Текст книги "Обучение Элис Уэллс (ЛП)"

Автор книги: Сара Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– У меня что-то не то на лице? – наконец смеюсь я.

Он качает головой и крепче сжимает руль. На нем синяя клетчатая рубашка и черные джинсы. Спутанные кудри съехали набок, как и его ухмылка.

– Неа. Ты просто выглядишь… мило.

– Спасибо, добрый человек.

– Я просто… – Он делает паузу. – Просто боюсь, что Тео твоя одежда не особо понравится. Как и то, что ты пригласила меня.

– Я уже рассказала ему, что буду с тобой. Его все устраивает.

– Правда? – Он вздергивает бровь.

– Да. – Треплю его по руке, что лежит на рычаге переключения передач. – Да и потом, кого волнует, что он там думает.

Раник бросает на меня недоверчивый взгляд.

– Ты это серьезно?

– Да. – Я опускаю стекло, и холодный воздух врывается внутрь. Ветер начинает играть с моими косичками, они бьют меня по лицу, но мне нравится это ощущение. Как и закат – красивый, огненный, окрашивающий город в тени. – Сегодняшний вечер будет особенным.

– Он уже особенный, – говорит Раник. – Ведь ты пригласила меня на ярмарку и все такое. Это настоящее чудо, которое, можно сказать, случается лишь раз в жизни.

Я усмехаюсь.

– Не говори глупостей. Ты заслужил это, ведь ты всю неделю играл роль нашего с мамой шофера.

– Знаешь, как только она сняла внешнюю оболочку бешеной суки, то стала довольно терпимой. Звучит знакомо, да?

Я показываю ему средний палец, и он хохочет. Наступившая затем тишина почти приятная… почти нормальная. Будто между нами установилось некое подобие мира. Наверное, так и есть. Как же иначе. Раник только и делал, что помогал мне и проявлял доброту. Сначала я вела себя с ним не особенно дружелюбно, но он терпел все и продолжал быть мягким на протяжении всех наших деловых отношений.

Деловых отношений?

Пока размышляю, мы въезжаем на парковку около ярмарки. Из-за деревьев видны силуэты волшебно мерцающего колеса обозрения и сверкающих американских горок под названием «Пасть дьявола». По мере того, как мы приближаемся к ярмарке, нас окружает, манит к себе аромат горячего жареного теста и хрустящего сахара.

Мы встаем в очередь за билетами – она большая, но не огромная.

– Я заплачу, – автоматически говорю Ранику.

– Что? Ни в этой жизни, – усмехается он. – За мой счет.

– Вообще-то, за твой счет уже были те ужины! Дай мне возможность отплатить тебе.

– Уверен, ты сможешь придумать способ поинтереснее. – Он подталкивает меня, указывая на парочку, которая обжимается у ограды.

– Отвратительно, – рявкаю я. – И не мечтай.

Он только смеется и покупает для нас ленту билетов. Я неохотно беру ее, но Раник, не замечая этого, сканирует взглядом толпу.

– Во сколько они обещали прийти?

– Около восьми, – отвечаю. – Да ладно тебе. У нас еще полчаса. Пойдем убьем время на аттракционах.

– Когда ты стала такой мятежной? – смеется он. – Что случилось с пунктуальной, никогда не отступающей от правил Элис, которую мы все знаем и любим?

Я краснею.

– Замолчи. Ты не любишь меня.

– Люблю. – В его глазах начинает светиться улыбка, дерзкое легкомыслие исчезает, и на лице появляется мягкое выражение. Я перестаю дышать. Но через секунду он уже треплет мне волосы, доказывая, что та серьезность была ненастоящей. – Да шучу я, шучу. Не смотри на меня таким грустным взглядом. Пошли прокатимся на аттракционах. Но на крутилке не больше двух раз, по рукам?

– Я не знаю ни один из аттракционов. – С трепетом оглядываюсь по сторонам. – Мама никогда не отпускала меня на ярмарки, так что введи меня в курс дела, учитель.

Услышав мои слова, какая-то пожилая пара начинает посмеиваться и бросать на нас понимающие взгляды. Раник смущенно чешет шею.

– Ладно, ладно. Только не называй меня так при людях.

Я следую за ним по аллее с играми, где он показывает мне монстров фальсификации: дартс с воздушными шариками, бросание колец на молочные бутылочки и зачерпывание золотых рыбок. Прикинув вероятности выигрыша в каждой из игр с точки зрения физики, я сообщаю их Ранику. Но он лишь отшучивается и продолжает стоять около дартса.

– Если б ты могла взять любого из них, – указывает на ряд мягких игрушек, – то какого бы выбрала?

Мой взгляд скользит к красной панде, но я с упрямством закусываю губу.

– Никакого. У всех слишком выпученные глаза.

Раник ухмыляется и, прищурившись, бросает дротик в двадцатиочковый шар прямо посередине. Затем кидает еще один, но тот попадает в шар не с двадцатью, а с десятью очками. А вот следующий – точная двадцатка. Последний дротик пролетает мимо всех десяток и попадает в единственный оставшийся двадцатиочковый.

Мы с парнем из будки с изумлением переглядываемся.

– Ты хоть знаешь, насколько ничтожно малы были шансы, что это случится? – спрашиваю я, пока Раник выбирает мягкую игрушку. – Одной аэродинамики недостаточно, чтобы…

Он сует мне красную панду.

– А-а, вот, держи.

Я понимаю всю курьезность ситуации и топаю ногой.

– Даже не знаю, чего я хочу больше: ударить тебя или посмеяться, – выпаливаю, и он хохочет за нас обоих.

Тарелкой «муравейника» и двумя молочными коктейлями позже я наполнена достаточным количеством глюкозы, чтобы прокатиться на чем-то повыше карусели, и мы уходим на «Фараон» – массивный аттракцион, основанный на центробежной силе. Страха, что содержимое моего желудка вот-вот выплеснется наружу, вполне хватает, чтобы на протяжении всего времени я не вспоминала о том, насколько мы высоко.

Когда выходим, я замечаю на руке Раника красные следы от ногтей.

– Боже мой, это я сделала?

Он отрывается от выбора другого аттракциона и смотрит на свою руку.

– О черт. Я и не заметил, что ты так сильно вцепилась в меня. Я, кстати, тоже немного нервничаю на большой высоте.

– У тебя идет кровь, – бормочу, дико оглядываясь по сторонам. – Пошли. Надо найти медицинскую палатку.

Он сопротивляется, но в итоге все-таки позволяет затащить себя к медсестре. В палатке нам дают пластыри, и я настаиваю на том, чтобы самой нанести заживляющую мазь. Пока я обрабатываю его ссадины, пальцы Раника касаются моего подбородка. Он медленно поднимает мое лицо, и его глаза – золотисто-зеленые, мерцающие теплыми отблесками ярмарки – встречаются с моими.

Пытаясь разорвать напряжение, я громко шепчу:

– У тебя кровь.

– А ты красивая. – Он тоже шепчет. – Мать твою, Элис, ты такая чертовски красивая…

– Эли-и-ис! – вклинивается между нами веселый голос Грейс, а затем в палатке появляется и она сама, одетая в сине-зеленый сарафан и шапочку с кошачьими ушками. – Вот вы где! Мы вас обыскались!

К ней сзади вразвалку подходит Тео. На нем свитер и удобные джинсы. Золотистые волосы, зачесанные набок, отливают розовым из-за отблесков заката. Он холодно кивает Ранику, и тот кивает в ответ.

– Тео, – говорит Раник, – рад тебя видеть. Ты ведь оставишь сегодня вечером немного дам и для нас, простых смертных, да?

– Он же не бог! – Грейс дуется, хватая Тео за руку. – Он просто большой идиот.

– Я же вроде был «придурком»? – хмыкает Тео, а Грейс фыркает.

– Неважно! Это одно и то же. Итак, на каком аттракционе прокатимся в первую очередь?

– Ну, нам стало скучно, – говорю я, – и мы проехались на «Фараоне»…

Грейс издает умирающий визг.

– Не-ет! Тьфу, ребята, вы чертовски отстойные.

– Зато мы еще не были в «Пасти дьявола», – говорит Раник. – Подумали, если и отправляться в ад, то большой компанией. Так веселей.

– Значит, идем туда, – произносит Тео. – Веди нас.

Раник и Грейс уходят вперед, и мы с Тео остаемся сзади. Он улыбается.

– Сегодня ты выглядишь… по-другому.

– Одолжила вещи из гардероба подруги, – отвечаю я. – Мне нравится.

– О. Ну, если тебе нравится, то все пучком, девчуля, – говорит он с деревенским акцентом и щелкает пальцами, а я в ответ закатываю глаза.

Раник и Грейс уже дошли до американских горок, она что-то орет нам, размахивая руками, однако из-за шума толпы мы ее не слышим. Когда Тео в очередной раз выкрикивает «что», она сдается, и они с Раником занимают соседние места. А мы с Тео остаемся вдвоем.

Очередь быстро сокращается, народ заполняет сиденья, и мы тоже садимся в самом конце. Вместе. Я чувствую, как в животе начинает бить крыльями нежная бабочка. Но когда оглядываюсь на Тео, чтобы завязать разговор, замечаю, что он с ужасно сердитым лицом смотрит в одну точку – на затылок Грейс. Его руки так сильно сжимают установленную впереди перекладину, что костяшки пальцев белеют.

– Тео? – спрашиваю его. —Ты в порядке?

– Что? – Он поворачивается ко мне, и его гнев почти полностью исчезает. – Да, все хорошо. Просто немного нервничаю.

– Это нормально. Я уже прикинула длину трека с учетом высоты «Фараона». Если мои подсчеты верны, то при двух заездах мы будем кататься около сорока восьми целых и трех десятых секунд.

Аттракцион запускается, и я вижу, как оборачивается Раник. Он стреляет в меня испуганным взглядом, словно говоря: «Твою ж мать, мы и впрямь на американских горках, помоги мне». Я показываю ему большой палец, и он закатывает глаза с выражением «ты не очень помогаешь».

А потом из меня выплескивается весь разум. И «муравейник».

Я еще никогда не каталась на горках, поэтому смогла лишь примерно представить, на что это будет похоже. Я знала скорость, но без учета кручений, поворотов и перевернутых петлей вся моя экстраполяция оказалась ошибочной.

Раник вопит как сумасшедший маньяк, Грейс пронзительно и громко визжит, а Тео молчит, но изо всех сил держится за перекладину. Я же вскидываю руки вверх и всю поездку издаю вскрики.

Одурманенные, истощенные, но полные адреналина, мы решаемся на второй заезд. Вот только Тео больше не хочет, а Грейс без него не идет, и мы с Раником уходим вдвоем. Садимся на самое первое сиденье, и работник опускает нашу перекладину.

– Готова, принцесса? – ухмыляется Раник.

Я толкаю его колено своим и отвечаю:

– Как никогда.

 

Глава одиннадцатая

Элис

Вечернее небо становится будто темнее и глубже, и звезды на контрасте с ним начинают сиять еще ярче. Луны нет, но света вполне достаточно от ярмарочных огней, которые почти ослепляют нас, пока мы идем к ресторанному дворику. Вооружившись начос, корн-догами и стаканами с «маргаритой», мы находим полянку с мягкой травой и плюхаемся на нее.

Раник забирает у меня недопитую «маргариту» и бросает ее в ближайший мусорный бак.

– Эй, – возмущаюсь я. – Ты чего делаешь?

– Тебе уже хватит, – ухмыляется он, садясь рядом. – Это твоя первая выпивка, так что сбавь обороты.

– Но мне она нравится, – говорю ему. – И я нравлюсь ей.

– И не ей одной, – щебечет Грейс. – Раник весь вечер пялится на твою задницу.

– Не-а! – горячо защищается он. – Замолчи!

– Эй! – Тео встает, и в его глазах снова появляется та странная внезапная ярость. Только теперь она усилена алкоголем. – Не затыкай ей рот.

Раник тоже поднимается на ноги и невозмутимо засовывает руки в карманы.

– Чел, угомонись уже со своими нападками на меня. – Он вздыхает. – Это было шесть лет назад. Не мог отпустить от себя хотя бы одну девчонку? Они за тобой толпами увивались.

– Ты… ты понятия не имеешь, что говоришь. – Тяжело дыша, Тео сжимает кулак. – Ты отнял ее у меня!

– Она сама тебя бросила, идиот, – рявкает Раник. – Я ничего у тебя не отнимал. Она сама приняла решение, так что не сваливай все на меня.

– Что происходит? – хмурится Грейс. – Вы о той девушке из старшей школы? Тео, неужели он… боже, неужели Раник и есть тот парень, который с ней переспал?

Тео вздрагивает, а потом со всей силы бьет в челюсть Ранику, не успевшему сказать в свою защиту ни слова. Тот отшатывается назад, и Тео замахивается, чтобы повторить удар, но тут уже вмешиваюсь я. Встаю между ними, отталкиваю Тео и говорю:

– Эй! Прекратите!

– Я пытался забыть прошлое, но оно постоянно ко мне возвращается, – кричит Тео. – Сначала Стейси, потом Рэйчел, а теперь ты добрался до Элис, мерзкий урод! Но тронуть Грейс я тебе не позволю. Не дам измарать ее, как ты измарал всех остальных…

Измарал.

Кровь стынет в жилах. Тео думает, что я замарана…

Не успеваю моргнуть, как Раник наносит удар, и Тео падает на траву. Взвизгнув, Грейс становится рядом с ним на колени, и Тео стонет, пытаясь сесть.

– Можешь избить меня, – говорит Раник, с хрустом разминая пальцы, – можешь злиться и оскорблять. Но никогда… ты слышишь, кусок дерьма? Никогда не говори плохо об Элис. Ты хоть представляешь… – На его лице появляется боль. – Хоть представляешь, как чертовски усердно она работала, чтобы ты заметил ее?

– Раник, – выдыхаю я. – Пожалуйста, остановись.

– Что? – выплевывает Тео. – О чем ты?

– Хочешь знать, почему я «замарал» ее? – смеется Раник. – Почему мы тусуемся вместе? Да потому, что она пришла ко мне. Пришла и попросила, чтобы я помог ей понравиться тебе.

Грейс и Тео переводят взгляд на меня, и я закрываю лицо. Стыд мгновенно обжигает щеки.

– Элис… это правда? – спрашивает Тео. Я киваю, будучи не в состоянии отрицать. – Но почему он? Почему Раник?

– Ага, принцесса, – подхватывает Раник, – почему я? Почему ты просто не подошла к Тео и не сказала, что чувствуешь? Почему выбрала испорченного, злого меня вместо этого золотого куска мужского мяса, а?

Его слова жгут, как пощечина.

Грейс помогает Тео подняться, и они вместе ковыляют к столику для пикника в нескольких метрах от нас.

– Почему попросила помощи у отброса? – продолжает напирать Раник. – Ты могла обратиться к любому парню на кампусе, и он научил бы тебя всему совершенно бесплатно. Наверное, ты просто пожалела меня, да? Увидела на той вечеринке у бассейна и подумала: «Черт, у него такой жалкий видок, бьюсь об заклад, он сделает для меня все, что угодно».

– Вовсе нет…

– Я, кстати, сделал бы. Все, что угодно. Ради тебя.

От его неожиданного признания мое сердце рвется из груди. Я не могу дышать.

Грейс и Тео уходят от столика для пикника к медицинской палатке, и я бы посмотрела им вслед, но не могу – мой взгляд прикован к его искренним золотисто-зеленым глазам. Пытаюсь встать, но меня шатает. Из-за «маргариты» сложно даже прямо сидеть. Тем не менее мне удается катапультироваться на ноги, и я сразу же ухожу от Раника прочь. Подальше от искренности в его глазах.

Я в замешательстве. В голове крутится вихрь неуверенности и сомнений. Я слышу, как Раник зовет меня, но не останавливаюсь, продолжаю бежать между полосатыми шатрами и киосками с едой.

Я люблю Тео. По крайней мере, так я считала. Он был самым красивым и умным парнем, которого я когда-либо встречала, и единственным, кто относился ко мне терпимо. Большинство парней либо боялись меня, либо придумывали мне обидные прозвища. Но не Тео. Он был единственным, кто обладал потенциалом полюбить меня такой, какая я есть.

До тех пор, пока не появился Раник.

Он такой же красивый, как Тео, но его красота – с этими его сигаретами и кожанками – более свирепая. И да, в учебе он не семи пядей во лбу, но все же умен. По-другому, по-жизненному. Сначала, из-за его репутации, я недолюбливала его, но на наших уроках он всегда был со мной терпеливым и нежным. Ввести в мир свиданий кого-то вроде меня – неописуемо сложно, но он взял на себя этот вызов. Приложил массу усилий, чтобы организовать наши уроки, передать мне свою мудрость, поделиться советами и всем, чем он мог.

Но тот наш урок все запутал. Я запутала все. Он-то сдержал свое слово и ни разу не начинал приставать ко мне, а я… Жажда обучения овладела мной, словно призрак, и я переступила границы, за которые нельзя было заходить. Или можно? Действительно ли это была просто охота за знаниями? Правда ли я была такой храброй лишь потому, что хотела учиться? Или в этом было нечто большее? Может, на меня повлиял вид его гибкого тела, одиночество в его взгляде или смех, всегда такой заразительный и веселый, даже когда парню больно? А, может, то, что он относился ко мне, как к принцессе? Или его поцелуи, прикосновения и наблюдение за ним с другими девушками, которым я не годилась в подметки?

Наверное, все это вместе.

– Элис! – Раник наконец догоняет меня, и я оглядываюсь. Ноги привели меня на возвышающийся над ярмаркой холм с одинокой сосной. Здесь так спокойно.

Раник выбился из дыхания, у него раненый взгляд.

– Прости меня, – говорит он. – Прости, что наболтал всю эту чушь. Я не имел в виду, то есть я не хотел…

– Как бы хорошо мы ни ладили, – начинаю я, – ничего не получится. Ты никогда не захочешь быть связанным лишь с одной женщиной, а я не смогу дать… тот секс, который тебе нужен. Опытный секс. Хороший. Я не смогу его дать. Я ведь даже не знаю, что это такое – секс. Я слишком неопытна, чтобы быть с парнем вроде тебя, Раник. И помнишь, я сказала тебе, что хочу любви? А ты ответил, что не способен на чувства? Вот потому-то у нас ничего и не получится. Никогда. Как бы мы ни нравились друг другу.

Мои слова превращаются в едва слышные всхлипы.

– Нам нечего предложить друг другу, кроме смеха и дружбы. – Странная сила скручивает мое сердце, болезненно сжимая его. – Думаю, если б мы не были такими разными, все могло бы сложиться иначе. Но все кончено, извини. Я больше не нуждаюсь в твоих уроках. Равно как не нуждаюсь в тебе. Ты свободен. Иди. Можешь быть, с кем пожелаешь.

Раник хмурится.

– С чего бы мне хотеть быть свободным?

Я обнимаю себя за плечи, пытаясь остановить поток слез. Раник подходит, будто хочет обнять меня, но в последний момент останавливается по какой-то причине.

– Послушай, – мягко произносит он, – еще не поздно. Ты еще можешь вернуться к Тео и рассказать ему о своих чувствах. Серьезно. Я знаю, что облажался, но ты ему правда нравишься. Он даст тебе еще один шанс. Твой еще один шанс стать счастливой.

– Я… я не хочу…

Стискиваю себя, и Раник, в конце концов сдавшись, обнимает меня.

– Эй, ну чего ты, ш-ш, все нормально. Не добавляй себе переживаний.

– Как я могу? Когда ты… когда ты там, у себя дома, рассказал мне о том, что хочешь, чтобы я была счастлива… – Смотрю на него. – Я хочу, чтобы Тео был счастлив, потому что люблю его. А ты… ты хочешь, чтобы я была счастлива, потому что… потому что…

– Ну же, принцесса. – Раник отодвигает меня от себя. – Просто иди уже в медицинскую палатку.

– Я н-не готова.

– Никто никогда не готов. – Он издает тихий смешок. – Но я в тебя верю. Ты прошла обалдеть какой долгий путь, и я чертовски горжусь тобой. Да любой парень продаст душу дьяволу, лишь бы ты принадлежала ему.

Мое уже и без того скрученное сердце скучивается еще чуть сильнее, и в нем что-то ломается. Боль мгновенная.

– Воу, стоп, ты в порядке? – Он быстро обнимает меня, чтобы я не упала. – Ты внезапно так побледнела…

– Почему? – бормочу ему в шею. – Почему много недель назад ты согласился помочь мне? Из-за оценок?

– Ну да, – говорит он, и у меня обрывается сердце, а он продолжает: – Поначалу поэтому. Мне нужны были хорошие оценки, да побыстрей. Но потом…

Он осекается и, отстранившись, ярко улыбается мне.

– Слушай, пошли найдем Тео? Ты чертовски много трудилась ради этого момента. Не хочу, чтобы ты упустила его, болтая со мной.

– Что случилось потом? – тихо спрашиваю я. Глаза Раника опасно вспыхивают, но затем его улыбка становится шире, и он снова подталкивает меня в сторону ярмарки.

– Иди, принцесса.

Я разворачиваюсь.

– Что случилось потом? – повторяю упорно. – Закончи свое предложение.

Глаза Раника темнеют.

– Да нету на все это времени, просто иди туда, пока Грейс…

– Я пойду. Пойду и признаюсь ему, но только после того, как ты закончишь фразу.

Руки Раника сжимаются в кулаки, а лицо становится белым.

– Д-да забей ты, – бормочет он. – Просто забудь.

– Перестань быть таким скрытным!

– А ты перестань быть такой странной! – парирует он. – Я просто ляпнул фигню, поняла? Никакого глубокого или важного продолжения нет! Это неважно. Не настолько важно, как то, что ты должна сделать. Как только ты поговоришь с Тео, то сразу забудешь про эту хрень. Так забудь про нее прямо сейчас.

– Нет, скажи, – продолжаю настаивать. – Я хочу знать. Пока ты не скажешь, я не уйду.

– Хорошо, – фыркает он. – Тогда уйду я.

Он успевает сделать четыре шага, прежде чем я встаю у него на пути. Моя непреклонная гордость уступает место мольбе.

– Ну пожалуйста. – Поднимаю глаза. – Пожалуйста, Раник. Что ты собирался сказать?

В его голове начинает происходить какая-то внутренняя борьба. Лицо искажается, а руки сжимаются в кулаки. И когда я уже готовлюсь к тому, что он оттолкнет меня в сторону и уйдет, Раник наклоняется и целует меня. Таким поцелуям он меня не учил – его интенсивность зашкаливает, лишает дыхания. Губы Раника словно нежно просят, умоляют меня дать ему больше кожи, больше тепла, больше времени.

Я пробую отстраниться, но его руки сразу обхватывают мое лицо, удерживая меня на месте. Он проводит губами по линии моего подбородка, подбираясь сначала к нежной шее, а потом к уху. И эти действия пленяют меня.

– Но потом, – хрипло бормочет он, – потом я будто спятил. Стал представлять, как целую тебя, как это делают влюбленные люди. Стал хотеть защищать тебя, постоянно смешить. А еще стал безумно ревновать тебя к Тео и всем парням, которым ты улыбалась, потому что хотел, чтобы ты улыбалась и мне. Я захотел тебя. Твоего ума, сладости, самоотдачи. Твоих непонятных терминов и, черт побери, твоего тела. Я трахал других лишь затем, чтобы выкинуть тебя из головы, но ничего не получалось. Кончая, я думал лишь о тебе.

Он качает головой.

– Я захотел тебе помогать. Захотел сделать тебя счастливой, заставить кончить, и однажды это у меня получилось, за что я очень тебе благодарен. Парень вроде меня просто обязан делать девушку вроде тебя счастливой. Ха. Это намного больше, чем я заслуживаю.

Он медленно проводит руками по моим ключицам, плечам, ребрам. Затем берется за мои бедрам и сильно толкает к своим. Теперь мы прижаты друг к другу. Я делаю резкий вдох, а Раник хмыкает.

– Подлый я, да? Удерживаю тебя, хотя тебя тянет на ярмарку. Вынуждаю целовать меня, а не Тео. – Он опускает руки на мою талию. – Как бы то ни было, мне очень жаль, принцесса. Извини, что не могу контролировать свои глупые чувства.

– Раник…

– А-а. – Он грозит мне пальцем, а затем им же указывает на ярмарку. – Тебе есть чем заняться. Иди.

Его губы произносят «иди», но натянутая улыбка умоляет остаться. Он усиленно это скрывает, но я знаю его достаточно хорошо и потому замечаю.

Тео в замешательстве стоит у подножья холма. Это мой шанс. Наконец я могу сказать ему то, что хотела все эти месяцы. Все мечты и фантазии о нем находятся в нескольких дюймах от воплощения. Но Раник… Без него я бы никогда не узнала, о чем эти фантазии на самом деле.

Я поворачиваюсь к Ранику и дарю ему свою самую яркую улыбку.

– Я хочу остаться здесь. Если ты не против.

Похоже, нет, потому что стоит мне это произнести, как Раник пришпиливает меня к сосне, а его горячий, нетерпеливый рот касается моей шеи. Он целует все, до чего только может дотянуться, но когда хочет прильнуть к губам, я отворачиваюсь и ухмыляюсь.

– Пожалуйста, Элис, – стонет он. – Позволь мне поцеловать тебя.

– Ты уже это сделал, – пою я.

Ахаю, когда он кружит меня, а затем крепко и страстно целует.

– Я тебе нравлюсь? – хрипло спрашивает он, словно не смея в это поверить.

– Неужели это так сложно представить? Ты добрый и умный, – говорю я, – и ты всегда заставляешь меня так много смеяться.

Его кулак сжимается, и я улыбаюсь.

– Ты терпелив со мной. С той Элис Уэллс, которой я на самом деле являюсь. С тобой мне не нужно притворяться кем-то другим. Ты знаешь, как я работаю, думаю, и всегда остаешься со мной милым и отзывчивым. А еще ты очень красивый. И да, ты единственный парень, которому я когда-либо нравилась. Настоящая я. Девушка-робот.

Он смеется и сжимает мою руку.

– С тобой я чувствую себя в безопасности. Мне так комфортно и хорошо. Я так много узнаю каждый день, просто находясь рядом. И ты… ты всегда повторяешь, что хочешь, чтобы я была счастлива. Ты первый, кто мне это сказал. Но я знаю, что я не в твоем вкусе. Я не разбираюсь в сексе – совсем, – и ты заслуживаешь девушку с опытом, которая хороша в этом деле. Я не интересная, не остроумная, не сексуальная. Ты заслуживаешь девушку, в которой все это есть.

Он наклоняется и целует меня: крепко и быстро.

– О, принцесса, здесь не о чем переживать. Ты самая лучшая девушка в мире, и мне чертовски повезло, что я нашел тебе. Или что ты нашла меня, я не знаю. Но ты должна мне доверять. Ты милая, красивая, великолепная. И охренительно сексуальная.

– Но я не…

Следующий его поцелуй неспешный, мучительно медленный.

– Секс – это не только опыт или знания. Я думал, что научил тебя этому. Я… я хочу тебя по-настоящему долго. Ты, знаешь ли, недооцениваешь эти свои острые как бритва инстинкты.

Руки Раника начинают блуждать под моей одеждой, пытаясь потрогать все, до чего только могут достать. Эти прикосновения кожа к коже наполняют меня статическим напряжением, и я выгибаюсь. Мои бедра прижимаются к его паху, и он, шумно вдохнув, прислоняется лбом к моему. Золотисто-зеленые глаза глядят из-под отяжелевших век.

– Еще есть время, – выдыхает он. – Уходи, пока я не растерял свой самоконтроль.

Я накрываю его щеку ладонью и целую по-своему: мягко и медленно. А затем опускаю вторую руку и тру ею твердокаменный бугор в его джинсах.

– Нет, – просто говорю я. – Все, чего я хочу, находится прямо здесь.

Не знаю, как, но в перерывах между поцелуями мы возвращаемся в его машину. А затем, тоже между многими поцелуями, добираемся до квартиры. Как только мы оказываемся внутри, Раник проверяет, что никого нет, и набрасывается на меня, снова прижимая к стене. Похоже, это его любимая позиция.

Я отвечаю тем, что скольжу рукой к бугру в его джинсах, и Раник издает тихий стон, от которого меня бросает в дрожь. Потому что от моей ласки стонет сам Раник Мейсон. Осознание этого опьяняет меня, наполняет невиданной силой. Прежде чем я успеваю остановить себя, я расстегиваю его ширинку, вытаскиваю все восемь дюймов его плоти наружу и медленно поглаживаю ее. Раник опускает лицо, чтобы следить за моими движениями.

– Ч-черт, – стонет он, – Элис, это действительно ты?

Я улыбаюсь и целую его в шею.

– Это действительно я.

Его бедра дергаются, он нетерпеливо толкается в мой сжатый кулак. Всю его прежнюю сдержанность сметает волна лихорадочной страсти. Интересно, как долго он сдерживался? Скольких сил ему стоило скрывать свою тягу ко мне от меня?

Продолжая ласкать его, с улыбкой опускаюсь на колени. Его затуманенные желанием глаза смотрят с недоумением.

– Давай, – игриво прошу его, – подойди ближе.

Мне не приходится повторять дважды – он сразу придвигает свои бедра ближе ко мне. Его пульсирующий член вжимается в мою шею, и я, смеясь, целую его в головку. Тело Раника содрогается – без сомнения, от удовольствия. Я провожу по стволу языком до самого низа и вверх, чувствуя его сладкий мускусный запах. Его пальцы погружаются в мои волосы, а вторая рука упирается в стену напротив. Я покрываю его легкими поцелуями, потом смотрю вверх. Восторженное лицо Раника поднято к потолку, но почувствовав, что я остановилась, он переводит взгляд вниз. Секунду молчит, сосредоточенно упивается моим видом. И какой это, должно быть, вид…

***

Раник

Она самая красивая девушка на Земле, и сейчас она стоит на коленях перед моим членом. Ее лицо раскраснелось, голубые глаза ярко сверкают, а эта легкая улыбка на ее губах… Она делает меня не просто болезненно твердым, а превращает в безумца.

Она счастлива. Она наслаждается моим членом. Мы с Элис Уэллс вместе, и она этому рада.

О большем я и просить не мог.

– В-выглядишь ужасно довольной собой, – успеваю произнести, и меня окутывает тугая и влажная глубина ее рта. Мне требуется вся сила воли, чтобы не начать лихорадочно трахать ее ротик прямо здесь и сейчас.

Но вдруг меня осеняет.

Это не ночь моих удовольствий, нет, сэр. Все должно быть наоборот.

Я отталкиваю ее, и она, сбитая с толку, встает.

– Что-то… что-то не так?

Я стягиваю с себя куртку и рубашку, а с нее – джинсы. Поцелуями прокладываю свой путь вверх по ее бедрам и животу, и Элис смеется. Остановившись, я смотрю ей в глаза.

– Я бы хотел, чтобы у нас с тобой все было правильно, Элис Уэллс. Больше никакого дерьма. Никаких игр. Никаких других девушек. Никого, кроме тебя. Только ты. С головы до пят и все, что посередине. Ты – моя, а я – твой.

Я краснею – слова звучат слишком слащаво, – но смущение моментально проходит, как только Элис улыбается мне.

– Я за, – произносит она.

А потом наступает конец света.

Я проникаю рукой в ее трусики и раскрываю ее, два моих пальца входят без особых усилий. Она мягко вздыхает, обнимает меня за плечи. Расстегнув джинсы, я позволяю им упасть на пол, а она нетерпеливо стягивает мои боксеры. Мы оба смеемся, но едва увидев меня целиком, она замолкает. И ей определенно становится не до смеха, когда мой член на долю секунды задерживается у ее входа, а затем глубоко погружается внутрь. Она ахает, и я целую ее в шею.

– Извини, – бормочу я. – Это может…

– Нет, я знаю. Будет больно, но очень недолго. Я быстро привыкну.

Я отстраняюсь и улыбаюсь ей, убирая со лба прядки золотистых волос. Затем наклоняюсь, стягиваю с нее футболку и, расстегнув лифчик, играю с ее сосками, пытаясь отвлечь от боли. Она ерзает, стонет, а когда я втягиваю сосок в рот, чуть ли не брыкается. Мой член чувствует эти движения, и я не могу сдержать мучительный стон.

– Принцесса, не надо…

Она ухмыляется, снова дергает бедрами, и от наслаждения у меня закатываются глаза.

– Назови меня Элис, – просит она.

– Элис, – говорю я, сходя с ума от ее невероятно тугой влажности.

– Снова, – требует она, вращая бедрами.

– Элис, Элис, Элис, Элис… – Я замираю и сквозь туман удовольствия заставляю себя вернуть себе ведущую роль. Завожу ее руки за голову и ухмыляюсь ей. – Не-а. Сегодня ты будешь повторять мое имя, принцесса.

От моего первого толчка ее глаза округляются, а от второго она тоненько ахает.

– Все хорошо? – нервно спрашиваю я.

Никогда не нервничал в постели с девчонкой, но каждая частичка меня хочет одновременно ублажить ее и защитить. А это чертовски сбивает с толку.

– В-все о-отлично. – Я возобновляю движение, и она запрокидывает лицо. – Еще. О боже, Раник, пожалуйста, еще.

– Как пожелаешь, – ухмыляюсь я и целую ее хорошенький маленький ротик.

 

Эпилог

Месяц спустя

Раник Мейсон – осторожный водитель, и в этом смысле он полная противоположность того, что вы могли бы ожидать от него, татуированного парня в кожанке. Но пока мы едем по узким, многолюдным улицам Сан-Франциско, направляясь к тюрьме, я рада, что он не лихач, больше, чем когда бы то ни было.

Он одаривает меня кривоватой улыбкой, солнце искрится в его золотисто-зеленых глазах.

– Нервничаешь, принцесса?

Я рассеянно тереблю лежащий на коленях пакет с надписью «Для папы».

Киваю Ранику.

– Я бы соврала, если б сказала, что нет.