Текст книги "Прыжок во тьму"

Автор книги: Рудольф Ветишка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Утром пунктуально – минута в минуту – пришел Кажик. Он дал мне и Ванде последние указания, и мы отправились в путь.

Ванда шла впереди, Кажик – рядом со мной.

– Из Сосновиц в Катовицы поедем трамваем, а оттуда до Богумина поездом. Будь все время возле меня, Ванде я передам тебя только на вокзале. Не вздумай с нею разговаривать. Ты вообще молчи как могила. Кругом – немцы. Достаточно слова… Ванда получила соответствующие инструкции. На нее можно положиться, она обладает большим опытом и сумеет принять решение в любой обстановке. Делай все, как она. Не спускай с нее глаз. А главное – внимание на гестаповцев. Их больше, чем граждан.

Я взглянул на Ванду. Она спокойно шла впереди, будто не имела к нам никакого отношения. Подошли к трамвайной остановке. Через минуту подъехал трамвай, такой же красный, как у нас в Праге, и грохотал он точно так же. Войдя в вагон, мы с Кажиком остались на площадке, Ванда села в салоне. Казалось, она не обращает на нас никакого внимания, но я чувствовал, что ей известно каждое наше движение.

Наконец, приехали на вокзал. Кажик довел меня до зала ожидания. Ванда на минуту исчезла и появилась с билетами в руках. Пока все шло хорошо. Мы обходились без слов. Переговаривались глазами. Кажик простился. Ванда сунула мне в руку билет.

Поезд был набит битком. Мы втиснулись в вагон, смешались с остальными пассажирами.

Поезд тронулся. Колеса вагона спокойно постукивали, но двери открылись, и вошли немецкие проводники.

Билеты!

Одни предъявляли их поспешно, другие – медленно. Паренек лет семнадцати замешкался. Проводник заорал:

– Где билет, ты, свинья?

Молодой человек, стиснув зубы, шарил по карманам. Проводник снова рявкнул и влепил ему пощечину. Паренек покраснел, судорожно сжал кулаки. Видно было, что он готов броситься на обидчика. Разгневанный проводник двинулся дальше. Его рев наполнял весь вагон, заглушая стук колес. Сыпались новые и новые пощечины. Проводники били и женщин и мужчин.

В Дедицах мы пересели на местный поезд, следовавший до Богумина. Стало немного легче. В вагоне большинство пассажиров говорили по-польски и по-чешски. До родины уже рукой подать.

Вышли мы в Богумине. Ванда шла очень уверенно. Она хорошо знала дорогу. Мы направились к Рыхвальду. Только оказавшись за городом, я понял, что сегодня превосходный солнечный весенний день; вокруг много благоухающих цветов. Осмотревшись, я начал узнавать местность. Мне даже не верилось, что я так хорошо ее запомнил. Зашагал увереннее. Ванда вынуждена была сделать несколько торопливых шагов, чтобы догнать меня. Я извинился. Нет-нет, она не сердится, она хорошо меня понимает.

Мы пошли дальше. Острава была уже совсем близко, но главное препятствие еще впереди: граница между Рыхвальдом и Остравой. Я пожал Ванде руку:

– Если все это переживем, увидимся в Праге.

В знак согласия она кивнула головой.

Мы подошли к Рыхвальду. На его окраине возле дороги стоял домик товарища Пытела. Пытел сердечно приветствовал нас и повел в комнату.

В шестом часу вечера должен был прийти товарищ из Михалковца и перевести меня через границу. А пока я договорился с Пытелом и Вандой о связи между нами и польскими товарищами, и далее – с Москвой. Затем мы распрощались с Вандой.

Близился шестой час. Напряжение возрастало. Удастся ли перейти?.. Товарищ Пытел издалека заметил приближавшегося мужчину, которому предстояло меня сопровождать. Мы быстро распрощались, и по указанию своего нового проводника я последовал за ним, примерно в пятнадцати – двадцати шагах. Ничего подозрительного я не замечал. Возможно, об этой тропке оккупанты ничего не знали. Когда после получасовой быстрой ходьбы, показавшейся мне вечностью, проводник остановился и сказал: «Мы на месте», – я облегченно вздохнул. Первая часть задания была выполнена, я – на родине.

СПУСТЯ ЧЕТЫРЕ ГОДА НА РОДИНЕ

Как только мы перешли границу, мой проводник представился мне и пригласил к себе домой. Дома нас встретила его жена. Так я оказался у Томешей.

Пани Томешева приветствовала меня как близкого человека. Через три дня приехали Эда и Тонда. (Карел, но сообщению Томеша, уже выехал в Прагу.)

Нужно было самому как можно скорее познакомиться с обстановкой. От товарища Томеша я не мог получить исчерпывающих сведений. Он рассказал лишь об арестах рабочих и заключении их в концентрационные лагеря, о создании партизанских отрядов в Бескидах. Многие товарищи, о которых я его расспрашивал, были ему незнакомы, но кое-кого из тех, кто находился в застенках или был казнен, он знал.

Утром я вышел на остравские улицы. У меня было несколько знакомых в Муглинове, в Силезской Остраве и в Витковицах.

В первую очередь я направился в Муглинов к товарищу, у которого жил в 1935 году. Он был арестован. Я искал других бесстрашных коммунистов, парней с золотыми сердцами, но не нашел никого. Всюду я натыкался на одни и те же фразы: был арестован за антифашистскую деятельность, умер в концлагере, был казнен, пропал без вести…

Каждый, кто через несколько лет возвращается на родину, вспоминает о том времени, когда он ее покинул. Об Остраве я вспоминал еще в Польше, еще там меня мучил вопрос: что изменилось? Ведь я вынужден был покинуть родину в тревожное время…

Теперь мне предстояло войти в контакт с товарищами, работавшими в глубоком подполье.

Что же делать? Как создать базу? На кого опереться?

Голова трещала от этих мыслей.

Многое изменилось на родине за четыре года. Достаточно было ночи и дня, чтобы ясно это понять. Оккупанты делали все, чтобы покорить нашу страну. Они убивали коммунистов, бросали за решетку честных чехов. На улицах царила атмосфера какого-то удушья. На каждом шагу встречались нацистские лозунги. Слышалось звяканье кованых сапог, в воздухе висел визгливый рев труб, глухой гул барабанов, истерически восторженный радиовой перед архимерзавцем всех архимерзавцев – перед Гитлером.

Потерпев первую неудачу, я вернулся к товарищу Томешу в Михалковицы.

– Ну как? – спросил он меня.

– Ужасно! Я себе это представлял не так, хотя, побывав в Польше, не питал никаких иллюзий.

– Что же будешь делать?

– Поеду в Прагу. Начнем там.

Верное ли это решение? В Прагу или в Кладно? Именно в Кладно я работал перед самым уходом в подполье. Нет. И для меня имели силу аргументы, изложенные Карелу.

ВЧЕРАШНЕЕ СЕГОДНЯШНИМИ ГЛАЗАМИ

«Поеду в Прагу», – решил я, однако не думать о Кладно не мог. В Кладно я работал в период драматических событий 1937–1938 годов. Рабочие Кладненского района, как и рабочие других районов, были охвачены волнениями, встревожены. Люди еще хорошо помнили первую мировую войну. На шахтах, на металлургических заводах все так и кипело. Что будет дальше? Будет ли война? Будем ли мы защищаться? Что предпримут Франция, Англия, Америка? Почему, если они против Гитлера, не выступают совместно с Советским Союзом?

«Укрепить союз с Советским государством!» – требовал народ. Рабочие на заводах, на шахтах призывали к сплоченности, требовали объединяться.

Не только на шахтах, на заводах, но и в магазинах продовольственного кооператива «Вчела», в лавках, на улицах люди останавливали коммунистов и спрашивали: «Скажите, будет ли война?» Пожилые говорили: «Избавь нас, боже, от такого несчастья! Почему вы ничего не делаете для того, чтобы послать Гитлера ко всем чертям?» «Чего нам, рабочим, не хватает, так это держаться вместе. Один за всех, все за одного. Только так мы что-то сможем сделать. Господа – те держатся вместе», – заявляли старые горняки.

Объединить силы народа – задача не легкая, хотя каждый честный патриот осознавал необходимость такого шага. Нужно было преодолеть предубеждения, поскольку буржуазные и так называемые «социалистические» партии, социал-демократы и национальные социалисты оказывали сильное влияние на народные массы.

В Кладненском районе коммунисты пользовались большим авторитетом, но несмотря на это социал-демократам, сотрудничавшим с национальными социалистами, систематической пропагандой удалось расколоть рабочее движение. Случалось, что друзья переставали разговаривать, соседи начинали сторониться друг друга, враждовать. Иногда рабочие под влиянием пропаганды социал-демократов и национальных социалистов высказывали коммунистам такие мысли: «Черт побери эту вашу политику и ваши общие интересы. У меня дома семья, которая хочет есть. Только тогда мне ваши интересы будут близки, когда у меня будет работа и покой. Рубашка ближе к телу, чем пиджак». Они, как правило, поздно начинали понимать, что с потерей пиджака приходится расстаться и с рубашкой. Правда, кризис прояснил многие головы, однако первые экономические сдвиги способствовали тому, что слабые духом быстро забыли пережитое, поддавались посулам социал-демократов, внушавшим им, что республика идет к новому благоденствию. И если уж социал-демократическим и национально-социалистическим лидерам удавалось затуманить головы рабочим, то среди служащих, мелкой интеллигенции и ремесленников они находили сторонников. Лозунг «рубашка ближе к телу, чем пиджак» буржуазия пропагандировала и в период борьбы народа против фашизма.

Коммунисты, в отличие от буржуазии, призывали к борьбе с фашизмом. Они всеми средствами добивались прежде всего единства рабочего класса, единства народа, выступали за Народный фронт. Коммунисты предостерегали от опасности раскола рабочего класса и профсоюзного движения. Им предстояло положить конец вражде между рабочими, умело насаждавшейся реформистами и социалистами, а это было нелегко.

Нередко наши товарищи теряли терпение, они приходили в районный комитет партии и заявляли: «Это ликвидаторы, с ними ничего нельзя сделать». Нам приходилось убеждать этих коммунистов не прекращать кропотливой, но нужной работы.

В развернувшейся борьбе за единство рабочего класса положительную роль сыграл созыв конференции заводских комитетов и советов кладненских заводов и шахт. Несмотря на трения конференция приняла резолюцию, с которой обратилась к трем профсоюзным центрам. В резолюции выдвигалось требование к Чехословацкому профсоюзному центру, Чехословацкому рабочему обществу и другим организациям приступить к переговорам о совместных действиях в борьбе против фашизма, за права рабочих и трудящихся, предлагалось договориться о профсоюзном единстве, гарантирующем их членам внутрипрофсоюзную демократию. Конференция избрала общий комитет, определив его главную задачу: бороться за единство профсоюзов, организовывать совместные выступления.

Суровая действительность мало-помалу начала доходить и до сознания тех, кто до этого времени ничем не интересовался. Люди видели в агрессивных действиях Гитлера серьезную опасность Чехословакии. «Что будет с нами?» – спрашивали они.

12 марта 1938 года Кладненский райком КПЧ собрал актив партийных заводских работников. На активе приняли резолюцию протеста против действий фашистской Германии. Созвали также и общий комитет. По предложению коммунистов было решено 20 марта провести всеобщую забастовку в Кладно в знак протеста против захвата Германией Австрии.

20 марта в два часа дня замерла работа на заводах и на шахтах, торговцы закрыли магазины, ремесленники мастерские. Со второй половины дня прекратились занятия в школах. Колонны рабочих, шахтеров и крестьян стали стекаться на кладненскую площадь. Вскоре площадь не вмещала демонстрантов. Толпы народа теснились на прилегающих улицах. Трибуна оратора находилась на балконе ратуши Городской думы. По поручению общего комитета митинг открыл секретарь Красного профсоюза металлистов товарищ Ветровец. С основным докладом по просьбе общего комитета выступил товарищ Шверма.

В своем выступлении оратор гневно заклеймил позицию, занятую западными державами, осудил политику нерешительности и беспомощности правительства Годжи, его уступчивость давлению Гитлера и Генлейна. Шверма подчеркнул, какая опасность угрожает Чехословакии в связи с захватом Австрии. Создание Народного фронта, достижение единства народа в интересах защиты республики, говорил Шверма, – вот насущные задачи сегодняшнего дня. Необходимо решительно пресекать интриги аграриев и профашистской партии Национальная солидарность. Разогнать партию Генлейна – долг правительства, если оно намерено отстаивать интересы республики. Во внешней политике следует опираться на Советский Союз. Единство народа, крепкое правительство, опирающееся на народ, – вот что необходимо для защиты республики и демократии.

Демонстрация и речь товарища Швермы получили широкий отклик. На заводах, на стадионах, в магазинах люди останавливали знакомых коммунистов: «Этот пан Шверма сказал святую правду. Делайте все, только чтобы не было войны. Гитлера нужно укротить. А может, эти социалисты и Бенеш настолько слепы, что не видят опасности, которая угрожает республике? Мы не хотели бы дождаться того, что случилось с Австрией».

Хотя народ осознавал необходимость совместных действий, единство достигалось с трудом. Призыв социал-демократов и национальных социалистов к единству был не что иное, как болтовня. Разве могла буржуазия допустить, чтобы народ изъявлял свою волю? Приведу небольшой пример.

По инициативе райкома КПЧ в Кладно было созвано совещание общего комитета, посвященное майскому празднованию и предстоящим выборам в местные органы власти. От заводов на это совещание прибыли члены профсоюзов, коммунисты, социал-демократы, национальные социалисты и постановили: совместно отметить Первое мая, а также вместе баллотироваться на всеобщих выборах.

После того как постановление опубликовали, руководители социал-демократической и национально-социалистической партий, Чехословацкого профсоюзного центра и Чехословацкого рабочего общества потребовали его отмены. Поддержку постановления они квалифицировали как уступку давлению толпы.

Об этом решении нас уведомил бывший секретарь социал-демократической партии и секретарь национально-социалистической партии. Позиция реформистских руководителей встретила серьезный отпор. Рабочие – члены социал-демократической и национально-социалистической партий, а также другие социал-демократы протестовали против этого решения, настаивая на проведении в жизнь резолюции митинга от 20 марта и постановления общего комитета. Стремление к единству, несмотря на все интриги, нашло свое яркое выражение: Первого мая был проведен совместный митинг, где был оглашен и принят манифест кладненских рабочих.

Вскоре после Первого мая должны были состояться выборы в местные органы власти. Нам удалось устроить совместное совещание с представителями социал-демократов и национальных социалистов, на котором обсуждалось создание социалистического блока по выборам в местные органы власти. Мы хотели выдвинуть кандидатов КПЧ совместно с другими социалистическими партиями и прийти к соглашению о выборе деревенских старост. Для выборов старосты был разработан такой принцип: самая сильная социалистическая партия предлагает в том или ином населенном пункте выдвинуть своего кандидата на этот пост, остальные социалистические партии будут эту кандидатуру поддерживать. На совещании это предложение было одобрено. Рабочие и прогрессивная общественность с энтузиазмом одобрили эту договоренность.

Однако вновь вмешались руководители социал-демократов и национальных социалистов, и при посредничестве Киндла – представителя правого крыла социал-демократической партии и Кошака – редактора «Чешского слова»[3]3
  Газета национально-социалистической партии. – Прим. перев.


[Закрыть] это решение аннулировали.

Рядовые члены этих партий были разочарованы и обеспокоены. Особенно рабочие на заводах возмущались поведением своего руководства и выступали с резкой критикой в его адрес.

И все это происходило в тот период, когда так необходимо было единство. Гитлеровские банды уже готовы были воспользоваться генлейновскими провокациями в пограничных районах и вторгнуться в Чехословакию.

Своевременно проведенная мобилизация наших войск 21 мая 1938 года отвела от Чехословакии эту непосредственную угрозу. Люди почувствовали себя увереннее. Вместе с тем события показали, что республике грозит большая опасность, что коммунистическая партия обоснованно указывала на то, что Чехословакия может потерять независимость.

Партия стремилась опираться и на беспартийную массу. Это показали выборы в местные органы власти в Кладно и выборы по всей республике. Когда не удалось создать блок социалистических партий, КПЧ выдвинула своих кандидатов. Райкомы партии разработали избирательные программы, во всех районах проводились предвыборные собрания. В Кладно два раза в день проводили собрания, на которых выступали Готвальд и Шверма. Проводились собрания и в Раковнике, Лоунах, Сланеме, Кралупах, Руднице, Либоховицах и в других местах. В Кладненском районе ежедневно проходило от 20 до 30 общественных собраний, активов «Вчелы», молодежных и профсоюзных. В ряде мест в ходе предвыборной кампании были созданы антифашистские комитеты единства.

Выборы в местные органы власти в Кладненском районе закончились блестящей победой коммунистов, Компартия по сравнению с парламентскими выборами 1935 года собрала на 30 %, а кое-где и на 100 % голосов больше.

Блестящих побед достигла она и в Раковнике и во всем Раковницком районе, в Лоунском районе и непосредственно в Лоунах. В ряде городков и населенных пунктов компартия стала сильнейшей партией.

Сотни и сотни рабочих подавали заявления в КПЧ и были приняты в ее ряды. Возрос интерес к партийной печати, особенно к «Руде право» и кладненской «Свободе». Тираж этих газет увеличился в три раза. Значительно вырос тираж и лоунского «Прубоя».

Одновременно с выборами в местные органы власти проходили выборы в заводские комитеты и советы. Коммунисты одержали победу и тут. Вскоре после этих выборов собралась рабочая конференция, на которой вновь был создан общий комитет заводских комитетов и советов (точнее был утвержден старый, мартовский, состав 1938 года). Участники конференции послали депутацию в профсоюзные центры всех объединений и вновь потребовали начать переговоры об объединении профсоюзного движения на демократических принципах. Представители реформистских профсоюзных центров приняли депутатов, обещали действовать, но одновременно заявили, что в данное время обстановка еще не созрела. Трудовой народ не мог согласиться с такой позицией. Снова на заводах и шахтах прошли собрания, на которых от профсоюзных центров социалистического профсоюзного движения требовали не откладывать переговоры и сделать как можно скорее все для создания профсоюзного единства.

Конференция приняла решение и в отношении дальнейших действий. Она потребовала созвать совещание представителей социалистических партий и прогрессивных организаций в Кладненском районе. Под давлением общественного мнения руководство ряда организаций было вынуждено пойти на проведение совещания. От социал-демократов присутствовали секретари Самек и Муна, от национальных социалистов – Кошак, от КПЧ – Ветишка, от прогрессивных организаций и легионеров – Фусек. Прибыли сюда также представители кладненской интеллигенции и молодежи.

На этом же совещании был создан Комитет действия, в который вошли представители вышеупомянутых политических партий и профсоюзов, представители интеллигенции и молодежи. Председателем Комитета действия избрали секретаря райкома КПЧ Р. Ветишку. Комитет одобрил обращение ко всем гражданам Кладненского района. Его подписали представители КПЧ, социал-демократов, национальных социалистов, Красных профсоюзов, социал-демократической и национально-социалистической молодежи, представители интеллигенции. Комитет действия счел нужным отпечатать и расклеить обращение, а также издал воззвание к гражданам тиражом около 25 тысяч экземпляров.

В эти дни (опасность гитлеровской агрессии уже нависла над страной) коммунисты стали подлинными выразителями интересов народа. Благодаря их работе среди трудящихся крепло сознание необходимости действовать единым фронтом, сплоченно, быть готовыми к защите отечества. Росли решимость к борьбе, боевое настроение, самоотверженность, поднималась волна патриотизма. И это был не «квасной патриотизм» прошлого, трудящиеся понимали серьезность момента, ответственность за судьбу народа. В народе все сильнее крепло понимание того, что борьбу народа за его безопасность, за его существование ведет рабочий класс, опираясь на боевую солидарность прогрессивных сил всего мира и прежде всего – на Советский Союз. Это-то и был тот новый, гордый патриотизм, лишенный громких слов, но способный на большие дела, новый патриотизм рабочего класса, который тесно переплетался с интересами трудящихся и прогрессивных сил всего мира. Кладненские трудящиеся оказались в первых рядах тех, кто стал на путь борьбы за защиту республики, кто подготовил почву для создания общих комитетов действия.

Боевую политическую деятельность нашей партии активно поддержали женщины. С последовательностью и старательностью, особенно присущей им, женщинам, взялись они за работу. «Мы не хотим гибели своих детей ради интересов буржуазии, фашизма!» – стало их лозунгом. При каждом кооперативе «Вчела» создавались комитеты действия женщин. Женщины-коммунистки устраивали общие собрания. Кооперативные магазины во время этих собраний были набиты битком. По инициативе коммунистов «Вчела» издавала пропагандистские листовки, брошюры, в которых освещалась обстановка и указывалось на возможности организации активной обороны. Для наглядности использовали карты СССР и Чехословакии, рассказывали о силе СССР и его возможностях.

В деревнях вокруг «Вчелы» группировалась молодежь (Союз молодых), активно помогавшая добиваться единства трудового народа. Ее поддерживала пролетарская федерация физкультуры. Молодежи удалось создать свой комитет действия; в нем объединилась и молодежь национально-социалистической партии, «Сокола», и члены рабочего физкультурного объединения.

Как страшная гроза, надвигались роковые сентябрьские дни. Над Чехословакией нависла опасность. День ото дня росло требование: создать новое, народное правительство. В секретариат партии все чаще и чаще поступали резолюции рабочих – участников общественных собраний, конференций, местных органов власти с категорическим требованием поддержать позицию коммунистов: не капитулировать, создать новое правительство – правительство Народного фронта.

Кладненский комитет действия собирался регулярно. На совещаниях, проходивших в ратуше, обсуждался вопрос о совместных действиях. Теперь уже судьбу города и всей области пытались решить не в интересах какой-либо политической партии, а в соответствии с требованиями народа. Единство взглядов нашло свое отражение в газете Народного фронта Кладненского района, которая, согласно решению Комитета действия, была названа «Глас лиду». Ее редакционный аппарат возглавили коммунисты. Представитель от социал-демократов Алоиз Муна[4]4
  Алоиз Муна в 1921–1929 годах – член ЦК КПЧ. Исключен из КПЧ в 1929 году, как ликвидатор. Позднее вступил в социал-демократическую партию. – Прим. авт.


[Закрыть] во время обсуждения вынужден был признать: «Кто же другой мог стать во главе газеты, если не коммунисты. Мы, социал-демократы, неспособны дать газете правильное политическое направление, а при нашем деловом темпе неспособны даже выпустить ее в свет». Присутствовавшие молча кивали в знак согласия. В распоряжение редакции новой газеты была отдана типография «Свобода».

«Глас лиду» начала выходить в октябре 1938 года. Первое время один раз в неделю, затем ежедневно. Газета завоевала симпатии читателей и распространялась далеко за пределами Кладненского и Пражского районов.

Берхтесгаденские переговоры Чемберлена с Гитлером о пограничной зоне Чехословакии, колебания и нерешительная позиция чехословацкого правительства в этот критический момент тревожили народ. «Почему мы не идем с Советским Союзом, если Запад предал нас?» – можно было слышать на каждом шагу. «Какой толк от правительства, которое ничего не видит!» «Окажем полную поддержку тому правительству, которое преисполнено решимости сражаться». Подобные призывы сливались воедино. Депутаты заводов, шахт, сел и деревень информировали об этом местные органы власти, они шли с такими призывами в Прагу: не сдаваться, не капитулировать; сражаться, идти с Советским Союзом – таково было мнение всех честных людей.

Когда 22 сентября пражские рабочие вышли на улицу и объявили всеобщую генеральную забастовку, вынудившую капитулянтское правительство Годжи уйти в отставку, не отстали от них и кладненцы. Рабочие и шахтеры вышли на улицу. Голос кладненских трудящихся присоединился к требованиям пражских рабочих: не капитулировать, не отступать!

Народ знал, что Советский Союз готов оказать Чехословакии помощь независимо от того, выполнит ли Франция свои обязательства. Негодование народа достигло своего апогея, когда правительство осталось слепо и глухо к этим предложениям. Единая точка зрения трудящихся нашла свое отражение и в работе Комитета действия Кладненского района, собравшегося в эти дни на чрезвычайное заседание. Совещание потребовало: создать новое правительство – правительство Народного фронта, готовое стать на защиту республики. Участники совещания обсуждали это требование, когда поступило сообщение, что в Праге создано правительство генерала Я. Сыровы[5]5
  Правительство генерала Сыровы, прикрываясь демагогическими лозунгами, продолжало проводить политику капитуляции перед гитлеровской Германией и подчинилось позорному мюнхенскому диктату, ликвидировавшему целостность Чехословакии. – Прим. перев.


[Закрыть].Немедленно приняли резолюцию: потребовать от нового правительства согласия на пополнение его подлинными представителями народных масс и прежде всего – коммунистами, с целью превратить его в правительство Народного фронта. Это стало бы залогом прочной гарантии отказа от капитуляции. Резолюцию сразу же отправили в Прагу.

23 сентября 1938 года правительство Сыровы объявило всеобщую мобилизацию. У людей словно гора свалилась с плеч. Тягостные дни ожидания разом были забыты. Люди подняли головы, на лицах засветились радость, гордость, решительность. «Наконец-то! Наконец-то наверху поняли! С неуверенностью покончено! Конец унизительному выжиданию! Возьмемся за оружие! Не сдадимся! Вооружите народ!»

В тот же день заседало Политбюро ЦК КПЧ. Когда была объявлена мобилизация, члены Политбюро сразу же вышли на улицу. Трудящиеся собрались на Вацлавской площади. Стихийно возник митинг. Всюду царило радостное оживление, нигде не осталось ни следа страха, ни следа растерянности. «Не сдадимся!» – скандировала толпа. В Кладно шахтеры и металлисты вышли на улицу. Слышались призывы: «Не отступать! Не капитулировать! Будем защищать республику до последнего дыхания!» «Дайте нам оружие! Вооружите народ!»

Многие тут же отправлялись в свои воинские части, не ожидая повестки. Они брали с собой самые необходимые вещи. Ехали в поездах, на грузовиках, шли пешком, дорожа каждой секундой. Матерям, женам, невестам было нелегко. Но они с гордостью провожали своих сыновей, мужей, женихов. Провожали с напутственными словами: «Не сдавайтесь, защищайте нас, не пускайте сюда проклятых фашистов!» Люди вышли на улицы и оживленно дискутировали о том, как будут развиваться события. В глазах женщин нередко блестели слезы, но и они были полны решимости сражаться, не капитулировать.

Я слышал, как одна женщина на кладненском вокзале говорила: «Понимаете, я всегда была против войны, но уж если оккупация, если стать перед фашистами на колени… Нет уж, тогда я готова, чтобы и мой единственный сын пошел защищать родину».

В обкоме КПЧ жизнь била ключом. Ежедневно сюда приходили не только рабочие, но и резервисты из воинских гарнизонов. Все нуждались в советах: что делать, как следует вести пропаганду среди военнослужащих. Ежедневно приходили в секретариат Юлиус Фучик и Олдржих Беран, которые вели пропагандистскую работу в Кладно, в том числе и в казармах.

Такие контакты были очень важны, они укрепляли связь партии с рабочими заводов, с крестьянами и солдатами, коммунисты получали точные сведения о настроении масс. Не все сообщения радовали. Солдаты жаловались, что нет достаточного количества боеприпасов, требовали организовать подвоз боевой техники и других необходимых материалов. Людей тревожило, что склады оружия и снаряжения закрыты. Они требовали устранить недостатки и прежде всего оказать давление на правительство, с тем чтобы ускорить доставку военных материалов на боевые позиции.

Компартия не оставляла эти голоса без внимания. К правительству, к государственным учреждениям она вновь и вновь предъявляла требования: полностью вооружить армию, не капитулировать, воевать.

Поступали тревожные сообщения от рабочих: на заводах и шахтах по приказу сверху мобилизация проводится не так, как это было необходимо, чувствуется непоследовательность, половинчатость, меры принимаются недостаточно решительные.

Как-то в конце сентября 1938 года в секретариате КПЧ собрались коммунисты кладненского гарнизона, польдовские металлисты, шахтеры из Роновки и других шахт. Говорили о положении в стране, о продолжающейся капитулянтской политике Франции и Англии. Слово за слово, и тут вдруг кто-то крикнул роковое слово: «Измена!» «Неужели нам хотят втереть очки мобилизацией?» «Сволочи, низкие твари!» – отвел кто-то душу, и тяжелый кулак с грохотом упал на стол. «Свернуть им шею, ничего другого они не заслуживают».

О том, каких масштабов достигло к тому времени недоверие правительству и правительственным партиям, свидетельствует такой случай. Однажды меня разыскал советник полиции в Кладно Женишек. В ходе разговора он между прочим заметил: «Я имел возможность следить за работой КПЧ и знаком с действиями правительства, противоречащими интересам народа. Теперь я пришел к выводу, что положение правительственных партий и правительства катастрофическое, поэтому я охотно помогу вам, пан секретарь».

Представителям социалистических партий – социал-демократам и национальным социалистам – оставалось только одно: выжидать, чем все кончится. «Лишь бы идти не с коммунистами!» – призывали они. «Пережили Австрию – переживем и Гитлера!» – говорили другие в свое оправдание. В этом заключалась трагедия народа: рабочие, крестьяне, служащие, прогрессивная интеллигенция искали и нашли совместный путь, но руководство социалистических партий даже в последний момент этого пути не отыскало.

Опасения, возраставшие день ото дня, подтвердились.

Правительство пренебрегло волей народа. Оно приняло позорное Мюнхенское соглашение. Капитулировало.

Как только мюнхенский диктат вступил в свою силу, немцы начали захватывать пограничные районы (кое-где еще до Мюнхенского соглашения).

Политбюро заседало непрерывно. Оно следило за развитием событий и принимало все меры к тому, чтобы помешать капитуляции, предотвратить катастрофу.

После получения сообщения о капитуляции руководство партии поставило на повестку дня один вопрос: как партия должна поступить дальше? Выдвинуть ли лозунг о захвате власти или избрать путь отступления и готовить народ к суровой, длительной и тяжелой борьбе?