Текст книги "Прыжок во тьму"

Автор книги: Рудольф Ветишка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

ВСТРЕЧА С ЧЛЕНАМИ III ПОДПОЛЬНОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА

Партийную организацию на «Вальтровке» возглавляла Милада. Во время одной из встреч Матушек сказал ей обо мне и при этом дал мне хорошую рекомендацию (мы давно знали друг друга по совместной работе). Милада сообщила обо мне товарищам из Центрального Комитета. Она не знала, что мы уже договорились о встрече с товарищем Молаком. Впрочем, сообщение о еще одной возможности связаться с членами ЦК меня очень обрадовало. Теперь все источники подтверждали: Центральный Комитет существует!

Однако спешить было нельзя. Как раз в это время стало известно, что арестовано несколько товарищей, работавших на пражском складе «Вчелы», в том числе Шпиц – бывший секретарь Красных профсоюзов. В Писеке арестовали Матейку – бывшего руководителя Федерации пролетарской физкультуры. Эти сообщения тревожили. Снова и снова спрашивали мы себя: что если гестапо держит под наблюдением некоторых членов ЦК?

Подпольная работа в столь тяжелых условиях требовала от основных звеньев партии максимальной самостоятельности и оперативности. Только так можно было избежать напрасных жертв. Мы знали, что не решим всех своих проблем без Центрального Комитета, а стало быть, несмотря на опасность ареста, необходимо было как можно скорее связаться с руководством партии.

На встречу решил идти с Эдой. Раньше назначенного времени я ждал его на условленном месте в Карлинском парке. Сидел на скамье в тени высокого каштана. Время от времени по парку медленно проходили люди, погруженные в мрачные думы. Как изменилась Прага! Куда девалась былая пражская оживленность. Никто не присядет к тебе на скамью поболтать… Тишина. Только на Краловском проспекте время от времени зазвонит трамвай. И опять тишина.

Как хорошо знал я эти места! Сколько раз до войны шагали мы в колонне демонстрантов с карлинскими, либеньскими и Высочанскими рабочими к центру Праги! Шли мимо кордонов полиции и жандармов, мимо винтовок наизготовку.

И вот сегодня мы, безоружные, противостоим лицом к лицу, с жестоким врагом – фашизмом. Дважды в решающие моменты буржуазия предавала нас, выбивала из рук оружие: после первой мировой войны и осенью 1938 года. Первая измена стоила жизни многим рабочим в Кошутах, в Духцове, под Радотином. Потоками рабочей крови народ расплачивается за вторую.

Если бы в решающие дни 1938 года трудящиеся Праги, Остравы, Кладно, Плзня, всех заводов, городов и деревень получили оружие, все было бы иначе…

И все же мы боремся и будем бороться, а оружие, которое мы завоюем в этой борьбе, больше уже никогда не выбьют у нас из рук. Мы вновь пройдем по этим улицам. Но на этот раз мы продемонстрируем свою силу, свою свободу. Это будет праздник на нашей улице…

К остановке со звоном подкатил очередной трамвай. «Тьфу, черт, что же Эда так не торопится? – подумал я. – Ведь каждую минуту может возникнуть опасность».

В назначенное время Эда приехал. Он вышел из трамвая, осмотрелся и, прежде чем мне удалось подать ему знак, что я, мол, жду его, быстро вскочил в следующий трамвай, который как раз отъезжал от остановки. Я стоял довольно далеко.

Поведение Эды насторожило меня. По-видимому, он предупреждал, что за ним следят или что-то неладно[15]15
  При следующей встрече Эда объяснил мне свое поведение. У него действительно было ощущение, что за ним следят, поэтому он старался сбить преследователей. – Прим. авт.


[Закрыть].

Я поспешил сесть в трамвай, а на следующей остановке пересел на пятерку, которая ходила к Смиховскому вокзалу, предполагая встретиться с Эдой там.

Но и там его не оказалось.

Без всяких колебаний я купил билет до Кралова Двора…

…Недалеко от станции Кралов Двор на условленном месте стоял худой человек среднего роста. Он опирался на велосипед и курил. Я порылся в карманах, вынул сигарету и обратился к нему с просьбой дать мне прикурить. Мы поняли друг друга.

«Я Карел Выдра» – представился он.

Что нужно предпринять, как воюет против фашизма советский народ, как живут и работают наши товарищи в Москве – вот о чем мы говорили в тот день.

Затем Выдра привел меня в свою бероунскую квартиру. Там меня уже ждали товарищ Молак и Карел.

С Карелом я встретился на родине впервые. Он рассказал, что, перейдя благополучно границу, поехал в Кладно, где стал работать в группе товарища Киндла, который помог ему связаться с Бероуном. Киндл был знаком с бероунскими товарищами еще с той поры, когда работал в Старой гути под Бероуном, и все время поддерживал с ними связь.

– Приветствую тебя, Рудла! Ты даже не знаешь, как мы тебя ждали! Садись и рассказывай, – такими словами встретил меня Йозеф Молак и крепко пожал руку.

Я поблагодарил его и передал привет от товарищей Готвальда, Швермы, Копецкого. Товарищ Молак старался сохранять спокойствие, но я видел, как трудно это ему давалось.

– Ну, рассказывай, – попросил он меня снова. – Обстоятельно и подробно. Видишь, тут спокойно и безопасно.

– В общем, мы прибыли вам помочь, – начал я. Я говорю «помочь» и хочу это особенно подчеркнуть, потому что вы знаете обстоятельства лучше нас. С первых же минут нашего пребывания на родине мы на каждом шагу убеждались, как велики заслуги товарищей, с которыми посчастливилось встретиться… А теперь о директивах Заграничного бюро ЦК КПЧ. Пора как можно шире развернуть борьбу против оккупантов. Освободительное движение на родине должно перерасти в народное восстание.

По просьбе товарища Молака я рассказал о нашем путешествии по Польше, о прибытии в Прагу и о том, как налаживали первые связи с подпольщиками. Не скрыл я опасений за судьбу Центрального Комитета, которые разделяли и челаковицкие товарищи. Ведь до нас дошли сведения об арестах в Писецке, о новых арестах во «Вчеле». Нам казалось, что гестапо может наносить такие удары, только располагая определенной информацией о деятельности нелегальной сети.

Товарищ Молак подтвердил сообщения об арестах и сказал, что арестовали не только Матейку, но и группу Петра Черного из Писецка. Но он убежден, что работе Центрального Комитета непосредственная опасность не угрожает. Аресты, о которых он говорил, скорее всего результат неосторожности, ошибок в конспиративной работе.

Говорили и о нас.

– Тебе, конечно, Карел рассказывал, – информировал я, – что в Польшу забросили нас четверых: меня, Тонду, Эду и Карела. Поначалу сюда направили только меня и Эду, но поскольку несколько недель не получали о нас никаких известий, послали Тонду и Карела. В Польше мы с ними и встретились.

Вспомнив, как повел себя в Польше Тонда, я поделился с Молаком своими опасениями.

По этому поводу он сказал, что со мной и с Карелом рад будет работать. А вот Тонда, по его мнению, для подпольной работы не годится. Он излишне самонадеян и хвастун.

Мнение товарища Молака о Тонде нисколько меня не удивило.

Мы с Молаком пришли к выводу: необходимо созвать пленум Центрального Комитета. Обсудили, кого пригласить на пленум, договорились принять все конспиративные меры.

Товарища Молака интересовало, как Готвальд и остальные товарищи в Москве оценивают ситуацию в Чехословакии, информированы ли они о гибели первого и второго подпольного ЦК партии.

Я рассказал о своей последней беседе с товарищем Швермой на аэродроме, в которой он касался вопросов открытия второго фронта и военной обстановки в целом.

С радостью слушали товарищи, когда я говорил о мощи Советского Союза, о героической борьбе советских партизан в тылу врага.

Беседа с Молаком длилась несколько часов, а казалось, что мы только начали говорить…

Много интересного рассказал товарищ Молак:

– После разгрома I подпольного ЦК летом 1941 года начал работу новый Центральный Комитет, в состав которого вошли товарищи Зика, Черный и Фучик, которые хорошо работали и отлично дополняли друг друга. II ЦК удалось сплотить вокруг себя целый ряд самоотверженных патриотов. Замечательными качествами обладал товарищ Зика – спокойствием, рассудительностью, мудростью. Товарищ Черный, молодой и отважный боец, имел богатый опыт работы в интербригадах. Он руководил диверсиями и актами саботажа. В обязанности товарища Фучика входили пропаганда и агитация, редактирование «Руде право» и других подпольных печатных материалов. Ум и рассудительность сочетались в нем с молодым задором и страстным революционным пылом. Результаты работы очень скоро стали сказываться, возобновились прерванные связи, складывалась разветвленная подпольная сеть, охватившая «протекторат».

Фашисты полагали, что с разгромом I подпольного Центрального Комитета и технического аппарата дальнейшая деятельность партии будет парализована. Но вскоре после 22 июня 1941 года участились акции саботажа и забастовки. На «Вальтровке» бастовало свыше двух тысяч рабочих. Тайный призыв «работай, не торопясь» нашел широкий отклик среди трудящихся. Наряду с «Руде право» Центральный Комитет стал издавать «Женске новины» и даже юмористический журнал «Трнавечек».

В сентябре собрался пленум Центрального Комитета и наметил дальнейшую политическую линию движения Сопротивления. Сообщение об этом напечатали в октябрьском номере «Руде право».

В борьбе с врагом создавалось революционное единство народа; был основан общий Центральный национально-революционный комитет Чехословакии, что явилось первым шагом к созданию Народного фронта, к чему так давно призывали коммунисты. Комитет обратился с воззванием ко всем гражданам Чехословакии – развернуть решительную борьбу против фашистского ига[16]16
  Это воззвание подписали Центральный Комитет чехословацкого национального Сопротивления и Центральный Комитет КПЧ. – Прим. авт.


[Закрыть].

Вскоре фашисты, почувствовав силу народного сопротивления, которое сформировалось за такое непродолжительное время, предприняли новые акции террора.

Нейрат был отозван, а его место 27 сентября 1941 года занял Гейдрих – один из самых свирепых фашистских главарей. С его приходом начался жесточайший террор против чешского народа. Движению Сопротивления, а особенно коммунистам, Гейдрих объявил истребительную войну до полного их физического уничтожения. Все, кто был арестован в начале 1941 года, были осуждены военным судом и казнены. Среди первых жертв оказались почти все члены I подпольного ЦК партии, в том числе товарищи Уркс и Отто Сынек, члены редакции «Руде право» и другие товарищи. От рук фашистских палачей погибли многие патриоты нашей родины.

Репрессии обрушились и на тех, кто, согласно директивам Бенеша, проводил выжидательную тактику. Правительство Элиаша[17]17
  Элиаш Алоис – буржуазный политик и генерал чехословацкой армии, с 1939 по 1941 год был председателем правительства «протектората Чехии и Моравии», нелегально поддерживал связь с Э. Бенешем, за что и был казнен гестаповцами 19 июня 1942 года. – Прим. перев.


[Закрыть] разогнали. Были казнены пражский приматор Клапка, ряд деятелей «Сокола».

Проводя жесточайший террор, проливая потоки чешской крови, фашисты пытались задушить освободительное движение. Концепция Бенеша – избегать «напрасных жертв» таила для народа грозную опасность.

Массовые убийства, беспрерывные аресты нанесли чувствительный урон подпольному движению, руководимому нашей партией. Но товарищ Готвальд был прав, когда в начале октября 1941 года, выступая по московскому радио, заявил: Если уж рубеж перейден, действие террора прямо противоположное. Он уже не пугает, а вызывает новый гнев, новое упорство, новое сопротивление.

Разгром фашистов Красной Армией под Москвой в декабре 1941 года получил широкий отклик в народе. Миф о непобедимости гитлеровской армии был развеян. Движение Сопротивления набирало силу. В мае 1942 года произошло покушение на Гейдриха. Фашисты свирепствовали. Гестапо и военная полиция прочесывали Прагу, другие города и деревни. Людей арестовывали и расстреливали без суда и следствия. За шестьдесят дней привели в исполнение тысячу восемьсот смертных приговоров. Фашисты делали все, чтобы запугать народ. 10 июня сожгли Лидице, чуть позже – Лежаки. Во время одной из апрельских гестаповских облав арестовали Юлиуса Фучика, позднее схватили товарища Зику, Черного и других. Уцелеть удалось немногим, среди них были я и Жижка. Ряд подпольных групп некоммунистического сопротивления вообще прекратил свое существование. Эти дни стали наиболее тяжелым периодом оккупации.

Фашисты усиливали террор. Они организовывали крупные переброски чешских рабочих в Германию. Увеличивали рабочий день на заводах, систематически выселяли крестьян. Фашистская пропаганда хвастливо кричала о победе под Сталинградом и снова и снова кичливо заявляла о «скорой окончательной победе». Гаховцы внушали народу, что сопротивление фашистам бесполезно. Хотя в этой обстановке наша партия не была уничтожена, товарищам, которым удалось ускользнуть от гестапо, приходилось нелегко. Строгий учет жителей, заведенный фашистами, не давал возможности пользоваться нелегальными квартирами. Но главную опасность таили в себе внезапные облавы. Они вынуждали искать убежища вне города. Специальные патрули с полицейскими собаками прочесывали все участки, и возможность перемещения сводилась к минимуму.

Надо было побыстрее создать надежные базы, начинать все заново. Такие возможности имелись в Бероунском, Горжовицком и Пржибрамском районах, где партийным организациям благодаря хорошей конспирации удалось сохраниться.

Через товарища Жижку я связался с бероунскими коммунистами. На мой вопрос они ответили, что готовы помочь. Получив это сообщение, я известил о нем товарищей, и мы начали действовать.

С помощью бероунских товарищей издали листовку, комментировавшую покушение на Гейдриха и призывавшую к дальнейшей борьбе. Листовки и обращения стали выходить регулярно. Одна из них, например, призывала чешских патриотов к солидарности с арестованными, к оказанию помощи членам их семей, особенно детям, оставшимся без родителей.

В июне 1942 года вышел четвертый номер нелегальных «Дельницких новин», вновь отпечатанный типографским способом. В статье «От кары народа никто не уйдет» подчеркивалось, что, как и Гейдрих, заслуженное наказание понесут все фашистские звери; лозунг «Поднимайтесь ради своих и помогайте своим!» призывал к поддержке семей, пострадавших от фашистского террора.

Партия всеми силами боролась за то, чтобы народ и в этих крайне тяжелых условиях ковал единство в бою против фашизма, чтобы не ослабевала солидарность с заключенными товарищами и подпольщиками. Необходимо было наладить выпуск подпольной литературы, и в первую очередь – газеты «Руде право». Типография в Праге была разгромлена, а опытные революционеры Шумбера, Краткий, Покорный и Маржик арестованы, нужно было заменить их. Вскоре удалось наладить два новых печатных станка: в Бероуне у товарища Арнольда и в Збироге. Товарищи Нелиба и Выдра организовали с июля 1942 года регулярное издание «Руде право». Редактирование было поручено товарищу Аксамиту и товарищу Брунцлику.

Это было делом огромной политической важности. Именно в те дни, когда гибли тысячи лучших сынов чехословацкого народа, более чем когда-либо требовалось указать путь к избавлению от фашистского рабства.

Одновременно с этим предстояло материально обеспечить многих товарищей из нового руководства, снабдить их деньгами, продуктами, продовольственными карточками, бельем, верхней одеждой, обувью, достать им новые документы и обеспечить хотя бы временным жильем.

Бероунские товарищи, действуя крайне самоотверженно, быстро и оперативно справились с этой задачей. Документы, а главное, трудовые книжки, раздобыли церговичские коммунисты в районном ведомстве в Горжовицах.

Систематическая, кропотливая работа по дальнейшему развитию подпольного движения – вот главное, что было в то время необходимо.

Потери, понесенные партией в борьбе с оккупантами, можно было восполнить лишь с помощью новых людей. Но они, естественно, не имели опыта подпольной работы. Поручать им ответственные задания было рано. Партия учила их дисциплине, воспитывала, требовала неукоснительного соблюдения правил конспирации. Совместно с товарищем Жижкой, опираясь на поддержку бероунских товарищей, налаживали связь с бывшими инструкторами, а через них пытались возобновить деятельность пражских организаций, наладить контакт с чешским и моравским краями, связь с которыми была временно прервана после ударов гестапо.

Создание нового центрального руководства было связано с множеством препятствий и непредвиденных трудностей. Аресты и безудержный разгул гестапо продолжались. Смерть висела над головой патриотов как дамоклов меч. Нужны были большое мужество, осторожность и опыт, чтобы суметь залечить раны и дать движению Сопротивления новое развитие.

Бесспорная заслуга в том, что в сравнительно короткий срок (буквально в течение нескольких недель после ареста второго руководства) партия опять могла работать, принадлежала товарищу Яну Жижке. По профессии столяр, самоотверженный, мужественный революционер, он стал примером для работников партии. В то время его назначили инструктором в Бероун. Он работал добросовестно и осмотрительно. За время его руководства деятельность бероунской организации распространилась далеко за пределы Бероунского района. Гестапо старалось нанести Жижке удар. Его жена была брошена в концентрационный лагерь. Дома остались две дочери. Но товарищ Жижка не сдался. Он перевез детей в безопасное место и в той тяжелой обстановке неустанно о них заботился.

Мужество и верность коммунистическим идеям он вновь продемонстрировал в период осадного положения. Несмотря на неистовый террор гестапо, Жижка обеспечивал пражские организации и весь Пражский район «Руде право». В то время «Руде право» печаталась в Лоденицах под Бероуном. Жижка упорно налаживал связь с партийными организациями, не подвергшимися ударам гестапо, и с инструкторами, избежавшими ареста. А их оставалось немного: Йозеф Пиларж, Ярослав Фрайбиш, Йозефа Файмонова, Йозеф Матейка. Этих инструкторов он отправил в провинцию, поскольку в Праге им грозил арест.

Едва были сделаны первые шаги по восстановлению центрального руководства, как нам срочно предстояло решить новую проблему: факты свидетельствовали о том, что в парторганизации Пардубицкого и Градецкого районов проникли агенты гестапо. Мы послали в Пардубицкий район товарища Жижку, поручив ему уведомить местных коммунистов.

Удар гестапо не заставил себя долго ждать. Фашисты, опасаясь, как бы их агентурная сеть благодаря решительным мерам Центрального Комитета не была окончательно раскрыта, вскоре провели в этом районе массовые аресты.

Акции гестапо этим не ограничились.

– Должны были арестовать и меня, – продолжал Й. Молак. – Как раз в период разгула репрессий гестапо в Пардубицком районе меня вызвал староста в Душники, где я работал кладовщиком и жил легально. Мне было уже известно, что творится что-то неладное, и поэтому я пошел в местное управление в такое время, когда, как я полагал, меня там будет ждать меньше всего – утром. Староста задал мне несколько незначительных вопросов. Когда же я сказал, что думаю в этот день поехать в Прагу, он поинтересовался, каким автобусом. Мне стало ясно, что меня арестуют. Я ответил старосте, что поеду до обеда, одиннадцатичасовым автобусом. На этот автобус я, разумеется, не пошел, а, спрятавшись неподалеку, стал наблюдать, что произойдет. Вскоре я увидел, как в отъезжающий автобус вскочили два местных жандарма. Испытывать судьбу далее я не стал и уехал в Бероун, где нелегально поселился у товарища Выдры. На второй или на третий день поступило сообщение, что мою квартиру в Душниках ночью навестило гестапо. Это же подтвердил и товарищ Жижка. Он сообщил, что пражское гестапо разыскивает мою нелегальную квартиру и одновременно ищет сотрудничавшего со мной человека, то есть его самого.

По получении этих сведений товарищи приняли решение еще глубже укрыть нас в подполье. Жижка не возражал против этого, но очень просил, так как заменить его в это время было некем, разрешить ему присутствовать на встрече с пражскими инструкторами Фрайбишем, Пиларжом, Файмановой, Маржиком и Фарским.

В конце концов я согласился.

Товарищ Жижка не вернулся. Проверив и сопоставив факты, пришли к выводу, что он схвачен вместе с пражской группой. Мы потеряли одного из самых способных, честных и деятельных товарищей партийного подпольного движения.

Требовалось как можно скорее подыскать замену товарищу Жижке. На его место назначили товарища Сиротека, недавно переведенного из Плзеньского района в Збирогу. Поручили ему возглавить технический аппарат. Деятельность этого аппарата разрасталась, охватила Клатовский и Домажлицкий районы и нуждалась в опытном руководителе. Что-то нужно было предпринять. Место, на котором работал товарищ Жижка, не должно было пустовать. Прага не могла оставаться без связи.

Однако товарищ Сиротек проработал недолго. Вторая встреча с пражскими инструкторами оказалась для него роковой: в перестрелке с гестаповцами он был схвачен.

Потеря обоих инструкторов усложнила наши задачи.

Перед нами встала новая проблема: кого назначить на их место, кем заменить руководящего инструктора. Нужно было найти товарища, который бы имел возможность свободно передвигаться и обладал достаточным опытом нелегальной работы.

Такого товарища мы нашли. Им был Вацлав Курка из Ленешиц, бывший комсомолец, ныне член партии. Он работал кладовщиком.

Как раз в это время В. Курка получил направление на работу в Германию. Однако в назначенный день он к спецпоезду не явился, а через одного своего знакомого, работавшего на бирже труда, устроил так, что власти не стали его искать. Теперь дело было за тем, чтобы не слишком бросаться в глаза, что он бывает дома. В то же время нам очень важно было, чтобы он жил легально. В этом помог нам староста Страдониц, который распорядился выделить Курке комнату в пригороде Бероуна в Заграбске.

Товарищ Курка немедленно приступил к работе. Через Файманову он возобновил связь с пражскими инструкторами.

Несмотря на удары гестапо, партия продолжала работать. В конце 1942 года состоялось пленарное заседание ЦК. Стало необходимым проанализировать обстановку и определить задачи дальнейшей борьбы. Кроме меня, на заседании присутствовали Аксамит, Видим, Выдра и Коштялек. Сообщение о деятельности партии делал я. В первую очередь постарался охарактеризовать военно-политическую обстановку. Говорил, примерно, следующее[18]18
  Доклад Й. Молака излагается по авторским воспоминаниям. – Прим. авт.


[Закрыть]:

– Наступление немецких фашистов стало возможным потому, что не был открыт второй фронт. Народ на Западе симпатизирует Советскому Союзу: все лето в Англии проходили массовые митинги с требованием открыть второй фронт. Союзники дали обязательство открыть его, но обязательства своего не выполнили. Вместо этого они высадились лишь в северной Африке. Подобные действия союзников дали возможность Гитлеру перебросить ряд своих дивизий с Запада на Восток и снова перейти в наступление. Но, как сообщает Москва, успехи немцев временные. Последнее слово на фронтах еще не сказано. Между тем немцы стремятся использовать достигнутые ими успехи. Они трубят о том, что любое сопротивление нашего народа бесполезно, хотят морально сломить и уничтожить его. Свой варварский план физического истребления они уже осуществляют, развязав неистовый террор. Сожжение Лидице, Лежаков полностью это подтверждает. Работа на заводах превратилась в каторгу. Рабочих фашисты посылают на работу в Германию, на строительство укреплений. Они хотели бы в будущем видеть нас батраками в их «немецких поместьях на Украине». Планы фашистов варварски жестоки. И к тому же мы должны учитывать, что на службу врагу пошла чешская буржуазия, помещики и гаховское правительство. Главный удар фашистов направлен против Коммунистической партии. Фашистский террор и неблагоприятное для стран антигитлеровской коалиции развитие событий на фронтах породили в определенных слоях населения уныние и колебания. В первую очередь это коснулось средних слоев, которые больше всего боялись потерять свое «дело». Значительная часть интеллигенции выжидала, как развернутся события дальше. Остальные идут с рабочим классом и с партией. Они сражаются с фашизмом не на жизнь, а на смерть. Немало представителей интеллигенции казнено или загнано в концентрационные лагеря.

Средние и мелкие земледельцы в основном против Гитлера.

Несколько иная ситуация наблюдается среди бывших военнослужащих чехословацкой армии. Часть из них ищет путь в так называемое «правительственное войско», часть, ориентируясь на Лондон, действует согласно директивам западной эмиграции. После ареста генерала Билы[19]19
  Генерал Билы – участник движения Сопротивления в Чехословакии, был казнен гестаповцами в октябре 1941 года. – Прим. перев.


[Закрыть] почти вся их организация разгромлена. Уцелели лишь некоторые изолированные группки.

В значительной степени в них вовлечены люди, одержимые честолюбием. На движение Сопротивления они смотрят прежде всего с точки зрения своей будущей карьеры. Они недисциплинированны и не придают значения систематической революционной работе, не отличаются большой активностью. При установлении связи с такими людьми следует быть очень осторожными и осмотрительными.

Трудовой народ, несмотря на жестокий террор, решительно выступает против фашизма. Оккупанты это чувствуют на каждом шагу. Но и здесь нужно видеть кое-какие факты, отрицательно влияющие на боевую активность масс. Профсоюзы NOÚZ[20]20
  NOÚZ – Национальный центр профсоюзов служащих. – Прим. перев.


[Закрыть] переметнулись на сторону фашизма и стали его прислужниками. Оппозиционное движение в профсоюзах до сих пор очень слабо. Бывшее руководство социалистических партий тоже практически проводит политику приспособленчества и «перезимования». Они придерживаются принципа: «Выжить любым способом» и запуганы фашистским террором. Но все больше рядовых членов социалистических партий идут с нами, с коммунистами.

Партия становится ядром национально-освободительного движения. Вокруг нее объединяются члены бывших политических партий и массовых организаций. Это имеет важное значение. Даже в самой крупной из них – «Соколе», которая подверглась влиянию буржуазии, наступает дифференциация. Ее члены начинают склоняться на нашу сторону. Рабочие тесно сотрудничают с нами, коммунистами, стремятся к единству и решительно выступают против так называемой «панской» части «Сокола»: помещиков, фабрикантов, которые идут с немцами и восхваляют «немецко-фашистский порядок». Непрерывно растет авторитет партии среди молодежи. В борьбе с оккупантами в это тяжелое время молодежь занимает почетное место. После закрытия высших учебных заведений некоторые студенты пошли работать на заводы и сблизились с молодыми рабочими. Мы убеждены, что молодежь может стать важной силой Сопротивления. Но она не обладает политическим опытом и знанием организаторской и конспиративной работы. Все это им должна дать партия. Долг коммунистов, особенно в нынешней обстановке, – окружить молодежь особым вниманием, помочь ей.

Потери всего движения Сопротивления за этот период, бесспорно, велики. Некоммунистическое движение Сопротивления, не имевшее прочной базы и твердой политической линии, за малым исключением, разгромлено. Национально-революционного комитета не существует. Мы ведем переговоры с целым рядом бывших деятелей о возобновлении работы этого комитета.

Партия понесла большие потери: арестовано руководство – товарищи Зика, Фучик, Черный и много других опытных революционеров. Прервана связь с некоторыми районами Чехии, нет связи с Моравией, где мы потеряли многих товарищей.

Необходимо прежде всего укрепить Прагу-город, Бероунский, Горжовицкий, Писецкий, Таборский и Плзеньский районы, частично Будейовицкий и Лоунский. Широкий размах приняло движение Сопротивления на «Шкодовке». В Плзеньском районе им охвачено около двух тысяч членов партии. Несмотря на тяжелые потери, после непродолжительного перерыва вновь стала выходить «Руде право». Быстро восстановили и расширили сеть распространения газеты. Рабочие пражских заводов и «Шкодовки» передавали «Руде право» и многим товарищам, пока еще организационно не охваченных нами.

При создании боевых партизанских групп мы сталкиваемся с большими трудностями, но такие группы уже существуют в Пржибрамском, Горжовицком, Писецком и Рожмитальском районах.

Итак, на основе всех этих фактов следует определить важнейшие задачи, которые стоят в данный момент перед партией и всем национально-освободительным движением. Прежде всего, нужно продолжать вести борьбу против оккупантов. Продолжать ее – значит еще активнее развернуть наступление против фашизма, вовлечь в борьбу и тех, кто утратил перспективу, растерялся, не проявляет активности. Мы должны убедить людей в том, что успехи фашистов временны, что их поражение неотвратимо.

На заводах следует еще шире развернуть акции саботажа и всеми средствами тормозить отправку грузов на Восточный фронт.

В деревнях коммунисты должны возглавить борьбу против выселения крестьян из деревень и районов, призывать их не выполнять обязательные поставки и вместе с тем бороться со спекуляцией.

Коммунисты были призваны всемерно укреплять убежденность борющегося народа в правоте его дела, призывать его срывать планы фашистов и гаховского правительства об отправке людей на работу в Германию, использовать для воссоздания национально-освободительного фронта общие интересы и общие цели антифашистских групп. Только в совместной борьбе создается прочное единство. Руководство партии сделает все для того, чтобы укрепить и усилить те организации, которые находятся в их ведении. Но крайне важно сейчас – последовательно обновлять партийные организации и налаживать связи с организациями других областей и районов, и, конечно, твердо придерживаться правил конспирации.

На пленарном заседании каждому определили участки партийной работы, за которые они отвечали. Товарищ Молак был назначен на пост руководителя III подпольного ЦК КПЧ, товарищу Аксамиту поручили печать и пропаганду, Выдре – организационную работу, Видиму – руководство деятельностью профсоюзов и организаций национального освободительного движения, товарищу Коштялеку поручено активизировать деятельность партийных организаций в Плзеньском районе и Западной Чехии.

– А как вообще обстояло дело с некоммунистическим движением Сопротивления в это время? – прервал я Молака. – Была ли у вас с ним связь? Действовало ли оно?

– Террор, развязанный фашистами после убийства Гейдриха, ударил по некоммунистическим организациям движения Сопротивления. Они были разгромлены. Остатки буржуазно-демократических групп и организаций Сопротивления искали путь к нам. Они искали у нас поддержки. В пору, когда мы с невероятной трудностью залечивали свои собственные раны, на наши плечи легла забота и о Центральном национально-революционном комитете, забота о том, чтобы он не прерывал своей деятельности.

На наших машинах мы печатали листовки и газеты некоммунистических групп, старались вдохновить их на борьбу. О том, какое значение имело наше партийное движение для организаций некоммунистического движения Сопротивления, стало ясно из встречи с одним из его руководящих деятелей д-ром Напрстеком.

Мы встретились с ним в Карлштейне. Это была полезная встреча. Я говорил о политической обстановке, о том, как мы, коммунисты, смотрим на нее. Откровенно рассказал ему о потерях, понесенных нашей партией в активной борьбе с оккупантами. Понесли большие потери и те силы, которые представлял д-р Напрстек. Но разница заключалась в том, и д-р Напрстек должен был с этим согласиться, что потери их движения произошли не в результате активных боевых действий. «Пассивность вашего движения, – сказал я ему, – нисколько не спасла вас от гестапо. Хотелось бы, чтобы и вы, как это делают другие организации, сотрудничая с нами, перешли от пассивного выжидания к борьбе, к открытым акциям против оккупантов».