Текст книги "Цена слов (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Берисвет поутихла. Сжимаясь под шалью она, кажется, думала совсем не о их разговоре, но когда Олег открыл рот, чтобы попросить за Лиску опять, Ольга вдруг согласилась:

– Хорошо, пусть остаётся, но если хоть что-нибудь пропадёт, вылетит тут же! Какие сами, такие и сани!.. И о тебе пусть лучше помалкивает, ни о чём не говорит…

– Почему? – насторожился Олег, но Ольга тут же вспомнила о другом:

– Давно видел внучек? У семьи своей более не бывал?

Скиталец молчаливо потупился. Арсений перестал есть и навострил уши. Водитель разминал в руках горбушку хлеба, переводя глаза то на хозяйку, то на товарища. Он ведь почти ничего не знал об Олеге, сам скиталец о своей семье ничего не рассказал.

Конечно, Олег заходил в Монастырь, но бывал у христиан тайно. Первые несколько Зим не хотел мешать новой жизни Сергея, хотя тосковал по сыну, а когда почти решил объявиться, началась настоящая охота на Двоеверие. Олег быстро понял, как опасны могут быть эти люди, и что лучше теперь держаться в стороне от семьи. Он не хотел подвергать опасности сына, его молодую жену и новорожденную дочь.

И всё равно…

Всё равно он пробирался в Обитель и как один из тысяч паломников заглядывал в церковь, высматривая там лазурный платок и золотые волосы Жени. А однажды Бог свёл их вместе на стоянке кочевников, и они говорили лицом к лицу, пусть Женя его, кажется, не узнала, только слушала сказы, зато он вдоволь налюбовался…

Евгения, Женечка – настоящая внучка, родная, красавицей выросла, ей восемнадцать Зим, и у неё очень серьёзные голубые глаза – такие же холодные и строгие, как у бабушки из Навьего племени. Что бы сказала Анюта, увидев свою крестианскую внучку? Обняла бы её, признала? Или отвергла и угрожала убить, как потомство предателя, презревшего род?.. Нет, ей бы хватило мудрости принять Евгению и, быть может, даже сына простить. Была ведь ещё и младшая внучка – Дашутка, о которой он пытался осторожно расспрашивать Женю. По слухам, она часто болела и всё время лежала то в лазарете, то дома. Таких слабых от рождения детей в семье Олега ещё не встречалось.

– Две Зимы я не бывал в Монастыре…

– И с сыном не разговаривал?

– Нет.

– Зря, очень зря…

Разговор всё не клеился. Ольга знала лишь, что со старшим сыном Олег насмерть рассорился. Настоящих причин и всей глубины этой пропасти скиталец ей никогда не рассказывал. Говорил лишь, что не уважил его выбор веры, на что Берисвет жутко сердилась. Она настойчиво убеждала – родня превыше всего. Все предки наши с потомками связаны крепкими нитями, разорвать которые не в силах ни одна церковь. Олег отмалчивался, не открывался, и в споры никогда не вступал. И сейчас об этом говорить не хотелось.

– А что твой муж? Бритоус тебя не обижает? – Олег только хотел поменять тему беседы, но от привычного напора и твёрдости Ольги вдруг не осталось следа. Она словно обмякла, даже голос осип:

– Пьёт, много пьёт... Хотя нет, сейчас не пьёт. Дела у него важные, нынче за весь город в ответе. И никогда он меня не обижал, но пьянство его я терпеть не могу. Не выносимо…

Ольга поёжилась, но вдруг её изнутри словно что-то кольнуло. Она подалась всем телом вперёд и, отрезая каждое слово, спросила:

– А зачем тебе знать про мужа? Какое тебе до него дело?

Олег вздохнул, настало самое время сказать всё на чистоту, ведь ради нынешнего разговора он ехал в Китеж. Только через Ольгу и её супруга можно было добраться из человека из Двоеверия:

– На самом деле я к Бритоусу приехал. Он ведь все ещё Отче-Советник?

Олег знал этот страх – это был белый человеческий ужас, когда от лица отливает вся кровь, как будто сама жизнь уходит через застывшее сердце. Именно это произошло сейчас с Ольгой. Рот её приоткрылся, глаза остекленели. Не заметить страх женщины было попросту невозможно. Арсений вдруг поднялся с места и, кашлянув для порядка, сказал:

– Спасибо за угощение, хозяйка! Дождь, снаружи, наверное, уже кончился, слава Богу. Я, пожалуй, пойду, ещё разок двигатель гляну… – он понял, что оговорился про Единого Бога в языческом доме и ещё больше смутился. Арсений поспешил к входной двери и вышел под сплошную пелену ливня.

– Ждана, покажи девочке свои вышивки! Те, что в светлице у тебя лежат, покажи! – опомнившись, распорядилась Ольга. Взяв Лиску за руку, служанка повела её на второй этаж терема. Только девочки скрылись, как Берисвет лихорадочно схватила руку скитальца:

– Зачем ты приехал?! Зачем?! Пять Зим тебя не было, и тут на тебе – заявился!

– Просто не хотел тебе с новым мужем мешать. Думал, что так будет лучше…

– И правильно думал! Мне ведь казалось, что ты уже сгинул и никогда мы больше не встретимся! Ты ведь не знаешь, как теперь я боюсь твоего возвращения! Я тебе никогда не рассказывала, да и перед всеми Богами клялась, что не расскажу, а придётся!

Теперь Олег сам напугался – с Ольгой было что-то не так. Оставшись одна, без мужа и брата, да с маленьким голодным ребёнком на руках, она ведь даже почти что не плакала, решительно взялась за свою жизнь, тянула семью и ни одной жалобы от неё Олег не слыхал, а теперь…

– Ночью на брачном ложе лежим, после свадьбы, – откровенно начала женщина. – А он возьми и спроси про тебя: кто ты, да откуда, да чем занимался. Я рассмеялась, думаю – ревность. Ты ко мне часто хаживал, да ничего такого от меня никогда не хотел, а ведь мог бы... Я тебе была крепко тогда благодарна, всё для тебя могла сделать, даже мужем считать, да только ты о ком-то другом вечно думаешь – так ему и ответила. А Бритоус и бровью не повёл, всё спрашивает и спрашивает – про брата моего начал спрашивать, как он дружил с тобой и чем занимался, а потом и вовсе начал мне вопросы странные задавать – не говорил ли ты про Навь? Про подземных выродков и чёрную кровавую веру? Про смерти людские расспрашивал, имена называл, кого я не знаю: Анна, Влада, Светлана, Михаил, о колдовстве тёмном начал говорить, о крови выпитой, о похищенных девушках. Я никогда о таком не слыхала, расплакалась, а Бритоус приподнялся, глаза у него ночью так странно блестят и говорит мне: «Как только скиталец заявится – доложи». Я сквозь страхи ещё сумела спросить: «Да не уж то ты думаешь, что Олег знает Навь?» А он…

Берисвет прикрыла глаза дрожащей рукой и судорожно вздохнула. Казалось из неё словно вынули душу – вся сила потухла, как перегоревшая лампа:

– А он сказал, что, быть может, ты и есть Навь. Что мы Навьего выродка у себя привечаем и тебя он убьёт…

Над столом повисла мрачная тишина. Олег пытался разобраться в том, что услышал. Как мог незнакомый ему человек знать столько о его жизни и перечислить всех, с кем он скрывался в убежище? Они ведь не выходили на поверхность десять Зим и после с оседлышами не общались. Сам Китеж был вполовину меньше того, что сейчас, а после Моровой Эпохи и вовсе почти обезлюдил. Всё это могло означать лишь одно:

– Твой муж, – аккуратно начал скиталец, – говорил тебе когда-нибудь о Двоеверии?

Ольга вскинула красные заплаканные глаза и по ним скиталец понял, что о Двоеверии Бритоус ей не говорил. Понизив голос, Олег продолжал спрашивать:

– Ты видела когда-нибудь на теле у своего мужа странные татуировки – два кольца, сошедшихся вместе?

– Есть… – выдохнула Берисвет. – Под левой грудью, совсем маленькая татуировка – два кольца. Когда спрашивала о таком, он говорил, что это два мира, две правды вместе сошлись, а в сердце – истина…

Олег молчал. Отчаянным взглядом Ольга искала в его лице ответы, жаждала их, но он только молчал, и думал о том, как близко оказался от него окольцованный – гораздо ближе, чем раньше казалось, так близко, что почти за горло схватил. И что теперь делать? Идти до конца, как собирался? Здесь, в тёплом тереме за накрытым столом Олег очутился в ещё большей опасности, чем под автоматами Кроды. И ведь всю дорогу считал, что всё продумал, что это он – охотник и застигнет мерзавца врасплох, а теперь выходило, что даже Лиску оставлять в Китеже слишком опасно.

– Уезжай, Олег! Уезжай! – торопливо схватила Ольга его за ладонь на столе. – Девочку можешь оставить – сам спасайся! Муж дома почти не бывает, сын всё время у волхвов обучается. Скажу, что ещё одну воспитанницу к себе взяла, что мне скучно! Он не заподозрит, может быть расспрашивать даже не станет! А ты – спасайся!

Олег хотел её успокоить, ведь терять ему было нечего: не увидит он новой весны, за жизнь свою поздно бояться. Но вдруг дверь отворилась и внутрь горницы вошло несколько вооруженных дружинников. Охрану вёл Бритоус – китежский Отче-Советник. Рука Олега медленно потянулась под стол к сапогу – за ножом с надписью «Счастье».

Глава 10 Глаза многих Зим

– Это дуб – древо жизни, на нем Род восседал, когда мир сотворил, – древо силы, древо мужского начала, древо воинов. Дуб – исконное дерево Громовержца ещё, – поглаживая вышивку на льняном полотенце, рассказывала Ждана. Лиска сидела рядышком на скамейке в светлице у девочки и хмуро чесала грязными пальцами лоб. Всё в этом доме казалось ей слишком хорошим, а вот людишки не очень. Не ужиться ей было со строгой хозяйкой, ох и начнут её здесь шпынять! Кланяться заставят, иголками руки колоть, да вполголоса говорить, как эту деваху. Хотя, ради жизни в таком славном тереме можно и потерпеть. В чужих семьях порядки свои, и сирота к ним лепилась: когда надо была скромна, когда нужно голоса не подавала, но сейчас нутром чуяла, что в доме этом что-то не так, что-то здесь происходит и не деревенские это тревоги про голод и холода, а проблемы покруче…

– А ты вышиваешь? – спросила служанка, нарушив неловкую тишину.

– Чего? А, угу, конечно… – буркнула Лиска.

– И какие орнаменты знаешь? Что вышивала?

– Боровов всяких. Скачут там по полю всем стадом, ну… Знаешь, есть орнамент такой.

– Так наверно – барвинок, но это цветы, – отвела глаза Ждана. Её покорная скромность начала Лиску одолевать. Вот как останется здесь, покажет ей парочку знатных приёмов, научит держать нос по ветру!.. А может и не останется, ведь скиталец уедет, бросит сироту здесь одну и тогда...

– А чем в жизни ты занималась? – отвлекла Ждана Лиску от невесёлых раздумий. – Ты хоть готовить умеешь? А припасы на Зиму запасать? Это ведь надо целое лето стараться, погреба здесь не маленькие. Порой до солнца встаёшь, а до вечера не управишься – хозяйство и дом дело хлопотное.

В голосе девочки появились нотки гордости за себя. Уличив Лиску в неловкости по хозяйству, она будто выросла в своём маленьком деле служанки.

Лиска умела готовить, и шить она тоже умела, в основном, правда, штопать. В обычных избах не до фигуристых вышивок, там порой из мешковины и униформы ладят женские платья. Вот рубахи со штанами – она умела шить, это точно. И готовить простое, но не разносолы какие-нибудь. Все всегда Лиской были довольны, по хозяйству в тесной избе работать даже сложнее. А эта чистоплюйка кроме терема своего, где так выгодно приживалась, видела что-нибудь?

– Чем занималась, говоришь? А вот глянь…

Сказав это, она достала из-за пазухи рукоятку тяжёлого револьвера. С великим удовольствием сирота наблюдала, как округляются глаза Жданы, вытягивается её личико и открывается рот:

– Да зачем тебе это?!

– Чтобы от мужиков отбиваться, когда не хочется, а ползут, – серьёзно и коротко ответила Лиска. Тут девчонка пред ней и вовсе осела. С первого этажа донёсся звук незнакомого голоса. Насторожившись, Лиска юркнула к лестнице и оставила служанку с её полотенцами на скамье. Внизу стоял крупный мужчина и пятеро вооруженных дружинников…

*************

– Эвана как, значит и вправду ты. Долго же тебя искать приходилось, а, гляди-ка, сам ко мне заявился! А я ведь знал, что так оно и выйдет, что ты рано или поздно своим умом ко мне доберёшься…

Олег мрачно взглянул на Бритоуса в ответ. Несмотря на имя, Отче-Советник обладал тёмными, висячими до самого подбородка усами. Суровые черты лица дополнялись двумя щёлками глаз. Казалось он всегда прищуривался и дотошно что-то выискивал в собеседнике. Кудрявые волосы тронула седина, на плечах Бритоуса висела плотная куртка, подбитая мехом, но оружия при нём не было, в отличие от охранников. Скиталец догадался, что дружинники сразу передали ему сообщение от ворот. Должно быть Отче-Советник сам велел следить за каждым, кто едет к Ольге. Если бы Олег только знал, что её муж окольцованный, то вёл бы себя осторожнее!

– Обыскать его!

Тут же к скитальцу подскочило двое дружинников и начали обшаривать его сверху до низу. Подняв руки, Олег не сопротивлялся. При нём не было оружия кроме ножа, его то дружинники и забрали, тут же передав Бритоусу. Повертев в пальцах клинок с именем «Счастье», Отче-Советник заметил:

– И всё? Ты с одним ножиком хотел дело обтяпать?

– У второго в машине автомат почти без патронов, а при себе пистолет, – быстро добавил старший дружинник.

– Арсений здесь не причём. Он шофёр, помог мне доехать до Китежа.

– Проверим, – пообещал Бритоус, постучав рукоятью ножа по ладони. – Больше никто с тобой не приехал?

– Никто с ним более не приезжал! – заторопилась Ольга подняться из-за стола. – В доме есть девочка новая, но она у нас уже сутки – воспитанница моя, я её приютила. Все слуги тебе подтвердят.

Тут же стражник что-то тихо сказал за плечом Бритоуса. Олег знал – доложили о Лиске, которая хорошо засветилась в машине, возле ворот. Отче-Советник кивнул, но, видимо, девушке пока значения не придавал.

– Вот оно, значит, как интересно выходит! Только я за порог, так всякая нечистая на руку челядь начинает в моём доме крутиться?! Ну, ничего, будет у нас разговор! Обстоятельный будет, ты уж не сомневайся! Наедине будем с тобой говорить, погуторим о разном. А ну ка, давай-ка за мной!

Бритоус запустил руку в карман и достал из куртки небольшой ключ. За плотной занавесью на стене скрывалась тайная дверь. С щелчком хорошо смазанного механизма Отче-Советник открыл замок и кивнул скитальцу в темноту спуска:

– Сюда следуй. Первый пойдёшь.

Олег оглянулся на Ольгу, хозяйка дома со страхом прижала руки к груди. Она хотела было подойти ближе, сказать что-то мужу, но Бритоус остановил её властным жестом:

– Только я и скиталец. Ежели будет надобно, кликну ещё кого-то из вас.

Он со значением посмотрел на охрану, и те закивали, звеня кольчужной сетью на касках.

Перед Олегом в глубокий подвал уходила крутая лестница. Скиталец осторожно начал спускаться, придерживаясь рукой за обшитые досками стены. Позади него по-хозяйски щёлкнул выключатель и в комнате внизу зажегся электрический свет. Где-то в доме стоял хороший генератор, но его работы отсюда не было слышно. Скиталец спустился до последней ступени и удивлённо застыл на пороге – весь подвал оказался сплошь завален техникой прошлого. На деревянных столах и длинных полках расставлена, распихана и просто свалена в кучу электроника из Тёплого Лета – рации, старые мониторы, приёмники и даже компьютеры. Все они были разбиты или аккуратно разобраны. В воздухе пахло пластиком и оплавленной канифолью. В центре стоял погребённый под разноцветными платами стол. Возле него примостились два ободранных стула на крутящейся ножке.

Хорошенько прикрыв дверь за собой, Бритоус кивнул на один из пустых стульев:

– Присаживайтесь.

Его вежливая просьба прозвучала так странно, так необычно, что Олег не сразу понял – к нему ли сейчас обращаются? Не замечая, как растерялся скиталец, Бритоус подошёл к столу и с силой воткнул в столешницу «Счастье». От удара несколько плат подскочило и со звоном свалилось на дощатый пол. Пройдя мимо стульев, окольцованный сел прямо на край столешницы.

– Не обращайте внимания, они давно вышли из употребления – промёрзли, окислились, развалились. С них нечего взять, что плачевно.

Не сводя глаз с Бритоуса, скиталец прошёл в подвал и сел на предложенный стул. Покачивая ладонь на рукояти вбитого в столешницу клинка, Отче-Советник рядом с ним заговорил:

– Мы вас искали, Олег – долго искали. Слухи о том, что есть человек, проживший двадцать Зим с Навью, давно ходят по Поднебесью. Это ведь случилось ещё до Раскола… хотя нет, поправлюсь – во время раскола. Впрочем, всё протекало настолько болезненно, что теперь и не вспомнить, когда начался этот самый Раскол.

– Я не понимаю…

– До конца и не поймёте, не в то время вы родились. Прошло семьдесят три Зимы, в том числе и десять самых страшных Моровых Зим. Но ведь мир не всегда был такой – это вы понимаете?

Скиталец кивнул, стараясь не упустить ничего из слов окольцованного. Манера речи, как и поведение Бритоуса сильно изменилась. Не этого Олег ждал, когда охотился за фанатиками, что с пеной у рта готовы броситься на всё, что связано с проклятым родом. Бритоус вёл себя сдержанно, только лицо его слегка побледнело, а глаза – необычайно усталые и серьёзные, могли принадлежать прожившему много Зим старику.

– Откуда вы меня знаете? Как вы обо мне узнали?! – настойчиво спросил Олег.

– О, это настолько долгая и сложная история, что легче начать с вас. Я знаю, у вас множество вопросов о своей личной жизни и о том, что вообще происходит. Но, лучше, расскажите, что вы знаете о Двоеверии, и о… – он прервался, облизнул губы и сам себя придержал. – Нет, о них чуть попозже...

– Вы ненавидите Навь, ваши кольца стояли на ящиках с оружием племени Вия, – начал скиталец. – Виичи напали на убежище, где я жил с семьёй. С тех самых пор я ищу вас, окольцованных. Совершенно случайно, а может нарочно, ко мне в напарники попал наёмник – Семён, он когда-то служил вам, но мало что смог рассказать – только то, что вы хотите объединить человечество. Я искал вас везде, где люди становились сильнее, но почти ничего не узнал о Двоеверии. Но сейчас стало ясно наверняка: в Китеже есть такой человек – та, кто неожиданно появилась и захватила власть в городе, та, кто остановила распри между общинами и заключила крепкий союз. Объединить Поднебесье было под силу лишь Двоеверию, и я сразу понял, кто направляет Её…

– Вы говорите о Ксении, о Берегине? – догадался Отче-Советник. – И вы хотели подобраться к ней через меня, с этим ножом?

Скиталец понуро опустил взгляд.

– В кремле её охраняет триста отборных дружинников – сотня на стенах, сотня во дворе, ещё пятьдесят в палатах и пятьдесят возле опочивальни. Подобраться к ней с ножом, чтобы отомстить… – Бритоус рассмеялся. – Берегиня обладает великой властью, какая никому в Крае больше не снилась. Красный Иван хотел эту власть, но что с ним стало?.. А мы дали Ксении власть над всем Поднебесьем, и эту власть она очень любит.

– Значит, она ничего не знает о Двоеверии? Это просто очередная ваша пешка в игре?

– Скорее ферзь – решающая фигура в партии, но на доске есть ещё и король, – сказал Бритоус. – Каждая игровая фигура знает столько, сколько положено знать. Ферзь знает о короле, но других важных фигур не замечает. Никто из пешек не знает друг друга, а о важных фигурах им и вовсе знать не дано. Крупные фигуры многое знают о пешках, контролируют их и дают поручения, но почти никто из них не видел короля вживую и даже не знает всей задачи его королевы.

– Всё знает один только король, – понял Олег.

– Верно. Именно такой «король» и открыл вам двери в убежище, – ледяным тоном ответил Отче-Советник. Олег с трепетом вспомнил тот день, когда они с Анютой оказались возле закрытого бункера. У него на руках был погибающий от мороза отец, а рядом девушка, все тайны которой открылись только внутри их нового дома.

– Сколько раз вы набирали код возле люка? – спросил Бритоус. – Десятки? Сотни раз? Одни и те же цифры – снова и снова, а вокруг леденело, близилась страшная ночь Великого Мора. Спасение было рядом, только вот люк закрыт. Он никогда бы вам не открылся, но по велению «короля» ворота «замка» поддались.

– Но зачем?! Если он так ненавидит Навь, зачем спасать целое племя? – не мог осмыслить Олег.

Бритоус замолчал и нахмурился, словно осенняя туча. Когда окольцованный наконец заговорил, он задал вопрос:

– Откуда вы так хорошо знаете шахматы, Олег? Это ведь игра из Тёплого Лета. Во время Обледенения люди в первую очередь хватали еду, топливо, искали место для обогрева и никто, наверное, не думал брать с собой игральные доски. Хотя нет, я забыл, даже игра возрастом в тысячелетия может стать хорошим поленом.

– В убежище были наборы. Я научился играть в шахматы там, мы с отцом много играли…

– Должно быть Навь вас не понимала… – задумчиво прогудел Отче-Советник. – Но всё же, вспомните, сколько на доске королей?

– Один, то есть… – Олег запнулся.

– Всё верно, у каждого войска по одному королю. Белое воинство ходит первым, чёрное отвечает. Правда, в той партии, которая началась с Обледенением, первый шаг сделали именно «чёрные». Хотя в те временна и белые, и чёрные были по одну сторону игральной доски, стремились к одной цели, сражались вместе. Как можно назвать такую армию?

– Серые? – скиталец вспомнил бой барабанов, вспомнил почти осязаемый ужас, когда за твоей спиной катится орда в десятки тысяч людей, вспомнил мальчика, который прозвал себя Повелителем и его слова о «советчиках».

– Маленький мальчик был вашим ферзём тогда, но сейчас вместо него Берегиня! – озарило скитальца.

– Очень прозорливо, – кивнул Бритоус. – Вы, скитальцы, всегда быстро соображали. Сначала сила была в городах на востоке, теперь сместилась на запад в общины. Тридцать восемь Зим прошло после Серых, люди снова объединяются, но на этот раз не в Орду, а в союз под властью диктатора. И ни тогда, ни теперь, ничего не делалось просто так, без причины. Но тот случай с ребёнком из Серых Городов расколол единство фигур на доске. Белые вдруг увидели, что среди них есть чёрные как моровая ночь фигуры. Белые спешно начали отстранятся от них, бежать на свою сторону поля, бросая пешек, которые не смогли выпутаться. И Белый Король затаил обиду на Чёрную Королеву. Именно на королеву, Олег, там, с той стороны мира, правит жестокая Чёрная Королева, а ещё… – Бритоус ухмыльнулся. – Она сумасшедшая.

– Я не понимаю…

– Она любит Навь! – хлопнул советник по рукоятке «Счастья». – Это её дети, любовники, сыновья, дочери – это её мир. Всё, в чём мы сейчас прозябаем, все эти избы, идолы, страхи, мороки, дикость – это её мир, она его таким сделала. А мы, белые наивные пешки, Ей во всём помогали. Но ребёнок нам показал, Повелитель открыл лицо чёрных фигур. И когда начался раскол, когда страх перед Моровыми Зимами заслонил всё остальное, вы позвонили в дверь закрытого убежища. Все бункеры к тому времени, все непочатые очаги жизни находились под Её полным контролем. Вы позвонили в дверь к Чёрной Королеве, чтобы спасти Навье племя и, конечно же, она вас впустила. Племён много, Олег, но истина в том, что почти никто из них не погиб в моровую эпоху. Люди, что и так еле как сводили концы с концами, гибли сотнями тысяч: замерзали в избёнках и дохли от голода, а племена выжили и прошли проверку на прочность.

Олег слушал его, пытался понять врага Нави, но только крепче сжимал кулаки:

– И тогда вы решили объявить им войну? Когда моровая эпоха закончилась, вы натравили племена друг на друга?

Бритоус опять замолчал. В его позе не было беспокойства, казалось, Отче-Советник настроен миролюбиво. Но скиталец себя не обманывал, он видел перед собой хорошо подготовленного человека – это выдавало телосложение бойца и ладонь, постоянно лежавшая на рукояти «Счастья», а самое главное – глаза многих Зим не сводили с Олега цепкого взгляда. Случись драка и, возможно, окольцованному не потребуется помощь дружинников.

– Как вы думаете, Олег, что такое Навь? Может быть это люди, которые спустились под землю и одичали возле костра? Те, кто вспомнил древних богов, о которых и знать толком не мог? А что вы скажете, если узнаете, что Навь всегда была такой? С первого года Обледенения, с самого первого дня, как оказались в родовых норах?

Скиталец молчал, но Бритоус и не ждал от него никакого ответа:

– Почему каждое племя, хотя оно живёт обособленно от других, пестует в себе волчьего духа? Почему не медвежьего, ведь медведь всю Зиму может греться в хорошей берлоге; и не лисьего, хотя лисица хитра и за счёт ума может выжить; и напористость вепря не нужна Нави?

– Они охотники, – попытался ответить Олег. – Волк для них – почитаемый зверь, и в то же время главный противник…

Но Бритоус его не дослушал:

– Верно, однако дело не в том, почему они себя считают волками, а в том, кто они на самом деле. Олег, люди гораздо умнее, чем кучка самоубийц, устроивших себе апокалипсис. Когда стало ясно, что больших холодов не миновать, у человечества ещё оставалось время сохранить этот мир. Зима в пятьдесят градусов мороза и длинной почти в целый год неминуемо истребила бы всё живое, и в первую очередь человечество. И вы, Олег, и я, и те люди, которые сейчас на первом этаже моего дома, должны быть мертвы, как все остальные. Но этого не произошло – простая случайность?

– Что значит: «Все остальные»? – насторожился скиталец, но Бритоус продолжал о своём:

– Волк – лучше всего приспособлен переносить Долгую Зиму. Он не будет отсиживаться в берлоге, а выйдет охотиться. Чтобы выжить, волк убьёт любого или отнимет всё, что потребуется. Зверь вынослив, в стаях ходят только самые сильные, а слабых и негодных изгоняют прочь от себя, чтобы те в одиночестве доказали, что они на что-то способны. Всех, кто недостаточно хорош, всех, кто не сумел обратиться в достойного Волка, они очищают…

– Я не… – попытался вставить своё слово Олег, но Отче-Советник с напором продолжил:

– Человек – не волк. Мы живём по законам морали, тащим за собой слабых, и только когда совсем прижимает, становимся хуже всякого зверя. Люди знали о начале Обледенения, мы знали, что нам грозит гибель, и потому создали новых, более сильных людей – тех, кто способен продержаться в холодах не хуже волков. Вот почему Навь чувствует в себе Звериную душу. Волк не приходит к ним, он всегда в их крови и только раскрывается со взрослением!..

Олег поражённо молчал. Он вспомнил все тёмные обычаи Нави – то, как они расправляются с одержимыми, как изгоняют от себя тех, кто сошёл с ума при взрослении, или от выпитой крови. Как дети Нави, достигнув зрелости, начинают биться в припадках нечеловеческой ярости. Отцы прижимают их силой к земле, а Весты торопливо бормочут сокровенные заговоры, чтобы унять проснувшегося в ребёнке духа. Олегу самому не раз приходилось делать такое.

– Да, это был великий, амбициозный план спасения человечества, – задумчиво обронил Бритоус. – Но благими намереньями выстлана дорога в ад. Мы не успели сделать из человека новое, приспособленное к холодам существо – Новь. Из-за дрязг, споров, интриг и недоверия, которые всегда были свойственны людям и сопровождали нашу работу, Новь однажды улыбнулась родителям во все зубы и сказала, что она теперь Навь. Вот тогда-то среди творцов и появилась первая трещинка, что привела к расколу тридцать пять лет спустя. Мы не успели закончить их, мы сделали сверхлюдей не такими как должно. Вместо сильного человека – получили дикое, кровожадное племя. Мы сами виноваты во всём…

Пальцы Олега прошлись по трём шрамам на своей левой щеке. Он хорошо помнил безумную ярость Анюты, борьбу человеческой и звериной души. Как бы не пытался сохранить себя человек, но однажды Волк одолел и пожрал её чувства. В диком безумии любимая женщина пыталась убить Олега, разорвать собственными руками, и только смерть смогла её остановить…

– Так значит, Двоеверие хочет исправить ошибки? Уничтожить свое собственное детище, которое создало для застывшего мира? – спросил он.

– Мы никогда не стремились их уничтожить, Олег! Цель Двоеверия вовсе не в этом! – торопливо заговорил Бритоус. – Мы хотим использовать силу Нави для возрождения человечества. Мы верим, что они ещё могут оказаться полезны, – он прервался, пытаясь найти в глазах слушателя понимание. – И всё же, мы не имеем права позволить, чтобы сверхлюди доминировали над простыми людьми. А ведь именно этого хочет их мать – их создатель. Она свято верит, что обычный человек миру больше не нужен, что он изжил себя, что человечество уничтожено! Что сверхчеловек – это идеал, новое существо, которое займёт наше место!

– Вы убили её из-за страха… – слова Олега поразили окольцованного. Бритоус знал о ком он говорит. Двоеверие давно собирало новости о его племени и отдельно о человеке, двадцать зим прожившего с Навью. Они знали почти всю историю семьи Олега…

– Нападение на логово Зимнего Волка было попыткой остановить Чёрную Королеву, – осторожно начал советник. – Мы поняли, что именно это племя сыграет важную роль в нашем будущем. К тому времени случился Раскол, и война нарастала. Десять Моровых Зим мы готовились к нападению на ваше убежище. Странно сказать, но Навь, к счастью, жестока ко всем. Племена не случайно разделены и рассеяны. Даже сородичам они не доверяют. Каждое из них живёт на своей собственной территории. Если одно племя встретит другое, они непременно попытаются отнять норы, припасы, чернушек – одним словом выжить за счёт другой Нави, но не как не дружить, и мы сыграли на этом. Нам удалось найти Виичей и переманить их на свою сторону. Мы тайно затопили их норы, а потом рассказали, что есть место лучше, дали им оружие, вывели на войну с Зимним Волком, подговорили Деяна предать. Все вместе они должны были убить Альфу и разрушить тайные планы их Королевы…

Лицо скитальца налилось тёмной кровью, он еле сдерживался:

– Убить Альфу?! О чем это ты?!

Отче-Советник только покачал головой – как же многого не знал человек перед ним, хотя слепо верил, что изучил Навье племя до последней межени. Но нет, не на колдовстве и не на порче строилась жизнь, не на мороках и шёпотах в темноте, а на одной только правде.

– Вы когда-нибудь слышали легенду о Зимнем Волке? – спросил Бритоус.

– Конечно, – ответил Олег. – Это самое важное сказание в племени: чтобы Зима не длилась вечно, охотника, чаще всего Безымянного, привязывают к столбу на морозе. В последний миг его жизни к нему должен явиться дух Зимнего Волка и войти в Безымянного, чтобы забрать солнце у богини Зимы.

Бритоус закивал:

– Да-да-да, Навь всё странное объясняет колдовством, либо легендами и своей чёрной верой – так они устроены, настолько развиты, хотя в каждой легенде есть доля правды и Зимний Волк действительно существует – они это чувствуют. Альфа-кровь среди Нави очень редка – наиболее сильная и подготовленная для выживания. Такая кровь почти что соответствует эталону нового человека, которого мы пытались создать. Хотя, как и Омега, Альфа не совершенна. На десять тысяч особей Нави с кодом крови «Омега», рождается всего одна Альфа. Чаще всего такие Волки становятся вожаками или ведуньями. Но появление каждого существа с Альфа-кровью – это настоящий прорыв для целого рода, следующий шаг по лестнице эволюции. Как бы низко Альфу не ставили в племени, она всегда возвысится, пробьёт себе место наверх, переломит судьбу – порой весьма дикими способами...