Текст книги "Барбарелла, или Флорентийская история (СИ)"
Автор книги: Салма Кальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Так это был не первый ваш сон с участием этой выдающейся дамы?
– В том и дело, только раньше она не разговаривала.
– Но вы же умеете противостоять призракам?
– Так то призраки, а это ненормальная картина! Вам рассказывали, как она падала с подставок и ползала по полу?
– Без подробностей, – рассмеялся он, наверное, представил себе, как это могло выглядеть. – Получается, дама хочет домой?
– Получается. Но сначала Варфоломей должен получить аргументированный ответ на вопрос – подлинник это или подделка.
– Может быть, подделка не вела бы себя так, гм, активно?
– А может быть, наоборот, подлинник бы стоял себе тихо и не пугал людей?
Они разом рассмеялись, потом он легонько поцеловал её и поднялся.
– Сердце моё, у вас не найдётся воды?
– Знаете, в гостиной на столе было даже вино. Его открыли для меня, но оно было холодное, и я его не пила. Пила другое, согретое, и потом чай.
– Вино сгодится тоже. Вам налить?
– О да, запить кошмары.
– Знаете, нам не в первый раз снится одно и то же. И это всегда важное. Я постараюсь завтра не задерживаться с Шарлем и вернуться поскорее, нужно послушать вас всех об этой странной истории.
– А во сколько вам ехать?
– В десять, я думал встать в девять.
– А сейчас?
– Без четверти четыре. Допивайте, и будем спать. Просто спать.
– Знаете, я сейчас сообразила наконец-то, как можно сделать, чтобы оградить сон от вмешательства извне. Это несложно. Я попробую включить в радиус действия и вас. Но нам придется моститься на одной подушке.
– Это ж не на одной половице, так что не страшно, – улыбнулся он. – Действуйте. Надеюсь, сначала вам по рецепту будет нужно меня поцеловать?
– Нет, – покачала она головой. – Это будет вторая часть – для быстрого и гарантированного засыпания.
* * *
Кьяра в субботу вечером засела в своей гостиной, обложившись книгами. Читать романы – дело хорошее, но на учёбе спрашивают совсем не об этом. А на следующей неделе и история искусств, и ещё куча разного.
Франческа осознала себя здоровой и отправилась к Октавио – у того не было ночного дежурства, и у них образовались какие-то планы. В тишине и спокойствии работа шла на удивление хорошо.
Когда Кьяра поняла, что может закончить, и глянула на часы – оказалось, что уже час пятнадцать, и с обеда у неё во рту ни крошки не было. Хорошо, значит – разобрать завалы, чтобы не лежали здесь, кое-что вообще можно в библиотеку прямо сейчас отнести, ведь все выписки она сделала, и потом пойти на кухню поискать еды.
Библиотека не запиралась. Запирался коридор, который к ней вёл, но от него у Кьяры водились ключи – должен же у неё быть хоть какой-то бонус, если она убирается во дворце! Более того, она знала, какой выключатель включит не верхний свет, а только некоторый местный, и его как раз хватит, чтобы дойти до нужной точки и выгрузить там книги.
Она договорилась с отцом Варфоломеем, что оставит книги на его столе. Да, у него был здесь свой стол, он читал не только на своём рабочем месте или в своей келье, но и в библиотеке тоже. Он говорил, что здесь тихо, и проще с мыслями собраться, например, когда нужно что-то написать.
Кьяра сложила книги на стол аккуратной стопкой и огляделась – всё ли в порядке.
На столе всё было в порядке. Посередине лежал толстый журнал, а рядом – дальнозоркие очки для чтения отца Варфоломея. Видимо, сидел тут совсем недавно и забыл их взять. Интересно, а что в журнале?
Журнал за осень 2015 года был заложен листом бумаги на статье, озаглавленной «Неизвестные Донати», автор – Роберто Казолари.
Кьяра села, устроилась поудобнее и принялась за чтение.
Оказывается, далеко не все портреты членов семьи изначально были в галерее. Некоторые из них приходилось долго разыскивать! Например, некий Габриэле Донати в середине девятнадцатого века сначала участвовал в Рисорджименто, получил за это по голове от папеньки, действующего маркиза Донати, и сбежал в Америку. Там он поучаствовал в войне между Севером и Югом, а потом женился, и прожил всю оставшуюся жизнь. Там же умер, оставив потомство, которое до сих пор живёт где-то в каком-то Фейетвилле. И у них хранился портрет Габриэле, изображений которого не осталось в фамильной галерее. Автор статьи рассказывал, как он нашёл этих людей, списался с ними, а потом поехал в Америку и привёз оттуда портрет. Кьяра посмотрела на репродукцию – точно, был такой, симпатичный мужчина в красивой серой военной форме.
А вторая часть статьи была про портрет последнего из Донати, маркиза Донателло, который погиб в конце войны и завещал картины государству. Точнее, его портрета никто не писал, удалось найти лишь черно-белую фотографию. Автор рассказывал, как он нашёл человека, занимающегося историей Флорентийского университета, и как они вместе производили поиск в архивах исторического факультета, на котором учился Донателло, и в его личной коллекции. Как раз в личной коллекции и была найдена нужная фотография, даже с подписью. Она тоже была в журнале – портрет совсем молодого человека в строгом костюме. Подпись гласила, что фото сделано на каком-то университетском торжестве.
Надо же, он учился в университете, подумала Кьяра. Наверное, собирался продолжать семейное дело – хранить сокровища. А может быть, и другое семейное дело тоже – что-то было там с продажей дорогих тканей и предметов роскоши. Молодой человек показался ей симпатичным – интересно, каким он был? Чем увлекался? Какие планы строил? Какие девушки ему нравились, и рассказывал ли он им про картины? Или наоборот, он был человеком своего времени и не оглядывался на прошлое, каким бы ценным оно не было?
Часы на стене громко пробили два раза. Кьяра аж подскочила – что это и где она? Тьфу ты, она же принесла книги в библиотеку и села почитать статью в журнале! И уснула над этой статьёй! Вот что значит почти не спать на неделе, скоро уже и на лекциях засыпать будет!
Прежде чем закрыть журнал, она ещё раз глянула на фото Донателло Донати. Во сне ей примерещилось, что они вдвоём стояли на набережной Тибра в хмурый и промозглый осенний день, и считали сорванные с деревьев листья, которые ветер гнал мимо них по асфальту.
* * *
В комнатке рядом с кухней горел свет. Это неудивительно – ночью во дворце вечно бродят и едят. Даже если к тому нет никакого повода.
Внутри оказался Гаэтано, совсем один. Он гонял вилкой по тарелке какой-то кусок и смотрел в телефон. Рядом стоял пустой бокал и бутылка с коньяком.
– Кьяра, привет, – увидел её, тут же отложил и телефон и вилку, поднялся, придержал дверь. – Чего полуночничаешь?
– Учусь, – пожала она плечами. – А ты чего опять пьёшь в одиночку?
– Хочу и пью, – пожал он плечами.
Ну вот ещё, хочет он. Что-то он после лета частенько хочет напиться в одиночку, ещё только не хватало, сопьётся к чёрту!
– Может, позвонить Гвидо, и он тоже будет вместе с тобой хотеть и пить? – Кьяра положила на стол телефон и пошла к холодильнику.
– Нет, не может. У Гвидо кот.
– И что? – не поняла она. – Впервые слышу, чтобы коты пить мешали. Посмотри на дона Лодовико или отца Варфоломея.
В холодильнике нашёлся салат и кусок запечённого мяса. И пирожное.
– Всё равно, – Гаэтано снова плеснул в бокал коньяка. – Если хочешь, могу и тебе налить.
– Наливай, только немного, – кивнула она, и включила чайник. – И рассказывай. Ты знаешь, мне можно рассказывать.
– Ну да, тебе можно, – согласился он, налил ей, они выпили. – Знаешь, я хочу выпить, чтобы потом пойти спать и не видеть дурацких снов.
– Приплыли. А поговорить с доном Бруно про дурацкие сны ты не хочешь? Так-то у него в семье, говорят, сплошные психотерапевты.
– Да это вообще не о том, и психотерапевты тут не помогут ни хрена. Скорее уж отцу Варфоломею надо рассказывать, он всю эту кашу заварил и по нечистой силе у нас тоже он.
– Дьявол искушает тебя во сне? – она с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Да если б дьявол, то и хрен бы с ним, – пожал плечами Гаэтано. – Представь, мне снится та девушка с картины. Ну, сумасшедшая с осьминогами.
– Которая падала и ползала по полу? – хихикнула Кьяра.
Дон Лодовико рассказывал ей эту убойную историю. Если честно, она подумала, что ничего особенного в ней нет, и на самом деле все причины случившегося самые обычные – подставка упала или ещё что там может быть.
– Да. Только во сне это не картина, это настоящая девушка. Она внимательно смотрит на меня, улыбается, касается моей руки. И молчит. Ладно бы говорила, ну или там ещё что, а она молчит! Я уже и на портрет ходил смотреть, специально подгадал, когда никто не видит, думал – вдруг с ним что не так. Да нет, всё так. Реставраторы, правда, что-то там с ней делают – светят лампами, пихают в свои мудрёные приборы, всё пытаются понять, подлинник она или копия. Мне кажется, копия не могла быть такой, ну, живой. И вся эта чертовщина как раз доказывает, что не копия. Но я не специалист, понимаешь – ни по копиям, ни по чертовщине.
Кьяра улыбнулась и взяла его за руку.
– Знаешь, мне кажется, об этом обязательно нужно рассказать отцу Варфоломею. И он что-нибудь придумает. И про картину, и про чертовщину. А сейчас завязывай уже на сегодня пить, ладно? И иди спать.
– Только если ты пойдёшь со мной, и будешь держать меня за руку, – он лукаво подмигнул ей, прямо как раньше. – Она увидит, что я не один, устыдится и не будет ко мне приставать.
– А утром к тебе притащится кто-нибудь из твоих, и увидит меня. Нет уж!
Не то, чтобы ей было дело до того, что о ней говорят, а дон Лодовико так или иначе всё узнает – но чем меньше информации, тем лучше.
– Да-да, я помню, ты теперь приличная, – усмехнулся он. – Тогда пойдём к тебе. Напугаем Франческу.
– Франческа ушла к Октавио, её нет, у нас сейчас вообще никого нет. Пошли. Только прямо сейчас – я ещё поспать сегодня хочу.
Когда перед Гаэтано маячила перспектива свидания, он становился прямо как до тех событий летом – лёгким, искрящимся и заводным. Его желание было заразительным, его прикосновения обжигали, а поцелуи сводили с ума. Как и раньше.
А потом он обнял её, и уже было задремал, но ей было жарковато, и она попыталась выбраться из его рук.
– Ты куда?
– Не знаю, как тебе, а мне жарко. И вообще, с чего это ты?
– Услышал кое-что, не предназначавшееся исходно для моих ушей, – усмехнулся он. – Что если обнимать девушку во сне, то будет хорошо. Для всех. Вот я и пробую. А тебе жарко. Может, ты повернёшься спиной, а я тебя сзади обниму?
Надо же, хорошо для всех. Прямо философия. Кьяра поцеловала его в кончик носа и повернулась к нему спиной. Попробуем.
* * *
Барбарелла ликовала. Господь и Силы морских глубин помогли, её услышали. Эта непонятная женщина, которая смотрит так, будто всё знает, а на самом деле ничего не видит и не слышит. И её мужчина. Ох, какие же они горячие, всё её нутро прямо затрепетало от непрошенных воспоминаний. Да, это именно то, что она до сих пор любит больше всего, и неужели нынче ей ничего не достанется? Только бы послушались, только бы не усомнились!
Нет, такого не может быть, Господь и Сила моря с ней, она знает. Значит, всё будет хорошо.
А вторая пара, молодая – какие же они забавные! Мужчина искушён и изобретателен, и девушка не уступает ему нисколько, но они не влюблены, как те, старшие, искры от них не летят. Но им очень хорошо вместе.
Правда, ни в чьи сны уже больше пробраться не удалось. Ну и ладно. Если не будет результата – придётся с господней и прочей помощью завтра начинать всё сначала.
10. Истории Карло, выводы Элоизы, возмущение Барбареллы
Элоиза собиралась на совещание в «сигму» – в традиционном формате неформальных посиделок собирались обсудить и привести к общему знаменателю всё, что известно о флорентийских Донати и их музее.
Выспаться в итоге удалось, она успела сделать кое-какие нужные дела, да ещё и комнаты нагрели – жизнь определённо шла, как надо.
Проснувшись, она обнаружила записку на тумбочке, и кроме обычных нежных слов там был постскриптум – «позвоните в службу эксплуатации здания, они включат ваши батареи». Ну конечно же, кто-то из инженеров и техников службы всегда на месте, они вообще круглосуточно работают, а не просто без выходных. Элоиза прямо сразу позвонила и договорилась на через полчаса.
Через полчаса пришёл техник Луиджи Капита, знакомый ей по летним танцклассам. Хмуро поздоровался, быстро всё включил, проверил и испарился. Процесс занял минут пятнадцать, не больше.
И правда, как ей всё это вчера в голову не пришло?
В «сигме» уже расположились отец Варфоломей, Лодовико и, как ни странно, Карло. Молодые сотрудники службы безопасности накрывали на стол.
– Добрый вечер, господа. Дон Карло, вы уже вернулись из Флоренции?
– Я подумал, что кое-какие вещи нужно обсудить лично, а не в переписке и не по телефону.
– Это значит, что вы нашли какие-то интересные моменты?
– Конечно, – подмигнул он. – Там столько этих, как вы сказали, интересных моментов, что всем нам по уши хватит и ещё останется.
– А госпожа Асгерд?
– Она осталась там. И даже на один день со мной не поехала, – состроил гримасу Карло. – Сказала, что не хочет провести кучу часов в дороге, да и работа ещё и вполовину не сделана. Ходит там по залам и с картинами разговаривает. Я как увидел, хотел уже хватать её в охапку и тащить домой, и к папеньке нашего Бруно, пока совсем не свихнулась, но местные сказали, что у них такое часто случается, и далеко идущих последствий не будет, – он посмотрел на Варфоломея и сделал строгое лицо. – В общем, я надеюсь, что работа закончится и моя Джованнина придёт в норму. Потому что жить в этот музей я её не отпущу.
– Ничего не знаю, она отзванивается мне каждый божий день, и голос у неё бодрый, а речи – разумные, – сообщил Варфоломей. – Хорошая девочка, толковая. Господня воля её к нам год назад направила, не иначе.
Дверь отворилась, и вошёл Себастьен, кивнул всем, и нашёл Элоизу глазами, и улыбнулся, и сел рядом.
– Добрый вечер, монсеньор. Я последовала вашему совету и позвонила, и господин Капита мне всё включил очень быстро.
– Вот и хорошо, сердце моё. Вы не знаете, все заинтересованные лица уже здесь или нам нужен кто-то ещё?
Как будто в ответ появился Гаэтано, а затем Кьяра. Кьяра сообщила, что Франческа «уже сейчас будет», а про Октавио она ничего не знает.
– Будет – и будет, – кивнул Варфоломей. – Наливайте, запасайтесь едой, да приступим уже к нашим непонятным делам. С чего начнём – с проверенных фактов или со странностей?
– Начинайте с фактов, – кивнул Себастьен.
* * *
– Значит, факты, – Карло достал телефон и нашёл там, видимо, какие-то свои заметки. – Музей открылся в 1947 году, с тех пор можно насчитать четыре случая пропажи людей, которые имели к нему отношение. То есть, криминал происходил и с другими людьми – кого-то ограбили, кого-то сбила машина, кто-то сам вышел в окно и не вернулся, но нас-то интересуют случаи именно на тему «пропал без вести».
Первый случай – легенда про экскурсовода. Я пару дней поболтался в музее, позаглядывал Джованнине за плечо, когда она работала, и всеми силами изображал бездельника и балбеса, у которого крутая девушка – специалист-реставратор. Девушка крутая, не вопрос, но я-то не всегда бездельник, я не просто болтался, а ещё и болтал – прямо как мне было предписано, – Карло подмигнул Варфоломею. – И со мной тоже болтали, не поверите. Я специально несколько раз хватался то за рамы картин, то за мебель, то за витрины, и однажды смотрительское сердце не выдержало. Одна строгого вида особа сообщила мне, что не нужно трогать экспонаты, и не только потому, что им это вредно, но ещё и потому, что все, кто так делает, плохо кончают. Я спросил – это как, спасения души им не видать, что ли? А она покачала головой и ответила, что об этом ей доподлинно неизвестно, но вот о том, что те, кто не уважает экспонаты, могут бесследно пропасть, она знает точно. Я изо всех сил изображал недоверчивость, и пробил её всё-таки.
Она рассказала, что давным-давно, сразу после открытия, в музее работала одна дама. Она водила экскурсии и рассказывала на них о владельцах виллы и их портретах всё, что ей приходило в голову. То есть – сообщала несколько известных фактов, а остальное – что бог на душу положит. И когда коллеги с ней об этом разговаривали – ну, видимо, о том, что если не знаешь материала, то сиди и читай, а не ломись вести экскурсию – так она ещё и жить их всех учила. Говорила, что она не с улицы пришла в музей работать, и сама всё лучше всех знает. И продолжала вешать лапшу на уши доверчивым посетителям.
А потом она однажды не пришла на работу. Все возрадовались, потому что она всех там уже достала, и подумали, что она уволилась и уехала. Но пришла полиция, и оказалось, что никуда она не уехала, а бесследно исчезла. Дома её не было, её родня ничего о ней не знала, и друзья тоже не знали, и даже муж с детьми ничего не знали. Так её и не нашли, даже в виде бездыханного тела.
И с тех пор в музее всем новым сотрудникам рассказывают, что нечего отсебятину на экскурсиях пороть, а то плохо кончишь.
Вторая легенда – про художника. Этот художник тоже работал в музее, он занимался оформлением экспозиции. Развешивал картины, расставлял в витринах предметы, делал этикетки к экспонатам. И был у него на все эти вопросы свой собственный взгляд, не всегда согласующийся с правилами.
Например, он мог вбить в стену гвоздь, чтобы закрепить там старинную портьеру, прямо через эту портьеру. Или приклеить старую фотографию к подставке на какой-нибудь монстровый клей. Ну, чтобы гарантированно не отвалилось, как он говорил. А в этикетках он постоянно допускал ошибки. И тоже учил всех жить – когда ему говорили, что раз не умеешь работать с экспонатами, то иди на улицу щиты рекламные рисуй, он отвечал, что он-то как раз всё умеет, а все остальные – дураки.
Он тоже однажды не пришёл на работу. Но у него не было ни родни, ни друзей, и собаки не было, и даже в музее он работал не каждый день. Поэтому спохватились не сразу. Но полиция тоже его искала, и тоже не нашла. И с тех пор всем новым художникам рассказывают, что нечего обращаться с экспонатами, как будто это твои личные вещи.
Третья легенда – о прекрасной деве. Она была юна и не отягощена мозгами, зато имела богатых родителей. Родители очень хотели, чтобы дочка получила искусствоведческое образование и потом поражала всех их столь же богатых друзей своими глубокими познаниями в предмете. Но дочка не смогла сдать экзамены ни в один сколько-нибудь стоящий университет. Тогда её запихали в какой-то совсем завалящий, куда можно всем за большие деньги. И оттуда она тоже умудрилась вылететь. И тогда папа вспомнил, что директор виллы Донати – его знакомый, и упросил взять детку ну хоть на какую должность, только бы в музей. У директора была какая-то дырочка в штате, он и взял. В отдел рекламы, что ли. Помогать.
Дева пришла в музей и прифигела – это вот сюда родители хотели её запихать? Зачем? Тут скучно, тихо, ничего не происходит, все сидят по углам и покрываются плесенью. Её попытались приучить к работе – ну там, рассказывали про Донати, и какие они были крутые, и что от них осталось, и почему это интересно, и вообще. Дева не прониклась ни капли, но зато в её пустую голову вдруг забрела удивительная мысль – интерьеры-то крутые, это какую ж тусовку-то можно здесь устроить! И знаете, устроила. Ночью договорилась с охраной и назвала каких-то своих приятелей, которые там жрали, пили, трахались и курили травку. И можно представить, какой свинарник они после себя оставили.
Детке наутро сказали, что она в музее больше не работает. Но папа надавил на тогдашнего директора, и тому пришлось взять её обратно. Она пришла обратно, и всё началось по новой. Только в следующий раз пиво пили из серебряных кубков работы Челлини, а дева напялила на себя свадебное платье Жермены Донати. Это рассказала охрана – уже потом, когда всё случилось.
В общем, она однажды тоже не пришла на работу. И о ней тоже никто не стал печалиться. Но опечалились папа с мамой – как-никак дочка, хоть и придурковатая. И они-то как раз весь город на уши поставили, и музейщиков, и полицию, и частных детективов. И разумеется, не нашли. А всем новым сотрудникам отдела рекламы с тех пор проводят отдельный инструктаж – о том, что можно делать в музее, а чего категорически нельзя.
И кстати, директор вскоре после этой истории был отстранён от должности.
Ну а про четвёртую легенду мы с вами уже знаем. Жил-был хранитель и исчез, то ли с картиной, то ли без. Но эта особа тоже всех в музее достала, и о ней никто не жалеет. А о чём инструктировали следующего после неё хранителя – об этом пока историй не рассказывают.
– Как вам музейные легенды? Я прямо даже пожалел, что у нас своих таких нет! – Карло сиял, будучи в центре внимания.
– Спасибо, добрый человек, нам такого счастья даром не надо, – скривился Варфоломей.
– У нас, знаешь ли, местами свои легенды, ничуть не хуже, – улыбнулся Себастьен. – И это ведь не всё, что ты хочешь нам рассказать, так?
– Не всё. У легенд в данном случае есть реальные имена и лица. Искали-то официально. И это как раз те данные и те люди, о которых ты говорил накануне нашего отъезда, – рассказчик кивнул в сторону Лодовико.
– А я этого не слышал, так что докладывай дальше, – сказал Себастьен.
– Докладываю, – весело сверкнул глазами Карло. – Первый случай зовётся – Патриция Франческини, на момент исчезновения в 1949 году ей исполнился пятьдесят один год, работала в музее экскурсоводом. Отличалась неуживчивым нравом, любила поучать коллег, неоднократно получала замечания за содержание экскурсий. При том, что образование ей вроде позволяло вести эти экскурсии, как положено. Второй – Риккардо Бирколотти, исчез в 1983 году, в тот момент ему было тридцать четыре года. В музее работал на должности художника, оформлял экспозиции. Действительно был замечен в грубых нарушениях правил работы с экспонатами. Получал выговоры дважды, и третий выговор ему собирались сделать как раз в тот день, когда он не явился на работу – вместе с сообщением об увольнении. Третий случай, бешеная девочка. Звалась она Лола Патти, пропала уже в наши, можно сказать, дни, в 2002 году, в почтенном возрасте двадцати шести лет. Работала, как я уже говорил, в рекламном отделе музея. И четвёртая сторона квадрата – Анжелика Райт, главный хранитель коллекции живописи, дама с оксфордским образованием и приличным опытом работы. Исчезла год назад, и было ей в тот момент тридцать два года. Все эти данные были собраны сотрудниками полиции в прошлом году – началось с частного запроса в связи с исчезновением хранителя, а потом уже и сами они пытались найти концы в этой истории. Что характерно, не нашли. А запрос исходил от штатного эксперта, работающего на вилле Донати – его зовут Мауро Кристофори. Он попытался связать исчезновение госпожи Райт с уже случавшимися подобными событиями, ему хотелось подробностей. А в полиции у него есть одноклассник, которому он когда-то помог, даже не ему самому, а его родственнику, но это, наверное, не слишком важно. В общем, господин Кристофори получил информацию. Выводами из неё, если таковые и были, он с одноклассником не поделился. И это всё, что у меня есть про факты.
– То есть все пропавшие были разного возраста, разного социального и семейного статуса, и должности занимали тоже разные, – начал Себастьяно. – А что у них общего?
– Ну, они криво работали и их все терпеть не могли, – пожал плечами Карло.
– Думаю, не все, а только коллеги, – покачал головой Лодовико. – У юной девицы были родители, у дамы в годах – муж и дети, только художник, по твоим словам, не нажил себе никого. А последняя, кстати? Что у неё с семьёй?
– Семья только родительская, осталась в Англии. Родителей известили о её исчезновении, с ними даже встречались – сотрудники полиции ездили в Оксфорд, где они живут, предполагая, что она может скрываться там. Но увы, там о ней тоже никто ничего не знает.
– А этот Мауро Кристофори? – продолжал расспрашивать Себастьяно. – Ты видел его?
– А как же, – кивнул Карло. – В первый же день познакомились. Ну, я тут же выдал, что знаком с признанным светилом искусствоведческой науки Бартоломео Диаманте, и это оказалась отличнейшая рекомендация.
Отец Варфоломей сурово глянул на Карло, Карло спрятался за бокалом.
– А я что? Я на задании, до сих пор, между прочим, на задании! – Карло выглянул из-за бокала и продолжил. – Вечером мы пошли посидеть и выпить, и он рассказывал, что хочет в путешествие на край света, но никак не заработает на него денег. Он один раз съездил в Южную Америку, ему понравилось, и он хочет ещё. Музейных доходов не хватает, левых заказов тоже недостаточно, а сценарий сериала, который хотели было снимать, зарубили из-за большого бюджета. Конечно, там одних костюмов сколько надо сшить!
– А о чём сериал? – быстро спросила Элоиза.
– Да о Донати же, – пожал плечами Карло. – Он пытается продавать всё, что его окружает, а окружают его эти самые Донати! То есть их истории и изображения.
– И данные об исчезнувших сотрудниках у него, получается, были, – может и не так, конечно, но…
– Вы о чём, Элоиза? – встревожился Себастьен.
– Да просто вот вам, господа, один из возможных кандидатов на роль Паоло Фортунато.
* * *
Слова Элоизы были встречены молчанием, а потом Варфоломей, Кьяра и Франческа заговорили разом.
– Вы нашли его, – выдохнула Франческа.
– Так он настоящий? – спросила Кьяра.
– Вот ведь, мог же быть специалистом с именем, а на какую ерунду разменивается, – пробурчал Варфоломей.
– Элоиза, объясняйте, – Себастьен с изумлением смотрел на это буйство. – Кто такой этот Паоло Фортунато?
Элоиза рассказала о том, как Франческа нашла в сети роман о Донати, Кьяра дала ссылку им с Варфоломеем, а потом она сама взялась читать остальные романы автора.
– И как оно? Роман? Читабельно? – недоверчиво спросил Лодовико.
– Знаешь, да. Написано увлекательно, и хорошо читается даже человеком, который не был у них в музее и не видел все эти портреты.
– А ты что скажешь? – Лодовико глянул на Варфоломея.
– А я скажу, что он бы лучше серьёзную книгу написал. Знаний-то хватает, была бы приличная монография! Оно конечно, развлекательное-то любой дурак напишет, а вот обобщить нормально информацию, чтобы с ней можно было работать – это нужно сидеть и мозгами скрипеть!
– Ой, не скажите, отец Варфоломей, – вдруг вклинилась молчавшая до того Франческа. – Чтобы читали развлекательное, тоже нужно голову на плечах иметь, а не мешок с мусором. Научное-то прочитают, если кому позарез нужно по теме, а вот роман просто так никого читать не заставишь. Тем более в сети, где и без того романа развлечений море. Кстати, если сначала побывать в музее, а потом читать – то очень интересно, читаешь и сравниваешь – о чём тебе говорили и что есть в официальной информации, а что автор выдумал, – она высказалась, смутилась и спряталась за Октавио.
– Браво, Франческа, – Карло поднял вверх большой палец.
Варфоломей сделал страдальческую гримасу – мол, и вот с ними приходится работать!
– Ты тоже сравнивала? – быстро спросила Элоиза.
– Да, невольно, оно само так получилось, – Франческа так и говорила из-за спины Октавио.
– И что скажешь? – Элоизе было интересно. – Просто я-то не была в музее, не видела пресловутые портреты своими глазами – кроме одного, конечно же, и о нём чуть позже. А ты была и видела.
Все смотрели на Франческу, Франческе было не по себе.
– Я подумала, что одни и те же факты можно интерпретировать очень по-разному. Когда мы с Октавио были на экскурсии в музее, то там нам тоже рассказали очень занимательную историю. Но это была совсем другая история. Та, что рассказана в книге – с одной стороны, совершенно фантастична, а с другой – ей невольно веришь, и в какие-то моменты – веришь даже больше, чем той девушке-экскурсоводу. Я не знаю, в чём тут дело, но мне показалось так.
– Кьяра, ты ведь тоже была в музее? – глянула на прячущуюся в углу девушку Элоиза.
– Да, но мне не выпало послушать экскурсию, я ходила там сама. А книга завораживает, это правда. Хочется узнать о них всех что-то ещё. Кстати, отец Варфоломей, я прочитала статью из вашего журнала. В библиотеке.
– Какую статью? – не сразу сообразил тот.
– Про тех Донати, изображений которых не было в музее.
– А, это! Роберто молодец, нашёл всех недостающих и добавил в коллекцию. И кстати, в книге они упоминаются уже как экспонаты, то есть, книга написана никак не ранее 2016 года. Элоиза, расскажите, что вы увидели в той книге. Мне любопытно ещё с четверга!
– Я увидела хорошее знание фактов, отличную литературную речь, лёгкость изложения, и мне показалось, что искра таланта там тоже есть. Иначе почему все мы, такие разные, читали, не отрываясь? Факты, кстати, я потом не поленилась проверить и сопоставить с текстом, прямо как Франческа. У меня в активе не было экскурсии, но был интернет. Да, создаётся ощущение, что автор книги знает об этом всём что-то такое, чего не знают сотрудники музея. Или – чего не знают другие сотрудники музея, если моя догадка окажется верной. Или же у него богатая фантазия, что тоже реально и нормально.
– Но вы ведь читали и другие романы этого автора? – уточнил Варфоломей.
– Да, два детектива. Один из них называется «Тайны старого сундука», и это история о сотруднике некоего флорентийского же музея, который нашёл в запасниках сундук с неким семейным архивом и взялся за его изучение. В процессе он очень много узнал о некоторых семействах, потомки которых живут на свете и по сей день, в том числе – одну действительно страшную тайну. И далее, как можно понять, он спасал свою жизнь и пытался победить врагов.
– И как, победил? – улыбнулся Себастьен.
Примерно о том же спросил и Гаэтано.
– Увы, – покачала она головой. – Его убили, а сундук сгорел вместе со всеми своими тайнами.
– Реалистичненько, – кивнул Карло. – А второй роман?
– А вот тут уже интересно. Это история о том, как в некоем музее работала сотрудница, которая небрежно обращалась с вверенными ей экспонатами. Она их теряла, ломала, разбивала, случайно портила, и никогда не помнила о них никаких существенных подробностей, и на экскурсиях рассказывала чушь. Бог знает, как такая сотрудница вообще оказалась в музее и что её туда привело. И вот она, знаете ли, исчезла в один прекрасный день. Её долго и со вкусом искали, и не нашли бы никогда, если бы не случайность – приметного вида резинка, которой она стягивала волосы. Её нашли в одном из мало посещаемых подвальных хранилищ, когда относили туда какие-то не самые часто востребованные экспонаты. Осмотрели помещение, и с огромным удивлением увидели очень реалистичное изображение этой сотрудницы на приставленном к стене планшете с какой-то информацией о временных выставках. Более не нашли ничего, и на этой самой сцене обнаружения история завершается, то есть можно сделать вывод о том, что несчастную сотрудницу заманили в подвал и какими-то силами поместили в тот планшет, и выбраться оттуда наружу уже не было никакой возможности. Вам эта история ничего не напоминает? – Элоиза улыбнулась и оглядела всех.
