Текст книги "Британский качок (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
25
Джорджия
Месяц спустя…
«Так скоро» произошло, слишком скоро.
Я скучаю по нему.
Эшли уехал, и я скучаю по своему соседу по дому.
Моему другу.
Моему мужу.
Странно.
Так чертовски странно.
Мы еще не аннулировали брак – решили, что подождем. Дадим этому время и посмотрим, что почувствуем после того, как он уедет домой в Англию, и мы проведем некоторое время порознь.
Отношения на расстоянии – это не то, что я себе представляла и когда-либо хотела испытать на себе.
И…
Это действительно отстой.
26
Эшли
Три месяца спустя…
– Джек? У тебя есть минутка?
Cтучу в дверь спальни моего брата.
Я живу в его квартире с тех пор, как переехал домой – на его диване – не желая жить с папой и мамой. Они так далеко за городом, вдали от шума и суеты большого города.
Молодежи.
Не в обиду им, но они старые.
Хотел ли я остаться в Штатах с Джорджией? Конечно хотел, но… мне нужно работать.
Жизнь должна продолжаться.
Теперь, когда у меня есть диплом, я должен выполнить обещание, данное моему отцу, его компании, и… что ж, пришло время начать зарабатывать себе на жизнь.
Я не могу гоняться за девушкой, которую знаю всего семестр, по Америке; так не годится. Конечно, я женился на этой девушке, но все же – это вряд ли считается.
Насколько я знаю, она даже не сказала своим родителям.
Джек сидит со своим ноутбуком посреди кровати, прислонившись спиной к изголовью. Когда я вхожу, он снимает очки и кладет их на одеяло.
– Что случилось?
Я, шаркая, вхожу и присаживаюсь на край его кровати.
– Не знаю, я просто… – Я пожимаю одним плечом.
– Понятно. Это как-то связано с твоей отсутствующей женой?
– Она не моя жена. – Тереблю кольцо на левой руке, которое ношу с тех пор, как оставил Джорджию в колледже, после того, как упаковал свои вещи и ее, сложил ее коробки возле двери, чтобы, когда приедут ее родители, все, что им нужно было сделать, это загрузить их в машину.
Вещей было немного, но этого было достаточно.
Что-то мы продали через интернет, часть оставили на обочине.
На данный момент дом будет оставаться пустым, пока не будет сдан в субаренду.
– Вообще-то… так и есть.
Прошло почти два месяца с тех пор, как я был в одной комнате с Джорджией. Конечно, мы общаемся в видеочате, занимаемся сексом онлайн и делаем все эти вещи, но это не одно и то же.
Скоро нам придется определиться.
Заполнять документы или не делать этого.
Джорджия продолжает говорить, что хочет аннулировать брак, но сделала ли она что-нибудь по этому поводу? Нет.
Не думаю, что она даже зашла в интернет, чтобы посмотреть какие нужны документы.
– Брат, что ты собираешься делать? Ты бы видел себя – ты несчастен.
Я несчастен?
Я скучаю по ней.
Скучаю по каждой мелочи в ней, включая раздражающие вещи, например, как громко она ест морковные палочки, или как иногда храпит по ночам и крадет одеяло.
Глупые мелочи.
Но несчастен ли я?
Отношения на расстоянии – это не то, что я себе представлял и когда-либо хотел испытать на себе.
И…
Это действительно отстой.
– Приятель, тебе следует поговорить с папой, – наконец, говорит мой брат. – Тебе нужен план, нельзя продолжать в том же духе. Ты сам делаешь себе хуже.
Я бросаю на него взгляд; он перестал работать над тем, над чем работал, и уделяет мне все свое внимание.
Я никогда по-настоящему не воспринимал Джека всерьез – он просто всегда был моим младшим братом, на заднем плане, на несколько лет младше, так что на самом деле не пересекался со мной. Когда я заканчивал школу, он только начинал.
Мы никогда не тусовались вместе без крайней необходимости, нас заставляла быть вместе наша мать, не сблизившись так, как мои американские друзья общались со своими братьями и сестрами, потому что они жили вместе и играли вместе.
Мы с Джеком учились в школе-интернате, и даже не в одной и той же.
Это первый раз, когда он дает мне совет.
– Думаешь, мне следует поговорить с папой?
– Я думаю… – Он снимает ноутбук со своих бедер и кладет его на кровать рядом с собой. – Тебе следует поехать в Штаты и разобраться с Джорджией. Вы должны или закончить, или проводить время вместе, одно из двух.
Вау.
Это так неожиданно от него.
– Ты должен что-то сделать. Так жить нельзя, приятель. Живи здесь сколько хочешь – я не возражаю. Все равно родители платят за аренду. Но ты ходишь на автопилоте, отказываешься встречаться с другими людьми…
Он дал мне пищу для размышлений, это точно.
И это все, о чем я могу думать в течение нескольких дней.
Я начинал работать в фирме моего отца в качестве младшего юриста. Вчера папа действительно был в офисе; он здесь, в городе, остается в своей квартире после ухода с работы. Отец в Лондоне на неделю, прежде чем вернуться загород, чтобы быть с мамой, привычка, которую он приобрел, когда я был мальчиком.
Мы пообедали.
Немного поболтали.
Я звоню Джорджии для видеочата, сидя в своей кабинке в офисе, надеясь, что не помешаю, пока она чем-то занята или ужинает, но это свежо в моей памяти, и это нужно сказать.
Мы с папой придумали план. Вернее, он придумал, и я собираюсь выложить это на стол с моей бывшей соседкой по дому слеш подругой слэш женой.
Она берет трубку почти сразу, и я вздыхаю с облегчением, улыбаясь, когда вижу ее великолепное лицо.
Похоже, она дома, в постели.
В доме ее родителей, так как переехала домой после окончания колледжа. Джорджия не может позволить себе собственную квартиру, работает на дерьмовой работе и ищет что-то получше.
– Эй, детка, ты на работе? – Она устраивается на кровати поудобнее, взбивает подушки позади себя, чтобы подготовиться к звонку.
– Да. Только что поболтал с папой.
– Отлично. Который у вас час?
Она все еще не разобралась с разницей в часовых поясах, никогда не может сказать, день сейчас, ночь или полдень, когда звонит мне. Иногда звонит мне в час ночи, думая, что пора ужинать, или в четыре утра, думая, что уже полдень.
Но, может быть, ей не придется долго разбираться в этом. Не после того, что я собираюсь предложить.
– Сразу после обеда. Час тридцать.
– О, хорошо. А мне скоро на работу, хотя не знаю, много ли у них найдется для меня работы. Меня могут отправить домой пораньше, что отстойно, так как мне нужны деньги.
– Мне жаль, детка, это ужасно. – Но это также отличный переход к следующей части разговора. – Мы с папой разговаривали и… ну. Я просто собираюсь выложить это так, как есть.
Ни один из нас не мог спать, переписываясь друг с другом в любое время дня и ночи, что еще больше усугубляло ситуацию. Заставляет меня скучать по ней больше.
Недостаточно сообщений и видеочатов, которые могли бы решить проблему разлуки.
– Ты знаешь, как сильно я скучаю по тебе, – начинаю я.
Джорджия кивает.
– Я тоже скучаю по тебе. Я безумно скучаю по тебе, но… – Вряд ли это имеет значение, когда ты находишься за тысячи километров отсюда.
– Видишь ли, Джорджи, в том-то и дело. Я могу вернуться – папа готов позволить мне вернуться в Штаты. Он дает мне шесть месяцев на удаленную работу, чтобы выяснить, что мы собираемся делать, ты и я. – Я начинаю говорить бессвязно, выпаливая слова со скоростью километр в минуту, ее улыбка тускнеет, чем больше я говорю. – Мы можем снять жилье на следующие несколько месяцев или можем заполнить документы – все, что ты захочешь. Я могу работать из дома, а ты сможешь продолжать искать работу получше или стажировку, и шесть месяцев – это достаточно времени, чтобы разобраться в этом клубке. Что ты об этом думаешь?
Она колеблется.
– Ты бы сделал это? – говорит она медленно.
– Да. – Конечно. – Когда папа предложил это, я чуть не упал со стула. Ты им действительно понравилась, когда была здесь, Джорджия, даже если, в конце концов, мы порвем все связи и разойдемся в разные стороны.
Я никогда не найду другую девушку, похожую на нее, но я бы попытался.
– Но у меня будет всего шесть месяцев. Это все. И… моя жизнь будет здесь, Джорджия. Поэтому не могу ничего обещать на этот счет. Я всегда хотел работать на своего отца и возглавить его бизнес вместе с Джеком, и не думаю, что это когда-нибудь изменится. Но ты важна для меня, и… черт. Я люблю тебя. И не хочу просто оставить тебя там. Я хочу…
Девушка кивает, как будто понимает, но никак не может знать, что мое сердце выпрыгивает из груди, а ладони потеют, и продолжаю высматривать, не пройдет ли кто-нибудь мимо офиса и не услышит ли, как я изливаю душу, как идиот.
Черт возьми, кто-то действительно может услышать; у всех этих стен есть глаза и уши, и они, вероятно, могут говорить.
– Я не могу просить тебя вернуться сюда, Эшли. У тебя там есть работа, и твои родители важны, и…
– Ты не просишь меня вернуться, Джорджи. Это то, что я хочу сделать.
Она слегка качает головой.
– Я знаю, но…
Один из помощников приближается ко мне сзади, останавливая следующие несколько слов моей девушки.
Бет неторопливо прогуливается с блокнотом в руке, явно делая вид, что не замечает, что я общаюсь в видеочате с молодой женщиной.
Мы с Джорджией ждем, пока она скроется из виду, и я наклоняюсь ближе к монитору.
– Слушай, я должен идти. Подумай об этом, хорошо? Я вернусь, только если ты этого захочешь.
– Конечно я хочу… просто чувствую себя такой эгоисткой. Ты бы бросил все, чтобы вернуться сюда, и что? Смотреть, как я работаю на той же работе, что и три лета назад, в то время как пытаюсь найти что-то получше? Или стажировка, за которую почти ничего не платят? Похоже я застряла, живя со своими родителями.
– Ты им уже сказала?
Она молчит. Затем качает головой.
– Нет.
Понятно…
Она не видит в этом смысла, если мы не собираемся оставаться вместе. Это может быть просто далекое воспоминание, заметенное под ковер, и через лет двадцать Джорджия сможет рассказать детям, которые у нее будут с кем-то другим, что когда-то давно, когда их мама была дикой и сумасшедшей в колледже, она вышла замуж за своего соседа по дому в Вегасе.
С другой стороны, я тоже не планировал рассказывать своим родителям – они узнали случайно, потому что у них есть доступ к моему банковскому счету.
Моя девушка покусывает нижнюю губу, что делает, когда волнуется.
– Не волнуйся пока, ладно? Просто подумай об этом. Я напишу тебе, когда буду дома сегодня вечером.
– Хорошо, я постараюсь не волноваться.
Я вижу, что Джорджия лжет – она на сто процентов собирается беспокоиться об этом весь день напролет, но я ничего не могу с этим поделать.
– Пока, детка. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
27
Джорджия
Через три недели после этого…
Прошло много времени с тех пор, как я поговорила с Эшли о том, что он вернется в Штаты, чтобы провести время со мной и разобраться в этом беспорядке, и это поглощает меня. Съедает меня заживо, лишает аппетита, наполняет чувством вины.
Моя мать замечает это.
Однажды вечером садится со мной на диван, не доставая пульт дистанционного управления, как обычно делает, чтобы посмотреть свои шоу по благоустройству дома.
Когда я переехала домой, она ясно дала понять, что телевизор принадлежит ей, и если мне хочется смотреть свои собственные шоу, то могу делать это в своей спальне на своем ноутбуке.
Это мой дом, но это не мой дом.
Странное место пребывания.
– Что с тобой происходит? – спрашивает мама, поворачиваясь ко мне лицом. Я держу свой телефон в руке и пишу Эшли, наши обычные ежедневные сообщения, типа: «Я скучаю по тебе», «Как прошел твой день?»
Что со мной происходит? С чего мне начать?
С чего начать?
Полагаю, с правды.
От правды меня тошнит, но это совсем некстати, и сейчас мне это не поможет. Есть мальчик, который хочет приехать сюда, чтобы быть со мной и помочь мне справиться с этим, чтобы я не была одинока, и как мне объяснить, почему он проделал весь этот путь из Англии, чтобы сделать это?
– Помнишь, я переехала в дом парня в колледже?
– Да. Парень с именем девушки.
Я киваю. Тот самый.
– Он из Англии. Он сейчас дома, и мы говорили…
– Пожалуйста, не говори мне, что ты беременна, – шутит она.
– Нет. – Я качаю головой и на самом деле умудряюсь рассмеяться, хотя она обрадуется моим новостям небольше, чем если бы я сказала ей, что забеременела вне брака.
У меня вертится на кончике языка сказать, что ничего подобного, но правда в том, что это вроде как почти тоже самое.
– Мы с ним съездили в Вегас несколько месяцев назад, еще до окончания колледжа.
– Ладно… – Очевидно, мама не понимает.
– И знаешь, как это бывает. – Я бросаю на нее выжидающий взгляд, надеясь, что она поспешит заполнить пробелы. – Много выпивки.
– В итоге тебя арестовали?
Я криво улыбаюсь, желая, чтобы все было так просто.
– Нет, я бы позвонила.
– Он что-то сделал с тобой, пока вы были там?
– Эшли? Боже, нет, он идеальный джентльмен. – Я прочищаю горло. Сейчас или никогда. – Такой идеальный джентльмен, который… эм… напившись… эм… женился.
Мама наклоняет голову.
– Прости, я не понимаю.
– Мы напились и поженились.
Тишина.
Тишина.
Очень долгое молчание.
– Повтори?
– Мы поженились.
– И ты была пьяна. – Утверждение, а не вопрос.
Я киваю.
– Да.
– А ты слышала о такой вещи, как аннулирование брака? – Ее лицо, несомненно, краснеет, а губы поджимаются. Я не думала, что она отнесется к этому спокойно, и будет вести себя так стоически.
– Да, конечно.
– Но не сделала этого?
– Пока нет.
– Почему нет? Ты любишь его?
– Да, люблю. – Но не настолько, чтобы выйти за него замуж, черт возьми. Это не входило в мой план! Не то чтобы у меня был какой-то план, но этого точно не было бы ни в одном из них.
– Значит ты влюблена в кого-то, с кем жила, хотя сказала своему отцу и мне не беспокоиться. Ты напилась и вышла замуж за своего соседа по дому в Вегасе. И ты только сейчас рассказываешь нам об этом.
Эм.
Это в значительной степени подводит итог всего.
Я пристыженно киваю.
Мама ничего не говорит.
Вообще ничего.
Тишина такая оглушительная, что мне почти хочется проверить пульс; клянусь, я слышу тиканье часов где-то вдалеке.
Она молчит так долго, что я действительно начинаю беспокоиться.
– Мама, пожалуйста, скажи что-нибудь.
Ее рот открывается.
Закрывается.
Снова открывается, но она смотрит поверх моей головы и в окно позади меня.
– Даже не знаю, с чего начать, Джорджия. Я так… так… – Она что, сжимает кулаки? – Я не знаю, что сказать.
Мама сидит, такая тихая, какой я ее никогда не видела, и я молю бога, чтобы она что-нибудь сказала.
Что угодно.
Я бы даже смогла справиться с этим, если бы она начала кричать прямо сейчас или плакать, но то, что та вообще ничего не говорит, выводит меня из себя. Ведь знала же, что это была ужасная идея, и знала, что не должна была говорить ей.
– Мама…
– Что ты хочешь, чтобы я сказала? – Ее тон сдержан. – Ты действительно хочешь знать, о чем я сейчас думаю?
– Да! Да, пожалуйста.
– Хорошо. – Ее губы сжимаются в жесткую линию. – Я думаю, что… ты взрослая, и поэтому пришло время начать вести себя как взрослая.
Я в шоке.
– Я не знаю, что это должно означать.
Мама продолжает объяснять.
– Нужно поговорить об этом с твоим отцом, и он тоже будет разочарован, но я говорю за нас обоих, когда говорю… возможно, тебе пора двигаться дальше.
– Двигаться дальше?
– Да. Возможно, тебе пора выйти и расправить свои крылья. Ты поехала в Вегас, напилась и вышла замуж. И из того, что ты говоришь, вы не сделали аннулирование, что было бы ответственным поступком, как только вы вернулись в колледж, но вы этого не сделали. По какой бы то ни было причине ты тянешь время. Я не знаю почему, но в этом мальчике должно быть что-то такое, что тебе нравится настолько, чтобы не расставаться с ним.
Конечно, она абсолютно права. Но только потому, что я еще не расторгла брак, это не значит, что я привязана к Эшли каким-то образом, который заставил бы меня хотеть оставаться замужем за ним в двадцать два года. Не похоже, что я намеренно откладываю это, не так ли?
– Ты хочешь, чтобы я съехала?
Мама небрежно пожимает плечами… холодно. Выражение лица, которого я никогда раньше у нее не видела.
– Ты замужем. Тебе следует пойти и разобраться в своей жизни. У тебя где-то там есть муж, а ты сидишь в моей гостиной, страдая. – Она встает, вытирая руки о джинсы спереди. – Как насчет тридцати дней? Это то, что большинство домовладельцев дают своим арендаторам.
Арендаторы?
– Я не плачу арендную плату.
– Вот именно, – говорит мама, выходя из комнаты.
Я в растерянности.
Слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать, пойти за ней и умолять ее простить меня. Мой подбородок начинает немного подрагивать. В задней части дома я слышу, как открывается дверь и позвякивают ключи – признак того, что мама ушла из дома.
Я помню, когда они с папой ссорились, мама брала машину и разъезжала по окрестностям, иногда останавливаясь в «Дейри Куин», чтобы купить мороженое. Потом сидела на парковке и смотрела вдаль, пока ее нервы не успокаивались, и я задаюсь вопросом, пойдет ли она туда сейчас.
Ладно. Мама определенно расскажет папе.
Они почти никогда не наказывали меня, когда я росла; у меня было достаточно ненависти к себе, чтобы делать эту работу за них. Разочарование моих родителей съело бы меня живьем, и с тех пор мало что изменилось.
Тащусь в свою спальню и плюхаюсь на кровать, сдерживая слезы, пока не остаюсь по-настоящему одна. Единственный человек, которому я хочу позвонить, крепко спит и находится на другом конце света.
Тебе следует пойти и разобраться в своей жизни.
У тебя где-то там есть муж.
Я должна разобраться с этим.
Прошло несколько месяцев со свадьбы, с тех пор, как мы собрали наши вещи и попрощались на ступеньках дома Эшли в колледже.
Месяцы с тех пор, как мы в последний раз занимались любовью и целовались.
Я едва знаю Эшли, но такое ощущение, что знаю его всю свою жизнь, и что я здесь делаю?
Я не могу позволить ему приехать сюда. Не могу просить его отказаться от своей работы или той роли, которую он играет в своей семье. Но также не могу позволить себе поехать туда – у меня нет денег на квартиру и явно нет перспектив трудоустройства в Англии.
«Но здесь у меня тоже ничего нет».
Слезы продолжают течь по моему лицу, подушка промокает, из носа начинает течь. Некоторое время спустя я слышу, как оба моих родителя возвращаются домой, а затем раздается стук в мою дверь.
Я вытираю нос рукавом пижамы и сажусь, когда входит папа, а мама прислоняется к дверному косяку.
Она больше не выглядит сердитой, просто… нечитаемой.
– Мама рассказала мне твои новости, – начинает он.
Я жду, пока тишина наполняет воздух.
– Мы действительно разочарованы, Джорджия Маргарет.
Разочарованы? Смелое преуменьшение, я уверена.
– Мы разочарованы тем фактом, что ты не сказала нам, и разочарованы тем, что ты была настолько глупа, чтобы так напиться в городе, где тебя могли похитить…
– Или убить, – добавляет мама с порога.
– Или убить. Мы могли не знать, кто знает, как долго, и ты никогда не упоминала о романтических отношениях с этим мальчиком – прости, с этим мужчиной, за которым ты замужем, – не говоря уже о том, чтобы привести его домой, чтобы познакомиться с нами. У тебя было достаточно возможностей.
Список правонарушений унизителен.
Я не могу сказать, закончил папа свою тираду или нет, поэтому держу рот на замке и продолжаю слушать, как они накручивают себя, а он расхаживает по моей крошечной комнате, дырявя ковер.
– Мы с твоей матерью поговорили, и она права – ты должна разобраться в своей жизни. Мы любим тебя, Лютик, но ты замужем. – Кажется, он давится этим словом, голос срывается. – Мы считаем, что тридцать дней – это справедливо.
Если меня не будет здесь через тридцать дней, Эшли ни за что не сможет приехать сюда. Не в этот дом, не для того, чтобы остаться, даже на ночь.
Какой беспорядок.
– Мы делаем это, потому что нам не все равно, милая, – говорит мама. – Ты не можешь прятаться здесь. Ты идешь на работу, возвращаешься домой и не выходишь из своей комнаты – и я слышу тебя по телефону. Я слышу, как ты плачешь. – Она делает паузу. – Пришло время.
– «Сри или слезай с горшка» – вот что сказал мне дедушка Паркер, когда я окончил колледж. Принимай решение. Сорви пластырь.
Папа и дедушка любят метафоры.
Я слабо киваю, благодарная, что моя нижняя губа не дрожит, когда я говорю:
– Я понимаю.
Когда мама осторожно входит в мою комнату и подходит, чтобы сесть рядом со мной на кровать, обнимая меня одной рукой, папа присоединяется, садясь с другой стороны от меня.
– Ты поступишь правильно, – говорит он.
Мама целует меня в макушку.
– Аннулируй брак, милая, и двигайся дальше.
«Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь».
Эпилог
Эшли
Двадцать девять дней спустя…
– Джек, можешь открыть дверь?
Я прислушиваюсь к звуку его шагов, но их нет.
– Джек?
Я знаю, что брат здесь. Он заглянул в ванную сегодня утром, когда я был там, и спросил, не хочу ли кофе, пока он бегал по делам, но прошло уже несколько часов, и Джек давно должен был вернуться
Я уже какое-то время сижу за его кухонным столом, бумажки из офиса распечатаны и разбросаны вместе с выборкой недвижимости по аренде жилья и квартир, обводя заинтересовавшие места.
Откладываю ручку в сторону, когда дверной молоток издает еще один металлический лязг.
Никаких признаков моего брата.
Отлично.
Я сам открою дверь, не то чтобы это было проблемой с самого начала, но это его квартира и, вероятно, его доставка – должно быть это так, поскольку мы не ожидаем гостей.
Вооруженный бюджетом, я искал собственное жилье, чтобы вырваться из-под контроля Джека – невозможно заниматься сексом по телефону со своей девушкой, спя на диване с моим проклятым братом в соседней комнате.
Его любимое занятие? Выскакивать из своей спальни абсолютно без предупреждения и пытаться поймать меня с рукой в штанах.
Нет, спасибо.
Я встаю из-за стола и шаркаю по дому. Гостиная, коридор, парадный вход, не проверяю, кто снаружи, прежде чем отпереть замок и распахнуть дверь.
Джорджия стоит на веранде.
Внизу на тротуаре стоит мой брат с тремя гигантскими чемоданами в руках и глупой улыбкой, приклеенной к его лицу.
Джорджия.
Чемоданы.
Джорджия.
Чемоданы.
Мне требуется еще полсекунды, чтобы собраться с мыслями, я выхожу наружу, чтобы схватить ее в объятия и поднять.
– Я скучала по тебе, – говорит она, утыкаясь лицом в мою шею, целуя ниже уха.
– Я тоже скучал по тебе, – отвечаю, задыхаясь, эмоции, о которых я и не подозревал, поднимаются во мне. – Не могу поверить, что ты здесь. Я начинал раздражаться на Джека за то, что он не открыл дверь. Это было чертовски раздражающе. – Я целую ее в губы. – Но это ты.
– Я хотела сделать тебе сюрприз.
Небо темное и грозит дождем, поэтому я провожу ее внутрь.
– Заходи внутрь, давай… – Я бросаю взгляд на Джека, стоящего на тротуаре. – Я помогу ему, а ты входи. – Спускаясь по ступенькам, я обнимаю своего брата. – Ты задница! Как давно ты знал, что она приедет?
Он пожимает плечами, поднимая две сумки Джорджии.
– Пару недель. Держу пари, ей есть что тебе рассказать.
Я киваю, хватаю третий чемодан и прошу Джека подняться по лестнице первым.
Она точно не путешествует налегке.
Мы с братом заносим ее вещи внутрь, ставим все у двери. Когда я нахожу Джорджию, она сидит на диване без обуви и встает, когда я вхожу в комнату.
Я поворачиваюсь к своему брату.
– Приятель, мы можем ненадолго воспользоваться твоей комнатой?
Он хмыкает.
– Никакого секса.
Моя девушка смеется.
– Мы не собираемся трахаться, я тебе обещаю!
– Нет? – дразню я, прекрасно зная, что нам нужно поговорить. У меня в голове одновременно крутится миллион вопросов. И я очень сильно хочу поцеловать ее, но не на публике.
Вскоре мы устраиваемся на его кровати лицом друг к другу, держимся за руки и целуемся. Она обнимает меня за шею и наклоняется, прижимаясь своим лбом к моему.
– Я так сильно скучала по тебе. – Она вздыхает, в ее голосе слышны эмоции. – Не могу поверить, что я здесь.
Кстати, об этом…
– Что ты здесь делаешь, Джорджия? Не то чтобы я не был взволнован сюрпризом, но что-то случилось? Что происходит?
Девушка склоняет голову.
– Мои родители… черт. Не хочу выставлять их придурками, потому что это моя вина, но они фактически выгнали меня.
– Что? – восклицаю я. – Почему?
– Мы трое – ну, в основном мои родители – провели много самоанализа за последний месяц, и они действительно хотят, чтобы я нашла себя и поняла, чем хочу заниматься. Они хотят… – Она прочищает горло. – Мне нужно повзрослеть. Они «выгнали меня» из дома, типа как выпихнули меня из гнезда, чтобы я могла «лететь».
Джорджия использует воздушные кавычки.
– На самом деле это действительно неловко. Я рассказала им о нас.
Я чувствую, как мои глаза становятся шире от ее заявления.
– Рассказала?
– Да, и все прошло не так хорошо, как я надеялась. Или, может быть, все прошло именно так, как я и предполагала – не знаю. Это было ужасно, я была так смущена, все было так неловко.
– Что ты имеешь в виду?
– Они начали относиться ко мне по-другому – в основном мама. Папа делает то, что хочет мама, поэтому он просто избегал меня, настаивая на расторжении брака и подталкивая меня к поиску лучшей работы.
– Так вот почему ты притворялась, что того разговора между нами никогда не было?
Того, где я сказал, что перееду к ней на шесть месяцев, чтобы мы могли во всем разобраться.
– Да. После твоего звонка в тот день… в конце концов, я рассказала своим родителям, и вот тогда все пошло наперекосяк, и, честно говоря, Эшли… – Девушка опускает голову, избегая моего взгляда. – Я не могла просить тебя сделать это. Бросить все и приехать в Америку, когда я такая глупая и незрелая. Это было бы эгоистично. Все, что у тебя есть, находится здесь.
Вот тут она ошибается.
– Все, что у меня было, было в Штатах.
Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты. Джорджия, мне насрать на работу, деньги и все остальное.
Моя девушка поднимает подбородок.
– Ни за что на свете я не собиралась просить тебя оставить свою работу, свою поддерживающую семью, свое наследие, приехать и подержать меня за руку, пока у меня была голова в заднице. – Она гладит меня по щеке. – Но хорошая попытка.
Я выдыхаю.
– В любом случае, ты здесь.
– Я здесь.
Что вызывает вопрос:
– Как? Как ты здесь оказалась? Я очень рад, но…
Она же на мели.
– Я не горжусь этим, но… я смогла дозвониться до твоей матери и рассказала ей, что происходит. И рассказала о нашем с тобой разговоре. Потом о том, который был у меня с моими родителями. – Джорджия нервно заправляет выбившиеся волосы за уши. – Потом мы поговорили несколько дней спустя, потом еще раз. Твоя мама очень заботливая и стремится… сделать так, чтобы это сработало для нас любым возможным способом. Поэтому она доставила меня сюда самолетом. – На ее щеках появляется румянец. – Я уволилась с работы, собрала свои вещи и… вот я здесь, пока мы с этим не разберемся. На месяц, или на три, или на шесть. Сколько бы времени это ни заняло.
– А как насчет аннулирования брака – разве заявление не должно быть подано в округе, где мы поженилось?
– Да, но мы можем сделать все это онлайн, если это то, что мы решим сделать.
– Что ты хочешь сказать? Ты не уверена, что это то, чего ты хочешь?
– Я говорю… мы поспешили вступить в этот брак, потому что были пьяны, но, может быть, нам не нужно… торопиться расстаться с ним.
Я почти швыряю свою жену на кровать моего брата, она лежит спиной на матрасе, волосы теперь разметались веером по покрывалу. Наши рты встречаются, языки переплетаются впервые за миллион недель.
– Ты такая вкусная, – стону я, касаясь рукой ее груди через одежду.
Джорджия смеется.
– Нет, я на вкус как самолет и аэропорт.
– Ты не можешь быть на вкус как аэропорт. Нет такого вкуса.
– Ну, вряд ли он свежий и мятный. У Джека не было жвачки в машине, когда он заехал за мной.
Конечно нет. Мой брат чертовски аккуратен и не хотел бы, чтобы обертка от жевательной резинки валялась где попало.
Раздается стук в дверь, за которым следует дерзкое:
– У-у-у, детки, ваше время вышло!
Я стону.
– К концу сегодняшнего дня мы найдем новое место для жизни. Пошли.
Я встаю, беру ее за руку и веду на кухню.
Джорджия
Еще месяц спустя…
Мои пальцы порхают над клавиатурой моего ноутбука, и я останавливаюсь, чтобы посмотреть в окно, не видя ничего, кроме других одинаковых домов на улице, где мы сейчас живем.
Это невероятное место, недалеко от Джека – уровень оплаты намного выше того, что я смогу позволить себе в этой жизни, но это то, чего хотел Эшли, и кто я такая, чтобы возражать?
У меня есть офис. У нас есть столовая – она пуста, но это все равно столовая, – кабинет с телевизором, две спальни наверху и светлая и просторная кухня.
Я хорошо приспособилась и начала разговаривать со своими родителями – мы регулярно общаемся в видеочате, и они счастливы, зная, что я наконец-то стала более сосредоточенной.
Прямо сейчас я работаю на семью Драйден-Джонс, с кузиной Эшли Эмили в отделе маркетинга. Я не решалась воспользоваться кумовством, но никто, казалось, не возражал, и все, казалось, ожидали этого.
Пока не найду работу своей мечты, я, по крайней мере, буду зарабатывать немного денег и вносить свой вклад в домашнее хозяйство.
А что касается нас с Эшли?
Что ж.
На данный момент мы просто парень и девушка, хотя юридически мы муж и жена.
Кольца убраны, но время от времени мне нравится доставать свое из сейфа и носить его, большой блестящий камень каждый раз заставляет мое сердце замирать.
Оно такое красивое.
Леди Тэлбот – мать Эшли – с другой стороны, любит называть меня своей невесткой, представлять меня своим друзьям и тому подобное, и хотя это не ложь, все равно это кажется странным. И неправильным.
Я все еще чувствую себя слишком молодой.
И тем не менее.
Мы с Эшли все еще женаты.
Я слышу, как открывается и закрывается дверь внизу. Потягиваюсь в своем рабочем кресле и улыбаюсь, когда мой парень вприпрыжку поднимается по лестнице.
Эшли бегал трусцой – сегодня у него игра с кучей его старых приятелей из школы-интерната, и он всегда тренируется. Они будут играть в регби в парке, том самом, по которому он бегает.
Это Гайд-парк, если вам интересно, и я все еще щиплю себя за то, что живу так близко.
Он целует меня в губы, и я чувствую привкус пота.
– Я собираюсь принять душ, а потом хочу…
Он в настроении для секса.
Я вижу это в его глазах, но опять же – когда это не так?
– Зачем ждать, пока ты примешь душ?
– Детка, я весь потный.
– И что?
Эшли тянет меня за руки, пока я не встаю, и я смеюсь, когда он начинает дергать за край моей старой, потрепанной спортивной футболки времен старшей школы.
Нежно тянет меня, пока мы не оказываемся в коридоре и в ванной, наклоняется, чтобы пустить воду в душе с прозрачными стеклянными стенами и белым кафелем.
Я стягиваю его шорты для бега.
Он спускает с меня штаны.
Я приподнимаю его майку.
Он стаскивает мои стринги.
Наши губы встречаются, и мы целуемся так, будто это в первый раз – каждый раз. У меня по спине пробегает дрожь в ту секунду, когда его губы касаются моих.
