Текст книги "Доктор-хулиган (ЛП)"
Автор книги: Сади Халле
Соавторы: Эйнсли Бут
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
На секунду мне кажется, что он попытается надеть ее обратно, и у меня перехватывает дыхание, но он просто ставит ее на пол достаточно близко, чтобы я смогла дотянуться.
А потом спрашивает меня о регистрационных сборах, и мы возвращаемся в прежнее русло.
Это не совсем уютный разговор, но профессиональный, именно то, о чем я его просила.
Но он затянулся, потому что, честно говоря, его дело не такое уж и сложное, и мы только приступили к тому, что нам предстоит сделать. Совесть не позволяет мне растягивать разговор о работе дольше, чем время, которое у нас уходит на еду. И Макс это прекрасно понимает.
Он убирает остатки еды и прикусывает нижнюю губу. Я зачарована тем, как его борода обрамляет рот. Интересно, каково это – почувствовать ее на коже?
Он решительно смотрит на меня.
– Теперь о том, о чем хочу поговорить я.
Ну, нет. Я отрицательно качаю головой.
– Мы не можем.
– Мы должны.
– Зачем? – Напряжение снова поднимается между лопатками, и я скрещиваю руки. – Какой с этого прок?
– Я хочу еще одну ночь.
– Красный. – Стоп-слово срывается с губ прежде, чем я успеваю осознать, что оно возникло у меня в голове.
Но его это останавливает. Он кивает, признавая, что я только что сказала. Но его сердитый взгляд говорит, что мы еще не закончили.
– Это не сцена.
Я вскидываю руки вверх.
– Я знаю. Но это моя жизнь, и ты сейчас в ней, так что, черт возьми, Макс, пойми намек. Красный.
Он откидывается на спинку кресла, губы плотно сжаты, но он молчит. Сердце пускается в галоп со скоростью миля в минуту. Да, это была лучшая ночь в моей жизни. Да, я не могу перестать о ней думать.
Но речь о моей карьере.
Я брошу все силы, чтобы сохранить здоровые границы и создать между нами дистанцию.
Даже если от этого испытаю боль.
Глава 6
МАКС
Я смотрю на Вайолет. Она не может говорить это всерьез.
Она отвечает мне таким же пристальным взглядом, нет, она совершенно серьезна.
И хотя это не сцена, она воспользовалась стоп-словом, и мне нужно отступить. Я встаю, тело протестует каждой клеточкой, потому что у нас есть незаконченное дело.
Но с этим мы разберемся в другой раз.
Красный.
Мать его.
Не говоря ни слова, достаю из пакета купленные для нее конфеты, и бросаю их на стол. Как бы мне ни хотелось хлопнуть дверью, я даже не утруждаю себя ее закрыть. Не оглядываясь, неторопливо направляюсь к лифту. Я не совсем уверен, как переварить тот провал, что я только что пережил. Обратиться к Гэвину – сейчас для меня самый бесполезный выход. Он пребывает в режиме «долго-и-счастливо», а мне нужен тот, кто сможет четко сказать, где и как я облажался.
Достав из кармана телефон, звоню Лахлану, начальнику службы безопасности Гэвина. Он хороший парень, и, более того, любитель извращенных удовольствий, и скорее умрет, чем раскроет секрет.
Он отвечает после второго гудка.
– Привет, Макс. Как дела?
В кабинете мертвая тишина, и я знаю, Вайолет без труда услышит мой разговор. Я тщательно подбираю слова, потому что я ублюдок.
– Мне нужно тебя увидеть. Есть свободное время?
Лахлан удивлен, но соглашается.
– Конечно. Когда?
– Через пятнадцать минут?
– Возьми пиццу и приезжай через сорок.
Заставляю себя улыбнуться, зная, что улыбка отразиться в голосе.
– Не могу дождаться.
Двери лифта открываются, и я вхожу внутрь.
* * *
Когда я приближаюсь к Центральному корпусу с бейджем посетителя на шее, Бет как раз собирает вещи, готовясь уйти.
Лахлан сидит в кресле возле двери кабинета Гэвина и наблюдает, как она его игнорирует. Впервые я замечаю странное напряжение между ней и Лахланом, хоть и слышал об этом от Гэвина и немного от самого Лахлана, на них просто чертовски жалко смотреть.
Он хочет ее. Она хочет его. Какого хрена они ждут?
Мысленно покачав головой, широко улыбаюсь Бет.
– Привет, красотка. Что скажешь, если я отошлю этого здоровяка, и мы, поужинав пиццей, отправимся с тобой в боулинг?
Бет слегка краснеет. Она чертовски симпатичная, с шелковистыми темными волосами, уложенными в стиле двадцатых, она похожа на мисс Фишер (Прим. переводчика: мисс Фрайни Фишер – героиня австралийского детективного телесериала «Леди-детектив мисс Фрайни Фишер», повествующий о первой леди-детективе Мельбурна 20-х годов прошлого века, любительнице приключений и красивых мужчин). Все, чего ей не хватает, – это сексуального маленького платья-чарльстон. Лахлан – настоящий идиот, раз не заявляет на нее права. Этого мужика надо подтолкнуть.
– Спасибо за любезное предложение, Макс, но у меня уже есть планы на вечер. – Она демонстративно мне подмигивает. Я знаю это подмигивание. Оно говорит: «мы соучастники пытки».
У Лахлана практически пар валит из ушей. Изо всех сил пытаюсь не рассмеяться. Она с ним играет, и он, черт возьми, этого заслуживает.
Может, по поводу проблемы с Вайолет мне следовало позвонить ей, хотя почти уверен, если бы я рассказал ей о нашей ситуации подробнее, она бы встала на сторону Вайолет. Черт возьми. Это я на стороне Вайолет. Я хочу, чтобы у нее было столько оргазмов, сколько она захочет. Кормить ее итальянским хлебом в перерывах между секс-марафонами и обеспечивать любыми другими поощрениями, которые придутся ей по душе, если она станет для меня послушной маленькой сабой.
Неужели я прошу слишком многого?
Нет, я не могу впутывать в это Бет. Для нее я – очаровательный повеса. Я придерживаюсь такого образа, потому что садист-ублюдок не столь популярен.
Наклонившись, чмокаю Бет в щечку.
– Желаю сказочного вечера. Не делай ничего такого, чего бы не сделал я.
– Тогда карт-бланш. – Она смотрит на другого мужчину в комнате, единственного, кто ей действительно не безразличен, и бросает на него взгляд, который даже я не могу расшифровать. – Хорошего вечера, Лахлан. – Закинув сумочку на плечо, она выбегает из кабинета.
Я бросаю коробку с пиццей и небольшую стопку салфеток на маленький столик рядом с Лахланом. Он открывает крышку, берет большой кусок и складывает его пополам.
Как только он доедает первый кусок, набрасывается на меня.
– Что за херня была по телефону с этим «не могу дождаться»?
– Долгая история… – Таково было начало. То время, что я провел после ухода из офиса Вайолет и до прибытием сюда, я пытался придумать наилучший способ затронуть эту тему.
– У меня полно времени. У премьер-министра встреча со спикером. Сегодня в Палате общин произошла какая-то хрень, и… ну… это займет некоторое время.
Проглотив кусок пиццы, собираюсь с мыслями, а затем приступаю к жалкому рассказу о своем несчастье.
Когда я заканчиваю, Лахлан воет от смеха.
– Как ты раньше не догадался, что она не девушка по вызову?
На хрен его. Это все, чем он может помочь? Вызов брошен, и я устремляюсь в бой.
– Не понимаю, зачем говорю с тобой об этом. Ты даже с Бет не можешь разобраться.
Взгляд Лахлана темнеет.
– Ты прав, не могу. Но разговор не обо мне. Что с тобой происходит, Макс?
– Я же только что рассказал. Потом ты стал ржать.
– Нет, ты рассказал мне хронологию событий. Но что происходит с тобой? Ты словно тот парень, что буквально переходит от регулярного привлечения сторонних ресурсов для своего сексуального удовлетворения к увлечению лишь одной женщиной, с которой провел единственную ночь. Из-за нее ты нарушил правила. Почему?
Гребаный вопрос, которого я довольно успешно избегал последние три месяца.
– Проклятье, Лахлан, я пришел за простым советом о свидании, а не за терапией горе-психолога.
– Если бы ты действительно искал простые советы о свиданиях, то погуглил бы в Интернете. Там куча информации, а ты – гребаная рок-звезда, когда дело доходит до исследований.
– Я почти уверен, что это нормально – чувствовать влечение к женщине и хотеть проводить с ней больше времени.
– При всем моем уважении, когда это ты был нормальным?
Я тянусь за очередным куском пиццы. Вайолет съела весь хлеб, а зеленой фасолью и куриными медальонами я не насытился.
– Сейчас самое подходящее время попробовать.
– Возможно, но до тех пор, пока ты не поймешь, откуда это исходит и какова причина, сможешь ли поступить правильно, заполучив эту девушку?
Я пристально смотрю на него. Так далеко вперед я не заглядывал. Заполучить девушку? Я просто хочу провести с ней еще одну ночь. Или две. Три тоже звучит неплохо.
По правде говоря, та ночь с Вайолет была невероятной. Сначала я полагал, что просто не хочу затмевать эти впечатления чем-то другим. А потом начались фантазии.
– Я не могу выбросить ее из головы, – наконец, говорю я, уже не так самоуверенно. – Все время о ней думаю. И я знаю, это ненормально, понимаю, что это своего рода влюбленность. Но это берет надо мной верх, а мне нужно вернуть свою жизнь под контроль.
Лахлан качает головой.
– Похоже, это твоя проблема, а не ее. Подумай, что ты можешь для нее сделать, и тогда ты будешь знать, как поступить.
– Вот как ты планируешь поступить с Бет?
Он бросает на меня еще один тяжелый взгляд.
– Ага. Я пока не придумал, что могу для нее сделать. И не отвечай мне всякой херней, вроде, «перекинуть ее через колено», ты, гребаный садист. Реальная жизнь гораздо сложнее.
Именно поэтому я избегал ее, насколько это было возможно, всю свою взрослую жизнь.
***
От разговора с Лахланом мое волнение лишь усилилось. Может, следовало обратиться за советом к Интернету. Теперь я ясно вижу свой пост в Fetlife… или нет. (Прим. переводчика: FetLife – социальная сеть для тех, кто интересуется БДСМ, фетишем и кинком).
Блядь!
Мне нужны новые друзья, по крайней мере, в плане советов. Гэвин – Мистер Романтик, а Лахлан – Зигмунд гребаный Фрейд. На краткий миг подумываю о том, чтобы обратиться за помощью к Тейту Нильссону, потому что каждый раз, когда мы вместе играли в хоккей, у нас с ним обнаруживалась очередная общая черта, но, когда дело доходит до сердечных дел, он, вероятно, еще более плох в этом, чем я. И я почти уверен, что он сейчас на сборах. Я не могу позвонить ему и запороть хоккейный матч в НХЛ своими проблемами в личной жизни.
Проблемы в личной жизни?
Мне нужно сосредоточиться.
У меня проблемы в кинк-жизни. Например, ее у меня больше нет, потому что я в чертовой депрессии из-за личной жизни, которой у меня тоже нет.
Надо что-то менять. Взяв пиво, отправляюсь в игровую комнату, которую обустроил в своем новом доме. Мне еще многое предстоит сделать, прежде чем я буду готов стать хозяином своей первой вечеринки, потому что, когда твой лучший друг – премьер-министр, ты не очень-то можешь разгуливать по секс-клубам. Значит, ты устраиваешь секс-клуб у себя. В Ванкувере я заработал репутацию отличного организатора частных вечеринок, и с нетерпением жду возобновления этой традиции здесь, в Оттаве.
И, возможно, немного физического труда поможет мне отвлечься от мыслей о Вайолет.
В телефонном справочнике, как правило, не перечислены фирмы, которые бы предоставляли услуги по перевозу кинк-барахла между провинциями, поэтому все предметы обстановки игровой комнаты с наклейками типа «книжная полка» и «вешалка для одежды», перевезенные обычными грузчиками, – стоят в углу в ожидании сборки.
Вместо того, чтобы собрать все предметы обстановки в одном месте, а затем расставить их, я решаю, что лучше собирать каждый из них там, где они в итоге окажутся.
Я уже знаю, как будет обустроена комната, так что вопрос только в расстановке. Я начинаю с Андреевского креста, потому что с ним меньше всего возиться, – собирать его быстро и легко.
Ошибка. Разум заполняется образами привязанной к нему Вайолет, пока я работаю над ее телом, превращая бледную кожу во все оттенки розового и красного.
Член набухает, и я борюсь с непреодолимым желанием. Мне нужно потрахаться. Нужно доминировать. Нужно сорваться и быть вознагражденным криком, воплем или, еще лучше, приглушенными всхлипами.
Мне нужна Вайолет.
Замечаю плетеный сундук, прислоненный к куче не распакованных коробок с невинной надписью «Комната отдыха». Я не открывал его с той самой ночи с Вайолет. У меня безумно долго не было практики, и пальцы вдруг начинают чесаться в желании поиграть с содержимым.
Мне нужно услышать хныканье Вайолет от моих меток.
Оставив сборку креста, прохожу через комнату, хватая сундук. Расстегнув молнию, вываливаю свою коллекцию тростей на стеклянный кофейный столик.
Моя любимая – классическая трость из ротанга с изогнутой ручкой. Взяв ее, несколько раз рассекаю ей воздух. Теперь я представляю Вайолет в короткой клетчатой юбочке и белой блузке, застегнутой снизу только на половину. Довершают наряд белые гольфы и черные туфли на высоком каблуке а-ля Мэри Джейн. Я кладу сложенное покрывало на подлокотник кожаного дивана «честерфил» и приказываю воображаемой Вайолет склониться над ним.
Подол юбки едва прикрывает верх обнаженных ягодиц, открывая моему взору гладкую кремовую кожу, идеально подходящую, чтобы украсить ее великолепными красными рубцами.
Месяцы накопленной энергии и расстройства заставляют меня хотеть вложить всего себя в каждый удар трости – не сдерживаться. Но я знаю, я выше этого, даже в фантазиях. Особенно в фантазиях, потому что это скорее репетиции сцен, которые мне хочется разыграть в реальной жизни.
В ровном ритме ударяю тростью по ее заднице. Сначала мягко, затем медленно повышая интенсивность, пока, наконец, не отвешиваю отличный жесткий удар по чувствительному местечку, где встречаются ее бедра и ягодицы.
Она вскрикивает скорее от удивления, чем от боли. Я возвращаюсь к мягкому постукиванию, а поддавшись настроению, бью сильнее. Вайолет издает еще один вопль, и на ее заднице расцветает изумительная красная полоска.
Мой член напрягается, когда я продолжаю метить зад Вайолет. Ее самообладание рушится, и она начинает дрожать, хотя ради меня изо всех сил старается не шевелиться. Лишь довершив порку, моя иллюзия рушится окончательно.
Я не могу отбросить трость прочь и скользнуть в ее влажную, узкую киску. Не могу трахать ее до тех пор, пока она не заплачет по совершенно другой причине, потому что я буду заставлять ее кончать снова и снова, не позволяя остановиться.
Вот почему она мне нужна.
Я уже испытал нечто стоящее.
Вайолет особенная, и это не имеет никакого отношения к траху. Довольно легко представить подлокотник дивана задницей Вайолет, но сейчас я хочу держать в объятиях ее, а для этого нужна только настоящая Вайолет.
Глава 7
ВАЙОЛЕТ
Всю неделю я ем шоколадные конфеты Макса.
Сначала я не хотела. Думала, не отослать ли их ему обратно, но это было бы пустой тратой невероятно вкусного шоколада.
К тому же они сбили меня с толку, а мне не нравится оставлять загадку неразгаданной.
Макс не из тех мужчин, кто дарит шоколад, я уверена в этом до глубины души. Он больше похож на: «Эй, классно потрахались, вот тебе тысяча долларов чаевых».
Я так думаю.
Кто знает, может, в нем заключены оба типажа.
Последний трюфель исчезает рано утром в пятницу после особенно напряженного снятия показаний, которое завершилось раньше срока. Я одновременно слежу за истекающими двумя часами оплаченного времени, и слизываю с пальцев солоноватый темный шоколад.
Многозадачность.
Я бросаю взгляд на часы. У меня есть пятнадцать минут до собрания коллектива. Беру со стола еще одно дело, которое, как я знаю, предполагает телефонный звонок клиенту, и умудряюсь его сделать.
Когда на собрании Уильям Новак фокусирует свою речь на своевременном выставлении счетов – потому что, очевидно, кое-кто, в отличие от меня, нуждается в напоминании, – я немного отстраняюсь от происходящего и думаю о Максе.
Точнее о конфетах.
Не о Максе.
Ладно, мечтать наяву было ошибкой. Я вдавливаю кончик ручки в блокнот и пытаюсь заставить себя сосредоточиться на собрании. Речь по-прежнему идет о том, чтобы при выполнении работы мы следили за временем. Серьезно? Это невыносимо.
«Больше шоколада», – пишу я в блокноте.
Ниже добавляю «Капуста», чтобы сбалансировать здоровый рацион моего списка покупок.
Яблоки
Сельдерей
Перец
Куриные грудки
Кексы
Цуккини
Еще одна секретная заначка шоколада
Затем вычеркиваю оба пункта с шоколадом, потому что он мне не нужен. А все остальное я смогу купить завтра на фермерском рынке.
В Оттаве множество фермерских рынков, включая стационарный крытый, который действует круглый год. Я предпочитаю открытый рынок в восточной части, и по причине быстро приближающейся зимы, эти выходные – последние, когда он работает.
Рынок располагается на парковке популярного спортивного комплекса. В это время в прошлом году стоянка была битком набита любителями хоккея из «пивной лиги», но я полагаю, что нынешний сезон начнется позже, так как толпы, снующие вокруг, в основном состоят из обычных посетителей фермерского рынка.
Первым делом беру себе кофе, потому что на улице прохладно, а потом лениво прохаживаюсь вдоль рядов. Список у меня составлен, но иногда приятно поглазеть на то, что продают. Я беру пакетик с тыквами для украшения кухонного стола, затем все нужные мне овощи.
Я нахожусь у своей любимой пекарни, когда замечаю два седана, подъезжающих к передней части стадиона. Большие. Черные.
Знаете тот момент, когда на вас снисходит понимание? Сейчас это один из таких моментов. Я знаю, что это машины премьер-министра. Ну, одна из них. Другая – его охраны.
Я работаю в двух кварталах от Парламентского холма. Я видела эти машины раньше, хотя еще не удостоилась лицезреть нашего нового лидера воочию.
Подозреваю, это скоро изменится.
Девушка, работающая в пекарне, проследив за моим взглядом, поворачивается. Наверное, она думает о Гэвине Стронге.
Но не я. Мои мысли о его лучшем друге.
Приближенный премьер-министра. Я думала об этом с тех пор, как Макс вошел в наш офис.
И вот теперь ПМ прямо там, выходит из стадиона.
Это объясняет, почему вокруг так пусто.
И заставляет волосы на затылке встать дыбом, а горло сжаться, а что, если Макс на стадионе?
На всякий случай мне лучше уйти.
Я наблюдаю, как лидер нации обменивается шутками и быстро улыбается своему водителю и члену команды безопасности, после чего исчезает на заднем сиденье первой машины.
Перевожу внимание обратно на продавщицу, теперь терпеливо ожидающую моего выбора относительно кексов.
– Он довольно симпатичный, – говорит она, подмигивая. Или, может, ждет, когда я закончу пускать слюни.
«Не такой симпатичный, как его лучший друг», – шепчет предательское сердце, потому что Макс вовсе не симпатичный. Если быть точным, он жуткий, напряженный и невероятно красивый. А премьер-министр симпатичный, вроде мальчика по соседству. Я киваю.
– Возможно. Я возьму шесть яблочно-ореховых кексов?
– Звучит неплохо. – Она упаковывает их, и я протягиваю ей десятидолларовую купюру. – Вы видели кольцо, что он подарил своей невесте?
Видела. Я без зазрения совести прочитала почти все статьи об Элли Монтегю. Выбирая между ними двумя, я скорее больше влюблена в нее, хотя и уважаю премьер-министра и рада, что голосовала за него, хоть у него и не было большого опыта.
Но его девушка – теперь его невеста – просто поразительная. Аспирантка университета Оттавы, и кажется такой приземленной и реальной. И умной.
Кроме того, у нее отношения с мужчиной, наделенным властью, хотя совершенно ясно, что это для нее не на первом месте, потому что она по уши влюблена. И, несмотря на мой пресыщенный цинизм после развода, в душе я романтик.
Я должна верить в настоящую любовь – потому что ушла от брака, который на самом деле был построен всего лишь на хорошей дружбе, превратившейся в итоге, не в очень хорошую. Если истинной любви не существует, это был чертовски рискованный звоночек.
Но я предпочла бы остаться одна, чем соглашаться на что-то «достаточно хорошее». Соглашаться на милое и безопасное.
Потому что ни разу после отъезда из Торонто, где я оставила бывшего мужа, я не чувствовала себя такой одинокой, как в нашем браке.
Я никогда больше не захочу пройти через подобное. Настоящая любовь или ничего – вот мой новый девиз. А пока немного веселья не помешает, потому что я не собираюсь хранить целибат. В поиске подходящего парня я большая поклонница теории «пробуй, пробуй еще».
И мне не удалось попробовать еще, так как Макс… ну, стал проблемой. Но не той, что будет решаться сегодня.
По крайней мере, у меня есть кексы.
– Ему с ней повезло, – говорю, наконец. Я действительно не хочу сплетничать об отношениях премьер-министра.
– Думаю, это ей повезло. – Пекарь смеется, и в этот момент за мной встает покупатель, давая повод двинуться дальше.
Последняя вещь в моем списке покупок – курица, поэтому я направляюсь в конец ряда. У мясника в кузове фургона переносной холодильник, так что он стоит на открытом месте, вдали от палаточных рядов. Остановившись, говорю ему заказ.
Я оглядываюсь на стадион. Выходит еще один парень. Здоровяк, симпатичный, но не Макс. Может, он уже ушел, если вообще был здесь.
Стараюсь не испытывать разочарование от этой мысли.
В нашу последнюю встречу я наорала на него и вышвырнула из кабинета. Я провела несколько серьезных границ и придерживалась их, даже когда он на меня давил.
Надеяться на встречу с ним – неразумно. Глупо.
И все же, когда дверь снова распахивается, и я вижу знакомую, высокую, широкоплечую фигуру, двигающуюся уверенной походкой, которая значит для меня гораздо больше, чем следовало бы… сердце подскакивает.
Да. Глупо. И все же я стою и смотрю на него, надеясь, что он почувствует мой взгляд.
Затем из-за его спины выходит женщина, светловолосая и спортивная, и окликает его. Сердце падает, что столь же иррационально по сравнению с предшествовавшим скачком.
Он поворачивается и останавливается. Они разговаривают. Меня проносит по всем поворотам эмоциональных американских горок, после чего я торможу на гениальной идее спрятаться. Поэтому беру продукты и бегу обратно в палаточные ряды.
Конечно, я удаляюсь от своей машины, и уже дважды сделала круг. Остановившись, покупаю немного меда, просто чтобы продавцы не подумали, что я сошла с ума, а затем решаю обойти весь комплекс и вернуться к своей машине.
Тут я и сталкиваюсь с Максом – у прилавка с медом.
Он стоит в нескольких футах от меня.
Я продолжаю идти, потому что ноги не слушаются мозговых импульсов, и когда, наконец, останавливаюсь, между нашими телами всего несколько дюймов. Моя сумка с продуктами врезается в его хоккейную сумку, и он отступает.
– Ох, – говорю я, как идиотка.
– Вайолет. – Его лицо напрягается. Он окидывает меня взглядом с головы до ног, потом оглядывается.
«Что ты здесь делаешь?», – прозвучало бы лицемерно, когда я уже знаю, что он играл в хоккей с премьер-министром. А признать это означало бы, что я его заметила и убежала в противоположном направлении. Поэтому я молчу, тупо глядя на него. Это может понизить его оценку меня как адвоката, но все равно кажется самым безопасным вариантом действий.
– Ходила за покупками? – спрашивает он, проявляя вежливость, но его голос напряжен и отрывист.
Я киваю.
– Я тебя здесь раньше не встречал. – Он указывает в сторону стадиона. – Мы уже пару недель играем здесь каждую субботу.
– В хоккей? – Конечно, в хоккей. Это стадион, сейчас октябрь. И у него на плече здоровенная сумка.
А поскольку Макс страшно умен, он действует мне на нервы. Я вижу момент, когда он понимает, что я не контролирую ситуацию. Ожидаю, что он будет напирать, надавит на болезненную точку и заставит меня извиваться, но он этого не делает.
От этого я испытываю еще большую неуверенность, чем, если бы он поступил иначе.
– Да. В хоккей. – Он откашливается. – Мне тоже нравится этот рынок.
– Обычно, первым делом я прихожу сюда, – уточняю я без необходимости. – Здесь лучший выбор.
Он кивает.
– Я как раз собирался за кексами.
С яблоками и грецким орехом закончились. И я снова сдерживаюсь, чтобы не высказать эту мысль вслух, хотя это требует немалых усилий. Желание рассказать ему – самый странный порыв.
– Ты уходишь?
Я колеблюсь.
– Да.
Он поднимает бровь, и в животе разливается тепло.
– Ты не уверена?
– Уверена. Я все купила. – Я поднимаю сумку. – И уже взяла кексы.
– Тогда я провожу тебя до машины.
– Нет, – я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. – Спасибо. Но тебе все равно нужно сделать покупки, а я закончила, так что я пойду… – Я пытаюсь указать на свою машину, но на самом деле мне нужно вернуться через весь рынок, и это чертовски смешно. – Хотя, знаешь? Давай. Я пройдусь с тобой.
Он усмехается себе под нос, но идет со мной нога в ногу, когда я разворачиваюсь и устремляюсь через рынок, кажется, уже в сотый раз.
Странно делать это с кем-то. В Торонто я начала каждую неделю ездить на рынок, так как мой брак разваливался. Частичный поиск нового ощущения того, кем я стала. В этой новой обыденности я нашла частички себя и продолжила поездки, переехав в Оттаву.
Словно прочитав мои мысли, Макс искоса смотрит на меня.
– Ты здесь одна?
– Всегда.
При этих словах он поднимает брови.
– Мой бывший ненавидел рынок, – говорю я, а затем проклинаю себя за ненужную информацию.
– Бывший?
Взялся за гуж…
– Бывший муж. – Я смотрю прямо перед собой. – Я развелась в июле.
Он останавливается и смотрит на меня. Меня так и подмывает идти дальше. Оставить его обдумывать этот факт, но не могу. Я тоже останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к нему.
– Как долго вы были женаты? – тихо спрашивает он, его челюсть под бородой плотно сжата, глаза суровые.
– Два с половиной года. – Мне почти больно смотреть Максу в глаза, но я не отвожу взгляда. Новой Вайолет нечему стыдиться.
– Мне очень жаль.
Я киваю.
– Спасибо. А мне нет. То, что все закончилось – к лучшему.
– Он не здесь?
Он имеет в виду Оттаву, и я качаю головой.
– В Торонто.
– Хорошо. – Он раскачивается на пятках, и на секунду мне кажется, что он протянет руку и дотронется до меня, но вместо этого жестом указывает на пекарню. – Пойдем. Составь мне компанию, пока я покупаю кексы.
Продавщица цветов в дальнем конце пекарни распродала все, поэтому собирает свой прилавок, что немного затрудняет проход. Макс останавливается, чтобы купить кексы, и девушка широко ему улыбается. Я придвигаюсь ближе, и ее внимание мечется между нами.
– Какой? – спрашивает меня Макс, и она предполагает, что мы вместе.
– Хотите еще кексов, да?
Я вежливо киваю.
– Милая, разве ты уже не взяла кексы? – спрашивает Макс, и от веселого поддразнивания его голос так резко меняется, что у меня практически отвисает челюсть.
Я хмуро смотрю на него. Мой кивок продавщице был ответом, который требовал наименьшего количества объяснений.
Я не притворяюсь, что мы пара. Со вздохом смотрю на загроможденный проход.
– Мне пора, – бормочу я себе под нос.
Он протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке, так легко, что я не уверена, на самом ли деле он ко мне прикасался, за исключением того, что кожу будто опалили.
– Может, ты просто проголодалась?
– Знаете? Мы уже сворачиваемся. – Девушка осторожно опускает последние два кекса Максу в коробку. – Это вам на дорожку.
Я по-прежнему смотрю на него, потому что его прикосновение определенно перешло черту, которую я провела неделю назад.
Он не будет кормить меня кексами.
Мне плевать на вежливость. Делаю шаг назад, а затем удираю так быстро, как только могу, пробираясь через кучу вещей продавца цветов. Какой же идиот разбирает палатку посредине прохода? Нелепо.
Я иду быстро, а Максу еще нужно заплатить, но каким-то образом он все равно ловит меня, когда я добираюсь до своей машины.
– Эй, – говорит он, его голос хриплый и запыхавшийся, он встает передо мной, бросая хоккейную сумку на землю, и в тот же момент кладет руку на дверцу машины – эффективно останавливая меня от того, чтобы сесть и уехать от него. – Прости.
– Все в порядке.
– Нет, не в порядке. – Он понижает голос. – Это просто случилось, понимаешь? Иногда я бываю неисправим. Я не пытался что-то начать.
Я закатываю глаза.
– Конечно.
– Если бы я хотел что-то начать, то пригласил бы тебя посмотреть нашу игру на следующей неделе. – Он ухмыляется. – Мне бы хотелось, чтобы ты за меня болела.
– В следующую субботу рынка здесь не будет. – Я пожимаю плечами, как будто от досады, но это не так. Это хорошо, и, вероятно, единственное, что удерживает меня от того, чтобы принять его предложение.
– Уверен, мы могли бы найти тебе другое оправдание. Хочешь познакомиться с премьер-министром? Элли придет посмотреть на игру на следующей неделе. Я мог бы вас познакомить, и она могла бы поручиться, что я не чудовище.
Мои щеки пылают.
– Я не считаю тебя чудовищем.
– Просто под запретом.
– Да.
Из-под куртки доносится негромкое жужжание. Он со стоном достает пейджер, секунду смотрит на экран, потом снова на меня.
– У меня так не получится.
Что ж, очень жаль, как грустно.
– Деваться некуда. – Я провожу ладонью по его руке, не обращая внимания на холодный электрический разряд, пронзающий меня при соприкосновении. – Извини. Мне, правда, пора.
– Ладно. – Он делает шаг назад и засовывает руки в карманы. Он снова хмурится. Будто напряженно думает.
Мне знакомо это выражение.
Он выглядел также, когда я пыталась оттолкнуть его в зале заседаний.
– Макс… – Я раздраженно выдыхаю, потому что знаю, неправильно говорить то, что я должна сказать. Я соглашаюсь на самую близкую правду. – Это опасно. Мы не можем притворяться, что правил не существует.
Он кивает.
– Значит, тебе нужно забыть о том, что мы сделали. Мне нужно забыть о том, что мы сделали.
Еще один кивок, и он хмурится еще сильнее. Он смотрит на землю, потом куда-то вдаль. Размышляя еще больше. Затем поворачивает голову к стадиону и резко выдыхает.
– Мы что-нибудь придумаем.
Я с трудом сглатываю. Этого-то я и боюсь.
Глава 8
МАКС
Сообщение, полученное во время разговора с Вайолет, было от одного из ординаторов больницы, поэтому со стадиона я направляюсь прямиком туда. Я на дежурстве, и сегодня утром во время ежедневного обхода мы решили оставить пациента с сотрясением мозга на выходные. Его родители подняли шум, желая забрать его домой пораньше, и ординатор хочет, чтобы я вмешался.
В любом случае, позже вечером я и так собирался приехать, но ясно дал понять всем, с кем работаю, что хочу быть в курсе абсолютно всего из ряда вон выходящего.
Отчасти это моя обязанность, как наставника, – трудно оценивать сотрудников, если я не вижу, как они выполняют все аспекты работы.
Но большая часть моих стремлений продиктована эгоистичными мотивами. Переступив порог больницы, я становлюсь другим человеком. Более спокойным, более готовым отдавать.
Со стетоскопом я нравлюсь себе больше, даже если веду жесткие разговоры.
После тревожного общения с Вайолет – и еще одного напоминания о том, что рядом с ней я не могу себя контролировать – я мог бы воспользоваться возможностью, отступив в единственное место, где непоколебимо профессионален.
