Текст книги "Смотри на меня (ЛП)"

Автор книги: Сара Кейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

ПРАВИЛО № 31: НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ ВЫСТАВЛЯТЬ ТЕБЯ ДУРОЙ

Мия

Когда я просыпаюсь, уже темно, и кровать рядом со мной пуста, но откуда-то из квартиры доносится жужжание. Я потягиваюсь, скатываюсь с его кровати и, спотыкаясь, направляюсь к двери. Хорошо, что он отдал мне свои спортивные штаны, и мне не придется разгуливать голышом.

– Гаррет, – зову я, но ответа нет.

Куда, черт возьми, он подевался? Может быть, ему нужно было идти на работу.

В дверь снова стучат, и я подбегаю, чтобы открыть ее.

– Иду! – Звоню я, и когда открываю, то теряю дар речи от вида шестифутового блондинистого шедевра, который я раз или два видела прогуливающимся по клубу.

– Привет, – неловко заикаюсь я.

– Привет, – улыбается он, – ты, должно быть, Мия. Изабель и Хантер прислали меня с ужином и цветами для Гаррета. Он здесь?

– Эм… Нет.

– Мы слышали, что твой отец был в больнице, поэтому мы просто хотели сделать все, что в наших силах.

– О, – отвечаю я, отступая в сторону, чтобы впустить его. – Это действительно мило с твоей стороны. Я не знаю, куда делся Гаррет, но ты можешь отнести это на кухню.

Когда он проходит мимо меня, я ощущаю запах его одеколона, одновременно тонкий и мужской.

– Как поживает твой папа? – Спрашивает он, поставив на стойку блюдо с пастой и бутылку вина.

– Он выздоравливает. Завтра должен быть дома, – говорю я с улыбкой.

– Хорошо. Я дам знать остальным.

Он небрежно облокачивается на стойку, выглядя слишком красивым, когда улыбается мне.

– Мне жаль. Я не думаю, что мы встречались, – говорю я. – Вы один из владельцев? – Спрашиваю.

Он смеется. – О, черт. Это было грубо с моей стороны.

Когда он протягивает руку, я тянусь к ней. – Я Дрейк, друг Хантера и генеральный подрядчик—

Моя рука замирает, прежде чем коснуться его.

– Дрейк? – Спрашиваю я, перебивая его.

– Да. Боже, ты еще не слышала обо мне, не так ли? Если да, то что ты слышала?

Возникает туннельное зрение, и ничто не имеет никакого смысла. Это другой Дрейк. Так и должно быть. Это не мой Дрейк. По крайней мере, он узнал бы меня и сказал что-нибудь, но все же… одно упоминание его имени переворачивает мой мир со своей оси.

– Нет, я не знаю… Я имею в виду, – заикаюсь я. – Вы сказали, что являетесь подрядчиком?

– Да, – отвечает он с улыбкой. – Мы делали ремонт здания для клуба Salacious.

– Строительство, – бормочу я.

Это совпадение. Так и должно быть. Там может быть миллион людей, которые работают на строительстве.

– Мы точно не встречались? – Спрашиваю я, чувствуя себя идиоткой.

Мне просто нужно быть уверенной, и, кроме прямого вопроса: “Ты когда-нибудь видел, как я раздеваюсь на экране твоего телефона?” – на самом деле нет никакого способа быть уверенной.

Он хихикает, и в его голосе звучит неловкость.

– Официально нет, но я видел тебя в клубе, и Гаррет рассказывал о тебе. Очень много.

Когда я не отвечаю, тупо уставившись в окно на другом конце комнаты, Дрейк подходит ближе. – Ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Да, – быстро отвечаю я, качая головой. – Я только что проснулась, и это был долгий день для меня.

– Конечно. Тебе что-нибудь нужно, прежде чем я уйду? Изабель сказала просто поставить лазанью в духовку минут на тридцать, чтобы она прогрелась.

– Спасибо, – говорю я, заставляя себя улыбнуться.

Позади него открывается входная дверь, и я наблюдаю, как Гаррет входит в квартиру. Его взгляд сразу же приковывается к высокому рабочему-строителю, стоящему на его кухне.

– Дрейк… – нервно бормочет он, переводя взгляд с меня на него.

Когда мужчина поворачивается, чтобы поприветствовать Гаррета и объяснить, почему он здесь, я чувствую, как по спине медленно пробегает дрожь страха. Как страх, который мучил меня дольше, чем я хотела бы признать. Страх, что меня снова обманули.

Обманул.

Нет. Я прогоняю эту мысль прочь. Он бы этого не сделал. Теперь у нас все хорошо. Он наконец-то раскрывается и берет на себя обязательства. Мы давали обещания друг другу. Наконец-то у меня есть все, о чем я когда-либо мечтал.

Когда я поднимаю глаза, Дрейк машет мне на прощание от входной двери, и я одариваю его фальшивой улыбкой и коротко машу рукой. Затем мы с Гарретом остаемся одни, и напряжение нарастает.

Напряжение такое густое, что давит мне на грудь, затрудняя дыхание. Трудно быть нормальной, смотреть на него и улыбаться.

Это только у меня так? Он тоже это чувствует?

Я слишком много думаю об этом, не так ли?

– Ты в порядке? – Спрашивает он, и я поднимаю взгляд на его лицо.

Это то же самое лицо, которое я целовала сотню раз за последние две недели. Но это также лицо человека, который раньше находил мои страдания забавными. Который, я была уверена, никогда никого по-настоящему не полюбит, потому что был слишком погружен в себя. Я как будто начала смотреть на него через новую призму и только сейчас понимаю, кто он на самом деле.

– Да, – бормочу я, поворачиваясь к спальне, чтобы взять свой телефон. – Куда ты ходил?

– Чтобы отнести маме что-нибудь поесть.

– Как она? – Спрашиваю я, пока беру свой телефон с прикроватной тумбочки.

– Хорошо. Они задержат твоего отца еще на один день, просто чтобы присмотреть за ним.

Черт, мой отец. Я действительно должна сосредоточиться на нем, а не паниковать из-за чего-то подобного. Потому что я, вероятно, все же ошибаюсь.

Гаррет не притворяется Дрейком. Я бреду.

Но я должна знать наверняка.

Итак, когда я возвращаюсь в гостиную, где он стоит и смотрит на меня с оттенком беспокойства в глазах, я открываю приложение. Имя пользователя Дрейка вызывает у меня волну беспокойства.

Я та, которая разговаривает сразу с двумя мужчинами. Если я прямо сейчас напишу Дрейку, а это будет не Гаррет, то чем я стану лучше? Я тоже лгала, не так ли?

Привет, я печатаю текст, мой большой палец дрожит, прежде чем я нажимаю Отправить.

Пожалуйста, не будь им. Пожалуйста, не будь им. Пожалуйста, не будь им.

С другого конца комнаты я слышу безошибочный звук звонка его телефона с уведомлением.

И все останавливается. Напряжение сейчас удушающее. Мои щеки горят от ярости, а дыхание прерывается, когда я поднимаю взгляд на его лицо, но он не двигается.

– Мия, – шепчет он умоляюще, и слезы наворачиваются на мои глаза.

Я борюсь с желанием швырнуть в него своим телефоном, сжимая его в руке так сильно, что становится больно.

– Нет, – бормочу я, отворачиваясь от него, – Нет, ты бы так со мной не поступил.

– Пожалуйста, послушай меня, – снова умоляет он, на этот раз подходя ближе, но я быстро поднимаю руку, чтобы остановить его.

– Нет, – говорю я снова, повторяясь, потому что это единственное слово, которое я могу произнести в данный момент.

Нет, нет, нет, нет, нет.

– Это началось как ошибка, и я просто не мог остановиться…

Мой рот раскрывается, когда я смотрю на него. – Ошибка? Ты наблюдал за мной… Я слышала твой голос!

– Я знаю, это было неправильно, но все, что я тебе сказал, было правдой. Ты должна мне поверить.

Внезапно мои мысли возвращаются к той ночи. В первый раз мы с Дрейком поболтали, и я все помню. – Так вот почему ты пришел на озеро.

Теперь все это обретает смысл.

– Я должен был увидеть тебя.

– Для тебя это была просто одна большая шутка?

– Нет, Мия. Пожалуйста, выслушай меня…

– Я не могу! – Кричу я. – Я даже смотреть на тебя не могу. Все это время ты просто лгал мне… манипулировал мной… заставил меня влюбиться в тебя.

Он тянется ко мне, и я действую инстинктивно, моя рука взлетает и сильно ударяется о его лицо. Это приятное ощущение – жгучее покалывание в моей ладони и страдание на его лице. Я хочу, чтобы ему было больно и он почувствовал половину того, что я чувствую прямо сейчас.

– Я чувствую себя такой дурой. Ты просто использовал меня.

Внезапно он прижимает меня к стене, его лицо приближается к моему, и он шепчет: – Я дурак. Я никогда не должен был этого делать, но ты была такой красивой, что я ничего не мог с собой поделать. Потом я влюбился в тебя, и мне так жаль, Котенок.

– Нет! – Кричу я, вырываясь из его рук. – Не называй меня так.

Проносясь через комнату, я хватаю свою сумочку со стойки и достаю ключи, бросаясь к двери.

– Пожалуйста, не уходи, – умоляет он, в его голосе слышны сильные эмоции, и когда я подхожу к двери, я почти спотыкаюсь. На какую-то долю секунды я почти остаюсь. Но я не могу. Вместо этого я поворачиваюсь к нему, слезы текут по моему лицу, когда я смотрю ему в глаза.

– Я всегда хотела тебя больше.

Когда я закрываю за собой дверь, я забираю с собой выражение его лица. Я не смогу забыть этот взгляд, даже если бы попыталась.

ПРАВИЛО № 32: НЕ ПРОЩАЙ ЕГО, ПОКА ОН ЭТОГО НЕ ЗАСЛУЖИТ

Мия

Папа выписался из больницы две недели назад, и я взялась за него ухаживать. Это приличное развлечение и, черт возьми, намного лучше, чем плакать в подвале. Я уже использовала выпивку и покупки для эмоциональной поддержки, чтобы справиться с этим, но у меня заканчиваются деньги, поэтому мне нужно отвлечься получше.

У него дела идут лучше, чем я ожидала, он может ходить по дому и есть небольшие порции без посторонней помощи, что меня раздражает, потому что мне отчаянно нужно что-то более трудоемкое. Так что теперь я надоедлива, постоянно нахожусь рядом с ним, выпрашиваю у него задания и пытаюсь делать абсолютно все, что отвлечет меня от мысли о том, что я скучаю по Гаррету.

Прошло целых две недели с тех пор, как я разговаривала с ним, и я все еще в ярости, но беспокойство тоже нарастает. В ту ночь мне было слишком больно, чтобы злиться, и я сумела удержаться от того, чтобы позвонить ему просто для того, чтобы накричать и сказать, как я на него зла. Но также и для того, чтобы проведать его.

Мероприятие для вуайеристов состоится в эти выходные, и я приложила к нему достаточно усилий, чтобы чувствовать себя вовлеченной. Я должна быть там, но пока не могу рисковать, находясь рядом с Гарретом. Мне нужно больше времени, чтобы подумать.

Когда я захожу проведать своего отца, его нет в постели, как следовало бы. Вместо этого он находится на заднем дворике, наслаждаясь солнечными лучами.

– Предполагалось, что ты спишь, – бормочу я, присоединяясь к нему в кресле напротив.

– Я устал спать. – Затем он бросает взгляд в мою сторону с суровым выражением лица. – Кроме того, ты из тех, кто умеет говорить. Ты выглядишь так, будто тебе самому не помешало бы немного поспать.”

– Ой.

– Почему ты сидишь здесь и заботишься обо мне? Мы почти не видели тебя все лето, а теперь ты никуда не уезжаешь.

– Тебе только что сделали операцию, и ты напугал меня. Неужели все настолько плохо, что я хочу убедиться, что с тобой все в порядке, и провести с тобой немного времени?

– Я в порядке, – говорит он, закатывая глаза. – Перестань торчать здесь. Сходи на пляж или погуляй с Гарретом.

Его имя мгновенно заставляет меня замолчать.

– О, вы двое поссорились, не так ли? – Спрашивает он, очевидно, замечая, как портится мое настроение при упоминании его имени.

– Да, – отвечаю я.

– Что он натворил на этот раз?

Я не смотрю на отца, покусывая нижнюю губу. Я не могу даже коснуться поверхности этого разговора без того, чтобы он не стал очень неловким и неуместным. Поэтому я молчу.

– Лора рассказала мне, что произошло, когда я был на операции.

Я вскидываю голову, когда смотрю на него. – Что произошло?

– Она сказала, что ты позвонила ему, что само по себе является сюрпризом. Но потом она сказала, что вы двое почти не отлипали друг от друга, пока ждали.

Мне приходится заставить себя проглотить неприятный комок, подступающий к горлу.

– Мы просто испугались.

– Да… – отвечает он не слишком убежденно.

– Позже в тот же вечер он вернулся в больницу и все рассказал своей матери. Он сказал ей, что это серьезно. Что он нервничал из-за того, как все отреагируют, но что он любит тебя.

Что? Он так сказал?

– Папа… – у меня на кончике языка вертится желание отрицать это или извиниться, но я точно не знаю почему.

Он поднимает руку, чтобы остановить меня. – Мне не нужны подробности, но я также не хочу, чтобы ты лгала об этом.

– Ты с ума сошел?

– Немного… Но тебе двадцать три. И я не растил девочку, которая не могла бы постоять за себя. Я знаю, если он когда-нибудь причинит тебе боль, ты устроишь ему ад.

У меня болит грудь при напоминании о том, что он на самом деле причинил мне боль. Самоисполняющееся пророчество, поскольку Гаррет действительно, в некотором смысле, пытался предупредить меня.

– Я не знаю, что сказать…

– Скажи мне, почему ты здесь, а не с ним, – говорит он, нахмурив брови.

– Потому что он уже все испортил – извини, – заикаюсь я, прикрывая рот после того, как выговариваю все своему отцу. Он просто смеется, но тут же морщится от боли.

– Хм… – отвечает он, и я жду, когда он продолжит. – Это что-то, за что ты можешь его простить? Что-то, что ты можешь решить?

– Я не знаю. Он унизил меня.

Мой папа снова смеется, но обрывает смех, когда понимает, что не может даже посмеяться, не заплатив за это.

– Ты прекратишь это? – Говорю я, вскакивая, чтобы позаботиться о нем. – Если ты порвешь хоть один шов, Лора убьет тебя.

– Ну, давай же. Это забавно.

– Что такого смешного в том, что Гаррет унизил меня?

– Это Гаррет, – говорит он, как будто в этом вообще не должно быть ничего удивительного. – Вы двое придираетесь друг к другу уже пятнадцать лет. Теперь ты хочешь наладить с ним отношения и думаешь, что все будет по-другому. Милая, люди не меняются только потому, что изменились ваши отношения.

– Ну, он солгал мне, и это гораздо больше, чем розыгрыш или шуточка.

– Мне жаль, – говорит он, его стоический взгляд устремлен на меня. – Не прощай его, пока он этого не заслужит.

– Но… – Отвечаю я, потому что чувствую, что он хочет продолжить.

– Но… я надеюсь, он это заслужит. Вы все еще семья, и в последнее время вы были счастливы. Я твой отец, так что, как бы мне ни было неприятно думать о том, что у тебя есть парень, мне действительно нравится видеть тебя счастливой.

Мое горло начинает жечь от эмоций. Что такого есть в разговоре по душам с твоим отцом, что тебе хочется немедленно расплакаться?

– Я знаю, что Лора тоже хочет видеть его счастливым.

От одного упоминания о том, что Гаррет счастлив, у меня сводит челюсть, и я поднимаю взгляд на своего отца. Но он не продолжает, и мне остается волноваться еще больше.

–

Я убираюсь на кухне с Лорой, когда звонит мой телефон; я не узнаю номер, но он местный, и по какой-то причине я чувствую себя обязанной нажать на зеленую кнопку.

– Алло?

– Я слышала о тебе… – отвечает приятный голос.

– Иден?

– Ты помнишь меня, – говорит она со смехом. – Я не знала, согласишься ли ты. Шарли дал мне твой номер. Надеюсь, ты не против, что я звоню.

Я чуть не забыла, что дала Шарлотте свой номер телефона в разгар планирования мероприятия.

– Конечно, нет, – говорю я, бросая взгляд на Лору, когда выскальзываю из кухни, чтобы поговорить наедине. – Но что именно ты слышала?

– Я слышала, ты поразил зал вуайеристов небольшим своим выступлением.

– Ой. Это. – Я внутренне стону. – Ты слышала об этом, да?

– Дорогая, все об этом слышали.

– Ну, это немного смущает, – говорю я, спускаясь в подвал.

– Смущает? Судя по тому, что я слышала, это было чертовски горячо. Я всегда хотела снять комнату одна, но у меня никогда не хватало смелости сделать это. Ты потрясающая.

Я смеюсь.

– Что в этом удивительного?

– Потому что тебе на это наплевать. Ты горячая штучка, и ты это знаешь, и ты владеешь этим, и заставляешь людей смотреть на тебя. Хотела бы я быть на твоем месте.

На этот раз я смеюсь немного громче. – Пожалуйста.

– Я серьезно! Такая уверенность так возбуждает. Ты должна выступить в эти выходные.

В эти выходные… мероприятие.

– Я не могу этого сделать.

– Почему нет?

– Потому что я сейчас не разговариваю с Гарретом.

– Ну, он даже не появлялся в клуб всю неделю, так что тебе, вероятно, все равно не стоит о нем беспокоиться. К тому же, нет лучшего способа показать, что он тебе не нужен, чем появиться и снести крышу этому месту.

Но он действительно нужен мне. И меня действительно волнует, что он не появился на работе. Но я этого не говорю. Я все еще злюсь на него, но беспокойство тоже присутствует.

– Я не знаю…

– Что ж, подумай об этом. Я бы с удовольствием помогла тебе спланировать твой сет. Мы могли бы посадить тебя на вращающуюся платформу. Я думаю, что все белое на черной кровати… может быть, даже куплю тебе какие-нибудь игрушки, чтобы поиграть. Толпа бы это проглотила.

Идея заманчивая, и если бы не Гаррет, я бы без колебаний сказал “да”.

– Я подумаю над этим, хорошо?

– Это значит “да”.

Смех вырывается из меня пузырями. – Нет, это не так. Это значит, что я подумаю об этом.

– Увидимся вечером в десять, чтобы мы могли обсудить об всем этом.

– Иден!

– Шарлотта сидит рядом со мной. Она сказала, что это звучит заманчиво.

– Перестань, – отвечаю я со смехом.

– Ладно, скоро увидимся! – Говорят они оба в унисон, прежде чем связь обрывается.

Я пытаюсь стереть улыбку со своего лица, когда включаю душ. Я думаю, Иден не оставила мне особого выбора, но я думаю, что на самом деле, дело не только в этом. Есть шанс, что он тоже там будет. Шанс, что я увижу его и узнаю, что с ним все в порядке. Даже если я злюсь на него. Даже если я определенно не собираюсь его прощать.

ПРАВИЛО № 33: ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ЧЕРНЫХ ГАЛСТУКОВ ДЛЯ ВОЛОС

Гаррет

Я должен быть в состоянии оправиться от этого. Сходить в клуб. Сходить на пробежку. Это одна девушка. Одна ошибка. Это не должно быть так сложно.

В течение последнего десятилетия я мог делать то, что нужно было делать, чтобы встряхнуть эпизод. Может быть, спрятаться под одеялом на день или два, а потом прийти в себя. Я не принимаю лекарств и не лечусь, и я справилась со всеми этими неприятными приступами депрессии без чьей-либо помощи.

За исключением одного гребаного раза.

И я больше не буду повторять этот эпизод.

Но что бы я себе ни говорил, сейчас все очень сложно. Это как болезнь, растекающаяся по моим венам. Это мерзкое тошнотворное чувство проникает в мое настроение, делая все кислым, тяжелым и неправильным. Это не должно быть так чертовски сложно.

Все это заклинание было вызвано ее уходом, но это просто гребаный разрыв. Соберись с мыслями, Гаррет. И уже поднимай это настроение.

Я должен испытывать облегчение от того, что она меня бросила. Так будет лучше. Все это с Мией закончилось; она свободна двигается дальше и найдет кого-нибудь получше. И я могу вернуться к той жизни, которую люблю, к той, где я могу сосредоточиться на том дерьме, которое действительно важно для меня.

Так почему же я вдруг чувствую себя огромным куском дерьма?

Скатившись с кровати, я подхожу к окну. Прокручивая в голове события той ночи, больше всего я ненавижу то хорошее настроение, в котором я был когда подходил к двери своей квартиры, после того, как признался во всем маме, готовый рассказать во всем Мии. Я был влюблен. Я был готов взять на себя обязательства. Я был готов к отношениям и сдержал данные обещания, даже несмотря на то, что сама идея пугала меня до чертиков.

А потом я увидел Дрейка, стоящего у меня на кухне, и понял, что все кончено.

У меня было так много шансов признаться во всем, но я упустил все до единого. Может быть, я и не хотел этого делать. Может быть, в глубине души я знал, что надежды нет, и я занимался самосаботажем… снова.

Ну что ж, говорю я себе в сотый раз за последние четырнадцать дней. Черт возьми.

Так будет лучше для Мии. На самом деле, это лучшее, что я мог для нее сделать. Она вольна найти кого-то, кто ее заслуживает. Кого-то более сексуального, как Дрейк. Или умного, как Хантер. Или более уверенного в себе, как Эмерсон.

Я в полном беспорядке, и я пытался сказать ей об этом. Так что теперь я оказал ей любезность, избавив ее от многих месяцев или даже лет неприятностей. Такая девушка, как она, может сделать чертовски лучше, чем с таким придурком, как я.

Черт возьми. Мне нужно выкинуть это из головы. Бормоча про себя проклятия, я направляюсь в ванную. Сегодня я должен вернуться в клуб. Мероприятие состоится завтра вечером, и если я не появлюсь, они его отменят.

Может быть, им и следует это сделать.

Мне нужно пойти на пробежку. Пробежаться было бы неплохо. Но все, что я делаю, это смотрю на себя в зеркало и пытаюсь собрать хоть каплю энергии, которая потребовалась бы даже для того, чтобы надеть свои гребаные ботинки, но ее просто нет.

– Черт, – снова бормочу я, хлопая ладонью по столешнице. Я смотрю на свое отражение и ругаю мужчину, оглядывающегося назад, за то, что он ленивый, сумасшедший, сломленный кусок мусора, которым он и является.

Я больше не буду этого делать. Я не собираюсь снова скатываться по спирали. В прошлый раз мне потребовалось слишком много времени, чтобы выпутаться из этого, и я слишком усердно работал, чтобы сохранить это, этого эмоционального паразита, который грыз, потреблял и гнил, скрытым от всех. Если я не сделаю это сейчас, тогда он победит.

И я не собираюсь позволять этому случиться.

Я говорю о большой игре для парня, который всего через несколько мгновений терпит поражение из-за галстука для волос. Одна-единственная черная резинка для волос, лежащая на спинке унитаза, где она оставила ее две недели назад, перед тем как залезть ко мне в душ.

Это мой спусковой крючок. То, что отсылает меня обратно в темные, безопасные пределы моей кровати четырнадцатый день подряд. Черная резинка.

Единственное напоминание о том, что она была здесь, она была счастлива, она была моей… а я все испортил.

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Гаррет

Я подъезжаю к дому своей мамы с опозданием на два часа, все еще одетый во вчерашний костюм, с остатками двадцатичетырехчасового кайфа от текилы, около четырех часов сна и энергетическим напитком в руке. Наверное, мне следовало просто пойти домой отоспаться, но к черту все это. У меня хорошее настроение. Прежде чем вбежать в дом, я быстро бросаю взгляд в зеркало заднего вида, чтобы поправить прическу. На данный момент я мало что могу поделать с кругами под глазами.

Когда я выхожу из машины, меня ждет моя мама.

– Ты опоздал, – говорит она с крыльца, стоя со скрещенными на груди руками и сердито глядя на меня. Блять.

– Мне нужно было работать, – говорю я, нацепляя на лицо фальшивую улыбку и трусцой направляясь к ней.

– Работать? Сейчас два часа дня, Гаррет. Ты работаешь в ночном клубе, так скажи мне, какого черта ты только сейчас пришел сюда?

Я смеюсь вместо того, чтобы ответить ей. Моя мать не хочет, чтобы я на самом деле рассказывал ей о своих последних двадцати четырех часах, о двух девушках, рядом с которыми я проснулся… чьих имен я даже не помню. Да, я работал – около десяти часов назад. Остальное мы просто назовем сетевым взаимодействием.

– Ты бы предпочла, чтобы я просто не приходил? – Шучу я, но она не смеется.

– Сегодня ее день рождения, Гаррет. Не входи в дом, если собираешься вести себя так.

– Например, как? – Огрызаюсь я.

– От тебя пахнет алкоголем. Твой костюм помят, и ты выглядишь так, словно не спал несколько дней.

– Спасибо, мам, – говорю я со смехом, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, но она отстраняется. – Я спал. На самом деле, я только что проснулся.

Она останавливает меня, положив твердую руку мне на грудь.

– Я серьезно, Гаррет. Поговори со мной.

– Я в порядке, – отвечаю я, стараясь, чтобы это прозвучало достаточно убедительно.

– Ты не в порядке.

– Мам, я обещаю. Я просто много работаю, ясно? Я в порядке.

Она тяжело вздыхает, когда я открываю дверь и вхожу в ее дом – ее новый дом. Тот, что на три размера больше того, в котором я вырос.

С заднего двора доносится смех, а на обеденном столе расставлена еда. Проходя мимо, я беру чипсы и зачерпываю немного соуса, прежде чем направиться на задний дворик, где Пол сидит со своими новыми друзьями, а их дети плещутся в бассейне.

Смех стихает, когда все пристально смотрят на меня. Мне здесь не место. С таким же успехом они могли бы нарисовать это у меня на лбу, но к черту все это. Я здесь, и я не собираюсь просто так уходить сейчас.

– Привет, Гаррет, – говорит Пол, нарушая тишину сердечным приветствием.

– Привет, Пол, – отвечаю я.

Все его друзья все еще неловко смотрят на меня.

Затем я замечаю в бассейне ясноглазую блондинку с веснушками и подтяжками. До этого хихикавшая со своими подругами, она мгновенно замолкает и хмурится в мою сторону, когда видит меня.

– С днем рождения, соплячка, – кричу я ей, но она не отвечает. Просто смотрит на меня с невозмутимым выражением лица.

Затем ее взгляд перебегает на женщину, стоящую рядом со мной, и я вижу, как она обменивается взглядом с моей матерью. Улыбка с плотно сжатыми губами.

И это чувство ненужности больше не является тонким или тихим. Это громко и унизительно. Отворачиваясь от неприятных взглядов, я возвращаюсь в дом. По крайней мере, меня не осудят за распространение праздничной еды. И мне остается только покопаться в холодильнике, чтобы найти ледяное пиво – к тому же дорогой марки.

– Спасибо, Пол, – тихо бормочу я себе под нос, открывая его.

Они продолжают свой разговор на улице, и я снимаю куртку.

Я ем в одиночестве на кухне, когда меня находит тринадцатилетняя соплячка Пола.

– Что с тобой случилось? – Спрашивает она надменным, саркастичным тоном.

Она завернута в пляжное полотенце с тропическими цветами, ее грязные светлые волосы все еще мокрые и прилипли к голове.

– Что с тобой случилось? – Отвечаю я с усмешкой.

– Ты даже не надела купальник на вечеринку у бассейна.

– Я не планирую плавать, и я не ребенок.

– Ну, ты и ведешь себя как ребенок, – огрызается она в ответ, и я знаю, что она просто капризничает.

Это то, что она всегда делает, когда мы вместе, и я тоже могу выразить свое отношение, но сегодня я просто чувствую усталость.

– Полегче с чипсами, – отвечаю я, наблюдая, как ее рука тянется за еще одной горстью “Доритос”.

Это было глупо с моей стороны, потому что я и есть мудак. Я мудак, а она просто милая девочка, чья мама умерла, когда она была маленькой, и уж точно не просила такого долбаного сводного брата.

Но в глубине души я ненавижу Мию по действительно глупым причинам. Причины, по которым только эгоцентричный, химически неуравновешенный мужчина-ребенок мог бы ненавидеть маленькую девочку. Я не горжусь этим, и я не отрицаю тот факт, что я первоклассный мудак.

– Пошел ты, Гаррет, – бормочет она в ответ, бросая в меня горсть чипсов.

Я заслужил это. Затем она выбегает из дома, и моя мама врывается внутрь, явно, услышав, как расстраивается ее маленькая принцесса.

– Что все это было? – Спрашивает она.

– Она вела себя как маленькая сучка, – отвечаю я.

– Гарретт! – Голос моей матери пронзительный, слишком громкий и резкий, чтобы звучать как предупреждение. Я зашел слишком далеко. Я слишком сильно надавил. Все на пределе, и по тому, как она сейчас смотрит на меня, я понимаю, что предел пройден.

– Почему бы тебе просто не уйти, – говорит моя мама, не в силах смотреть мне в глаза. – Вечеринка все равно почти закончилась.

Вечеринка не закончилась. Но это чертовски похоже на то, что я порчу настроение. Не говоря ни слова, я разворачиваюсь на каблуках и выбегаю из кухни.

– Все в порядке, мам. Я не буду мешать прекрасному дню твоей новой семьи.

– Прекрати это, – рявкает она. – Это не справедливо.

Проходя мимо, я мельком замечаю свое отражение в черном экране телевизора и понимаю, насколько неправильно я здесь выгляжу. Я в полном беспорядке. Вся моя жизнь – сплошной бардак. Каждое принятое мной решение привело меня к этой неразберихе.

– Ты явно в плохом настроении, – говорит она чуть более осторожно, когда я направляюсь к входной двери.

Я усмехаюсь. – Плохое настроение?

Плохое настроение. Черт, хотел бы я знать, каково это – быть в плохом настроении. Я бы хотел, чтобы мое плохое настроение не было похоже на спирали размером с торнадо. Жаль, что я не могу избавиться от плохого настроения с помощью небольшого количества сна и теплой еды.

– Твоя жизнь сейчас так прекрасна, и ты не хочешь, чтобы я был рядом. Я понимаю это.

– Прекрати это, – бормочет она. – Это не справедливо.

– Нет, это не так, – отвечаю я.

– Тебе нужно повзрослеть, Гаррет. Тебе двадцать шесть. Это не справедливо по отношению к Мии, что ты появляешься в таком виде.

– Наверное, было бы лучше, если бы я вообще не приходил, верно?

– Я бы никогда так не сказала, – возражает моя мать. – Я просто хочу, чтобы ты был счастлив, Гаррет.

Я вскидываю руки в воздух. – Хотел бы я знать как, мам.

Краем глаза я вижу блондинку, стоящую в дверном проеме, по ее лицу текут слезы, она хмуро смотрит на меня. Я могу сказать, что она хочет, чтобы я ушел. Она предпочла бы, чтобы меня вообще не было в ее жизни, и я более чем счастлив удовлетворить ее желания.

– Прости, что испортил тебе день рождения, соплячка, – бормочу я, прежде чем исчезнуть за входной дверью.

–

Остаток дня я оцепенел, и мне кажется, что я молча погружаюсь в грязь.

Я иду в свою квартиру. Я выпиваю еще немного. Я прокручиваю в голове все, что произошло, с каждым разом позволяя суровости их взглядов проникать немного глубже.

Прокручивание сегодняшнего дня перерастает в прокручивание прошлой ночи, затем прошлой недели, затем последнего месяца, пока я не осознаю, что моя жизнь – дерьмо. Моя работа – дерьмо. Мои друзья – дерьмо, и все хорошие чувства, которые были у меня, когда я проснулся сегодня, окрашены в черный цвет.

Когда приближается восемь часов, я не ухожу на работу, как предполагалось. Я даже не звоню. Я им там не нужен. Они, вероятно, даже не хотят, чтобы я был там.

Я достаю старую бутылку бензина из глубины своего шкафа, потому что она мне просто нужна, чтобы заглушить голоса. Я не принимал их уже много лет, но и настоящего приступа у меня не было со времен старшей школы. Но я помню, что мне понравилось, как они заглушали шум, и я просто подумал, что это поможет мне уснуть. Может быть, это поможет снять напряжение. Может быть, от трех порций водка подействует немного сильнее.

Прежде чем я это осознаю, я оказываюсь в спирали принятия неверных решений, а все остальное – случайность. Это действительно так. Они скажут, что это был несчастный случай, но так оно и было. Потому что я не хочу умирать. Я просто больше не хочу так жить.