Текст книги "Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

04. О ерунде

В ресторане «у котов» Марни как будто ждали. Впрочем, как везде и всегда – его пожелания исполнялись мгновенно. Они только успели расположиться за столиком, а перед ними уже материализовались кофе и вино.

– Я не знал, с чего вы захотите начать. И попросил всего понемногу.

– С мясом? – улыбнулась она.

– Как же иначе, – подтвердил он.

На самом деле салат был самый тот, мясо нежное, подливка вкусная, а разговор вполголоса вертелся исключительно вокруг взлома компьютера. Обоим было понятно, что господин Верчеза старается не для себя, но оба они не представляли, для кого же.

– Выход один – тотальная слежка, прослушивание всех его переговоров и полный контроль над его компьютерами. И пока мы не поймем, что происходит, он не должен отследить наш интерес и нас заподозрить.

– Может быть, надо было не отбирать флешку, а следить за обоими? Ведь ничего очень важного там не было.

– Даже не очень важное не должно покидать пределы нашей системы. Иначе непорядок.

– Согласна, но может быть, он попытается еще раз?

– А может быть, ну его пока, и займемся собой? Скажите, милая госпожа де Шатийон, можно позвать вас на свидание?

– На свидание? – удивилась она. – А… что это вот тут у нас с вами?

– Ужин, – с готовностью ответил он.

– Но скажите, чем тогда, по-вашему, ужин отличается от свидания?

– Когда мы с вами ужинаем и обсуждаем дела – ну какое же это свидание? А если вы не можете вот так с ходу отличить одно от другого – то скажите, вас вообще зовут на свидания?

– Еще пока да, – рассмеялась она. – Иногда.

– Черт.

– Ммм?

– И кто же?

– Новенькие. Те, кому не успели объяснить положение дел, и кто не начинает ещё трепетать от одного лишь упоминания вашего имени, – рассмеялась она.

– Даже не знаю, что сказать в ответ. С одной стороны, определенная дерзость всегда вызывает симпатию, с другой стороны, хочется прогнать от вас всех.

– Не берите в голову. Дон Карло давным-давно уже объяснил мне, что ни один разумный человек связываться с вами не станет, а неразумные у нас не задерживаются. Поэтому никто мне не досаждает. Такого, как было в первые месяцы, уже давно и в помине нет. Чему я лично очень рада.

– Хорошо, это выяснили. Так куда они вас зовут? Когда приглашают на свидание?

– Вот в том и дело, что куда-нибудь как-нибудь. С вами всегда есть дело. Или если не дело, то какое-нибудь ещё более приятное занятие. Причем, знаете, возможность совместного занятия какой-нибудь ерундой я ценю едва ли не больше разных нежностей. А с ними всеми никаких дел вне работы нет и быть не может, предложить мне ерунды никто, кроме вас, не додумался пока, а прочее-другое я в данный период своей жизни готова делать только с вами…

Его рука обхватила её за плечи.

Раньше, скажем, год назад, они садились за этот столик лицом к лицу, друг напротив друга. Но некоторое время назад стулья сменились лавкой. Такой широкой лавкой со спинкой, в стилистике заведения. И теперь они сидели рядом.

– А просто свидание без всякого дела вас может заинтересовать?

– С вами? – подняла она бровь.

– Со мной. И в полной тайне, конечно. Если я сейчас позвоню дежурным и скажу, что мне самому нужно что-нибудь проверить, то никто и не подумает нас искать и вообще задумываться о том, где мы есть и что делаем. А завтра утром вернемся, как будто заканчивали операцию. Да так оно и есть на самом деле.

– И куда же вы меня зовете?

– А вы думаете, мне некуда вас позвать? – рассмеялся он.

Прямо рыцарь Дамиан!*

– Я, честно признаться, вообще об этом не думала. О том, что у вас есть и кого вы куда зовете.

–Ну и зря не думали, сердце моё. Кроме отличной работы и трех комнат во дворце у меня есть много что ещё, – подмигнул он.

– Верю, – серьёзно кивнула она. – А у меня как раз ничего особенно и нет, кроме помянутой отличной работы и трех комнат во дворце.

– Лукавите, сердце моё. У вас есть столько, что не всякому получится за вами угнаться. Я бы мог представить вам список, но…

– Список? Какой ещё список?

– Список ваших достоинств с точки зрения житейской выгоды.

– Существует такой список? – удивилась она.

– Я могу его составить. Но не буду, зачем? По большому счету, нет никакой разницы, владеете вы чем-то или нет, ваша самая большая ценность для меня в том, что я люблю вас, и никого другого, и хочу быть с вами, и ни с кем другим. Поехали?

Элоиза не ответила ничего. Ничего не говорить… Уйти в себя, легко прислониться щекой к его плечу…

Внизу звучала музыка – средневековая мелодия, очень подходящая к оформлению заведения. Флейта, что-то струнное и что-то ударное.

– Вы задумались, сердце моё?

– Я заслушалась.

– Вас можно приманивать музыкой?

– На свидание? Ой, не уверена.

– А кто-нибудь пытался?

– Конечно, – улыбнулась она. – И пытались, и просто так.

– Рассказывайте уже, – он потеребил её за плечо.

– Приманить пытался во времена оны граф Барберини. Он мастер, и сдаётся мне, ему ничего не стоит взять и приманить. Но… со мной не получилось.**

– Графа я никак не буду комментировать, с вашего позволения.

– Вы всё ещё хотите его убить?

– Конечно. И не будем о нём. Рассказывайте дальше, пожалуйста.

– Просто так – это, конечно же, Лодовико и его гитара. Он никуда меня не приманивал, но я слышала, как он играет. Когда не просто аккомпанирует голосу, а именно играет. Он может приманить, кого захочет, я уверена. Он вам не рассказывал? Зимой, перед Рождеством, когда вы были в отъезде вместе с Шарлем, как-то вечером они с Варфоломеем зазвали меня играть в карты и сделали всё, чтобы я проиграла. И тогда они попросили меня танцевать, импровизировать под игру Лодовико. Не знаю, как это было со стороны, но мне понравилось.***

– Элоиза, а я почему ни разу ничего такого не видел? Я чувствую себя обиженным, честное слово!

– Это не специально, правда. Так получилось. Я и забыла, потому что после столько всего случилось! Ваше возвращение, потом всякие гадостные дела, которые приходилось делать… ну да вы знаете.

– Вот, как гадостные дела, так со мной, а танцевать – так с моими друзьями!

– Хорошо, я обещаю вам, что в следующий раз буду танцевать с вами… или для вас. Годится?

– Вполне. Понимаете, я и так, честно сказать, бывает, что комплексую на их фоне.

– Да ладно? – она не поверила, отстранилась, удивленно посмотрела. – Вы? На их фоне? Чем же они могут оказаться лучше?

– Ну как… Карло – трепло, способен обаять любую девушку. С ним легко и весело всем. Я помню момент, когда вы с ним смеялись на кухне, однажды ночью, давно. Честно, я ему в тот момент даже позавидовал. А еще честнее – хотел побить.****

– Это когда он объяснял, почему ко мне перестали приставать?

– То есть?

– Именно он тогда рассказал, что весь дом считает меня вашей девушкой, и оттого меня оставили в покое все или почти все. И конечно, его самого ваша девушка никак не интересовала.

– Вот как?

– Именно так. А что с Лодовико?

– А Лодовико – поэт. И в прошлом тоже обаятельное трепло.

– Ну и что? Кстати, мне рассказывали, что вы тоже бываете поэт, – она быстро взглянула на него из-под ресниц. – Только вы мне ни одной строчки ни разу не показали. Не доверяете?

– Нет, это не так называется. Кстати, с вами ровно та же история – вы обещали подумать и что-нибудь мне показать, уже давно обещали. Так когда же?

Телефон зазвонил бодрой мелодией где-то в недрах его кармана. И выражение его лица было при этом неописуемым.

– Вы знаете, кто это? – прошептала она.

– Знаю, – мрачно ответил он. – Шарль. Может быть, ну его?

Она чуть было не сказала это самое «ну его», но в последний момент опомнилась.

– А вдруг что-то важное?

– Глобально вы правы, просто так в это время Шарль звонить не станет, – и он достал телефон, продолжая обнимать ее второй рукой. – Слушаю, Шарль.

Они сидели так близко, что Элоиза слышала весь разговор.

– Вы отправились ужинать, так? Не торопитесь, закончите ужин, но потом вы мне нужны. Богоданный племянник опять напортачил.

Марни издал некий полузадавленный звук, сильно напоминавший ругательство.

– Что случилось?

– Расскажу, когда приедете. Мне сказали, что госпожа де Шатийон с вами? Привезите её тоже, она очень нужна.

– Ок. До связи, – Марни нажал кнопку и убрал телефон в карман. – Вы слышали, сердце моё?

– Да. Увы.

– Но дослушать зацепившую вас мелодию это нам не помешает.

– Да. Наверное, – ее рука взлетела ему на плечи, за шею, коснулась волос.

– Что это с вами? – его недоверчивая улыбка была очень мягкой.

– Это же я убедила вас ответить Шарлю. А вы уже, наверное, предвкушали продолжение нашего ужина. Думали, что уговорите меня на то самое свидание, так? – она постаралась сделать взгляд непроницаемым и говорить обычным слегка насмешливым образом.

– Конечно, и был момент, когда я готов был убить Шарля на радость врагам.

– Не печальтесь. Обещаю, мы закончим этот разговор. Когда разрешится нынешний кризис… когда нам не будут мешать начальники по телефону.

– Вы серьезно, Элоиза?

– Как вы говорите, я тоже живая. Иногда.

___________________________

* История рыцаря Дамиана рассказана в книге "Мария-Эстелла, или Призраки из прошлого", глава "Теоретические аспкты охоты за привидениями"

** О музыке графа Барберини – в книге "Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере", глава "Волшебная флейта"

*** О Лодовико и танцах – в книге" Джулиана, или Ведьминские козни", глава "Мирные развлечения"

**** О Карло и неоднократно поминаемом разговоре – в книге "Мадонна Фьора", глава "О тех, кто ест ночью, и о сплетнях"

05. Такова жизнь

Музыка стихла. Себастьен подозвал официанта, попросил кофе и десерт. Самый большой и замысловатый.

– Вам же всегда нужно сладкое, когда приходится много думать, так?

Она неопределенно хмыкнула, а потом вдруг спросила:

– А на меня у вас какая мелодия в телефоне стоит?

– А позвоните.

Она достала из сумки телефон, позвонила. И услышала «Historie d’amore».

– А почему?

– Ну… по-французски же, – он взял у нее из рук телефон, повернул к себе. Увидел свое изображение – лежащим на траве, руки закинуты за голову, пара верхних пуговиц рубашки расстегнута, и выражение лица самое умиротворенное – и удивленно присвистнул. – Где вы добыли этот портрет?

– Вам честно сказать?

– Конечно. Я его никогда не тиражировал. Это, гм, очень частный кадр.

– А мне понравилось, – Элоиза невозмутимо пила кофе.

– Так где же? – он вернул телефон на стол и взял ее свободную ладонь.

Черт. Не врать же ему! Придётся признаваться.

– В отделе господина Ланцо есть некая база фотографий сотрудников… В общем, когда я узнала, что у господина Лодовико есть милая привычка фотографировать всё, что движется, я убедила кое-кого показать эту базу мне. Не спрашивайте меня, кого именно, и как именно, тоже не спрашивайте. Все равно я вам этого не расскажу. Наверное, вы всё поймёте сами. И ваши сотрудники не виноваты. И вам придется поверить, что я выбрала один-единственный кадр и забрала его себе в телефон. И, честное слово, обычно я свой телефон никому не показываю.

– Черт, зачем вы это сделали?

– Захотелось. Мне понравился кадр. Не понимаю, почему вы так беспокоитесь – вы одеты, никого другого рядом нет, это фото никак вас не компрометирует. Я не знаю контекста и выбирала исключительно по внешнему впечатлению.

– Контекст таков, что незадолго до того мы победили. И сами остались живы. А нашему умному Лодовико только и дела было, что ходить и фотографировать полуживых людей!

– Хороший контекст. Вы против того, чтобы я иногда смотрела на изображение человека, который победил?

– В принципе нет, но… Мне не слишком приятна мысль, что мои личные кадры оказались полностью беззащитны.

– Я уверяю вас, очень мало людей на свете смогут добыть информацию таким способом. На мой взгляд, вы и ваши секреты в безопасности.

Он хмуро взглянул на нее.

– Вот, опять вы все поставили с ног на голову. Почему вы меня-то не попросили? Думаете, я бы отказал?

– Не думаю… не хотела афишировать свой интерес к вашим фотографиям. Скажите, трудно было? Там? – и кивнула на фото.

– Достаточно трудно. Но это уже в прошлом, – он прикрыл глаза и задумался.

– Значит, пусть там и остается? – спросила она и легко коснулась кончиками пальцев его ладони. – Нет, я могу, конечно, удалить это фото, будете как все, без картинки.

– Я еще и единственный с фоткой? Ну ничего себе! – он легким незаметным движением взял ее пальцы в свои. – Придется вам ее оставить. А как же разные другие люди из вашей жизни?

– Их слишком много, мне обычно лень искать портреты. Кстати, у вас на рабочем столе телефона одно время тоже красовалось изображение, которого вам никто не давал. Не припомните?

– Отчего же, помню. Отличный кадр, Лодовико далеко не сразу удалось поймать вас так, чтобы мне понравилось.

– Так это был заказной кадр?

– Конечно. И я же тогда не мог посадить вас под его камеру, чтобы этот кадр получить, приходилось всячески изворачиваться.

– А сейчас что там?

– Взгляните, – он протянул ей телефон.

На рабочем столе Элоиза снова увидела свой портрет. В белом платье, с распущенными волосами. Машины, к которой она прислонилась в момент съемки, видно не было, но кадр был определенно из серии «именины у Полины».

– Между прочим, у меня этих фотографий нет. Почему? – строго спросила она.

– Потрясите Лодовико, сердце моё. Он даст их сразу же, вам даже не придется применять к нему ваши специфические методы убеждения.

– Я сейчас вернусь, – она отставила чашку, отняла руку, встала и стремительно вышла из зала.

В туалете подошла к зеркалу. Тьфу, кошка драная. Глаза горят, щеки красные, губы облизаны – обкусаны, волосы лохматые. Намочила руки в холодной воде, приложила к щекам. Не помогает. Попыталась пригладить волосы – бесполезно. А ведь сейчас идти, общаться с людьми, с которыми она всегда убийственно серьезна, и вообще работать! Думать. Просчитывать действия. Или ещё неизвестно что делать. Ужас. Сразу будет понятно – что-то не так, она не в порядке и вообще. Ладно, придется прорываться. Поскорее бы все закончить и спать уже. Предприятие сегодня было не очень сложное, но напрячься пришлось, сейчас бы выспаться, а потом уже дальше напрягаться.

Высушила руки и пошла обратно в зал.

Себастьен ждал ее за столиком.

– Вы в порядке?

– Нет. Но это не важно.

– Что-то случилось? Еще что-то?

– Да как вам сказать… у меня диссонанс между тем, что я вижу в зеркале, и необходимостью срочной работы.

– Я не зеркало, но я не вижу ничего плохого. Вы очаровательны сегодня, ваши глаза так непосредственно сверкают, и прическа у вас очень милая. Я склонен видеть во всём влияние вашего нетипичного сегодняшнего образа для операции. Он разбудил в глубинах вашей натуры что-то, что вы обычно старательно прячете. Видимо, это и не дает вам покоя. Нет-нет, не надо испепелять меня взглядом, я вовсе не утверждаю, что у вас есть привычка искать по барам мужчин на ночь. Я о том здоровом авантюризме, доля которого есть во всех наших совместных операциях…

– Да, я люблю риск и авантюры. Да, я с удовольствием на них иду, и, видит бог, справляюсь. Что-то еще? Или уже поедем к Шарлю? – она встала и принялась застегивать сумку.

– Да все отлично, экселенца! Вы прекрасно справляетесь, без вас нам было значительно труднее. Мы вас очень уважаем и очень ценим, а я так просто дня без вас прожить не могу. И вы это отлично знаете. Знаете же, так? – на последних словах он встал, подошел к ней, притянул ее за руку к себе и говорил практически у самого лица.

– Знаю, – она опустила глаза.

– Я понимаю, что сейчас было бы правильнее как раз отправиться на свидание. Или просто в постель. Хоть в мою, хоть в вашу. Но, черт возьми, жизнь такова, что мы отправляемся к Шарлю.

– Ок. Едем к Шарлю, – и далее до самого палаццо они был неразговорчивы, но предупредительны друг к другу и вежливы.

06. Что происходит и кому это нужно

Шарль ждал их в своём кабинете. Было непривычно видеть приёмную пустой, но отца Варфоломея там не обнаружилось. Кардинал сидел за столом и гладил разлёгшегося на коленях кота Чезаре.

– Добрый вечер, Себастьен. Добрый вечер, госпожа де Шатийон, вы сегодня замечательно выглядите. Прошу прощения за то, что беспокою так поздно, но вокруг меня происходит что-то непонятное, и мне это не нравится. Садитесь, сейчас принесут кофе.

– Добрый вечер, Шарль, – кивнул ему Марни. – Нам бы тоже понять, что вообще происходит.

– Добрый вечер, ваше преосвященство. Рассказывайте, – Элоиза сняла с плеча сумку и шарф, Марни подхватил и сложил на стул у дверей.

Кофе принёс не кто иной, как Варфоломей лично. Аккуратно поставил поднос на стол, налил всем, кто как любит, и только потом уселся.

– Как в истории появился ваш племянник? – поинтересовался Марни. – Он ведь занят какими-то делами в церковной части дворца и не должен соприкасаться ни с чем серьёзным?

Вот-вот, Элоиза вдруг осознала, что ни разу не встретилась с Анджерри с момента своего возвращения из Парижа. Он никак не проявлялся. И при этом говорят же, что он в приятельских отношениях с Верчезой!

– Госпожа де Шатийон, вы хорошо помните обзор по реставрационным работам, который вы отдали мне сегодня? – спросил кардинал.

– Конечно. Я его вам отдала лично в руки, так?

– Так. А уже под вечер его у меня попросил любезный племянник. Сказал, что ему там нужно что-то для назначенной ему работы. Даже смог вразумительно объяснить, что именно – мол, какой-то предмет, отданный на реставрацию, поступил к нам через благотворительный фонд, то есть его купили, отдали нам, а деньги ушли в фонд.

– Ну, было такое, – буркнул Варфоломей. – Картина. Святой Себастьяно, кстати. Поступила месяца полтора назад, не в самом хорошем состоянии, с ней сейчас работают. Пока только очистка – полотно всю свою жизнь висело в жилом помещении, и там вот такенный культурный слой, – Варфоломей широко развёл руки, показывая величину того слоя. – Работает госпожа Джованнина, то есть Асгерд. И у неё неплохо получается.

– Ладно, скинь мне все сопроводительные документы по этой картине, посмотрим, что там к чему, – Марни поставил на стол чашку. – Где сейчас Анджерри, кстати? – спросил он.

– Я отправил его в личные покои и запретил их покидать. Пока не разберемся, что к чему. Так вот, он мне бумаги-то не вернул. А поскольку в них не те сведения, которые могут свободно ходить и где угодно лежать, то я прямо попросил вернуть, когда закончил все сегодняшние дела. Он принес, но трех листов недостает. В его кабинете мы с Варфоломеем и Лодовико их не нашли. И он не может мне внятно объяснить, где они и что с ними. Равно как и зачем ему эти данные понадобились.

Марни сумрачно глянул на Элоизу.

– Так. Это уже хуже, чем просто какие-то файлы из вашего компьютера, – он подошел к рабочему столу, взял бумаги и нахмурился. – Элоиза, вы сможете определить, какие данные пропали?

– Конечно. Может быть, тогда мы поймем, кто за этим стоит и что ему нужно?

Они не поняли, кто это и что ему нужно. Или поздно было, или задача на этом этапе и с этими данными пока не имела решения. Себастьяно понимал, что так бывает, просто нужно ещё поработать.

Шарль попросил привести к нему Анджерри, Себастьяно распорядился, и того доставили. Элоиза сделала вид, что она является элементом декора кабинета, но её пристальный и суровый взгляд сверлил череп святого отца, и Марни подозревал, что способствовал его откровенности. Правда, допрошенный Анджерри сказал только, что это Филиппо Верчеза просил у него бумаги, он их смотрел и он их вернул обратно, а что там не хватает нескольких листов, он, Винченцо, и не заметил. У него, Винченцо, совсем другие проблемы на уме, он печется о душах вверенной ему паствы, и пусть к нему не пристают с документами, цифрами, реставраторами и прочими глупостями. После чего оставалось только отпустить его восвояси. Точнее, вернуть в его личные покои.

После чего они втроём пошли в аналитический отдел.

Элоиза включила компьютер и выдала полную версию документа. Потом они сели в кабинете – вместе с Шарлем, и придумали, какие минимальные изменения нужно внести в те три листа, чтобы разницы заметно не было, а выводы бы следовали из этих данных абсолютно другие. А дальше все просто – найти человека, у которого бумаги, заменить, проследить за ним и выяснить, куда пойдут сведения.

Незадолго до рассвета Себастьяно отвел едва стоящую на ногах Элоизу в ее покои. Шарль распорядился отправить ее спать и не трогать утром, пока сама не встанет. Встрепанная Анна, поднятая с постели, помогла уложить ее спать. Марни разыскал телефон Элоизы, выключил там все будильники, какие нашел, звук выключил тоже, а телефон положил в гостиной. Даже если кто и станет звонить, она обнаружит это только когда проснется.

А потом уже можно было и самому отправиться спать. Он ещё подумал – к Элоизе или к себе? И решил – к себе. Времени до утра оставалось мало, путь она спит, а ему и пары часов хватит. И насчет себя он распорядился будить, если будет обнаружено или произойдет что-то важное. Ну и насчет слежки за Филиппо Верчезой распорядился тоже.