Текст книги "Незаменимый (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Рафи, словно заново себя собирал. Отбросив все плохое, слабое, недолговечное, он, кирпич за кирпичом, строил новое «Я». Ломал перегородки, смело выкидывал ненужное, словно какой-то хлам. Получалось более сильное, цельное, самодостаточное «Я», которое не сдвинуть, не уязвить.

Источник магии в нем ощущался теперь не как крошечная горошинка или комочек, а нечто, напоминающее горный поток. Рафи чувствовал, как в источник бурлит, резонирует, требует действия.

– Хорошо…

Рафи очнулся. В темноте камеры глаза светились, выдавая невероятную концентрации магии. И осталось лишь выпустить ее, что он и сделал.

– Пошла!

Он схватился пальцами за обруч на шее и со всей силы дернул.

Глава 29. Случай...

***

Витяна за его короткую, но бурную жизнь как только не называли. Тетушка, теперь уже покойница, звала лишь Витяем и никак иначе. Причем говорила это таким тоном и с таким видом, что он всякий раз чувствовал себя маленьким сопливым пацаном. В скваде, где он когда-то верховодил, прозывали Витом, иногда – Старым (в скваде-то, считай одни мальки были).Старшие, кто всю Улицу держал, дали погоняло «Борзый», недвусмысленно намекая на излишнюю дерзать и неприятие авторитетов. Но что бы сукой, наплевавшим на воровской закон и продавшимся жандармам…

– … Сами вы все сучились, падлы. Жрёте и пьёте в три горла, а мальки на улице с голоду пухнут, – попадись сейчас Витяну вживую кто-нибудь из старшаков или их прихлебателей, что о нем такие паскудные слухи распускает, точно бы на ремни пустил. – Начальники в золотых погонах вам хрусты башляют, а я, значит, сука… Ничего, ничего, вот Рафу вытащу на волю, а потом и ваша очередь придет. Всех передавлю, как клопов. Чай, против зачарованного оружия не попрете.

Прежде чем попасть на этот пустырь на окраине города и добраться до своей тайной нычки, он много где успел побывать. Когда Рафи, его кореш, неожиданно исчез, то Витян сразу смекнул, что дело тут нечистое. Ведь, тот просто хотел сестренку проведать в клинике, а не на край света собирался. Точно что-то случилось.

Пару дней он походил по улице, огляделся у клиники, поговорил кое с кем из старых знакомцев, и все его подозрения подтвердились. Рассказали, что не так давно тут целый бой случился. Какие-то серьезные люди, около десятка, настоящее побоище у клиники устроили. Говорили и про выстрелы, и даже про взрывы. Кое-какие следы – вывороченные камни в брусчатке, отверстия от пуль в стенах – Витян и сам видел.

К сожалению, с доктором Зарубиным, хозяином клиники, поговорить не удалось. Съехал вместе с семьей, а куда отправился не понятно. Но подсказку Витян все равно нашел. Ему на одного человека указали, который в этом побоище участвовал. Вот с ним парень и побеседовал по душам, вызнав все, что нужно.

– А ты, корешок, подожди немного. Я только чуть подготовлюсь, а то этих тварей на арапа не возьмешь, с голым задом не пойдешь…

Укрытый от нескромных глаз, Витян стоял на коленях посреди развалин старого дома и шустро копался в битых кирпичах. Камни отбрасывал в одну сторону, куски дерева – в другую сторону. До нычки так просто было не добраться, в свое время хорошо потрудился, чтобы все спрятать.

– … Хорошо хоть тогда успел запас сделать, – парень еле слышно бормотал, благодаря себя за предусмотрительность. Ведь, только из-за его врожденной паранойи и появился этот тайник с оружием, о котором никто не знал. – А вот они…

Именно здесь, на заброшенном пустыре, Витян зарыл весь свой арсенал, за который жандармы могли с легкостью отправить на эшафот все городское отребье, не разбирая пола и возраста. В свое время Рафи починил больше четырех десятков револьверов и зачаровал больше полутысячи пистолетных патрон.

Он осторожно вытащил ящик, сколоченный из толстых дубовых досок, и для крепости скрепленный металлическими полосками. Вроде и время прошло немного, а металл уже ржавчиной подернулся. Дерево тоже от сырости кое-где проминаться начало. Провернул несколько раз толстым ключом, отбросил замок и сразу же откинул крышку. Внутри в хорошо промасленной холстине лежало заветное оружие и патроны в мешочках.

– Ну, теперь точно повоюем. Осталось только пацанов набрать.

Об этом Витян тоже уже думал, прекрасно понимая, что один с сотней пистолетов он многого не навоюет. Если же удастся сманить знакомых со сквада, то можно уже и про дело говорить. Оставалась, правда, опасность, что его прямо там же убьют. Ведь, слух о том, что Витян ссучился и стал вести дела с легавыми уже пошел в народ. Кто-то не поверил, а кто-то и поверил. На улице разное повидали, поэтому давно уже перестали верить в человека.

– Вот пусть при всех с меня и спросят – гад я или нет. А я отвечу всем и каждому за свои слова и поступки, – ощерился Витян, сверкнув глазами. Вот за такую бесшабашность и самонадеянную лихость его совершенно справедливо и прозвали «борзым». Другой бы сто раз подумал, прежде чем лезть в логово к тигру. – А я так отвечу, что зубов не соберут, – он засунул один из револьверов за пояс. Причем специально проверил, чтобы тот был заряжен зачарованными патронами. В таком деле глупо было осторожничать и нужен был аргумент посерьёзнее. – Ну, с Богом.

Отряхнул одежду, закинул тяжелый сидор за плечо, и пошел выбираться с пустыря. До территории его бывшего сквада было около квартала шагать.

– Держись, Рафа, держись. Витян своих корешей не бросает. С такими волынами мы там все по кирпичику разнесем. Они даже дернуться не успеют... А то, суки, строят из себя, не пойми кого. Они, значит, люди, а мы пустое место. Смотрят, как на быдло или коровью лепешку. Хера вам! Волына всех нас уровняет, ей все равно, кого к Боженьке отправлять – тебя с патлами и золотыми кружевами или меня с дырой в кармане...

Вот так, разговаривая сам с собой, парень и дошагал до места. Голову поднял, отрывая от брусчатки, лишь тогда, когда где-то совсем рядом услышал пронзительный свист. Кто-то своих предупреждает о чужаке, а, значит, он уже была территория трех – его бывшего сквада.

– Эй, боссота, стоять! – в спину прилетел громкий окрик. Сразу же послышался топот, скрип то ли двери, то ли окна. – Какого лешего у нас нужно?

Витян огляделся, а к нему уже со всех сторон подбиралось четверо малолеток. Недомерки, конечно, худющие, но от всей толпы можно и не отбиться. А, значит, нужно действовать первым. Мальки, выросшие на улице, как звери, понимали только силу.

– Сами замерли, утырки! – Витян резко крутанулся, стоя на месте. Раз, а у него уже в руке зажат револьвер. – Кто дернется, живо дырок наделаю. Кого в дырявые записать?

Пацанва тут же отпрянула назад. Но, к их чести, сказать, никто не побежал прятаться по своим норам, откуда они только что выскочили. Этой упертостью и отличались сквады малолеток, напоминавшие крыс, зажатых в углу.

– Че вылупились?! Я Витян, погоняло «Старый», тут вырос и вопросы решал. Хочу со старшаками поговорить…

Мальки мигом скучковались и начали шептаться. Витяна в лицо никто из них не знал, но прозвище слышали. Теперь думали, как поступить.

– Точно тутошний, из наших? – первым отозвался самый крупный из малолеток, пацан лет семи в изодранной до нельзя куртке и замызганных штанах. Лицо чумазое, все в болячках и царапинах, но глаза смотрели дерзко с вызовом. Похоже, именно он в дозоре и был главным. – Серга Зайца знаешь?

– Это который с губой что ли? – Витян кивнул, вспоминая из своих подручных с раздвоенной губой. Того, и правда, из-за этого уродства звали зайцем, так как зубы из-за вздернутой губы постоянно было видно. – Знаю.

Чуть подумав, малек снова спросил:

– А Верку Седло?

Витян в ответ ухмыльнулся. Верку он точно никогда не забудет. Ведь, у этой девахи была такая корма, что руки сами тянулись к ней. Кровь кипела, как хотелось ее оседлать. Вот оттого и прицепилось прозвище «Седло».

– Ну, пошли тогда, – малек, видимо, решив что-то для себя, наконец, махнул рукой. Прошел, значит, проверку. – Старшие там, сам все им и расскажешь.

Витян шел за ним и с интересом поглядывал по сторонам. Больше полугода прошло с тех пор, как он тут был в последний раз. Срок не малый, особенно для трущоб. Тут один прожить не просто, а про месяц и говорить нечего. Все очень быстро менялось.

– Ба! Народ, глядите, кто к нам пожаловал?! – едва они свернули в тесный дворик, как раздался удивленный возглас. – Старый?!

К парню бросилась худенькая фигурка и с силой его облапила. Оказался старый знакомец, пацан с вихрастой рыжей башкой. Улыбался во весь щербатый рот.

– Мы уж думали, ты того…, – малек выразительно качнул головой. – Тут такого про тебя говорили, что голова пухнет. Я одному хмырю даже рожу разбил за базар. Старый, ты ведь с нами?

И столько в этом коротком вопросе было все невысказанного, что у Витяна неожиданного для него ком подступил к горлу и в глазах что-то стало мутно. Выходит, его здесь помнили, скучали и ждали.

Витян кивнул, взъерошив мальчишке волосы.

– Ты чего, Леха? Что за вопросы, конечно, свой. Я своих не продаю и не бросаю. Понял? – тот улыбнулся и тоже кивнул. – Старшаки в доме?

Разговор с теми, кто теперь верховодил в скваде, оказался сложный. Старшие тоже оказались молодые да ранние, резкие, не признающие никаких авторитетов. Пришлось поорать друг на друга, помахать револьвером и даже пару раз выстрелить.

– … Я, б…ь, за такие предъявы гланды вырву! Что за пустые слова?! Кто-то там чего-то сказал, пустил слух. Да, клал я на них с прибором! – орал с красной рожей Витян, продолжая махать револьвером. – Если есть что предъявить, я слушаю ушами! Ну?

Оба старшака – крепко сбитые парни с бритыми наголо головами – валялись на полу и оторопело вертели головами по сторонам. Похоже, их сильно приложило после выстрелов. В воздухе медленно летала меловая взвесь, похожая на снег. Пол покрыт стеклянными осколками. В потолке зияет огромная дура, а половины стены как не бывало.

– Раз нечего сказать, тогда бывайте, – выразительно махнул револьвером и вышел через дыру во дворе. – Леха, разговор есть.

Знакомец уже стоял рядом. Видно, что переживал, как разговор окончится.

– Н ты дал, Старый! Бабахнуло так, что у меня уши заложило! – едва не пищал от восторга малек. – Это волыной так?! Зачарованная?! Дай потрогать! А пули какие?

– Подожди, балабол, – Витян легонько тряхнул парнишку, чтобы привести его в чувство. – Говорю же, разговор есть. Пошли, потрещим.

Оказавшись в глухом проулке, где один мусор гулял по брусчатке, они остановились.

– Помощь твоя нужна, Леха, – Витян устало сел на бордюрный камень и облокотился спиной на стену. – Для правильного дела нужны десятка полтора пацанов.

Он медленно развязал завязки сидора, показывая его содержимое. В холстине блеснул вороненный металл оружия и россыпь золотых бочонков – патрон.

– Одного моего кореша взяли и в доме держат с кучей здоровенных лбов. Хочу к ним в гости сходить и немного пошуметь. Ты как? Деньгами не обижу.

Рядом с сидором появился пухлый сверток, из которого выглядывали денежные купюры. Внушительное зрелище, от которого у мальчишки тут же загорелись глаза.

– Найдешь пацанов? Пошумите немного, постреляете и свалите, а дальше я сам.

Малек осторожно коснулся свертка с деньгами и тут же одернул руку, словно от раскаленной кастрюли. Для него это, вообще, несусветные вещи.

– Найду, Старый, – мальчишка перевел взгляд на Витяна и кивнул. – Только … не нужны мне деньги. Лучше возвращайся, Старый. Без тебя тут совсем край. Старшаки все под себя подмяли. С добычи нам одни объедки достаются… А если слово против скажешь, до полусмерти лупасят. Знаешь, сколько уже на пустыре закопали…

У Витяна заиграли желваки. Очень уж ему захотелось вернуться в тот дом и снова поговорить со старшаками. Понятно теперь, чего они такие холеные, а мальчик худые и морды через одного битые.

– Слово даю, разберусь со своим делом и со старшаками вопрос порешаю, – парень сделал характерное движение, словно что-то откручивал, и тут же подмигнул. – Ну ты как, со мной? Хорошо. Приводи всех, кого найдешь к старой булочной, что на Климовской. Там за ней есть укромное местечко.

Малек внимательно слушал, морщив лоб от напряжения.

– Только бери тех, кто поздоровее и выше. И… похоже, придется немного приодеть вас, а то толпу оборванцев на улице сразу приметят. Возьмешь денег и купишь на всех черные плащи и шапки, как у извозчиков. Лица тоже масками закройте. Еще… по улице не шляйтесь. Возьми пару – тройку экипажей. Не жмись, денег хватит на все…

***

Резиденция князя Сабурова

Этот вечер для князя был особым. Он специально отклонил приглашение на светский раут у графа Захарова. Супругу отправил на прием в дворянском собрании, оставшись дома в полном одиночестве. Получила отставку на сегодня и его молодая пассия княжна Голицына. Никуда не денется, обязательно придет в другой раз, будет знать свое место.

– Итак…

Про себя Сабуров такие вечера, когда оставался один и погружался в размышления, называл вечерами осмысления. Крепко накрепко приказывая охране себя не беспокоить, он глубоко погружался в себя, окидывая мысленным взглядом то, что происходило в последнее время. Без спешки и эмоций сложные вещи всегда удивительным образом становились простыми и понятными, у беспокоящих его проблем непременно находились решения, плану на ближайшее будущее наполнялись особым смыслом и стройностью. К тому же такое времяпровождение начинало приносить эмоциональное удовольствие, превращаясь в нечто обязательное и неотъемлемое в его жизни.

– Решающий час приближается, – князь полулежал в любимом кресле, скользя взглядов по огромной картине своего предка – его сиятельства святейшего князя и первого имперского князя Михаила Сабурова, фактического правителя при слабовольном императоре Николае Третьем. Картина неспроста висела именно в его кабинете, а не родовой галерее с длинной чередой знаменитых предков. Сабуров видел в князе Михаиле пример для себя и пытался во всем ему подражать. – Скоро неразумный правитель будет повержен, и трон займет более достойный государь, который приведет империю к истинному величию.

Как же ласкали слух эти слова – достойный государь, повержен неразумный правитель, истинное величие. Словно особые слова-ключи, они будили в нем сладостные картины будущего. Перед глазами князя начинали мелькать величественные образы – массивная императорская корона на золотом подносе, древний скипетр с огромным, чистым, как слеза алмазом, он сам в роскошной красной императорской мантии.

Он думал о том, что все складывается, как нельзя лучше. В сложных многоходовых операциях всегда что-то идет не по плану. Какая-то деталь обязательно выпадает, заставляя шататься всю тщательно выстроенную конструкцию. Но здесь все шло, как по маслу. Император, словно бычок на закланье, шел по строго отведенному для него пути прямо к своему концу. Все остальные игроки находились на своих местах и ждали условного сигнала.

– Словно концерт гениального композитора, где тщательно расписаны все партии и каждый вступает именно тогда, когда нужно…

В самое ближайшее время градус народного недовольства достигнет нужной температуры, что позволит организовать городские волнения. Сначала начнутся стачки на нескольких крупных заводах, где рабочие выйдут на улицы. Их поддержат на других предприятиях, где тоже все уже давно готово для этого. Следом поднимется городская беднота, которая на окраинах начнет грабить магазины, громить присутственные места.

– Словно гигантский удав, душащий жертву в своих объятиях, все будет нарастать постепенно. Жандармы, полиция и армия будет дергаться из стороны в сторону, чтобы потушить разгорающийся пожар. Возникнет хаос…

Нужные люди на местах, посвященные в свою версию плана, будут всячески мешать усилиям власти навести порядок. Инструкции уже переданы, роли согласованы. Предать заговорщиков не получится, родовые клятвы верности не позволят. Словом, все ждали лишь сигнала к началу.

– А вот после…, – широкая улыбка появилась на губах Сабурова. – Каждый получит по заслугам.

Естественно, род Сабуровых возвысится на высоту, о которой прежде можно было только мечтать. Ему, как и его прославленному предку, был обещан пост канцлера империи. Правда, …

– Ну, мы еще посмотрим, кто и что получит в награду, – многообещающим тоном прошептал князь, стараясь не произносить вслух то, о чем мечтал. – Посмотрим…

С превосходством кинул взгляд на картину. Мол, смотри, князь Михаил, твой потомок может стать императором.

В этот самый момент, когда он вел мысленную беседу с предком, за окном раздался жуткий грохот. Не хлопок, не выстрел, а самый настоящий взрыв. С окон во все стороны рванули осколки, с потолка кабинета посыпалась роскошная золоченная лепнина.

– Господи!

Ничего не понимающий, Сабуров рухнул на пол, закрывая голову руками.

Баах! Баах! Следом снова рвануло! Потом еще раз!

Он подполз к подоконнику и осторожно выглянул наружу.

– Что, черт побери, происходит…

С диким удивлением он наблюдал, как с улицы его дом обстреливают какие-то люди в черном. Больше десятка, в черных плащах, масках на лице, они стреляли в сторону дома. За их спинами стояли четыре черных экипажа.

Баах! Баах! Револьверные пули с невероятным грохотом разрывались, оставляя в каменной кладке дома рванные дыры, местами вырывая из кладки целые блоки. Баах! Баах! Дураку понятно, что такие повреждения могли оставить только зачарованные пули. Но как и почему…

– Этого не может быть… Кто в здравом уме станет палить в самом центре столицы из зачарованного оружия? Черт побери… Это же…

Холодея, он вдруг понимает, что это за люди. С такой наглостью напасть на родовое гнездо старейшего в империи рода и использовать при этом запрещенное оружие могли лишь те, кому плевать на остальных.

– Как же так?! Этот слабосилок все узнал и решился бросить в бой гвардию?! Он же спятил… Он не мог так поступить…

Но мощные взрывы, то и дело раздающиеся за окном, убеждали его в обратном. Похоже, император сделал такой ход, который никто от него не ожидал и спутал все карты заговорщиков.

– Черт, черт, все же сорвется! – бормоча себе под нос, Сабуров быстро пополз в телефонному аппарату. – Надо срочно начинать, еще не поздно…

Глава 30. И что теперь? Куда идти, куда бежать?

***

Родовая резиденция князя Сабурова

Огромный кабинет выглядел совершенно разгромленным. В воздухе плавала гипсовая взвесь, покрывавшая все вокруг тонким серым покрывалом. На полу прямо на паркете из драгоценных пород древесины беспорядочно валялись куски золотой лепнины, остатки роскошной бронзовой люстры, осколки стекла. Одна из рам превратилась в обугленные кусок дерева, когда в окно попала одна из зачарованных пуль.

– Черт, черт, возьмите же кто-нибудь трубку! – сам князь Сабуров скорчился у тумбочки и судорожно цеплялся за телефонную трубку. – Проклятые гудки…

Не отвечал уже второй номер из списка тех, кто участвовал в заговоре. Значит, его догадки совершенно верны, и родовую резиденцию пытается взять штурмом одна из особых частей имперской гвардии, подчиняющаяся лично императору. И это если не конец, то очень близко.

– Да, да! Это я, я! – едва не заорал в трубку он, когда по одному из номеров наконец-то ответили. – Что не звонить?! Какие договоренности, какая, черт дери, секретность?! Все это пошло прахом!

Сабуров дозвонился до самого главного заговорщика, которого по праву можно назвать кукловодом и организатором. Он всегда держался в тени, руководя заговором только через Сабурова. Для всех остальных именно князь был тем, кто стоял на самом верху и готовил переворот.

– Кто подслушивает?! Вы там совсем оглохли? Не слышите?! – князь резко дернул рукой, в которой была зажата трубка телефонного аппарата. Поднял руку высокого над головой, чтобы были слышны звуки боя. – Вот, вот! Они окружили мой дом! Это имперская гвардия! Слышите, как стреляют! Никто не жалеет патрон! Это одаренные…

Стены дома, и правда, сотрясались с завидной регулярностей. Нападавшие совсем не жалели зачарованных патроном, что говорило лишь об одном – у них было в достатке зачарованных боеприпасов.

– Успокоиться?! Может я спятил, Ваше высочество?! Что не произносить вслух?! Какая, к черту, теперь разница?! Они все равно уже все знают!

Голос на той стороне провода задрожал от злости. Великому князю Михаилу, брата императора тоже было, что терять. Его явно не казнят, как обычного заговорщика, но наказание все равно должно быть суровым.

– Они следили за нами! Черт! Точно! Среди нас есть предатель, поэтому императору все известно…

Сабуров уже откровенно паниковал. От его недавней уверенности и даже бравады уже ничего не осталось. Страшный испуг охватил его, и он уже не слушал, что ему говорили.

– Императору все известно…

Его блуждающий взгляд вдруг остановился на огромной картине предка, изображенного в парадной позе на коне и с золотым знаком власти великого канцлера. Глаза князя тут же закостенели, он уронил телефонную трубку и ткнул пальцем в картину.

– Это ты, все ты! Черт… Я же хотел, как ты… стать великим канцлером, – громко шептал он, тыкая в картину пальцем. – Это все из-за тебя… Они же уничтожат весь род, весь, никого не оставят… Наказание за попытку переворота – забвение.

Забвение – не просто казнь с лишением имущества и титулов. Это нечто более худшее, применяемое лишь к самым отъявленным преступникам, покусившимся на основы государственной власти. В его случае весь род Сабуровы будет просто вычеркнут из истории империи. Специальные имперские чиновники из Архивного имперского управления тщательно проследят, чтобы род Сабуров не упоминался ни в одном из исторически собраний, ни в одной из книг. Будут физически стерты все упоминания о Сабуровых из архивов, библиотек. Любые носители памяти станут целью для них, и их сокрытие будет также тягчайшим преступлением.

– Я сам… сам уничтожил свой род…

Жуткое ощущение, особенно для того, кто всю свою жизнь хотел добиться обратного. Князь Сабуров с детства мечтал прославить свой род, вознести его еще выше. Он старался во всем походить на своего великого предка, строя свою империю. И вот каким оказался итог – Забвение рода.

–Господи, я…

С громким хлопком рухнули обе створки двери, едва державшиеся на искореженных петлях. В проеме показался широкоплечий мужчина, весь перемазанный в меле.

– Господин, где вы? – начальник охраны дергал головой по сторонам, не сразу найдя взглядом князя. – Господин, вы целы?! Что с вами? – он живо подскочил к Сабурову и опустился рядом, тут же став осматривать князя. – Вы ранены? Кажется, нет. Вроде бы оглушены, просто.

Сабуров вяло отмахивался.

– Господин, нападающие просто стреляют и даже не пытаются ворваться на территорию, – начальник охраны махнул рукой в сторону окна. – Это очень странно. Имперские гвардейцы так не действуют. Их боевые пятерки всегда идут вперед. Двое прикрывают, а трое сносят все на с воем пути. А эти просто обстреливают дом, не давая нам высунуться. Может просто отвлекают?

Он вопросительно посмотрел на князя, но тот молчал.

– Что делать, господин? Если гвардейцы пойдут на штурм, то можем не удержать дом. Мы еще не знаем, сколько их рядом. Господин?

Князь, наконец, поднял глаза. Взгляд был затравленный, растерянный.

– Я раздал всем ружья, но у нас обычные патроны. С гвардейцами нам не тягаться, – охранник с сожалением коснулся револьвера в кобуре. Патроны в нем, и правда, не мерцали, как должны были, если бы имели магический заряд. – Может попробовать снарядить несколько обойм? Господин, вы слышите меня? По-другому, нам не выстоять.

Качая головой, Сабуров зашевелил губами. Правда, ничего не было слышно.

– Господин, что делать? Нам нужны зачарованные патроны и помощь. Вы вызвали наших дружинников? – с надеждой в голосе охранник спрашивал про княжескую дружину, одно из военизированных образований рода, находящихся на загородной базе. – Господин?

– … Тащи патроны. Сейчас будет тебе оружие, – прохрипел Сабуров, приходя в себя. Растерянность во взгляде сменилась на отчаяние и злость. Похоже, князь решился идти до конца, если заговорил про зачарованные боеприпасы. Ведь, изготовление зачарованных боеприпасов частными лицами, даже из благородного сословия, каралось серьезным наказанием. – Иди.

Охранник, пригибаясь, чтобы с улицы не было видно, исчез в проеме двери. Сабуров же вновь потянулся трубке телефонного аппарата.

– Да, это я, – на том конце провода послышался строгий по-военному резкий голос. Это был полковник лейб-гвардии, командир одного из гвардейских полков столичного гарнизона, тоже участник заговора. – Слушай внимательно. Мы почти раскрыты, поэтому начинаем сегодня. Выводи полк и блокируй дворец. Оповести остальных, чтобы начали нападать на полицейские и жандармские участки в городе. Мне нужно побольше шума, огня и трупов. Действуй.

Бросив трубку, Сабуров повернулся к стене, где висела лохмотьями злополучная картина. Из-за разодранного полотна предок уже смотрелся по-другому. Не было ничего парадного, торжественного. Сейчас там был израненный полководец, которого загнали в ловушку, но он все равно готов идти до самого конца.

– Все равно пути назад нет, – сверкнули безумством глаза князя. – Только вперед… или вниз, в могилу.

В этот самый момент что-то с такой силой грохнуло, что тряхнуло весь дом. На глазах изумленного Сабурова по стенам и потолку поползли трещины. Каменная кладка, которой насчитывалось не одна сотня лет, скрежетала, разваливаясь на куски.

– Император пустил магов…

Это мог быть лишь очень сильный магический удар. Ни что другое не могло дать такого эффекта. Князь ясно почувствовал, как резко повысился остаточный магический фон.

– Это точно конец.

***

Что это было? Как это произошло? Как ему удалось такое сделать? Ничего этого Рафи не знал. Честно говоря, и не мог знать. Теория магии – наука без красивых фокусов и ярких опытов, научный интерес к глубинным, глубоко теоретическим вопросами магии – интересовала и была, по-настоящему, знакома лишь единицам. По пальцам одной или может двух рук можно было пересчитать людей, которые могли ответить на вопросы о том, что только что произошло Рафи.

Состоись такой разговор, без всякого сомнения, при этом зазвучал был «птичий» язык ученых, понятный лишь посвященным. Разговор начался бы с критики теории Кранца-Фельти о магогранице, согласно которой у любого одаренного был некий непреодолимый придел в развитии способностей. Маг путем усиленных тренировок мог существенно повысить свой потенциал, но только лишь до определенного предела – так называемой магогранице, красной линии. Началось бы обсуждение другой теории, у которой даже официального названия не имелось по причине ее исключительной невероятности. Редкий ученый-маговед признался бы, что поддерживает основное положение теории об отсутствии границ в способностях одаренного. Ведь, это противоречит всему, что знало человечеств о себе, о Земле, о пространстве за ее пределами. Но вдруг маргиналы от науки правы, и границ способностей просто нет, а переход на новый уровень, скачок, лишь следствие особых условий.

***

Ощущение было таким, словно из него одним движением вынули весь скелет, все косточки, до единой! Рафи выдохнул, а вдохнуть не мог, словно грудь зажало металлическими прутами, а на шею закинуло петлю.

– Хр-р-р, – захрипел парень, судорожно развевая рот в попытках вдохнуть воздух. Лицо наливалось кровью, в висках стучали молотки. – Хр-р-р-р.

Подогнулись ноги, и он рухнул на пол. Лишь после этого, когда его хорошенько тряхнуло, мышечный зажим «сорвался», и ему удалось сделать глоток воздуха.

– Ах…

Отдышавшись, Рафи все равно не смог встать. Жуткая слабость разбила все его тело. Чувствуя выжатым, как лимон, он стал ползти к двери.

– Сдохну… в этих развалинах…

От сильнейшего магического выброса его камера превратилась в руины. Часть потолка, как раз над кроватью, обрушилась. Оставайся он там, точно бы превратило всмятку. Пол местами вздыбился, напоминая растущие снизу вверх сталагмиты. От тяжеленный металлической двери осталась лишь искореженная конструкция, выброшенная в коридор.

– Черт…, – шептал он заплетающимся языком. – Сдохну…

Сил не было, но с маниакальным упорством он пытался ползти. Медленно выбрасывал руку вперед, прижимался к полу, дергал ногой, пытаясь оттолкнуться. Потом то же самое повторял с другой рукой и ногой. Полз, словно гигантская гусеница, извиваясь телом и конечностями.

– Не-е… Все… Не могу больше…

На половину высунувшись из дверного проема, Рафи вытянулся без сил.

– Все…

Магическая вспышка высушила его до дна. Одна оболочка, похожая на человека, осталась.

Он скреб пальцами по полу, сгребая в сторону куски камней. Дергал ногами, словно пловец. Бесполезно. Сил не осталось и ползти.

Перед глазами все расплывалось. Коридор, уходящий вдаль, превращался в темный тоннель, в которого было ничего не разобрать.

– Все…

Его рука дернулась и застыла. Пальцы едва шевелились.

– Не могу…

В этот момент Рафи что-то услышал. Какое-то шорканье или шуршание. Он дернул головой в ту сторону, пытаясь рассмотреть новую опасность. Щурил до слез глаза, но мутная пелена никуда не уходила.

– Эй, – еле-еле пробормотал парень.

Шоркающий звук приближался, становясь все сильней и сильнее. Похоже, кто-то шел к нему.

– Сюда, – обреченно прошептал он, уже понимая, что ничего хорошего его не ждет. Он в логове своего врага, который мечтает его убить.

Шаги стихли. Кто-то встал рядом и наклонился. Перед его глазами, по-прежнему, была пелена, и он не мог ничего разглядеть.

Парень закрыл глаза, готовясь к худшему. Но вдруг почувствовал, что на него что-то капнуло. Следом кто-то всхлипнул и тут же его с силой обняли, прижавшись к нему мокрым от слез лицом.

– Рафи, Рафи, мой хороший, ты снова пришел за мной! – пробивался сквозь рыдания удивительно знакомый голос. – Я верила! Я знала, что ты придешь и спасешь меня! Рафи…

– Лиза? Ты?

– Я, я!

Его снова обняли и стали покрывать поцелуями. Лиза, дочь графа Мирского, бывшего главы Отдельного жандармского корпуса, никак не могла наговориться и наплакаться. Сквозь счастливые рыдания, она рассказывала и о своем жутком похищении, и о страшной камере и угрозах, и о своей любви. О последнем особенно много, подробно и с потоком слез.

– … Стой, Лиза, – Рафи коснулся ее щеки. – Нам нужно уходить… Они скоро придут. Слышишь меня? Нам нужно уходить. Помоги мне встать.

Услышав про «них», она тут же испуганно втянула шею.

– А пока они не опомнились, у нас есть шанс. Давай, тяни меня за руку…

С невероятным трудом, то подталкивая, то вытягивая, она помогла Рафи встать. Поднырнула под его руку и потянула вперед.

– На лифте не подняться. Не стоит даже пытаться, – парень кивнул на дергавшиеся створки подъемника, мимо которого они ковыляли. – Нам нужна лестница. Ищи указатель… Лишь бы только лестница оказалась целой…