Текст книги "Нико (ЛП)"

Автор книги: Сара Кастиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Мия покачала головой.

– С меня хватит, спасибо, – она провела пальцами по деревянной столешнице. – Где в этой квартире твои личные вещи? Журналы, коробки из-под пиццы, фотографии, спортивные принадлежности – все, что может сказать жене, за какого мужчину она только что вышла замуж, чем он занимается в свободное время, как расслабляется…

– Я здесь только для того, чтобы поспать, – сказал Нико. – Мои дни заняты работой. Нет времени ни на хобби, ни на отдых.

– Лжец, – поддразнила она, давая ему проблеск Мии, которую он знал. – Тот мотоцикл, на котором мы приехали сюда, определенно предназначен для отдыха.

– Только не тогда, когда ты кричишь, чтобы я ехал быстрее. Я и не подозревал, что женился на демоне скорости.

Она усмехнулась, и напряжение Нико немного ослабло. Ничто в жизни Нико не принадлежало ему по-настоящему. Даже казино было построено на деньги Мафии. Но теперь Мия стала его женой. И теперь он должен был ее обеспечивать, содержать и защищать. Хотя она настаивала, что это был всего лишь брак по расчету, слова, которые он произнес, клочок бумаги, который он подписал, свидетельствующие об их союзе, что-то значили для Нико, что-то, к чему он не был готов, когда согласился на этот план.

Он наблюдал, как она открывает двери и шкафы, заглядывает за занавески и осматривает компьютерный центр и электронные системы. Она тянула время, пытаясь установить между ними дистанцию. Поэтому он дал ей немного пространства. Он включил один из телевизоров, сел на холодный бежевый кожаный диван и уставился на футбольный матч на экране, пока она ходила вокруг него.

– А что это значит? – она нажала на кнопку, и окно скользнуло в сторону, открывая ей доступ в огромный открытый внутренний дворик с бассейном на крыше, маленьким садом и сотнями мерцающих огней, через которые Нико ни разу не проходил.

– Терраса, – он подошел к ней сзади и посмотрел в звездную ночь.

– Если бы я жила в этом месте, то была бы здесь каждую ночь, – сказала она, выходя на улицу, и в ее голосе не было того напряжения, которое он слышал с тех пор, как она сказала: – Здесь так красиво, спокойно.

– Ты здесь уже живешь, – он положил руки ей на плечи. – Теперь это твой дом.

– Я не могу жить в отеле, – она напряглась в его объятиях. – Это слишком... я имею в виду... это мило. Действительно хорошо. Но как-то... холодно. Никаких символов. И он слишком чистый и аккуратный. Я не очень аккуратный человек. Ты же видел мой дом. Это не я.

– Ты можешь приезжать к себе, когда захочешь. Но теперь ты моя жена, Мия. Ты живешь со мной.

– Я на минуту забыла об этой части, – она вздрогнула и отстранилась.

Нико почувствовал, как внутри у него все сжалось, и последовал за ней в апартаменты. Он подошел к бару, налил себе виски «Джонни Уокер» и выплеснул его обратно. Почему, черт возьми, его волнует, нравится ей это место или нет? Не похоже, чтобы они собирались проводить здесь много времени. Они оба были занятыми людьми с бизнесом, которым нужно было управлять.

Он сел рядом с Мией на диван и стал смотреть на раскинувшийся внизу город. Его отец считал Вегас наказанием, но Нико всегда любил этот город. Весь он был в блеске и гламуре, надежде и мечтах, энергии и возможностях, которые не отражались в его президентских апартаментах.

– Если бы ты занималась обустройством, что бы ты сделала по-другому? – Мия положила себе на колени подушку и крепко обняла ее. – Как бы ты сделал его своим?

– Никогда об этом не думал.

– Ох.

Он оглянулся, увидел, как у нее вытянулось лицо, и понял, что поднялись его собственные стены, а она пыталась их разрушить. Черт. Он не ожидал, что все будет так плохо. Как будто между ними был мост, который они оба боялись перейти.

– Иди сюда, – он протянул ей руку, и она поползла по дивану, пока не оказалась всего в одной подушке от него. Нико наклонился, обнял ее за плечи и притянул к себе. Почти сразу же он почувствовал, как что-то щелкнуло, и она со вздохом прижалась к нему.

– Попытайся представить.

Нико скривил губы, пытаясь вспомнить место, где он останавливался, или картину, которую он видел, или что-то, что резонировало с ним, когда он обустраивал отель.

– Иль Таволино.

Она рассмеялась и прислонилась к его плечу. Он почувствовал непреодолимое желание отнести ее в спальню, снять с нее одежду и лечь с ней лицом к лицу, найти связь, которая в первую очередь свела их. Но он знал, что лучше не давить. Секс был белым слоном в комнате между ними, завершением брака. Если ей нужно будет идти медленно, он возьмет себя в руки. Под контроль. Он упражнялся в этом каждую минуту и каждого дня. Просто с Мией было намного сложнее, потому что она заставляла его хотеть отпустить и потворствовать той дикой жилке, которая текла по его венам.

– Ты хочешь жить в ресторане?

– В определенном ресторане. Это старый Вегас, Голливуд и золотые дни Мафии, все в одном флаконе.

Она положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.

– Допустим, у тебя есть офис в стиле Иль Таволино, где ты можешь притвориться гангстером старой школы. А как насчет остального дома? Что скажет современный Нико? Начни с цвета. Как насчет черного? – в ее голосе звучала такая надежда, что ему почти не хотелось отвечать.

– Темно-фиолетовый, – он обвел рукой комнату. – Полированный гранитный пол, темные стены, черная мебель, фиолетовая мебель, открытые трубы на потолке, выкрашенные в черный цвет, множество маленьких огоньков, похожих на звезды.

– Индустриальный стиль, – сказала она. – Современный.

– Камин, – он начал входить в нее, когда в его сознании сформировалась комната. – Толстый пурпурный ковер перед ним.

– Романтично, – она соскользнула вниз и легла головой ему на колени. Нико погладил ее по волосам, созерцая воображаемую комнату своей мечты.

– Повсюду окна от пола до потолка, и одна стена занята массивным произведением искусства.

– Уличное Искусство? – Мия подняла голову. – Винтаж? Поп-Арт? Изобразительное Искусство?

– Пикассо. Голубая обнаженная (прим.пер – картина). Просто, чисто, но чувственно.

– Грустно, но эротично, – она протянула руку и провела пальцем по его подбородку. – Примитивно. Он был одним из «диких зверей», ты знал об этом?

– Нет, – он поймал ее палец и поднес к губам, улыбаясь. – Ты хочешь сказать, что я дикий зверь?

Она рассмеялась.

– Я думаю, что у тебя есть дикая сторона, иначе мы бы прошли мимо друг друга. Я – паршивая овца в семье, если ты не заметил. Даже когда я была ребенком, я не вписывалась. Меня больше интересовали кубики, поезда, математика и компьютерные игры, чем одежда и косметика. Я была девушкой, которая имела все, что мой отец хотел в сыне.

– Я был мальчиком, который имел то, что мой отец хотел иметь в законном сыне, – он прижал ее ладонь к своей щеке. – Он не хотел никаких напоминаний о моей матери после ее смерти, поэтому я научился скрывать эту сторону себя.

– А какой она была?

– Она была любовью всей его жизни, – он наклонился и легонько поцеловал Мию в губы. У нее был вкус водки, озорной и сладкий. – Ей было наплевать, как должна вести себя хозяйка Мафии. Она пила виски вместо вина, носила сумасшедшие, яркие одежды, любила играть в азартные игры... – он чувствовал себя нехарактерно сентиментальным в своих воспоминаниях, неловко обнаженным, но, если Мия нуждалась в этом, он ей не откажет.

– Такая крепкая любовь к спиртному, как и у меня. Думаю, она бы мне понравилась, – Мия села, оседлав его колени. Нико боролся с инстинктивным желанием отключиться и взять себя в руки. Он не был уязвим, но она толкала его прямо к краю.

– Как она умерла?

– Пьяный водитель. Он сбил нас с дороги в долине Valley of Fire. Наша машина съехала с обрыва. На мне не было ни единой царапины, но ей не удалось выжить. Он разбился на следующем повороте, так что он не заплатил за свое преступление.

– О Боже, Нико. Какой ужас! – она нежно поцеловала его в шею, и он уставился на город, погруженный в воспоминания, которые давно похоронил. Приглушенный шепот. Сердитый голос. Его Нонна была в такой ярости, какой он никогда раньше не видел, когда отец привез к ней Нико. Еще ребенком он знал, что для законной жены его отца было бы бесчестьем иметь под своей крышей доказательства его измены.

– Ты тоже никогда не был справедлив к своему отцу, – тихо сказала она.

– Нет, – тогда он понял, что беспокоило ее всю ночь, почему она была так осторожна рядом с ним. – Ты беспокоишься о вендетте.

– Ты собираешься убить моего отца?

Если бы она задала ему этот вопрос до церемонии, он бы ответил утвердительно. Но в часовне он дал клятву объединить две семьи и защитить эту женщину, которая была связана с ним навсегда. И хотя это было до Элвиса, а не Бога, и в убогой часовне Вегаса вместо церкви, это что-то значило для него. Нечто большее, чем месть.

– Я откажусь от вендетты, если он признает меня главой семьи и согласится на союз. Прекращение вражды спасет много жизней, и это обеспечит вам безопасность.

– О, – она судорожно вздохнула и обняла его. – Я знаю, как это будет тяжело и что это значит для тебя. Спасибо.

Нико прижал к себе ее мягкое тело, оглядел застывшую, бесхарактерную комнату, глядя на нее ее глазами – мягкие цвета, нейтральный декор, бездушный и отстраненный от света и жизни города внизу. Она была права. Это был не он, если он вообще знал, кто он теперь. И совершенно очевидно, что это была не Мия.

– Давай уйдем отсюда, – прошептал он ей в волосы. – Сегодня наша брачная ночь, и мы в Вегасе. Давай сделаем это чем-то запоминающимся.

Он ждал, что она снова напомнит ему, что это не навсегда. Вместо этого она села и улыбнулась.

– Куда поедем?

– Отвези меня в свое любимое место.

* * *

Это была самая ужасная забегаловка изо всех забегаловок. «Ред 27» был уже полон, когда туда вошла Мия, таща за собой Нико. Если рай на земле был возможен, то это был именно он. Готы с дредами, фанаты Дакена (прим.пер. – персонаж комиксов издательства Marvel Comics) с ирокезами, рейверы с акульими плавниками всех форм и цветов были рассеяны по тускло освещенному бару. На маленькой танцплощадке в оборках и корсетах расхаживали несколько панков-фей, а в тени возле туалетов потрепанный байкер в своеобразном жилете бросил на Нико настороженный взгляд. Ее любимым кабаком был рог изобилия эксцентричных наслаждений преступного мира с динамиками, ревущими панк-музыку достаточно громко, чтобы заставить уши кровоточить.

Мия наклонилась и крикнула на ухо Нико:

– Приготовься к сумасшедшей ночи панка, новой волны, готического и рок-рая.

Нико огляделся и собственнически обнял ее за плечи.

– Это то место, куда ты любишь ходить?

– Просто обожаю, – прокричала она сквозь грохот шумной толпы. – Он грубый, неподдельный и грешный. Это настоящий Вегас, который туристы не видят, полярная противоположность блеску и гламуру.

Она потянула его к меню напитков, нацарапанному черным маркером на порванной бумажной стене.

– Панк-рок и грязь, – Нико поднял ногу в сапоге. Мия настояла на том, чтобы он надел джинсы, футболку и кожаную куртку с крутыми байкерскими ботинками, но даже одетый он выглядел слишком опрятно для «Ред 27», и она подавила желание протянуть руку и взъерошить ему волосы.

– Мои ноги прилипли к полу, и здесь такие стены, как будто над ними поработал тигр.

Она рассмеялась, но не из-за его слов, а потому, что он явно впитывал все это, начиная от психоделических граффити на стенах, до лифчиков всех форм и цветов, свисающих с колонн, от липких мобильных телефонов на потолке, до приклеенных к полу монет. Воздух был густым от дыма, света едва хватало, чтобы видеть, и с каждым вдохом она вдыхала запахи хмеля, сухого льда и безошибочно узнаваемого торфяного запаха марихуаны.

– Пойдем в бар, – она потащила его через толпу, мимо изношенной, приподнятой сцены, где беззубый длинноволосый бандит прокладывал себе путь под Jesus of Suburbia (прим.пер. – песня Green Day). Она обогнула бильярдный стол, втиснутый в дальний угол, и остановилась у обклеенного наклейками бара, где бармен, Кинг, пожилой хипстер в вязаной шляпе, с длинной бородой, выкрашенной в зеленый цвет, наклонился и поцеловал ее.

– С возвращением, мой друг.

Бам. Нико схватил его за горло и перепрыгнул через барную стойку, прежде чем Мия успела его представить.

– Отпусти его, – она потянула Нико за запястье, убирая его руку с горла Кинга.

– Извини, – она потянулась через стойку, чтобы поправить Кингу воротник. – Он редко выходит на улицу.

– Да нет проблем, – Кинг поднял руки в универсальном знаке капитуляции. – Это по-дружески, приятель. У нас до пяти утра есть правило «руки прочь». Клубы закрываются и приходят стриптизерши, чтобы повеселиться.

– Ты, – Мия повернулась и ткнула Нико в грудь. – Убери это примерно на тысячу зарубок. Я знаю этих людей, и они знают меня. Здесь со мной ничего не случится.

Нико хмыкнул, но не выглядел убежденным. Мия заказала пару двухдолларовых напитков и нашла маленький столик в глубине зала, который не был заставлен пустыми стаканами.

– Не ходи в туалет, если можешь еще терпеть, – сказала Мия, забавляясь тем, как напряжен был ее Босс Мафии в яме греха. А может, потому, что он оставил своих телохранителей снаружи и впервые за целую вечность остался один.

– У меня есть кое-что, – он похлопал себя по куртке, и Мия рассмеялась.

– О, это пистолет. Интересно, что тогда было, когда ты прижимался ко мне в баре? Я думала, что ты хочешь меня.

Его глаза потемнели, и он потянулся, подтаскивая к себе ее стул.

– Я хотел, чтобы ты вернулась в отель. Теперь это переросло в гребаную потребность.

– Ты знаешь, что мне нужно? – Мия наклонилась и поцеловала его в шею.

– Что тебе нужно, белла? – он провел рукой по ее волосам, и притянул ее ближе.

– Мне нужно потанцевать, – она оттолкнулась и, пробираясь между столиками, вышла на крошечную танцплощадку перед сценой. Как, черт возьми, у нее это получится, если она хотела запрыгнуть на него каждый раз, когда они были вместе? Она не хотела быть эмоционально вовлеченной в фальшивый брак, который связывал ее с мафией, особенно когда это не должно было продолжаться долго. И все же, она уже была эмоционально вовлечена. Она никогда бы не сказала «да» человеку, которому не доверяла, который ей не нравился и о котором она не заботилась. В Нико было гораздо больше, чем просто холодный, безжалостный босс мафии, которого он показывал миру. Он был страстным, заботливым, глубоко преданным своей семье и таким чертовски сексуальным, что она не могла оторвать от него рук.

Кто-то включил на музыкальном автомате Clash (прим.пер. – британская музыкальная группа), и она танцевала с двумя байкерскими цыпочками, пока панк-рок-видео крутили на проекционном экране за сценой. Она оглянулась на стол, но Нико уже стоял позади нее.

– Ты пытаешься меня убить, мать твою? – он обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе, как будто они были одни, а не посреди танцпола в грязном баре.

– Я пыталась танцевать, – ее соски напряглись, когда он вонзил свои бедра в ее задницу. – Я вижу, ты хочешь версию с рейтингом восемнадцать плюс.

Он поцеловал ее в шею и прикусил чувствительную кожу на плече, отчего по спине у нее пробежала дрожь.

– Я мог бы трахнуть тебя прямо здесь, и никто бы и глазом не моргнул.

Мия повернулась к нему лицом и обвила руками шею.

– Я знала, что тебе понравится.

– Мне нравится наблюдать за тобой, – он притянул ее к себе, танцевал, терся о нее, пока не начал пульсировать ее клитор, и она не стала такой влажной, что мысль о том, чтобы трахнуть его в грязном туалете, была весьма привлекательной.

– Нико, – она тихо застонала, и он просунул свое бедро между ее ног, покачивая ее на грубой ткани своих джинсов.

– Ты можешь кончить вот так? – его голос был низким, чувственным шепотом в ее ухе, руки крепко удерживали за бедра, а его тело было горячим и твердым в ее руках.

– Не знаю, но очень хочу.

– Насколько плох туалет? – он взъерошил ей волосы, откинул голову назад и страстно поцеловал.

– Очень.

Она скользнула по нему рукой, погладила футболку, провела по твердым грудным мышцам, и рельефному прессу. Рука Нико сжалась сильнее, и его голос упал до хриплого рычания.

– Как сильно ты хочешь меня?

– Ты даже представить себе не можешь, – она потерла ладонью его твердую, как камень, эрекцию. Люди танцевали вокруг них, смеялись и шутили. Их поведение для шестнадцатилеток было каплей в море в баре, где она была свидетелем порно образных шалостей.

– Пошли, – он схватил ее за руку, потащил через танцпол и лабиринт столиков к крошечному темному коридору, ведущему к туалетам. Он повернул влево, и Мия отстранилась.

– В женский.

Он повернул голову в сторону мужского туалета и усмехнулся.

– Хорошее решение.

Через несколько мгновений они уже были в женском туалете, дверь была закрыта, над головой мерцала голая лампочка. Стены были покрыты множеством флуоресцентных красок, разорванных плакатов и наклеек всевозможных форм и размеров. В углу стояли две туалетные кабинки, а под разбитым зеркалом на подставке стояла облупившаяся эмалированная раковина.

Нико открыл кран и вытащил из автомата горсть бумажных полотенец.

– Что ты делаешь? – Мия прислонилась к двери и нахмурилась.

– Может мою раковину? – он неопытно вытер ее, оттирая по краю.

– Почему?

– Чтобы я мог трахнуть тебя на ней, – он оглянулся через плечо.

– Я думала, ты знаешь, что ты не женился на принцессе, – она подошла к нему сзади, положила руку ему на бедро и расстегнула ремень. – Если ты хочешь трахнуть меня над грязной раковиной, так давай.

Едва она закончила фразу, как он бросил бумажные полотенца, развернул ее и к себе, прижав к двери.

– К черту раковину, – свободной рукой он расстегнул джинсы и освободил свой член от оков. Мия вцепилась в его плечи, чтобы не упасть задницей на липкий пол.

– Боже, – она прижалась к нему, отчаянно желая ощутить его внутри себя. – Я так сильно хочу тебя, Нико. Поторопись.

– Если хочешь объездить меня, белла, будь готова, – он сунул руку ей под юбку и отодвинул трусики в сторону, проводя большим пальцем по ее складкам.

– Иисусе. Ты такая мокрая для меня. Такая горячая, – он просунул в нее палец, и она отпрянула, ударившись головой о дверь.

– Больше.

Он сдавленно хмыкнул, добавил второй палец и прижал их обоих к ее чувствительным внутренним стенкам. Мия вцепилась ему в волосы, крепко поцеловала, разъяренно, неистово, ее сердце колотилось в такт тяжелым басам музыки, звучавшей снаружи. Она хотела этого мужчину так, как никогда никого раньше, хотела обнять его, почувствовать его глубоко внутри себя, получить удовольствие от его твердого, сильного тела.

Почувствовав у своего входа грубую головку его члена, она приподнялась, чтобы принять его. Желание превратилось в бушующий ад внутри нее.

– Сейчас, Нико.

– Оседлай меня, белла. Скачи изо всех сил.

Она застонала, когда он вошел в нее, быстро и грубо, проникая так глубоко, как только мог. Его лицо исказилось от удовольствия, он высвободился и снова вошел внутрь, посылая искры удовольствия по ее коже.

– Мне так хорошо тебя чувствовать, – прошептала она. – Трахни меня. Жестко. Не сдерживайся со мной. Дай мне все, что у тебя есть.

Упершись одной рукой в стену, а другой поддерживая ее задницу, он вошел в нее, его мощные бедра качались взад и вперед. Она потерялась в восхитительном ощущении его движения внутри себя, его твердые удары посылали огонь, струящийся по ее крови.

Нико застонал, этот звук был распутным и эротичным. Она тяжело дышала, когда он ускорил свои толчки. Ее мышцы напряглись, потребность вышла из-под контроля. Их губы встретились в обжигающем поцелуе, и когда она приблизилась к своему пику, он просунул руку между ними и потер большим пальцем ее клитор.

– Боже. Да, – она уткнулась лицом в его плечо, когда кончила. Восхитительный прилив удовольствия пронесся по ее телу, стирая все, кроме потрясающего ощущения его твердого, толкающегося члена, его пьянящего мужского запаха, хриплого дыхания и твердых как камень мышц, которые напряглись, когда он кончил, пульсируя внутри нее.

Он продолжал держать ее после нахлынувшего пика, овладевая ею взглядом сильного удовольствия и удовлетворения, пока они тяжело дышали, а мокрая от пота одежда липла к их телам.

– Не так я представлял себе брачную ночь, – он нежно поцеловал ее в лоб.

– Я тоже.

– Чертовски идеально.

Кто-то постучал в дверь.

– Эй! Убирайтесь оттуда. Некоторым из нас надо пописать. Идите трахнитесь в баре, где это делают все остальные.

– Люди трахаются в баре? – Нико вопросительно посмотрел на нее.

– Я видела несколько сцен для взрослых.

Глава 19

– Ты в порядке, Кэт? Тебе что-нибудь нужно? – Бен остановился в дверях своей гостиной. После свадьбы Нико и Мии он привез Кэт к себе домой и, посмотрев с ней телевизор, был готов принять холодный душ и лечь спать.

Черт возьми. Он не мог заснуть после той встречи с Гейбом и Мией, и уж точно не собирался спать, когда в соседней комнате была красивая женщина. Хотя он был почти уверен, что ему удалось отговориться от громкого разоблачения Гейба о его работе полицейским, но в глубине души его терзало беспокойство, и сегодня вечером он планировал встретиться с Джеком, чтобы обсудить случившиеся. После разговора со своим адвокатом он понял, что его план подождать слушание по опеке не было в ближайшем будущем. Он думал, что это займет несколько дней, но его адвокат сказал, что это может длиться месяцами.

– На самом деле, мне нужна помощь, в смене повязки на спине, если это не спугнет тебя, – Кэт подняла глаза от черного кожаного дивана и улыбнулась.

Бен растаял. Боже, она была прекрасна. Высокая и стройная, с длинными каштановыми волосами, темными глазами, темно-оливковой кожей и телом, за которое можно умереть. Умереть – это ключевое слово. Нико проинструктировал его защищать Кэт до тех пор, пока ей не будет безопасно вернуться домой, и у него было чувство, что использование невинной девятнадцатилетней невестки Нико не относилось к ее безопасности.

– Не проблема. В свое время я проходил курс первой помощи.

– В те далекие времена? – Кэт достала из сумки аптечку первой помощи. – Ты не настолько стар.

– Двадцать девять, – честно ответил он.

– Вовсе не такой уж старый, – она протянула ему набор и повернулась на диване, приподнимая свою тонкую блузку. Бен старался не смотреть на нежный изгиб ее бедра, гладкую кожу, узкую талию. Вместо этого он сосредоточил свой взгляд на большой белой повязке, примотанной к ее пояснице.

Очень осторожно Бен снял ее.

– Какого черта? – ее кожа под повязкой была обожжена красным в форме буквы К, края почернели и начали покрываться струпьями.

– Извини. Я думала, ты знаешь. Мой отец приказал моему брату заклеймить меня. К – означает Кордано, – ее голос напрягся. – Это было после того, как он заставил Данте бить меня ремнем. Я принимаю обезболивающее, иначе я бы даже не смогла сесть.

К горлу Бена подступила желчь. Что за семья может так поступить с красивой молодой девушкой?

– Это преступление, – выпалил он, не подумав.

– Я думаю, если бы мы жили в нормальном мире, так оно и было бы, – она покорно пожала плечами. – Мы живем в мире, где происходят подобные вещи, и никто ничего не может с этим поделать.

Бен испытывал искушение заверить ее, что есть люди, которые сделают что-нибудь с этим, но кто, черт возьми, это будет? Как и во всех криминальных семьях, Тоскани платили копам от Вегаса до Лос-Анджелеса, копам, которые закрывали глаза на вопиющие нарушения закона. Это открывающий глаза опыт, когда Бен впервые пробился в банду, и ему потребовались годы, чтобы справиться со своим гневом. В прошлом году он дал Джеку список всех грязных копов, которых знал. Но, к большому удивлению, они все еще были на своих местах.

– Ну, под моим присмотром с тобой ничего не случится. Я тебе это обещаю, – он тщательно осмотрел рану и снова наложил повязку. – Она не заражена, и, если ты не хочешь, чтобы шрам стал больше, лучше просто меньше туда лезть.

– Спасибо, что посмотрел, – она сбросила блузку и повернулась, чтобы сесть рядом с ним на диван.

– Ты знаешь, что болит сильнее? – она положила руку ему на бедро и потерла большим пальцем грубую ткань джинсов. Нужда пробежала по коже Бена, и он подавил желание оттолкнуть ее руку. Может быть, она просто нуждалась в утешении. Видит Бог, бедняжке это было необходимо.

– И что же?

– Осознание того, что я зря провела свою жизнь в бегах. Я была идеальной дочерью. Я делала и говорила все, что мой отец ожидал от принцессы мафии. Но прошлой ночью я поняла, что это были напрасные усилия. Он причинил мне боль, чтобы добраться до Мии, и не имело значения, что я была всем, чем он хотел меня видеть, потому что на самом деле он хотел, чтобы я была никем. Я должна была быть просто собой. Как и Мия.

Свободной рукой она расстегнула первые две пуговицы на блузке, и у Бена участился пульс.

– Не могу себе представить, чтобы отец сделал с тобой то, что он сделал, – он отсел, оттолкнув ее руку, и потянулся за подушкой, чтобы поставить барьер между ними. Она была такой невероятно красивой, грациозной, мягкой и нежной. Как ангел. Но жила она в аду.

– Ну, тогда я не буду рассказывать тебе обо всем остальном, что происходило в нашем доме, – она расстегнула еще одну пуговицу. – Мы настолько неблагополучны, насколько это вообще возможно в семье. Мой отец – тиран, чудовище во всех смыслах этого слова, как и люди, которые с ним работают.

Бен заставил себя отвести взгляд от обнаженного полумесяца ее идеальной груди, от пологого склона, от пышной округлости запретного плода. Он уставился в телевизор, стараясь сосредоточиться на экране, а не на пульсирующем в венах желании.

– Я не кусаюсь, – Кэт легонько рассмеялась. – Ты можешь подсесть поближе.

– Я в порядке. Лучше приму душ и отправлюсь спать, – он сжал подушку в кулак, дыша через рот, чтобы не вдыхать свежий цветочный аромат ее духов. Здесь определенно что-то было не так. Неужели она считает себя обязанной ему за то, что он присматривает за ней? Или она искала утешения?

Она позволила рубашке соскользнуть вниз по рукам, открывая кружевной розовый лифчик.

– Воу, – он поднял руки в предостерегающем жесте. – Я просто пойду в другую комнату, если ты хочешь переодеться.

– Я не хочу меняться, – она стащила подушку с его колен и сжала его руку. – Я хочу немного развлечься. С тобой. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. То, что ты видишь... эту оболочку... девчачьи шмотки... это не я. Это то, что я сделала, чтобы выжить. Я хочу узнать, кто я на самом деле с тобой.

Желудок Бена сжался, и он мягко отпустил ее руку. Если бы он был другим мужчиной в другом месте и в другое время, он бы не отверг ее. Но она была уязвимой, молодой девушкой, которая только что пережила травматический опыт. Это было неправильно.

– Милая. Ты красивая девушка, но я дал Нико слово, что буду охранять тебя, и это включает в себя защиту от меня. Он оторвет мне голову, если узнает, что я прикасался к тебе.

Она перегнулась через кушетку и положила голову ему на плечо.

– Но он ничего не узнает. Никто ничего не узнает. Я никогда ни с кем не была. Я всегда была слишком напугана после того, что случилось с парнем Мии, Дэнни. Теперь я свободна. Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой.

Иисусе. Его пульс гулко бился в венах, а эрекция болезненно давила на джинсы. Он никогда раньше не испытывал такого искушения. И не потому, что красивая полуголая девственница умоляла его стать ее первым мужчиной, а потому, что она ему нравилась. Она была милой, честной, искренней и доброй. Она была всем, чем не была Джинджер, всем, чем, как он надеялся, станет маленькая Дейзи.

Дейзи. Его кровь похолодела, потушив огонь, бушевавший в его жилах.

– Я не могу, Кэт. Я хочу и не буду лгать тебе об этом. Ты словно ожившая фантазия. Ангел. Но тебе нужно найти себе хорошего, нормального парня, который будет заботиться о тебе и беречь. И это не я.

– Такие девушки, как я, не могут быть с нормальными парнями, – она играла с пуговицей на его рубашке. – Я уничтожена, Бен. Я видела, каков мир на самом деле, и это не всегда солнечные дни и счастливые улыбки, не всегда все черно-белое. Хорошие люди делают плохие вещи, а плохие люди делают хорошие вещи, и правы они или нет, зависит только от твоей точки зрения.

– Тут ты ошибаешься, – он накрыл ее руку своей и мягко отвел в сторону. – Есть черта, которую ты не пересечешь, несмотря ни на что.

– Для нас нет черты, а просто бесконечные оттенки серого, – Кэт рассмеялась.

Бен оттолкнулся от дивана и схватил куртку.

– Любой мужчина захочет такую красивую, милую девушку, как ты. Но то, что ты предлагаешь мне, захочешь сохранить для особенного парня, кого-то, кто захочет узнать тебя первым, кто будет относиться к тебе хорошо и ценить все, что ты сможешь дать. Ты захочешь найти кого-то, кто будет защищать тебя превыше всего. Кто-то, кто полюбит тебя. Я говорю правду, такие парни существуют.

– Как Нико, – сказала она.

– Да, – Бен кивнул, не забывая об иронии судьбы – считать босса мафии образцом добродетели. – Кто-то вроде него.

– Или кто-то вроде тебя, – она натянула рубашку и застегнула пуговицы.

– Я не хорошая кандидатура, дорогая, – мысли, которые он сейчас думал, определенно не были мыслями хорошего человека, как и те, что приходили к нему каждый раз, когда он входил в дом Джинджер и видел Гейба рядом со своей маленькой девочкой.

Она подняла глаза и улыбнулась.

– Как я и сказала. Это зависит от твоей точки зрения.

Глава 20

Нико проснулся от запаха подгоревшего бекона и худшего похмелья в своей жизни. Он провел рукой по лицу и сел, воспоминания прошлой ночи были такими же затуманенным, как и дым, заполнивший комнату.

Он вскочил, споткнулся об одежду и компьютерное оборудование, разбросанные по полу. Где он, черт возьми? Моргнув, чтобы прояснить зрение, он увидел на стенах плакаты с riot grrrl (прим.пер. – феминистское движение, возникшее в инди-/панк-роке 1990-х годов), море серебряных цепей и браслетов на облупившемся белом комоде, черные ботинки на шнуровке, стоящие на разобранном жестком диске. Ах да. Он провел ночь в доме Мии.

Воспоминания нахлынули на него с новой силой.

Свадьба. Неловкий час в его отеле. Забегаловка…

Блядь. Забегаловка. Он был замечен в делах, в которых не был уверен, чтобы повторить прямо сейчас, или ему придется тушить пожар другого рода.

Оглушительный визг пожарной сигнализации наполнил комнату, и он пробрался сквозь обломки к открытой жилой площади крошечной квартиры.

– Мия!

– Прости, – она поспешила к нему и нажала кнопку сигнализации, погрузив комнату в тишину. – Я хотела приготовить тебе завтрак перед уходом на работу, но, как видишь, я не очень хорошо готовлю.