Текст книги "Незаменимый (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9. Не разбив скорлупу, не приготовить омлет. Берегитесь яйца... чужие

***

Быстро шагая по улице, Рафи незаметно проверялся. По отражению в витринах, стеклах редких мобилей и домов снова и снова высматривал «хвосты», которых в последнее время стало на удивление много. Его то и дело подмывало прижать одного из таких шпиков в темной подворотне и вдумчиво «поспрашать». Но всякий раз сдерживался: враги раньше времени могут насторожиться и «поломать ему всю игру». Вот он и ломал комедию, продолжая играть роль обычного парнишки.

– Похоже, один только остался… Самый матерый, сука, – Рафи остановился у огромной витрины кондитерского салона, заставленного красивыми пирамидками с конфетами и шоколадом, и открыл рот, как и десятки других уличных пацанов. Но его внимание, конечно же, привлекали не сладости в блестящих обертках, отражение в витрине. На другой стороне улицы прогулочным шагом шел невысокий неприметный господин, одетый в скромный костюм, совершенно обычный котелок на голове. Прямо мелкий банковский клерк, вышедший в свой законный перерыв немного подышать свежим воздухом. – Интересно, а как тебе такой ход? Вдруг мне приспичило отлить в глухой подворотне. Догонишь?

Тут же парень талантливо изобразил, что не прочь бы сходить в туалет. Со стороны не отличить – паренек мнется, переступает с ноги на ногу и дергает по сторонам головой в поисках укромного местечка.

– Ну…

Заприметив подходящий проулок, Рафи шустро туда юркнул. Место было проходное, о чем он доподлинно знал. Раньше не раз в этих местах был.

– Хер в здешних лабиринтах меня найдешь, – фыркнул парень, дав стрекоча вдоль обшарпанной стены дома. Местами лихо перепрыгивал через кучи камней, каких-то гнилушек. – Скорее шею сломаешь.

Бегом отмахав почти целый квартал, Рафи перешел на шаг. Судя по всему, оторвался. Никого подозрительного в округ точно не было. А, значит, можно было заняться тем, что наметил на сегодня.

– А теперь нужно смотреть в оба…

На одном из пустырей, распугав стаю бродячих псов, Рафи быстро переоделся в одежду попроще – потрепанные порты из серой холстины, куртку с большим числом заплаток и слишком большую кепку на голову.

– Еще один штрих, – хмыкнул, сгребая с земли пару горстей пыльной земли и высыпая ее на одежду. – Хорошенько разотрем, – энергично все это растряс. – Другое дело… Теперь вылитый апаш, гопник. Папироску бы для нужного антуража…

Словом, с пустыря уже вышел не Рафаэль Мирский, юный барон и ученик Николаевский императорской гимназии, а какой-то уличный босяк, или даже беспризорник-хулиган, каких тут во множестве.

– Ну, погнали наши городских … к князю Голицыну в гости.

Все же решился закрыть этот вопрос раз и навсегда. Конечно, оттягивал как мог, надеялся, что князь наконец-то придет в себя и начнет думать головой, а не чем-то другим. Но Голицын, а это уже стало окончательно ясно, видел в нем лишь пухлый кошелек с деньгами и надеялся «доить» его дальше. Князь совсем помешался на азартных играх, спуская в казино и многочисленных пари все, что только можно и нельзя.

– Ничего, игроман чертов, скоро вдоволь наиграешься. Правда, на кону будут стоять не деньги, а жизнь…

Сегодня был самый подходящий момент, чтобы разобраться с Голицыным. Как раз по вторникам князь наведывается в самое роскошное столичное казино, где проводит почти сутки. Шофер обычно его привозит и забирает домой в состоянии, больше походим на мертвецкое. Собственно, поэтому мобиль был самым удобным местом, чтобы избавиться от князя. Осталось лишь все провернуть таким образом, чтобы комар и носа не подточил.

– Несчастный случай, то что доктор прописал… А что такого? Новомодные мобили такие ненадежные, говорят. От любого чиха ломаются и даже, как страшно, загораются.

Рафи все уже продумал. Главное, оказаться в нужном месте в нужное время.

– А вот и этот перекресток…

Он перешел дорогу и замер у огромной цилиндрической тумбы, густо обклеенной красочными плакатами. Здесь всегда толпились любопытствующие прохожие и детвора, поэтому и затеряться среди них было совсем немудрено. Собственно, именно это парень и намеревался сделать, чтобы спокойно дождаться проезда князя.

– Ты ведь здесь покупаешь цветы, чтобы покрасоваться в казино. Мол, к вам пришел единственный и неповторимый князь Голицын, всем дамам цветов, а мужчинам шампанского. Так ведь?! – Рафи переводил взгляд с цветочного салона на перекресток и обратно. – Вот и хорошо. А я в это время как раз закладочку сделаю.

Именно так, бормоча себе под нос, парень и провел время в ожидании. А когда нужное время уже начало подходить и он начал волноваться, заметный, ослепительно белого цвета, мобиль наконец-то показался из-за поворота. Толпа вокруг него, естественно, всколыхнулась и развернулась в сторону дороги. Ведь не каждый день увидишь роскошный Адмирал-блитц, стоивший просто баснословных денег. Никто не хотел пропустить такого зрелища.

– Да, вы, батенька, конкретный понторез, – качал головой Рафи, наблюдая за откровенным позерством князя. Тот, словно заправская модель, медленно вышел из мобиля, лениво обвел толпу глазами и, выставив, вперед трость, пошел к цветочному салону. Причем все делал так, словно такие восхищенные взгляды сопровождали его каждый божий день. – Еще автографы раздай.

Смешавшись с кучкой вездесущих пацанов, он оказался у мобиля. Все вокруг громко галдели, едва не облизывая огромный аппарат. Самые смелые даже пытались дотронуться до него, не забывая при этом с опаской поглядывать на грозного шофера. Рафи же, чиркнув огнивом, запихнул внутрь радиаторной решетки небольшую дымовуху – плотно свернутую пергаментную бумагу, густно пропитанную азотной кислотой. Эта безобидная в будущем игрушка играла одну из ключевых ролей в его плане.

– А теперь подождем…

Собственно, рассчитал был безошибочным. Дымовуха едва-едва тлела, оттого и дым особо не был заметен. Когда же мобиль остановился у казино и Голицын прошел внутрь, реакция в бумаге пошла сильнее. Дым из под капота повалил с такой силой, что не замечать его было просто невозможно...

***

Возле казино GoldenPalaceразыгрывалось удивительное зрелище, собравшее вокруг немало зевак и просто прохожих. Роскошный Адмирал-блитц, новомодный мобиль, которых на всю столицу едва ли пара штук наберется, встал, как вкопанный. Блестящий капот откинут, из под него валом идет едкий дым, а рядом причитает шофер в новенькой униформе.

– Господи, как же так?! Ведь только купленный, только-только купленный! И месячишко не отъездил! – бледный, глаза выпученные, то и дело за сердце хватается. Похоже, никакого понятия нет, что и как теперь делать. – Хозяин же сгноит теперь, поедом съест… Господи, как же так… Только купили… Его сиятельство гневаться станет…

Шофер чуть не плакал, глядя на герб с княжеской короной на дверце. Стилизованная львиная морда так глядела с герба, словно угрожала. Мол, не починишь, хозяин с тебя с живого шкуру спустит.

– И спустит, точно спустит, – охал мужичок, вспоминая, как его хозяин, князь Голицын, бывает гневлив. Запросто может приказать, чтобы провинившегося слугу до полусмерти запороли. Мол, от такого нерадивого слуги все равно никакой пользы нет. – Господи, господи… Эй, а ну пошел отселя!

В сердцах шофер рявкнул на стайку мальчишек, что с открытыми ртами кружились рядом с мобилем.

– Пошли прочь! – кулаки махнул, отгоняя прочь. Мобиль хоть и поломанный, а дорогой. Вдруг сопрут еще что-то вдобавок. – Сейчас городового кликну.

Все сразу же прыснули по сторонам, а один остался на месте. Самого хулиганистого вида. Сразу видно, что пробы на нем негде ставить.

– Дядя, а хочешь скажу, что у тя поломано? – мальчишка с измазанной рожей вдруг подал голос. – За малый рублик.

Опешивший шофер даже растерялся.

– Я же видал еще такое, – руки у пацана были в карманах, кепка надвинута на глаза, в зубах тлеющая цигарка. Вроде и босяк, а говорит уверенно, словно по делу. – Всего лишь за рублик все покажу.

Скрепя зубами, шофер достал из кармана серебряный рубль и показал. В руки давать рано, еще убежит, паскудник.

– Ты, дядя, откинь капот! Вот эту дверцы, говорю, открой! – мальчишка ткнул пальцем в переднюю часть мобиля. – А теперь смотри сюда! Видишь, сколько тут всякой грязи?! Слышал от батьки, что мобили починяет, здесь всякая грязь с улицы попадает – пыль, бумага, листья. А в жару от любой искры может вспыхнуть. Видишь, сколько тут всякой грязи?

Перегнувшись через капот, шофер поморщился. И, правда, всякого мусора изрядно набилось. Как бы теперь хозяин про это не узнал. Точно ведь шкуру за нерадивость спустит…

– Ты воды лучше принеси, дядя! Вон там и спроси, – пацан кивнул на здание джентльменского клуба. – Кувшинчик, а лучше два должно хватить. Иди, иди, пока не разгорелось. Я пока присмотрю…

Кивнув, шофер тут же рванул в сторону дверей. Не дурак, понимал, что время сейчас на секунды идет. Не дай Бог, такой мобиль спалит.

– Я чичас, мигом! – крикнул он, исчезая в дверях.

А парнишка, что у мобиля остался, вдруг согнулся и начал в моторе шебуршить. Чистил от грязи и пыли, наверное. Шустро шебуршил, только руки мелькали с какой-то железякой. Кажется, даже пару раз с силой стукнул этой штуковиной по какой-то железке внутри. Видать, плотно грязь забилась, просто так и не выковырять.

– Несу, несу!

Запыхавшийся шофер, наконец-то, вылетел из здания, как пушечное ядро из пушки с двумя ведрами. Подлетел и выплеснул оба перед мобиля.

– Дядя, а рублик за помощь? – нахально ухмыляясь, мальчишка к нему тянул ладонь. – Обещал ведь.

Красный в лице, возбужденный от пережитого, мужичок сплюнул на смачно мостовую.

– Обойдешься, – буркнул со вздохом. Этот рубль как раз на водку сгодится. Такое волнение обязательно сегодня запить нужно. Да и негоже рублями раскидываться. – Беги отсель, пока ремнем не отхлестал, помощник…

Пацан ничего не ответил. Только глазами сверкнул, как дикий зверь. Точно уличная боссота, еще сильнее уверился шофер. Правильно, что рубль не отдал. Нечего такую шантрапу прикармливать. И, вообще, куда власть смотрит? Развелось этого отребья, ногой ступить нельзя! Собрать бы их всех в работные дома, чтобы по улицам не бегали и честных граждан не смущали…

***

Около полудня Рафаэль уже был возле здания Николаевской императорской гимназии. В тщательно вычищенном, отутюженном гимназическом костюме, в сверкающей белизной рубашке, он никак не напоминал того хулиганистого босяка, в личине которого провел последние несколько часов. Все было шито-крыто: шпики ничего не видели, старая одежда сгорела в печи, а он стоял у всех на виду. Попробуй, что-нибудь плохое подумай на него.

– … А вот теперь посмотрим, князь, какой-то везучий, – пробормотал парень, начиная подниматься по широкой мраморной лестнице. – Повезет, не сядешь в мобиль, а не повезет, извини, … сам виноват. А пока здесь «засвечусь».

Понимая, что вокруг него нарастает очень странное «шевеление», Рафи решил подстраховаться. Нужно было, чтобы его не просто видели в гимназии, а запомнили едва ли не каждый шаг. А, значит, был нужен Скандал! Именно так, скандал с большой буквы «С»!

– Сейчас я так расшевелю болото, что икать станете.

Возникшие в голове мысли были столь притягательны, что он кровожадно усмехнулся. Даже зубами при этом клацнул, чем жутко напугал какого-то гимназиста-малолетку. Тот пискнул и, поскользнувшись на паркете, брякнулся прямо на задницу.

– Вот и начало. Потом скажут мелочь-пузатую стращал, – Рафи уже нагнулся, чтобы помочь мальчонке, но тут замер. Из коридора как раз вышел именно то, кто ему сейчас и нужен был. – А вот и главная скрипка моего будущего концерта…

Прямо на него шли неразлучная компания, теперь уже во главе с графом Воротынским. Надо признать, здоровяк сейчас выглядел шикарно. Высокий, подтянутый, костюм облегал его фигуру, как перчатка. Вылитый Аполлон. Две девушки по бокам – жгучая брюнетка и ледяная блондинка, да смуглый товарищ с пронзительным взглядом позади выглядели, словно его свита.

– Кого я вижу? – широко улыбнулся граф, всем своим видом показывая, как он рад этой встрече. Правда, никого эта улыбка не обманывала. Казалась приклеенной, неестественной, больше похожей на пасть дикого зверя. – Как ваше здоровье, барон?

Со стороны взглянешь, два юных аристократа общаются. Оба улыбаются, уважительно кланяются. Но едва компания Воротынского окружает их, все меняется. Добродушие с его лица мигом слетает.

– Жду не дождусь, когда на ристалище выйдет, – здоровяк встал, едва ли не вплотную. – Я тебе, шваль безродная, все кости переломаю. Ползать по песку будешь, харкать своими же кишками. Агнешка, хочешь я его там поджарю? С корочкой? – Воротынский притянул к себе брюнетку, жадно задышав ей в лицо. – Или раздавлю, как гнилое яблоко? Арбитр все равно ничего сделать не сможет, если этот сброд не попросит пощады. А ты ведь обязательно попросишь, – Воротынский наклонился к Рафи так близко, что на него дохнуло вонью. Граф, похоже, недавно изволил плотно откушать. – Да, да, попросишь, умолять будешь. По глазам вижу, что будешь. Знаешь ведь, что твои фокусы больше не пройдут. Что молчишь? Неужели уже потекло? – и тут же заржал над своей шуткой. – Проверил бы штанишки-то, обоссыш.

Молчание Рафи и правда затянулось. Слишком затянулось. Пришло время и ему немного «подбросить дровишек в костер» или даже плеснуть бензинчику.

– А с чего ты взял, Евгеша, что дуэль будет магической? – Рафи так растянул губы в улыбке, что они едва не трескались. – Или еще не знаешь?

Воротынский недоуменно качнул головой. Точно еще ничего не знал.

– Тогда сообщаю тебе и всей твоей компании, а особенно мадемуазель Агнешке, – не сдержавшись, Рафи послал воздушный поцелуй фигуристой блондинке. Если уж злить Воротынского, то делать это следовало по полной программе. Ведь, как парень заметил, к баронессе Кшештинской тот явно неровно дышал. – Как вызываемая сторона, я имею право на выбор условий поединка. Так ведь гласит дуэльный кодекс? А я выбираю поединок без магии и оружия. На кулаках, – он с хрустом сжал кулаки, и выставил их перед собой, словно боксер. – Обещаю, Евгеша, я из тебя котлету сделаю.

Не понятно, что так взбесило здоровяка: может издевательское обращение «Евгеша», может насмешливый тон, а может и все вместе. Только тот в одно мгновение переменился в лице, которое просто на глазах налилось дурной кровью.

– Не ожидал, сучонок? – Рафи прошипел, с издевкой растягивая слова. Чувствуя, что это станет для Воротынского последней каплей, он чуть ссутулился, подтянул руки к груди. Приготовился, словом. – Похоже, это у тебя потекло, обссыш.

Все, край! Здоровяк даже размахиваться не стал, просто буром попер на Рафи. Раскинул в сторону руки, как медведь лапы. Схватит, точно раздавит.

– Конец те…

Рафи выдохнул. Момент просто загляденье. Резко выпрямился телом, словно пружина выпрямилась. Сжатые в кулак пальцы правой руки рванули вверх, целясь точно в подбородок здоровяка.

Раз! Пробил точно в цель! Энергия удара, помноженная на скорость несущейся на Рафи туши, выросла многократно. Словом, как бревном по роже получить. Воротынский только хрюкнул и тут же плашмя свалился.

– Это раз, а на дуэли будет два, – Рафи подул на костяшки пальцев. Удар вышел таким, что можно и самому без руки остаться. – Агнешка!

Рафи притянул к себе остолбеневшую брюнетку, которая, похоже, ничего такого даже во сне не могла представить.

– Ты же умная девочка, – парень улыбнулся, заглядывая ей в глаза. – Что ты водишься с этим придурком? Я тебя от одного недоумка избавил, скоро избавлю от второго. Может это судьба? – руку опустил с талии ниже и с чувством, по-хозяйски, облапил там. – Как думаешь?

Чего-чего, а такого продолжения она точно не ожидала. Глаза расширились до предела, задышала, как паровоз. А после с силой оттолкнула его.

– Да, пошел ты! – а сама опустилась рядом с валявшимся телом и стала его тормошить. – Женя! Женячка, ты меня слышишь?

Помахав всей компании рукой, Рафи пошел по коридору дальше. Алиби у него точно получилось. Такую ссору точно никто не забудет. Неделю, а то и две, обсасывать будут. Глядишь, а к этому времени он с наследниками Голицына сумеет договориться.

– А теперь можно и другом подумать…

Еще у него осталась нерешенной проблема с патентами на настольные игры. Те, кто его обобрали, были совсем рядом, а значит, пришло время и к ним наведаться в гости.

Глава 10. Он в рожу дал, а ему под дых. Ничья что ли или разминка?

***

Молодой человек, проходя мимо цветочного салона, внезапно остановился и стал придирчиво осматривать себя. Предстоял непростой визит, и он должен был выглядеть соответствующе.

– Вроде бы все как нужно, – Рафаэль прошелся взглядом по строго черному костюму, идеально начищенных штиблетах. Поправил прическу, придавая ей вид аристократической небрежности. – И цветы…

В руках держал серый картонный футляр, из которого выглядывали макушки огромных черных роз. Повод для встречи с княжной Голицыной не самый радостный – смерть ее супруга, поэтому и пришлось «разориться» на такой презент.

– Надеюсь, княжна будет поадекватнее своего мужа, – задумчиво пробормотал парень, вспоминая погибшего князя Голицына. Как раз сегодня минуло три дня, как Станислав Голицын сгорел в своем новомодном автомобиле. – Думаю, с ней, как с опекуншей Елизаветы, не будет никаких проблем.

Кивнув этим мыслям, Рафи прибавил шаг. Очень хотелось наконец-то «закрыть этот вопрос» окончательно.Его сестре Лане жизненно важно было находится рядом с Елизаветой Голицыной, и, кажется, теперь препятствий для этого больше не будет.

Оказавшись у знакомой двери с золоченным гербом старого имперского рода на фасаде, он остановился и в очередной раз смахнул несуществующую пылинку с рукава пиджака. На княжну нужно было произвести впечатление благоразумного молодого человека, с которым можно общаться.

– Эх, нужно было сначала все разузнать о ней, – едва коснувшись бронзового молоточка на двери, с досадой пробурчал он. – Я ведь о ней вообще ничего не знаю…

Удивительно, но при его частых визитах в этот дом (не раз и не два здесь встречался со старым князем, потом с его сыном) он ни разу не встречался с княгиней Голицыной. Признаться, сейчас это немного настораживало. Уж не специально ли ее скрывали? А зачем?

Однако вскоре все стало ясно.

– Кажется, кто-то идет…

Из-за двери, в самом деле, послышался шорох – тихий, едва уловимый. В прошлые его визиты все было наоборот: швейцаром выступал один из личных охранников князя, мордоворот под центнер веса, с такими шагами, что их за версту было слышно.

– Сударь? – скрипнула дверь, а на ее пороге оказалась невысокая женская фигурка, с ног и до головы одетая в темное: строгое черное атласное платье в пол, черные перчатки, такого же цвета кружевная мантилья, полностью скрывающая лицо. Единственной деталью, несколько выбивающейся из траурного образа, был перстень с невероятно крупным алмазом на одном из женских пальцев.

– Барон Мирский Рафаэль Станиславович, – парень коротко поклонился, подозревая, что перед ним сама княжна. Ведь служанка или даже домоправительница такое украшение не оденет. – Прибыл с визитом к ее сиятельству княгине Голицыной, чтобы засвидетельствовать свое почтение и высказать слова соболезнования. Это такая утрата…

Женская фигура дрогнула. Вдобавок, как он смог заметить через полупрозрачную мантилью, искривилось ее лицо. Кажется, покойного здесь не очень любили, что, собственно, и не удивительно.

– Я принимаю ваши соболезнования, господин барон, и благодарю вас, – женщина откинула накидку и оказалась совсем юной девушкой.– Проходите, если не склонны верить в суеверия.

Рафи шагнул через порог, бросая на княжну быстрые взгляды. Теперь-то ему было понятно, почему ее здесь ни разу не видел. Княжна оказалась классической серой мышью: светлые, едва не прозрачные волосы, бледная кожа, и с трудом скрываемый страх в глубине ее глаз. Похоже, была нелюбима, и взята замуж лишь из-за приданного или каких-либо преференций, из-за чего от мужа и натерпелась.

Все эти мысли промелькнули в его голове в какое-то мгновение. А с ними пришло и облегчение. Значит, с такой особой точно никаких проблем не будет, и ему удастся договориться.

– Суеверия? – парень вдруг зацепился за странные слова Голицыной. – Как рядом с такой очаровательной госпожой я могу думать о каких-то там суевериях?

Сказал и тут же едва не споткнулся. Голицына на него бросила такой взгляд, от которых и в дрожь бросает, и заставляет покрываться потом. А княжна, похоже, была непростой штучкой, скрывающей внутри даже не огонь, а настоящий пожар.

– Представляете, господин барон, со смертью супруга вскрылись неприятные обстоятельства. Оказалось, что он оставил множество долгов. Некоторое родовое имущество перезаложено не по одному разу. От этого мне пришлось рассчитать почти всех слуг, – она развела руками, показывая, что в большом доме почти некого нет. – Вдобавок, кто-то пустил слух, что наш род проклят. Слишком часто, они говорили, здесь происходили трагические события. Сначала тяжело занемогла наша Катенька, потом случился пожар и пропал старый князь. Теперь вот Станислав…Среди родственников множатся нехорошие слухи. Вот уже второй день ни одного визита. Я даже не представляю, что теперь буду делать.

Рафи с сочувствием покачал головой. Мол, очень хорошо ее понимает и сочувствует. И только он открыл рот, чтобы еще раз сказать об этом, как в его руку с силой вцепились.

– А теперь поговорим серьезно!

Он даже не понял, как оказался прижат к стене. Обе его руки, словно в кандалах, пальцы у молодой женщины оказались цепкими, сильными. Остро чувствовался каждый бугорок и впадинка гибкого женского тела, настолько близка оказалась Голицына.

– С самого замужества, дорогой барон, меня держали здесь за деревенскую дурочку, от которой были нужны лишь батюшкины капиталы и мое чрево для наследника. Старый хрыч, вообще, меня ни во что не ставил. При встрече смотрел так, словно я пустое место, – говорила с горечью, с обидой. Голос сочился ненавистью, чего она и не путалась скрывать. Вот волнения грудь в лифе то и дело раздувалась, заставляя Рафи ерзать. – И когда он сгинул, я только порадовалась. А муженек тоже был кадром, не дай Бог! Самое лучшее, что я от него слышала за эти проклятые годы, было «Белесая моль». И губу при этом оттягивал, словно его противно даже находиться рядом. До сих пор вздрагиваю от отвращения, когда вспоминаю его. Бр-р…

Рафаэль пытался ее слушать, но с каждым мгновением делать это становилось все тяжелее. От княжны с дикой силой веяло нерастраченной женской силой, создававшей вокруг нее невероятно притягательную ауру. Все это усиливалось невероятным ароматом женского тела, к которому подмешивались какие-то масла и особые пряности. Получалась настолько адская смесь, что из напрочь выбивались все мысли. Оставалось только жадно дышать и стараться не сорваться.

– А тебя, Рафаэль, я сразу приметила, – ее затуманенный взгляд вновь обрел остроту. Теперь она смотрела ему прямо в глаза. – Ни князь, ни его сыночек поначалу ничего не поняли. Думали, что легко разберутся с тобой. А получилось, наоборот.

Голицына положила его руки сначала на свою талию, а потом сдвинула их ниже, еще ниже. Когда же ладони парня оказались на ее бедрах, она надавила на его руки.

– Я хорошо помню, как эти два надутых индюка говорили о тебе. Дверь в кабинет была приоткрыта, а полог тишины старик выставить забыл или может не захотел, – разорвав взгляд, женщина наклонилась к ее шее. От жаркого дыхания на коже парня сразу же пробила дрожь, а пальцы сами собой сжались на ее упругих ягодицах. – Списали тебя со всех счетов. Ха-ха-ха! А потом ты едва не угробил старика, уложив в инвалидное кресло. Следом странное нападение и похищение князя… Ты оказался очень, очень хорошо… Сожми сильнее, – она запрокинула голову назад и издала тихий стон. – Сильнее… Я сказала, сильнее…

Но его руки оторвались от ягодиц, поползли вверх и сжали уже ее плечи. С силой встряхнули, решительно ее отодвинув.

– Сначала поговорим, – многозначительно прошептал он, кидая быстрый взгляд в топырившейся лиф женского платья. Соблазнительное зрелище еще действовало, несмотря на охватившую его тревогу. – Не боишься, о таком мне в лицо говорить?

Рафи уже понял, что Голицына слишком много знает о нем. Пусть у нее и нет доказательств его участия в последних событиях, но от этого легче не становилось.

– Боюсь, – с готовностью кивнула княгиня. – Ты особый, другой, не как они все. С виду обычный, простой, а внутрь взглянешь, страшно становится. Мы, женщины, сразу такое чувствуем, – встав на цыпочки, она вновь вплотную прижалась к нему. Глаза в глаза. – Вижу, что у тебя внутри, поэтому и боюсь. Но я уже устала бояться, Рафаэль. Устала бояться старого князя, потом мужа, а теперь еще родственников. Хочу нормальной, хорошей жизни, чтобы спокойно жить, чтобы любить…

Ее глаза повлажнели. Несколько слезинок скользнули по щекам вниз. С такой жуткой надеждой на него смотрела, что не по себе становилось.

– Понимаешь? – ее руки оказались на его груди. – Ты поможешь мне?

Он почти не раздумывал. Несколько мгновений, не больше. Перед ним открывались такие возможности, что не видеть этого было никак нельзя. Княгиня, как законная наследница старинного имперского рода, была очень выгодной для него союзницей. Несмотря на многочисленные долги, сделанные ее непутевым муженьком, родовые активы, по-прежнему, оставались довольно лакомым куском. Под ее крылом можно было такие торговые дела творить, что голова от предвкушения начинает кружиться. К тому же, проблема с его сестренкой Ланой в таком случае сама собой отпадала.

– Помогу, конечно помогу, – Рафи широко улыбнулся, и уверенно хватанул ее за талию, жадно облапив и сами бедра. Теперь уже было можно, считай, о главном договорились. – Я тебе помогу, ты мне…

Тяжело задышав, женщина вцепилась в него. Стала жадно целовать шею. Дергала ворот рубахи стараясь расстегнуть ее.

***

В конторе стряпчего Пантюшина было по сонному тихо. Солнечные лучи проходили сквозь оконное стекло и оказывались на деревянном полу. Где-то в углу жужжала муха, перелетая с места на место.

– Нехорошая история, господин стряпчий, очень нехорошая, – задумчиво бурчал сам хозяин конторы, господин Пантюшин, оказавшийся в дальнем углу комнаты, в своем любимом кресле. Качался туда-сюда, поглаживая в руках любимую курительную трубку. – Очень дурно пахнущая.

Вообще, как-то так оказывалось, что все дела его последнего клиента – того странного паренька с фамилией главного столичного жандарма – дурно пахли. Вроде бы нарушения закона не было, а душок все равно оставался. Вот и сейчас с новым делом об украденных патентах вскрылись такие обстоятельства, что впору было вешать на дверь конторы амбарный замок и прятаться в чулане. Оказалось, что за тем недоумком-купцом Сивохой, бывшим торговым партнером Рафаэля Мирского, стояли птицы очень высокого полета – родственники одного из великих князей. Даже от мысли переть на таких дурно становилось.

– В суд идти толку не будет. Они подотрутся любой бумажкой, с любой печатью, – скривился стряпчий, бездумно разглядывая свою трубку. – Лучше даже не пытаться. Деньгами деньгами, а жизнь дороже… Хм, а это еще кто? Повесил же табличку, что закрыто.

С улицы раздались твердые шаги. Кто-то подошел к двери и с силой постучал.

– Настырный какой, – буркнул Пантюшин, видя, как сотрясается входная дверь. Незнакомец и не думает уходить, стучит и стучит. – Что-то случилось, значит.

Со вздохом встал и подошел к двери. Щелкнул замком.

– Ого, легок, как на помине! – перед ним появился тот, о ком стряпчий только что вспоминал. – Господин Мирский, собственной персоной. Только что думал о вашем деле, а, значит, долго жить будите. Подождите-ка, что у вас с лицом? Ну-ка, ну-ка… Уж не влюбились ли вы, господин хороший?!

Лицо у паренька, и правда, чуть ли не светилось. Довольный, глаза красные, воспаленные, не выспавшиеся, похоже. На шее прямо у ворота рубашки засос виднелся. Явно всю ночь с любушкой миловался. Мартовский кот, одно слово. У стряпчего даже кольнуло от ревности: он всю ночь над его делом голову ломал, а этот развлекался.

– Чем порадуете, Алексей Николаевич? – Мирский потянулся с хрустом костей, а после заразительно зевнул. Точно всю ночь «гулял». – Когда мы этим утыркам, наконец, хвост прижмем? Уже, наверное, и в суд заявление накатали, да? Что?

Пантюшин развел руками, всем своим видом показывая, что здесь бессилен.

– К сожалению, Рафаэль Станиславович, ваше дело оказалось не таким простым, как мне представлялось. Здесь задействованы интересы очень серьезных людей, – стряпчий выразительно кивнул на потолок и прищелкнул языком. – Я бы даже сказал, что из каждой бумажки торчат уши кое-кого из великих князей. Вы готовы влезть в такое дело? Я вот нет!

От улыбки на лице Мирского не осталось и следа. Весь подобрался, как бойцовский пес перед прыжком. Пантюшину даже звериный оскал почудился. Кажется, вот-вот и раздаться звериный рык.

– Рафаэль Станиславович, настоятельно вам советую оставить это дело. Бог с ними с деньгами и привилегиями. Вы невероятно талантливый и удачливый человек, обязательно еще что-нибудь придумаете. Прошу вас, не делайте глупостей.

Только не было от его слов никакого толка. Словно об стену горох, все отскакивало. Парень явно хотел «пободаться»: сжал губы, прищурил глаза.

– У нас же есть доказательства, Алексей Николаевич, – упрямился Мирский. – Я документы не подписывал. Притащим в суд Сивоху, чтобы он все как было рассказал.

Стряпчий в ответ покачал головой:

– Ваш партнер имел право подписи. Его поступок, конечно, спорный, но в некоторой степени законный. Оспорить это буден не просто. К тому же, насколько я понял, про господина Сивоху вы еще не слышали? – парень недоуменно дернул головой. Точно ни слухом, ни духом. – Вчера вечером бездыханное тело господина Сивохи было найдено в заливе. Вердикт полиции – самолично утоп. Получается, нет у нас никакого свидетеля.

Некоторое время после этого оба молчали. Пантюшин сказал все, что хотел; Мирский, похоже, еще думал.

– Хорошо, Алексей Николаевич, – наконец, прервал молчание парень. – Я буду думать, а вы подготовьте мне сведения обо всех, кто имеет к этому отношение. Не бойтесь, пишите всех. Есть великий князь, пишите великого князя. Хоть самого императора пишите.

Парень сжал пальцы в кулаки так, что они побелели.

– Мне, Алексей Николаевич, чужого не надо, но и своего я никому не отдам. Горло перегрызу, если нужно. Поэтому пишите все.

Напоследок, застыв у двери и уже схватившись за ручку, Мирский ухмыльнулся – нехорошо, угрожающе, заставив Пантюшина сглотнуть ком в горле.