Текст книги "Ривер Уайлд (ЛП)"
Автор книги: Саманта Тоул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Затем, что в щель я никак не пролезу.
– Ох.
– И поскольку кому-то не нравятся парадные двери или калитки, это мой единственный вариант.
Умора.
Закатываю глаза и шагаю по траве, направляясь к ступенькам, ведущим на заднюю террасу.
У подножья останавливаюсь.
Выбираюсь из его кроссовок, поднимаю их и протягиваю ему. Он их забирает.
– До самой двери, – говорит он мне и жестом показывает, чтобы я поднималась по ступенькам.
Я вздыхаю, но спорить не собираюсь.
Подхожу к задней двери и открываю ее. Свет врывается на террасу вместе с Бадди, который выскакивает из двери, обнюхивая мои ноги, издавая ворчание, будто говорит, что беспокоился.
– Я в порядке, Бад. – Наклоняюсь к нему и глажу.
Он пристально смотрит на меня. Затем, по всей видимости, замечает присутствие Ривера, и его глазки устремляются на него. Несколько секунд он глядит на Ривера, будто приходит к какому-то решению касательно него. Затем, приняв его, виляет хвостом и обнюхивает ему ноги.
Ривер его игнорирует.
Это меня раздражает.
– Значит, шавка все еще у тебя.
Это раздражает меня еще больше.
– Конечно, Бадди все еще у меня, – делаю акцент на его имени, хотя знаю, что это бессмысленно. Он будет звать его, как хочет.
Поняв, что от Ривера он ничего не получит, Бадди рысцой возвращается в дом.
– Ну... спокойной ночи, – говорю я.
– Зачем ты ко мне пришла?
Я снова вздыхаю. Кажется, рядом с этим парнем я часто так делаю.
– Я уже говорила.
– Я знаю, что ты говорила. Я имею в виду, почему ты просто не позвонила кому-нибудь?
– Кому, например?
Он проводит рукой по своим густым волосам.
– Копам. – Слова звучат тише. – Если кто-то думает, что в доме посторонний, и происходит что-то плохое... Обычно звонят в полицию. А не идут туда на свой страх и риск. С гребаными граблями в качестве единственного оружия.
Я не могу рассказать ему всех причин, по которым не вызвала полицию.
Пожимаю плечами, избегая лжи.
– Видимо… я не подумала.
Его густые брови сходятся у переносицы.
– И никаких других причин?
– А какие еще могут быть причины?
Он отступает из освещенного дверного проема в темноту ночи.
– Никаких.
Засунув руки в карманы джинсов, Ривер направляется к ступенькам.
– Кэрри, – останавливает он меня, когда я закрываю дверь.
Впервые он назвал меня по имени.
И это кажется важным по причине, которую не могу понять.
Я не отвечаю, потому что, такое чувство, что голос меня покинул, но я знаю, он понимает, что я слушаю.
– Спасибо... что пришла.
«Когда никто другой не пришел».
Он не произносит этих слов вслух, но я почему-то знаю, что он хочет сказать.
– Пожалуйста, – говорю я темноте, когда он в ней исчезает.
13
Кэрри
Я не ожидаю увидеть сегодня Ривера. Обычно сосед может не показываться днями или неделями. И полагаю, особенно после событий прошлой ночи, что, возможно, пройдут месяцы, прежде чем я снова его увижу.
До сих пор не могу поверить, что ворвалась в его дом, думая, что на него напали или что-то в этом роде, вела себя, как дубина, унизилась до чертиков, порезала палец о его стол, и все это с садовыми долбаными граблями в руке. Полная дура.
И я определенно не думаю о том, что видела его голым.
Очень голым.
Нет, определенно не думаю об этом сейчас.
Особенно когда он идет прямо ко мне, потому что это жутко и необычно. Жутко, потому что думаю о нем голым. Необычно, потому что он подошел поговорить со мной.
Мы с Бадди стоим на тротуаре перед нашим домом.
Ривер останавливается передо мной. На нем фланелевая рубашка и джинсы. На ногах те же ботинки, что и вчера. На голове шапка, прикрывающая густые волосы.
Сегодня прохладнее – к счастью. На мне длинный, толстый темно-зеленый свитер поверх черных леггинсов и ботинки для прогулок, купленные на днях на распродаже, а вокруг шеи повязан шарф в черно-белую клетку, волосы распущены и живут своей жизнью.
– Рыжая, – говорит он низким, мрачным голосом.
– Ривер, – я улыбаюсь ему.
Он не улыбается в ответ. И больше ничего не говорит.
Просто стоит и смотрит на меня из-под опущенных бровей в своей мрачной, задумчивой манере. Но я замечаю, что в выражении его лица есть что-то еще. Вижу это по его сжатым челюстям и напряженным глазам. Похоже на дискомфорт.
Ему неудобно.
Не знала, что он может испытывать эмоции.
Этот парень без проблем стоял передо мной голым прошлой ночью. И говорил все, что приходило ему в голову. Так что я должна задаться вопросом, отчего он испытывает неловкость.
«Может, это потому, что вчера вечером он тебя поблагодарил», – раздается голос в голове.
Может, и поэтому. Не могу представить, чтобы Ривер привык кого-то за что-то благодарить.
Но он не должен испытывать из-за этого неловкость.
Хочу спросить, так ли это. Убедить, что он не должен из-за этого чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не так прямолинейна, как он.
Поэтому вместо этого решаю спросить, чего он хочет – не грубо, конечно, – когда замечаю в его руке свои грабли.
– Это мои? – жестом указываю на грабли.
Он смотрит на грабли в руке, будто только что вспомнил, что они там.
– Ох. Да. – Он прочищает горло. – Нашел их на полу в гостиной. Подумал, тебе они могут понадобиться. Ну, знаешь, в следующий раз, когда решишь совершить еще один взлом с проникновением.
– Смешно. – Я беру у него грабли. – И я больше не собираюсь промышлять взломом с проникновением.
– Вот как?
– Ага.
– Жаль. Самый яркий момент этой недели – увидеть твою пижаму.
Почему-то его слова заставляют меня покраснеть.
«Может, потому, что ты думаешь о том, что, когда ты видела его, на нем не было пижамы».
Я кашляю, прочищая горло, после того как давлюсь собственной слюной.
– Ты в порядке? – спрашивает он.
– Да. – Я снова кашляю, стуча по груди.
Я определенно не думаю о нем голым. Не-а.
– С ребенком все в порядке?
– Что?
– С твоим ребенком. – Его взгляд опускается на мой живот.
Его еще не видно. Но ведь срок всего десять недель. Думаю, в скором времени начну округляться.
Инстинктивно прижимаю руку к животу.
– О, да. Все в порядке. Утренней тошноты пока нет, и, думаю, раз до сих пор не было, то уже и не будет.
Между нами воцаряется неловкое молчание. Вроде того, когда собеседники не имеют понятия, что сказать дальше, но и не знают, как закончить разговор.
И по какой-то необъяснимой причине я не хочу, чтобы разговор сейчас заканчивался.
Странно, но мне нравится с ним разговаривать. Ну, наши словесные дуэли. Когда я не выставляю себя перед ним задницей, а он не ведет себя со мной, как мерзкий придурок.
Но часть меня так же хочет, чтобы он повел себя, как Ривер: просто повернулся и ушел, не сказав больше ни слова.
Это сбивает с толку, если не сказать больше.
Думаю, кто-то из нас должен что-то сказать. И, похоже, этим кем-то буду я.
– Что же... спасибо, что принес их. – Я поднимаю грабли. – Я, гм… думаю, еще увидимся.
– Вы с шавкой куда-то собрались? – спрашивает он, останавливая меня прежде, чем я успеваю уйти.
Я улыбаюсь, игнорируя «шавку». Я знаю, он делает это только для того, чтобы подначить меня. И от этого, как ни странно, я тоже счастлива.
Сдерживаю улыбку и поворачиваюсь к нему.
– Да. Мы с Бадди собираемся за рождественской елкой.
– Куда?
– В хозяйственный магазин в городе.
– Деревья там дерьмо. Они не простоят и недели.
– Ох. – Мое нарастающее возбуждение от покупки рождественской елки идет ко дну.
– Тебе нужно поехать на ферму «Чертополох». У них самые лучшие елки.
Это немного меня подбадривает.
– Где находится ферма «Чертополох»?
– В Нью-Браунфелс.
– А где Нью-Браунфелс?
Улыбка трогает уголки его губ. Она не совсем явная, но все же впервые вижу, чтобы его рот образовывал нечто подобное.
Правда, вчера он смеялся. Не то чтобы я это видела. Только слышала. И смеялся он надо мной.
Замечаю, что губы у него красивые. Нижняя немного полнее верхней.
– В тридцати минутах езды отсюда.
И моя маленькая крупица надежды испаряется.
– Ох.
Тогда это исключено, потому что я все еще не приобрела машину. Я очень не хочу использовать деньги, которые взяла у Нила. Хочу заплатить из тех, что заработаю в закусочной, а пока что даже и близко не могу себе позволить машину, особенно после того, сколько мне пришлось заплатить за счет ветеринара для Бадди.
– Может, у них есть доставка? – Я могла бы позвонить и сказать, какого размера дерево мне нужно. Тогда смогу подобрать в городе кое-какие украшения, пока буду ждать.
Он отрицательно качает головой.
Уголки моих губ слегка опускаются.
– Ох. Ладно, не важно. – Я заставляю себя воспрянуть духом. – Дрянное дерево лучше, чем никакое. Верно?
– Не совсем. Это пустая трата денег.
«Ну, спасибо тебе, Ривер».
Так чертовски честно. Это раздражает.
– Это мой единственный вариант. Так что я его приму и извлеку максимум пользы.
Выражение его лица... будто он смотрит на некую диковинку. Чего никогда не видел раньше.
– Почему ты так на меня смотришь? – слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.
На его лице мелькает удивление. Но оно исчезает так же быстро, как и появилось.
– Потому что ты охрененно странная.
«Что ж… ладно. Видимо, я сама напросилась».
Он переминается с ноги на ногу и засовывает руки в карманы джинсов.
– Слушай… Рыжая, позже я еду на ферму «Чертополох». Мне нужно кое-что туда доставить. Я могу взять тебя с собой.
От этого я оживляюсь.
Он снова ведет себя мило. Одну секунду – противный. Следующую – милый.
От этого парня голова кругом.
И я очень хочу принять его предложение. Но не хочу навязываться. Я уже однажды сделала это – в ту ночь, когда он отвез нас с Бадди к ветеринару. Ну, дважды, если считать вчерашний вечер. Хотя его грузовик в этом не участвовал. Только пенисы. То есть, один пенис – его, – эти грабли и моя нелепая пижама.
«Почему я снова об этом думаю?»
Потому что сейчас я снова смотрю туда. На выпуклость на его джинсах.
«Христос всемогущий».
Гормоны беременности сеют во мне хаос.
Я моргаю и поднимаю глаза.
– Уверен? – Я заправляю волосы за ухо. – Не хочу доставлять тебе хлопот.
– Если бы не был уверен, то не предложил бы. – Он уже пятится от меня. – Слушай, выгуляй шавку, а когда вернешься, отправимся на ферму. Ты выберешь дерево, и мы на грузовике привезем его обратно. – Не дожидаясь моего ответа, Ривер разворачивается и направляется к своему дому.
Я смотрю ему вслед. Затем перевожу взгляд на Бадди.
– Что же… неожиданно, – я тихо смеюсь. – Пойдем, Бадди. Давай прогуляемся, а потом я отправлюсь с королем головокружений выбирать нам рождественскую елку.
14
Кэрри
– Как твоя нога?
– А-а. Мой палец. Да, все в порядке. Еще раз спасибо, что вылечил меня.
– Я всего лишь наложил пластырь.
«И подул на него…
Боже милостивый».
Я сглатываю.
– Да, я ценю это.
Тишина.
– Кровь нормально отчистилась? – спрашиваю я.
– Что? – Его тон резкий и удивляет меня.
– Моя кровь, которой я заляпала твой пол. Надеюсь, пятен не осталось.
– Нет. Все в порядке.
– О, хорошо. Я рада.
Снова тишина. Низкий гул мотора и свист проезжающих машин – вот и все, что слышно, пока Ривер везет нас на ферму «Чертополох».
– Не возражаешь, если я включу радио? – спрашиваю я.
– Валяй.
Потянувшись, нажимаю кнопку включения, пробуждая радио к жизни. «Last Christmas» группы Wham! наполняет салон машины, и Ривер стонет.
– Тебе не нравится эта песня? – интересуюсь я.
– А она кому-то нравится?
«Ну, мне». Но я держу крупицу информации при себе. Не нужно давать ему больше боеприпасов, чтобы использовать их против меня.
Я выбираю другую радиостанцию.
Играет «Fairytale of New York» The Pogues и Кирсти МакКолл.
– Эта песня мне нравится, – говорю я Риверу.
Знаю, всем нравится Мэрайя и другие оптимистичные рождественские песни, но для меня эта история тоски и меланхолии – лучшая. Не знаю, что это говорит обо мне. Наверное, ничего хорошего.
Нил всегда терпеть не мог эту песню.
Возможно, это одна из причин, почему я так ее люблю.
– Тебе нравится эта песня? – Он скептически смотрит на меня.
– Да. Почему ты так на меня смотришь?
– Как, например?
– Будто не веришь.
– Я просто удивлен. Это не самая популярная рождественская песня в США. И в ней есть несколько ругательств. Просто это на тебя не похоже. Я думал, ты больше похожа на девчонку «Все, что я хочу на Рождество – это ты» (Речь идет о песне в исполнении Мэрайи Кэри «All I Want for Christmas Is You» – прим.).
Ох.
– Откуда ты знаешь эту песню? – бросаю вызов.
– Ее любила моя бабушка, – тихо говорит он.
«Любила? Значит, его бабушки больше нет?»
– Ох. Ну, во-первых, вряд ли меня можно назвать девчонкой. А, во-вторых, ты не знаешь меня достаточно хорошо, чтобы делать подобные предположения. И, в-третьих, это определенно моя песня. – Грустная, как и я.
– Верно. Я тебя плохо знаю. Но знаю, что ты не ругаешься и жалуешься – очень громко, – когда ругаюсь я.
– Я ругаюсь. Просто не так, как ты. У тебя «х» через каждое слово.
– Не через каждое. По крайней мере, через каждое третье. И, да, я забыл, что ты действительно ругаешься. – Он насмешливо постукивает пальцами по лбу. – Как там было? Ах, да. «Ты, бл*ха-мухин ах-уехавший сын». – Он передразнивает мой голос – плохо, могу добавить. – Ты настоящая крутышка, Рыжая, – шутливо добавляет он.
Я отмахиваюсь от него.
Он прыскает от смеха.
Звук замечательный. Точно такой же я слышала прошлой ночью. Глубокий и хриплый. Но на этот раз я все вижу, и его лицо светится. Глаза сияют весельем.
Чувствую в груди тепло. Я словно только что выиграла какой-то особенный приз. Наверное, так и есть. Потому что я не могу представить, что можно легко добиться, чтобы Ривер рассмеялся.
«Но за два дня он дважды с тобой смеялся – ладно, над тобой».
И знаете, что? Я приму это.
– Ты идиотка.
– Это ты так говоришь.
На этот раз я не обижаюсь, потому что начинаю понимать, что, когда Ривер сыплет оскорблениями, может, это и не оскорбление вовсе.
– Значит, ты все-таки меня слышал.
Быстрый взгляд.
– Когда?
– Когда проехался по моим продуктами. Тогда-то я и прокричала «бл*ха-мухин ах-уехавший сын».
– Ах, да. Это.
– Да, это.
– Что же… полагаю... это был дерьмовый поступок.
«Дерьмовый поступок? Это еще мягко сказано».
– Это твоя версия извинения?
Он смотрит на меня, приподняв бровь.
– Это лучшее, что ты получишь.
– Хм... пожалуй, я это приму. На данный момент.
– На данный момент?
Знаю, он на меня смотрит, но я не смотрю в ответ. Вместо этого откидываюсь на спинку сиденья, складываю руки на груди и говорю:
– Да. На данный момент.
Лицо у меня бесстрастное. Но внутри я улыбаюсь.
Пикировка с Ривером – это... весело. Самое веселое, что у меня было за целую вечность.
Ривер сворачивает на дорогу, ведущую к ферме «Чертополох». Он подъезжает к фермерскому магазину, и мое сердце подпрыгивает от радости.
Повсюду рождественские елки. И магазин увешан самыми удивительными украшениями. И еще там раскачиваются надувные Санта-Клаус и снеговик, а к саням, полных подарков, привязаны фигурки оленей.
Выглядит потрясающе. Бьюсь об заклад, ночью, когда все огни горят, вид еще лучше.
Жаль, что я не вижу его ночью.
Ривер уже вышел из грузовика. Я тоже спешу за ним. Он встречает меня с большой коробкой в руках, которую достал с заднего сиденья.
– Потрясающе, – говорю я с благоговением.
Он бросает на меня взгляд.
– Это магазин.
– Я имею в виду украшения и деревья. Держу пари, ночью, когда все освещено, выглядит очень красиво, – озвучиваю прежние мысли.
– Тебе нравятся все эти рождественские штуковины, да?
Пристально смотрю на него.
– А разве кому-то не нравится?
Он пожимает плечами и поудобнее берет коробку.
– Нужна помощь? – спрашиваю я.
Ривер бросает на меня удивленный взгляд.
– Ты забавная, Рыжая. Давай, пошли, покончим с этим.
Следую за ним в магазин, преодолевая несколько ступенек, а, когда замечаю невероятно красивые стеклянные елочные украшения, останавливаюсь у витрины.
– Вау... ты только посмотри. Они великолепны.
Украшения замысловатые, здесь есть маленькие Санты, пингвины, фигурки в виде кучки подарков, рождественские елки, снеговики и их подружки и даже миссис Клаус. Стеклянная звезда с серебристым орнаментом. Ангел из прозрачного стекла с золотым нимбом. Обычные стеклянные шары, наполненные белыми блестками, похожими на снежную бурю, маленькими белыми перышками, веточками рождественских елок, которые выглядят, как галактики, сверкающие всеми оттенками синего и пурпурного. И все это выполнено из стекла и расписано вручную. По крайней мере, так гласит вывеска в окне.
– Здесь написано, что они сделаны местным художником. – Я постукиваю пальцем по стеклу. – Интересно, сколько они стоят? Я бы с удовольствием купила их для своей елки. Боже, посмотри на эту…
Я льну к витрине. Стеклянный поезд. Детали причудливые. Почему-то, от вида его у меня перехватывает дыхание. Похоже, на это маленькое, крошечное рождественское украшение ушло столько времени и сил. Художник должен действительно любить то, чем занимается, и иметь столько терпения, чтобы создать нечто столь прекрасное и нежное.
– Он прекрасен, – шепчу я. – Я бы с удовольствием купила его себе на елку.
– Они дорогие. Особенно этот поезд. И с такой скоростью ты не купишь дерево. К тому времени, как я оттащу тебя от витрины, их все разберут.
– Ой, ш-ш-ш, рождественский Гринч. – Я закатываю глаза. – А сколько они стоят?
– Поезд стоит пятьдесят долларов.
– Откуда ты знаешь?
– Так написано на ценнике. – Он кивает в сторону игрушки.
Следуя за его взглядом, замечаю на поезде маленький коричневый ценник. Я упустила его раньше. Он прав. Пятьдесят долларов.
Я не могу себе его позволить. Особенно как елочное украшение.
«Эх».
– Ладно, пойдем внутрь. – Я открываю ему дверь, потому что руки у него заняты, и пропускаю вперед, прежде чем последовать за ним.
Вижу стеллажи со свежими продуктами. Домашним вареньем. Соленьями.
В животе урчит.
Я прижимаю к нему руку. Я завтракала не так давно. Но ребенок ненасытный. Если так пойдет дальше, то до конца беременности я буду перекатываться по земле, как шарик.
Ривер подходит к прилавку, ставит на него коробку, и его приветствует женщина лет семидесяти.
– Ривер, всегда рада тебя видеть. Что у тебя для меня сегодня? – Она кивает на коробку.
Я тоже хочу знать. Но Ривер не отвечает на ее вопрос.
Я встаю рядом с ним. Женщина переводит взгляд на меня.
– Привет, – улыбаюсь я.
– Привет.
– Я Кэрри, соседка Ривера, – представляюсь, потому что он явно не собирается этого делать.
– Приятно познакомиться, Кэрри. Я Элли. Я владею этим прекрасным местом.
– Замечательный магазин, – говорю я. – Мне нравятся украшения, которые у вас на улице. И я просто не могла налюбоваться стеклянными елочными украшениями в витрине. Особенно поездом. Он прекрасен.
– Да, Ривер…
– Мы за рождественской елкой, – обрывает он ее. – Только не мне. Ей. – Он тычет в меня большим пальцем.
Я пристально смотрю на него. Он ведет себя странно. Ну, страннее, чем обычно.
Улыбка трогает губы Элли. Почти понимающая улыбка.
– Какое дерево тебе нужно? – спрашивает она меня.
– А есть разновидности?
Она ласково мне улыбается.
– И довольно много.
– О, я не знала. Я никогда раньше не покупала рождественскую елку. – Чувствую себя немного жалко, делая это признание.
– Ривер знает разновидности деревьев. Они с мамой приходили каждое Рождество, чтобы выбрать одно из них. Мэри была такой красавицей. Могла бы стать моделью, ходить по подиуму, но потом она... ну, да, потом, когда Мэри не стало, он, конечно, приходил с бабушкой. Но после смерти Греты все прекратилось. Грета была для меня настоящей подругой. – Она печально вздыхает. – После того, как она умерла, Ривер перестал покупать елки. Может, тебе удастся уговорить его снова ее купить.
Думаю, вот ответ на мой вопрос о бабушке. Она умерла.
Но что случилось с его мамой?
Перевожу взгляд на Ривера, тот, застыв, стоит рядом со мной. Лицо превратилось в маску. Тело, как у статуи.
Меня переполняет беспокойство.
– Ривер, – тихо зову я.
– Ох, вы только посмотрите на меня, совсем заговорилась. – Элли моргает, кажется, понимая, что, вероятно, сболтнула лишнего. – Старость берет надо мной верх. Ривер, как смотришь на то, чтобы мы с тобой рассортировали вещи, что ты мне принес, а я попрошу Мэйси помочь Кэрри выбрать рождественскую елку? Мэйси! – кричит Элли.
– Ривер. – Я касаюсь его руки.
Он моргает, глядит на меня сверху вниз, словно вспоминая, что я все еще здесь.
Лишь на краткий миг я вижу в его глазах уязвимость, а потом она исчезает. Его взгляд снова ничего не выражает.
– Ты звала меня, Элли? – прорезает тишину женский голос:
Мой взгляд следует на звук голоса к женщине, она выглядит примерно моего возраста, может, на несколько лет моложе. Очень хорошенькая. Длинные темные волосы собраны в один из тех беспорядочных пучков, которые я никогда не могла довести до совершенства. Большие карие глаза, обрамленные длинными черными ресницами, лицо в форме сердечка. В ней видна невинность, которая говорит мне, что в жизни она знала только хорошее.
Я завидую этому. Но рада за нее.
– Да. Можешь помочь подруге Ривера, Кэрри, выбрать рождественскую елку? – говорит ей Элли, когда Мэйси подходит к нам. – Она не знает, какая ей нужна, так что, если можешь, объясни ей, какие есть разновидности.
– Конечно, – говорит она. Ее взгляд скользит по мне и дальше, к Риверу. – Привет, Ривер, – произносит она таким тоном, каким могла бы говорить только сильно влюбленная женщина.
В этот момент я испытываю несколько чувств. И смятение определенно находится вверху списка.
Ривер, конечно, не обращает на нее внимания.
В этом я ей сочувствую. Но также приятно знать, что он игнорирует не только меня. Я уже стала удивляться, почему он так любезен с Элли. Ну, насколько может быть любезен Ривер.
Я сочувственно смотрю на Мэйси. Взглядом солидарности. Давая ей понять, что она не одинока в грубом и ворчливом обращении Ривера. Мы с тобой сестры.
Но… взгляд, который я получаю в ответ, отнюдь не сестринский.
Скорее раздраженный. И в нем заметно отвращение.
Ясно. Ну, ладно.
И все же, он ведет себя грубо, а это просто неприемлемо.
– Ривер, – я толкаю его в плечо, – Мэйси с тобой поздоровалась.
– Я слышал, – ворчит он.
– Ты не собираешься поздороваться в ответ?
Он скользит по мне взглядом. Выражение его лица кричит: «Ты, ёж твою мать, прикалываешься?» Хотя уверена, ни о каких ежах он не думает. Больше похоже на слово, начинающееся на «б», и заканчивающееся на «ь».
Я смотрю на него, отказываясь отвести взгляд.
– Это вежливый поступок, – мягко говорю я.
Он приподнимает бровь.
– Ты со мной общалась?
– Да, несколько раз, – сухо отвечаю я. – И хотя знаю, что ты грубый невежа, еще я знаю, что ты можешь быть милым, когда захочешь.
Знаю, слово «милый» его раздражает.
Он хмурится. Сужает глаза. И продолжает смотреть.
Поэтому я смотрю в ответ. Отказываюсь сдаваться. И улыбаюсь. Широко.
Это его раздражает. Я знаю это, потому что он щиплет себя за переносицу. Закрывает глаза. Сжимает челюсть. И тяжело выдыхает сквозь стиснутые зубы.
Он опускает руку. Пристально смотрит на меня.
– Привет, Мэйси, – цедит он.
И я улыбаюсь еще шире. Не потому что веду себя как задница. А потому, что горжусь собой. Я не отступила перед силой его взгляда, и, поверьте мне, у этого парня такой взгляд, который может заморозить тающие ледники в Антарктике.
Для меня это очень важно. Не отступать.
Несколько месяцев назад я бы не осмелилась разговаривать с другим человеком так, как только что разговаривала с Ривером.
И мне удалось заставить ворчливого медведя вроде Ривера быть милым с кем-то.
«Вперед, я».
Я похлопываю его по руке и поворачиваюсь к Элли, которая переводит взгляд с меня на Ривера, будто мы играем в теннис.
– Простите за это, Элли. Я вас оставлю, занимайтесь своими делами. – Я указываю на нераскрытую коробку, которая все еще стоит на прилавке, теперь Ривер держит на ней руку в защитном жесте. – Мы с Мэйси пойдем выбирать елку. Кстати, Элли, у вас есть еще какие-нибудь елочные украшения, кроме тех, что на витрине? Мне они очень понравились, но они немного выходят за рамки моего бюджета.
В ее теплых глазах отражается улыбка.
– Есть немного вон там. – Она указывает в дальний угол магазина. – Я покажу их тебе, когда вернешься с елкой.
Напоследок улыбнувшись Элли, следую за Мэйси на улицу, оставляя Ривера стоять на своем месте.
И всю дорогу я чувствую на себе его взгляд.
