Текст книги "Прыжок во тьму"

Автор книги: Рудольф Ветишка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

ВОЮЕМ НА НЕСКОЛЬКИХ ФРОНТАХ

Гибель товарища Й. Молака и аресты в Бероуне поставили руководство партии в очень тяжелое положение. Когда я выяснил наши потери, мне стало ясно, что вся организационная сеть должна быть немедленно перестроена. Практически это означало все начинать сначала. Но с кем? С людьми, которые избежали ареста? Самым разумным было бы сейчас отказаться на время от сотрудничества с теми, кто был связан с Бероуном, и начинать создавать новую организационную сеть из людей, не знакомых друг другу. Но такой возможности у нас не было. Нужно было продолжать работу с теми товарищами, которые избежали ареста. Мы немедленно ввели в руководство партии новых товарищей. Теперь оно было в таком составе: Ветишка, Файманова, Пиларж, Аксамит, Видим, Курка и Фиала. Решили создавать параллельно с новой организацией резерв. Дорого оплаченный опыт показал нам, что в противном случае труднее будет восстанавливать подпольное движение, повышать его ударную силу.

Но прежде всего нам предстояло принять меры, чтобы избежать дальнейших арестов. Центральный Комитет прервал все связи с теми организациями, без которых можно было временно обойтись. По этим же соображениям я на время прервал связь с Челаковицами и постарался войти в контакт с товарищами, избежавшими удара гестапо. Их следовало перевести на иные участки работы. Необходимо было организовывать новые явки, искать новые квартиры, создать возможность слушать Москву. С большим трудом раздобыли мы технику, а теперь снова стояли перед фактом, что у нас нет помещений с необходимым оборудованием, негде хранить бумагу, краску, нет пишущих машинок, стеклографов. Нет новых «зеленых ящиков», куда мы свозили отпечатанную продукцию. По существу, мы лишились всего. Как трудно было вновь приобретать пишущие машинки, бумагу, краску, стеклографы!

К кому обратиться в первую очередь? – спрашивал я себя. Всех товарищей, сотрудничавших с ЦК, я, конечно, не знал и не имел с ними связи. Все связи, налаженные мною прежде, я прервал. Кроме того, я не был уверен, что за мной или за другими товарищами не следят, особенно за Эдой, который поддерживал связь с Раковником и с Челаковицами. Что произошло в Раковниках, мы не выяснили.

Я встретился с товарищем Штоллом и рассказал ему, что произошло, просил помочь нам. Мы нуждались в квартирах и материалах для издания листовок, «Руде право» и т. п. Штолл обещал мне помочь. В связи со сложной обстановкой мы договорились встречаться только в крайних случаях. Связь решили поддерживать через «зеленый ящик» на Тройском мосту.

Однако вскоре обстоятельства сложились так, что мы с товарищем Штоллом больше не смогли встретиться, опасаясь поставить под удар его деятельность.

Спустя какое-то время, я через товарища Бенишкову восстановил связь с товарищем Видимом. На него я мог положиться, а главное – он знал людей. Мы обсудили, как быть дальше. Решили, что в первую очередь нам необходимо выяснить причины бероунских арестов. Товарищ Видим был убежден, что события в Бероуне имеют тесную связь с арестами в Писеке и на пражском складе «Вчелы».

По мнению товарища Видима, как писекцы, так и бероунцы находились, вероятно, под слежкой, и ошибка подпольщиков состояла в том, что они вовремя не покинули Бероун.

– Послушай, ты некоторых товарищей знаешь лучше, чем я, особенно из Бероуна. Скажи мне откровенно, что это за люди? И что ты о них думаешь?

Товарищ Видим, не колеблясь, ответил:

– Полностью можно полагаться на Пиларжа, Миладу, Аксамита; Фрайбиш, правда, немного многословен, но положиться на него тоже можно. Коштялек, Курка и Нелиба не вызывают сомнения. Остальных я знаю меньше, но и это испытанные товарищи.

– Стало быть, я могу наладить с ними связь?

– Вполне.

Затем мы вернулись к вопросам последнего Пленума ЦК. Обстоятельно говорили о профсоюзах. Я спросил его, можно ли будет созвать небольшое совещание.

– Думаю, что в данной обстановке, – сказал я, – широкую конференцию устраивать нельзя, но был бы рад, если бы ты смог организовать несколько совещаний, пригласив товарищей с заводов и из профсоюзов. Мы обсудили бы нашу деятельность на заводах и дальнейшие планы. Профсоюзы могут во многом помочь, если удастся поддержать революционно настроенных работников, создать в центре и в отдельных его секторах сильные партийные организации, которые в контакте с заводскими организациями и подпольными революционными национальными комитетами возглавили бы борьбу на заводах и на других предприятиях. Если немцы создают опорные пункты для уличных боев, тем более их необходимо создавать нам. Хотелось бы, чтобы заводы позаботились о прилегающих к ним кварталах и улицах, и в случае боя могли бы уничтожить опорные пункты гитлеровцев. Профсоюзы могли бы помочь нам создать организационную сеть в тех местах, куда до сих пор не удавалось проникнуть. И прежде всего в Моравии. Что ты скажешь по этому поводу?

– Я согласен, но сначала посоветуюсь с товарищами из профсоюзов. Там тоже гестапо произвело аресты. Мы понесли большие потери. Арестован Шпиц, а он был душой подпольщиков.

– На Пленуме ЦК мы говорили также о том, – продолжал я, – что хорошо было бы выпустить листовку с обращением к металлургам и в ней откликнуться на призыв красноармейцев, которые обратились к нам по московскому радио. Листовка написана. Я передам ее тебе, ознакомься с ней и подумай, как можно ее напечатать. Жирным шрифтом выдели в ней главное: что всеми средствами нужно саботировать производство. Немцы несут большие потери на фронте, и срывать сроки исполнения производственных заказов – это значит задерживать доставку на фронт танков, орудий, автомашин и прочей военной техники. Держать танки, паровозы, автомашины, самолеты в разобранном виде, нарушать связи между заводами, не давать своевременно отдельные части комплектующему заводу – первое условие успешного саботажа. Если, например, «Колбенка» вовремя не поставит другим заводам соответствующих заготовок, эти заводы не смогут продолжать работать. Таким путем мы можем оказывать эффективную помощь боевым действиям Красной Армии. Думаю, что нам следует, – развивал я дальше мысли, содержащиеся в листовке, – еще напористее убеждать товарищей проводить в жизнь призыв партии «Работай, не торопясь!». Пока эту акцию недооценивают, хотя опыт свидетельствует, что такую форму борьбы гестаповцам трудно одолеть. Само собой разумеется, что она связана с подлинной рабочей солидарностью. В этом случае нужны хитрость и смекалка чешского рабочего. Только хорошая политическая и организационная подготовка может придать акции «Работай, не торопясь!» массовый характер.

Мы опять говорили о необходимости существенно улучшить конспирацию.

Я спросил у товарища Видима, какая у него связь с группой бывших военнослужащих, о которых мы недавно говорили. Сославшись на свой опыт, я предложил ему прервать с ними связь и передать эту группу в другие руки. Самому же все усилия сосредоточить на работе в профсоюзах.

Товарищ Видим заверил меня, что с военнослужащими он всегда был настороже, так как они не придерживаются правил конспирации. В конце концов мы решили не поддерживать с ними связи.

Договорились, что встречаться будем редко. Лучше, если каждый из нас будет работать самостоятельно.

Спустя шесть недель после этого разговора с Видимом я получил сообщение, что он арестован. Мы потеряли замечательного товарища. Наша связь с профсоюзами опять была прервана. Как я выяснил, именно в эти дни была арестована также группа военнослужащих. Стало быть, наши опасения имели под собой почву.

Вскоре после беседы с товарищем Видимом я встретился с товарищами Пиларжом, Маржиком, Файмановой и Фрайбишом. Встреча состоялась на квартире у Бенишков.

Товарищи Пиларж и Фрайбиш подробно информировали нас о положении в Бероунском районе. Они сообщили, что начались аресты в Радотинском и Збраславском районах. В иловских и добржишских лесах партизаны отряда Нелибы вступили в перестрелку с гестаповцами. Лишь Горжовицкий, Пржибрамский районы и убежище в брдских лесах пока остались нетронутыми.

Товарищи зачитали анонимную записку, которая извещала, что события в Бероуне – результат предательства, что город давно находится под неусыпной слежкой, что арестованных подвергают на допросах жестоким пыткам, в результате чего некоторые товарищи не выдержали.

Мы решили прервать все старые связи с Бероуном и предложить всем, кто работал в Бероунском районе, сменить свои квартиры. Этих товарищей мы перевели на другие участки работы. Семьям арестованных оказали помощь.

В разговоре с товарищами Маржиком и Пиларжом я настоятельно просил их проверить всех, кто избежал ареста в Бероуне. Нужно было выяснить, кто с кем встречается и как соблюдаются правила конспирации. Пока мы не выяснили причины бероунских арестов, нужно постоянно быть настороже. Возможно, гестапо напало и на наш след.

Несмотря на наши потери, деятельность всего движения Сопротивления в целом не прекращалась. Пиларж и Фрайбиш получили задание связаться с отрядом Нелибы.

Милада, поддерживавшая связь с товарищем Куркой, сообщила, что Коштялек перешел в отряд Нелибы, который продолжает действовать в брдских лесах. Партизанам опять удалось провести несколько успешных диверсионных актов. Прервано движение на железнодорожной магистрали под Каржизком, выведена из строя подвесная дорога в Пржибраском районе, пущен под откос поезд под Збирогом, взорван паровоз под Осеком и проведено еще несколько мелких акций.

Отряду Нелибы даже удалось соорудить убежище в районе Уезда. Большую помощь партизанам оказали лесники Малина, Крал и управляющий Урбан[30]30
  Их имена стали известны только после войны. – Прим. авт.


[Закрыть]. Они снабдили отряд строительными материалами и под покровом ночи перевезли их в облюбованное место. В плохую погоду, когда меньше всего можно было ожидать, что случайный прохожий, оказавшись в лесу, сможет заметить их, товарищи принялись за работу. За три ночи убежище было построено. Партизанский отряд обрел свою базу.

Помимо сообщений об акциях отряда Нелибы, к нам поступали сведения о новых акциях саботажа. В выпущенном позднее номере «Руде право» мы рассказали о них подробно.

С товарищем Пиларжом я встретился у Бенишков по существу впервые, но ранее много слышал о его мужестве и бесстрашии. Один эпизод рассказал мне товарищ Молак. Пиларж шел на встречу с инструкторами на одну из квартир в Смихове. Он не знал, что гестапо осведомлено об этой встрече Фарским. По обыкновению Пиларж пришел раньше назначенного времени. Когда жена хозяина квартиры открыла ему дверь, он заметил, что она чем-то взволнована. Это его насторожило. В квартире он бывал не раз. Заколебавшись, Пиларж остановился. Вдруг дверь комнаты распахнулась, и из нее с пистолетами в руках выскочили два гестаповца. Но Пиларж успел выстрелом в упор уложить одного[31]31
  Как позднее выяснилось, Пиларж убил Фридриха, жестокого палача гестапо. – Прим. авт.


[Закрыть] и выскочить из квартиры. С лестницы он почти скатился, успев еще на бегу предупредить об опасности инструкторов, сходившихся на встречу. Черт знает, как это удалось ему сделать!

Товарищ Пиларж и товарищ Фрайбиш были неразлучными друзьями. Они старались всегда ходить вместе. Пиларж постоянно был задумчив, Фрайбиш – разговорчив. Но оба – спокойные, рассудительные и решительные.

И вот теперь Йозеф Пиларж стоял передо мной и внимательно слушал меня, очевидно все взвешивая и продумывая, и время от времени кивал головой в знак согласия. Если он имел иную точку зрения, говорил об этом открыто или задавал мне вопросы, ожидая ясного и точного ответа. Высокий, стройный, немного худощавый, он был немногословен, дельно и умно формулировал свои мысли. Партийные организации в районе Прага-запад, включая Кладно и Лоуны, где Пиларж работал инструктором, действовали успешно. Пропагандистская деятельность тесно сочеталась с рядом мелких диверсионных актов.

Первый же разговор убедил нас, что мы понимаем друг друга.

Задачи на будущее стояли немалые: все внимание сосредоточить прежде всего на кладненских заводах и шахтах, на железнодорожных мастерских в Лоунах и создать там боевые отряды. Одновременно формировать партизанские отряды с главной базой в крживоклатских лесах.

Фрайбиш был связан с товарищами из Прага-север и Млада-Болеслав. Там хорошо работали две заводские партийные организации: на «Авиа» в Летнянах и на «Шкодовке» в Млада-Болеславе.

Партийные организации на этих заводах проводили в жизнь призыв «Работай, не торопясь!». По сути дела происходила непрерывная забастовка. Станки были вполне исправны, но рабочие по разным причинам уклонялись от работы на них. Успех любой акции зависел от продуманных и хорошо организованных совместных действий, от смелости и боеготовности рабочих.

Немцы на военных заводах в каждом цехе держали своего надсмотрщика, комиссара и ревизора времени; помимо контролеров – чехов, работали немецкие приемщики – контролеры. Всех их нужно было обманывать.

Чаще всего сваливали вину на неисправность станков, автоматов и полуавтоматов, на качество материалов. Большой удачей считалось вызвать аварию в цехе, где шла обработка деталей. Так, например, на плзеньской «Шкодовке», где детали попадали в пневматические зажимы, неожиданно снижалось давление сжатого воздуха именно в те минуты, когда все машины работали в полную силу. Внезапное изменение давления приводило к тому, что сразу останавливались все машины. Зажимающие устройства почти у всех станков выходили из строя, и их ремонт продолжался несколько часов, ломались также ножи, фрезы, сверла и т. п.

На других заводах снижалось напряжение в электросети или выводили из строя всю электролинию. После каждой аварии приходил нацистский комиссар со своей свитой для выяснения причин. Но, как правило, он не мог обнаружить ничего такого, в чем можно было обвинить рабочих. Вина рабочих расценивалась как «действие, враждебное империи», которое каралось смертью.

В цехах, изготовлявших снаряды, саботаж выражался в том, что детали возвращали на доработку. Затем их вновь направляли в цех. Оттуда их снова отправляли на доработку. И так бывало по нескольку раз. Однако оплата за них начислялась. Общего количества деталей нацисты никогда не могли определить. Так, например, если, согласно бумагам, деталей числилось 100 тысяч, на самом деле их было только 70 тысяч.

В сборочных цехах и в слесарных мастерских патриоты действовали тоже по обстановке. В большинстве случаев продукция находилась в незавершенном виде. Для окончательного выпуска не хватало всегда каких-нибудь мелких, но необходимых деталей. Эти детали «исчезали», их приходилось изготовлять заново: сначала в литейном или кузнечном цеху, затем в других цехах. Случалось, что иногда надсмотрщики ходили за такой деталью из цеха в цех, чтобы она не исчезла.

Резко падала производительность труда на заводах, где менялась производственная программа. Это случалось довольно часто. Налеты союзнической авиации уничтожили много заводов в Германии, и фашисты переводили заводы Чехии на выпуск новой продукции. В период смены производственных программ рабочие использовали любую возможность для саботажа. Постоянно чего-то не хватало: то чертежей, то инструмента, то деталей. Опытные рабочие оказывались «беспомощными» при монтаже оборудования или новых машин.

Фашисты все делали для того, чтобы повысить производительность труда. Они увеличили рабочий день. Рабочих вызывали в дирекцию и по приказу немецких комендантов или комиссаров избивали, допытываясь, кто организатор «беспорядков». Однако несмотря ни на что им не удавалось узнать ничего определенного. Производительность труда продолжала снижаться.

Фашисты отвечали усилением террора, но антифашистские настроения среди рабочих росли. Особенно широкого размаха они достигли на «Шкодовке» Млада-Болеслава.

Каким образом гестапо напало на наш след? В результате ли нашей неосторожности, или предательство было тому виной? Этот вопрос не давал нам покоя. Он обязывал нас в крайне тяжелых условиях действовать быстро и обдуманно.

Приведу такой пример.

Пиларж и Фрайбиш зачитали нам записку, которую товарищи из Бероунского района получили будто бы от арестованного страдоницкого старосты Томсы. В записке указывалось, что аресты произошли в результате предательства Вацлава Курки, который, мол, был арестован, но вскоре освобожден. Нам удалось достоверно выяснить, что записка подложная; цель ее – посеять недоверие к функционерам партии и «разоблачить» Курку, усиленно разыскиваемого гестаповцами. В. Курка поддерживал связь со многими районами, и гестапо пыталось раскрыть, всю обновленную организацию партии.

Посеять недоверие среди людей, вызвать взаимную подозрительность – вот один из дьявольских методов гестапо. И часто хорошие и честные люди бывали оклеветаны и попадали в очень тяжелое положение.

Товарищ Никодемова об этом мне рассказывала:

– После первой волны арестов в Бероуне товарищи советовали мне не общаться с Куркой. Это было в конце сентября 1943 года. Работала я тогда продавщицей в Тетине. Однажды открывается дверь и на пороге появляется Вашек Курка. Какой-то внутренний голос сказал мне: «Не отталкивай его, это наш человек. Такой не может быть провокатором». Я накормила его и снабдила всем необходимым для дальнейшей работы. В. Курка выполнял свой партийный долг. Совместно с товарищами Аксамитом и Коштялеком налаживал новые связи, помогал людям, жившим в подполье и скрывавшимся от гестапо в Бероунском, Плзеньском, Лоунском районах, организовывал помощь семьям арестованных, а главное – их детям.

Товарищ Файманова все время поддерживала с ним связь. О деятельности товарища Курки мы тогда были хорошо осведомлены и, решительно выступив против ложных обвинений, быстро их рассеяли.

В скором времени состоялось новое совещание: необходимо было проанализировать обстановку. На совещании присутствовали товарищи: Файманова, Маржик, Пиларж и Фрайбиш. Теперь мы имели возможность перейти к более конкретным действиям, так как знали, кто арестован и кто избежал ареста. Товарищи Пиларж и Фрайбиш, выяснив, насколько возможно, истинные причины арестов в Бероуне, пришли к выводу, что аресты гестапо имеют прямое отношение к арестам писецкой группы товарища Матейки. Горжовицкая, пржибрамская, пражская организации и все остальные остались нетронутыми. И тем не менее мы не были уверены в том, что за кем-нибудь из нас не следят. А поскольку еще не полностью была выяснена подлинная суть раковницкого случая, мы решили временно прервать связь и с Челаковицами. Их организация оставалась важнейшим опорным пунктом подпольной деятельности партии и, в интересах обеспечения безопасности подпольного ЦК и челаковицких товарищей, мы вынуждены были пойти на этот шаг. Только позднее, убедившись, что нам не угрожает непосредственная опасность, мы вновь возобновили связь с Челаковицами. Эту связь поддерживал я.

Товарищи Пиларж и Фрайбиш, которым на последнем заседании было поручено создать охрану руководства партии, пришли к заключению, что следует вновь разделить участки работы между инструкторами. Их предложение было принято и проведено в жизнь.

Ядро движения составят заводские организации – на них опирается партия в борьбе с оккупантами. Партийные организации должны быть на всех больших заводах, крупных предприятиях и на вокзалах. Наша задача – помочь им работать самостоятельно, обязать быстро реагировать на все, что происходит на заводе и вне завода. У многих организаций есть свое небольшое техническое оборудование для издания листовок и газет. Те организации, которые обладают большими возможностями, помогут размножать «Руде право», «Дельницкие новины», «Шкодовку» и т. п.

Инструктор Центрального Комитета или района возглавляет и знает только руководящую тройку на заводе. Принцип троек – оправдавший себя принцип, и нужно всемерно его придерживаться. Руководящая тройка учитывает обстановку на заводе и действует самостоятельно. Каждый член руководящей тройки возглавляет тройку низовых организационных звеньев. Те в свою очередь возглавляют другие тройки. Друг друга знают только непосредственно связанные между собой. Работать при этом исключительно под кличками. Думаю, что новых членов каждая тройка должна подыскивать самостоятельно. Новый товарищ подбирает тройку и руководит ею. Связь с высшим партийным органом, районом или Центральным Комитетом, заводская организация осуществляет через инструктора или через явку.

Почему я счел нужным подчеркнуть эти принципы и настаивать на том, чтобы тройка и строжайшая конспирация стали основой для организационной сети?

Эта система оправдала себя в процессе борьбы. В каждой организации создаются замкнутые звенья, способные действовать и тогда, когда гестапо нападает на след руководства партии или разрушает организационную сеть вне завода либо на самом заводе. Это осложняет возможность гестапо проникать в нелегальную сеть.

Оккупанты идут на все, чтобы раскрыть партийные организации, особенно на больших заводах. Они засылают на заводы агентов, поручают им втираться в нелегальную сеть. В Челаковицах, например, такие агенты приходили в качестве инспекторов и в школы, расспрашивали детей, кто приходит к ним домой, слушают ли родители радио, не ремонтирует ли отец радиоприемник и тому подобное.

Довольно часто гестапо, стремясь ликвидировать заводские организации, прибегало к внезапным налетам на заводы и к массовым арестам. С помощью усиленной полицейской охраны они блокировали завод. Затем выясняли, казалось бы незначительные подробности: кто опаздывает на работу, у кого низкая производительность труда, кто что говорит и прочее. После подобных «выяснений», как правило, арестовывали пятьдесят – шестьдесят рабочих, их увозили во дворец Печека, где подвергали допросам, били, угрожали, принуждая рассказать, кто приносит на завод «Руде право», кто призывает рабочих к саботажам, допытывались, кто коммунист и так далее. Гестапо хотело запугать рабочих, принудить слабых пойти на предательство и тем самым найти путь к центру подпольного движения. Большого успеха гестаповцы не могли добиться и, как правило, через несколько дней арестованных освобождали. Конечно, заставляли их подписать обязательство, что они никому не расскажут, как с ними обращались и о чем допрашивали в гестапо, а если что-то узнают или услышат, немедленно сообщат об этом.

Тройки работали на заводах и вне заводов. Например, деятельность заводской организации «Шкодовки» распространялась почти на всю западную и часть южной Чехии, поскольку там работали рабочие из Горжовицкого, Рокицанского, Блатненского, Страдоницкого, Сушицкого районов и других. Одни из них ездили домой ежедневно, другие – раз в неделю. Они привозили в деревни «Руде право» и листовки, информировали крестьян о том, что происходит и что нужно предпринимать, рассказывали о революционном движении.

Заводские партийные организации Кралодворского металлургического завода и цементного завода в Бероуне тесно сотрудничали с деревнями и возглавили их деятельность в Бероунском и Горжовицком районах. Под их влиянием и с их помощью в этих деревнях были созданы национальные комитеты и партийные организации. Подобные организации создавались и в других деревнях. Таким образом деревня втягивалась в активную борьбу против оккупантов.

Товарищи Кралодворских металлургических заводов стали организаторами в деревнях целого ряда акций. Мне была уже известна заслуживающая признания работа товарищей по распространению листовок, призывавших людей не покидать деревни, намеченные к выселению в Добржишском, Пржибрамском районах и в других местах. Они призывали крестьян уклоняться от всевозможных предписаний, а главное – не выполнять обязательные поставки. Совместно с лесниками помогали укрывать в брдских лесах советских военнопленных, бежавших из лагерей, кормили, одевали, обували их, помогали двигаться дальше на Восток, навстречу Красной Армии, или осесть в безопасных районах. Многие бывшие военнопленные вступили в партизанские отряды, формировавшиеся в брдских лесах.

Работа заводских организаций «Кралова Двора» давала себя знать в Бероунском и Горжовицком районах. Благодаря членам этой организации нам удалось достать техническое оборудование, чтобы размножать «Руде право», листовки и другую печатную продукцию.

Деятельность заводской партийной организации на «Вольмане» в Челаковицах распространилась не только на центральную Чехию, Брандыский, Мельницкий районы, но давала себя знать и в Нимбурском, Пардубицком, Градецком, Находском, Гроновском и Врхлабском районах. Коммунисты создали в деревнях этих районов партийные группы и даже наладили связь с партийной организацией завода «Семтин» в Пардубицком районе. В северной и восточной Чехии действовала заводская партийная организация «Шкодовки» Млада-Болеслава.

Пропагандистская работа партии, подкрепленная боевой деятельностью коммунистов, убеждала широкие массы в том, что для восстановления национальной и государственной независимости нужно активнее бороться с оккупантами, опровергать призыв «выжидать и ничего не предпринимать», который пропагандировали Бенеш и его сторонники в Лондоне. Мы убедились, что боевую деятельность можно усилить. Народ не желал добровольно класть голову на плаху, а у нас несмотря на все потери была организационная база, которая позволила претворить волю народа в действия.

Было решено, что в будущем главное внимание следует уделять заводским организациям, сотрудничать с другими заводами и основывать в деревнях национальные комитеты и партийные организации. Такая сеть даст нам возможность оперативно руководить работой всей партии, развернуть активную боевую деятельность и наносить чувствительные удары врагу. В условиях подпольной борьбы большой завод становился как бы центром района. Учреждать областные и районные партийные организации мы не намеревались, поскольку именно система, опиравшаяся на заводские организации, затрудняла гестаповцам возможность проникнуть в организационную сеть партии.

Вывод из всего вышесказанного напрашивался сам собой: если этот принцип распространить на все движение, то мы ускорим переход заводских организаций на путь боевых действий. Из троек мы создадим подвижные боевые группы, которые будут осуществлять акции саботажа и организовывать действия рабочих на заводах, главным образом во время забастовок и террористических акций гестапо. Такие группы смогут развивать активную боевую деятельность и не только на заводах. Пражским заводским организациям мы дали задание: создать боевые группы на случай уличных боев с гитлеровцами.

Подготовка к наступлению и вооруженному восстанию, которая, в связи с активизацией национально-освободительного движения и наступлением Красной Армии, становилась актуальной, обязывала нас уделить большое внимание провинции. Провинция, при соответствующей политической подготовке, могла быть использована нашими боевыми отрядами в качестве районов снабжения и баз для отступления.

Опираясь на опыт, почерпнутый нами в других местах, мы решили расширить сеть распространения печати и использовать ее как можно эффективнее для оказания влияния на провинцию. Наряду с главной задачей: в широких масштабах распространять среди народа листовки и «Руде право», нашим агентам по распространению предстояло стать связными-информаторами: вовремя информировать товарищей и т. д. Им хорошо было известно, куда и кому отдавать печатную продукцию. Они, как правило, первыми узнавали, что где случилось, кто предполагаемый виновник. Поскольку обязанности распространителя печати были значительно расширены, в будущем эту работу могли выполнять только очень хорошие организаторы, преданные товарищи, строго выполнявшие правила конспирации. Мы считали: надо не только отвечать на удар противника контрударами, но и уметь такой удар предвосхитить, а это значит знать о замыслах гестапо. Это трудное задание могло быть доверено только опытному и абсолютно преданному члену ЦК.

Закончили мы обсуждение следующим решением: созвать совещание из товарищей, проверенных командованием партизанских отрядов, и проинформировать их о новых задачах. По тем же соображениям созвать и инструкторов пражских заводов.

Мы решили также возобновить в самое ближайшее время регулярное издание «Руде право».

К реализации этого решения приступили в первую очередь. С помощью товарища Бенишка нам вновь удалось раздобыть необходимое оборудование – «малую технику», как мы это называли. Товарищу Бенишку было поручено редактировать и оформлять газету. Поначалу напечатали некоторое количество экземпляров «Руде право». Инструкторы развезли их по районам и по заводам, где имелась своя «малая техника», размножили и разослали дальше. Вскоре нам стало известно, что и товарищ Коштялек размножил «Руде право». Это нас обрадовало, так как служило явным доказательством того, что техника в Збироге сохранилась. Следующие номера, подготовленные с товарищем Бенишком, мы уже отослали и в Збирог, где товарищи их размножили и распространили.

В конце сентября 1943 года товарищ Пиларж организовал мне встречу с Арноштом Вейднером. Это был молодой, но политически зрелый товарищ, обладавший достаточным опытом подпольной работы. До оккупации Арношт был членом Союза молодых. Когда этот Союз распустили, он работал в подпольном комсомоле и отвечал за районы: Прага-север и Кралупский. Группа товарищей, с которой он сотрудничал, развернула активную деятельность с самого начала оккупации. Члены этой группы размножали и распространяли листовки, тексты которых получали от старого члена партии товарища Копаловой. Листовки переписывали и размножали в Министерстве школьного образования, где работала Форманова, – член этой группы. В работе ей помогала Карловска. В сороковом году эти товарищи изготавливали восковки для подпольной «Правды» и передавали их связным. Тексты статей им доставляла Гелена Зимакова. В этом же году они сотрудничали с издателями подпольной газеты «Комсомол». Обе газеты выходили два раза в месяц.

В 1941 году товарища Форманову познакомили с Вейднером, и она начала изготовлять восковки для газеты в его квартире. Товарищ Карловска в этот период находилась на другом участке подпольной работы. Вейднер был связан со II подпольным Центральным Комитетом партии, а именно с товарищем Покорным. В Кралупском районе он поддерживал связь с товарищем Клоучеком из Долан.

После арестов товарищей Покорного и Клоучека, последовавших в результате разгрома II подпольного ЦК, Вейднер остался без связи. Товарищи создали группу «Штурм» и развили активную деятельность в некоторых пражских районах: Карлине, Либень, Виноградах, а также в Пардубицах и Градце-Кралове.