Текст книги "Цена слов (СИ)"

Автор книги: Руслан Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Это они? Это кутыши шли тогда в Серой орде? – осведомился Олег.

– Да, двадцать три Зимы назад восточные города собрались для страшного, самоубийственного похода. Я ведь думал, что кутышей почти не осталось. Но, как видишь, заползли даже сюда, через Пояс. Да вот только зачем…

Семён внимательнее присмотрелся к убитому и заметил у того в кулаке серебряную цепочку. Столь тонкая работа выглядела странно для такого грязного, закутанного в тряпье человека. Разжав мёртвую руку, наёмник достал серебряную фигурку лошади.

– Вот оно что…

– Что это такое? – нагнулся Олег, желая увидеть получше. Семён ухмыльнулся, приложил фигурку к губам и осторожно вдохнул в неё воздух. Послышался тихий, приятный для уха свист. Тут же от табуна отделилось несколько лошадей. Стреноженные кони неловко захромали в сторону звука.

– Это я ещё громко, а конокрады наловчились выдёргивать по одной, – сказал наёмник, отнимая от губ и вертя в пальцах необычного вида манок. – Коли свиснешь в полную силу, так весь табуном к нам прибежит. Но такое уж слишком заметно.

Лошади подошли и остановились возле него. Семён встал к белоснежному жеребцу и с улыбкой потрепал его шелковистую гриву:

– Ну вот и всё, больше вас никто мучать не будет. Отобрали мы у кутышков их игрушку. Теперь вы…

Громкое шипение и раскатистый выстрел – Семён дёрнулся, на белую лошадиную шкуру брызнула кровь, но под властью свистка конь остался на месте. Не успел напарник упасть, как Олег выдал по вспышке автоматную очередь. Скиталец стрелял почти наугад, по озарённой луной фигуре, но не промахнулся. Пули с глухим стуком прошили тело третьего конокрада и срезали рядом с ним ветви кустарника. Человек вздрогнул, сжался в плечах и медленно завалился на землю. Из рук молодого парнишки вывалился грубо выточенный самопал.

– Семён! Ты как, Семён?! – подскочил к другу скиталец. Хрипя, тот пытался зажать кровавую рану в груди.

– Нормально, Олег, нормально! Это же игрушки! Из игрушки меня подстрелили! В Серых Городах ничего опаснее нет. От такого я не умру, не умру! – он выкрикнул последние слова с отчаянным блеском в глазах. Но пулевое отверстие выглядело паршиво – обрезок болта прошёл между рёбрами и вышел из спины рваной раной. В какое месиво превратилось правое лёгкое – можно было представить.

– Надо тебя в общину нести, там помогут!

Олег попытался поднять товарища, но тот жалобно взвыл. Семён вцепился пальцами в плащ скитальца и очумело, будто стараясь успеть, зашептал:

– Оставь! Оставь, Олег! Слушай меня, пока я ещё слово молвить могу!..

Несмотря на боль, он подался вперёд, лицо Семёна бледнело так быстро, что словно светилось в ночной темноте. Глаза держались за друга, не на миг его не отпуская:

– Я к тебе три года присматривался, слушал тебя, да на ус мотал твои байки! Много ты чего не договариваешь, много скрываешь, но правда в тебе всё же есть – та самая правда, которая нам нужнее всего!

– Да чего ты за правду вдруг решил объясняться, когда тебя надо в общину нести – там помогут!

Зарычав, напарник схватил Олега за грудки мёртвой хваткой:

– Брось это! Брось! Я к тебе всё присматривался, всё прикидывал, а теперь точно знаю – ты их ищешь, тебе их надо найти!

– Да кого же найти?!

– Всё ты врал про свою прошлую жизнь, всё придумывал, только про жену свою не придумал – нет её больше, погибла от Нави – вот она, истина! И больно тебе и мстить хочется, а не знаешь куда надо податься. Если полезешь в нору, сразу сгинешь – я уже говорил! Не суйся в норы, ты слышишь? Не суйся!

– Да хорошо же, не сунусь! – Олег прижал ладонь к его ране, пытаясь остановить кровотечение. Семён продолжал говорить, опадая у него на руках:

– Есть в мире люди, которые Навь ненавидят также сильно, как ты. Проклятый род им поперёк горла стоит, они его будут преследовать, где только сыщут – к ним иди, найди их! Они тебя примут и помогут свести счёты с подземниками. Немало окольцованные племён извели, но хитры и себя не показывают. Тайн и секретов у них за плечами так много, что я сам всех не знаю!

– Да что же ты, бредишь? – сам зашептал скиталец. Сердце Олега заколотилось – он не думал обнаружить в напарнике одного из врагов, которых искал так долго.

– Смотри…

Судорожно загребая рукой, Семён поднял край испачканной в крови рубахи. На боку синела татуировка из двух сошедшихся друг с другом колец – еле заметная, не больше фаланги мизинца.

Олег оцепенел, он и прежде видел похожий знак – на ящиках в норе Виичей. Тут же вспомнился мальчишка из враждебного племени, который выдал Олегу, что на убежище Зимнего Волка им указали, что врагов нарочно навели на подземное логово. Виичи шли в атаку, твёрдо зная о силе Старшей Волчицы и хотели убить её, пользуясь чьей-то помощью со стороны. И вот этот тайный замысел приоткрывался.

– Кто они?! Расскажи мне! – крепче схватил скиталец напарника.

– Много их и простые окольцованные друг друга не знают, потому не могу назвать тебе имена. Со мной всегда находили, как скрытно связаться. Сначала я думал, что ты сам из Башни, а когда понял, что ты простой человек, решил тебя приманить. Люди, кто на Навь обиду имеют и повадки их знают, окольцованным очень нужны!

– Где эта Башня?! Чего они хотят?!

Голос Семёна утратил всю силу, он уже и не говорил вовсе, а только шептал:

– Человечество сплотить, из людских общин создать силу, коя любую беду остановит. Где такое случается, где в единый кулак собираются люди – там их ищи. А самая большая беда для всех – это Навь. Ты про заразу не знаешь столько, сколько я узнал от них в своё время. Да рассказывать поздно, знай одно – надо крови Навей бояться, человек от неё гниёт изнутри! Кого-то сразу сжигает, кого-то с годами – но итог всегда будет один, всегда…

Он опустился на землю, с трудом терпя боль, но всё же продолжал шевелить губами:

– Олег, найди окольцованных!.. Как только сила людей где умножится – туда отправляйся. Там ищи, тех кто выглядит молодо, а в глазах светит старость. Они для себя время задерживают – вот насколько сильны! Да только не перепутай, бывает в юности человек столько сам навидается, что душой постареет. Смотри лучше – выглядывай знаки на теле! Тогда и сможешь отомстить за жену, тогда всё и выйдет…

Семён закашлялся, в запасе остался последний скрипучий вздох:

– Найди Олю Берисвет – сестру мою, в Китеже. Если будет тяжело Зимовать, к ней отправляйся. Я ведь ради неё рисковал. За родителей наших отомстить…

*************

Олег снова замолчал, и Лиска ничего не говорила. Она выслушала рассказ скитальца от слова, до слова, и ни разу его не прервала. Только когда история о погибшем напарнике кончилась, девчонку вдруг озарило:

– Так ты думал, что я тоже одна из этих навьих врагов? Что я как соглядатай по деревням таскаюсь и ищу, как бы подземникам навредить?.. Да я Навье племя боюсь пуще смерти! Сама теперь знаю, что лучше к ним не соваться! По гроб жизни Ведуна и Исход буду помнить и шахту кродов проклятую!

– Я ищу окольцованных много Зим, – устало ответил Олег. – Однако так и не узнал, что такое Башня и где она спрятана. Но я думаю, что разведал об одном человеке – ради встречи с ним мне и нужно добраться до Китежа. За все годы скитаний не так уж много удалось выяснить: на телах у каждого окольцованного есть особенная татуировка, хорошо спрятанная. Взгляд необычный, как у ветхого старика, хотя сами могут выглядеть молодо. Они обладают силой из Тёплого Лета, а значит разбираются в старой науке. Но, самое главное, я узнал их настоящее имя…

– Какое? – затаила дыхание Лиска.

– Двоеверие – так они себя называют. Я найду их и вытяну правду. Хочется поглядеть в их мудрые, бессовестные глаза и спросить: «Зачем?». Должна быть причина, по которой они убили Анюту, и не только в простой ненависти к Навьему роду, а в чём-то ещё!

Сказав это, Олег приложил руку к плащу. Во внутреннем кармане что-то снова захрустело – драгоценность скитальца лежала на месте, и он с облегчением вздохнул. Лиска не отводила от него серых глаз. Растирая в руках холодные капли дождя, она думала о чём-то своём:

– А если всё проще, дедушка? Если они хотят Навь со света изжить только со злости и нет больше никаких важных причин? Что ты тогда будешь делать?

Олегу было трудно ответить. Он вытащил из-за голенища сапога нож с надписью «Счастье», и долго крутил его в огрубевших ладонях.

– Я никогда не убивал ради мести, хотя мне есть за что мстить. Если я увижу перед собой Зверя в человечьем обличии, пусть даже сражающегося за всех людей мира, я не дам ему царствовать. Как только узнаю истину, я убью окольцованного и разрушу их планы, не позволю погубить тех, кто мне дорог.

– Может так будет и правильно, – глухо отозвалась девочка и тут же сокрушённо вздохнула. – Во что я опять, дурёха, ввязалась! Вечно со мной беды случаются. Куда не сунешься, везде неудачненько! Беда бедой беду затыкает. Мне ведь и надо всего – Тепло на Зиму и еды крошечку, Разве много прошу? Думала, одним умом жить, а вот шиш тебе! Чуть с костями меня не сожрали, чуть кровь из меня всю не выпили, чуть голову не отрубили!

На последних словах Лиска умолкла. Олег подумал, что сейчас она снова расплачется, но вместо этого воровка со злостью вскинула взгляд:

– Не хочу я больше, как курица во щи попадаться! Есть у тебя, дедушка, какой пистолет? Не пожалей сироте, дай хоть пару патронов! Если какой-нибудь упырь меня опять хватать будет, я ему дырку в башке вшлепаю между глаз!

Олег удивился такому преображению. Серые глаза Лиски из-под промокших волос сверкали смелостью. Рука скитальца нырнула в карман плаща и вынула оттуда револьвер старого типа. Проверив барабан, Олег убедился, что в нём ещё два патрона и отдал оружие Лиске. Воровка охотно приняла револьвер, но тут же его чуть не уронила:

– Ох, тяжёлый какой!

– Теперь у нас Лиска – бандитка? – ухмыльнулся скиталец потрёпанной девушке. Прижимая подарок к груди, та ловко пересела к нему на колени:

– Обними меня, дедушка. Я совсем-совсем что-то замёрзла...

Олег обнял её за тощие плечи и, тихо покачивая, будто дитя, сам не заметил, как запел слова одной старой песни:

По дороге я брёл, скрытой в зимних лесах,

Путь далекий увёл меня в стылых снегах,

Возле дерева белого я отдыхал,

Песню ветра негромкую там услыхал…

Вдруг Лиска затряслась, из-под расплетённых волос послышались всхлипы.

– Ты чего, дурочка? – тихо спросил Олег.

– Ничего, дедушка. Всё хорошо у меня. Всё хорошо… – ответила девочка, прижимая к себе револьвер.

*************

Машина набирала ход. Олег молчал, а Арсений видел, что лучше сейчас ничего не спрашивать. Они ехали в Китеж, до города осталось всего полдня пути, и всё было ладно, тревоги и страхи постепенно забылись. Обернувшись с пассажирского места, скиталец увидел, что Лиска спит на заднем сидении, в обнимку со своим револьвером. Олег тепло улыбнулся ей и сам откинулся на подголовник. Скиталец быстро уснул, позволив усталости унести себя в мягкие грёзы.

Лиска распахнула серые глаза, поднялась и так тихо, чтобы не услышал Арсений, взвела курок револьвера. Дрожащие руки подняли ствол к затылку скитальца. Мушка прыгала туда-сюда и, чтобы не промахнуться, Лиска упёрлась стволом в ободранную ткань подголовника. Палец начал давить на тугой спуск, из глаз потекли слезы. Закусив губу Лиска боялась вздохнуть – всхлипы могли выдать её, и тогда Арсений ей помешает, хотя всё равно придётся убить и водителя.

«Не могу я, не могу!» – металось в голове сироты, но палец давил всё сильнее.

Громкий выстрел и вспышка – Анюта падает на колени, Олег бросается к ней, не веря в то, что случилось. Жена корчится, однако от боли её взгляд прояснился – безумие уступило место отчаянью:

– Олеж… Олежка, – сквозь кровь хрипит Мать-Волчица. Она сжимает руки Олега, словно последнее, за что ещё можно цепляться. – Где… Серёжа? Жив?

С резким вздохом Олег открывает глаза. По бронеставням хлещет и барабанит холодный ливень. Скиталец обернулся на Лиску – та спала беспробудно, только револьвер её почему-то валялся на резиновом коврике на дне салона.

– Дурочка, даже с оружием обращаться ещё не умеет. Так и застрелиться не долго… – прошептал Олег, потянулся и забрал револьвер. Арсений бросил на него мимолётный взгляд и улыбнулся, а потом ещё раз проверил куколку дочери – травяной обережек лежал возле самого сердца.

Глава 9 Два мира и сердце истины

Нет ничего печальнее и мрачнее, чем дождь среди сумерек. Ливень шёл вот уже несколько дней, без остановки, рвался на еловых ветвях и вымешал на земле непролазную грязь. Реки насытились и гремели серой бурлящей водой. Небо затянуло тяжёлыми тучами, под грохот дождевых облаков наступал слишком ранний, по-зимнему тёмный вечер.

Машина подъезжала к Китежу – огромному деревянному городу на берегу великого озера. Рыбное место манило людей с первых Зим. Даже после того как Китеж возвысился и стал главным над всеми шестью Западными Городами Поднебесья и разросся до двадцати пяти тысяч душ, запасы еды в нём не оскудевали.

Из мутной пелены ливня проступила тёмная полоса крепостных стен. Городские укрепления перекрывали подъездные дороги, а с другого края Китеж защищала вода. Стены складывались из брёвен, средь которых насыпали землю. По вершине тянулся боевой ход под крышей, с обламом под башнями и косыми бойницами. На скате козырька вязались тяжёлые бревна – не повезёт тем врагам, кто захочет взять Китеж приступом. Верёвки будут разрублены и на головы нападающих с грохотом повалится груз.

Перед городской стеной зиял ров в три человеческих роста, с вбитыми на днище кольями. Но из-за ливней ров на треть заполнила вода, так что острые концы кольев торчали над мутной жижей. Из земли, поднятой во время выкопки рва, насыпали вал, на котором и выстроилась могучая деревянная крепость. Внутри насыпи прорыли тайные выходы, чтобы в случае нападения, китежцы могли делать вылазки на осадивших врагов.

Ещё на подъезде, у распутья дорог, машине попалось первое изваяние Берегини. Белокаменный идол высотой в полтора человеческих роста указывал чашей на северо-восток, к другим городам Поднебесья – это был один из сотен кумиров полубогини, что стояли по всему Китежу. Берегиню на озере не просто уважали, а прославляли как божество, и при требах вспоминали её чуть ли не чаще, чем старых богов. Китеж – опора Белой Веры многобожцев. Все боги, все славные предки почитались здесь в равной степени, а с явлением Пераскеи Исконная Вера только крепчала. Сила объединённых под её властью общин стала неоспоримой. В Краю было только одно поселение, которое могло потягаться тщеславием с Китежем, но Змея пока что правила в стороне от дел Волка.

Ворота городища к позднему часу закрыли, но навстречу машине из проездной башни вышло двое дружинников в бронежилетах с металлической чешуёй. Под тяжёлыми касками болталась кольчужная сетка для сокрытия верхней части лица, но в сумерках стражники предпочли закрепить её на челе. Сторожа внимательно приглядывались к уже знакомому транспорту.

– Был на днях в Китеже, помнят ещё здесь мою «старушку», – замедлил Арсений ход внедорожника и остановился. – Они ведь каждую машину по учёту ведут. Знаешь, сколько их в город на озере приезжает? Сотни! Сотни машин, представляешь, скиталец?

Олег кивнул – хотя нет, не представлял. Никогда больше десяти машин он в жизни не видел, разве что на войне против Серых, но там была армейская техника.

– Ох дьявол, могут ведь и не впустить! – озарило наёмника. – До этого доставлял груз для Берегини и жетон был при мне, а теперь что? Караван давно прибыл и разгрузился, жетон сдан казначеям. Что сказать? По делам торговым? А что продаю – старика с внучкой?

Дружинники подходили к дверям, а Олег спокойно ответил Арсению:

– Не волнуйся, я сам всё скажу.

Дверь машины открылась и внутрь ворвался шум ливня. Внимательные глаза дружинника оглядели водителя. Стражник осветил лицо каждого человека в салоне жужжащим фонариком. Чтобы устройство работало, ему приходилось постоянно нажимать ручку. Желтоватый свет пульсировал, заполняя кабину.

– Откуда?

– Из Дома… – ответил Олег. Цепкие глаза постового тут же перескочили с Арсения на скитальца, и снова обратно:

– Чего везёшь?

– Ничего, порожняк с пассажирами, – шофёр волновался и голос его нетвёрдо подрагивал. Сгустилась тишина. Боковым зрением Олег увидел второго дружинника, тот обходил вокруг броненосца, пока старший занимался допросами.

«На ночь глядя и в дождь вышли встречать – хорошо у Пераскеи работа построена. О власти суди по привратникам…», – подумал он.

Осветив водителя жужжащим фонариком, дружинник прищурился:

– Ты ведь был у нас не так давно – хвост караванный, под расстрел на дороге попался. Вся машина решетом – такую, пожалуй, запомнишь. Чего-опять сунулся? Без груза, да с оборванцами…

– Не хамкай, дядя! Я тебе не оборванка лесная, а девушка благородных, прямо-таки бесценных кровей! – подала голос Лиска. Олег не заметил даже, как девчонка на заднем сидении проснулась. Зря она, конечно, так. Со стражниками не шути, ведь не пустят их, да ещё и задержат. Потому скиталец поспешил объясниться:

– Слушай, мы в гости опаздываем, ждут нас в Китеже, понимаешь?

– Кто?

– Ольга Берисвет, – жена Отче-Советника – к ней едем, впустишь?

Дружинник перестал щёлкать фонариком и опустил кольчужную сеть на лицо. Видимо, имя высокого чина впечатлило привратника:

– Раз так, проезжайте, но прямо к дому и никуда не сворачивайте – мы проследим.

Он захлопнул дверь, и Арсений болезненно сморщился:

– Ну не стучи ты, башка в горшке, замки выбьешь…

Пока заводил капризный двигатель, водитель всё косился на Олега:

– А ты высоко летаешь, отец. Небось, с самим Бритоусом знаком?

– Лицом к лицу встречаться не доводилось. Ольга меня с мужем своим не знакомила – не по любви этот брак. Когда её брат Семён умер, она за Отче-Советника вышла, кормильца ведь единственного потеряла. Но нет для Ольги счастья в богатстве.

– Все так говорят, – фыркнула Лиска. – Богатый и на золото слёзы льёт.

Олег обернулся к ней и строго сказал:

– Потише там, дурочка. Ольга ведь сможет тебя приютить. Дом у тебя будет, понимаешь?

Взгляд сироты замер на лице у скитальца. Она ничего не сказала, только поёжилась всем худым телом, как будто почуяла холода предстоящей Зимы. Машина заехала в самую сильную и большую общину во всём Поднебесье. В Китеже не выживали, здесь жили.

Никогда ещё Лиска таких домов не видала. Всю жизнь она скиталась по мелким деревням да общинам, с низкими, вросшими в землю избёнками, а теперь углядела настоящие терема. И пусть было темно, пусть лил дождь, и всего величия Китежа она рассмотреть не могла, но и того, что видела за окном автомобиля, хватало. Одноэтажных срубов в центре не было вовсе, они стояли на окраинах города, но чем ближе к кремлю, тем выше становились дома. Вскоре ни одного терема ниже трёх этажей не встречалось. У каждого Тепла – крыльцо с фигурной балясиной, наличники на окнах резные, с ромбами, волнами и крестами. Сандрики с красными птицами и цветами, или золотыми – под свежее дерево. И плоская резьба на домах, и сквозная, и рельефная, а красивее всех ажурная, одна на другой расцветающая. Под самой крышей – кружевные подзоры, да фризы с русалками или лучами яркого солнца. На вереях – столбах для ворот, тоже резьба и цветы, похожие на колесо – защита от молний. Красив был город из дерева, так что от одного взгляда на него дух захватывало!

А в самом сердце Китежа стоял белокаменный кремль с проездными башнями и крепостными воротами. В кремле и жила Берегиня. Может быть сейчас почивает она на мягких перинах и сны ей приятные снятся, а как встанет с солнышком, так набегут служанки и девки помочь владычице в шелка нарядиться, да богатые украшенья надеть. А потом сядет она за стол, где царские блюда и всё то, чего душе хочется, где сыто, где счастье, где гранатой себя не взрывают и кровь чужую не пьют…

– Ты о чём думаешь, дурочка? – вмешался в размышления Лиски Олег, девчонка очнулась и сразу спросила:

– А твоя знакомая, часом, не злюка какая-нибудь?

– Да ты не волнуйся, с Ольгой Берисвет я давно уж знаком. После смерти Семёна отправился прямо к ней. Тогда в Китеже впервые и побывал. Тяжело жилось Оле, в то время она овдовела, а тут ещё брат погиб, на руках маленький сын остался, кормиться им стало нечем, да и с топливом на Зиму плохо. Я их семье помогал, чем только мог. Многое из того, что зарабатывал – ей отдавал на пропитание. А пять Зим спустя она вышла за Бритоуса – большой он чин в Китеже, Отче-Советник. С тех пор к ним и не заглядывал…

– А-а, понятно, дружба-дружбой, а табачок врозь? – подтёрла Лиска веснушчатый нос. – Как в нужде жила, так старый скиталец – персона, а как разбогатела, так рванье незнакомое?

– Нет. Она не такая…

Но девчонка ему не поверила:

– Вечно ты, дедушка, о людях хорошо думаешь – слишком хорошо, не надо так. На свете хороших людей совсем мало осталось.

Машина тем временем подъехала к богатым воротам, со множеством башенок поверху князька. Створы сверкали набитой металлической чешуёй – такой узор в Китеже всегда был ходовым. Его связывали с озёрным духом, который оберегал город.

Арсений дал гудок и тут же на первом этаже терема зажегся настоящий электрический свет. Через полминуты к внедорожнику вышел выбритый до синевы сухопарый мужчина. Ключник внимательно оглядел броненосец, прибывший посреди ночи. Олег первым выбрался из машины под ливень, чтобы перекинуться со слугой парой слов:

– Здравствуй, Главеш! Берисвет дома? Можно в гости к ней напроситься?

– И тебе не хворать, скиталец, – с прохладцей обронил ключник. – Дома, а вот примет иль нет, так о том докладывать надо, постой.

Синий пиджак ключника юркнул обратно за створку ворот, а Лиска потянула Олега за край плаща из машины:

– Дедушка! Дедушка! Пистолетик мне дай!

– Да зачем он тебе сейчас? Никто здесь тебя не обидит!

– Дай, тебе говорят! Сначала подарил, а потом обратно забрал, бессовестный! – надулась девчонка. Олег торопливо вернул ей револьвер, и довольная Лиска, сверкая глазами, тут же спрятала оружие под рубахой. Ключник к тому времени успел вернуться:

– Принимает хозяйка, входите!

Все вчетвером они прошли через калитку в резных воротах и оказались перед роскошным теремом. Такое жильё сильно отличалось от привычного Тепла в оседлых деревнях – окна большие и много, не из стекла, а материала плотного, прочного. Если в простой избёнке и будет оконце, то маленькое, в одну полоску, чтобы тепло внутри дома сберечь, а здесь окнами словно гордились: каждое в статном наличнике, на всех трёх этажах, до самого чердака вставлены.

Взойдя на крыльцо, Олег встретил ещё одну прислужницу дома – молодая девочка, ещё младше Лиски, ждала их на пороге. Служанка нарядилась в домотканое платье белого цвета, а на голове носила простой серый платок. Эту девчонку скиталец здесь ещё не встречал, и она тоже с интересом смотрела на него из-под чёлки золотистых волос. Слегка поклонившись, служанка повела гостей внутрь терема.

В просторных комнатах оказалось очень тепло, топилась выложенная плитками печь. Плитки все разные, собранные откуда придётся, но выложенные красивым орнаментом. Олег узнал над топкой руну Семаргла, оберегавшую дом от пожаров. Над окнами висели полотнища с красным ветвистым узорами на белой ткани. Самыми богатыми рушниками украшался угол с маленькими деревянными кумирами на дубовой полке. На первом месте стояла фигурка женщины с чашей в руках, чему Олег нисколько не удивился, а вот тёмная, задвинутая в самый дальний угол фигурка, с кривым серпом и длинными волосами, его озадачила. Немногие осмеливались ставить к себе владычицу Зим, ведь это была уже чёрная, навья вера.

На подоконниках выстроились горшки с цветами. Небывало пышные и крупные фиалки оттенка вечернего неба выглядывали на гостей меж занавесок. Приятный цветочный запах витал в горнице вместе с запахом сушёных трав-оберегов. Пучки зверобоя и мяты висели по выбеленным стенам, охраняя дом от тёмных сил.

Олег и Лиска с Арсением замерли на пороге, не решаясь ступить на домотканые половики. После всего, что они видели, непросто было свыкнуться с таким мирным местом.

На лестнице застучала быстрая поступь и со второго этажа к ним спустилась хозяйка. Ольга Берисвет была женщиной не молодой, но в тех самых годах, когда зрелая женская красота раскрывалась в полной силе. Тёмные волосы аккуратно забраны в тяжёлый пучок на затылке, плечи укрыла чёрная ажурная шаль, под которой красовалось тёмно-синее платье покроя ещё до Обледенения. После того, как власть в Китеже захватила озёрная чаровница, Берегиня прославилась на весь Край большой любовью к нарядам из прошлого. Женщины в городе быстро подхватили новую моду и с жадностью диких волчиц охотились за любыми вещами из Тёплого Лета. Впрочем, и старые привычки у китежек не испарились – на платье Ольги Берисвет сверкали серебряные чешуйки, нашитые по плечам и спине.

– Олег? Не ждала тебя так поздно увидеть. Хотя, ты всегда приходишь как ночь моровая… Надолго приехал?

– По одному делу важному, но не знаю насколько. Думал у тебя остановиться на пару дней. А это вот… – он указал на Арсения с Лиской. – Мой друг и попутчица… Друзья мои, в общем.

– Тепла в дом тебе, матушка! – поклонилась Лиска ей в пояс. Но тонкое лицо Ольги даже не дрогнуло. Она бросила на гостью прохладный взгляд, а потом снова вцепилась глазами в Олега.

– Проходи-проходи, не стой на пороге. Я сейчас велю стол накрыть. Знаю, голод не тётка, да и льёт как из ведра, хоть согреетесь, – торопливо махнула хозяйка рукой. – Ждана, мигом на кухню! Неси всё, что не тронуто с ужина!

Девочка закивала и мигом юркнула в боковые комнаты терема. Разувшись, гости прошли к убранному белой скатертью столу. Весь дом был чист как эта самая скатерть – нигде не грязи, ни пятнышка, каждая лавка вымыта до блеска. Олегу стало даже не удобно за себя и за своих спутников. Их хорошенько прокоптило в Кроде, запах дыма пришёл и сюда, но Ольга делала вид, что ничего не замечает.

Заметив, с каким торопливым беспокойством женщина приняла его, скиталец откашлялся:

– Как семья твоя? Как сын, Воисвет? Он ведь вырос, наверное, в доброго парня. Девятнадцать Зим ему, не иначе?

Ольга получше укуталась шалью и скрестила ну груди руки:

– Хорошо всё у нас. Он же волхв и в милости у Берегини. Капище новое недавно в городе возвели, при нём будет служить, праздник большой затеяли. Но сейчас Воисвета нет в Китеже – уехал, по приказу нашей владычицы...

– Пращур-Род, Род Небесный! Укрепи сердце моё в Светлой Вере, одари меня Мудростью Предков моих, сынов и внуков Твоих, – изрекла Лиска, поглядывая на Ольгу добрыми большими глазами.

– Тако бысть, тако еси, тако буди, – быстро закончила славленье хозяйка, и тут же метнула на Олега обеспокоенный взгляд.

«Вот ведь хитрюга! Как только прознала, что у Ольги сын на волхва обучается, поняла куда клонить нужно», – подумал Олег, а в слух сообщил:

– Она у нас очень набожная. Светлую Веру блюдет и Богов почитает.

– Меня Лизой зовут, матушка, – покорно наклонила свою рыжую голову Лиска, но хозяйка только сдержано кивнула в ответ, и снова синие глаза устремились к Олегу. Лицо Ольги было сурово, взгляд шарил по скитальцу, будто ожидая от него других объяснений.

«Странно, не похоже на Олю. Ведь всегда была весела, хоть и с тяжелым характером – не переломишь, но улыбаться она всё же умела...» – подумал Олег. – «Боится чего-то. И ведь меня, будто бы, испугалась, появления моего неожиданного. Пять Зим после смерти Семёна я им помогал, пока Бритоус к ней дорогу протаптывал. Не хотела она за него, ох не хотела…».

Тут пришла Ждана с тяжёлым подносом, на котором стояли тарелки. Лиска подскочила к ней и помогла дотащить до стола, а потом, с разрешенья Ольги, и вовсе побежала на кухню, помочь девочке с другими блюдами. Сирота изо всех сил старалась понравится хозяйке дома.

В хороших фарфоровых тарелках дымились горячие щи, в кувшине стыл морс из кислой клюквы, на блюдах запечённая рыба по-китежски – с травами и кислыми ягодами. Подали и отварную телятину – как было не вспомнить голодных ясаков из Тавриты. Поблагодарив хозяйку дома, Арсений с охотой принялся за угощение. Лиска ела скромно, да мало, при том отойдя к месту Жданы на лавках в дальнем углу у окна.

«Тепло на Зиму и еды хоть кусочек – разве много прошу?», – вспомнились Олегу слова сироты.

– Ты очень плохо выглядишь, – сказала вдруг Ольга, и на сердце у скитальца отлегло: «Ну конечно же! Как могло быть иначе?». Белое лицо, синяки под глазами, усталый взгляд – он был болен и больше не вылечится, вот Берисвет и беспокоилась. Серьёзные приступы начались года два назад, к тому времени они с Ольгой давно не виделись.

– Старость не радость, – попытался отшутиться Олег, но лицо Ольги словно бы затвердело – глаза прищурились в недоверии. Скиталец был готов поклясться, что сейчас услышит, как скрипнет металл. Пусть время было неподходящим, но Олег всё же спросил, что задумал:

– Слушай, ты девочку видела? Лизу…

– И что? – резко ответила женщина.

– Ей жить негде и есть тоже нечего. Сирота она, понимаешь? Приюти ты её, возьми в воспитанницы. Для счастья ей не так уж и много нужно.

– Ты сам то её хорошо рассмотрел? Зачем мне такая? – зашептала хозяйка. Скиталец поднял на Ольгу хмурый взгляд, но Берисвет и замечать его осуждения не хотела. – С большой дороги явилась, неизвестно кем тасканая, да ещё ворует, наверняка, в доме вещи начнут пропадать. Таких сирот по всем общинам нынче шатается – кого зверь задерёт, кого люди за дело прибьют. Нищие бродяжки как цветы придорожные – цветут ярко, а все листочки в пыли!..

– Я не хочу, чтобы она умерла, – мрачно отозвался Олег. Видя его настроение, Ольга поумерила гонор, но не отступила:

– У меня есть одна прислужница – Ждана, хорошая девочка, младшая дочка плотника. Её отец в этой комнате на коленях стоял, просил, чтобы я её приютила. Много умелых людей сейчас съезжается в Китеж со всех общин – кузнецы, столяра, механики, оружейники, кто угодно. Семьями едут из деревень, детей своих устроить хотят на хорошее место. Ждана шьет – залюбуешься, и готовит умело, по хозяйству всё знает, поёт славно и скромная, а твоя?

– Детей нянчить умеет, – припомнил Олег.

– Да она их угробит скорее! И вообще… – Ольга покраснела от избытка чувств к новой нахлебнице. – Ты не смотри что у нас терем высокий и еды полный стол. Не забывай про Долгие Зимы. На лишний рот у нас запасов не хватит и опять придётся в своем доме тесниться.

– Оля, вы ведь сможете её прокормить, ты же знаешь… – скиталец говорил без всякой злости, но всю душу вложил в эти слова. – Она хорошая девочка, я тебе жизнью ручаюсь. Приюти её в доме, избавь от дороги и ужасов, которые в Долгих Зимах творятся. Когда я вам впервые помог, ты мне слово давала, что не забудешь, так не забывай! Или слово женщины одинокой и жены отче-советника разную цену имеет?