Текст книги "Живые зомби"

Автор книги: С. Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

В среду вечером я сижу у себя, ем печенье «Орео», запиваю вином «Шато Ла Тур О-Брион» урожая 1982 года (350 долларов за бутылку), смотрю «Челюсти» по каналу «Браво» и жалею, что нет трюфелей.

Сверху доносится топот и ругань родителей. Не могу разобрать, что говорит мама, но отец то и дело выкрикивает фразы типа «клоун ублюдочный» и «почему бы не сдать его на органы?». Добавляю звук в телевизоре, чтобы не слышать их, как вдруг ко мне стучат.

Я никого не жду.

У всех моих бывших друзей весьма кстати развилась амнезия, благодаря которой исчезли даже намеки на дружеские отношения, существовавшие между нами до того, как я воскрес. Время от времени я встречаю их, когда иду на собрания. При виде меня улыбки мгновенно исчезают с лиц. Оскорблений они, конечно, не выкрикивают и не смеются надо мной вместе с другими живыми, но взгляд всегда отводят в сторону.

Из нашей группы ко мне отродясь никто не заходил, да я и не приглашал. Вот бы родители обрадовались: в комнате полно зомби, они заняли все стулья, смердят на весь дом, играют в «Тривиал персьют» под музыку группы «Green Day» или «Bachman Turner Overdrive».

Интересно, стала бы мама угощать их шампанским?

Снова стучат, уже настойчивее. А вдруг Рита зашла спросить, не хочу ли я прогуляться? Не могу позволить себе поверить в это, иначе разочарование будет жестоким. Кто бы это ни был, надеюсь, ему не придет в голову возмущаться, если в бордо обнаружатся крошки печенья.

На пороге в темноте стоит Джерри, с плеча свисает рюкзак, на голове – сдвинутая набок бейсболка «Окленд Атлетикс». Улыбается во весь рот – явно хотел сделать мне сюрприз. Рядом с ним Том с менее жизнерадостным выражением лица, хотя он все-таки поднимает уцелевшую руку и вяло мне машет.

– Энди, дружище! – приветствует Джерри. – Чем занимаешься?

Киваю на телевизор: Роберт Шоу как раз скатывается с палубы, чтобы принять неминуемую смерть. Сделав большой глоток, протягиваю вино Тому. Он отказывается. А вот Джерри не ждет приглашения: хватает бутылку, запрокидывает голову и льет содержимое в рот – он напоминает мне птенца, раскрывшего клюв и ожидающего отрыгнутой перемолотой пищи. Что не так уж далеко от правды.

Мгновение спустя ободранное лицо искажается брезгливой гримасой, он убирает ото рта бутылку и выплевывает красную жижу прямо на пол.

– Фу! – говорит он, отхаркиваясь. – Что там за хрень?

Достаю из кармана треников два печенья «Орео».

– Черт! – Он не перестает сплевывать вино, слюну и клеклые куски на пол. – Ну и мерзость.

Том тянет левую руку к печеньям.

– Можно мне одно?

Я отдаю ему оба, и он поглощает их без видимого удовольствия. Затем отбираю у Джерри бутылку, пока он не уронил ее. Одна десятая «Шато Ла Тур О-Брион» и так на полу.

– Забудь про вино и печенье, – обращается ко мне Джерри, сплюнув еще раз. – Обувайся. Сегодня мальчики гуляют.

Заманчиво. С другой стороны, уже больше девяти вечера. После того, как я недавно загремел в приют для животных, отец торжественно пообещал собственноручно расчленить меня, попади я туда еще раз, поэтому, хоть до полуночи есть время, отправляться в культпоход без сопровождения мне не особо хочется. Но тут Джерри произносит магические слова:

– Идем к Рею.

Мы выбрались через заднюю дверь и, обогнув дом, направились к оврагу. По мнению Джерри, знакомство с Реем поднимет Тому дух, и скорбь по утраченной руке отступит. Возможно, мотивы Джерри и объясняются этим, но лишь частично: наверняка соблазнил Тома лишь для того, чтобы еще раз полистать у Рея стопку «Плейбоя».

Тому преодолеть овраг нелегко – сказывается отсутствие правой руки. Даже Джерри пару раз падает и больно ударяется копчиком, чертыхается и подтягивает штаны. Как ни странно, я не испытываю ни малейшего затруднения. Возможно, из-за того, что мне не терпится снова побывать у Рея. Или потому, что я уже много раз ходил этой дорогой. Я не поскальзываюсь и не спотыкаюсь, словно до меня, наконец, дошло, как работает мое новое тело.

Мы крадемся переулками и пустырями, огибаем стороной центр Соквел-виллидж и выходим на Олд-Сан-Хосе-роуд как раз перед полем, где впервые встретили Рея и близнецов. Мимо проносится пара машин, однако, если не считать запоздалого автомобильного гудка и выкрика «Уроды!», до зернохранилища мы добираемся без происшествий.

– Служба отлова бродячих животных! – объявляет Джерри, заходя внутрь через заднюю дверь. За ним идет Том, я замыкаю шествие.

На каменных стенах блики от пламени. Рея толком не видно, слышен только его голос:

– Давайте-давайте, проходите.

Он по-крестьянски растягивает слова, и мне кажется, что мы того и гляди застанем его за дойкой коровы. Но нет – он сидит перед костром лицом к нам, с бутылкой пива и наполовину оприходованной банкой оленины. Близнецов не видно.

Рей отхлебывает пиво и кивает нам:

– Вижу, вы привели новенького.

– Это Том, – докладывает Джерри.

Том еще ни слова не обронил с того времени, как попросил у меня печенье. Похоже, ему очень хочется есть – кивнув на банку, стоящую на земле рядом с Реем, он спрашивает:

– Что там?

– Роскошное рагу от Рея. – Хозяин подцепляет вилкой кусочек. – Оленина. Свежие консервы. Если голоден, угощайся.

– Я вегетарианец. – В голосе Тома улавливается отвращение.

– Каждому свое, – говорит Рей. – Поверь, ты представления не имеешь, от чего отказываешься.

В отличие от Тома, я имею представление, поэтому подхожу к костру и сажусь рядом с Реем, который протягивает мне банку и снабжает вилкой.

Джерри еда не интересует.

– Вот, возвращаю. – С благоговением археолога, извлекающего древние рукописи, он вытаскивает из рюкзака стопку «Плейбоя». – Можно взять еще?

– А не хочешь почитать подольше эти? – интересуется Рей.

– Не-а, – отвечает Джерри. – Я отсканировал и распечатал все картинки. Теперь хватит и потолок в спальне заклеить.

Джерри говорит это с нескрываемой гордостью.

Будь он живым, можно было бы зарегистрироваться на сайте «Плейбоя» и скачать картинки в компьютер прямо оттуда. Но поскольку зомби запрещено пользоваться Интернетом, Джерри вынужден действовать по старинке.

– Тогда иди выбирай. – Рей машет рукой в сторону кладовки за моей спиной. – Можешь и себе баночку прихватить, если есть желание.

Пока Джерри занят журналами, я копаюсь в банке с олениной, как ребенок – в стаканчике с политым сиропом мороженым. На вкус слегка напоминает курятину, хотя отдает дичью, и перед глазами встает картина: охотник бесшумно крадется по лесу за добычей. Никогда не ходил на охоту – ни на оленя, ни на уток, ни на что другое, чего не найдешь в упакованном виде в секции заморозки магазина «Сейфуэй». И даже удочку ни разу в жизни не закидывал. Но сидя здесь, возле костра, загребая в рот консервированное мясо, сок от которого стекает по подбородку, я ощущаю себя почти первобытным человеком.

Том по-прежнему мнется в нескольких футах от костра, как ребенок, который и не надеется, что его примут играть в кикбол.

– Да не стой ты столбом, – обращается к нему Рей. – Пиво-то будешь?

Помявшись, Том кивает и садится. Рей приносит из кладовки четыре «Будвайзера» и, вручив каждому по бутылке, устраивается у костра напротив Тома.

– За новых друзей и старые привычки, – говорит Рей, подняв бутылку.

– И за голых женщин! – У Джерри в руках кипа журналов.

Мы с Томом не отвечаем: он, похоже, стесняется, а я говорить не могу. Да и некогда мне – рот набит олениной.

Несколько минут проходит в тишине, слышно лишь, как мы чавкаем, глотаем пиво да Джерри шелестит страницами, восклицая изредка: «Ни фига себе!»

– Ну, Том, расскажешь о себе? – просит Рей.

Том отхлебывает пиво.

– Меня задрали канарские доги.

– Ох! Больно, наверное.

– Ага. – Том трогает свисающие с лица клочья кожи. – Надо было заниматься пуделями.

– Ты тоже ходишь на собрания? – спрашивает Рей.

Ответить Том не успевает – Джерри сует ему журнал с мисс Сентябрь-1997 на развороте:

– Эй, не хочешь посмотреть?

Том некоторое время изумленно таращится на фотографию, затем мотает головой. Вероятно, ему, как и мне, не то чтобы неинтересно, а просто неловко. Огромный глянцевый снимок двадцатилетней блондинки в полный рост, на высоких каблуках, с нарочито приспущенным кружевным бельем – кому ж не любопытно посмотреть, что они там напечатали? Но если у тебя только одна рука, листать журнал и одновременно пить пиво будет затруднительно. Оленину достать – и то нужно изловчиться, придерживая банку согнутой в колене ногой.

– А руку тоже собаки оторвали? – спрашивает Рей.

Том вертит головой по сторонам, будто ждет ответа от кого-то другого. Потом до него доходит, что вопрос адресован ему.

– Нет, – отвечает он, разглядывая свое пиво. – Руку украли.

– Украли?! – переспрашивает Рей.

Том неохотно пересказывает грустную историю о похищенной на мемориальном кладбище Оквуд руке.

– Вы знаете, где живут эти подонки? – спрашивает Рей.

– Они из братства «Зигмунд Хай», – говорит Джерри.

– «Сигма Хи», – поправляет Том.

– Какая разница…

Джерри подтянул к себе банку «роскошного рагу от Рея», откручивает крышку, а другой рукой продолжает листать сентябрьский номер за 1997 год.

– Вы пытались отнять?

Том мотает головой.

– Хотели было, а потом решили, что возникнет куча проблем с законом.

– Какие проблемы с законом, если возвращаешь то, что принадлежит тебе? – удивляется Рей.

Под таким углом мы это дело не рассматривали.

– О, а штука ничего! – Джерри с набитым ртом облизывает пальцы. – Попробуй, Том.

– Я вегетарианец.

– Брось заливать. Ты сам говорил, что ешь рыбу.

– Мясо и рыба – не одно и то же, – отбивается Том.

– Да какая на хрен разница! – Джерри демонстрирует универсальный жест, означающий мастурбацию.

– А как насчет тунца, хочешь? – предлагает Рей, поднимаясь. – Кому-нибудь принести еще пива?

Мы с Джерри поднимаем руки.

– У тебя есть тунец? – Том не верит своим ушам.

– Недавно поймал и закатал в банки, – отвечает Рей, скрываясь в кладовке. – Хотя ловил, собственно говоря, не сам.

– А кто? – спрашивает Том.

– Один мой друг.

Рей появляется снова. Нам с Джерри он выдает по бутылке, а Тому вручает банку с тунцом и вилку.

С моего места содержимое банки кажется все той же олениной, но зрение у меня совсем не то, что раньше.

Том поднимает банку вверх и разглядывает в свете костра, затем захватывает ее ступнями, отвинчивает крышку и снова берет в руку – нюхает.

– Пахнет не тунцом, – говорит он.

– А как на вкус? – спрашивает Рей. – Я сам еще не пробовал.

Том подцепляет тонюсенький кусочек тунца и осторожно кладет в рот. С сомнением он поднимает бровь, затем берет еще один кусок – на этот раз нанизывает его всеми зубцами вилки, – жует, и брови на его растерзанной собаками физиономии ходят ходуном.

– М-м, и правда вкусно.

На несколько минут разговор прерывается – Том уплетает тунца, а Джерри продолжает получать удовольствие от журналов. Не успеваю я покончить со второй бутылкой пива, как Том опустошает банку.

– Если хочешь, могу дать тебе с собой, – предлагает Рей.

– Спасибо, – говорит Том, облизывая пальцы. – Было бы замечательно.

– Вообще-то я угощаю всех, – добавляет Рей. – А вы взамен помогите мне уладить одно дельце.

– Конечно, – соглашается Том.

– Что за дельце? – интересуется Джерри.

– Гы-ы-ы, – мычу я.

Глава 19

В «шеви-люмина» 2001 года Рей за рулем, Джерри на месте штурмана, я на заднем сиденье за Джерри, а Том – слева от меня. Он явно нервничает. У меня не работает левая рука, а у Тома нет правой; мы как сиамские близнецы, привыкающие к тому, что нас недавно разделили.

Рей настроил радио на волну 107,5. «Кей-пи-ай-джи» – радиостанция центрального побережья, передает в основном кантри, фолк и классический рок-н-ролл. Мы мчимся на север по дороге, параллельной шоссе № 1, в центр города Санта-Крус, а в машине на всю катушку играет группа «The Who».

Композиция «Волшебный автобус» мне хорошо знакома, но на этот раз бэк-вокалисты слегка фальшивят, хотя и вполне гармонично друг с другом. Я с трудом могу отличить их голоса от фальцета Джерри, который безжалостно перевирает слова.

Рей сворачивает с шоссе, и мы петляем по жилым улочкам, окружающим главные магистрали города. Возможно, не следовало садиться в машину: если дерьмо у отца в заднице вскипит еще хоть раз, он мигом отправит меня в зверинец. Но что мне остается? Маяться в своей комнате, переключаясь с реалити-шоу на нудные сериалы или телеверсии фильмов с прорвой рекламы продуктов, которые мне и покупать-то запрещено, а использовать – и подавно?

Если уж суждено медленно загнивать, не желаю делать это, вперившись в телик.

После «Волшебного автобуса» из динамиков доносится мелодия Стиви Рей Вона. Композиция известная, но названия не припомню. И самое интересное – вновь слышен тот же бэк-вокал, что и в песне «The Who».

– Ты и вправду думаешь, что получится? – спрашивает Том.

С мрачного, изорванного лица на меня глядят воспаленные глаза, глядят с надеждой, которая в одно мгновение сойдет на нет, скажи я ему не то, что он хочет услышать.

Положа руку на сердце, я понятия не имею, выйдет ли у нас что-нибудь. Не знаю даже, удастся ли нам остаться невредимыми. И такая ли замечательная эта идея, если припомнить случай с Уолтером.

На мгновение я задумываюсь. Хорошо бы отставить в сторону все сомнения и подбодрить Тома, но давать ему повод надеяться попусту тоже не дело. Однако, взглянув на то место, где должна быть его правая рука, я понимаю: для нас и напрасная надежда – уже победа.

Том все еще смотрит на меня; по выражению его лица ясно, что он изо всех сил старается верить. Поднимаю кверху большой палец правой руки, как Роджер Эберт [10]10
  Роджер Эберт – знаменитый американский кинокритик и телеведущий. В 2002 году после нескольких операций – из-за рака горла – лишился способности говорить.


[Закрыть], и произношу: «Ыйде».

Том понятия не имеет, что я сказал, да это и не важно. И без того изуродованное лицо перекореживает улыбка.

Пять минут спустя мы тормозим за три дома от здания «Сигма Хи».

Большинство студенческих братств Калифорнийского университета в Санта-Крус базируется за пределами кампуса, и нам это на руку – не надо думать о том, как справиться с охранниками. Но уже скоро одиннадцать, вот-вот наступит комендантский час. Хотя с другой стороны, мы намерены вторгнуться в помещение, где полно живых; все они входят в группу, на законных основаниях зарегистрированную в учреждении образования – Калифорнийском университете, и волноваться о нарушении комендантского часа – все равно что, явившись грабить банк, переживать по поводу неоплаченной парковки.

– Как будем действовать? – спрашивает Джерри.

– Думаю, кому-то из нас нужно отвлечь на себя внимание, – говорит Рей, – а остальные тем временем осмотрятся на месте и найдут Томову руку.

– Вроде ничего сложного, – выносит вердикт Джерри.

Том усердно кивает, при этом лоскуты кожи у него на щеках хлопают словно крылья – того и гляди лицо взлетит.

– Что ж, поскольку от Тома и Энди в рекогносцировке на месте и поисках толку мало, – продолжает Рей, – им нужно постараться поднять такой шум, чтобы кое-кто смог пробраться внутрь, взять руку и убежать.

Мы смотрим на Джерри. Несколько секунд он согласно кивает, затем брови его ползут вверх – дошло!

– Я? Почему я?!

– Наших безруких друзей одних оставлять нельзя – вдруг с ними что-нибудь случится? – отвечает Рей.

Джерри открывает рот, чтобы возразить, но лишь матерится себе под нос.

Том стонет и прикрывает лицо уцелевшей рукой.

– Не дрейфь, – приказывает Рей. – Тебе помогут.

– Помогут? – Джерри переводит взгляд с Рея на нас с Томом. – Кто?

– Не стоит недооценивать находчивость Рея. – Рей нажимает кнопку на центральной консоли.

Крышка багажника открывается, «люмина» ходит ходуном. Через десять секунд по бокам машины возникают Зак и Люк.

Теперь понятно, откуда у бэк-вокала в «Волшебном автобусе» ноги растут.

Глава 20

Мы с Томом прячемся в темноте напротив здания «Сигма Хи» и с тоской смотрим в сторону «люмины», припаркованной за полквартала от нас. В свете уличного фонаря машина кажется надежной гаванью, взывающей к здравому смыслу, который лично у меня зачастую просыпается после того, как в полной уверенности в своей правоте я принял решение действовать.

Неумолимо приближается полночь. У меня в арсенале одна рабочая рука и одна рабочая нога, а сам я вот-вот стану наживкой. Однако здравому смыслу противится растущая потребность восстановить справедливость: вернуть Тому конечность и воздать по заслугам тем, кто ее похитил. Тем не менее я слышу, как внутренние часы отсчитывают секунды, оставшиеся до комендантского часа.

– Есть что-нибудь? – спрашивает Том.

Мотаю головой. Не знаю, видит ли он меня. Зрение у него хуже моего, а я не могу разобрать даже, что за знак стоит в конце квартала. Где уж мне заметить, когда Рей даст нам сигнал к началу операции.

По отмашке Рея мы должны пересечь улицу и ввалиться на веранду «Сигма Хи», в духе голливудских зомби, чтобы выманить членов братства на улицу. Рей – из нас он меньше всего похож на зомби и при слабом освещении да в толпе пьяных недорослей вполне может сойти за живого – вмешается и на правах сопровождающего извинится, что не усмотрел за нами, пока нас не отделали битами и не подожгли. Мы втроем будем отвлекать внимание, а Джерри и близнецы тем временем прошмыгнут внутрь через черный ход и найдут руку.

Если план «А» не сработает, придется штурмовать здание – таков план «Б». Постараемся нагнать на них страху и закончить поиски до приезда службы отлова животных.

Эх! Жаль, что шанс стать нежитью может выпасть лишь раз…

Вот только не знаю, как действовать, если оба наших плана провалятся. Том по крайней мере убежит, а у меня такой шикарной возможности нет. Значит, от драки не отвертишься. Если дело дойдет до этого, надеюсь, мне удастся хотя бы одного из них утащить с собой на тот свет.

Слева от меня Том что-то бубнит. Спустя мгновение до меня доходит: он повторяет одну из излюбленных мантр Хелен. «Я выжил… Я выжил… Я выжил…»

У здания «Сигма Хи» тишина и спокойствие, Рея нигде не видать. Ожидание расслабляет, что неудивительно. Впрочем, я все-таки испытываю тревогу. Не воспоминание о том, как тревожился когда-то, а именно физические ощущения, сопровождающие такое состояние. Впервые со дня смерти я чувствую нечто похожее на выброс адреналина.

Развить эту мысль я не успеваю – из здания братства доносится рев. Секунду спустя окно наверху разбивается вдребезги. Из окна вылетает тело, катится по крыше, срывается и падает лицом вниз на траву перед домом.

– Это сигнал? – спрашивает Том.

Крики и шум из разбитого окна становятся все громче, а из-за здания братства с воплем «План Б! План Б!» выскакивает Рей.

Он выбегает на тротуар и несется к «люмине». На соседних верандах зажигаются огни, в том числе и в доме, у которого стоим мы.

Тело, скатившееся с крыши на лужайку перед «Сигма Хи», поднимается и идет к нам, задрав кверху три руки.

– Есть, чувак! – орет Джерри, победоносно размахивая Томовой конечностью.

Том радостно всхлипывает.

В здании братства полный бедлам. Народ кричит и визжит, в окне видны суетящиеся фигуры. Распахивается парадная дверь, и оттуда вылетают двое живых, преследуемые Заком, а может, Люком – точно не скажу.

Мы с Томом ковыляем через улицу навстречу Джерри. В это время Рей подгоняет «люмину», выбирается из нее и спешит в сторону «Сигма Хи».

– Возьмите машину! – кричит он набегу.

– А вы как же? – орет Том.

– Убирайтесь отсюда! – И Рей скрывается за зданием братства.

Дважды повторять мне не нужно. Вдали слышен вой сирен, а турне в фургоне службы отлова животных никак не вяжется с идеей о триумфе справедливости, которой чуть ранее я оправдывал нашу операцию.

Джерри перебрасывает добычу через машину, Том ловит ее одной рукой, как звезда НФЛ, и усаживается на переднее пассажирское сиденье, я плюхаюсь позади него и закрываю дверцу. Не успеваю я пристегнуться, как Джерри топит педаль газа, и «люмина» срывается с места под начальные аккорды «Ковра-самолета» группы «Steppenwolf».

Сирены все ближе, в заднее окно видно, как из соседних домов выскакивают люди, и я рад, что покидаю это место.

– Йо-хууу! – орет Джерри, еле вписавшись на полном ходу в первый поворот, отчего меня заносит в сторону, и моя физиономия впечатывается в боковое окно. – Берегите яйца, парни! Щас покажу, как надо ездить!

Пока не достигли следующего поворота, я быстренько пристегиваюсь.

– Сбавь скорость! – умоляет Том, бережно обнимая руку.

Джерри резко поворачивает налево, шины визжат, и зад «люмины» заносит вправо.

Хуже, чем давать советы водителю, может быть только желание давать такие советы при отсутствии дара речи: все, что я могу, – это озвучивать свои переживания выкриками.

Движение на улице небольшое, но, заметив любую машину, Джерри разворачивается и мчит в обратную сторону. С места преступления мы благополучно скрылись, и не следовало бы привлекать к себе внимание, но наш водитель – двадцатиоднолетний выпендрежник – и слышать ничего не хочет.

Том изучает вновь обретенную конечность.

– Э! А рука-то не моя.

– Не твоя? – переспрашивает Джерри.

– Нет.

– Уверен?

– Уверен! – нетерпеливо отвечает Том, повышая голос. Левой рукой он держит правую за запястье. – Видишь?

Даже мне с заднего сиденья заметно, что она минимум на два дюйма короче левой руки, да к тому же покрыта густыми черными волосами.

Обогнав «фольксваген-ванагон», Джерри бросает взгляд на Тома.

– Ой.

– Ой? – возмущается Том. – И это все?

– Чувак, да их там была целая прорва. Все бы я не унес. Выбрал ту, что смахивала на твою.

– Вот это смахивает на мою? – Том трясет рукой перед носом у Джерри.

– Чувак, ну говорю же, извини.

– И что мне прикажешь с ней делать? – Рука летит на приборную панель.

– Примерь ее, – предлагает Джерри.

– Примерить?! Я что, похож на чудовище Франкенштейна?

Задержав на секунду взгляд на Томе, Джерри произносит:

– Ну, ты сам…

Впереди загорелся красный свет, и Джерри выдает все пятьдесят миль в час на участке, где разрешено лишь тридцать пять. Из меня вырывается предупредительный вопль, однако Джерри лишь увеличивает скорость. Если б я мог, я бы покрылся холодным потом.

– Красный! Красный! Красный! – орет Том, вмиг забыв о правой руке и тыча левой в лобовое стекло.

Мурлыкая под нос тему из фильма «Миссия невыполнима», Джерри все сильнее топит педаль газа, а мы с Томом в один голос орем: «Не-е-е-е-ет!». За мгновение до того, как машина вылетает на перекресток, красный свет сменяется зеленым.

– Расслабьтесь, бабульки! – усмехается Джерри. – Все под контролем.

Том сползает с сиденья, прикрыв левой рукой глаза. Я сижу за спиной у Джерри, весь напряженный и взбудораженный. Будь мы живыми, у меня бы сердце выскочило из груди и вспотели бы руки. Поскольку такие симптомы отсутствуют, я, как ни странно, чувствую себя вполне непринужденно. К тому же я потрясен тем, что мне удалось выкрикнуть нечто вразумительное. Ни Том, ни Джерри, кажется, не заметили. А если и заметили, то не придали значения, но я вполне отчетливо выкрикнул слово «Не-е-е-е-ет». По крайней мере я так думаю. Хочется проверить, получится ли у меня повторить, или, может, сказать что-нибудь другое, но мне немного страшно и неловко, и я пробую шепотом спеть вместе со «Steppenwolf»:

 
Прокатись со мной, малышка,
На волшебном на ковре…
 

Большинство слов звучит околесицей, но некоторые получается произнести внятно, или почти внятно, и меня занимает вопрос: вдруг между песнями, которые я слушал сегодня по радио, и появившейся у меня способностью издавать членораздельные звуки, есть какая-то удивительная, космическая связь?

Может, мы сейчас в волшебном автобусе? Смогу ли я говорить, когда подойдет к концу наша езда на ковре-самолете? Или это лишь начало? Не имеет значения. Последние две недели были бодрящими, и теперь мне не терпится узнать, что нас ждет завтра. Если, конечно, финалом Джерриных гонок не станет авария с возгоранием. Под его веселое улюлюканье мы несемся по Каштановой улице к шоссе № 1, не обращая внимания на дорожные знаки и нарушая все скоростные ограничения. Том погрузился в мрачные раздумья. Джерри смотрит на меня в зеркало заднего вида, и я улыбаюсь в ответ, подняв кверху большой палец, и улюлюкаю вместе с ним.