Текст книги "Сварог (СИ)"

Автор книги: Сана Нарциссова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11. В последний раз взглянуть на звезды.

Глава 11. В последний раз взглянуть на звезды.

Под болтовню Вецеры пирожки уплетались быстро и с большим удовольствием. Сварог и Лада, совершенно случайно уселись рядом и слушали рассказы своей шумной подруги. Ей всегда было по нраву, когда её слушали, и не столь важно было то, понимают её или нет – главное поделиться и успокоиться.

Порой от Вецеры можно было легко устать, но ко всему, в конце концов, привыкается.

– Я хотела мерки твои снять, Сварог, чтобы рубашка по размеру получилась. Позволишь? – тихо спросила его Лада.

– Конечно, – улыбнулся он, – Пойдем ко мне в комнату?

От такого вопроса Лада засмущалась, уже представляя улыбающиеся лица своих подруг, но согласилась. Посчитала, что так будет правильнее. Не мерить же его за столом.

Поднявшись со стола, они объяснились и пообещали, что скоро вернуться. Сварог повел её куда-то вглубь дома, было темно, он зажег маленький огонь на ладони, вместо свечи, Лада тихо шла за ним, дивясь тому, что видит. Прямо из ладони огонь рождался! Где же такое видано, чтобы из пустоты вдруг пламя полыхать начинало? Много чудес было в Ирие, но каждого из них был свой исток, все было понятно, а этому Лада никак не могла найти объяснения. Неужели его душа действительно из огня состоит?

Тем временем, Сварог все-таки нашел в комнате свечи, зажег их, потушил свое пламя и уже в ожидании на неё смотрел. Она была красива, особенно сейчас, когда она смущенно мнется у порога его спальни, боясь первой начать разговор. Румянец ли это на её щеках или это свет и тени так глумятся? Отчего она волосы в такой небрежный хвост собрала? Распущенные, как утром, ему они нравились больше. Губу нижнюю прикусила – прелесть какая! Смущается. Видно, тишина напрягает. Он хотел бы и дальше её разглядывать, пока есть на то возможность, но решил немного её подбодрить:

– Одежда мешать не будет? – спросил он. Редко ей приходилось с мужчиной наедине оставаться, оттого и неловкость испытывала не малую. К тому же смотрел он на неё сейчас, будто и правда никогда женщин не видел. Хорошо, что Лада не знала, как сильно он желает сейчас к ней прикоснуться, тепло её почувствовать, убедиться, что она не плод его воображений, не сладкий мираж, что нарисовала его ранненая, тоскующая душа, а настоящая. Она так сильно напоминала ему мать, что все желания и чувства, которые он стал к ней испытывать стали казаться ему превратными. Настолько неправильными, что он заставил все мысли замолчать, и взял себя в руки.

– Нет, – ответила Лада, – Мне только плечи твои нужны и руки. – она достала тонкую длинную веревку и подошла к нему поближе, переборов смущение, и встала за спиной. Ей стало немного легче от мысли, что Сварог не видит её лицо. Хотела было приступить к работе, но увидев в каком стоянии была его спина, испуганно охнула, – Тут немного кровь подступила, ты ранен?

Услышав её испуганный вдох Сварог напрягся, подумал, что что-то не хорошее случилось. Оглянулся на свою спину, чтобы понять насколько все серьезно. Он и забыл, что исцарапал себе все тело неловко пытаясь голыми руками деревья перетаскать. Руки были в таком же состоянии, только они у него отчего-то всегда быстрее всего заживали.

– Не знаю, – ответил он недоуменно. На белой рубахе были видны небольшие алые пятна крови. Лада чуть приподняла её, чтобы рассмотреть что у него со спиной творится. И Сварогу это стало интересно и, почти не задумываясь, он снял с себя верхнюю одежду и увидел неглубокие ранки. Некогда сочившаяся кровь уже высохла, на оставила следы на белой ткани, – Ерунда, – заявил он и улыбнулся девушке. А та теперь стояла растерянная от вида его полуобнаженного тела. Но отнюдь не от смущения, а от того, в каком состоянии оно было.

Сварог весь был усыпан большими и маленькими шрамами от невеселого опыта в прошлом. Но его спине все время доставалось больше всего. Здесь были следы от плети, огня, падений, ран от разнообразных боев. Его тело истерзанное рубцами уже давно потеряло свою гладкость и мягкость. Только лицо у него было чистое не тронутое, оттого, что закон был в Тааме строгий: нельзя лицо царевичу портить. Тем не менее, весь Сварог без одежды больше бугристую гору напоминал, чем здорового человека.

– Это шрамы? – ужаснулась Лада, прикоснувшись к одной светлой выпуклой полосе – Что же с тобой делали?

Чуждо было насилие в этом мире. Если только невинные стычки мальчиков, у которых кровь кипит, и наказание ребенка за шалости не считать. Оттого и видеть такого искалеченного человека для доброй Лады было равноценно кошмару. Ей даже вообразить себе было сложно, что с ним нужно было сделать, чтобы тело превратилось в это. Под её изумленным, внимательным взглядом Сварогу стало по себе. Не хотел он чтобы она увидела его в таком состоянии, но уже и забыл, что за пороки он под одеждой скрывает. Он неловко попытался прикрыться.

– Воспитывали, – коротко ответил он.

В прошлом.

Он стоял высоко над полем, где обычно велся бой между воинами-добровольцами, которых заманила к смерти большая награда за победу. Хотун заставлял своих сыновей смотреть каждый кровавый беспощадный бой, делать ставки, радоваться смерти слабого. Кто-то из них проникался происходящим, кто-то старался не смотреть, а когда видел кровь, то все, что поел на обед, вываливалось наружу. Сварог уже давно научился смотреть на весь ужас, скрывая свои чувства за каменным лицом, но сейчас для него не хватило бы и всех сил Таама, чтобы сдержать слезы нестерпимой боли.

Сегодня зрелищем для зрителей был не бой, а казнь. Казнь двух искалеченных, обмазанных собственной кровью мужчин, у которых в теле, кажется, не осталось здоровых костей. Легко Хотуну было отдавать приказы о пытках и убийствах, когда он не видел всего происходящего, когда не чувствовал сам, как холодный нож в руках режет тело живого человека, и как этот человек кричит от того ужаса, который творит с ним он. Нет, он не знал всего этого. Все грязные дела за него делали его палачи, а когда ему, все же, приходилось узревать все это своими глазами, он будто бы засыпал: не слышал крики, не видел крови. Он перестал чувствовать угрызения совести за смерти, ведь, это делал не он, это делали те мужчины в темном одеянии, а Хотун всегда делал все лишь для блага своего мира и своих детей. Так он считал и сейчас. Слезы и мольбы его сына прекратить, обещания, что он сделает все, что только он скажет, не могли переубедить Хотуна в том, что его решение самое правильное.

Вокруг Горана и Велерада, стоящих на коленях перед правителями Таама, столпились обычные люди, которые выкрикивали что-то, желая, чтобы их поскорее казнили. Если Горан знал, что в конце его дружбы со Сварогом поджидает смерть, то Велерад даже не догадывался, что учит делу младшего царевича Таама, он узнал об этом только во время пыток и до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что скоро он покинет этот мир. Он не знал о чем и думать: злость сменялась страхом, страх – печалью, печаль – недоумением. Он хотел всем сердцем ненавидеть Сварога за обман, но не мог этого себе позволить. Он не хотел, чтобы последнее, что он испытавал перед концом была ненависть, ведь, несмотря на все, что с ним происходит сейчас, он прожил хорошую жизнь, делал полезное дело, любил и был любим. У него не было сил поднять свою голову, но Велерад очень хотел в последний раз взглянуть на звезды.

Горан не сделал ничего полезного в своей жизни. Он жил в своё удовольствие гулял, ввязывался в драки, был ленив и бездарен. Он был ещё совсем маленьким, когда познакомился со Сварогом – запуганным мальчиком, который не мог и двух слов связать. Мальчик восхищался тем, что Горан мог позволить себе так, как не мог жить он. А Горана со временем начало поражать то, как Сварог до сих пор не потерял рассудок, живя среди тех, кого он всем сердцем презирал. Знакомство и дружба со Сварогом было для него лучшим, что произошло в жизни, ведь только благодаря ему он встретил девушку, которая, все-таки, заставила биться его вольное сердце во имя любви. Но как жаль, что он так и не успел ей признаться.

Как жаль.

Горан поднял свой взгляд к небу, в последний раз глубоко вдохнул, заглянул в красные, полные боли глаза Сварога и улыбнулся...

Настоящее.

Сварог чаще задышал, сжал в затрясшихся руках свою одежду. Его глаза загорелись яростью, он потерял связь со временем, полностью погрузившись в болезненное прошлое. Злость и обида невольно воззвали к силе огня и его рубашка начала дымиться.

– Сварог, ты горишь! – воскликнула Лада, пытаясь привести его в чувства. Она держала его за руку, хотела, чтобы он отпустил ткань, но ей не хватало сил разжать его ладонь. Она испуганно отдернула руку, когда его рука стала слишком горячей, – Что с тобой?! Очнись же! – она начала бить Сварога по лицу и трясти за плечи, и он, наконец, услышал её. Картинка действительности перед глазами быстро сложилась и он тут же волей заставил огонь потухнуть. Сварог пришел в себя. Его воспоминания, которым он все время пытался противиться, не позволяя всплывать в своих мыслях и туманить его разум, охватили его и чуть не потянули обратно во тьму, от куда он только недавно выбрался. Его дыхание постепенно выровнялось, он огляделся и поймал испуганные глаза Лады. Стало стыдно, что он заставил её так переживать. – Что с тобой такое? – спросила она снова и захотела притронуться к нему, но он не позволил, неловко поправив частично сгоревшую рубашку, ушел от её рук. Он видел в её глазах жалость и глубокое сочувствие. Когда-то на него так же смотрела мать, но почему эти глаза, которые радовали его, сейчас причиняют ему боль? Рядом была любимая женщина, а он не мог найти в её объятиях утешения.

– Вспомнил счастливые деньки, – отмахнулся он и попытался улыбнуться. Лада не поверила, но и давить не стала, постаралась не расстраиваться, что не дал к себе прикоснуться, поругав себя за свой бессмысленный порыв. Она видела его состояние и понимала: если от одной только мысли ему становится так плохо, то что же с ним будет от слов? – Не боись, все хорошо.

– Калечили тебя, а не воспитывали, – сказала Лада, невольно бросив взгляд на оголившуюся грудь, на которой красовался ещё один шрам. Сварог не захотел продолжать этот разговор и попытался сменить тему.

– Ты уже померила мне плечи? Я просто не заметил.

– Ещё нет, – ответила Лада и вспомнила, зачем пришла. Она забегала глазами по комнате, только сейчас заметив, что потеряла веревку. Сварог увидел её на полу, поднял её и подал Ладе. Она и не поняла, когда успела её выронить. Девушка сняла все меры Сварога в тишине, не задавая вопросов. Лада чувствовала: то, что увидела сегодня, она никогда не забудет. Она ещё долго будет размышлять о нём, строя догадки, что именно он сегодня вспомнил, как именно он заработал себе все эти ужасные рубцы и шрамы, и позволит ли он ей когда-нибудь вылечить его раны?

Сварог видел, как сильно перепугалась Лада, видел, как она за него переживает, но сейчас он был не в состоянии отвлечь её беседой, поднять ей настроение, не знал чем её утешить. Мысли в голове перепутались, прошлое с явью перемешалось, видения и резкий всплеск недобрых эмоций отняли у него все желание к общению. Ему самому сейчас нужна была помощь, но просить он её об этом, конечно же, не будет.

А Ладе вдруг очень захотелось разделить с ним его переживания. Утешить захотелось и помочь.

Как только Лада закончила Велес попросил Сварога проводить девушек до дома. Сварог переодел свою сгоревшую одежду на рубаху Велеса, которую он ему на время одолжил, и вышел из дома, чтобы их проводить. Общество девушек, в особенности, болтовня Вецеры вернула его к жизни, он раскрепостился и стал отвечать на её шутки, чем очень удивил и порадовал девушек. Сварог снова забылся, в какой раз заперев двери прошлого хлипкой, еле держащейся дверью. Лада же, напротив, погрузилась в свои глубокие мысли, время от времени бросая на него свой сочувствующий, заинтересованный взгляд, словно пытаясь в его движениях и разговорах ни о чем уловить хотя бы один ответ на тысячу мечущихся в голове вопросов.

Так он и узнал, где Лада живет. Он будто бы случайно проводил Денницу и Вецеру первыми, чтобы остаться с ней наедине. Сварог остановился у входа через калитку в её дом, глубоко заглянул ей в глаза, улыбнулся. Теперь это давалось ему легче. Он легко прикоснулся к её плечам, Лада проследила за его рукой взглядом, но не остановила.

– Почему ты так смотрел на меня, когда мы только встретились? – спросила она, будто бы взамен на то, что позволила к себе прикоснуться.

– Как? – он сделал вид, что не понял, надеясь, что получится избежать ответа.

– Долго, пронзительно, недоуменно, – ответила Лада, явно желая получить ответ. Сварог потянулся к её светлым волосам, невесомо погладил их. Она и правда настоящая. Живая и светлая, с таким же добрым взглядом, как у матери. Она не мираж, раз Сварог мог чувствовать её тепло, он не сошел с ума, – Не хочешь отвечать? – спросила Лада. Голос у неё был тонкий и нежный, не такой, как у матери. У мамы бархатистый, слегка хрипловатый.

– Ты на мать мою погибшую очень похожа, – ответил ей Сварог и, не хотя, убрал руку.

Странные чувства пробудились в ней от его слов. Никогда прежде её не сравнивали с чьей-то матерью. Матерью... Что бы почувствовала она, если бы увидела свою матушку, восставшую перед ней в чужом теле? Ей бы было больно, она ведь ужасно по ней скучает! И ему должно быть больно видеть её каждый день перед собой.

Она не знала, что сказать, а рассказывать о себе большего он был не готов. Они смотрели друг на друга в умиротворенной тишине. Сварог – любуясь, а Лада – любопытствуя. Её целомудренная душа стала бить тревогу, считая что они стоят вместе уже неприлично долго. Лада сказала, что ей пора. Он пожелал ей спокойной ночи и ушел.

Дел у него завтра не так много, как было сегодня. Ему только нужно перетаскать и сложить деревья ближе к дому. Но даже это, должно быть займет весь день. Когда он с этим управится – сразу же отправится на поиски железа. По скорее бы изучить свойства ирийских пород и начать работать.

Сварог надеялся, что сон Лады будет самым сладким. Хотя учитывая то, что он ей сегодня показал, это маловероятно. Надо было извиниться, за свою выходку. И научиться, наконец, собой управлять.

Глава 12. Она запрещала себе не любить.

Глава 12. Она запрещала себе не любить.

Они собрали и перетаскали все деревья уже к полудню. Сварог устал, тело его ныло, но он уже привык. Они сложили деревья в огромную кучу и теперь нужно было вычистить их все от веток, срубить лишние участки, разделить, оставить что-то для дров, из чего-то сделать мелкую домашнюю утварь. Из больших корней лиственницы, Велес захотел сделать ножки для нового стола, а остальным украсить свой сад. Но Сварог мало представлял, как именно он это сделает, поэтому решил дождаться конечного результата. Велес, все же, одолжил ему свои каменные топоры и Сварог приступил к работе. Целый день он рубил ветки, это давалось ему нелегко – концы топора были тупые и быстро обламывались, приходя в негодность, тогда Сварогу приходилось ломать ветки руками, чтобы друга без инструментов не оставить. Велес помогал ему между делами в саду, подсказывал, как лучше работать с хрупким топором, звал поесть и снова отправлял работать. Он не жаловался, всяко было лучше, чем разрываться и мучиться от воспоминаний, которые настигали сразу, как только он решит отдохнуть.

Увлеченный работой Сварог и не заметил, как день закончился, закат солнца окрасил все вокруг в нежно-алый цвет, заставив сердце Сварога замереть в восхищении.

– Почему все такое... Красное? Это от солнца? – спросил Сварог, когда заметил, что все вокруг так красиво переменилось. Он отвлекся от работы, чтобы наглядеться на изумительную красоту. Вчера закат был не таким ярким, как сегодня.

– Солнце так в закат уходит, – объяснил Велес, подошёл и тоже вгляделся в небо, – Видать и завтра дождя не будет, – заявил он, – Это хорошо, успеешь закончить дело. Видишь за сараем навес? Сложишь завтра дерево под ним, как только вычистишь. И останется только обождать, пока влага с них уйдет.

Сварог кивнул в знак того, что понял его. Порой Велес рассказывал одно и то же по несколько раз, но тот его тактично не перебивал – слушал, запоминал. Зачем растраивать его и говорить, что рассказанное для него уже не новость? Если он так часто об этом говорит, значит это действительно важно. Они вошли в дом подкрепиться после работы, на столе снова были яблоки, только на этот раз Велес собрал со своего огорода для Сварога немного ежевики, малины. А сам же сел уплетать свежие огурцы. Он говорил, что перед сном наедаться не стоит. Сварог помнил те явства, от которых ломился царский стол, и не мог привыкнуть к новой скромной еде. Он не скучал, но мяска бы сейчас съел, после такой-то работы.

Да и ладно, сладкие фрукты его нынче радовали не меньше. Наелся он всего уже вдоволь, хватит с него роскошной жизни.

– На днях я уйду из деревни с Мареной. Возможно, вернусь не сразу, – сообщил он, сев за стол.

– Куда ты собрался? – удивился он.

– Железо пойдем искать.

– Вот оно как. Зачем тебе оно?

– Сплавлю из него себе инструменты и посуду. Хочешь и тебе сделаю топоры и молоты? Они покрепче камней будут.

Велес подумал, пока жевал огурец и ответил

– Сделай что-нибудь, сначала. Там и поглядим нужно мне оно или нет.

Справедливо, подумалось Сварогу. Он не был уверен в том, что у него получится добыть и тем более обработать ирийский металл. Он не знал какими свойствами обладает железо в этом мире, не мог предугадать как оно поведет себя при плавке. Сварог так же не представлял, как он будет его плавить, когда под рукой не будет привычных интструментов. Возможно, ирийские породы и вовсе не поддаются никаким совершенствованиям: не спроста ведь ирийцы так и не научились пользоваться ими в быту?

Оттого говорить наперед о том, что он все сможет, не имея при этом достаточно сведений, было непредусмотрительно и глупо, но то, что Велес верить ему не спешил, все-таки, задело его самолюбие.

Вот и в Ирие нашелся человек, который считает его бесполезным.

– Глянь, Лада идет, – сказал Велес. Он сидел у окна и быстро её заметил, – Рубахи, наверное, тебе принесла. Быстро же она. Иди, встречай.

Сварог выбежал из дома, казалось, слишком радостно, чтобы это можно было назвать простой радушной приветливостью, тепло на неё посмотрел, от волнения забыв поздороваться. Лада его улыбку за приветствие приняла и не обиделась. Она держала к руках узелок, в котором по всей видимости сложила для него новую одежду.

– Пока только одна рубашка и штаны, чтобы голышом по земле не ходил, – сказала она, ответив на его улыбку, и протянула ему узел, – На днях сошью ещё.

– Спасибо, – ответил он, не хотя опустив взгляд с её прекрасных светлых глаз к её тонким беленьким рукам и заметил, что она свой безымянный палец тканью обмотала. Запереживал. – Поранилась?

– Пустяки, – отмахнулась Лада, – Иголка из рук ускользнула. Заживет.

Усталость не давала в полной мере контролировать свои чувства, оттого Сварог не мог сдержать своих теплых чувств, которые вновь заставили затрепетать его сердце. Было приятно, что Ладушка для него старалась, мерки его сняла, чтобы навярняка с размером не ошибиться, а потом сидела, кропотливо сшивала кройки ткани. Какая же она, все-таки, чудесная! Поранилась, а все равно улыбается, не винит его. Видно рада была для него стараться. Надо бы её отблагодарить.

Он оглянулся к дому, холодком по спине почувствовав, что за ними Велес смотрит, и не ошибся – наблюдал. Внимательно, лукаво улыбаясь. Лада поздоровалась с ним, а Велес ответил ей коротким кивком и, видимо, поняв, что мешает, от окна отошел. Однако Сварог задерживаться во дворе все равно не захотел – в тишине повел Ладу к её дому, так и не оставив дома узелок. Он будто глупым мальчишкой становился, когда с нею рядом был, и не хотел, чтобы эту глупость кроме неё кто-то ещё увидел. Велес точно припоминать со смехом будет, а ему неловко станет.

Сварог был рад возможности прогуляться с Ладой наедине. Он даже тишиной рядом с ней наслаждался, но Лада, видимо, чувства его не разделяла и решила это молчание разговорами разбавить:

– Твоя матушка тоже шила для тебя вещи? – спросила она. Сварог уже успел и позабыть о вчерашнем разговоре, а потому и удивился услышав её вопрос. Оглянулся на неё, улыбнулся. Он забыл, а Лада все помнила. Значит он ей интересен, он ей тоже нравится? Сварогу было не сложно сказать пару слов о своей матушке, потому что все воспоминания о ней отзывались в нем нежностью и теплом. Она была единственной его отрадой в Тааме, так пускай и Лада узнает, какая она у него чудесная была.

– Нет, это делали портные, – ответил он ей, повернувшись обратно к дороге, – Мама любила вышивать золотыми нитями.

– Золотыми? – удивилась она.

– Да. Знаешь, что такое золото?

– Не знаю, это живность какая? Птица? – Сварог тут же представил золотую птицу и подумал, что он мог бы сделать красивую брошь, будь у него все инструменты под рукой. Он кузнец, но с мелкой ювелирной работой тоже был знаком. Велерад учил его украшать эфес меча красивыми, драгоценными камнями и рассказывал, что перед тем, как заняться кузнечным ремеслом, он хотел стать ювелиром, но быстро передумал, когда понял, насколько мелкими деталями ему придется иметь дело. Неуемный Сварог воспринял это, как вызов, и недолгое время изучал и ювелирное мастерство, чтобы расширить запас своих навыков.

– Не птица... – улыбнулся он, – Это вещество желтого цвета. Мягкое как глина, в чистом виде. Мы сплавляем его с другими металлами и делаем из них красивые украшения.

– Я мало что поняла, из того, что ты сказал, – сказала она и посмеялась над собой.

– Я скоро пойду искать залежи железа вместе с Мареной. Если найду то, что мне нужно – обязательно покажу, как это делается, – пообещал Сварог. Когда они проходили мимо пруда, где должна была жить Марена, Сварог свернул с тропы к перелеску.

– Ты куда?

– К пруду. – он остановился, чтобы взглянуть на неё, неуверенно стоявшую у дороги, – Боишься меня?

– Марена у пруда живет, она внимательная – заметит.

– Заметит что? – он лукаво улыбнулся, подошел к ней близко, взял её за руку, ту самую где был ранен пальчик. Лада мигом засмущалась, покраснела, опустила взгляд. Он поднес к губам её ладонь и поцеловал.

Он видел, как она чаще задышала, как волновалась, думал, что она это от любви к нему тревожится, но позабыл, что она в своем сердце Белобога бережно хранит. И сейчас ей сделалось плохо, от того, что она позволила другому мужчине к себе прикоснуться. Ругала себя за то, что не могла его оттолкнуть, не понимала, почему она сейчас стоит перед ним и не может никак ему возразить, почему позволяет думать, что она не против его прикосновений. А против ли? Должна быть против!

Сварог отпустил её руку, не настаивал на своем и продолжил путь к её дому.

– Не пойдем, если не хочешь, – сказал он. Лада выдохнула и была благодарна за его учтивость. Ей нужно рассказать ему о том, что она любит другого человека, нельзя играть с чужими чувствами и давать ложные надежды. Сварог не расстроился, желание свернуть к пруду появилось само с собой и он не сильно надеялся на то, что она захочет остаться с ним у берега наедине этим вечером. Он видел какой милой и застенчивой Лада была и не удивился её отказу.

Они уже были у её дома, Сварог хотел подождать, пока она войдет в избу и закроет дверь за собой, но Лада отчего-то заходить не желала – стояла нервно сжимая пальцы и явно пытала ему что-то сказать, но слов подобрать не могла. Сварог решил её помочь и разговор начал сам:

– Что-то случилось? – спросил он. Лада думала как бы помягче объяснить ему свое положение, как бы все сказать так, чтобы и ей не пришлось краснеть и ему не сделалось неприятно. Но правда зачастую горечью приправляется, и с этим она не могла ничего поделать. Придется сказать все, как есть.

– Я... Ты сказал, что я напоминаю тебе мать... – начала она, – Может, поэтому ты начал видеть во мне кого-то... что-то... Нечто большее, чем обычную подругу, но я... – Ладе сложно было в этом признаться вслух, тем более мужчине, но она хотела четко указать на свои границы, которые ему нельзя переходить.

– Но ты влюблена в Белобога? – догадался Сварог, избавив её от мучений признания. Конечно, он не забыл. В первое время было неприятно это осознавать, но почему это должно было стать поводом для отчаяния, если Белобог на её чувства не отвечал? Лада одинокая, нежная девушка. Как и всякой девушке ей, наверняка, любви хочется, тепла и защиты. Он уважал её чувства, но как мог позволить страдать от глупости и дальше? Он незлобно ухмыльнулся её удивлению. Лада поняла, что он подслушал её разговор с подругами у пруда и не знала злиться на него или не стоит. Но следующее, что он сказал, быстро помогло ей определиться, – И что, ты теперь собираешься увести его от бедной Дивии?

От возмущения у Лады перехватило дыхание. Впервые мужчина выражался с ней так нагло.

– Н-нет, что ты!

– Продолжишь по нему страдать?

– Я...

– Подождешь, пока они деток нарожают и будешь их няньчить, как самая верная...

Сварог получил пощечину и умолк.

Он был черств и не понимал, насколько велики её чувства к Белобогу, и как она ценит, свою любовь к нему. Лада знала, что у её чувств нет будущего, знала, что Белобог никогда не причинит боль своей любимой и никогда не взглянет на неё с такой же нежностью, но за это она любила его ещё больше. Её трепетные чувства к Белобогу были намертво впечатаны в её сердце верностью и твердым убеждением, что он лучший мужчина из всех, кто когда-либо жил в Ирие. Лада восхищалась его жизнелюбием, его мудростью, силой, волей и смелостью, она была убеждена, что он достоин такой преданности и запрещала себе не любить его. Сварог задел её чувства, сделал ей больно и сожалел. Лада смотрела на него с обозленными полными слез глазами.

– Прости, – успел сказать Сварог ей на прощание и Лада ушла к себе домой, громко захлопнув дверью.

Идиот.

Он постоял у её дома ещё какое-то время, перекручивая в голове все то, произошедшее сейчас, чтобы понять, что именно её так обидело. Он был резок. И что это на него нашло?

Сварог развернулся и ушел. Стоило наверное пойти за ней, попросить прощения, да вот только опыт подсказывал, что к злой даме лучше не подходить: его неуклюжие слова сожаление могут сделать все только хуже. Лучше подождать, пока она придет в себя и извиниться. Обязательно извиниться, и больше никогда этого не повторять.

Лада, наверное, сейчас плачет и ненавидит его. Заснет сегодня заплаканной, а к утру проснется с головной болью. Он сказал ей лишь то, что считал правильным. Но правда лечит, причиняя боль, потом станет намного легче.

Сварог вспомнил, как она неловко пыталась подобрать слова, чтобы объяснить, что она влюблена в другого, как уводила взгляд, как неуверенно говорила, как переживала. Тогда ему казалось, что она стеснялась своих чувств, но только сейчас к нему пришло осознание, что Лада просто жалела его, хотела как можно мягче сообщить обо всем, чтобы не ранить его чувства. Сварогу вдруг захотелось ударить себя по лбу, от понимания того, какой он болван. Он не привык к тому, что его чувства кого-то волновали. Сварог позабыл, что в Ирие все относились друг к другу с добротой и пониманием и как никогда раньше ощутил, что он здесь чужой.

Сколько раз он думал о том, что стоит извиниться и загладить перед ней вину? Но так ничего и не сделал. Если Белобог для неё так важен, то он готов запереть свои чувства за той же дверью, где закрыл недавно своё темное, болезненное прошлое.

Лишь бы Лада счастлива была.