Текст книги "Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

15. Утро аналитического отдела

Брат Франциск пришёл на работу так же, как обычно – без четверти девять. Оглядел свою приёмную и кабинет госпожи де Шатийон, но не обнаружил следов её позднего возвращения. На связь она не выходила, значит, должна появиться вот уже скоро. Или хотя бы позвонить.

Молитва святому Франциску всегда была отличным началом рабочего дня. Но увы, сосредоточиться не дали – из кабинета сотрудников аналитического отдела вдруг послышались крики и отборная ругань. Вот только ещё не хватало начинать работу со скандала! Кто это позволяет себе такое?

Брат Франциск мгновенно преодолел несколько метров, отделяющие приёмную от кабинета всех прочих и распахнул дверь. Кричали друг на друга Донато Ренци, Филиппо Верчеза и его племянница Франческа. Эту последнюю он сам рекомендовал госпоже де Шатийон, был очень благодарен, когда та взяла девчонку, и ему очень не хотелось, чтобы Франческа доставляла госпоже де Шатийон какие бы то ни было неприятности.

– Господа, что происходит? – спросил он как можно суровее и строже.

Скандалисты окружили стол Франчески в углу кабинета. Верчеза сидел на её стуле, Донато стоял рядом, а Франческа с другой стороны, возле монитора.

Франческа только сверкнула на него глазами и поджала губы. И правильно, пусть лучше помолчит, нечего ей болтать. А Верчеза просто не тот человек, у которого хочется спрашивать о чём бы то ни было.

– Донато, что случилось? – поинтересовался брат Франциск.

– Да вот этот, – кивок в сторону Верчезы – копался в компьютере твоей племянницы.

– Не копался я нигде, врёт она!

– Да, конечно, ты просто так сидел за компом, просто так его включил и флешку воткнул тоже просто так! – надо же, оказывается, Франческа умеет говорить громко и яростно.

Только зачем ей это? Девушка должна быть скромна и тиха.

– Замолчи, я тебя не спрашивал, – бросил он ей.

– А ты не госпожа де Шатийон и не служба безопасности, чтобы командовать, – заявила нахалка. – А я не дура, и компьютер вижу не первый раз в жизни!

– Доброе утро, что у нас за беда? Вас с противоположного конца коридора слышно, – сообщил вошедший Иво ди Мори.

– Мне кажется, с такой бедой нужно звать службу безопасности, – сказал Донато.

Он достал телефон, позвонил господину Сан-Пьетро и попросил прийти. И правильно, подумал брат Франциск, служба безопасности на то и создана, чтобы избавлять добрых людей от разных неприятностей. Пускай разбираются.

Звонок из аналитического отдела поймал Лодовико на пороге его кабинета. Вообще-то он надеялся, прежде чем что-нибудь начнёт случаться, успеть две вещи – проверить почту, мало ли что там, и позвонить Себастьяно, который как уехал вчера, так и с концами, и просто передал через Гаэтано, чтобы его не искали до утра – вместе с докладом об операции. Гаэтано честно доложил и попытался с ухмылочкой добавить, что, по его мнению, у монсеньора и донны Элы должен получиться неплохой вечер, а то и ночь. В ответ получил, что называется, по мозгам и был отправлен с напутствием придерживать язык, когда говорит о начальстве.

Увы, две вещи не успелись, да что там – ни одна не успелась. Звонил, к слову, Донато Ренци, а не Элоиза и не брат Франциск. В общем, нужно идти и разбираться.

Элоиза появилась из лифта секунду спустя после того, как он поднялся на этаж по лестнице. Ну, значит, все живы, никто ни в какую историю не попал, и спасибо Господу за это. Выглядит она, правда, странновато – нет, идеальный офисный внешний вид, вопросов нет и быть не может – но всё же что-то не так, не то спит на ходу, не то где-то глубоко в себе. Но радостная и довольная, чуть с ног его улыбкой не сшибла.

– Доброе утро, дон Лодовико. Что вас сюда привело?

– Доброе утро, донна Элоиза. Не поверите – вызов из вашего отдела.

– Что случилось? Неужели Верчеза ещё что-то вытворил? – сверкнула она глазами, от сонного вида не осталось и воспоминания.

– Пойдёмте, поглядим, – он пропустил её вперед и пошёл следом.

Они завернули за угол, и невнятный шум, который уже некоторое время был слышен, оказался вдруг крепкой руганью, доносившейся из кабинета аналитиков. Элоиза хищно сощурилась, прибавила шагу – ему показалось, что из-под каблуков искры посыпались – и направилась прямо туда, не заходя к себе.

– Доброе утро, дамы и господа. Что происходит? – вопросила она грозно.

Лодовико вошёл в кабинет и огляделся. Помянутый Верчеза сидел почему-то за компьютером девочки Франчески, бесплотного существа нечеловеческого вида, родственницы, крестницы или кого там ещё брата Франциска, благонравного Элоизиного секретаря. Франческа, Иво ди Мори и Донато Ренци стояли вокруг и орали все хором, разобрать хоть одно слово было невозможно. Брат Франциск смотрел на это с суеверным ужасом и молился.

– А ну тихо! – рыкнул Лодовико.

Все замолчали и обернулись. Лодовико прислонился к стене, скрестил руки на груди.

– Брат Франциск, вы не могли бы рассказать нам, что случилось? – Элоиза поставила сумку на ближайший стол и обернулась к секретарю.

Брат Франциск очнулся, встрепенулся, а потом чётко и ясно изложил – что, оказывается, поганец Верчеза был пойман за тем, что копался в содержимом компа Франчески. Ну и сам себе наскрёб – хватит с ним возиться, нужно уже разбираться.

– Господин Верчеза сейчас отправляется со мной. Госпожа де Шатийон, я полагаю, ваше присутствие тоже будет необходимо.

– А я не собираюсь никуда отправляться, – покачал головой Верчеза.

– Кто б вас спрашивал, – Лодовико извлёк телефон и запросил в аналитический отдел пару сотрудников.

Дверь распахнулась, хлопнула об стену, на пороге появился Себастьяно. Ну конечно, ему сообщили о вызове к аналитикам, и он не смог не выяснить лично, что здесь творится.

– Доброе утро, мне рассказали, что здесь интересно, – улыбнулся он, аккуратно прикрывая за собой дверь.

Все живы, и драгоценная Элоиза тоже, можно расслабиться – перевёл про себя невербальное Лодовико.

– О да, монсеньор, – драгоценная Элоиза полыхнула в его сторону такой улыбкой, что кого другого бы просто снесло к чёртовой матери, а Себастьяно ничего – поймал, отдышался, расправил плечи и отправил обратно. – Господин Сан-Пьетро вот только что хотел забрать господина Верчезу для серьёзного разговора.

– Очень своевременно, – кивнул Себастьяно. – И в чём задержка?

– Господин Верчеза не желает идти сам, – пожала плечами Элоиза. – Полагаю, сейчас ему помогут.

– Да мы тоже можем помочь! – воскликнул Иво.

Толку от него, правда, в этом деле, как от птички божией. Пусть уж парни скорее поднимаются.

Как раз поднялись – Марко, ну, понятно, этот рвётся услужить донне Эле, а вот Эмилио, говорят, вчера прокололся, пусть теперь заглаживает пятно на репутации.

– Спасибо, Иво, но пусть этими вопросами занимается служба безопасности, хорошо? – переключилась на него Элоиза.

– Да не вопрос, – Иво был не дурак, и настаивать не стал.

Против силы не попрёшь, Верчеза больше не куражился и позволил извлечь себя из-за стола и вывести в коридор.

– Я с вами, господа, только сумку в кабинете оставлю, – Элоиза и вправду подхватила сумку. – Брат Франциск, как смогу – сразу же вернусь. Честное слово, – улыбнулась она.

Правда, уже не так, как для Себастьяно, но монаху хватило.

– Конечно, госпожа де Шатийон. Я полагаю, все знают, чем следует сейчас заняться? – он серьёзно глянул на остальных, задержался на девчонке.

– Вполне, – ответил за всех Ренци.

Тем временем Элоиза сходила в кабинет, вернулась и встала рядом с Себастьяно.

– Я думаю, мы можем отправляться, – заключил Лодовико.

16. О самоуверенных сотрудниках

Лодовико привёл всё собрание в какое-то помещение для переговоров на территории службы безопасности. Там стоял овальный стол, за ним и разместились. Элоизе отодвинули стул рядом с Себастьеном. Верчезу усадили напротив, за его спиной стояли Марко и вчерашний мальчик – Эмилио, кажется. На стене за спиной Элоизы висел большой экран, и возле него перешептывались информационщики Ланцо и Макс.

Лодовико уже хотел было начать беседу, но Верчеза глянул нагло и начал сам:

– Я жду объяснений. Я желаю знать, почему мне не дали выполнять свои обязанности и куда-то привели силой.

– Мы тоже ждём, – заметил Лодовико. – Кажется, тоже объяснений. Некоторых ваших действий. Попробуйте, вдруг получится? Хотя лично я не верю.

– А я вам ничего не собираюсь объяснять, – заявил Верчеза.

Над его головой тем временем происходил безмолвный диалог охранников. Юный Эмилио удивился проявленной наглости, тогда как на лице Марко было написано однозначное – вот увидишь, сейчас сам всё расскажет, как миленький!

Элоиза тронула Лодовико за рукав.

– Господин Сан-Пьетро, могу я побеседовать со своим пока ещё сотрудником?

– Конечно, – буркнул тот. – Только сдается мне, недолго ему в таком статусе оставаться.

– Мне тоже так кажется. Господин Верчеза, я официально вас извещаю, что чаша моего терпения по отношению к вам переполнилась. И сейчас вам придётся рассказать обо всём, о чём мы спросим. И ещё о том, о чем спросили бы, да не знаем. Честно скажу – за эти полгода вы мне изрядно надоели, и как сотрудник, и как просто человек, и я буду очень рада вас наконец-то уволить. Без рекомендаций, естественно.

Элоиза сама не ожидала, что в ней накопилось столько злости. Но ведь и в самом деле надоело видеть в кабинете его ухмыляющуюся рожу каждый день!

– Попытайтесь, а я погляжу, – хмыкнул Верчеза.

– Начинайте глядеть, уже пора, – Элоиза сделала глубокий вдох, сощурилась, сосредоточилась.

Если будет врать – а он будет врать! – она это непременно увидит.

Она не видела обмена весёлыми взглядами за её спиной, просто ощутила тёпло. Надёжный тыл ободряет, конечно.

– Господин Верчеза, – вкрадчиво произнёс монсеньор герцог, – вот только попробуйте как-то повредить госпоже де Шатийон, и тогда уже я погляжу, что будет дальше. Доступно?

Верчеза смотрел на них с полным ощущением превосходства.

– Хорошо, начнём, – Элоиза впилась в него взглядом. – Расскажите, пожалуйста, что вы делали в моём кабинете во вторник на прошлой неделе, вечером, когда рабочий день уже закончился.

– Это было давно, я уже не помню. И вообще не припомню, чтобы я хоть раз заходил в ваш кабинет в нерабочее время, – фыркнул он было, но поперхнулся под её взглядом.

– Господин Ланцо, вы можете нам помочь? – повела Элоиза головой в сторону экрана.

– Конечно, госпожа де Шатийон, – улыбнулся Ланцо, – сейчас всё покажем.

На экране появился коридор, из которого две двери вели соответственно в приёмную и далее в кабинет Элоизы и в кабинет сотрудников аналитического отдела. Внизу высветились дата и время – те самые, нужные. По коридору шёл Верчеза и время от времени оглядывался.

Он подошёл к двери приёмной, ещё раз оглянулся. Осмотрел дверь. Потом как будто вспомнил что-то – подошёл к камере, забрался на стоящую у стены скамейку, протянул руки к объективу… и изображение пропало.

– Поясните, пожалуйста, господин Верчеза, – глянула на него Элоиза.

– Это монтаж, – пожал он плечами. – Вы все меня не любите и пытаетесь обвинить во всех возможных грехах, причём безосновательно.

Элоиза улыбнулась.

– А вы не помните нашу встречу на вилле Сан-Валентини?

– Что? – нахмурился он. – Какую встречу на вилле?

– Так, ничего. Сейчас вспомните. А пока – хватит уже врать! – впилась в него взглядом, сняла поставленный тогда блок и прижала ему на несколько секунд кончик языка, с которого так и рвались ругательства. А затем мягко и осторожно погрузилась в его мысли.

Когда она вынырнула обратно в мир, то оказалось, что пока она исследовала образ мышления своего сотрудника, прошло минут десять.

– Госпожа де Шатийон? – встревожено спросил Марни. – Вы в порядке?

– Абсолютно. Монсеньор, он ничего не знает, судя по всему, его использовали без особых объяснений. Сейчас расскажет. А если что-то забыл – я дополню, – она взглянула на Верчезу и обнаружила, что тот смотрит на неё с ужасом. – Я полагаю, вы вспомнили, господин Верчеза?

Он выглядел, как человек, который шёл себе привычной дорогой, а потом вдруг с размаху налетел на запертую стеклянную дверь. Ну, то есть, может эта дверь тут раньше и была, но её никогда не закрывали почему-то. А теперь вдруг закрыли.

– Да, – пробормотал он уже без прежней уверенности. – Значит, вы уже там всё знали?

– Нет, – усмехнулась она, – не всё. Но сейчас нас всех интересуют детали. Для начала – имя человека, который к вам обратился. А также имя человека, который вас ему рекомендовал, – и легким принуждением заставила его говорить.

– Его зовут Скаполи, Джорджио Скаполи. Мне позвонил господин Мауро ди Мариано, который в своё время рекомендовал меня его преосвященству, я не мог отказать ему.

Да-да, секретарь одного из членов понтификальной комиссии.

– О чём он вас просил? – быстро продолжила расспросы Элоиза.

– Добыть сведения для Скаполи. Сначала просто о вашей текущей работе. Ключ я взял из ящика брата Франциска днём, он такой святой, что никогда не запирает дверь, уходя из приёмной за чем-нибудь в наш кабинет. Я скопировал файлы, сообщил, что они у меня, и на следующий день передал их человеку, которого прислали. Я уже после узнал, что он не донёс флешку до цели, – и тут он с сомнением вгляделся в лицо начальницы. – Мне рассказали, что ему помешали какая-то уличная девка и облезлый вояка. Ну, солдат-то был явно ваш, у вас такого добра хватает, – он обвел глазами представителей службы безопасности, – а девку где взяли? Неужели кто-то во дворце не брезгует пользоваться такими вот девками?

Ещё и защищается, надо же.

– Какая разница, кто это был? – пожала плечами Элоиза. – Рассказывайте дальше. Что было потом?

– Я переслал файлы по почте, и тогда мне сказали, что именно от меня хотят. Я не стал рисковать и вскрывать ваш кабинет повторно, а ключ уже вернул обратно в стол. Тогда я попросил Анджерри помочь – он был в теме, уж не знаю, откуда. Он не силён там, где нужно подумать или объяснить, ему сказали – он сделал. Он попросил у его высокопреосвященства отчет о реставрации, я взял оттуда нужные листы и должен был их отдать, а вы их, получается, подменили, – Верчеза мрачно смотрел куда-то в стену.

– Что было дальше?

– Скаполи вчера исчез. Меня снова нашёл господин Мариано и попросил выяснить, кто из сотрудников готовил данные по реставрации – честно, я не знаю, что они там ищут, у реставраторов, я не понимаю в реставрации ни черта. Готовила Франческа, я утром пришёл первым и включил её компьютер, и даже флешку вставил, я знаю, что у неё есть папка на рабочем столе, в ней документы по реставраторам. Но она никогда не ходит на обед, и вечером уходит всегда последняя, поэтому к её компу можно было только утром подобраться. Я и подобрался, но оказалось, что у неё там стоит какой-то хитрый пароль. Пока я пытался понять, что к чему, пришёл Донато, потом она сама, а потом уже брат Франциск и остальные.

– Господа, мы хотим ещё что-либо знать? – Элоиза посмотрела сначала на Себастьена, а потом на Лодовико.

– Хотим, конечно, но господин Верчеза нам уже в этом не поможет, – хмыкнул Себастьен. – Уводите, изолируйте обычным образом, потом разберёмся.

17. И о святом Себастьяно

Для следующей серии беседы Марни распорядился привести Скаполи, а также позвонил и попросил прийти отца Варфоломея.

Гостя привёл лично Гаэтано – бравый и довольный. Элоиза подумала про себя, что, видимо, молодой человек пока ещё не решил, как ему больше нравится – копировать повадки монсеньора или Карло.

Сегодня господин Скаполи был чист, выбрит, спокоен и привлекателен. Впрочем, когда он увидел некоторых героев вчерашней истории в рабочей обстановке, то тоже не сразу поверил.

– Добрый день, – кивнул он им обоим. – И когда была правда – вчера или сейчас?

– И вам добрый день, – кивнул Марни. – Вы о чём, если не секрет?

– Не могу понять, кому не даёт покоя наш святой Себастьяно. Вчера я думал, что его ищет ещё кто-то, неизвестный мне, но очень могущественный, раз держит такую банду. А сегодня я уже не знаю, что и думать.

– Отчасти вы правы, – раздумчиво произнесла Элоиза. – Неизвестный вам – определённо, с могуществом тоже всё в порядке. Но мы представляем интересы кардинала д’Эпиналя.

– Вы оба? – Скаполи глянул с сомнением.

– Монсеньор Марни возглавляет службу безопасности. Я – Элоиза де Шатийон, аналитическая служба, а известный вам господин Верчеза – мой пока ещё сотрудник.

– Надо же, – изумился Скаполи. – И у вас в обычае представлять интересы, так сказать, лично? Или вы мне голову морочите?

– А если у вас воруют важные документы, вы всегда готовы передать дело третьим лицам? – поинтересовалась Элоиза.

– Не знаю даже, что и сказать. У меня не бывает важных документов, – рассмеялся Скаполи. – Разве что важные документы людей, которые мне доверились.

Марни вопросительно посмотрел на Гаэтано.

– Господин Скаполи занимается выполнением деликатных поручений. Один из его постоянных заказчиков – господин Мауро ди Мариано, – сообщил тот.

Марни перевёл взгляд на Скаполи.

– Мы будем вам очень признательны, если вы расскажете нам историю о святом Себастьяно.

– А я думал, вы просто тряхнёте меня посильнее и будете ждать, пока информация из меня сама высыплется, – пожал плечами Скаполи.

– Вы ведь понимаете, что этот вариант всегда остаётся в моём распоряжении, – любезно улыбнулся Марни. – Но всем было бы приятно, если бы вы нам всё рассказали без принуждения.

В предусмотрительно распахнутую дверь важно вкатился отец Варфоломей.

– Доброго вам здоровья, дети мои, – он благословил всех, уселся на свободный стул и положил на стол папку. – Это и есть тот человек, который зарится на нашу картину?

– Уж конечно, на вашу, – возразил Скаполи. – Она такая же ваша, как и моя!

– Вот об этом мы и хотим послушать, – негромко сказала Элоиза. – расскажите, пожалуйста. Вам ведь нужно выполнить задание, так? А сейчас это нереально. Но мы вместе можем подумать, что теперь делать.

– Госпожа де Шатийон говорит дело, я вам советую прислушаться, сын мой, – кивнул Варфоломей.

– А вам-то что в нашей картине? Вы тоже хотите её себе?

– А она, сын мой, знаешь ли, уже у меня, – усмехнулся Варфоломей, поглаживая пузо. – И в моей власти решать, что с ней будет дальше. Ты, наверное, даже и не представляешь, каким могущественным может быть реставратор. От той картины может вообще ничего не остаться, понимаешь? И тогда её никто никогда не найдёт.

– Да вы прямо заправский шантажист, святой отец, – восхитился Гаэтано.

– С кем поведёшься, – с достоинством ответил Варфоломей.

– Ладно, я расскажу. Вы ведь должны знать, что у вас в руках. Точнее, чего нет. Или есть – на самом деле не знает никто. Я тоже не знаю, если что. Но когда господин Мариано попросил меня узнать, через какой сомнительный фонд тайком продали изображение святого Себастьяно, то я очень удивился, что в деле вдруг появился кардинал д’Эпиналь. Он, вроде бы, никогда не был замешан ни в чём подобном.

– Более того, он и вправду не замешан ни в чём неподобающем, – веско сказал Варфоломей.

– Но очень хотелось бы понять, почему господин Мариано рекомендует к нам в штат ненадёжных людей, – заметила Элоиза.

– Да, меня тоже очень интересует этот вопрос, – раздумчиво проговорил Марни. – Придётся им заняться.

– Эй, не отвлекайтесь! Сейчас меня интересует картина, – сварливо сказал Варфоломей. – Давайте поступим так: я начну рассказывать историю, а наш гость дополнит те моменты, которые он явно знает, а я – нет. Итак, полтора месяца назад на реставрацию поступила картина. Она была куплена у, – он сверился с данными в папке, – некоего господина Лапьера, копии его удостоверения личности и ещё каких-то документов есть, разберётесь потом, – он, не глядя, кивнул в сторону Лодовико. – Купили картину в коллекцию музея, а деньги по воле дарителя поступили в благотворительный фонд, делами которого занимается сами знаете кто. Правда, там есть и другие сотрудники, у которых, в целом, с головой получше, и считать они умеют, и я не знаю, почему эти замечательные люди не присмотрелись повнимательнее к такой странной благотворительности. Но вопросы о благотворительном фонде предлагаю обсудить в другом месте и другой компанией. Сейчас нам важно то, что у нас есть картина, она находится в реставрационной мастерской, и, скорее всего, не выйдет оттуда в ближайшие несколько месяцев. А вот теперь, господин Скаполи, расскажите нам об этой картине.

Скаполи скривился.

– Ладно, что уж. Меня попросил разобраться в этой истории господин Мариано, он в самом деле ко мне уже обращался с некоторыми сомнительными вопросами, и мне удавалось их разрешать. Поэтому я не усомнился ни разу и ни в чём, когда он попросил узнать о купленной для музейной коллекции картине, он подозревал, что это подделка. Он рассказал мне историю картины – она около ста лет назад была куплена тогдашним банкиром Лораном. Он баловался коллекционированием живописи, и этот святой Себастьяно был самым ценным предметом в его коллекции. Старый пень на картину только что не молился, и в завещании написал, что оставляет-то её старшему сыну, но если сын не будет заботиться о ней надлежащим образом, то она отойдёт следующему по старшинству сыну и его детям. Описание надлежащих условий приложено к завещанию. А сыновей было четверо – не баран чихнул, сами понимаете. И у всех дети и прочие потомки. До сих пор четыре ветви семьи косо смотрят друг на друга, из-за этой картины в том числе. Господин Лоран, который нынешний владелец, подозревает, что картину подменили, у него в доме висит тщательно выполненная копия, а оригинал исчез. Господин Лоран выяснял, где и как можно было тайком продать картину, и в процессе поисков познакомился с господином Мариано. А господин Мариано обещал помочь. Мне поставили следующую задачу – узнать, попала ли картина к реставраторам кардинала д’Эпиналя, и что они про эту картину думают относительно её подлинности.

– А более простым способом это никак нельзя было сделать? – пробормотал озадаченный Марни. – Ну там прийти через главный вход, постучаться, представиться, попросить проводить к реставраторам и задать этот самый вопрос?

– Но я ведь до сих пор не знаю, что там с картиной. В смысле – настоящая она или нет. А вдруг вся комбинация была задумана для того, чтобы перепродать эту картину куда-нибудь ещё? После ваших реставраторов у неё будет безупречная репутация, что бы там с ней не происходило на самом деле!

– Сын мой, мне приятно то невольное уважение к моей работе, которое сквозит в каждом твоём слове, – кивнул Варфоломей. – Честно признаюсь – у меня не было повода присмотреться к этой картине подробнее, чем к любой другой. Но теперь я это сделаю. И сделаю намного тщательнее, чем делаю обычно. Приглашу частным образом пару дополнительных экспертов, кроме наших, пусть тоже посмотрят. Мне на это потребуется неделя. Быстрее не управлюсь.

– У тебя будет неделя, – кивнул Себастьен. – Но у меня есть ещё один вопрос: кто такая Эмма?

– А, Эмма. Это, так сказать, представитель заказчика. Молодая жена старого мужа. Лоран отправил её со мной как человека, который видел оригинал картины. Я не понял, почему она вчера сбежала в аэропорт, она должна была оставаться в Риме до конца недели.

– Ладно, разберёмся, – Себастьен встал. – Господин Скаполи, я приношу вам свои извинения, но я не могу сейчас отпустить вас наружу. Вы останетесь здесь, во дворце. За вами будут присматривать, но в целом, если вы не вытворите ничего неподобающего, вашу свободу ограничивать не будут. Исключений два – не покидать стен дворца и никаких средств связи с внешним миром.

– Боюсь, моё мнение не имеет сейчас веса, – пожал плечами Скаполи.

– Правильно.

– Но постойте, я должен сообщить о себе хотя бы господину Мариано!

– Обойдётся господин Мариано, – отрезал Себастьен. – И без вас, и без информации.