Текст книги "Тигровый принц (ЛП)"

Автор книги: Сандра Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

«Тигровый принц»
Сандра Браун

Книга вне серий

Оригинальное название – «Tiger Prince» by Sandra Brown

Переводчик – Света Садомова , Наташа Лобода

Редактор – Уля Пчелка (до 8-й гл.) Ксюша Попова

Вычитка – Ксюша Попова

Обложка – Аделина Кутушева

Оформление – Наталия Павлова

Переведено специально для – https://vk.com/beautiful_translation

Глава 1

– Как такое могло случиться?

– Я говорила тебе. Я не знаю. Мне очень жаль. Это была ошибка, человеческая

ошибка. Это единственное объяснение, которое у меня есть.

– Я думаю, именно это сказали и дозорные на Перл Харбор, – сухо заметил

мужчина. Он с отвращением отбросил конверт на стол.

– Тебе не стоит прибегать к сарказму, Ларри. Я поняла твою точку зрения. – Карен

Блейкмор устало откинулась на спинку стула. Это просто замечательно, думала она.

Именно то, в чем я нуждаюсь. Она была вызвана на ковер из-за одного ничтожного

письма, которое не содержало ничего, кроме дружеского «привет» от одного

должностного лица другому должностному лицу. Можно подумать, будто она продала

ракетные чертежи русским.

– Хорошо, я повторю это снова. Неверный документ был размещен на

дипломатической почте. В этот раз всё не так серьёзно, но у ошибок, совершённых на

любом уровне Государственного Департамента, могут быть серьёзные последствия. В

следующий раз это может быть секретная информация.

– Ох, ну давай же! – воскликнула она, вставая со своего стула и начиная сердито

расхаживать. – Я понимаю, что этот офис обрабатывает секретные документы. И чтобы

работать здесь, я должна была получить разрешение, с того дня, когда родилась. Я сделала

всего одну ошибку, Ларри. Я на мгновение отвлеклась и отправила неверное письмо. Мне

очень жаль. Могу ли я рассчитывать на допрос ЦРУ?

– И кто теперь говорит с сарказмом?

– Так увольняй, – она вернулась к своему креслу, гнев иссяк. Депрессия была ее

спутницей в течение года. Казалось, она вечно давила ей на плечи. В стрессовых

ситуациях, как сейчас, ноша становилась еще тяжелее.

Ларри Уотсон задумчиво постучал ручкой по кожаной накладке на столе,

подаренной ему женой на прошлое Рождество. Его волосы были коротко острижены. Он

носил правильные угольно-серые костюмы, белые рубашки, темные галстуки и

остроносые туфли. Он выглядел так, как и положено заместителю госсекретаря

Соединенных Штатов. Но выражение его лица не было обычным. Взгляд, направленный

на секретаршу выражал сострадание.

– Мне жаль, что я набросился на тебя, Карен. Это для твоего же блага.

– Вот, что говорила моя мама каждый раз, когда я получала порку. Я не поверила

тогда и не поверю сейчас, – когда она взглянула на него, он печально улыбнулся.

– Это звучит довольно банально, не так ли? – он наклонился вперед, подперев свои

руки.

– Как бы мне не хотелось оставить тебя своим секретарем, я знаю, тебе нужно это

продвижение.

– Да, это так. По многим причинам.

– Деньги?

– Одна из них. Школа Кристины очень дорогая.

– Она могла пойти в обычную школу, – напомнил он ей.

– Я обещала маме перед смертью, что дам своей сестре лучшее образование. В

Вашингтоне это означает «частная школа».

– Она не должна выпускаться здесь.

Карен уже качала головой.

– Пытаться состыковать графики – невозможно. Я бы каждый день беспокоилась о

ней, добралась ли она благополучно до дома, и… – она махнула рукой, – Так

намного лучше.

– Ты могла бы воспользоваться рассчетно-кассовой, что предлагал тебе Уэйд,– это

предложение было сказано еще мягче. Ларри знал, что это могло стать зажженной

спичкой, поднесенной к пороху. Так и получилось. Она в очередной раз подпрыгнула в

кресле.

– Чтобы Уэйд этим купил себе совесть, раз бросил меня ради другой женщины? Ни

за что. Я не позволю ему. Кроме того, когда развод был завершен, это был конец. Я

ничего от него не хотела. Он, конечно, тоже не хотел быть частью меня.

Спустя 13 месяцев и 22 дня, ей по-прежнему было больно думать об этом. Когда

закончится это чистилище? Она надеялась, что продвижение на более высокую должность

в Департаменте даст ей новый стимул жизни. Сейчас, более чем вероятно, она все

испортила. Так же как и с её браком.

Перестань винить себя, Карен! – напутствовала она себя. Это не твоя вина, что

предатель гулял. Или твоя?

– Хочешь хороший совет? – спросил ее Ларри.

– У меня есть выбор?

– Нет.

– Валяй, – сказала она, улыбаясь. Обычно они мило беседовали. Сегодня было

исключение.

– Ты допустила ошибку с почтой, потому что устала. Ты выдохлась. На грани

физического и психического краха.

– Ну и дела, это прямо зажигательная речь, которая мне так нужна.

– Карен, – сказал он, выйдя из-за стола и садясь на угол. – Разве этот алтарь

мученичества не становится неудобным? Настоящая причина в том, что муж оставил тебя

без ведомой причины.

– Другая девушка, – прервала она. – Белокурая секс-бомба с огромными сиськами, -

сказала она, жестикулируя руками.

– Но это не настоящая причина.

– Я согласна. Не думаю, что они настоящие.

– Ты можешь быть серьезной хотя бы секунду?

– Прости.

– Это был тяжелый год. Ты должна была психологически адаптироваться после

развода так же хорошо, как хорошо справляешься с обязанностью содержать себя и

Кристин только на свою зарплату. Я думаю, что тебе нужно недельку отдохнуть.

– Я сейчас не могу. Я...

– Я настаиваю.

– Настаиваешь?

– Возьми отпуск добровольно, либо я на неделю отстраню тебя от работы без

оплаты.

– Ты не можешь этого сделать!

– Могу. В качестве дисциплинарных мер того, что получатели этих документов

перепутаны, – она молча смотрела на него. – Либо оплачиваемый отпуск, либо отстранение

от работы без оплаты. Что выбираешь?

Что ей еще оставалось делать?

В прошлом году, она не ощущала ничего, кроме уныния. Когда ваш муж уходит

после семи лет, в течение которых вы считали ваш брак счастливым, ваше эго требует

исцеления. По крайней мере, Карен Блейкмор еще не сделала этого.

Ее самооценка была на самом низком уровне. Как она могла сейчас измениться?

Но, возможно, она сможет это сделать. Может быть, она должна это сделать.

Может быть, она должна заставить себя это сделать.

У нее нет общественной жизни. Работа надоела. К тому времени, когда она

добралась до своей квартиры в Джорджтауне, идея Ларри не казалась такой уж плохой.

Вбежав через дверь и опустив сумку на ближайший стул, она вскочила за письменный

стол, расположенный под окном. Несколько ящиков были выпотрошены, прежде чем она

нашла то, что искала.

Сбрасывая туфли, она растянулась на своей кровати, раскладывая перед собой

красочные буклеты. Бесконечный сахарный песок. Кристально голубая вода. Окруженные

папоротником лагуны. Бурлящие водопады. Тропические закаты. Лунные горизонты.

Она выбрала один буклет. Удовольствие, веселье и еда. Лень. Блаженная

безответственность. Всего несколько часов полета.

Она взяла трубку и набрала знакомый номер.

– Привет, Кристин.

– Привет, сестренка! Я готовилась к тесту по алгебре. Действительно дно. Я даже

не спустилась к ужину. Соседка принесла мне поднос. А что нового у тебя?

– Я облажалась на работе.

– Насколько все было плохо?

– Португальский консул получил письмо с поздравлениями с назначением и

поздравлениями со свадьбой дочери. У него нет дочери. Письмо было предназначено для

Перуанского консула. Ну, они оба начинаются с П.

Кристин хихикнула, и Карен удивилась, как красив был этот шестнадцатилетний

смех.

– Ларри расстроился?

– Он устроил мне разнос.

– Он зазнайка.

– У него было право. Это была ошибка, а в моей работе для них нет места.

Особенно если я хочу новую должность.

– Ты получишь ее.

Карен крутила телефонный шнур.

– Кристин, что ты думаешь о том, чтоб я взяла недельный отпуск? – поспешно

пояснила она, как будто они поменялись ролями, и она спрашивала разрешение, будто она

хотела оправдать его перед Кристин.

– Я думаю, что это классная идея.

– Это хорошо или плохо?

– Это хорошо. Я надеюсь, что ты встретишь какого-нибудь потрясающего парня.

Эти курорты всегда привлекают загорелых, спортивных, европейских парней.

– Ты одобряешь?

– Конечно.

– Тебе придется провести выходные в школе.

– Я напрошусь к кому-нибудь в гости. Не волнуйся. Ты это заслужила.

– Отпуск будет стоить важной части наших сбережений.

– Ты пополнишь их, когда получишь продвижение по службе.

Карен затаила дыхание, закрыла глаза и схватила телефонную трубку.

– Хорошо, я поеду, – сказала она.

– Ешь, пей и веселись!

– Так и сделаю.

– Встреть замечательного парня. Кого-то между Ричардом Гиром и Робертом

Редфордом и немного с юмором от Берта Рейнольдса.

– Я постараюсь, – постарается ли она? Ну почему бы и нет? Если она собирается

расправить крылья и лететь, она могла бы выстрелить в луну. Конечно, она не пойдет туда

высматривая, вынюхивая всех подходящих мужчин как делают это забредшие в бары

одиночки, но если представится возможность…

– Я позвоню тебе перед отъездом и расскажу все подробности о том, как со мной

связаться в чрезвычайной ситуации.

– Хорошо проведи время. Хоть раз ни о чем не беспокойся и подумай о себе.

Они попрощались. Карен нажала кнопку на телефоне, а не повесила трубку. Она

боялась, что если положит его вниз, то передумает. Есть миллион причин, почему она не

должна ехать и лишь одна – почему она должна ехать.

Чтобы спасти свою жизнь.

Карен в этом году столкнулась с ситуацией, когда женщина должна справиться с

неприятностями, она была отвергнута своим мужем в пользу другой женщины. У нее

было два выбора: либо поддаться депрессии, либо справиться и жить дальше.

Этот день ознаменовался решением Карен. Она предпочла последнее.

Она посмотрела на номер телефона, указанного на брошюре. Набрала его и

насчитала три гудка, прежде чем радушный голос ответил ей.

– Здравствуйте, – сказала она, всего лишь с небольшой долей нерешительности в

голосе. – Я хотела бы поехать на Ямайку.

***

Он посмотрел на рюмку, наполненную янтарным бренди, анализируя, почему он не

хотел его. Он был налит из дорогой, старинной бутылки. Цвет бренди был столь ясным и

чистым, как темный мексиканский топаз. Букет был опьяняющим.

Он сделал глоток. Невкусно. Он не мог оценить его выше, чем усилия его хозяйки,

одетой в прозрачный пеньюар, призванный возбудить любого мужчину. Она сидела в

противоположном углу дивана и улыбалась ему, поверх своего бокала.

– Ты не очень-то разговорчив, дорогой. Возможно, пьеса заставила тебя

задуматься?

Они только что вернулись из центра Кеннеди, где состоялась премьера новой

пьесы о Вьетнамской Войне, в смокингах и только для специально приглашенной

аудитории.

Мужчина бросил на неё язвительный взгляд. Он сомневался, что тонкости игры

были отмечены ею, гораздо меньше, чем показной эмоциональный отклик. Это омрачило

их праздничное настроение, какое было.

У них был ужин в сопровождении общественных деятелей Вашингтона. Он был так

счастлив, как и все. Было неудивительно, что сейчас его свидание омрачено заданным

настроением.

– Это было довольно отрезвляюще.

Она нетерпеливо подвинулась, но не так беспечно, чтоб упустить возможность

позволить халату соскользнуть с длинных стройных бёдер.

– Я не хочу думать о таких вещах. Они вгоняют меня в депрессию, – её надутые

губки должны были соблазнять. Вместо этого, он поставил стакан на кофейный столик и

встал.

Только хорошие манеры удержали его от того, чтоб не показать отвращение к её

поверхностности. Он подошел к широким окнам и посмотрел на Тидэл Бэсин (прим. пер.

город в Вашингтоне «Приливный Бассейн»), где городские огни мерцали в колеблющихся

линиях.

Он положил руки в карманы, досадуя на себя. Что, черт возьми, было не так?

Почему такое преунылое настроение? Откуда это недовольство всем, своей жизнью,

собой?

У него не было проблем. Спросите любого человека на улице, какой жизнью он

хочет жить и каждый ответит, такой, какой живет он. У него были деньги. Одежда.

Автомобили. Женщины. На сегодня у него было лучшее тело и худшая репутация в

городе. И он хотел её не больше чем её бренди.

Он был по горло сыт всем этим, лоском, пресыщенным отношением его друзей. И

больше всего ему претило изображать, что он наслаждается этим.

– Что не так, Дерек?

Он услышал шорох пеньюара, когда она пересекла толстый ковер босыми ногами.

Ее руки обвились вокруг него и скользнули под его смокинг. Кладя их на грудь, она

начала вырисовывать узоры. Она знала свое дело. Ее пальцы, должно быть,

чувствительнее радара, так как они нашли его соски под накрахмаленной рубашкой и

поглаживали их.

На рынке она была проверенным продуктом для потребления. Ее карьера

заключалась в том, чтобы проводить весело время, тратить папины деньги, жить в

быстром темпе, чтобы поиметь как можно больше любовников, пока, в конце концов, не

выскочить «удачно» замуж.

– Спорим, я смогу избавить тебя от плохого настроения, – замурлыкала она,

приближаясь к нему и прижавшись телом к его спине. Поднявшись на носочки, она

легонько подула в его ухо. Ее руки пробежались по складкам его рубашки, над черным

атласным поясом к его ширинке.

Обычно, ее талантливые руки в считанные секунды разжигали в нем страсть.

Сегодня они лишь усиливали его досаду.

Он резко повернулся, с силой обхватил ее плечи и оттолкнул.

– Мне жаль, – быстро сказал он, заметив изумленное выражение на ее лице. Он

попытался улыбнуться. – Думаю, сегодня я просто не в настроении.

Девушка отбросила назад свои волосы, которые содержала в идеальном состоянии.

– Ну, опять начинается, – сказала она язвительно.

Он коротко засмеялся.

– Думаю, да.

– Обычно, я задаюсь вопросом, помнишь ли ты вообще мое имя. Ты приходишь

сюда, мы занимаемся любовью, ты говоришь спасибо и уходишь. Что изменилось

сегодня?

– Я устал. Много всего навалилось, – он постепенно пробирался к входной двери.

Он не хотел, чтобы казалось, будто он убегает, но это именно это он и делал.

Удерживая, она положила руку ему на плечо. В конце концов, Дерек Аллен как

никто другой был хорошим уловом. Даже такая женщина, как она, которая обычно не

угождает мужчинам, ради Дерека готова проглотить немного гордости.

– Я могу заставить тебя позабыть обо всем, – обещала она губами покрытыми

блеском. Как извивающая змея, ее руки обвились вокруг его шеи, и она притянула его

вниз для поцелуя. Она демонстрировала свое тело как открытое предложение. Используя

язык.

Он ничего не чувствовал. Ни проблеска. Ни искры желания. Только горькое

недовольство тем, что во рту был дурной вкус.

Отстранившись, он убрал ее руки от себя.

– Прости, не сегодня, – сказал он.

– Если ты сейчас уйдешь, можешь мне больше не звонить, – она не привыкла

оставаться неудовлетворенной. – Сукин ты сын. Как ты думаешь, кто ты?

У дверей он взглянул на нее. Ее кулаки легли на бедра, а пышная грудь вздымалась

и смотрела она на него очень злобно. Эта ее потеря контроля была чем-то новеньким, чем-

то, что она отрепетировала. В первый раз той ночью, он думал, что она была красива.

Впервые она была настоящей, реальной. Но он уже не хотел ее.

– Спокойной ночи, – сказал он тихо и потянул на себя дверь.

– Иди к черту! – закричала она, после того, как он закрыл за собой дверь.

– Возможно, это будет приятная перемена, – пробормотал он с сухим юмором. Ее

матерные эпитеты последовали за ним до самого лифта. Только после закрытия двери её

пронзительный голос утих. На первом этаже он пересек вестибюль высотного здания,

желая вдохнуть свежего воздуха и очистить дух от нее. Он кивнул швейцару, который

придерживал для него двери.

– Доброй ночи, мистер Аллен, – сказал он почтительно.

Как только он вышел на улицу, лицо ослепили вспышки камер. Автоматически, его

рука поднялась к лицу, чтобы оградить себя от съемок, но от этого было мало пользы.

Камеры продолжали щелкать, репортёры окружили его на тротуаре.

– Дайте мне перерыв, ребята, – сказал он обреченно, когда попытался прорваться

сквозь них. – Вы сделали недостаточно снимков на премьере?

– Нам никогда не будет достаточно вас, Аллен. Вы слишком горячи, особенно с

вашим отцом, который приезжает на этой неделе.

Дерек резко остановился и обернулся к лицу репортера, который упомянул его

отца.

– Кто тебе это сказал?

– Разве вы этого не знали?

Дерек столкнулся с Спеком Дэниелсом. Это было предсказуемо. Он смотрел в

неприятное полнотелое лицо одного из самых отвратительных и упорных членов

«прессы». Спек работал внештатно, но его статейки регулярно появлялись в жёлтой

прессе, той самой, которая печатает скандальные и разрушительные рассказы, будь то

правда или нет.

Фотограф был очень непривлекательным. Его живот туго обтягивала не очень

чистая белая оксфордская рубашка. Ноги были короткими, приземистыми и, казалось,

будто все время расставлены в воинственной позе. Черные волосы прилипли к бледной,

вспотевшей коже головы. Дерек знал, что на предплечье у него татуировка голой

женщины внушительных размеров. Это было самое ценное в Спеке, и тот не упускал

возможности показать её. Его камера свисала с толстой, бычьей шеи.

– Я знаю, что визит твоего отца был большой тайной и все такое, – сказал он, – но,

черт возьми, ты знаешь этот город. Здесь невозможно долго хранить секреты.

– Что ты чувствуешь по поводу визита твоего отца? – спросил Дерека другой

репортер.

– Без комментариев, – сказал он. – Теперь, если вы меня простите…

– Вы должны сказать хоть что-то, – репортер Дэниелс преградил ему путь. Дерек

подумал, что для такого толстячка, он двигался с удивительной легкостью. – Как давно ты

видел своего старика?

– Без комментариев, – сказал Дерек сквозь зубы. – Пожалуйста, уйдите с моей

дороги.

– Что он подумает о той юной леди, которую вы сегодня провожали? Она какая-то

особенная? – спросил он.

– Вы давно с ней встречаетесь? – встрял кто-то. – Брачные планы?

– Ох, ради Бога, – сказал сердито Дерек. Другая камера сняла его в профиль. Он

оттолкнул одного фотографа в сторону, но снова был блокирован Спеком.

– Позвольте сделать еще одно ваше фото, – сказал тот и поднял камеру.

Мигающий сине белый свет ударил Дерека, ослепив его. Он дернул ремень камеры

и стянул ее с шеи Спека. Камера, брошенная Дереком, ударилась в кирпичную стену дома

и отлетела на тротуар. Другие фотографы попятились назад. Грудь Дерека вздымалась, а

руки сжимались в кулаки.

– Если вы еще раз побеспокоите меня, я прослежу за тем, чтобы вы никогда не

работали в сфере журналистики, поняли? Теперь убирайтесь с моего пути!

Бравада Спека исчезла. Он отступил в сторону, пропуская Дерека, который бросил

через плечо:

– Я завтра пришлю чек на оплату фотоаппарата.

Затем он исчез за углом здания, запрыгнув на сиденье водителя кабриолета

Экскалибур, который безответственно оставили незапертым на улице города, и пробудил

двигатель к жизни. Удивительно, приглушенная группа журналистов по-прежнему была

собрана в небольшую кучку, когда он умчался секундой позже.

Когда он добрался до дома и припарковал машину в подземном гараже, его гнев

немного остыл. В лифте он прислонился к стене и сделал несколько глотков воздуха.

Почему он не справился с этим получше? Почему, как обычно, не позволил

сфотографировать себя? Но пока он был в гневе, почему он не обвил шею Спека Дэниелса

и не душил его, пока его поросячьи глазки не вылезли бы? Тот был слизняком и он был

самым худшим из тех, кто постоянно преследовал Дерека.

Вопрос об отце был неожиданным. Он не знал, что общественность была в курсе

визита его отца, но это же Вашингтон, к утру это буду знать уже все. И Дэниелс хотел

посмотреть на мою реакцию. Дерек, оказывается, мог быть вспыльчивым. Черт. Почему

сегодня он не остался дома с холодным бокалом пива?

Он зашел в свой пентхаус. Все было идеально чисто. Темно и прохладно, только

звук кондиционера. Это напомнило ему о приемной в похоронном бюро. Он бывал там

достаточно часто.

Дерек снимал одежду, разбрасывая вещи по пути, зная, что на следующий день

придет убираться горничная. Добравшись до ванны уже голым, Дерек встал под холодный

душ. Вода колотила его, жалила кожу, наказывала его за сегодняшнее поведение, как с

женщиной, так и с папарацци. Они не были виноваты. Он был. Дерек выключил воду и

позволил своего голове устало упасть вперед. Вода капала с его волос на лицо.

– Я должен убраться.

Он даже не сразу понял, что сказал это вслух, пока не услышал эхо, отраженное от

мраморных стен душевой кабинки. Выйдя из душа, он направился в свою спальню и

включил ночник. В ящике стола он нашел телефонный справочник и стал листать его

страницы.

Он должен убраться из Вашингтона. Даже ферма не достаточно далеко, когда его

отец здесь. Пресса будет ползать по нему как муравьи, следить за каждым шагом,

записывать каждое слово, которое он сказал, задавать Дереку вопросы, которые не

касаются его ни в малейшей степени, и неверно цитировать его мнение по ним. Он будет

делать такие вещи, которые разозлят отца и смутят его мать. Нет, на этой неделе он не мог

позволить себе остаться в городе. Ради всего святого, он просто хотел избавиться от всех.

Голос, который ответил на его звонок, был дружелюбным.

– Я хочу отправиться в путешествие, сказал он без обиняков. – Хочу уехать завтра.

Вы можете это устроить?

Женщина рассмеялась, инстинктивно понимая, что она разговаривает с

привлекательным мужчиной.

– Я надеюсь, что это возможно, но есть одна проблема, сэр.

– Какая?

– Куда вы хотите отправиться?

– Оу, – он запустил руку в мокрые волосы. Куда он хочет отправиться? Где он не

был очень давно? Где солнечно, не слишком далеко. – Ямайка, – сказал он, не чувствуя

вдохновения.

***

Солнце никогда прежде не видело ее грудь. У нее никогда не было случая

обнажить её перед ним. Если бы был, то без сомнения, ей не хватило бы мужества. Но

надо же с чего-то начинать, если ей предстоит интрижка.

Карен Блейкмор лежала на пляже на полотенце, одетая только в бикини, и, втирала

в себя крем от загара.

Рядом с ней лежал огнедышащий дракон. Более шести футов в длину, его горбатая

спина приподнималась из песка. Она влюбилась в него, как в своего защитника от

незваных гостей.

Правда в том, что не существовало риска вмешательства в её личную жизнь. Она

лежала на участке своего личного пляжа прилегающего к бунгало, которое арендовала на

неделю. При выборе отеля она остановила свой выбор на бунгало. В обычном номере

отеля ей не хватило романтики присущей бунгало спрятанном в частном тропическом

саду.

Никто не мог видеть её здесь. Она могла засечь лодки в бухте задолго до того, как

они приблизятся к берегу и укрыться в саду или бунгало. Если эта поездка окажется

небогатой событиями за исключением отдыха и релаксации, то она, по крайней мере,

сможет похвастаться загаром, когда вернется домой.

И лежать топлесс было действительно приятно. Солнце палило слишком сильно.

Карен очистила свой разум от беспокойных мыслей и позволила себе отдохнуть.

Она ощущала ласковое солнце на своей коже. Песок был таким мягким. Карибский

Бриз нёс с собой ароматы цветов, моря и выжженной солнцем земли. Единственными

звуками было завывание ветра сквозь пальмовые листья над головой и вода, которая

мягко плескалась у берега.

Она услышала еще один звук. Он звучал так, будто надвигался небольшой циклон

сопровождавшийся шлепками ног. Он был там прежде, чем она поняла.

– Вот чёрт! – крикнул он, когда увидел ее. Слова были произнесены в двух точных

слогах, как будто первым было восклицание по ситуации, а вторым была оценка ее.

Он вытянул свою ногу, пытаясь остановиться. Та неудачно приземлилась в песок.

Снова выругавшись, он потерял равновесие и рухнул, истекая потом. Язык дракона был

раздавлен между лопатками, а носу был причинен непоправимый ущерб.

Мужчина перевернулся к ней лицом. Как Олимпийский спортсмен начинающий

гонку, он остановился на одном колене, другая нога была вытянута позади него. Его руки,

которым позавидовал бы и Тарзан, упирались в песок, образовав в нём внушительные

кратеры. Он был подтянутым, напряженно балансирующим. Сухожилия были натянуты.

Гладкие мышцы сокращались, а дыхание становилось тяжелым. Глаза мужчины сверкали.

Если бы он не был совершенным образцом человека, Карен подумала бы, что наткнулась

на камышового кота.