Текст книги "Тигровый принц (ЛП)"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 13
Дни были очаровательными, а ночи – волшебными.
Карен проживала их в облаке счастья. Когда она не была с Дереком, то думала о
нём. Когда была с ним, они, так или иначе, занимались любовью: телами, словами,
глазами.
В течение дня, Дерек был американским коневодом, расхаживающим по своим
делам, управляя своей фермой и различными предприятиями. Ночью же он был Тигровым
Принцем, превращая их спальню в притон сладострастия. Он не заходил настолько
далеко, чтобы изменить спальню, как сделал с бунгало на Ямайке. Его занятия любовью
были чрезвычайно экзотическими, били празднеством взгляда, звука и аромата, банкет
для чувств.
Она начала проводить время в конюшне и его кабинете, изучая бизнес разведения
арабских скакунов. Сейчас, когда она разделяла с ним кровать, также казалось уместным и
разделить другие аспекты его жизни. Дерек ничего не делал, чтобы препятствовать ее
интересу. Фактически, он был этому очень рад и, терпеливо и в деталях, отвечал на ее
разумные вопросы.
Они проводили часы, катаясь верхом. Он допустил ее до следующего уровня
тренировок после того, как снова делал замечание о ее безрассудстве.
Она не пренебрегала своей скульптурой. Каждый день проводила часы в студии на
чердаке, работая над статуей Мустафы. Ей хотелось, чтобы статуя была такой идеальной,
какой она только может ее сделать. Дюжину раз Дерек пытался убедить ее, что работа
закончена, что она не может быть улучшена. Она утверждала, что это не так, может.
– Как ты узнаешь, что она закончена? – спросил он однажды поздно днем. В тот
день он по делам ездил в Шарлотсвилль, и только вернулся, найдя ее усердно
трудившейся на чердаке.
Его пиджак был переброшен через плечо, удерживаемый указательным пальцем.
На Карен были грязные джинсы и одна из его рубашек, которую Дейзи достала для нее из
коробки, собранной для благотворительности. Рукава были закатаны до локтей. Ее
конский хвост был неряшливым, а бровь была сморщена от концентрации, когда она
сгибалась над скульптурой.
– Я узнаю,– рассеянно сказала она, сжав клин между своими упорными пальцами.
– Ты знаешь,– сказал он, бросая свой пиджак на стул и продвигаясь вглубь
комнаты.– Я могу начать ревновать.
– К моей работе? – бросив на него взгляд, она могла сказать, что он не серьезен.
– Да. Ты проводишь кучу времени, смотря на эти комья глины.
– А также кучу времени, смотря на тебя.
– Может, мы должны соединить эти два занятия. Ты когда-нибудь думала об
использовании натурщиков?
Она выпрямилась и вытерла руки влажным полотенцем прежде, чем накрыть
скульптуру, инстинктивно зная, что работа на сегодня закончена. Ее муж требовал ее
внимания, а она была слишком готова его предоставить.
– Ты предлагаешь свою помощь? – игриво спросила она.
Его ухмылка была ленивой и полной скрытого смысла.
– Ты же знаешь, у меня мало скромности.
– Очень мало?
– О'кей, ее нет. У меня нет беспокойства по поводу наготы.
– Да, я знаю. Я считаю, что это часть твоего восточного наследия. У тебя нет ни
одного из традиционных пуританских запретов, которые есть у большинства американцев
относительно своего тела.
– Жалуешься?
– Конечно, нет. Я даже люблю, когда ты обнажен.
– Да? Тогда ты бы хотела, чтоб я был натурщиком?
– Минуточку, – сказала она, держа обе руки поднятыми, ладонями наружу. – Здесь
не будет поспешных решений. Я говорила, как жена, не как скульптор. Наблюдать тебя
натурщиком – это что-то совершенно другое. Прежде чем ты будешь мне позировать, мне
нужно посмотреть, насколько хорошо ты… укомплектован.
В его глазах появилась искра. У нее было сексуальное происхождение.
– Мне нужно прослушивание?
– Да.
– Какое?
– Начинай с избавления себя от одежды.
– Со стриптиза?
– Исключительно на профессиональном уровне, конечно же. Мы начнем с этого.
Его глаза не выпускали ее из виду, он повернулся и резко закрыл дверь, запирая ее
с характерным щелчком.
– Это не должно быть слишком сложно.
Его галстук уже был ослаблен. Он развязал узел, потянул галстук через туннель
под накрахмаленным воротником до тех пор, пока с треском не освободил его, затем
кинул на тот же стул, где лежал его пиджак. Спешно исчезла накрахмаленная льняная
рубашка. Как всегда, вид его обнаженной груди вызвал крошечное пламя в животе Карен.
– Это еще не все, мистер Аллен, – он остановился с рубашкой. – Мне нужно
посмотреть…– она сделала многозначительную паузу,– … все.
– Я понимаю,– смиренно ответил он, когда нагнулся, чтобы снять ботинки и носки.
Ей нравились его ступни. Они никогда не казались бледными и обделенные солнечным
светом, а были теплого коричневого оттенка, как и остальное его тело.
Глаза Карен устремились к проворным пальцам, когда он расстегнул свой ремень и
рванул его из петель. Его пальцы вообще не медлили до тех пор, пока не расстегнули
пуговицу на штанах и медленно расстегнули молнию.
Его брови пытливо вздернулись, и он спросил с исключительной вежливостью:
– По очереди или все сразу?
– Это не важно.
– Что предпочитаешь ты?
– Пожалуйста, сделай, как тебе удобно, – ответила она с внезапно наполненным
слюной ртом. Секс с Дереком никогда не был скучным или однообразным. Он опустил
вниз плотные короткие шорты вместе со слаксами. Отбросил их и выпрямился, чтобы
посмотреть на нее. Обнаженный он был роскошен, таким идеальным, как молодой бог.
В течение долгих минут ее глаза наслаждались им, впитывая ширину плеч и груди,
подтянутость живота, узость таза, длину и поджарость бедер, гордость его
мужественности. Волосы на его теле были похожи на золотистую сеть,
распространившуюся по всему телу, пушистую и густую на груди и чреслах, слегка
рассыпанную по его рукам и ногам.
– Повернись.
Он подчинился, медленно вращаясь. Его руки, мускулистые, но не сильно
накачанные, находились слегка в отдалении от боков. Его спина была плавной и гладкой,
с гибким позвоночником, который грациозно втекал в долину между его ягодицами.
Медленно он повернулся, чтобы опять посмотреть на нее.
– Ну? Я подойду?
Ее сердце глухо стучало от возбуждения. Она хотела его и, если проблеск в его
глазах был показателем, то у него тоже был длинный день. Но у игры были свои
преимущества.
– Вы должны понять, мистер Аллен, я не работаю лишь смотря.
– Нет?
– Нет.
– Тогда, как еще? Ох, подожди. Думаю, я знаю, – он сделал шаги, необходимые,
чтобы быть от нее на расстоянии вытянутой руки. – Ты работаешь касаясь.
– Именно.
– Не могу тебе передать, как много значит для меня, получить это работу, -
прошептал он, неровно дыша. – Можешь меня трогать везде, где хочешь.
– Твоя склонность к сотрудничеству будет учтена. Твердость духа со стороны
натурщика очень важна.
– Если мой дух будет еще чуть тверже, то я могу пронзить тебя.
–Извини, что ты сказал? – спросила она, будто не услышала, сдерживая смех.
– Ничего. Продолжай.
Она положила руки на его плечи.
– Красивые и твердые. Как твои руки, – сравнивая, сказала она, проводя руками
вниз по бицепсам.
– Говоря о твердом…
– Да? – Она невинно посмотрела вверх.
– Не бери в голову.
– Пожалуйста, мистер Аллен. Мы должны оставаться открытыми и честными друг с
другом. Говорите, о чем вы думаете?
– Ты намереваешься экзаменовать всего меня, не так ли?
– Почему вы спрашиваете? Да. Это необходимо.
– Ты хоть представляешь, как много времени это займет?
– Ты торопишься?
– Ух, в некотором роде, да.
– Буду иметь в виду.
– Что насчет моей груди? Ее достаточно?
Она склонила голову на бок, будто обдумывая.
– Я думаю, да. Твои грудные мышцы хороши.
– Твои тоже.
– Ммм? Ты что-то сказал? Мне трудно тебя услышать, – он застонал, когда она
прижала свои рук к округлости его груди. – И у тебя милые соски. Соски очень важны.
– Я и сам всегда так думал,– он заскрежетал, когда она накрыла их подушечками
своих пальцев.
Инстинктивно его руки поднялись, чтобы сжать ее с обеих сторон ее талии.
– Мистер Аллен, не думаю, что вы понимаете.
– Я тоже не уверен, что ты понимаешь.
– Именно скульптор работает, используя ощущения, не натурщик.
– Кто это сказал?
Его руки обрамляли ее груди в форме буквы «V», между его большими и
указательными пальцами.
– Скульптор.
– Это едва ли демократично.
– Тем не менее, это правило.
– Ну, тогда скульптору рекомендуется не ходить без лифчика, потому что натурщик
может видеть ее грудь.
– Приму это к сведению, – она задрожала, когда он добился ошеломляющего
отклика от ее сосков, совершая круговые движения подушечками больших пальцев.
– Что насчет остального?
– Остального?
– Остальной части меня.
– Ох, ну, давай посмотрим,– ее руки проскользнули под его руками и прошлись по
середине его спины. Ее пальцы слегка касались гладкого расширения. – Хорошо, очень
хорошо. Хорошая текстура кожи, – она охватила его ягодицы своими ладонями и прижала
его к ширине своих джинсов. – Хорошие булочки.
– Спасибо, – пропыхтел он.
Медленно ее руки гладили, пробираясь вокруг, пока не нашли его половой орган.
– Так-так, мистер Аллен. У вас, несомненно, ложные представления о моей работе.
Я не собираюсь ваять какие-либо статуи богов плодородия. На мой вкус это слегка по-
язычески. Обнаженные тела, которые я буду ваять будут…
– Господи, Карен, любимая… ааах… дорогая…
– …будут произведениями, восхваляющими человеческое тело в его первобытном
состоянии.
– С тем, что ты делаешь со мной, это первобытное состояние… Ох,
любимая…поверь мне. Я практически…
– Они будут исследованы в чистом виде, ты понимаешь.
– Ты берешь меня или нет?
Она взяла его.
Минуты спустя они не очень удобно расположились на одном из ее рабочих
столов. Как-то, поспешно спотыкаясь, они добрались до стола, она отделалась от своих
джинсов и нижнего белья. Старая рубашка Дерека лежала вокруг нее, как сброшенная
кожа, один рукав одет, второй снят. Она выглядела блаженно развращенной.
– Раньше такого никогда не было, – сказала она, лениво выводя свои инициалы на
его груди.
– Что?
– Секс. С Уэйдом. Никогда не был спонтанным и веселым.
– Тебе было весело? – спросил он, поднимая голову, чтобы посмотреть вниз на нее.
– Все эти царапания и укусы, и стоны – это твое представление о хорошем времени?
Резко краснея, она зарылась лицом в пушистую теплоту его груди и
присоединилась к его громкому смеху.
– Спасибо, что сказала мне, что со мной у тебя по-другому, – тихо сказал он через
мгновение. Поднимая ее подбородок кончиком пальца, он мягко поцеловав ее рот.
– Я хотела, чтоб ты знал. Ты – особенный. Надеюсь, я никогда не привыкну к
сумасшедшим вещам, которые ты делаешь.
– Ты имеешь в виду типа того, чтобы пригласить гостя в дом на ужин и
предоставить его самому себе, пока я занимаюсь любовью со своей женой на чердаке?
Такие сумасшедшие вещи?
Она поднялась, балансируя, пока не уперлась в его грудь.
– Что? Ты разыгрываешь меня, не так ли?
Выражение его лица были по-мальчишечьи виновным:
– Боюсь, что нет, медовая булочка. Сегодня в Шарлотсвилле я встретил друга из
Техаса. Было бы совсем негостеприимно, не пригласить его домой на ужин, чтобы
встретиться с моей молодой женой, – сказал он со сносной техасской гнусавостью. – Я
оставил его с одним из конюхов, чтобы изучить конюшню, пока пошел позвать тебя.
Затем он собирался найти бар и налить бурбона с содовой, и подождать, пока мы
спустился вниз.
– Ты…– она поднялась и начала собирать свою разбросанную одежду. – Дерек, ты
говоришь правду? Ты и есть? Что он подумает?
– Он подумает, что мы делали то, что бы сделало большинство молодоженов, после
того, как весь день провели вдали друг от друга, – поддразнил он, хватая ее попу, когда
она протиснулась в свои джинсы.
– Ох, Господи, – она впихнула ступни в мокасины.
– Но нам лучше не заставлять его больше ждать, или он почувствует себя
покинутым.
Бросая на него угрожающий взгляд, она рывком открыла дверь и торопливо
направилась в их гардеробную.
Через сорок пять минут, когда Карен зашла в гостиную, чтобы встретить их гостя,
единственным свидетельством предшествующего возбуждения был цвет ее щек. Дерек
быстро принял душ, так что уже был тут, потягивая напиток, беседуя с крупным
мужчиной, который поднялся на ноги, когда она вошла.
– Так это – маленькая леди. Ох, мой мальчик, можешь собой гордиться. Она -
красавица, – он быстро двигался на своих коренастых ногах. – Беар Каннингхэм, мэм. -
сказал он, беря ее руку в расплющивающий кости захват и сердечно тряся.
– Карен Аллен, – представляясь, сказала она. – Извините, что припозднилась. Дерек
не сказал мне, что у него гость, и я была… ммм… занята.
– В своей студии, – добавил Дерек, исподтишка подмигивая ей. – Она проявляет
безграничный энтузиазм во всем, что там делает.
Беар Каннингхэм был громким и дерзким, и не мог не понравиться. Она потягивала
охлажденное белое вино, налитое Дереком, вливаясь в легкую беседу. Дни работы в
Государственном Департаменте предоставили ей много возможностей посещать
котельные вечеринки на Капитолийском Холме. Она привыкла к беседам с незнакомцами.
С момента их свадьбы это был их первый гость, и она ощущала теплый отблеск
удовлетворения, прошедший через нее, когда увидела гордость в глазах Дерека.
Она была одета в одно из новых платьев, которые выбрала, но у нее не было случая
одеть его раньше. Оно было из ярко-зеленого шелка, подчеркивающего шоколадный цвет
ее глаз и заставлявшего ее волосы блестеть с медовыми отливами. Розово-коралловые
украшения, выбранные к платью, подчеркивали цвет ее лица. Она знала, что выглядит
привлекательно, а также знала, что главной причиной окружающей ее плавности была ее
любовь к Дереку.
Беседа во время ужина протекала вокруг арабских скакунов.
– У Беара есть ранчо около… Вэзеррфорта, не так ли?– сказал Дерек.
– Да, ты знаешь Техас, Карен?
– Боюсь, что нет, – они называли друг друга по имени с тех пор, как пожали руки.-
Я никогда не была там.
– Бери своего жалкого мужа, и приезжайте. Можете остановиться у нас. Барби
очень обрадуется. Она прокатит тебя на своем самолете.
– Барби это….? – последовал вопрос Карен.
– Моя жена. Не смогла отправиться в эту поездку. Она была занята теми или
иными делами. Но нам нравится, когда у нас есть компания. Вы оба можете приезжать в
любое время.
Она сделала вывод, что ранчо Каннингхэма занимало площадь в четыре раза
больше земельного владения Дерека, но конюшни не были настолько впечатляющими.
Миллионер работал над тем, чтобы это исправить. Поэтому он отправился в поездку в
Вирджинию и Кентукки.
– Ты знаешь что-нибудь о лошадях? – спросил он у Карен, когда они направились в
гостиную, где Дейзи предложила им выпить кофе.
– Я изучаю этот вопрос. И у меня прекрасный учитель, – она послала Дереку
любящий взгляд.
– Она изучает нашу работу здесь. Но у нее есть собственный талант, – гордо сказал
Дерек. Внезапно отставляя свой бренди в сторону, он поднялся из своего кресла. -
Подожди, Беар. Я хочу тебе кое-что показать.
– Подожди! – воскликнула Карен, угадывая его намерение.– Ты что делаешь?
– Я собираюсь показать ему твою скульптуру.
– Ох, Дерек, она не закончена.
– Она – великолепна.
Он помчался наверх, не слушая ее протесты. Карен между делом поинтересовалась
Беара, где находится Вэзеррфорт, и он с энтузиазмом принялся рассказывать о географии
Техаса. Она нервничала, надеясь, что Дерек не сделает из них обоих дураков. Была ли
скульптура на самом деле хорошей? Она не могла судить о своей собственной работе. И
его к ней привязанность, может влиять на его мнение. Когда Дерек вернулся, уважительно
неся скульптору, словно подношение фараону, Беар встал на ноги. Несколько мгновений
он пожевал свою большую сигару, затем сказал:
– Ну, провалиться мне. Извини за мой французский, Карен. Это твой жеребец,
Мустафа, не так ли?
Дерек лучезарно улыбнулся Карен:
– Видишь? Я тебе говорил, что она – великолепна.
Она застенчиво пригладила юбку на своем платье:
– Это моя первая работа за долгое время.
– Черт, думаю, она – замечательная, – пророкотал Беар. – Можешь сделать одну и
для меня?
Карен подняла вверх голову:
– Прости? Ты хочешь скульптору Мустафы?
– Черт, нет, Фэнси Пэнтс, это арабская кобыла Барби. Она обращается с этой
лошадью, как с королевой. Я задумывался, что подарить Барби на Рождество, у нее всего
по два из распродажи «Neiman Marcus». Сделаешь мне статую похожую на эту, если я
пришлю фотографию Фэнси Пэнтс?
Карен оторопела. Она никогда не думала заниматься работой на заказ, но сама идея
взволновала ее.
– Я не знаю. Полагаю, что смогу, – она посмотрела на Дерека. Его лицо оставалось
бесстрастным, но по его танцующим глазам она могла сказать, что он чрезвычайно
наслаждался и благосклонно отнёсся к предложению.
– Дело в деньгах? Сколько ты хочешь? – спросил Беар с твердым намерением
человека, для кого деньги не являлись препятствием перед тем, чего он хотел.
– Сколько? – сомневалась Карен.– Ух… – сколько? Десять долларов? Пятьдесят?
– Я не позволю ей это делать меньше, чем за десять тысяч, – сказал Дерек с
противоположного конца комнаты, куда пошел, чтобы заново наполнить бурбоном стакан
Беара. – В действительности, она очень много времени проводит в студии. Не люблю ее с
кем-то делить. По крайней мере это должно того стоить.
– Ну, не знаю, – уклонялся Беар, почесывая голову.
Карен подумала, что Дерек определенно сошел с ума. Ошеломленная, она начала
извиняться:
– Мистер Каннингхэм, Беар, я…
– Мне кажется, что десяти не достаточно, – сказал Беар. – Как насчет двенадцати?
– Да!– Карен задыхалась, восстанавливая свой голос после шока от нахальства
Дерека. Двенадцать тысяч долларов! – Этого, этого будет достаточно. Пришли мне
фотографию Фэнси Пэнтс, и я начну сразу же, как закончу Мустафу.
– Я получу ее к Рождеству?
– Обещаю. И не посылай мне денег, пока не увидишь скульптуру и не поймешь, что
она устроит тебя.
Беар жадно посмотрел на скульптуру Мустафы:
– Меня она устроит, а Барби написает в штаны. Извиняюсь за мой французский,
Карен.
Спустя полчаса он ушел. Как только за ним закрылась дверь, Карен примчалась к
Дереку и присвистнула:
– Десять тысяч долларов? Ты с ума сошел? Где ты взял столько нервов, чтобы
просить десять тысяч долларов за скульптуру не выше двух футов?
Его ответом было объятие до хруста в костях и обжигающий поцелуй.
– Я не могу прожить ни минутой больше без того, чтобы ощутить твой вкус, -
прошептал он ей в ухо, когда, наконец, оторвался от ее губ.
– Ты меняешь тему.
– Какую тему?
– Дерек, – с гневом сказала она, отталкивая его. – Что если я не достаточно хороша?
Что если статуя Мустафы была счастливой случайностью? Что если…
Он положил палец на ее губы, призывая к тишине:
– Тогда тебе понадобятся часы практики. У Беара такой длинный язык, как
породивший его штат. Он будет хвастаться о своей статуе Фэнси Пэнтс каждому, кого
встретит в кругах, где есть лошади, он – дружелюбный парень, – предупредил Дерек. -
Предполагаю, что тебя завалят заказами прежде, чем ты об этом узнаешь. И ты будешь
отклонять больше заказов, чем принимать.
– Но десять тысяч долларов, – сказала она, слабо прильнув к нему.
– Двенадцать, – напомнил Дерек, нежно ероша ее волосы.
– Дерек, я едва ли столько получала за год работы на Государственном
Департаменте.
– Все относительно, моя дорогая. Эти люди владеют несколькими из самых
эффектных животных в мире. Они не смогли бы себе позволить, если бы не были
невероятно богатыми, чтобы начать. У них денег куры не клюют. Чем больше ты у них
запросишь, тем больше они будут думать, что ты этого стоишь.
– Было бы хорошо иметь деньги. Конечно же, не для меня, – поспешно добавила
она. – Но для Кристин. Я могу положить их на ее трастовый фонд.
И надо начать делать заначку для себя, мне она когда-нибудь понадобится,
подумала она про себя. Между ними все было так чудесно в последние несколько недель,
что она не слишком много думала о разводе или о жизни без Дерека. От него не поступало
знаков, что он от нее устал. Но эта возможность прячется на окраинах ее разума, как
какой-то ужасный монстр. Она сильнее, практически отчаянно, обняла его.
– Деньги будут твои, что хочешь, то с ними и делай, – он поднял ее голову вверх для
поцелуя. – Как и я.
Его предсказание подтвердилось. Они посетили Шоу арабских скакунов в
Ричмонде. Там был Беар, взявший Карен под свое крыло и представлявший ее, словно она
была его открытием, а не Дерека.
Конюшни Аллена показали впечатляющее шоу, взяв домой две награды из трех.
Дереку предлагали чрезмерные суммы за случку, помимо предложений о продаже самих
лошадей. Первые он принял, от последних отказался.
– Но не мои лошади оказались в центре внимания, – сказал он Карен, целуя в ухо. -
Это моя жена. Сколько людей попросили тебя сделать скульптуры их лошадей?
– Семь. Один даже спросил, смогу ли я также сделать одну скульптуру пса семьи.
– Если бы ты не была такой милой, люди бы и близко не жаждали встретиться и
поговорить с тобой.
– Ты так думаешь?– кокетливо спросила она. Они прогуливались вдоль конюшни,
рассматривая арабских скакунов, временно размещавшихся там.
– Думаю ли, что ты – милая? Конечно же, да.
Он не давал ей повода думать по-другому. Представил ее своим друзьям, ведя себя
так, словно их брак был по любви, а не из необходимости. Завистливые взгляды в ее
сторону, бросаемые неугомонными женами и одинокими женщинами, говорили ей, что
он играет убедительно. Нежными, страстными занятиями любовью каждую ночь в их
номере отеля он убедил и ее.
Единственное, что ее расстраивало – то, как его друзья напоминали ему, что не
видели его поблизости.
– Где ты находился, Дерек?
– Ты был за границей?
– Ты этим летом был в Каннах, как и планировал?
– Что насчет Монте-Карло? Мы еще собираемся туда весной?
– Ты собираешься в этом году снова в Кортину на Рождество?
Он несвязно отвечал на их любознательные вопросы, пока Карен непрочно
цеплялась за надежду, что он не скучает по стилю жизни богатого путешественника.
Когда они вернулись домой, она засела за работой над ее скульптурами, однако она
не жертвовали временем со своим мужем. Казалось, что он наслаждался ее присутствием
рядом с ним в конюшне или тем, что она любовалась им, сидя на белом заборе, когда он
тренировался одну из лошадей.
Однажды утром они возвращались после прогулки, когда заметили машину на
подъездной дорожке.
– Это машина матери, – радостно воскликнул Дерек, снимая Карен с Зафиры. Они
вместе зашли в дом.
Дейзи уже обеспечила Шерил Аллен чашкой кофе, но он остался нетронутым, она
сидела в кресле-качалке в гостиной, бессмысленно уставившись в пространство.
Когда они прошли через арочный проем, держась за руки, она поднялась. Ее
улыбка была натянутой. Глаза были красными и распухшими от слёз.
– Мама? – спросил Дерек, тревога больно сжала его сердце. Он приземлился около
неё на колени. – Что случилось?
Она зажала его лицо между ладонями. Незаметно слезы соскальзывали с ее век.
– Хамид. Его убили во Франции.
Карен накрыла своей рукой рот, чтобы остановить крик боли. Дерек часто говорил
о своем сводном брате. Дерек был очень привязан к нему, не смотря на их разное
воспитание. Он предвкушал поездку в Женеву, хотя бы потому, что увидит Хамида.
– Как? – резко спросил он.
– На автогонках. Ты знаешь о той гоночной машине, что у него была. Он ее вел.
Была авария и пожар… – ее голос затих, когда она поднесла к глазам носовой платок.
– Отец?
Шерил собралась:
– Он очень тяжело это воспринял. Я разговаривала с ним каждый час с тех пор, как
он получил послание. Жена Хамида была с ним. Она сопровождала тело обратно в Эр-
Рияд, – голова Дерека упала от горя. Мать гладила его волосы. – Я, конечно же, хочу быть
с Амином, но это невозможно. Он это знает. Я тоже знаю.
– Я незамедлительно еду.
– Я надеялась, что ты это скажешь. Я уже заказала машину с водителем, чтобы
отвезти тебя в аэропорт. Оттуда ты сможешь улететь быстрее, чем из Ричмонда. Амин
нуждается в тебе, Дерек. Отчаянно. Он безутешен.
Через час он был готов. Дейзи предугадала его нужды. Она уже начала
упаковывать его вещи, как только Шерил рассказала ей о цели своего визита.
Карен была в ступоре, желая оказаться чем-то полезной. Она никогда в жизни не
чувствовала себя более неадекватно.
Человек, спустившийся вниз по лестнице с чемоданом в одной руке и пальто,
перекинутым через другую руку, был незнакомцем. Одетый в строгий костюм тройку,
куфия устроилась у него на голове, он выглядел как кто-то, но не муж, которого она знала
и любила. Его глаза были холодными, как и голос.
– Мама, ты останешься с Карен, пока я не приеду?
– Конечно.
– Я передам отцу твою любовь.
– Он знает, что она у него есть. Я страдаю из-за него.
Дерек поцеловал бледную щеку Шерил, затем повернулся к Карен.
– Мне жаль, Дерек. Тебя, жену Хамида и шейха. Пожалуйста, передай им, что я
соболезную.
Он кивнул.
– Прощай. – он холодно и бесстрастно поцеловал ее.
Внутри нее все застыло, когда она смотрела, как он целеустремлённо идет к
ожидающему его черному лимузину.
