Текст книги "Смотри на меня (ЛП)"
Автор книги: Сара Кейт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
ПРАВИЛО № 34: УВОЛЬНЕНИЕ – ЭТО НЕ ВАРИАНТ
Гаррет
Я не знаю, сколько было времени, когда мой телефон разрядился, но когда я просыпаюсь на следующее утро, экран черный, поэтому я швыряю его через всю комнату. Это не имеет значения; она не звонит, и я почти уверен, что непрекращающийся стук вдалеке в любом случае исходит не от моего телефона.
– Гаррет, открой, или я звоню 9-1-1.
Эмерсон? Какого хрена?
– Я иду… – Стону я, скатываясь с кровати. Когда мои ноги касаются пола, комната немного наклоняется, и я спотыкаюсь. Вероятно, это больше из-за пятой бутылки водки, которую я выпил вчера вечером, а не из-за какого-то физического трюка.
Он снова стучит.
– Я иду! – Кричу я.
Я дерьмово выгляжу, дерьмово пахну и дерьмово себя чувствую, но сейчас уже немного поздно это исправлять. Эмерсон Грант вот-вот вышибет мою входную дверь.
Когда я открываю ее, он смотрит на меня с раздувающимися ноздрями и паникой в глазах.
– Господи, – бормочет он.
– И тебе доброе утро, – отвечаю я.
Должно быть, я выгляжу лучше, чем думал.
– Сейчас два часа дня.
Я отвечаю пожатием плеч, в то время как он стоит, просто глядя на меня, вероятно, задаваясь вопросом, что, черт возьми, он должен сказать сейчас. Итак, я начинаю за него, поскольку предполагаю, что он здесь, чтобы узнать, почему я не был в клубе всю неделю.
– Извини, я не был в клубе… просто чувствовал себя не в своей тарелке.
Он бросает взгляд на мою одежду, а затем на мою квартиру. Я слегка прикрываю дверь, чтобы он не увидел беспорядок, который я прячу за собой.
– Ты болен? – Спрашивает он.
– Да. Должно быть, что-то подцепил, – вру я.
– Ха, – отвечает он, доставая свой телефон из кармана, – так вот почему ты отправил мне эти сообщения прошлой ночью?
Когда он поднимает свой телефон, я вздрагиваю, на меня смотрят мои вчерашние текстовые сообщения.
Я ухожу.
Мне жаль.
Я продам тебе свою долю в компании.
О, водка. Я морщусь, хватаясь за дверь, смутно припоминая, как отправлял те сообщения. Однако идея о том, чтобы бросить все, не так уж призрачна. Я думал об этом уже больше нескольких дней. Думаю, мне просто нужно было немного алкоголя и дефицит серотонина, чтобы наконец отправить его.
– Гаррет, что происходит?
Нахуй.
– Да, я просто думаю, что мне пора перестать заниматься этим. Все прекрасно обходится без меня…
– Нет.
– Что значит “нет”? – Усмехаюсь я.
– Я имею в виду, нет.
– Эмерсон, ты не можешь помешать мне…
– Что случилось с Мией?
Он снова пытается заглянуть мне за спину.
– Ничего. Мы не… вместе. Мы просто трахались.
– Чушь собачья. Что случилось?
Я усмехаюсь.
– Ты сегодня ведешь себя как придурок, – шучу я, но у меня раскалывается голова, и чем скорее я избавлюсь от него, тем скорее смогу вернуться в постель, где темно и тихо. И там нет друзей, которые вторгаются в мою личную жизнь и командуют мной.
– Почему бы тебе не принять душ и не пойти со мной в клуб?
– Я же говорил тебе, что неважно себя чувствую, – бормочу я, больше не скрывая раздражения в своем голосе.
– Да, ну, я думаю, что свежий воздух мог бы помочь. «
– Завтра.
Он смотрит на меня, нахмурив брови, и на мгновение я почти ненавижу его. Потому что он ни хрена не понимает.
И как раз в тот момент, когда я думаю, что он вот-вот сдастся и уйдет, он проталкивается мимо меня и бормочет: – Я не уйду.
Затем он входит прямо в мою захламленную квартиру.
– Эмерсон, какого хрена?
Дверь за мной закрывается, когда я следую за ним на кухню, морщась при виде груды посуды в раковине и едва тронутой испорченной лазаньи на столе.
– Ты не хочешь идти на работу, это нормально. Но, по крайней мере, пойди прими душ. Я подожду.
Я подавлен, когда он берет пакет с едой двухдневной давности и выбрасывает его в мусорное ведро. Гнев закипает в моих венах, когда я смотрю на него. Гребаная наглость этого парня.
– Убирайся на хрен из моей квартиры, – рявкаю я.
Повернувшись ко мне, он отвечает: – Нет. Если ты хочешь, чтобы я ушел, тебе придется меня вышвырнуть.
Когда он скрещивает руки на груди и свирепо смотрит на меня, я понимаю, что этот ублюдок серьезен. Я не чертов идиот; я знаю, почему он это делает, почему он не уходит, и это унизительно. Он обращается со мной как с ребенком, поэтому я тяжело вздыхаю, прежде чем на самом деле подумать о том, чтобы попытаться выпроводить этого хорошо одетого миллионера из моей квартиры.
– Эмерсон, я в порядке, ладно? Тебе не обязательно нянчиться со мной.
– Ну, я не уйду.
– Я говорю тебе, что я в порядке, черт возьми.
Мой голос звучит громче, чем я хотел, но он даже не вздрагивает.
– Мне жаль, Гаррет. Но я не могу уйти.
– Я не гребаный ребенок. И я не хочу, чтобы ты видел меня таким. Так что, пожалуйста, просто уходи, черт возьми.
Я хорошо сопротивляюсь, но спираль слишком сильна – определенно сильнее меня.
Мудак в костюме, стоящий у меня на кухне, даже не шелохнулся. Ладно, теперь я действительно ненавижу его. Сильно.
Я ненавижу тот факт, что в течение десяти лет он был слишком добр ко мне. Всегда проверял, когда я исчезал на день или два, всегда задавал слишком много вопросов или пытался проявить заботу, когда я явно этого не хотела. Но он никогда этого не делал. С другой стороны… прошло много времени с тех пор, как я заходил так далеко.
И как бы сильно я его ни ненавидел, еще больше я ненавижу подводить его. И это единственная причина, по которой я уступаю его раздражающей гребаной просьбе.
– Ты хочешь, чтобы я пошел в душ? Прекрасно!
Повернувшись к своей спальне, я хлопаю дверью с такой силой, что картина падает со стены в моей комнате. Отлично, теперь я устраиваю истерику, как ребенок. С другой стороны, это больше всего энергия, которую я израсходовал за последние две недели. Но это никак не помогает от моей раскалывающейся головной боли.
Душ просто снова вызывает у меня усталость, и я избегаю искушения заползти обратно в постель. Когда я, наконец, выхожу из спальни в чистых джинсах и наполовину чистой футболке, Эмерсон, мать его, Грант стоит у моей кухонной раковины с закатанными до локтей рукавами рубашки и загружает мою посудомоечную машину.
– Ты, должно быть, издеваешься надо мной, – бормочу я, потирая висок.
– Чувствуешь себя лучше?
– Ни капельки, – холодно отвечаю я. – Пожалуйста, ради всего святого, перестань убирать на моей кухне.
– Нет. А теперь расскажи мне о Мии.
Когда я чувствую аромат кофе, я пересекаю комнату и наливаю себе чашку. Это не водка, но это вторая по вкусу вещь.
– Я дам тебе одно предположение, – ворчу я.
– Она поняла, что ты был человеком, скрывающим за этим профилем.
– Ага, – отвечаю я с саркастической усмешкой, поднимая свою кофейную чашку.
– Ты извинился?
– Я пытался, но… Я не заслуживаю ее прощения. Все кончено. Я отпускаю это, и тебе тоже следует.
Взяв свою чашку с кофе, я сажусь на барный стул на том же месте, где сидела она в тот вечер. Воспоминание об обещаниях, которые мы дали, накатывает подобно приливной волне.
– Мне жаль, – говорит он, и когда на этот раз он смотрит на меня, я больше не чувствую, что он зол или разочарован. Он действительно выглядит огорченным. Я думаю, что могло быть и хуже.
– Не жалей меня, Эмерсон. Со мной все будет в порядке. Я облажался, но это ничего не меняет. Я все еще думаю, что мне следует просто отказаться от клуба.
– Почему? – Спрашивает он.
– Посмотри на меня.
– Так и есть. Я проработал с тобой десять лет, Гаррет. Непристойное приложение было отличным благодаря твоим идеям, а теперь это отличный гребаный клуб благодаря тебе. И сегодня вечером у нас происходит гребаное эпическое событие, которое ты организовал, так что давай.
– Я не могу.
– Да, ты можешь.
– Ты не понимаешь, – мрачно бормочу я в свою дымящуюся чашку кофе.
– Я не обязан понимать, и никогда не пойму, если ты, черт возьми, не заговоришь со мной. Поговори с Мией. Поговори с психотерапевтом, просто, черт возьми, поговори с кем-нибудь. Но ты не сдаешься. Это не вариант.
Я тяжело дышу, сдерживая жгучие эмоции, поднимающиеся на вершину, заставляя все перед глазами и в горле болеть от необходимости просто выплеснуть их наружу. И после долгого, мучительного молчания плотина прорывается. Слезы текут по моему лицу, и я быстро вытираю их, прежде чем он сможет их увидеть. Это чертовски отстойно. Затем передо мной появляется коробка с салфетками, и я со злостью смотрю на него снизу вверх.
– Я ненавижу тебя.
Он смеется, и его большая рука опускается мне на плечо. – Это прекрасно. Ты можешь ненавидеть меня.
– Я потратил последние десять лет на то, чтобы держать себя в руках, а теперь ты просто хочешь, чтобы я потерял это.
– Э-э, ты не так уж и скрывал это, Гаррет. Я видел это.
– Прелестно, – отвечаю я.
– Я пытался помочь, но ты никогда мне не позволял.
– Я же говорил тебе, – отвечаю я, свирепо глядя на него снизу вверх. – Я не хотел, чтобы ты видел меня таким.
– Ты думаешь, что депрессия – это то, чего стоит стыдиться, Гаррет? Ты выбрал это не больше, чем отец Мии выбрал рак. Если бы он был моим лучшим другом, каким человеком я был бы, если бы оставил его одного в его квартире, когда он был болен?
В кои-то веки я отвечаю не сразу. У меня нет язвительной реплики или саркастического ответа. Эмоции так комом стоят у меня в горле, что я, кажется, все равно не могу произнести ни слова. Проходит много времени, прежде чем я в состоянии прочистить горло и пробормотать: – Спасибо.
– Тебе не нужно меня благодарить. Мне просто жаль, что я не ворвался в твою квартиру раньше.
Я издаю тихий смешок, и он тоже немного смеется. Тяжелый груз печали, кажется, немного испарился, и нам обоим стало немного легче.
– Разве тебе не нужно на какое-нибудь мероприятие? – Спрашиваю я.
– Я не пойду, – отвечает он, опершись широкими руками о гранитную столешницу.
– Чушь собачья. Пойдешь.
– Нет. Без тебя, нет.
Выражение его лица стоическое и неумолимое, и я знаю, что он меня понял. Мастер-манипулятор, каким он является, должен просто контролировать все и вся, и теперь я у него именно там, где он хочет. Даже после того трогательного момента, который у нас только что был, мне все равно хочется ударить его в челюсть.
Мои зубы сжимаются, когда я крепче сжимаю кофейную чашку в пальцах.
– Ты худший в мире деловой партнер, – бормочу я.
– Что ж, тогда, я думаю, хорошо, что я здесь не в качестве твоего делового партнера.
ПРАВИЛО № 35: РАСПЛАТА – ЭТО СУКА
Гаррет
Клуб почти неузнаваем. Это даже лучше, чем я себе представлял. Низкий подвесной потолок, созданный из плотных черных бархатных штор, придает комнате более интимную атмосферу. Освещение настолько слабое, что почти невозможно разглядеть другого человека, но по всей длине этажа расположены приглушенные светодиодные фонари, направляющие посетителей через главный зал, который был преобразован таким образом, что зал для вуайеристов больше не является залом…
Звучит страстный ритм, более громкий, чем обычно, смешанный с тихим шепотом в толпе. И когда я оглядываюсь вокруг, я вижу так много новых лиц. Люди, которым, как я помню, я рассылал приглашения. Исполнители и агенты, ну и наши постоянные клиенты.
Ронан Кейд наклоняет свой бокал в мою сторону, когда я замечаю его в баре с красивой женщиной на коленях. Я замечаю Иден и Шарлотту у входа, они выглядят занятыми, и на мгновение испытываю острое сожаление, что Мии здесь нет. Она должна это увидеть, но шансы на то, что она снова переступит порог этого здания, довольно малы.
Мы с Эмерсоном прогуливаемся по помещению, каждая комната занята. И мне становится смешно, когда я думаю о том, как Мия сравнивала зал вуайеристов с музеем, и когда я смотрю на это с такой точки зрения, она права. Это действительно выглядит так, как будто люди восхищаются искусством в музее. Внезапно я чувствую, как кто-то похлопывает меня по плечу, и, обернувшись, обнаруживаю Изабель, жену Хантера, обвивающую руками мою шею.
– Я так рада тебя видеть, – шепчет она. – Ты выглядишь великолепно!
Она восхищенно окидывает взглядом мой костюм – бархатно-черный пиджак от Тома Форда с тиснением, который я выбрал специально для этого случая.
– Спасибо, – неловко заикаюсь я, улыбаясь в ответ потрясающей рыжеволосой девушке.
Эта женщина, должно быть, самый добрый человек на планете, с мягким голосом и щедростью. Почти заставляешь задуматься, как она оказалась с таким сквернословящим парнем, как Хантер.
Мгновение спустя он появляется рядом с ней и пожимает мне руку с напряженной улыбкой.
– Рад тебя видеть, – бормочет он, потому что это примерно столько же эмоций, сколько проявляет Хантер.
– Ты идешь на главную сцену? – Спрашивает Изабель, складывая руки вместе.
– Главная сцена? – Отвечаю я.
– Да, она выглядит такой красивой.
– Кто? – Спрашиваю я, но Эмерсон хватает меня за плечо и уводит в сторону от разговора.
– О чем она говорит? – Спрашиваю я.
Мы направляемся по коридору в главный зал, где одна из комнат оборудована на сцене. Оно черное, с кроватью-платформой на круглом возвышении, а к стене прикреплены манжеты, свисающие с одной точки сзади. Это просто и стильно, и я помню, что дизайн был идеей Мии.
– Не злись на меня, – тихо говорит Эмерсон.
– Что? – Спрашиваю я, чувствуя, как кровь отливает от моего лица.
– Помнишь, я сказал, что Мии сегодня вечером здесь не будет?
В этот момент гаснет свет, становится почти темно, и музыка становится громче, заглушая весь шум в наполненном сексом клубе. На сцену светит не большой прожектор. Мгновение спустя она входит в него, в ее жемчужно-белых волосах поблескивает едва заметный отблеск. И моя челюсть чуть не падает на пол.
Я смотрю на Эмерсона в ответ, стиснув зубы. Он избегает моего взгляда и быстро отвечает: – Я солгал.
– Что за… – Бормочу я, но она снова ловит мой взгляд.
В струящемся белом шелке, накинутом на плечи, и буквально ни в чем другом она выглядит неземной и ангельской. Я теряю дар речи, наблюдая, как она грациозно скользит по сцене, ее тело двигается синхронно с ритмом музыки.
Она чувственно заползает на кровать, и начинает медленно вращаться. Подобрав с кровати кусок черного шелка, она обвязывает его вокруг головы, завязывая себе глаза.
То, как она командует толпой, напоминает мне девушку в баре на сцене, кружащуюся под музыку во время своего ужасно спетого караоке, но это другое. Сексуальность, которую она излучает, поражает меня, и я не могу отвести от нее глаз.
Когда я смотрю в сторону, я вижу, что Эмерсон тоже наблюдает за ней, и я сильно ударяю его по плечу, но он только смеется и поднимает руки вверх.
– Я ухожу, – шепчет он, – но ты должен остаться.
С этими словами он пробирается сквозь толпу и покидает главный зал. Я остаюсь наедине с ней и примерно тридцатью другими людьми, пока она трогает себя, покручивая соски в чувственном дразнящем жесте, от которого у меня текут слюнки.
Когда она снова опускается на колени, кровать вращается до тех пор, пока мы все не начинаем с нетерпением ждать вида, которого так сильно хотим. Она проводит пальцами по своим складочкам, прикасаясь к себе длинными, нежными пальцами, при этом ее бедра извиваются.
И я срываюсь. Как в ту ночь в коридоре, когда я застал ее в комнате, я чувствую плотское желание заявить на нее права. Мой член тоже этого хочет.
Взбегая на сцену, я даже не забочусь о том, что люди наблюдают за мной. На самом деле, я даже не вижу их, когда забираюсь на кровать позади нее. Она тут же напрягается, судорожно хватая ртом воздух. Я поднимаю ее на ноги, срываю повязку с ее лица и заставляю посмотреть мне в глаза.
– Что ты делаешь? – Удивленно спрашивает она с дрожью в голосе.
– Напоминаю тебе, кому ты принадлежишь.
Мои руки гладят ее груди, когда я подношу ее губы к своим, крепко целуя ее. Она на мгновение погружается в поцелуй, ее губы мягко тают между моими, прежде чем, наконец, отстраниться.
– Нет, – шепчет она, – я все еще злюсь на тебя.
В спешке она вскакивает с кровати и убегает со сцены. Я едва успеваю вовремя прервать ее, заслоняя своим телом ее прежде, чем она успевает уйти. Я замечаю, как она один раз бросает взгляд в сторону аудитории, но мне по-прежнему на них наплевать. Я вижу только ее.
– Позволь мне загладить свою вину, – говорю я, приподнимая ее подбородок, но она вырывает его из моих рук.
Когда она пытается обойти меня, я снова останавливаю ее. Затем, положив руки ей на бедра, я опускаюсь перед ней на колени. Глядя на нее снизу вверх, я прикасаюсь к ее телу, мои руки мягко скользят по ее талии и вниз к бедрам, затем вверх. Она дрожит, когда мои пальцы дотрагиваются до нежной кожи в том месте, где соприкасаются ее ноги.
– Пожалуйста, Котенок, – шепчу я. – Позволь мне показать тебе, как я сожалею.
Мое прикосновение касается влажной кожи ее киски, и она медленно выдыхает, когда ее глаза закрываются. Не сводя глаз с ее лица, я поглаживаю ее клитор и наблюдаю за ее реакцией.
– Здесь? – Отвечает она хриплым стоном.
– Да, здесь.
Я прижимаюсь губами к ее животу, пробуя сладость ее кожи, опускаю лицо вниз, погружая язык в ее жар, и она хватает меня за голову, прижимаясь ко мне.
– Гаррет, подожди, – умоляет она.
Неохотно я отрываю свой рот и смотрю на нее снизу вверх.
– Да, Котенок?
Лукавая улыбка приподнимает один уголок ее рта. – Встань.
Я делаю, как она говорит, поднимаясь на ноги. – Сними свою одежду.
Не сводя с нее глаз, я снимаю пиджак, бросая его на кровать, прежде чем расстегнуть рубашку, пока она расстегивает мой ремень. Мой член дергается в штанах от ее прикосновения, и пока я снимаю обувь, она стягивает с меня штаны.
Отдаленно я чувствую, что они наблюдают за мной, но я не обращаю на них внимания. Я сосредотачиваюсь на ней, снимая свои боксеры, позволяя им соскользнуть вниз по моим ногам, мой напряженный член подпрыгивает, освобождаясь от своих ограничений.
Когда я тянусь к ней, она останавливает меня, держа мои запястья в своих руках. И я склоняю голову набок, ожидая, что она объяснит, почему я не могу прикоснуться к ней.
– Ты хочешь загладить свою вину передо мной?
– Конечно, – отвечаю я.
Легким толчком она отталкивает меня назад, пока моя спина не упирается в черную стену в дальнем конце комнаты. Ей приходится приподниматься на цыпочки, чтобы дотянуться до наручников. И мои глаза расширяются, когда я понимаю, что она хочет прижать меня к стене.
Отдавая ей все свое доверие, я поднимаю руки, чтобы она могла обернуть черные липучки вокруг каждого запястья. Вскоре я стою с поднятыми руками, привязанный к стене, полностью в ее власти.
Теперь я действительно чувствую, что они наблюдают. Мое сердце быстро колотится в груди, когда я оглядываю толпу, их голодные взгляды устремлены на мое обнаженное тело и торчащий член, твердый и готовый к прикосновениям Мии. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким уязвимым. И хотя это чертовски страшно, это заглушает голоса и мысли в моей голове.
– Делай все, что в твоих силах, – шепчу я ей, и когда ее руки скользят вниз по моему телу, она улыбается.
– О, я планирую это. Почему бы нам не показать им, какой ты плохой? – Говорит она страстным шепотом.
У меня перехватывает дыхание, когда она опускается передо мной на колени, прокладывая поцелуями дорожку вниз по моей груди. Когда ее лицо оказывается на высоте моего члена, по моей коже пробегают мурашки. Я наблюдаю, прикрыв глаза, как ее язык тянется к моему члену, облизывая головку моего члена.
– О, Мия. – Рычу я, борясь с ограничителями, пока она дразнит меня.
Когда она заглатывает мой член в рот, я отстраненно задаюсь вопросом, каково же мое наказание. Мия никогда бы так просто не спустила меня с крючка. И я хотел бы что-нибудь придумать, но сейчас она высасывает все мысли из моей головы.
Затем с этим озорным выражением на лице она смотрит на меня снизу вверх, и я наблюдаю, как она тянется за чем-то, спрятанным за кроватью, где зрители не могут видеть.
– Ты помнишь, что ты мне купил? – Спрашивает она злым, дразнящим тоном.
Мой разум путается. Что я ей купил?
Когда свет падает на металл в ее руке, у меня пересыхает во рту. О, черт.
– Я собиралась использовать это в своем выступлении, но теперь, когда ты здесь… кажется, такую ужасную возможность нельзя упускать.
Я делаю глубокий вдох, наблюдая, как она вертит в пальцах металлическую пробку. Это не то, что я когда-либо пробовал раньше, но и не то, против чего я полностью против. Я имею в виду… Я заставил ее попробовать это.
– Как я уже сказал, делай все, что в твоих силах.
Крепко зажмурив глаза, я откидываю голову назад и прислоняюсь к стене.
Затем ее рука осторожно скользит вверх по моей ноге, и она сладко шепчет: – Ты уверен? Ты не обязан этого делать.
– Я уверен, Котенок. Я доверяю тебе.
– Ладно, хорошо, – лукаво отвечает она. – Повернись.
С моими руками, все еще связанными над головой, она поворачивает меня так, что теперь мой зад открыт зрителям. Это не так унизительно, как я думал. Более… возбуждающе и интенсивно, но я чувствую, как ее руки скользят вверх по моей спине, как она проводит пальцами по моим бедрам, а затем вверх по позвоночнику, когда ее дыхание касается моей кожи.
– Ты в порядке?
– Да, – отвечаю я, и затем ее рука обхватывает меня спереди, обхватывая мою напряженную длину ладонями и заставляя меня застонать от этого ощущения.
– Дело не в унижении, Гаррет. Речь идет об уязвимости.
Она отпускает мой член, и я слышу, как она открывает бутылочку со смазкой. И с нетерпением жду, когда она продолжит: – Это освобождает, не так ли? Зная, что они хотят тебя. Что они хотят видеть, как тебе хорошо. Что они хотят твоего удовольствия так же сильно, как и ты сам.
Она права. Это возбуждает, и мой член пульсирует только от одной мысли о том, что за мной наблюдают. Затем я чувствую, как она прижимает теплый металл ко мне, медленно вставляя его на место, и гортанный стон вырывается из моего тела.
Мой разум отключается, когда пробка касается моей плоти.
– О, черт, о, черт, о, черт, Мия, – рычу я, ее имя само вырывается у меня изо рта и превращается в долгий, голодный стон удовольствия.
Ее ногти нежно скользят по моей спине, когда она одобрительно хмыкает.
– Такой грязный, Гаррет. Им это нравится. Ты бы видел, как они на тебя смотрят.
– Отсоси у меня. Сейчас же, – рявкаю я, мои руки трясутся, вцепившись в поручни.
– Оседлай мой член или сделай что-нибудь, Котенок. Клянусь, я, блять, сейчас сорвусь.
Она смеется, поддразнивая меня, и я продолжаю сопротивляться. Когда ее пальцы впиваются в ямочки моей задницы, мне хочется кричать.
– Мне нравится смотреть, как ты корчишься, – жестоко отвечает она.
– О, Котенок. Ты заплатишь за это. Я собираюсь трахнуть тебя так сильно, когда избавлюсь от этого.
Я быстро усваиваю, что чем больше я борюсь, тем сильнее пробка тычется и дразнит меня, заставляя мой член болеть и вытекать на кончике.
– Я с нетерпением жду этого, – напевает она.
– Пожалуйста, детка. Обхвати меня своими прелестными губками. Я умоляю тебя.
– Скажи мне, что тебе жаль, – шепчет она мне в спину.
– Мне жаль, Мия. Клянусь Богом, мне очень жаль. Ты знаешь, мне жаль. – Я прибегаю к унижению, и не стыжусь этого.
– И с этого момента ты будешь разговаривать со мной, вместо того чтобы прятаться за дурацким поддельным профилем…
– Да. Я обещаю.
– И ты позволишь мне сделать это с тобой снова?
Даже несмотря на свою боль, я не могу удержаться от улыбки и отвечаю: – Ты садистка детка.
– Это значит “да”?
– Черт возьми, да.
Затем она разворачивает меня так, что я прижимаюсь спиной к стене, когда она снова опускается на колени, и когда ее нетерпеливые губы обхватывают мой член, я издаю такой громкий звук, что у меня дребезжат кости. Я чувствую, как она напевает вокруг меня, когда обхватывает мой член губами и обильно брызгает слюной. С дополнительным давлением пробки я не просто приближаюсь к своей кульминации, я несусь к ней навстречу, лоб в лоб, как при сильном столкновении.
Я подхожу к своей кульминации, так долго, что кажется, будто она высасывает из меня все, что у меня есть. Пот стекает по моему виску, когда я смотрю на нее сверху вниз, эти прекрасные голубые глаза в ответ смотрят на меня, и когда я кончаю и мое тело обмякает, она отрывает свой идеальный рот от моего члена, смыкая губы и глотает.
