Текст книги "Британский качок (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
9
Эшли
Джорджи замирает, когда я называю ее по фамилии; я поддразниваю, но она этого не знает, ее щеки приобретают уже знакомый оттенок розового.
Я сильно смущаю ее.
Ненарочно. Просто ее так легко вывести из себя.
– Школа-интернат – обычное дело, но мама думала, что после окончания я возьму годичный перерыв и буду жить дома. Думаю, она ожидала, я не знаю, делать то, что делают мамы, например, готовить для меня и суетиться, не то чтобы она когда-либо готовила для меня.
– Почему ты не взял перерыв?
– Перерыв просто продлевает неизбежное, не так ли? Я знал, что хотел изучать. Мне не нужен был год, чтобы заниматься самоанализом или путешествовать.
Пустая трата времени, хотя большинство моих товарищей сделали именно это, все они теперь на год или два отстают от меня в получении своих дипломов.
Я хочу работать, а не сидеть на заднице.
И я не могу играть в чертово регби всю оставшуюся жизнь.
– В этом есть смысл. – Джорджи вздыхает. – Тебе нравится жить одному? – Таков ее следующий вопрос. Маленькая шалунья просто ничего не может с собой поделать.
Такая любопытная.
– Я не возражаю против этого. – Но иногда мне одиноко. Я просто не привык к этому. После многих лет жизни в общежитии с сотнями других парней, а затем в университетском общежитии, пребывание в одиночестве в доме, безусловно, это…
Тихо.
Не возражал бы против соседа по комнате, хотя желательно, чтобы это был не один из придурков, с которыми я дружу.
Неряшливые. Нечистоплотные.
Уолли Файнштейн пытался уговорить меня сдать вторую спальню, но я был в нынешней квартире Уолли, и это свинарник.
Грязная дыра.
Нет, точно нет.
Если бы у меня был сосед по комнате, это был бы кто-то аккуратный, кто убирал бы за собой, кто, возможно, даже был бы готов, я не знаю, кормить меня время от времени.
– Почему ты вдруг замолчал? – спрашивает Джорджи, снова уставившись на меня.
Я моргаю в ответ на нее.
– Ничего.
Она смеется.
– Я не спрашивала, что случилось, я спросила, почему ты замолчал.
У нее милый смех, такой же, какой я считаю ее.
Возможно?..
Нет.
«Она не будет жить здесь, ты, чертов ублюдок. Выбрось это из головы».
Но она заперта в проклятом общежитии и ухватилась бы за возможность выбраться оттуда.
«О, ты теперь добрый самаритянин, да? С каких это пор?»
Я крепко сжимаю губы.
– Ты странный человек, Эшли Джонс.
Просто Джонс.
Она явно ничего не знает о британской голубой крови, если собирается лишить меня части фамилии.
Я внимательно наблюдаю, как Джорджи суетится на кухне, вытаскивая посуду из ящиков и салфетки из подставок, добавляя к ужину молоко, масло и пакетики порошкообразного сыра.
Это не может быть хорошо для нас.
Она кладет сосиски в кастрюлю и смешивает все это вместе, в одну клейкую массу.
Мама бы под страхом смерти не приготовила бы такое. Или, вернее сказать, не позволила бы повару приготовить.
Мама не очень хороший повар – сомневаюсь, что она даже знает, как кипятить воду, – но могу с гордостью сказать, что я овладел этим искусством в общежитии Стоу, частной школы, где провел половину своей жизни.
Передо мной появляется миска, от которой исходит пар и…
Подозрение.
– Вот вилка и ложка. Не уверена, что ты предпочтешь. Я люблю есть вилкой, – бормочет она. – Приятного аппетита!
Джорджи пристально смотрит на меня.
Очевидно, ждет, когда я попробую первый кусочек.
Я неохотно беру вилку.
– Захвати хот-дог, – советует она.
Я протыкаю кусочек зубцами.
– Такая властная.
Джорджи пожимает плечами.
Съежившись – потому что, конечно, это меня убьет, – я подношу вилку к губам и кладу кусочки в рот, закрывая, чтобы прожевать.
Это попадает мне на язык.
Хмм.
Сыр.
Соленая сосиска.
Лапша.
Накалываю еще кусочек, нуждаясь во второй попытке для надлежащей оценки.
Кладу в рот.
Жую.
Хм. Не так уж ужасно.
Джорджи ждет, когда я что-нибудь скажу. Что-нибудь.
Еще не попробовала ни кусочка от своей порции.
– Ну?
Как будто она шеф-повар, отмеченный звездой Мишлен, ожидающий, когда критик оценит ее таланты.
Я медленно киваю.
– Неплохо.
Ее брови с надеждой приподнимаются.
– В самом деле? Не противно?
– Поверь мне, я бы сказал, если бы мне не нравилось.
– Хорошо. – Счастливая, она начинает ковыряться в своих макаронах с сыром.
– Ты сказала, что часто это ела?
– В детстве, да.
– Хм. – Это было бы идеальной едой в общежитии в Стоу, когда я был мальчиком. Легко. Несколько ингредиентов.
Кастрюля. Вода.
Сливочное масло.
Молоко.
Все просто.
Я случайно издаю довольный звук «М-м-м», который приводит Джорджи в восторг.
– Ура! – практически визжит она. – Я так счастлива, что тебе нравится.
– Полегче, тигрица, – говорю ей с набитым ртом, что грубо даже для меня. – Я сказал, что мне нравится – я не сказал, что хочу на этом жениться.
Прошло много времени с тех пор, как мне приходилось использовать манеры, вбитые в меня мамой и уроками поведения в школе.
Проклятый этикет – последняя чертова вещь, которую подросток хочет изучать, поэтому мы не очень спокойно сидели на уроках.
На этих скучных курсах было заработано много штрафных баллов.
Джорджи делает глоток шоколадного молока, и я делаю то же самое, поднося стакан к губам.
У меня и этого тоже не было.
Делаю большой глоток.
Оно холодное и очень вкусное. Ням.
Выпиваю залпом весь стакан, облизывая губы.
Джорджи сияет.
– Я боялась, что отравлю тебя. Я так рада, что тебе нравится, даже хот-доги.
– Сосиски?
– Остановись. – Она добродушно смеется. Интересно, бывает ли у нее когда-нибудь плохое настроение; Джорджи всегда кажется веселой. Бодрой.
За исключением того первого вечера, когда мы встретились – в ту ночь она определенно выглядела так, будто собиралась описаться.
Съев остатки того, что было в миске, плюс остатки того, что было в кастрюле, я встаю со своего места и убираю со стола, чтобы сполоснуть посуду в раковине.
– Ты не обязан этого делать, – говорит Джорджи с беспокойством в голосе.
Но она не горничная и пришла сюда не для того, чтобы убирать за мной.
– Ты готовишь, я убираю.
Девушка улыбается, прикусывая нижнюю губу.
Тем вечером, еще долго после того как девушка ушла, я лежу в постели, думая о соседе по комнате, а потом о ней.
Джорджи.
Соседка по комнате.
Соседка по комнате Джорджи.
Если бы она переехала, ничего бы не случилось. Она была бы вне пределов досягаемости.
Почему?
Ты уезжаешь, и она тоже – она не хочет отношений.
Тем более с тобой.
Так ли это?
Понятия не имею.
Покончив с ужином, мы сели во внутреннем дворике рядом с небольшой ямой для костра, которую я сделал из блоков из магазина «Хоум Дипоу»[9]9
The Home Depot – Американская торговая сеть, являющаяся крупнейшей на планете по продаже инструментов для ремонта и стройматериалов.
[Закрыть], смеясь над нашими родителями, друзьями и товарищами по команде.
В основном над ее товарищами по команде.
Звучало так, будто они идиоты.
Быть с девушкой – это совершенно не то же самое, что тусоваться с парнями.
Это было спокойно.
Мило.
Джорджи рассказала о том, что почти никого не знает здесь, но подружилась с Наллой и Прией из нашего бизнес-класса. Как ей скучно и одиноко в общежитии…
Я хватаю мобильный с тумбочки, прежде чем успеваю передумать.
Я: Я тут подумал.
Джорджия: О боже. Это звучит серьезно.
Я: Я серьезно.
Джорджия: Это была фигура речи. Ты такой буквальный.
Джорджия : Что у тебя на уме, Джонс?
Я: Я тут подумал – а если бы ты жила со мной?
Джорджия: ЛОЛ
Я: Что тут смешного?
Джорджия: Ты. Это было так случайно и появилось из ниоткуда. Ты пьян???
Я: Я лежу и думаю об этом, и это имеет смысл.
Джорджия: Э-эм… что? Я тебе даже не нравлюсь. Почему ты хочешь, чтобы я жила с тобой?
Я: Кто сказал, что ты мне не нравишься? Ты накормила меня. Все прощено.
Джорджия: Тогда с тобой слишком легко…
Я: Большинство парней такие.
Джорджия: Ты сейчас серьезно? Ты же знаешь, я не могу просто съехать из общежития. Я плачу за то, чтобы быть здесь.
Я: Ты добровольно платишь за то, чтобы спать, мыться и есть в одной комнате, возможно, с двухъярусной кроватью.
Джорджия: Я не КУПАЮСЬ в своей комнате.
Я: Верно. Ты принимаешь душ в общей комнате в стрингах.
Джорджия: Я не ношу стринги в душе!
Я: Обувь. Обувь для душа.
Джорджия: О. Ты это имел в виду под стрингами[10]10
Thongs – в переводе стринги, но можно перевести как резиновые шлепанцы с ремешком между большим и вторым пальцами ноги («вьетнамки»).
[Закрыть]?
Я: Да.
Джорджия: Туше.
Я: Я не шучу.
Джорджия: Извини, ты свалил это на меня из ниоткуда; я все еще не уверена, что это не розыгрыш.
Я: Неужели я выгляжу так, будто способен на такой сложный трюк, как этот? Это ты увлекаешься дедовщиной – я не занимался этим со средней школы.
Джорджия: Ну и дела, ты все продолжаешь поднимать эту тему.
Я: Правда освободит тебя.
Джорджия: Я бы согласилась жить с тобой только в том случае, если бы арендная плата была равна или меньше той, во что она мне обходится сейчас, плюс коммунальные услуги. Я реально… на мели.
На мели.
Это на сленге означает «стеснена в средствах»?
Наверное.
Хотя мне слишком лень гуглить это.
Джорджия: Я не знаю, сколько это выходит в месяц, нужно подсчитать. Я ужасна в математике.
Я: Хорошо.
Джорджия: Эм. Сколько ты рассчитывал получить по аренде?
Я: Я не продвинулся так далеко в своем грандиозном гениальном плане.
Джорджия: ЛОЛ. Что ж, когда разберешься с этим, дай мне знать.
Я: Хорошо. А пока займись подсчетами.
Джорджия: **закатывает глаза**
Я: Тебе лучше прекратить закатывать глаза, иначе они там так и останутся.
Джорджия: **подмигивает** Увидимся в классе.
10
Джорджия
Я болтаю с Наллой и Прией, когда Эшли плюхается на сиденье позади меня, задевая длинными ногами спинку моего сиденья.
Его ноги раздвинуты – он должен их раздвинуть, иначе просто не поместится – его колени так высоко над спинкой моего сиденья, что я бы ударилась о них головой, если бы откинулась назад.
Прия подталкивает меня ногой, приподняв брови.
Что-то нацарапывает на листе блокнотной бумаги и пододвигает его в мою сторону.
«Он запал на тебя».
Я закатываю глаза. Нет, не запал. Что заставило ее сказать это?
О, да. Я ушла с ним с вечеринки в прошлую пятницу. Не то чтобы что-то случилось… но девочки и их активное воображение.
Когда расскажу им, что он пригласил меня жить с ним, они точно взбесятся.
За последние несколько недель, с тех пор как начались занятия, я сблизилась с этими двумя, не желая проводить со своими товарищами по команде больше времени, чем необходимо.
Когда профессор начинает свою лекцию в передней части аудитории, и мы уделяем ей все наше внимание, я все еще хорошо осознаю присутствие Эшли позади меня.
Это все равно, что сидеть спиной к стене, за исключением того, что она дышит и взглядом сверлит дырки у меня в затылке.
Я знаю, что он наблюдает, потому что чувствую это.
Я: Перестань пялиться мне в затылок.
Эшли: Я не пялюсь.
Я: Хорошо, что только что сказала профессор?
Я сама этого не знаю, потому что тоже не обращаю внимания, но ему необязательно это знать.
Эшли: Что-то о бизнесе.
Ха! Я знала это. Он не слушает.
Я: ЛОЛ. Хватит пялиться мне в затылок. Неужели ты думаешь, что я хотела бы жить с жутким типом, который так поступает? Могу представить, как просыпаюсь и вижу, что ты сидишь в кресле в углу комнаты и смотришь, как я сплю.
Эшли: Это чертовски странно, и этого бы не случилось. К тому же во всех спальнях есть замки.
Эшли: Может быть, мне пришлось бы остерегаться ТЕБЯ. Откуда мне знать, что ты не извращенка?
Я: Возможно. Кто знает?
Я хихикаю. Это даст ему пищу для размышлений.
И кроме того, на его месте меньше бы беспокоилась о том, что я извращенка, и больше о том, что потенциально могу быть убийцей. Он ведь не знает, вдруг я не в своем уме.
Я сижу прямо, словно проглотила шомпол, уставившись перед собой, изо всех сил стараясь слушать лекцию. Профессор и ее ассистент дают нам задание для работы в наших группах – мы должны взять повседневный предмет, которым все пользуемся, и создать бизнес-план по его продвижению на рынок – и я делаю заметки.
Я не слышу за спиной скрипа ручки или стука клавиш ноутбука, поэтому поворачиваю голову. Неужели Эшли не волнует, что у нас есть конкретные задачи, которые необходимо выполнить для этого проекта?
– Почему ты не делаешь заметки? – шиплю я, и это звучит как раздражение.
Он корчит гримасу.
– Я сделал снимок на свой мобильный. – Он поднимает свой телефон, показывая мне экран. – Разве не все так делают?
Он действительно сфотографировал заметки, которые ассистент профессора вывела на стену с помощью проектора.
Ох.
Хорошо.
Думаю, это облегчило бы жизнь – гораздо больше, чем кропотливое написание всего этого от руки, как приходилось делать моей маме, когда она училась в колледже.
Я краснею, смущенная собственной наивностью.
Я всегда делала это таким образом, ни разу не подумав сфотографировать дурацкую доску в передней части комнаты, чтобы не пришлось делать настоящие заметки.
Эшли хихикает у меня за спиной.
Эшли: Эй.
Я: Что?
Эшли: Ты рассматривала возможность расторжения договора аренды с университетом?
Я: Эм. Еще нет.
Эшли: Хорошо, что я погуглил это для тебя. Решил, что тебе будет лень.
Я: Ну, спасибо.
Эшли: Я не ошибся, правда?
Эшли: Все, что тебе нужно сделать, это изложить все в письменной форме и заполнить договор о расторжении за 30 дней, и они должны его одобрить. Есть небольшой штраф, но он нестрашный. Я мог бы вычесть его из твоей арендной платы за первый месяц.
Почему он это делает?
Почему его это вообще волнует?
Это почти как… теперь, когда идея засела у него в голове, парень не собирается отпускать ее, он одержим и полон решимости заставить ее сработать.
Я: Эм. Это все?
Эшли: Кроме уборки и проверки комнаты. Кажется довольно просто.
Ну, да, конечно.
Ему легко говорить. Это не он потенциально собирается переехать. Не ему нужно поговорить с родителями о возможности переезда к парню.
Мои родители…
Совсем забыла о них и о том, как они отреагируют, хотя они доверяют мне, так что, возможно, это не имеет большого значения?
Я никогда не была помешана на мальчиках. Большую часть своего времени уделяла спорту и учебе, а не своей личной жизни, которой последние два года практически не существовало.
На первом курсе я недолго встречалась с Кэлвином, но порвала отношения, когда он начал давить на меня, чтобы я занялась с ним сексом.
Чертов Кэлвин – просто не мог позволить событиям развиваться естественным путем.
Придурок.
Я больше не повторю эту ошибку, мне нельзя отвлекаться. Не дай Бог мне застрять в этом университете дольше, чем необходимо, потому что я позволю себе потерять концентрацию.
Ужасно.
Эшли: Штраф стоил бы того, чтобы временно остаться на мели и жить в настоящем доме, а не в общежитии.
Я поворачиваюсь на своем месте, чтобы поглазеть на него.
– Не мог бы ты перестать гуглить то, что относится к моей жизненной ситуации?
– Я пытаюсь тебе помочь.
– Нет, ты пытаешься помочь себе с новым соседом по комнате. – Я не хочу говорить ему, что не смогу позволить себе аренду и штраф, если съеду из общежития. Эти слова слишком неловки, чтобы произносить их вслух.
Эшли привилегированный – любой, у кого есть пара глаз, может это увидеть, и это непросто правильная речь. Это осанка и манеры, и теперь, когда я была у него дома…
Я не знаю, какую жизнь он ведет дома, в Великобритании, но она определенно отличается от моего воспитания в среде среднего класса.
– Нет, я пытаюсь тебе помочь.
Почему он такой упрямый? И почему его волнует, живу я с ним или нет? Не похоже, что мы что-то знаем друг о друге, хотя я накормила его и ходила к нему домой.
Возможно, он как бродячий кот – как только вы его кормите, он продолжает возвращаться.
– Прекрати спорить со мной, – отвечаю я приглушенным шипением.
– Ты хочешь жить со мной или нет? – ворчит он, поудобнее устраиваясь в тесном кресле.
– Откуда мне знать? Я не попала на грандиозную экскурсию – я была только в прихожей и на кухне.
Я даже не ходила в туалет, хотя мне нужно было пописать, когда была там. Боялась, что пукну или сделаю что-то такое же отстойное, а какой девушке нужна такая репутация?
– Тогда приходи, и я покажу тебе окрестности, – шепчет он, наклоняясь так, чтобы быть у моего уха. – Что делаешь сегодня вечером? У меня есть время.
Прия толкает меня коленом, все еще глядя прямо перед собой, притворяясь, что слушает профессора, хотя я знаю, что она подслушивала нас все это время.
Какая здравомыслящая девушка не стала бы этого делать?
– Я ужинаю с Прией и Наллой…
Я получаю удар в грудную клетку острым локтем.
– Она свободна, мы сегодня не будем ужинать – никто не голоден, – торопливо сообщает нам моя новая подруга.
Не будем сегодня ужинать?
– С каких это пор?
– Поскольку никто не голоден.
Я непонимающе смотрю на нее. Что она делает, играет в сваху?
Мы не собираемся встречаться, Эшли и я. Потенциально мы будем соседями по комнате – нет необходимости сводить нас вместе.
Она ведет себя так странно.
– Может быть, поужинаем завтра вместо этого, да? – Она начинает игнорировать меня, не очень деликатно передавая Налле записку в олдскульном стиле, на листе бумаги, сложенном треугольником.
Кто все еще так делает?
– Тогда все решено. – Эш кивает. – Придешь около шести?
Профессор заканчивает свою лекцию, и загорается свет, все встают, чтобы уйти, включая Эшли и моих одногруппников.
– Я не соглашалась приходить! – говорю ему в спину, Прия и Налла подходят и смотрят на меня широко раскрытыми глазами.
– Что ты делаешь? Замолчи!
– Что? Я не хочу идти к нему…
Налла закатывает глаза.
– Прекрати, ты хочешь, просто не хочешь этого признавать. – Она хватает меня за руку и ведет по проходу. – Сделай нам всем одолжение и посети эту дурацкую экскурсию. Теперь мы живем опосредованно через тебя.
Я понижаю голос.
– Я не встречаюсь с Эшли Драйден-Джонсом, и я, конечно, не встречалась бы с ним, если бы жила с ним. Вы обе сумасшедшие.
– Если не пойдешь к нему домой сегодня вечером, то ты для нас покойник. – Прия задирает нос. – Он искал информацию для тебя в гугле – какой парень так делает?
Мы выходим из лекционного зала, Брайана, Джамала или Эшли нигде не видно.
– Кто так делает? Вмешивающиеся опекающие друзья, вот кто.
– О, так вы теперь друзья?
– Можешь пригласить его на следующую пижамную вечеринку? – Налла смеется. – А еще лучше, можешь пригласить нас на следующую вечеринку с ночевкой, когда устроишь ее у него дома, когда переедешь.
– Тьфу, он живет недостаточно близко к кампусу. Мне придется везде ходить пешком, – протестую я, пытаясь вытащить протеиновый батончик из своего рюкзака.
– Ходить? Зачем? Можешь бегать. Разве ты не в легкоатлетической команде?
– То, что я состою в легкоатлетической команде, не поможет мне быстро добираться до кампуса из того дома за пределами кампуса.
– Эм. Из твоего шикарного дома за пределами кампуса! – Налла снова смеется. – Разве ты только что не закончила рассказывать нам, как там было великолепно, и теперь он просит тебя переехать к нему, чтобы ему не было одиноко?
– Он никогда не говорил, что ему одиноко. – Я чувствую необходимость поправить ее, хотя, честно говоря, верю, что одна из причин, по которой Эшли попросил меня переехать, действительно заключается в том, что ему одиноко.
Наверное, скучно.
– Пожалуйста, мы все знаем, что ему скучно. Вероятно, он еще и педантичный, если предпочитает жить с девушкой, а не с одним из тех шутов из команды по регби, с которыми тусуется.
Прия откидывает свои черные блестящие волосы.
– Это просто означает, что он умный.
– Этот парень такой самоуверенный, он знает, что ты появишься в шесть, хотя ты сказала, что не пойдешь.
– Мы все знаем, что она появится в шесть. – Прия ухмыляется. – Джорджия никого не обманет.
Налла ахает.
– Эй, может быть, нам стоит пойти с тобой?
– Нет! Вы не пойдете со мной.
Налла хихикает.
– Итак, хочешь сказать, что все же пойдешь к нему домой?
Я вижу, что она делает.
– Мы могли бы сказать, что нам нужно поработать над классным проектом, – добавляет Прия свое собственное ужасное предложение.
Я яростно качаю головой.
– Сначала вы хотели пижамную вечеринку, теперь хотите прийти и сделать классный проект у него дома? Вы, черт возьми, не в своем уме.
– О боже мой, мне нравится, когда ты говоришь по-южному.
Я закатываю глаза и машу рукой, когда мы выходим на развилку. Им двоим в одну сторону, а мне – в другую.
Мой телефон звонит, когда я делаю первый шаг в общежитие, место, которое я буду называть домом в течение следующих нескольких месяцев и нерешительно достаю его из кармана.
Стону.
Эшли: Итак, в 6?
Я: Ты такой раздражающий. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил это?
Эшли: Нет.
Я: Мне трудно в это поверить.
Эшли: Раздражающий – это другое слово для настойчивого?
Я: Только ты мог бы использовать такое слово.
Эшли: Только тебя оскорбило бы хвастовство.
Я: Я НЕ ОСКОРБИЛАСЬ.
Между сообщениями долгая пауза, целых семь минут, прежде чем он отвечает снова.
Эшли: Увидимся в шесть.
Закатив глаза, я сканирую свою карточку-ключ и открываю входную дверь. Мне нужно убраться в комнате, поэтому беру пылесос на стойке регистрации и тащу его вверх по лестнице на третий этаж.
Слава богу, я в форме.
Пинг!
Еще одно сообщение.
Эшли: Хочешь поесть, когда будешь здесь? Я могу что-нибудь заказать.
Подождите.
Он готов заказать мне еду?
Ладно, может быть, я могла бы заскочить ненадолго. Меня не убило бы, если бы я огляделась и получила бесплатную еду в процессе.
Девушке нужно есть.
Я бросаю ключи на свой крошечный стол, когда захожу в свою комнату, сумка падает на пол, проверяю часы на запястье.
Несколько часов до ужина и экскурсии – идеальное время, чтобы вздремнуть. Уборке придется подождать.
Скидываю туфли, и падаю на кровать.
Закрываю глаза.
Через несколько минут снова открываю только для того, чтобы уставиться на пружины кровати надо мной. Эшли был прав насчет двухъярусных кроватей.
Я сплю на нижней, используя верхнюю как хранилище для всякого хлама, сваливая туда вещи, для которых нет места или которые занимают слишком много ценной площади в этой крошечной комнате.
Представляю, что у меня есть целый дом.
И настоящая кухня, где я могла бы готовить, покупать здоровую пищу и хранить ее в настоящем холодильнике.
В холодильнике в общежитии ничего нет. Ничего, кроме бутылок с водой и маленьких компактных вещей, когда на самом деле мне хочется купить сельдерей, морковь и гигантские хрустящие яблоки.
Я вздыхаю, переворачиваясь на матрасе, уставившись в свой шкаф – тот, что всего в метре от меня. Смотрю на стопку обуви, на полутора метрах свободного пространства, на банные полотенца, сложенные на верхней полке.
Это как жить в спичечном коробке.
Я не жалуюсь, просто… Чувствую себя слишком взрослой для этого, ведь я жила в общежитии, когда была первокурсницей. Мне двадцать один год; я не должна возвращаться вспять. Предполагается, что я должна двигаться вперед.
Но…
Переехать к парню, которого я едва знаю – это не решение.
Это было бы импульсивно и…
И…
И…
Я ломаю голову, выстраивая аргументы и споря сама с собой.
«Не будь сексисткой, Джорджия».
Просто потому, что он парень, это не значит, что нельзя переехать к нему. Мужчины и женщины могут быть платоническими соседями по комнате. Миллионы людей делают это каждый день.
Это единственное, что тебя сдерживает? Его пол?
Факт: если бы Прие или Налле понадобился сосед по комнате, я бы ухватилась за возможность съехать из этого места! Черт возьми, мое барахло было бы упаковано, и я бы вылетела за дверь еще до того, как они озвучили приглашение.
«Так почему же ты колеблешься?»
Потому что глубоко внутри я большая трусиха.
Лежу еще какое-то время, переписываясь с одной из моих товарищей по команде, Тришель, которой не было на вечеринке, когда я встретила Эшли, и которая хочет знать, какого размера футболку я хочу для заказа, который она делает вместе с одним из менеджеров.
Я сожалею, что не ушла тем вечером.
Все могло бы быть по-другому… если бы они не обращались со мной как с новичком. Если бы они не были неуважительными и… честно говоря, мерзкими – возможно, я смогла бы продержаться год, немного повеселившись с некоторыми из них.
Теперь я не хочу иметь с ними ничего общего.
Я хожу на тренировки, на соревнования, прихожу домой.
Тренировки, соревнования… и так по кругу.
Я перестала общаться со всеми ними после того первого пятничного вечера. Мне нечего им сказать, включая девушек, которые просто стояли и лениво наблюдали. Но правда в том, что больше всего на свете я все еще злюсь на себя.
Я должна была уйти, но не сделала этого.
Следовало бы послать их подальше, но я этого не сделала.
С самого начала мне вообще не следовало заходить в тот дом.
Какой я образец для подражания?
Если бы у меня был младший брат или сестра, мне было бы стыдно, если бы они узнали, как я себя вела.
Так стыдно.
Обычно я не такая унылая.
Это совсем на меня не похоже, и я задаюсь вопросом, не подавлена ли я решением приехать сюда, перевестись – не то чтобы сейчас с этим что-то можно было поделать.
Я заварила кашу, мне ее и расхлебывать.
И я все еще лежу здесь, беспокойная, у меня миллион дел, которые нужно сделать, но нет мотивации делать их теперь, когда решено, что поеду к Эшли на этот так называемый ознакомительный тур.
Тур.
Ха!
Он мог бы показать мне все в прошлый раз, но не сделал этого. С другой стороны, тогда ему не хотелось, чтобы я жила с ним, не так ли?
Должно быть, я приготовила волшебные макароны с сыром.
Вызывающие повышенный интерес.
Переодевшись из спортивной одежды, которая была на мне ранее, я меняю леггинсы на джинсы, а толстовку (с майкой с открытой спиной и спортивным бюстгальтером под ней) на более презентабельный свитшот.
Розовый.
Не такой свободный и менее мешковатый. Розовые кроссовки и на кого я пытаюсь произвести впечатление, надев симпатичную одежду? Господи.
Уже почти шесть часов, и, поскольку мне нужно идти пешком, я перекидываю лямку сумки через голову, поправляю ее на груди и засовываю внутрь ключ-карту и телефон. По пути к двери хватаю белую бейсболку и натягиваю ее на свои длинные прямые волосы. Я знаю, что выгляжу мило, и знаю, что парням нравятся девушки в бейсболке, но это не мой мотив, клянусь.
Э…
Да.
Мне требуется добрых десять минут, чтобы добраться к дому Эшли, пытаясь по пути очистить свой разум, но это невозможно.
Когда парень открывает входную дверь, я знаю причину этого.
Вау.
Он такой милый.
Что… может стать проблемой. Как я должна жить с парнем, к которому вдруг тайно испытываю вожделение?
Дерьмо.
– Привет. – Я слабо машу ему рукой.
Эшли широко открывает дверь, чтобы я могла войти.
– Извини, здесь нет дворецкого, чтобы поприветствовать тебя получше.
– Очень смешно. Там, откуда ты родом, у вас, вероятно, есть дворецкий.
Тишина неловкая, говорящая сама за себя.
– Только не говори мне, что у тебя дома есть дворецкий.
Он кивает.
– Хорошо, не буду.
Кладу руку ему на плечо, чтобы он не ушел.
– Стой, быть не может.
Мне нужно больше деталей.
Он пожимает плечами.
– У нас большой дом, и там нет дверного звонка.
– У вас есть дворецкий, потому что в вашем доме нет дверного звонка. Ясно.
Как будто есть какой-то хороший ответ на это заявление.
Мы стоим в прихожей, и, в отличие от прошлого раза, я трачу время на то, чтобы беззастенчиво осмотреть свое окружение – в конце концов, именно поэтому я здесь.
Здесь мило.
Плиточный пол и лестница, ведущая на площадку второго уровня, с видом на пространство.
Новый бежевый ковер ведет на второй этаж, а все остальные полы выглядят как паркетные. Столовая справа – которую я уже видела – официальная гостиная слева, которую он, похоже, использует как офис. В центре стоит письменный стол, обращенный к стене напротив большого панорамного окна, а в центре всего этого – настольный компьютер старого типа (в комплекте с системным блоком).
Классическая золотая люстра, свисающая сверху.
– Мистер Задавака, – поддразниваю я.
– Просто мистер Задавака, ищущий свою миссис Задаваку, – шутит он в ответ, хотя улыбка исчезает с его лица, когда Эшли понимает, что это звучит так, будто он ищет жену. – Э-эм.
Я нервно смеюсь, позволяя ему сорваться с крючка.
– Я знаю, что ты имел в виду.
Для меня это тоже неловко.
– Вон там столовая, – указывает он. – Это гостиная, или мой кабинет. Кухня вон там, но позволь мне показать тебе логово.
Логово.
Кто теперь говорит «логово»?
Мы проходим через кабинет, под арочным дверным проемом в помещение рядом с кухней, которое я не видела, когда обедала здесь в прошлый раз. Это утопленная комната с двойными раздвижными дверями и стенами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Мой взгляд падает на массивный телевизор, висящий над кирпичным камином.
Коричневый секционный диван.
Деревянный журнальный столик.
Много удобных на вид подушек.
Вся комната просто кричит: «Останься и обнимайся!», и у меня в животе возникает боль, когда я представляю, как холодными вечерами расслабляюсь в этой комнате после тяжелого дня на легкоатлетическом поле.
Может быть, даже перед горящим камином.
Я прочищаю горло.
– Мило.
Эшли фыркает.
– Это не мило, это по-мужски.
– Конечно.
Он выключает свет и пятится к выходу на лестницу.
– Я покажу тебе свободную комнату.
Это заставляет меня рассмеяться.
– Говоришь как настоящий домовладелец.
Парень не оглядывается на меня, просто продолжает подниматься по ступенькам на лестничную площадку, но я улавливаю тихий смешок. Он не смог этого скрыть, но попытался.
Комната, которую он мне показывает, больше, чем я ожидала – намного больше, чем вся моя комната в общежитии и…
– Вот ванная.
ЧТО ОН ТОЛЬКО ЧТО СКАЗАЛ?!
– Здесь есть ванная?
– Здесь нет ванны, только душ, но…
Кого это вообще волнует!
Я практически отпихиваю его со своего пути, направляясь в эту великолепную отдельную ванную комнату, мало чем отличающуюся от той, что есть у меня дома, в доме моих родителей.
Застекленная душевая кабина.
Раковина со столешницей приличных размеров для всей моей косметики и прочего хлама. Нижние шкафы для хранения.
Туалет.
По сути, это Тадж-Махал студенческой жизни – не многие люди могут претендовать на отдельную ванную комнату.
Остальная часть спальни меблирована, что является еще одним приятным сюрпризом и означает, что мне не придется искать мебель, экономя таким образом время, деньги и усилия.
«Вау, ты забегаешь вперед, Джорджия. Притормози».
Забегай, не забегай, но отдельная ванная соблазняет меня.
Моя собственная раковина?
Мой собственный душ?
– Какие еще сокровища ты прячешь от меня в этом доме? – Я хихикаю, возвращаясь из ванны в спальню.
– Шкаф?
О, мне и в голову не пришло заглянуть в шкаф!
В комнате есть еще одна дверь, и я подхожу к ней, бесцеремонно распахивая ее.
Ангелы поют: «Аллилуйя».
Снаружи начинают распускаться цветы, тучи в небе расступаются, и я упоминала о пении ангелов?
– Почему шкаф такой большой? – Я кружусь внутри, широко раскинув руки. Это намного больше, чем то, что мне нужно! У меня едва хватит вещей, чтобы заполнить половину!
