной то же самое.
Барбара выгибает тонкую нарисованную бровь.
– Вот как? И кто же эта коварная шалунья?
Во мне вскипает злость, когда она называет так Элис, но затем я понимаю, как это глупо.
– Она не коварная. То есть да, она умная, но не из тех, кто обманывает. Хотя она… она чертовски горячая шалунья.
Барбара улыбается.
– Ах, так это она. Та девушка, которую ты привел на день рождения. Элис.
Я хмыкаю, и Барбара воспринимает это как «да».
– Значит, она выносит тебе мозг?
– Нет. Не специально, ясно? Она просто сводит меня с ума тем… какая есть, – на выдохе произношу я.
– Тебя к ней тянет.
Красноречиво смотрю ей в глаза.
– Но, если не ошибаюсь, она вроде влюблена в другого, да? А ты помогаешь его добиться.
– Вот почему все так хреново.
– Ох, сладенький, – вздыхает Барбара. – Если она так тебе нравится, признайся ей.
– И что, все разрушить? Барб, если я ей признаюсь, она взбесится и кончит со мной общаться. Не то чтобы она со мной кончала, в этом-то и проблема…
Барбара бросает на меня укоризненный взгляд.
– Тебе нравится эта девочка не только из-за вагины, верно?
– Господи, да! – всплескиваю я руками. – Нет, я бы с удовольствием занялся с ней сексом, если бы она захотела, но Элис никогда не захочет парня вроде меня. Меня это не задевает, то есть задевает, просто… – Нахмурившись, кручу в руках стакан. – Просто… я хочу, чтобы она была счастлива. Она этого заслуживает. И даже если не со мной, то пусть будет с тем, кто ей нравится. Я сделаю все, лишь бы она была счастлива, и точка. Вот и все.
Барбара накрывает ладонью мою руку.
– Ох, мой милый Раник.
– Не смей меня жалеть, – буркаю в ответ, отдергивая руку.
– Нет, конечно, нет. Ты замечательный мальчик, и этой девочке очень повезло, что ты так о ней заботишься. Только не забывай, что тоже заслуживаешь счастья, ладно? И даже если это поставит под угрозу вашу дружбу, лучше признаться ей в своих чувствах. Пока не поздно.
Ничего не отвечаю. Барбара какое-то время протирает бокалы, а затем все же нарушает молчание:
– А почему ты вообще согласился помочь ей с этим мальчиком?
Пожимаю плечами и допиваю коньяк.
– Она обещала помочь мне с учебой. Точнее, выполнять все за меня. Я заваливал все предметы, вот и согласился.
– И теперь у тебя с учебой порядок.
– Ну да. Теперь у меня средний балл четыре, благодаря ее усердной работе.
– Уверена, она уже почти набралась смелости, чтобы пригласить на свидание своего возлюбленного, благодаря твоей усердной работе.
Желудок скручивает в узел, а коньяк жжет его изнутри.
– Скорее всего.
– Ты пришел сюда в ужасном состоянии, – произносит Барбара, медленно протирая очередной бокал. – С кучей синяков и вывихнутой рукой. Никогда прежде подобного не видела, даже при работе с буйными клиентами. Тебя избили до полусмерти, затем ты сбежал. Вот и все, что мы знали.
Ее слова бередят старые раны. Барбара с грустной усмешкой наливает себе газированной воды и медленно пьет, глядя на меня поверх стакана, а затем продолжает:
– Я дала тебе жилье и работу, потому что когда-то давно была тобой. Меня избили за то, кем я была, и я тоже сбежала. Но мне никто не предоставил ночлег в подсобке своего клуба. И мне приходилось делать ужасные вещи, чтобы заработать на жизнь. Я занималась этим годами. А ты? Ты сразу собрался с силами, подал документы в Маунтфорд и поступил.
– Удача, – хмыкаю в ответ, и Барбара шлепает меня своей тряпкой.
– Тяжелый труд, не забывай об этом.
Невольно улыбаюсь. Барбара всегда умеет поднять мне настроение. Это ее дар.
– Ладно. Я об этом подумаю. О том, чтобы ей признаться. Но не сейчас, пока рано.
Барбара кивает.
– Понимаю. Не торопись. Но и не затягивай, понял?
Я встаю и ухожу из бара, похохатывая над комичностью ситуации – Раник Мейсон старается подобрать удобный момент с девушкой.
В кого, черт возьми, меня превратила Элис?
Глава восьмая
Элис
Свет и любовь дарует солнце розе,
Что жаждет дотянуться до него,
Что молит об одном прикосновеньи,
Хоть корни в земле глубоко.
Садовника однажды вопрошает
О помощи та роза, ну а он
Безропотно себя обязывает
Отрезать корни быстро и с концом.
Проходят дни, и к солнцу она ближе,
Уже вкушает лакомство любви…
Садовник же становится все тише,
Смотря на сад, угасший без звезды.
Отложив ручку, смотрю на стихотворение. Кто есть кто? Тео – солнце, я – роза, а садовником может быть только… Раник?
Качаю головой. Нет, он не способен на тонкие чувства. Ведь он такой грубиян.
– Что ты там пише-е-ешь? – поет Шарлотта, заглядывая мне за плечо. Быстро закрываю фиолетовую тетрадку и запираю ее на замок.
– Ничего! Просто стихотворение для урока английского… Эй, разве у тебя нет свидания, на которое нужно собираться?
Шарлотта пренебрежительно отмахивается от меня.
– О, перестань. Ты не сможешь разжечь в парне предвкушение, если не опоздаешь хотя бы на десять минут.
Хмурюсь.
– Зачем нужно разжигать в парне предвкушение?
– Чтобы он захотел тебя еще больше, – объясняет, подмигивая, она. – Помаринуй его немного, и капитуляция будет сладкой как никогда.
Я морщусь.
– Детский сад.
– Для тебя, может, и так, – вздыхает Шарлотта. – Ты просто не понимаешь парней.
Смеюсь.
– Ты права, не понимаю. Но я учусь. Мало-помалу.
– Да? – Ее глаза загораются. – Скажи на милость, как? В твоей жизни появился кто-то особенный? Чье имя начинается на Т-Е-О и заканчивается на Красавчик?
– Очень смешно, – тяну я. – Он знает о моих чувствах столько же, сколько и человечество о жизни за пределами Солнечной системы.
– Тебе надо поднажать, – фыркает Шарлотта, стоя перед зеркалом и в последний раз обновляя помаду. – Они с Грейс становятся все ближе и ближе, им вместе так хорошо… – Она вдруг разворачивается с озорным блеском в глазах. – Хочешь, устрою ей саботаж? В школе у меня очень хорошо получалось заставлять девчонок полнеть, давая им по утрам свои свежеиспеченные пончики…
– Ты умеешь печь?
– Это своего рода семейный бизнес.
– Порыв, который стоит за твоей угрозой, очень трогателен, – вздыхаю я, – но нет, оставь их в покое. Я сделаю все по-своему.
– Оке-ей, – поет Шарлотта. – Но, чтобы ты знала, твой способ намного менее динамичный.
– Ну, извини, я не ты, не могу быстро брать парней в оборот, – огрызаюсь я, смотрю на Шарлотту и, видя, что мои слова задели ее, сразу жалею о сказанном. – Прости, просто я…
Шарлотта сдержанно улыбается и обнимает меня.
– Эй, не бери в голову. Я знаю, как это тяжело для тебя. Просто делай все, что в твоих силах. Единственное, чего я хочу – это видеть тебя счастливой, очень счастливой. Вот и все. И я верю, что отношения с Тео принесут тебе счастье.
У нее кармане гудит телефон, и она достает его.
– Вот черт! Наш столик для ужина был зарезервирован на семь, а не на восемь! Проклятье, я заставила его ждать целую вечность. Увидимся позже, ладно? Не жди меня и ложись спать!
Она хватает куртку и выскакивает за дверь, оставив меня в тихой и пустой комнате наедине с переполненным уведомлениями телефоном. Я знаю, что там. Семь пропущенных звонков от мамы. Так часто за один день она звонила мне лишь один раз, в старшей школе, когда учитель по химии по ошибке влепил мне четверку. Мама тогда была вне себя от ярости, и это настолько запало мне в память, что, увидев пропущенные звонки от нее в этот раз, я решила потянуть время, занявшись написанием стихов, выполнением домашки Раника и другими делами – лишь бы дать себе оправдание не перезванивать маме тотчас.
Но сейчас, когда Шарлотта ушла, все дела переделаны, а творческое вдохновение иссякло, у меня не осталось никаких отговорок. Я должна ей перезвонить.
Мой палец зависает над ее номером, но я никак не могу найти в себе силы нажать на вызов. Тогда судьба берет все в свои руки, и телефон вспыхивает от еще одного – уже восьмого – маминого звонка. И на этот раз я отвечаю.
– П-привет?
– Элис! Слава богу, наконец-то я до тебя дозвонилась. – Ее голос полон… тревоги. Как будто она беспокоилась обо мне. – Мэтерс известил меня, что ты больше не посещаешь его занятия, – рявкает она. – Ты имеешь хоть малейшее представление о том, сколько денег я плачу за твое обучение, юная леди?
– Мам, я пыталась сказать тебе…
– А я сейчас говорю тебе: ты вернешься на его лекции. Я не допущу, чтобы вместо самосовершенствования ты гоняла балду. Мы все твои школьные годы готовили тебя к университету, Элис! Мы готовили тебя к чему-то великому! Ты стоишь намного больше, и нам обеим это известно!
– Мама, пожалуйста, послушай меня хотя бы секунду…
– Не хочу ничего слушать. Сначала ты отказываешься поступать в мою альма-матер, потом выбираешь это Богом забытое заведение, а теперь открыто бросаешь мне вызов, пропуская важные лекции… С меня хватит! Я позвоню Мэтерсу через неделю, и если к этому времени ты не начнешь посещать занятия у него, я заберу тебя из этого университета. Навсегда.
– Мама! – изо всех сил кричу я, но в ответ получаю лишь серию коротких гудков. Трясущейся рукой отвожу телефон от уха и чувствую, как в сердце оседает что-то тяжелое. Что-то горькое и обжигающее. Меня мутит, но рвоты нет.
Каждое ее слово – правда. Раньше я никогда не прогуливала занятия. И в будущем ни за что бы так не поступила. Но Мэтерс… он же пытался…
Я вздрагиваю, когда мои размышления прерывает стук в дверь.
***
Раник
Я нервно подергиваю ногой перед дверью комнаты Элис. То, что я собираюсь сделать, либо заставит ее возненавидеть меня, либо приведет ровно у ту точку, где она хочет быть с Тео. Одно из двух, третьего не дано. И я в любом случае остаюсь у разбитого корыта. Но гораздо важней моих чувств то, что она этого хочет, а я ее учитель, поэтому…
Делаю вдох и стучусь.
Элис открывает мне почти сразу, я протискиваюсь мимо нее и захожу внутрь, стараясь справиться со своей нервозностью, которая наверняка будет слышна в голосе.
– Привет, принцесса! Ты одна? Супер. У меня для тебя кое-что есть. Думаю, ты оценишь.
Бросив подарочный пакет ей на кровать, я поворачиваюсь к Элис лицом, и ее вид ошарашивает меня. Она вся болезненно бледная.
– Эй, ты в порядке? – Оглядываюсь в поисках кого-нибудь или чего-нибудь, что могло расстроить ее. Что бы там ни было, я настроен немедленно выбросить эту гадость за дверь. – Я могу уйти, если сейчас не подходящее время.
Ее голубые глаза, не мигая, глядят на мне, но прямо сейчас она далеко, так далеко… в каком-то другом мире. Впрочем, через секунду она приходит в себя, и ее рот сжимается в тонкую линию.
– Я в порядке.
– Вообще-то нет, не в порядке, – наседаю я. – Ты белая как простыня. Выглядишь так, словно тебе очень сильно дали в живот.
– Все хорошо, – настаивает она, и в ее тон опять проникают старые добрые королевские нотки.
– Ну, я могу заглянуть и потом. – Только начинаю разворачиваться, чтобы уйти, как она останавливает меня, взяв за рукав.
– Нет. Останься. – Ее голос звучит совсем тихо. – Пожалуйста.
Она выглядит такой уязвимой, что я начинаю не на шутку беспокоиться за нее… Но тем не менее, прячу чувства за кривой ухмылкой.
– Хорошо, уговаривать меня точно не надо.
– Ты пришел ради урока?
– Ага, – киваю. – Был поблизости после психологии, вот и решил заскочить.
– Ты хочешь стать детским психологом? – мягко спрашивает она, подходя к подарочному пакету, лежащему на кровати.
– Д-да. Как догадалась? Погоди, не отвечай. Просто ты очень умная, вот и просекла.
– Благодаря твоей курсовой, – говорит Элис. – Я всего лишь сложила все кусочки воедино. Это замечательная профессия.
Чешу затылок. Мне неудобно, я не привык получать от нее похвалу. Или от кого-либо еще.
– Наверное. Когда я был маленьким, мне хотелось иметь человека, с которым можно было бы поговорить… вот я и подумал, что могу стать таким человеком для детишек, которые тоже об этом мечтают.
– Должно быть, это приятно, – произносит она с улыбкой, – иметь возможность самостоятельно выбирать свой жизненный путь.
Мои брови сходятся вместе.
– В смысле? Хочешь сказать, что у тебя такой возможности нет?
– Моя мама всегда хотела, чтобы я, как и она, стала нейробиологом. Так что им я и стану.
– Но ты… ты не обязана. Есть и другие варианты. Черт, да с твоими-то мозгами? Ты можешь быть кем угодно! Кем только захочешь!
Элис горько смеется, потом грустно вздыхает.
– О, Раник. Ты иногда такой умный, а иногда – ужасно наивный.
Только я собираюсь заспорить с ней, как она наклоняется и открывает пакет. Смотрит внутрь, моргает, а затем поворачивается ко мне с невыразительным и даже каким-то бессознательным взглядом.
– Дружеское напоминание, – подпрыгиваю на цыпочках, – это пригодится, чтобы захомутать того симпатичного жеребца, которого ты так сильно жаждешь. Плюс ты сказала, что хочешь изучить члены. Так что, дерзай.
Она засовывает руку в пакет, достает дилдо телесного цвета и, глядя на меня, выразительно поднимает бровь.
– Что это?
– О, да ладно тебе, принцесса, это искусственный пенис. Дилдак. Только не говори, что никогда раньше не видела пенис. С твоей-то внешностью… Уверен, какой-нибудь извращенец в плаще уже представал перед тобой в чем мать родила. К слову, у тебя нет имени и адреса этого гада? И, может, ты знаешь, нравятся ли ему удары ножом?
– Я знаю, что это, – огрызается она, тыча пальцем в подарок. – У меня расширенный курс биологии, плюс в данный момент я посещаю антропологию. Поверь, я тщательно изучила все диаграммы и изображения в поперечном сечении мужских гениталий.
– Серьезно? – Я ухмыляюсь. – Просто ты держишь эту штуковину так, будто она ручная граната, а не обожаемый шланг Великолепного Тео.
– Зачем ты принес это мне?
– Он был самым простым дилдаком, который мне удалось разыскать, так что прояви чуть-чуть благодарности. Был, правда, еще один, усыпанный стразами, и некоторое время я всерьез подумывал, не купить ли его, но…
– Раник, – вздыхает она.
Я вскидываю руки вверх.
– Хорошо, хорошо! Я купил его, потому что подумал, что тебе может понадобиться практика.
– Практика, – повторяет она с каменным лицом.
– Да, чертова практика. – Сажусь на кровать рядом с ней. – В ваших отношениях будут не только сексуальные трусики или постельная болтовня о ядерных реакторах, ну или что там заводит вас, ботанов.
Элис смотрит на дилдо в своей руке, затем на меня и со смертельно серьезным лицом говорит:
– Я не собираюсь им пользоваться.
На меня обрушивается волна возбуждения, мозг начинает работать наполную, рисуя картинки того, как Элис, вспотевшая и раскрасневшаяся, лежит на кровати и увлеченно пользуется этим скромным стержнем. В тысячный раз выгоняю непристойности из башки и призываю себя сосредоточиться.
– Нет, погоди, тебе и не надо им пользоваться. Ну или, если все-таки хочешь, оставь потом эту штуку себе. Будет как типа подарок на Рождество. Хотя, если честно, члены с текстурой намного…
– Просто скажи мне, что в твоем представлении я должна с этим сделать, – говорит она.
– Ты хотела узнать больше о пенисе. Хорошо. Но учти, что свидания это одно, а секс – абсолютно другая история. Секс – это как… Черт. Секс – это океан, а свидания – небо. Две абсолютно разные темы, сечешь?
– И там, и там присутствуют жидкости, – размышляет она. – В океане вода, а в небе дождь.
– О-о. – Я указываю на нее двумя пальцами, но ее лицо не меняется. – Жидкости. Теперь дошло?
– Что?
– Не бери в голову. Короче, я очень рад, что мы наконец перешли к теме секса, потому что в этом я спец. Предлагаю начать с самых основ, – говорю. – С дрочки. Можно?
Беру у нее дилдо и крепко берусь за его основание. Силиконовая краска уныло поблескивает, но для урока сойдет.
– Итак, представь, что это член Тео, окей? Тебе каким-то магическим образом удалось вытащить его из штанов и трусов, что, позволь заметить, чертовски хлопотно. Совет на будущее: если хочешь добраться до его члена, сними с него сразу штаны и вынь эту штуку из боксеров. Хотя погоди, беру свои слова обратно. Он похож на парней, которые носят плавки. С ними сложнее.
