Текст книги "Смотри на меня (ЛП)"

Автор книги: Сара Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

ПРАВИЛО № 6: СЕКСУАЛЬНЫЕ ИМЕНА ДЛЯ ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ – ВСЕГДА ХОРОШАЯ ИДЕЯ

Гаррет

Как только мы возвращаемся в домик у озера, наши родители стоят на крыльце, моя мама с бокалом розового вина в руке, а мой отчим готовит гриль. Аромат подрумянивающихся гамбургеров наполняет воздух, когда мы с Мией поднимаемся по ступенькам.

– Хорошо поработала, Мия, – говорит ее отец.

Она заглядывает ему через плечо, чтобы увидеть хрустящие черные края последнего гамбургера на гриле. Я достаточно ел с Мией, чтобы знать, что если она заметит в своем бургере хоть каплю розового, то сойдет с ума.

– Спасибо, папа, – говорит она, чмокая его в щеку.

– Это должно быть преступлением, – говорю я ей. – Пол, ты соучастник убийства бургера.

Он смеется, но она закатывает глаза, глядя на меня.

– Я говорю ей то же самое с тех пор, как она была ребенком, – добавляет Пол.

– Вы двое, перестаньте придираться к ней, – говорит моя мама, обнимая Мию, которая прижимается к ней. Видеть их вместе… Напоминает мне о том факте, что Мия была всего лишь ребенком, когда появилась моя мать. Она трагически потеряла свою собственную мать в столь юном возрасте, поэтому сразу прильнула к моей, когда они встретились.

Моя мать родила меня всего в восемнадцать, а отец Мии – стал отцом в тридцать два, а это означало, что, когда двое сорокалетних встретились и полюбили друг друга, у каждого из них в браке появилось по ребенку с разницей в тринадцать лет. Но я думаю, что моя мать наслаждалась возможностью начать все сначала с другим ребенком, наконец-то родив дочь, о которой она всегда мечтала. После того как мой отец ушел, она посвятила мне свою жизнь. Она редко ходила на свидания; на самом деле, у нее вообще никогда не было большой общественной жизни. Я был совсем взрослым человеком, как раз в тот момент, когда ее жизнь, казалось, начиналась заново.

И тут я внезапно вспоминаю, что девушка, которую моя мать считает своей дочерью, – это та же самая девушка, которую я видел обнаженной вчера и с тех пор не перестаю представлять ее обнаженной.

– Мне нужно выпить, – бормочу я себе под нос, направляясь внутрь.

Я иду прямиком к холодильнику на кухне, достаю светлое пиво и ставлю его на стойку, одновременно доставая из кармана телефон. Меня не было всего несколько часов, а мне уже не терпится проверить свою рабочую электронную почту или какие-либо текстовые сообщения от команды.

В моем электронном письме нет ничего нового, и ни одного сообщения ни от кого.

– Что с лицо? – Спрашивает Мия, перегибаясь через стойку и наблюдая за мной. Из-за того, как она наклонена вперед в бедрах, она практически выпячивает свою грудь.

Знает ли она, как дразнит меня, или она действительно настолько наивна?

– Ничего, – отвечаю я, открывая свое пиво. – Я просто думаю о том, как я собираюсь пережить эту неделю, не выполняя никакой работы.

Она огибает кухонную стойку, становясь прямо рядом со мной, прежде чем запрыгнуть на поверхность, так что теперь, вместо того, чтобы смотреть на ее переполненное декольте через весь островок, у меня есть вид крупным планом. Ее колени раздвигаются, когда она откидывается назад, опираясь на руки.

Если бы я не знал ничего лучше, я бы сказал, что она издевается надо мной, нарочно дразнит меня, просто чтобы свести с ума.

– Похоже, ты застрял со мной. Если только ты не думаешь о возвращении, – игриво говорит она.

Я не могу сказать, говорит ли она с сарказмом или серьезно; в ее поведении есть что-то почти кокетливое, что сбивает меня с толку. Мия ни разу ни в малейшей степени не флиртовала со мной, так что я предполагаю, что это сарказм.

Но после вчерашнего вечера я лично могу придумать около сотни вещей, которые мы могли бы сделать, чтобы сделать эти следующие семь дней просто великолепными.

– Нет, прекрати это.

У моего члена каким-то образом вырос собственный мозг, и его не волнует множество причин, по которым я должен избегать подобных мыслей о Мии.

– Ты так легко от меня не избавишься, – отвечаю я.

В ее глазах мелькает тревога. Затем она выхватывает пиво у меня из рук и подносит его к своим губам. Просто наблюдая за тем, как работает ее горло, когда она проглатывает жидкость, я понимаю, что у меня большие-пребольшие неприятности.

–

После ужина я ухожу в свою спальню в подвале. Дом у озера состоит из трех этажей, а готовый подвал обычно предназначен для гостей, с большой уютной гостиной, отдельной ванной комнатой, спальней и дверью, ведущей в гидромассажную ванну на заднем дворе. В общем, это заставляет меня задуматься, почему я больше не пользуюсь этим загородным домом.

Достав свой телефон, я снова проверяю свою электронную почту, но все равно… там ничего нет.

Затем я чувствую, как мой большой палец тянется к новому приложению для видеочатов. Тот, который я скачал только вчера вечером.

Она же сейчас не в сети, не так ли? Она где-то наверху, двумя этажами выше, но наши родители дома. Неужели она действительно будет настолько смелой, чтобы делать это в одном доме где и родители?

На мой вопрос дан ответ, когда я открываю приложение и вижу ее имя вверху.

WickedKitten214 в прямом эфире.

Черт возьми, Мия.

Когда я нажимаю на ее прямую трансляцию, открывается видео, на котором она снова лежит на кровати, слава Богу, полностью одетая, и что-то рисует в открытом дневнике. Она лежит на животе, согнув колени и скрестив ступни, беззаботно болтая во время рисования.

– Когда я была ребенком, я хотела стать художницей, – говорит она.

– Мои родители взяли меня с собой в поездку в Венецию, когда мне было десять, и я помню этих уличных художников, которые могли нарисовать целый портрет примерно за пятнадцать минут. И я помню, как подумала… Я хочу делать это когда вырасту.

Затем она поднимает блокнот, чтобы показать рисунок на странице, и я громко хихикаю, когда вижу ужасный набросок ее кошки Бетти с перекошенной головой и косыми глазами.

Она хихикает и говорит: – Но, как вы можете видеть, я не художница. Вместо этого мои родители отдали меня на гимнастику, что, наверное, было весело. У меня это получалось лучше.

Я обнаруживаю, что полулежу на синем диване, положив ноги на кофейный столик, и наблюдаю за ней. У нее есть своего рода харизма, которая идеально подходит для камеры; она способна сделать трансляцию интересной, не позволяя моменту затянуться и не испытывая неловкости. Как же я раньше не замечал, какая она очаровательная?

Мой взгляд продолжает скользить по кнопке запроса на отдельную комнату, но было бы довольно глупо платить четыреста пятьдесят долларов за то, чтобы поболтать с кем-то, к кому я могу подняться на два лестничных пролета в том же доме, чтобы увидеть ее бесплатно. Но опять же, я не принимаю разумных решений.

Я нажимаю пальцем на кнопку и снова соглашаюсь на гонорар, стараясь не слишком много думать об этом. Это исследование, говорю я себе. Мне нужно довести это до конца. Должна же быть какая-то причина, по которой я вдруг обнаружил, что меня влечет к девушке, которую я знаю пятнадцать лет.

Серьезно, почему она? Почему не любая из сотен девушек, которые пересеклись со мной за такое же время? Сотни девушек, к которым я ничего не чувствовал. Но сейчас, по какой-то причине, меня тянет именно к этой.

Мия снова замечает мой запрос на номер и прощается со своей аудиторией в прямом эфире. Затем, как и в прошлый раз, экран становится черным, прежде чем запросить у меня доступ к камере или к микрофону, и то, и другое я отвергаю.

– Еще раз привет, Дрейк, – говорит она с кривой улыбкой.

Это имя на мгновение сбивает меня с толку, прежде чем я вспоминаю, что пьяный Гаррет дал ей имя моего друга-бабника Дрейка. Мии понравился бы Дрейк. Конечно, он тоже полюбил бы ее, но, вероятно, только раз или два.

– Я вижу, ты снова стесняешься.

Я печатаю свой ответ.

Я здесь только для того, чтобы увидеть тебя.

– Это мило. Но мне понравилось видеть тебя в прошлый раз.

Может быть, позже. Давай просто поговорим сегодня.

Я смотрю, как она читает мои сообщения, с плотно сжатыми губами и любопытным выражением на лице. Интересно, о чем она сейчас думает? Если загадочности мужчины на другом конце провода достаточно, чтобы заинтересовать ее. Всегда ли она дарит этим мужчинам ту улыбку с ямочками на щеках и неподдельную теплоту, которую дарит мне сейчас? Видел ли я когда-нибудь, чтобы она так смотрела на меня в реальной жизни?

– О чем бы ты хотел поговорить, Дрейк?

Расскажи мне о себе. Мне нравится слушать, как ты говоришь.

Выражение ее лица смягчается.

– Ладно…

Она откидывается на кровати, глядя в камеру, прижимаясь к подушке, а я лежу на диване, почти повторяя ее позу, пока она рассказывает мне все, что я уже знаю о ней. И все же, я как будто слышу это в первый раз.

Она рассказывает о гимнастике, своих неудачных попытках поступить в школу косметологии, колледж, стать барменом, петь, а затем снова о своих артистических способностях. Сколько раз я дразнил ее из-за отсутствия направления и постоянных неудач? Почему я должен был так сильно придираться к ней по поводу этого?

Мне сейчас не хочется придираться к ней. Вместо этого я печатаю свой ответ.

По крайней мере, ты пыталась.

Иногда пытаться – это самое трудное.

Ты же не хочешь дожить до определенного возраста и осознать, что ты что-то упустила, потому что никогда не пыталась это сделать.

Она смеется.

– Что ж, передай это моей семье. Они, наверное, все думают, что я одна огромная неудача.

Я уверен, что они этого не делают.

Так как же ты оказался здесь, занимаясь этим?

Она пожимает плечами.

– Думаю, я наконец-то нашла то, в чем хороша.

Тебе это нравится?

– Иногда. Мне нравится знакомиться с новыми людьми. Мне нравится, как они заставляют меня относиться к себе. И… мне нравятся деньги. Так что на самом деле я не могу жаловаться.

Ты счастлива?

Она читает вопрос и, кажется, на мгновение задумывается, кривя губы, когда думает об этом.

– Да. Я счастлива.

Я не уверен. Что это был за взгляд?

Задумчивое выражение ее лица сменяется улыбкой.

– Ничего. Я просто… хотела бы иметь возможность пообщаться вот так лично. По какой-то причине это намного проще сделать по телефону, в сообщениях или даже на камеру. Но в ту минуту, когда я пытаюсь что-то почувствовать к кому-то в реальной жизни, я напрягаюсь.

Мои большие пальцы на мгновение зависают над клавиатурой. Это даже больше, чем видеочат прошлой ночью, кажется интимным. Мия рассказывает мне всякую чушь, которую она никогда бы мне не сказала, если бы знала, что на кону стою я. Этого не может быть. Как будто я встречаю эту девушку в первый раз.

– А как насчет тебя? Я уже достаточно рассказала о себе.

Что ты хочешь знать?

– Хммм… чем ты зарабатываешь на жизнь?

С таким же успехом можно было бы придерживаться лжи. Если я собираюсь притвориться Дрейком, то я буду Дрейком. Боже, это кажется таким чертовски неправильным.

Строительством.

– О, работавший руками, – отвечает она с кокетливой улыбкой, и я ненавижу себя за ухмылку, которая расползается по моему лицу.

– У тебя есть кто-нибудь в твоей жизни? Супруга или вторая половинка?

Нет.

Почему нет? Красивое тело, такое же, как я видела прошлой ночью. Ты должен быть там, с настоящей женщиной, а не здесь, со мной.

Наверное, я такой же, как и ты. Я не могу общаться с реальными людьми.

Выражение ее лица меняется на обиженное, но не притворное. Она выглядит искренне сочувствующей.

– Когда у тебя в последний раз была девушка?

Давно, – отвечаю я.

Она бы мне не поверила, если бы я сказал ей, как долго. Но мне странно комфортно в этом чате, и я чувствую желание рассказать ей больше. Или все остальное. Может быть, это из-за анонимности, но я хочу поделиться с ней секретами, о которых не знает мой лучший друг. И я почти так и делаю, но потом понимаю, что это Мия, и если она когда-нибудь узнает, кто на другом конце провода, она узнает обо мне все, а я слишком усердно и слишком долго работал, чтобы скрывать это. Особенно от нее.

Но есть несколько вещей, которые я могу ей дать.

Вероятно, это не станет для тебя сюрпризом, но я предпочитаю наблюдать.

Видеть, как она читает мои сообщения, достаточно, чтобы свести меня с ума от того, как меняется выражение ее лица, когда она реагирует на каждое из них. Это оказалось приятнее, чем я ожидал. В основном потому, что это Мия, и я все еще опьянен мыслью о том, что она может быть такой открытой и милой.

– Ну, прошлой ночью ты не просто смотрел, – отвечает она со смехом.

Это более естественно, чем то, что я видел в ее прямых эфирах. Больше похожа на настоящую Мию.

Да, я это сделал. Ты застала меня в момент слабости.

Она снова смеется.

– Было не так уж трудно убедить тебя, Дрейк.

Тон разговора становится тихим и немного серьезным по мере того, как ее взгляд опускается вниз, прочь от камеры.

– Ты обычно предпочитаешь смотришь, чем принимать участие?

Да.

– Ты бы предпочел смотреть на меня… или прикасаться ко мне?

Блять. Это приняло неожиданный оборот. Хороший поворот, но не туда, куда я ожидал. Или, может быть, так оно и было. Может быть, это то, чего я пытался добиться от нее все это время. Больше о ней. Более уязвимой, обнаженной, распростертой, как блюдо, которое могут проглотить мои глаза. Я чертовски уверен, что теперь уже не поверну назад.

Я бы, черт возьми, с удовольствием прикоснулся к тебе.

Когда ее прикрытые глаза поднимаются к экрану, она читает мое сообщение и прикусывает нижнюю губу.

– Тогда ладно. Прикоснись ко мне, – отвечает она, и мои брови хмурятся. Когда она откидывается на кровать, настраивая телефон так, чтобы он нависал над ней – так же, как хотелось бы мне, она нежно проводит пальцами по передней части своего тела.

Она все еще в этом бикини и джинсовых шортах, и у меня слюнки текут от напоминании о том, что она всего лишь наверху. И теперь в любой момент у меня будет тот вид, о котором я так отчаянно мечтал.

– Представь, что мои руки – это твои. И скажи мне, что с ними делать, – говорит она низким, страстным шепотом.

– Прикоснись ко мне, Дрейк.

Трахни меня. Трахни меня за то, что я использую имя моего чертового друга, когда все, чего я действительно хочу, – это услышать, как она произносит мое.

На самом деле, к черту все это. Если я собираюсь говорить ей, что делать, то это будет мой гребаный голос. Я быстро нажимаю на кнопку микрофона и делаю все возможное, чтобы понизить свой тон и сохранить его на уровне хриплого бормотания.

– Сними свое бикини. По одной стороне за раз.

Она улыбается в камеру, ее щеки розовеют при звуке моего голоса.

– О, привет.

– Сделай это, – бормочу я.

Ее пальцы нежно оттягивают прямоугольный треугольник ткани вниз, обнажая ее нежно-розовый сосок, который уже напрягся.

– Ущипни себя за сосок. До тех пор, пока не станет больно. Я хочу услышать, как ты хнычешь.

Она облизывает губы, и при этом в груди у нее становится тяжело. Скользя пальцами по одной груди за раз, она покручивает чувствительный бутончик между большим и указательным пальцам, и я наблюдаю за ее лицом в тот момент, когда накатывает боль. С ее губ срывается пронзительный стон, так что я знаю, что она достигла этой цели.

– Держи одну руку там. Пусть другая медленно соскользнет вниз.

Мой член просачивается в шорты, когда я наблюдаю, как она трогает себя, двигаясь в восхитительно медленном темпе, проводя пальцами по своему животу. И когда она добирается до своих шорт, я говорю ей расстегнуть их. Другая рука все еще работает над ее грудью, сжимая и оттягивая достаточно сильно, чтобы удержать ее на грани боли и предвкушения.

На этот раз я не хочу прикасаться к себе. Я просто хочу понаблюдать за ней. Сосредоточься на ее удовольствии. Ее движения. Представляя, что это мои руки на ее плоти, не отвлекаясь на мой член между нами.

– Покажи мне, какая ты мокрая, – шепчу я и молюсь, чтобы мой голос звучал достаточно приглушенно, но поскольку она все еще трогает себя и не бежит вниз, чтобы встретиться со мной взглядом, я собираюсь предположить, что этого достаточно.

Мои глаза не отрываются от экрана, пока она просовывает свои нетерпеливые руки в свои шорты, и я наблюдаю за ее лицом, когда она прикасается к своей киске. Ее рот приоткрывается, а глаза наполовину закрываются. Затем она медленно вытаскивает руку из своих шорт, показывая мне влагу, покрывающую ее палец, и я издаю гортанный стон.

Это выскальзывает наружу. Немного слишком громко и звучит слишком похоже на меня. Но она так отвлечена, что даже не замечает этого.

– Попробуй себя на вкус, – говорю я ей, не совсем уверенный, перехожу ли я черту и согласится ли она вообще, но я приятно удивлен, когда она подносит средний палец к губам.

Приоткрыв свой сладкий ротик, она прижимает палец к своему языку, наслаждаясь вкусом собственного возбуждения. Внезапно я начинаю сомневаться, удастся ли мне уберечь свой собственный член от этого. В данный момент он напрягся, так сильно, что причиняет боль, и, черт возьми, требует внимания.

Позже.

На данный момент я сосредоточен на ней. Только она.

– Это вкусно, котенок? – Спрашиваю я, сексуальное ласкательное имя просто слетает с моего языка.

Она хнычет, посасывая палец, и кивает.

– Ты мокрая для меня?

– Да, – стонет она.

Как только я хочу заговорить и дать ей дополнительные указания, на моем экране появляется предупреждение, информирующее меня о том, что наш час почти истек, и мне придется согласиться еще на 450 долларов, чтобы продолжить. Блять.

Что ж, может быть, это и к лучшему. Заставь ее ждать, желать. Вытяни ее наружу.

– Мне нужно идти, – шепчу я. – Но я хочу, чтобы ты заставила себя кончить после этого звонка. Представь, что это мои пальцы в твоей сладкой киске, хорошо?

– Да, – послушно отвечает она.

– Ты пришлешь мне фотографию своей мокрой киски после того, как кончишь?

Без колебаний она отвечает: – Да.

– Вот мой хороший котенок.

При этом она улыбается, ее щеки пылают от возбуждения.

– Тебе нравится, когда я тебя так называю? – Спрашиваю я.

Приоткрыв губы и не сводя глаз с экрана, она кивает. – Да

– Увидимся завтра?

– Хорошо, – шепчет она, снова прикусывая губу.

Затем экран становится черным, и я не могу достаточно быстро обхватить рукой свой член. Все время, пока я поглаживаю себя, я делаю это, зная, что двумя этажами выше она тоже трахает себя. И когда я кончаю всей грудью, я представляю, что мы кончаем одновременно.

ПРАВИЛО № 7: ЕСЛИ ВЫ ЧЕГО-ТО ХОТИТЕ, ВЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ГОТОВЫ ДАТЬ ЧТО-ТО ВЗАМЕН

Мия

Я просыпаюсь где-то посреди ночи, все еще в одежде, которую носила весь день. Должно быть, я задремала после того неожиданно горячего разговора с Дрейком. А потом я сделала то, что он велел мне сделать после нашего разговора. Как я могла этого не сделать? Он завел меня, и я была чертовски возбуждена.

Поэтому, как только наш разговор закончился, я заставила себя кончить, прокручивая в голове звучание его грязных слов, и это совсем не заняло много времени. Затем я сфотографировала себя, как он просил, и отправила ему.

Спустившись с высоты, я начала задаваться вопросом, не слишком ли я привязалась к этому загадочному парню. Обычно я никогда не мастурбирую после звонка, потому что мне так сказал парень. После того, как я заканчиваю работу, я ухожу с нее. Это значит, что я убираю все это и не думаю об этом, пока снова не включу камеру. Но после всего лишь двух бесед с Дрейком я не могу отделаться от ощущения, что он другой.

Вероятно, это просто анонимность. И тот факт, что я видела его пресс и член, и то, и другое было впечатляющим.

Но даже без секса я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы по-настоящему открыться ему. Чтобы показать ему себе настоящей. Не та фальшивая девушка по вебке, которая всегда на связи, дает своим посетителям ровно столько, чтобы заинтересовать их, не впуская слишком глубоко.

Что просто смешно.

Вероятно, он просто еще один извращенец в приложении, который хочет увидеть сиськи и задницу и готов за это заплатить. Ему ни за что не будет дела до меня настоящей, как бы сильно он ни притворялся. Никто из них этого не делает.

Я беру свой телефон и проверяю время. Два тридцать пять.

Некоторое время я ворочаюсь с боку на бок, прокручивая в голове приватный чат с Дрейком. Моменты из моего дня с Гарретом тоже продолжают ускользать. Кажется, с ним что-то не так. Этот вчерашний звонок ни с того ни с сего, а потом он появляется и идет со мной гулять. Это действительно из-за моего отца? Или он просто начал быть милым со мной, потому что сам этого хочет? Он не был таким жестоким или насмешливым, как обычно.

И весь этот разговор о сексе во время нашей прогулки был совершенно не в моем характере. Для Гаррета я есть и всегда была его надоедливой младшей сестрой. Никакое количество макияжа или декольте никогда этого не изменит. Я мечтаю, если позволю себе поверить, что все могло бы быть по-другому.

Даже если бы я ему понравилась, Гаррет не воспринял бы отношения достаточно серьезно, чтобы на самом деле быть в них долгосрочным. Ему суждено быть самоуверенным холостяком до конца своих дней, и я не думаю, что он когда-нибудь будет оплакивать это.

Когда сон ускользает от меня еще на тридцать минут, я сдаюсь и вылезаю из постели. В доме тихо, но иногда мне нравится тишина. Жизнь часто кажется такой шумной, что мне нравится какое-то время посидеть в тишине. Наедине со своими мыслями, все из которых в данный момент поглощены звуком голоса какого-то сексуального незнакомца, повторяющегося эхом в моей голове.

Я бесшумно спускаюсь по лестнице, но там темно и тихо. Когда я слышу из старой комедии, играющего в подвале, я продолжаю спускаться по ступенькам. В гостиной играет телевизор, и я вижу Гаррета на диване, его лицо освещено светом телевизора.

– Привет. – Его голос слабо разносится по полутемной комнате.

Он выглядит едва проснувшимся, со взъерошенными волосами и темными кругами под глазами. Странно видеть его таким мрачным. Гаррет обычно яркий и жизнерадостный.

– Не можешь уснуть? – Спрашиваю я, зависая у лестницы. Я не хочу подходить ближе без приглашения.

Затем, к моему удивлению, он приподнимает свое одеяло, приглашая меня сесть рядом с ним. Я колеблюсь, не совсем уверенная, как реагировать, поскольку Гаррет, которого я знаю, сказал бы мне идти спать или проигнорировал бы меня.

– Не совсем, – отвечает он.

Я принимаю его приглашение и сажусь на подушку рядом с ним, так что между нами остается добрый фут пространства. Он накрывает меня одеялом, и я согреваюсь.

– Что ты смотришь?

– Золотые девочки, – отвечает он со смехом. – Это единственное, что работает в три часа ночи.

– Я люблю это шоу.

Он поднимает руку и кладет ее на спинку дивана.

– Я тоже.

Некоторое время мы смотрим вместе, в унисон смеясь над сексуальными шутками Бланш и остротами Дороти. Когда начинается следующая рекламная пауза, я поднимаю взгляд на Гаррета и замечаю пустоту на его лице, которого я никогда раньше не замечала.

– Все в порядке? – Спрашиваю я.

Я не могу до конца объяснить, что в нем не так, но такое ощущение, что в нем крутится так много мыслей, что он на самом деле не существует для внешнего мира.

И последнее, чего я когда-либо ожидала, – это чтобы он открылся мне.

Чего он не делает.

– Да, я в порядке. Ты в порядке?

Он убирает от меня руку, как будто беспокоится, что почти касание меня – это проблема.

– Я в порядке, – отвечаю я.

– Итак, что у тебя новенького? – Спрашивает он, поддерживая светскую беседу. – Какие-нибудь новые… предприятия?

Я поворачиваюсь к нему. Гаррет всегда дразнил меня из-за моих неудачных попыток в жизни, и я помню, как подбадривал Дрейк, как он говорил, что лучше попытаться, чем потом сожалеть об упущенной возможности.

– С чего бы мне тебе говорить? Чтобы ты мог посмеяться надо мной за то, что я снова в чем-то потерпела неудачу?

Он выглядит взволнованным, на его лице шокированное выражение, когда он поворачивается ко мне.

– С чего бы мне смеяться над тобой?

– Потому что это то, что ты делаешь. Знаешь, лучше хотя бы попробовать что-то, чем потом жалеть, что не попробовал, – говорю я, но от меня не ускользает, как он закатывает глаза и отводит взгляд.

– Мудрые слова.

– Что ж, это правда.

– Мия, я не смеюсь над тобой. Я просто спросил, чем ты занимаешься. Я горжусь тобой за то, что ты пробуешь разные вещи.

– Нет, это не так, – говорю я, поворачиваясь к телевизору.

По какой-то причине я чувствую, как моя нижняя губа дрожит, а глаза щиплет от слез. Почему меня это вообще волнует? Меня не должно волновать, что обо мне думает Гаррет.

За исключением того, что это так.

– Между прочим, – продолжаю я, – Сейчас мне действительно нравится моя работа, и я зарабатываю достаточно, чтобы наконец-то переехать из подвала наших родителей.

– О, да? Что делаешь? – В его тоне слышится резкость, которая останавливает меня от ответа. Иногда он такой самоуверенный засранец. Последнее, что я бы когда-либо сделала, – это по-настоящему открылась ему в том, чем я занимаюсь. Он бы только еще больше осудил меня.

– Неважно, – бормочу я, сбрасывая с себя одеяло и поднимаясь. Но его рука на моей руке, тянет меня обратно вниз.

Я пристально смотрю на него, приоткрыв рот от удивления. – Отпусти меня.

– Нет. Ты ведешь себя как мальчишка. Просто ответь на вопрос.

– Я ничего тебе не скажу, – возражаю я, снова пытаясь встать.

На этот раз его руки обхватывают меня за талию и усаживают к себе на колени.

– Почему нет? Что тебе нужно скрывать, Мия? Потому что я не верю твоей лжи о том, что ты занимаешься вводом данных.

Он издевается надо мной, и от этого у меня закипает кровь. Поэтому я замахиваюсь на него, пытаясь ударить его по лицу, но он слишком быстр, перехватывая мое запястье своей рукой. Я борюсь с его хваткой, пока мы не начинаем бороться, но он настолько сильнее меня, что через несколько минут укладывает меня лицом вниз на диван, наваливаясь всем весом своего тела мне на спину.

– Ты такой засранец! – Кричу я в подушку.

– Почему у нас с тобой все должно превращаться в драку? – Спрашивает он с оттенком насмешливого юмора в голосе. – Ты такая чертовски дерзкая.

– Я? Это ты лежишь на мне так, словно хочешь трахнуть меня!

Он смеется мне в ухо низким хрипловатым смешком.

– Поверь мне, соплячка. Если бы я хотел трахнуть тебя, я бы это сделал.

Я еще немного борюсь с ним.

– Что ж, думаю, это хорошо, что ты меня терпеть не можешь, так что мне не о чем беспокоиться.

Клянусь, мне, должно быть, все это мерещится, потому что я чувствую, как его бедра трутся о мой зад, и в его штанах определенно что-то напрягается, когда он это делает. Жар пробегает по моему позвоночнику волной возбуждения и замешательства. С какой стати у Гаррета встает?

Действительно ли борьба со своей сводной сестрой возбуждает его?

– Если подумать… немного секса на почве ненависти может быть забавным.

Его дыхание касается моего уха, и я задыхаюсь от его слов. Жар разливается у меня в животе при этой мысли. Он это серьезно?

Теперь я прекращаю всю свою борьбу с его хваткой. Вместо этого я обнаруживаю, что снова прижимаюсь к нему бедрами. Почти так же, как если бы я искала растущую эрекцию у него в штанах.

– Гаррет, – бормочу я, и энергия между нами быстро меняется с игривой на… что-то другое.

– Ты хочешь, чтобы я слез с тебя? Просто скажи слово, Мия.

Но я не говорю ни слова. Я поднимаю голову с дивана, чувствуя его дыхание на своей щеке, поворачиваю лицо ровно настолько, чтобы его рот оказался всего в дюйме от моего. Его руки, которые до этого крепко, до боли сжимали мои запястья, перемещаются к моим пальцам, так что наши ладони переплетаются.

Затем он снова тереться. И я издаю громкий стон, снова отодвигая бедра назад.

Это переходит все границы. Мы не должны были этого делать, но я все еще на самом деле не знаю, что это такое, и нельзя отрицать, как сильно мы оба этого хотим, поэтому я не говорю ни слова.

Его губы касаются моей шеи и подбородка, затем поднимаются к мочке уха, прежде чем он шепчет: – Что это за новая работа, о которой ты мне не рассказываешь, Мия?

– Я не могу тебе сказать, – отвечаю я, поворачивая голову в поисках его губ.

– Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? – Спрашивает он, когда одна рука скользит вниз по моей руке, по моему телу и втискивается между моим животом и диваном. Я становлюсь влажной, когда его пальцы задевают чувствительную плоть ниже моего пупка. Меня охватывает покалывающее возбуждение от его прикосновения.

Я едва могу ответить. Это слишком странно, чтобы озвучивать, но, Боже, да, я действительно хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Это плохо.

Поэтому я издаю слабый стон и – М-м-м.

– Тогда скажи мне. Не держи от меня секретов.

– Нет, – бормочу я, извиваясь под его телом, отчаянно пытаясь заполучить его пальцы там, где я хочу.

Это безумие. Всего пару часов назад я общалась по видео в чате с Дрейком, а теперь я на полпути к сексу со своим сводным братом. Что происходит?

Затем, без предупреждения, его тело соскакивает с дивана, и его вес на мне исчезает. Я поспешно сажусь и таращусь на него.

– Что?

Он смеется, а затем пожимает плечами.

– Если ты чего-то хочешь, ты должна быть в состоянии что-то дать.

Гнев обжигает меня так сильно, что я хватаю подушку и сердито швыряю ее ему в лицо.

– Придурок!

Вскакивая с дивана, я несусь прочь по направлению к лестнице. Я была как пластилин в его руках, и он заставил меня стонать и пускать слюни, как кошку во время течки. Это унизительно.

– Ты такой мудак.

– Если ты передумаешь, я буду ждать внизу, – кричит он мне вслед, но я уже на полпути вверх по лестнице. Мое тело все еще гудит от возбуждения, но я не собираюсь возвращаться к нему. Он больше никогда так со мной не поступит.