Текст книги "Британский качок (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Я не знаю, о чем думал, мам.

Это ложь.

Потому что точно знал, о чем думал, когда женился по пьяни на Джорджии, и это звучит примерно так: как только я увидел ее на другом конце комнаты в доме регби, мне захотелось узнать ее. Если бы она не подошла ко мне, я бы, в конце концов, сам подошел к ней.

То, что она сделала, было незрелым, но это не нанесло вреда ничему, кроме моего эго, и давайте будем честны – оно не такое уж хрупкое.

Пока рос, у меня было достаточно льстивых случайных людей, из-за того, кто мой отец, достаточно женщин, которые заигрывали со мной, чтобы знать, что я не уродливый, недостойный кусок дерьма.

Итак, это беспокоило меня, но… один взгляд на Джорджию, и все это раздражение и дурное настроение вылетели в окно. Теперь она моя жена, и я вроде как хочу сохранить ее.

Просто чтобы посмотреть, на что это похоже, хотя она ни разу не вела себя как жена.

– Как только закончится семестр, ты вернешься домой. Ты понимаешь меня, Эшли Артур Калум Драйден-Джонс?

– Да, мама.

– Повтори это.

Краснею, не желая повторять ничего из этого дерьма, когда Джорджия все еще стоит у стойки и слушает каждое мое слово, но мама не собирается заканчивать этот телефонный разговор, пока я этого не сделаю.

– Я возвращаюсь домой, как только закончится семестр.

Я украдкой бросаю на Джорджию взгляд, и ее брови поднимаются, печенье с изюмом на полпути ко рту.

– Ни дня больше в этом колледже, ты понял? Ты возвращаешься домой и привозишь с собой свою жену.

– Мама… – Еще один взгляд на Джорджию дает мне понять, что она на самом деле очень внимательно слушает. – Я сказал тебе, что спрошу ее, но не могу ничего обещать.

– Она сейчас с тобой?

– Да.

– Пожалуйста, дай ей трубку.

– Мама…

– Эшли Артур…

Я опускаю телефон после того, как она называет два моих имени, и прикрываю трубку рукой.

– Мама хочет с тобой поговорить.

Джорджия издает сдавленный звук, печенье попадает не в то горло. Девушка несколько раз кашляет, становясь ярко-красного цвета. Делает глоток воды из стакана, который я налил себе перед тем, как она вошла в дверь.

– Она хочет поговорить со мной? – Сглатывает, вытирая крошки от печенья на руках о спортивные шорты. – Эм. Ладно…

Медленно, как будто идя в похоронной процессии, Джорджия подходит ко мне и протягивает руку за мобильным телефоном.

– Алло?

Она делает паузу, внимательно слушая, что говорит мама, ее лицо все еще красное от застрявшего печенья, смущения и смирения. Я ни за что на свете не могу представить, что, черт возьми, мама говорит ей, и ожидание, чтобы выяснить это, оказывается пыткой.

– Да, мэм. – Джорджия кивает. – Спасибо. – Пауза. – Да, это он. – Она смотрит на меня с кроткой улыбкой на лице; это сбивающая с толку улыбка, которую я не могу прочитать. Это улыбка сожаления, или ободряющая улыбка, или…

– Вы уверены, миссис… э-эм, леди Джонс, э-эм… – Она запинается, не зная, как обратиться к моей матери. – Я не думаю, что это было бы… – Мама, должно быть, прервала ее, потому что ее голос затихает, предложение не закончено. – Вы уверены? – Пауза. – Это всего за несколько коротких недель. Может быть, я могла бы заставить это сработать, но… – Она снова замолкает, и от разочарования, что моя мать говорит о Джорджии, у меня сжимается грудь. – Конечно, я так и сделаю.

Она молчит еще несколько мгновений, затем:

– С вами тоже было приятно поговорить. Хороших выходных, мэм.

Джорджия такая вежливая, и я молча смотрю на нее, когда она протягивает мне мой мобильный, кладя его мне на ладонь.

Я подношу его к уху.

– Она повесила трубку. – Моя жена-соседка смеется, хотя этот звук пронизан нервами и напряжением.

Коктейль беспокойства, если хотите.

– Ну? – спрашиваю я. – Что она сказала?

– Прости, но… мы можем поговорить об этом позже? Пожалуйста? У меня голова идет кругом. – Джорджия выходит из комнаты, прижав по два пальца к вискам. – Я собираюсь принять ванну.

Ванну.

Хорошо.

Да, конечно – я могу подождать, пока она закончит отмачиваться, чтобы узнать свою судьбу. Узнать, о чем они с моей матерью говорили, что, по мнению Джорджи, могло бы сработать.

Похоже, она летит со мной в Британию.

Ей просто нужно больше времени, чтобы привыкнуть к этой идее.

– А вот и ты.

Джорджия смотрит на меня, отмокая в ванне, окруженная таким количеством пузырьков, что я не вижу ее сисек.

– Спасибо. – Она берет бокал с вином, который я протягиваю ей, и без колебаний делает маленький глоток, закрывая глаза, когда опирается головой о край ванны. – Думаю, мне это нужно.

– Думаю, нам обоим.

Последние шесть дней были не такими напряженными, как телефонный звонок от моей матери. Мы практически не обращали внимания на нависшую над нами угрозу аннулирования брака, и мама обрушила ее на нас, как ведро холодной воды на тренера после победного матча.

Никто из нас ничего не говорит, пока мы вместе находимся в ванной, пузырьки постепенно растворяются. В конце концов вода остывает, и Джорджия просит меня передать ей полотенце.

Я передаю его и оставляю девушку одну, а сам иду к шкафу, чтобы взять треники и футболку – то, во что можно переодеться после душа.

– Думаю, что нам обоим нужно лечь спать пораньше.

Она кивает, заворачиваясь в полотенце.

Через час Джорджия забирается ко мне в постель во фланелевых шортах и майке, длинные волосы высушены и расчесаны.

Она вздыхает и ложится лицом ко мне, упираясь подбородком в ладони.

И еще.

Она надела свое обручальное кольцо…

…что делала всего несколько раз с тех пор, как мы вернулись.

– Что? Оно красивое, и, возможно, у меня больше никогда не будет такого красивого кольца, – сказала она мне в тот вечер, когда я застал ее в нем во время написания статьи по массовым коммуникациям.

Бриллиант сверкал и переливался под светом лампы на ее столе.

Я наблюдал из дверного проема, как девушка протягивает руку, поворачивая ее то так, то эдак.

– Твоя мама хочет со мной познакомиться.

Я кивнул.

– Они все хотят. Боюсь, что она… – Давайте подумаем, как мне это сказать. – Мама могла рассказать нескольким людям, что я женился. Не знаю точно почему, но думаю, она потеряла надежду, что я когда-нибудь женюсь.

Джорджия удивленно смотрит на меня.

– Потеряла надежду? Тебе только двадцать два!

Ее выражение ужаса заставляет меня рассмеяться, и я протягиваю руку, чтобы убрать волосы, упавшие ей на глаза.

– Это просто такое поколение, – объясняю я, но безрезультатно.

Джорджии это не нравится.

– Такое поколение? Твоим родителям не девяносто лет, им сколько – пятьдесят? Может быть? Почему они так озабочены тем, чтобы женить тебя, что позволили тебе остановиться на ком-то, кого в глаза не видели?

Я останавливаю ее. Она такая дерзкая.

– Что еще сказала мама?

– Она хотела бы со мной встретиться и с радостью оплатит перелет. Первым классом, конечно, чтобы мне было удобно. Как только закончится семестр. – Джорджия делает паузу. – Она хочет устроить посиделки.

– Что?

– Она сказала, чай с несколькими друзьями.

– Чай с несколькими… нет. Ни в коем случае. Скорее всего, она собирается устроить тебе засаду с девичником. Возможно, пригласит чопорную подружку Джека, Кэролайн, которая тебе до слез надоест, к тому же она бешеная стерва.

У Джорджии открылся рот.

– Эшли! Не могу поверить, что ты только что это сказал!

– Что? Часть про девичник или ту, где назвал девушку Джека стервой?

– Все. – Джорджия смеется, и я расслабляюсь.

Фух, она не собирается злиться на меня за ругательства, хотя теперь, когда она указала на это, я чувствую себя немного виноватым.

– Прости, но… она такая. Изворотливая стерва.

– По крайней мере, она не из тех, кто сходит с ума в Городе Грехов и выходит замуж за своего соседа. – Джорджия опускает голову на мою руку и тяжело вздыхает. – Я думаю, что поехать с тобой домой было бы огромной ошибкой.

– Почему?

Это очевидно, но мне хочется услышать ее причины.

Девушка поднимает голову и смотрит на меня.

– Потому что твоя мама начнет надеяться, а потом все будут разочарованы, когда брак будет аннулирован. Нам двадцать два года, черт возьми. Это безумие.

– Множество людей вступают в брак в возрасте двадцати лет.

Я забываю о том, что мы с Джорджией не признавались друг другу в любви с той ночи, когда сбежали. С тех пор мы не повторяли те пьяные признания в любви.

Что…

Не предвещает ничего хорошего, не так ли?

Но это возможно. Мои родители поженились, когда маме было восемнадцать, а папе – двадцать три, связанные, в основном, долгом и всеми этими злоключениями из-за титула, но также безумно влюбленные. То было другое время, хотя прошло всего несколько десятилетий.

К тому же, по словам папы, мама не подпускала его к себе, пока они не поженились, а он хотел ее трахнуть.

– Она сказала что-нибудь еще?

Должно быть, да – Джорджии едва удалось вставить хоть слово.

Моя соседка-супруга целует кончик моего подбородка.

– Многое о том, как они хотят со мной познакомиться и не могут поверить, что мы сбежали без надлежащей свадьбы. – Она хихикает. – Как будто мы тайно встречались с самого начала.

Мы не встречались, даже немного.

– Я хочу встречаться с тобой.

Она смотрит вверх, наши лица в паре сантиметров друг от друга.

– Правда?

– Конечно, хочу. Я знаю, что уже поздновато, но хочешь ли ты быть моей девушкой?

– Эшли… ты говоришь это, чтобы не чувствовать себя виноватым за то, что мы напились и поженились?

– Что? Нет. – Вот чудная. – Нет, мне хочется встречаться с тобой. Как ты думаешь, зачем я отправился в ту дурацкую поездку? Меня безумно влекло к тебе, и я не видел другого выхода, учитывая, что ты живешь здесь.

– Ты не хотел переходить черту.

– Нет, это было бы… дурным тоном.

– Дурным тоном, – повторила она, прежде чем рассмеяться. – Боже, ты такой милый.

– Так что ты думаешь? Я могу пригласить тебя завтра на нормальное свидание. Мы можем нарядиться, поужинать.

Джорджия застенчиво наклоняет голову.

– Хорошо, конечно.

– Ты не думаешь, что нашим первым свиданием был ужин в Вегасе? Это ведь считается, да?

Она кивает.

– Я думаю, да. Все время, пока мы сидели за столом, я чувствовала себя идиоткой из-за того, что сказала хостес, что мы не пара. Было ощущение, что я ударила тебя по яйцам или что-то в этом роде.

Ударила меня по яйцам или что-то в этом роде.

Я смеюсь.

– Мне было интересно, почему ты продолжаешь об этом говорить, но неважно. Это ведь не было ложью.

– Но все равно… я не могла перестать лепетать. Я так нервничала.

– Я тоже.

– Ты тоже?

– Я всегда немного нервничаю рядом с тобой. Разве ты не видишь?

– Нет. Нет, ты всегда кажешься спокойным – тебя не так-то просто прочитать. Мы должны были сыграть в покер, когда были в Вегасе. Ты мог бы выиграть.

– Ни разу в жизни не играл в покер.

– Хм. Ну, мы оба любим азартные игры.

Она говорит метафорически, целуя уголок моего рта, мою нижнюю губу. Скользит руками по моей талии, затем пробегает кончиками пальцев вверх и вниз по моему позвоночнику.

Джорджия любит прикасаться ко мне, и я здесь для этого весь день, каждый день.

– Перевернись на спину, – мягко инструктирует она, и я подчиняюсь, перекатываюсь так, чтобы смотреть в потолок, и закидываю руки за голову.

Девушка нежно проводит пальцами по моей грудине, обводя мою ключицу – одно из любимых мест, где она прикасается ко мне. Так нежно, как шепот, слегка пробегающий по моей коже.

Я вижу, что она сосредоточена, как будто пытается изучить линии и изгибы моего тела, хотя прикасалась ко мне уже бесчисленное количество раз. У нас всегда включен свет, чтобы мы могли видеть друг друга, уязвимых, обнаженных и волнующих.

Сегодня вечером на мне только темно-синие пижамные штаны, я отказался от футболки, но под ними ничего нет. Никаких трусов, поэтому, когда она рукой скользит под пояс моих брюк, я резко вдыхаю воздух от предвкушения.

Да, блядь.

Честно говоря, мои бедра немного дрожат, когда Джорджия начинает двигаться ниже, располагаясь так, чтобы отсосать мне, чего еще никогда не делала. Я много раз удовлетворял ее ртом, но она никогда не делала мне минет.

Я наблюдаю, как ее голова опускается ниже, руки шарят в ящике моего прикроватного столика; там есть смазка, и, очевидно, ей не терпится ее достать.

Обильно наливает в ладони, нервно хихикая, когда делает липкое месиво, капая немного мне на бедро.

Боже, она очаровательна.

– Я заранее прошу прощения за то, что не являюсь профессионалом в этом деле.

– Детка, не надо. – Не извиняйся, черт возьми. – Ты не сможешь все испортить.

Она закатывает глаза – самое несексуальное, что можно сделать, когда собираешься сделать кому-то минет, но это классическая Джорджия.

– Как скажешь.

Да, я так говорю.

Она руками обхватывает мой член, прежде чем губами касается кончика, двигаясь круговыми движениями.

Я раздвигаю губы, наблюдая, как она опускает голову.

Да, да, черт возьми. ДА!

Да, блядь.

Блядь, блядь, да.

Джорджия облизывает кончик, напевая, как будто сосет сладкий леденец на палочке. Я не гребаный идиот и знаю, что на вкус это не так, но готов отстраниться от реальности на следующие пять-двадцать минут или около того и притвориться, что девушка наслаждается этим так же, как и я.

Сжимая руками основание, она поглощает мой член так глубоко, как только позволяет ее горло.

Следующие несколько секунд она покачивается вверх-вниз, в классическом стиле, и слегка хмыкает, пока я смотрю.

Затем.

Неожиданно Джорджия убирает одну из своих рук, тянется себе за спину. Достает свой маленький розовый вибратор в форме боба, нажимает на маленькую кнопку питания, пока он не начинает тихо жужжать. В тоже время продолжает сосать, не теряя ритма.

– Что ты собираешься с ним делать? – нервно спрашиваю я.

– Тсс, не разговаривай, – велит она мне.

И я снова влюбляюсь в нее, когда она помещает это розовое вибрирующее чудо за мой член… прямо у основания, над яйцами. Он жужжит на низком уровне, посылая ударную волну удовольствия по всему моему чертову телу.

Мне нужно за что-то держаться.

Если бы стоял, то мои колени подкосились бы, и я оказался бы на земле.

Мои бедра сводит спазмом, когда Джорджия возобновляет сосание.

Я собираюсь взорваться, черт возьми, просто знаю это, о мой гребаный бог…

– Святое дерьмо… дерьмо… Боже мой… – Возможно, я даже плачу, не знаю, это такое охрененное чувство… так чертовски приятно…

Простите мой французский, простите мой язык, черт…

Мне нужно, чтобы это прекратилось.

Мне нужно кончить.

Мне нужно…

Джорджия сосет сильнее.

– М-м-м. – Она понимающе кивает.

Маленькая дьяволица знает, что это подтолкнет меня через край, положив конец минету в считанные минуты.

Держу пари, прошло меньше пяти гребаных минут.

Дьяволица.

– Блядь, я люблю тебя, – выпаливаю я.

Бомбардировка любовью во время минета – не самый лучший мой момент.

Но все же.

Я говорю серьезно.

24

Джорджия

Я делаю это не только, чтобы увидеть Англию.

Нет.

Ладно. Я имею в виду… это часть причины, которая не является большим секретом, но не вся причина, по которой я приняла приглашение Драйден-Джонс нанести им визит.

Я чертовски нервничаю.

На полпути через океан меня затошнило так, что захотелось блевать, и я списала свой скрученный желудок на турбулентность самолета.

За час до посадки в международном аэропорту Хитроу мне захотелось забиться в угол и развернуть самолет. Я потратила пятнадцать минут на то, чтобы привести в порядок волосы, нанести лосьон и почистить зубы.

За десять минут до посадки я смотрю в окно, высматривая замки и разглядывая английскую сельскую местность, пытаясь хоть мельком увидеть Букингемский дворец, Биг-Бен или Лондонский сити.

Мое сердце бешено колотится.

Через опущенную перегородку между нашими сиденьями в первом классе Эшли берет мою руку и сжимает ее.

Мой милый, заботливый парень…

…за которым, так уж случилось, я замужем.

Мы должны найти выход из этой неразберихи. Я пыталась поднять этот вопрос тысячу раз, но он просто не готов к разговору, и господь свидетель, я не могу нанять адвоката, чтобы он сделал эту работу за меня.

К тому же у нас были экзамены.

Предстояли выпускные экзамены, затем выпускной, хотя ни один из нас не присутствовал на весенней церемонии.

Разгуливать в шапочке и мантии – это наименьшая из наших забот прямо сейчас.

Думала, что Драйден-Джонсы встретят нас в аэропорту, но я ошиблась; они прислали машину, дав мне больше времени волноваться по дороге к ним домой.

Домой?

Ха.

Дом, в котором вырос Эшли, нельзя назвать домом – полагаю, он называл его «холлом»? Тэлбот-холл или что-то в этом роде, величественная «каменная груда» его семьи на протяжении многих поколений.

Конюшенный двор. Парадный вход с колоннами по бокам от конца дорожки, которая тянется на многие километры, через – как он это назвал… парк? Тэлбот-парк. На лужайках пасутся олени и овцы. Пруд с причудливым зданием рядом с ним, похожим на что-то из «Гордости и предубеждения».

Не знаю, смогу ли я привыкнуть к этому…

Или, возможно, могла бы.

Эшли – точная копия своего отца, высокий и крупный. Лорд Тэлбот (так его зовут, как я выяснила) более представителен, чем я ожидала.

Я думала, что встречу людоеда. Человека, который собирался читать нотации и смотреть свысока не только на меня, но и на своего сына, недовольный его жизненным выбором и кричащий о пьяной свадьбе в Вегасе.

Все не так.

Я сбита с толку всей этой сценой.

И, если честно, мне это не очень нравится.

Чувство вины поселяется у меня в животе; я все еще не рассказала своим родителям, а родители Эшли празднуют это так, будто это замечательная новость.

Мои же точно взбесятся.

Со стороны Сьюзен и Билла Паркеров не будет хладнокровия.

Никогда.

Серьезно, я уже слышу, как мама кричит и плачет. Ее не успокоила бы даже возможность появиться в телешоу о благоустройстве дома.

Какими бы благосклонными они ни были всегда, я не могу представить, чтобы мои родители поддержали бы это.

В сложившихся обстоятельствах они не знают, что я в Англии. Думают, что навещаю друга, прежде чем приехать домой на лето и работать, как всегда, в юридической фирме в городе, где лучший друг папы работает адвокатом.

Я в шоке от семьи Эшли.

Даже его брат Джек здесь, сидит за обеденным столом и обменивается шутками.

Джек прочищает горло, и все взгляды обращаются в его сторону.

– Поскольку мы делимся новостями и немного развлекаемся за счет Эша, я подумал, что сам поделюсь некоторыми новостями. – Он ерзает на стуле, явно чувствуя себя неловко. – Кэролайн и я…

– О боже, не говори этого, – бормочет Эшли себе под нос, достаточно громко, чтобы я услышала. – Пожалуйста, не говори, что ты помолвлен.

– Мы с Кэролайн расстались. – Джек играет одной из многочисленных вилок, лежащих рядом с его тарелкой. – Ну, я порвал с ней, и она пригрозила кастрировать меня. – Он смеется. – Мы закончили.

Леди Драйден-Джонс ставит свой бокал с вином.

– Джеки, почему ты нам ничего не сказал!

– Я говорю вам сейчас. Мне нужно было разобраться с этим – знал, что она будет в истерике, и она была в истерике.

– Правильно, ведь эта девушка собиралась выйти за тебя замуж, – хрипло заявляет лорд Тэлбот, хотя, похоже, это его ничуть не волнует.

– Она такая чопорная, – добавляет Эшли. – Ему так лучше. – Он с восхищением смотрит на своего брата. – Молодец, Джек. Отличная работа.

– Эшли! Мальчики. – Их мать выглядит расстроенной. – Джек, я думала…

– Я знаю, что вы все думали, мама, но все кончено. Мы закончили. – Парень решительно кивает, заканчивая дискуссию. – Я хочу то, что есть у Эшли и Джорджии.

Воу.

Стой, стой, стой.

Эшли и я – не образец счастливой пары. Мы сплошной беспорядок.

– При всем моем уважении, мы с Эшли едва знаем друг друга. Я бы не назвала нас образцом идеальных отношений.

– Но именно поэтому они и идеальные! Понимаете? – Джек приходит в возбуждение, чуть не выпрыгивая из своего кресла. – Вы чертова катастрофа, и это прекрасно!

– Катастрофа? – Эшли насмехается над своим братом. – Я бы не стал заходить настолько далеко.

– Ты позволил заковать себя в кандалы в самом грязном городе в проклятых Соединенных Штатах – ты бы не назвал это катастрофой?

– Эй, – вставляю я, чувствуя себя ущемленной. – Лас-Вегас – не самый грязный город в Америке… он, возможно, третий по грязности город.

Ладно, это само как-то вылетело.

Я должна перестать болтать.

– Я делаю тебе комплимент, приятель, расслабься. Это хорошо. У тебя есть жена.

Эшли разочарованно проводит рукой по лицу.

– Послушай, мы – Джорджия и я – вся эта свадебная история…

Ошибка.

Плохая идея.

Несчастный случай.

Список можно продолжать и продолжать, и мне интересно, как он собирается закончить предложение.

Все ждут.

– Вся эта история со свадьбой… это… – Эшли колеблется и пробует снова. – Вся эта история со свадьбой – это то, с чем нам еще предстоит разобраться. Не запрягай свою звезду в нашу тележку.

– Запрягать мое что? – Джек смеется. – Ты рехнулся.

– Не подражай мне.

– Я не собираюсь подражать тебе. Мне просто… нужно побыть одиноким какое-то время.

Побыть одиноким.

Они все такие вежливые и красноречивые.

Мы сидим в столовой, кажется, часами, разговаривая. Эшли спорит со своей матерью, в то время как его отец входит и выходит из комнаты, отвечает на телефонные звонки, а затем возвращается. Снова уходит, пока его жена и сын расходятся во мнениях о состоянии нашего союза.

Странно сидеть здесь и слушать, как будто меня здесь нет.

Просто наблюдать.

Соглашаясь и не соглашаясь со многими вещами, которые обсуждаются.

Я устала, когда мы, наконец, поднимаемся наверх, в огромную спальню Эшли. В центре есть камин, диван и два кожаных кресла – целая зона отдыха! Гардеробная в одном направлении, ванная комната в другом.

Кровать из темного дерева с балдахином насыщенного зеленого цвета, похожа на те, что можно увидеть в отеле, а на стенах – зеленые обои в тон.

Она темная и мужественная, какой должна быть английская спальня.

И как раз тогда, когда я думаю, что Эшли полностью принадлежит мне…

Дверь спальни распахивается, и Джек с важным видом входит, устраиваясь поудобнее в изножье кровати, в то время как сам Эшли скользит на свою сторону.

Я натягиваю одеяло до шеи.

– Отвали, приятель – мы измотаны. Господи, Джек, уходи.

Джек плюхается на спину, игнорируя оба наших возражения.

– Кэролайн не оставит меня в покое.

– Ух! – Эшли со стоном прячет голову под одеяло. – Черт, приятель – она чокнутая. Я говорил тебе это, когда ты начал с ней встречаться.

Поверх одеяла я смеюсь.

Смогу ли я жить без того, чтобы его брат не врывался к нам? Да.

Наслаждаюсь ли я его страданиями? Тоже да.

– Что мне делать? Она заглянула ко мне на прошлой неделе, просто позвонила, и швейцар впустил ее.

– Ты не сказал швейцару, что ей больше нельзя подниматься, идиот?

– Ну, нет. Это не очень приятно – Каро практически жила со мной в квартире.

Мой парень фыркает громко и недостойно.

– Нет, Джек, она воображает, что живет в лондонской квартире – она не хотела жить с тобой в этой квартире, – выпаливает Эшли на одном дыхании, покрасневший от нехватки воздуха. – Почему ты наконец порвал с ней – и не говори, что из-за моей свадьбы.

– Из-за твоей свадьбы.

– Джек! Какого хрена.

– Что! Когда мама сказала мне, что ты связал себя узами брака с американкой, это заставило меня задуматься, действительно ли я хочу жениться на Кэролайн, и ответ был отрицательным. Она не… – Его голос затихает.

– Милая?

– Заткнись, засранец.

– Ну, это правда. Она чудовище, и мы оба это знаем.

Я кладу руку Эшли на плечо, чтобы он замолчал – чтобы его брат мог продолжить.

– Извини, Джек. Ты что-то говорил? Она не?…

– Она невеселая. С Кэролайн совсем не весело. Мы сто лет не смеялись, и все, что ее сейчас волнует – это социальные сети. Ее мобильный всегда включен, и она безостановочно жалуется. Я не говорю, что она плохой человек, с ней просто не…

– Приятно находиться в одной комнате?

– Эшли! – ругаю я его со смехом. Ему нужно перестать перебивать.

– Мы уже не те люди, которыми были четыре года назад, когда встретились.

– Аминь. – Эшли аплодирует, на самом деле аплодирует, звук его хлопков разносится по всей спальне. – А теперь убирайся нахрен.

Его брат игнорирует его.

– Когда ты переезжаешь домой?

– Через несколько недель.

Мы с Джеком оба смотрим на него.

– Так скоро?

Эшли кивает.

– Так скоро.