Текст книги "Сварог (СИ)"

Автор книги: Сана Нарциссова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22. Предки освещают нам дни.

Глава 22. Предки освещают нам дни.

На конях они до места назначения добрались за полторы недели, как и хотела Марена. Только если бы она шла пешком, то ей пришлось бы для этого спать всего по два часа и не останавливаться по пути. А сейчас они путешествовали спокойно и легко. Марена недолго училась ездить верхом – наука оказалась не сложной, то ли оттого, что Радегаст нарочно выбрал для неё не строптивую кобылу, то ли оттого, что Марена на все дела мастерица. Сама она была уверена в последнем, конечно же. Радегаст все так же был сдержан и даже немного отстранен, задумчив. Мара видела его таким впервые и не могла на него наглядеться. Неужели... Неужели он умеет быть вот таким? Почему тогда все время вел себя, как дурачок?

– Да, что с тобой такое? – не выдержала Мара, когда они уже час с утра шли в полной тишине, – Я чувствую, что ты злишься и обижен. Что случилось?

– Так заметно? – усмехнулся Радегаст, – Не на тебя злюсь, не переживай.

– Не переживаю я! – вдруг запереживала она за то, что он считает, что она за него переживает. А затем объяснилась, – Меня раздражает что ты какой-то... Не такой... И пугает. Ты с братом поругался что ли?

Радегаст шел на своей гнедой чуть впереди Марены, потому не видел её лица. Ему стало интересно, как она сейчас выглядит, когда не переживает за его плохое настроение, а потому обернулся. Мара тут же сделала невозмутимый вид. Он улыбнулся.

– Угадала.

– Правда? – спросила она, затем чуть поддала вперед, чтобы внимательнее взглянуть на него, – Из-за меня?

– Нет. Из-за того, что Ладон посчитал, что имеет право распоряжаться моим временем.

Мара задумалась. Наверное, ссора была действительно серьезная, раз уж не может прийти в себя уже второй день. Интересно, что он ему такого наговорил? Можно Радегаст всегда будет таким, как сейчас? Ей богу, он даже красивее стал казаться... Холера.

– Ему, наверное, нужна была помощь, – попыталась она оправдать Ладона.

– Справится. – Марена спорить не стала. Не гоже даме влезать в мужские разборки, у неё и своих забот хватает.

Вечером они сидели у подножья горы, не зная спать им или ещё немного посидеть. Они поели по дороге и есть сейчас им не хотелось. Мара пристально смотрела в огонь, не замечая играющие тени, которые он рисует своим светом. Смотрела в огонь, в пустоту и в себя. Она поняла, что Радегаст не дурак, хоть и ведет себя как он, рисуя обманчивую глупую картину вечно о чем-то ворчащего и ноющего парня. Странные повадки, объяснения которым, она искать не захотела. Её радовала и пугала мысль, что он на самом деле неплохой и ладный парень. За столько дней путешествия вместе, они успели даже подружиться. Он был совсем другой или стал им, пока она была рядом, так долго по собственной воле. Радегаст будто бы наконец-то успокоился, понимая, что Мара от него теперь никуда не денется. Обязательно когда-нибудь полюбит его в ответ.

Подул сильный ветер, взбудоражив костер, и, защекотав путников своим холодом. Темные волосы Марены ведомые ветром, закрыли ей половину лица, но она не хотела их поправлять и отвлекаться от спокойных потоков своих мыслей. Мара чувствовала взгляд Радегаста на себе. А он и не понимал, что она разглядывает его в ответ. Только смотрит в душу. Мара прикладывала усилия, чтобы не покраснеть и не заулыбаться от того восхищения, которое он сейчас испытал, увидев, как ветер уложил её волосы. Неужели, она, действительно, настолько красива?

– Тебе не холодно? – спросил Радегаст под звуки трескающего костра. Марена совсем слегка качнула головой, а затем, словно во сне, не открывая глаз от огня, произнесла:

– Это не холод. Настоящий холод наступает тогда, когда ты перестаешь его чувствовать... Знаешь, как я любила охотиться в Саатоне, когда была совсем юной? – Мара наконец оторвала взгляд от костра и взглянула на Радегаста, – Загоняла дичь в угол, откуда она не могла выбраться, и ждала. Любопытно было, кто из нас жить хочет больше. Она погибала от мороза без возможности разогреться. Стоя. Камнем. А я жила. Меня называли жестокой и частенько за это лупили, – она улыбнулась своим воспоминаниям. Радегаст опустил подробности о её странных привычках и спросил то, что его уже давно интересовало:

– Почему у вас было так холодно?

– Звезда, которая нас грела, погасла. От неё осталось только черное пятно.

Он сосредоточенно попытался представить, как вместо солнца в Ирии остался черный круг. Стало жутковато и он предположил:

– У вас там, наверное, все время ночь.

Мара покачала головой.

– Наши предки освещают нам наши дни. После смерти души моих родичей превращаются в зеленое сияние и возводятся к небу. И светятся над нашими головами, напоминая, кто мы есть, и ради чего нам стоит жить. Так у нас было... А здесь старшие, напротив, все солнце закрывают. Пусть и ненарочно. Странные вы.

– Кто тебе солнце закрывает?

– Мне? Никто. Я сама кому хочешь, что хочешь закрою. Но что-то я не вижу у Перуна или Велеса последователей. И сомневаюсь, что они хотят их завести. Так и останутся едиными правителями неба и земли, а после себя никого и ничего не оставят.

– Как никого? А дети?

– У них пока детей нет, насколько я знаю.

– Будут.

Мара выдохнула, думая как бы рассказать про то, что она видела и чувствовала. Когда-то саатонцы думали, что их звезда над головой будет светится всю их жизнь, и Мара помнила тот невероятный страх и потрясение, когда перед глазами вдруг все стемнело. Им показалось, что они разом лишились зрения, но горящий огонь в очаге говорил об обратном. Марена отогнала из головы мрачные тени прошлого и собравшись с мыслями, попробовала объяснить:

– В Ирие путей и возможностей для развития гораздо больше, чем в Саатоне. Мы наследуем мастерство наших предков, потому что без него мы не проживем и пяти лет. А здесь, если родится такой же неусидчивый человек, как я, то он при первой же возможности отправит в баню Велеса и Перуна с их Великой природой. Я бы своих тоже отправила. Да нет у нас уже бань.

– Не отправят. С чего бы им о таком вообще задуматься? Это устав жизни, счастья, мира. Так живут все и никто об этом не думает. С чего бы детям, росшим в таком порядке задуматься о беспорядке?

– От любопытства и неуемного характера. От жадности и желания выделиться. Какая разница из-за чего? Это произойдет. Неизбежно.

– Почему?

– Потому что ничто не вечно. Так же как и звезда в Саатоне все когда-нибудь погаснет. А придет ему на смену что-нибудь или нет зависит от тех, кто живет сейчас под ним. На смену Велесу никто не придет, если он не приготовит кого-нибудь. Жизнь прервется... Наверное, поэтому Белобог согласился и привел сюда меня.

– Почему?

– Хотел показать вам, что можно жить по-другому... Или нет. Кто его знает... – Марена глянула на Радегаста и тихо замеялась, – Почемучка.

– Мне просто хочется узнать тебя поближе, – признался Радегаст, ничуть не смутившись. Марена все же поправила свои волосы, прислушавшись к его чувствам, – А как вы грелись ночью пока спали? Не замерзали?

Мара вскинула брови, вдруг вспомнив, как это происходило, лукаво подняла на него глаза, улыбнулась и ответила:

– Спали по двое. В обнимку. Голышом. – недоумение Радегаста заставило улыбнуться её шире. Зачем она так делает? – А тебе не холодно? – надоело видеть его мрачным и неразговорчивым.

– Мне нет, но, судя по тому, как ты сидишь – холодно тебе. – он не растерялся. Мара глянула на то, как она сейчас сидела, не понимая о чем он говорит. Прижатые к груди колени, она обняла руками, распущенные волосы покрывали её тело, словно одеяло, и от этого ей было немного теплее. Но это ведь она не из-за холода? Радегаст встал, без слов присел к ней ближе, обнял её за плечи и прижал к себе. Руки мужчины почувствовали под собой её продрогшее тело, – Так ты спала с мужчинами? – спросил он и чуть наклонил голову, чтобы взглянуть ей в глаза. Мара смутилась, но отталкивать не стала. От тепла его тела стало уютно, хорошо. Его вопрос заставил щеки заалеть, она опустила глаза, чтобы он не прочитал в них смущение. Не ответила. Радегаст настаивать не стал.

Они заснули вместе. В обнимку. Не голышом. Мара сказала спать вдвоем опасно – рядом водились горные волки. Радегаст убедил её, что они не решатся к ним подойти, и, что повода для жертв хорошим сном нет. Завтра им подниматься на гору, и для этого нужно много сил. Марена удивилась тому, что ей не захотелось сильно возражать его предложению. Радегаст тоже, но виду не подал.

Утром Радегаст встал первым, собрал вещи, полностью потушил костер, который, к его удивлению, за ночь не погас. С улыбкой посмотрел на Марену, которая просыпаться думала не скоро, не захотел её будить и отлучился, чтобы добыть ей что-нибудь на завтрак. Когда он вернулся с ягодами и кедровыми орехами, Мара уже проснулась, присела и вычищала свои волосы от мелких сухих веток и травы, которые прицепились к ним, пока она спала. Нужно было собрать волосы в косу перед сном, как она обычно делает. Радегаст совсем сбил её с колеи.

– Доброе утро, – поздоровался он. Марена подняла на него глаза, улыбнулась, поздоровалась. Спалось ей сегодня очень хорошо и она была рада его видеть.

– О, черника! Это мне? – засияла она. Радегаст отдал ей ягоды, а орехи оставил, присел напротив и стал их чистить.

– Что ты хочешь в горах увидеть? – впервые поинтересовался он за все время путешествия. Марена будто только сейчас вспомнила, что она здесь делает, прислушалась к своим ощущениям, немного боясь, что потеряла след, но когда почувствовала энергию, которая никуда не делась, выдохнула и положила немытую ягоду в рот.

– Там кто-то живет. Хочу с ней познакомиться.

– Кто там может жить? Отшельников у нас нет, я бы знал.

– Не знаю, – пожала плечами Мара, – Чувствую женщину, сильную. Она недавно здесь поселилась и совсем скоро уйдет. Потому-то я сюда и рвалась.

Радегаст подал ей несколько чищенных орешков, задумавшись, что за женщина может жить в горах. Тем более одна. Марена с удовольствием поела и орехи.

– Женщина... – произнес он про себя. И вдруг его осенило, – Сильная говоришь?

– Да! Почти как Перун.

– Так это ж Дева-Мокошь, должно быть! – обрадовался он вдруг. Марена нахмурилась, впервые услышав это имя. Чего это он так радуется?

– Кто это?

– Мокошь? Это Великая предсказательница. Она знает, что было и что будет. Ушла из деревни ещё много лет назад, потому как девки её чуть с ума не свели вопросами о суженных своих. – Марена весело рассмеялась. – Правда! Так она там?

– Наверное, если это она, – ответила она, хихикая.

– Она. Больше некому. Зачем она тебе? Тоже хочешь спросить о суженном? Она тебе на меня укажет, не сомневайся. – Мара засмеялась громче.

– Зачем мне суженный? Я хочу саму Мокошь увидеть. Любопытно мне.

– Ну, так мы уже почти на месте. Ты чувствуешь, где она?

Марена, жуя чернику, кивнула и рукой указала куда-то на северо-восток в направлении гор.

– Наелась? – он отдал ей последние орехи и встал – Пойдем скорее, давно же я с ней не виделся!

Марене стало ещё любопытнее, кто же это за Дева-Мокошь такая, что Радегаст вдруг так засиял. Даже шуточки его дурацкие вернулись...

– А лошади? – спросила Мара. Они в горы вместе с ними не поднимутся.

– Я их отпущу на время, пускай погуляют. Узды и седла я снял.

– А если нападет кто? Волки их разве не съедят?

– Не съедят. Это же мои лошади, – ответил он, нацепив на себя дорожную сумку.

Марена не понимала, как это связано, но и спрашивать не стала. Раз уж он так уверен, то, наверное, так и есть. Она собрала свои спальные вещи, сумку и приготовилась к пути. Идти к Мокошь прямой дорогой было невозможно. Троп не было, путь был слишком крутой. Радегаст заявил, что знает обходной путь и повел её в неизвестном направлении. Марена пошла за ним, доверившись его знаниям местности. Раз уж он сам заинтересовался встречей с Мокошь, то точно мигом приведет Мару к ней.

И чего это он так ней рвется? Ей вдруг отчего-то захотелось обратно, но она быстро отогнала эти мысли прочь. Глупо бросать дело на полпути. Радегаст точно подумает, что она ревнует. А она и не ревнует вовсе!

Глава 23. Дева-Мокошь.

Глава 23. Дева-Мокошь.

Путь, который выбрал Радегаст, действительно был проще. Если бы Марена о нем заренее знала, то могла бы подняться в горы самостоятельно, но думать об этом уже не было смысла. Радегаст нарочно пропускал её вперед, чтобы, если вдруг споткнется, он мог быстро её поймать. Несколько раз он предлагал взять её на руки, но она отказывалась. Думал даже о том, чтобы поднять не спрашивая, но решил позволить ей преодолеть дорогу самостоятельно. Есть в этом особая прелесть.

– Благо она не слишком высоко взобралась, – сказала Марена, пытаясь сымитировать ровное дыхание, но у неё не получилось, – Хух! Как она вообще умудрилась до сюда добраться?

– Поднималась с другой стороны, наверное. Тропы там ровнее, но обходить пришлось бы долго. – Он подошел к ней ближе, посмотрел на вспотевшее, красное лицо, воодушевленные глаза и улыбнулся. – Устала?

– Идти ещё смогу, – посмеялась она над собой.

– Мне поднять и понести тебя несложно. У меня даже сумка тяжелее тебя будет.

– Ну спасибо!

– Правда. – он повернулся к ней спиной, чуть присел и сказал, – Цепляйся.

Марена колебалась, но в итоге неуверенно схватилась руками за его могучие плечи, а ногами уцепилась за его талию, он поддержал её руками за бедра и поднялся. Ей стало неловко, но она переборола себя и улыбнулась. Не отказывать же когда он так просит и старается?

– Побудешь для меня конем?

– Кем угодно. – он потопал вперед. Марена думала, что он не замечает, как она счастливо улыбается.

Подниматься им осталось недолго. Мара с каждым шагом отчетливее чувствовала Мокошь, но не могла понять, где именно она находится. Будто она была везде вокруг, но они никого не видели. Мара попросила Радегаста остановиться и прислушалась к своим ощущениям.

– Что такое? – спросил он когда она стала с него слезать.

– Она где-то здесь, – ответила она, оглядываясь вокруг. Рядом была пещерка, спрятанная за высокими зарослями растений. – Там, – сказала Мара и двинулась с места, но вдруг поняла, что сила исходит не оттуда и напрочь запуталась в своих чувствах, – Наверное, там.

– Мокошь! – крикнул вдруг Радегаст. От его голоса, казалось, содрогнулась сама гора и ещё долго отражала эхом его зов, – Выходи, если ты рядом! Мы не вредить тебе пришли!

Но ответа они не услышали. Марена тоже надеялась, что традиционный метод поиска человека от Радегаста сработает, а потому остановилась, прислушалась, ещё раз огляделась. Расстроилась, но быстро пришла в себя.

– В прятки со мной играть вздумала? – улыбнулась Мара. Радегаст увидел в её глазах веселый огонек. Марена решила не обращать внимания на ощущения и направилась к пещере, где вероятнее всего Мокошь могла бы найти для себя временное убежище. Радегаст пошел за ней, расчистил ей путь в пещеру от растений, и дал ей туда войти. Мара коротко поблагодарила его, приняв его помощь, как данность и прошла несколько шагов во внутрь. Это оказался грот, который постепенно уходил вглубь под землю. Мара догадалась, почему сила ощущалась только снаружи и вдохновленная своей идеей бросилась вперед. Мокошь была здесь, только пещера, в которой она находилась, имела причудливую форму и была закручена, как спираль и при этом уходила вниз. Мокошь, как казалось Маре, была в самом низу пещеры. С каждым шагом холод пещеры ощущался лучше, а приятный запах сырости бил в нос. Как Мокошь жила здесь? Марена начала спускаться вниз и, как она и ожидала, сила Мокошь стала снова пробиваться сквозь каменные стены пещеры. Было темно, но глаза уже привыкли и видели землю под ногами, от которой отдавало холодом. Вскоре кроме звуков собственных шагов они услышали чье-то нежное пение, остановились прислушались:

Ой, не спряли девыДля любви покров.Не нашли для счастьяТеплый уголок.

Ой, что будет, что же?Расскажите мне.Как сплести мне нитиУкажите мне...

– Это Дева-Мокошь! – воскликнул Радегаст шепотом. Марена шикнула на него, чтобы не шумел. Хотела дослушать песню. Он послушно замолчал. А Марена на носочках прильнула к стене пещеры и аккуратно выглянула из-за неё. Мокошь сидела боком, распущенные волосы цвета сырой земли, закрывали её лицо от глаз Марены, и были украшены венком из желтых одуванчиков. Она что-то сосредоточенно плела из белых нитей и иногда пронизывала их через отверстие в неровных лунных камнях, которые лежали возле неё маленькой кучкой. Рядом горел огонь, но его она использовала не для того, чтобы согреться, и даже не для того, чтобы лучше видеть, а для того, чтобы поджигать концы готового изделия из нитей.

Из лучей надеждыЯ спряду вам доль,Счастье наколдую,Отгоню всю боль...

Мужи разом встанут,От беды спасут.Засмеются детки,Птички запоют...

Мокошь вдруг замолчала, недопела, обернулась. Марена встретилась с ней глазами и с ужасом поняла, что она незрячая. Бледные зрачки темноволосой Богини точно поймали взгляд Мары, отчего по её телу пробежались холодные мурашки. Она не захотела подходить ближе, сделала шаг назад, прочь от неё, но уперлась спиной в грудь Радегаста. Марена подняла к нему глаза и поняла, что он совсем её не боится.

– Знакомым духом запахло... – произнесла Мокошь и, оставив свои нити и камни, поднялась на ноги, – Ладон?

– Радегаст, – поправил её он и вышел вперед. Марена так и осталась на месте.

– Радегаст? – удивилась Мокошь и мягкими шагами подошла к нему ближе. Она была слепа, но это ей не мешало чувствовать человека. За годы слепоты её чувства к окружению обострились настолько, что иногда создавалось ощущение, что слепыми были все, кроме самой Мокошь. Тем не менее, она не могла знать, как выглядит огонь, горящий рядом с ней, не могла знать, как солнце уходит в закат или радует ирийцев рассветом, не знала какой потрясающей красоты порой получаются её сплетенные нити. Она вытянула руки к Радегасту, нащупала его живот, плечи, поднялась пальцами к лицу, ощутила колючую щетину, счастливо заулыбалась, – Ты стал таким взрослым мужчиной, а был таким крохой. Я рада снова тебя услышать.

– И я рад тебя видеть Мокошь, – ответил Радегаст, слегка смутившись её словам, – Ты совсем не изменилась.– Да, – ответила она, – Наверное, так и есть. – для Мокошь его слова не были комплиментом. Она не знала, как она выглядит и ей было все равно на внешнее составляющее окружения и самой себя, – Кого ты с собой привел? Я её не знаю. – если бы широкие плечи Радегаста не мешали Мокошь, то она снова смогла бы поймать испуганные глаза Марены. Радегаст отошел, махнул рукой, позвав к себе девушку, и подмигнул, увидев её ошеломление, чтобы показать, что все хорошо, – Она меня боится? – улыбнулась Мокошь, – Подойди, дитя. – она протянула к ней руку, – Как мне тебя звать?

Мара неуверенно зашагала к ней, встала рядом с Радегастом и протянула руку ей в ответ, сочтя, что было бы не вежливо ей отказать.

– Марена, – ответила она. Мокошь взяла её ладонь в свои руки, положила сверху правую длань, прислушалась к судьбе девушки, нахмурилась, задрожала, выдохнула, но вскоре взяла себя в руки, видимо, чтобы не пугать и без того напуганную Мару. Но и Марена в стороне не осталась и тоже прислушалась к её чувствам и ощутила великую скорбь, – Что ты узнала? – спросила она, не сдержавшись. Что заставило её так запереживать? Прошлое или будущее?

– Скажи, Мокошь, она же станет моей однажды? – спросил Радегаст, не уловив тревогу Мокошь, и, невольно разрядив обстановку, – Родит мне детей?

Мокошь нежно улыбнулась его словам и ответила.

– Однажды станет, Радегаст. Однажды, обязательно, родит.

– Я же говорил! – обрадовался он. Марена заалела, отдернула руку, фыркнула. Но, где-то в глубине души, в тайне ото всех и даже от себя, была довольна и счастлива. – Никуда ты от меня не денешься, – засмеялся он. Мара закатила глаза и позабыла о тревоге Мокошь.

– Как дела в деревне? Белобог вернулся?

– Да, ты знала, что он ушел? – удивился Радегаст.

– Птички напели, – отмахнулась Мокошь.

– Он снова куда-то намыливался, когда мы уходили. Наверное, уже покинул Ирий, – сказала Мара.

– Уже? Ох, не доведет до добра его дружелюбное любопытство.

– Да не боись. Он за себя постоять может.

– Не за него боюсь, Радегаст... – сказала она неуверенно. Марена снова прислушалась к её чувствам. Она что-то знает о Белобоге? – Не будем об этом. Вы зачем ко мне пришли? Все в порядке?

– Маре захотелось с тобой познакомиться.

– Правда? – улыбнулась она, – Не такую Деву-Мокошь ты ожидала увидеть, да?

– Я ничего не ожидала, – честно ответила Марена. Грубовато, возможно звучало, но Мокошь поняла, что Марена не со злости.

– Не хочешь вернуться к нам, Мокошь? Девки уже подросли, не будут тебя доставать.

Мокошь рассмеялась.

– Они и не доставали меня вовсе, глупый. Я своими пророчествами только вредила их судьбе. Жизнь радует нас яркими красками и неповторимыми вкусами именно неведением того, что будет. А пока я была рядом, соблазн подглядеть в грядущее все время их дразнил.

Марена с интересом её выслушала, поняла какая она на самом деле светлая, добрая и умная. Действительно, то, что сказал про неё Радегаст не было похоже на правду о той, кто знает о хитром сплетении судьбы каждого ирийского жителя. Мара хоть и была знакома с Мокошь всего пару минут, но уже успела её зауважать, будто она не просто ведает о её судьбе, но и имеет над ней власть. Добрая душа Девы-Мокошь мигом расположила к себе недоверчивую Марену. Ей сделалось тепло и спокойно, точно в объятиях родной матушки.

А Радегаст не понял, чем слова Мокошь отличаются от его. Но спорить не стал.

– А наведаться в деревню я уже давно хотела. Очень кстати вы явились. Проводите меня?

– Конечно! Все будут тебе рады, Мокошь! – обрадовался Радегаст, – Пойдем скорее! – он подошел к огню, возле которого только что сидела Мокошь, и стал собирать её вещи.

– Аккуратнее, не расплети мне нити, – сказала она, услышав, что он делает.

– Ты чего вообще в эту пещерку забилась? Темно же здесь и холодно.

– Снаружи мне жарковато было, а темноты я не боюсь, – улыбнулась она, показав на свои бледные глаза. Марена не могла перестать удивляться новой знакомой. Дева-Мокошь не была похожа на несчастную деву, потерявшую своё зрение. Она была сильна, и сила эта исходила не из её магических способностей, а из её женской нетронутой, светлой души, которую Марена ощутила будучи за несколько десятков миль от неё, – Марена, значит? – обратилась Мокошь, слегка повернув голову к девушке, – Так это тебя Белобог привел из шестого мира?

– Шестого? – не поняла Марена.

– Белобог тебе не рассказал? – удивилась Мокошь. Затем вдруг задумалась, пытаясь понять, в чем причина его скрытности и продолжила, – Саатон – шестой мир. Совсем рядом с Седьмыми небесами. А Ирий третий.

Мара даже не думала до этого о том, что у миров есть своё порядковое число. По пути из Саатона она видела вход в мир Сварога, Таам. Он, наверное был пятым. Затем до Ирия она встретила вход в ещё один мир, название которого она не знала. Четвертый. Ирий – третий.

– А первый и второй?

Мокошь пожала плечами.

– Они должны быть ниже нас. Нам не ведомо, кто там живет. Нам бы в целом не было ничего не ведомо, если бы не неуемное любопытство Белобога.

– Любопытство ли это? – спросила Марена и прислушалась к её чувствам. Мокошь удивилась, снова направила пустой взгляд незрячих глаз прямо в душу своей собеседницы, задумалась. Она что-то уже знает? Или только хочет узнать?

– Думаешь, за этим что-то кроется?

Мокошь точно что-то знает.

– Кроется же! Очевидно, что кроется.

Радегаст все это время тушил огонь и слушал их разговор.

– Чем этот Белобог тебе сдался? – возмутился он, когда закончил с делом. Он собрал все камушки Мокошь себе в сумку, взял её вещи в руки и подошел к девушкам, – Пойдемте отсюда. Мокошь сама идти же можешь или понести?

– Могу, не переживай. Ты лучше под ноги себе смотри. Споткнешься – упадешь.

Они стали подниматься вверх, наружу. Мокошь шла уверенно, обходила мелкие камни под ногами, словно точно видела, где они лежат, хотя их от темноты не видели даже Мара и Радегаст. Марена ещё больше поразилась необыкновеной ирийкой. Ей тоже захотелось так уметь. Мокошь чувствовала её восхищение и это было для неё ново. Богиню почитали во всем Ирие и печалились, когда она решилась их покинуть. Она была очень рада вернуться в родной ддом, свидеться со старыми друзьями, узнать как у них в итоге сложилась жизнь. Она знала как сложилась, но все равно было любопытно. Она помнила кто должен был родиться за время её отсутствия, помнила имена, которые должны были выбрать для них родители и очень хотела посмотреть, как спелились нити их судеб при рождении. Она старалась не думать о том плохом, которое недавно увидела в судьбе Марены. Мокошь надеялась, что все ещё можно исправить. А Марена, все это время чувствовавшая её тревогу, не решалась снова задать ей вопрос: что же она узнала, прикоснувшись к её ладони.

Оттого что не была уверена хочет она знать о своей юдоле или оставить её для себя сладкой и мучительной загадкой...