Текст книги "Инопланетянка варвара (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Но,… честно говоря, я и сам не знаю, что делаю.
Когда я покидал пещеру, она упомянула, что занимается охотой, и казалась разочарованной, что я не взял ее с собой. Моя женщина охотится? Думаю, это странно. Не то, чтобы наши женщины не в состоянии, но их так мало и они слишком ценны, что мы не смеем ими рисковать на очень опасной охоте. Может, когда Лиз признает то особое кхай-влечение между нами, мы отправимся на охоту вместе. Будем вместе отслеживать дичь, с легкостью жить в пещерах и спариваться долгими зимними ночами…
И Лиз все время будет болтать без умолку, отпугивая всю дичь в округе…
Идея все равно наполняет меня радостью. Подумать только, после столь долгого времени я могу обрести спутника жизни. У меня есть свое племя, но я всегда чувствовал себя… одиноким. Неудачником. Возможно, потому что у меня никогда не было пары или любовницы. Полагаю, что никто не хотел меня.
Тогда мое настроение резко ухудшается. Меня все еще никто не хочет. Лиз не хочет. Злясь на себя, я вонзаю торец своего копья в снег и использую его как трость для ходьбы. Ей придется передумать. Она должна. Я… не знаю, что сделаю, если моя собственная пара отвергнет меня, несмотря на то, что ее кхай принял меня.
От одной мысли об этом сама душа у меня страдает от одиночества.
Охота весьма ограничена тем, что повсюду лед, и мне требуется время, чтобы найти еду, которой хватит на нас двоих. Я подкрадываюсь к моей добыче и наношу удар в горло, прежде чем она сможет сбежать. Затем обескровливаю тушу и разрезаю ее от крестца до горла, так как не хочу, чтобы кровь сгустилась, прежде чем смогу вернуться к своей паре. Я вынимаю потроха и использую их как приманку для ловушек – силков, которые завтра проверю. Остальными вкусными органами я перекусываю, пока бегу назад к пещере, поскольку Вэктал говорил, что люди придирчивы и отказываются есть самые лучшие части дичи.
Когда я возвращаюсь в пещеру, волосы у моей пары влажные, будто она снова мылась. Кожаный мешок с водой вновь наполнен снегом, а она сидит в шкурах без юбки. Я приостанавливаюсь при виде изящного голого бока – изгиба ее ягодиц, от чего кхай начинает нещадно напевать у меня в груди.
Лиз сдвигается и аккуратно натягивает на поясницу шкуры, прикрывая их от моих глаз, ее лицо покрывается интересным розовым оттенком.
– Так трогательно, что ты вернулся, – заявляет она.
Мое сердце отбивает тяжелые удары. Что она под этим имеет в виду? Мой член столь тверд и ноет необходимостью заявить права на нее, однако выражение ее лица не говорит, что она счастлива меня видеть. Это сбивает с толку. Разве есть еще какие-то человеческие традиции спаривания, о которых я не знаю?
Почему Вэктал не рассказал нам больше про ухаживания за людьми? Я в растерянности.
Я наблюдаю, как моя женщина костяным ножом проделывает дыру в своей юбке. На самом деле это уже вовсе не юбка – выглядит, будто она делает себе штаны. Это умно. Ее волосы заплетены в виде короны у нее на голове, и я впечатлен ее изобретательностью.
Еще я слегка обеспокоен – я сознательно оставил ее без обуви так, как боюсь, что она бросит меня в тот же момент, как получит свои сапоги. Я должен буду внимательнее следить за ней.
Грохот заполняет пещеру, и в какой-то момент я думаю, что это – ее кхай… но затем понимаю, что это – ее живот. Она проголодалась.
Я направляюсь к костру и из нескольких веток создаю вертел. Люди любят, когда их мясо сжигается, так что я сделаю это для Лиз. Я освежевываю существо и замечаю, что Лиз с интересом наблюдает. Похоже, она не испытывает отвращение, а я уж подумал, что будет.
– Это что, дикобраз? – спрашивает она, когда я отбрасываю в сторону кожу пернатого зверя. – Выглядит так, будто он родился от спаривания кошки с утконосом.
Я не знаю, что означают большинство этих слов. Я отрезаю длинные узкие куски самого сочного мяса с боков существа и насаживаю их на ветки, чтобы приготовить их на огне. Моя пара с интересом наблюдает, иногда высказывая замечания.
– Я не чувствую запахи еды так сильно, как ожидала, – говорит она. – Это необычно. Словно мой нос заложен, но это не так. Похоже, я не могу чувствовать запахи, как раньше, – она поднимает руку и нюхает себя под мышкой. – Даже запах пота у меня практически отсутствует. Это – вошь? Или такого рода особенности нормальны? Воняет ли девочка в лесу, если поблизости нет никого, чтобы почувствовать ее запах?
Ее бестолковый разговор все продолжается, и в итоге я беру один из кусков мяса с огня и обнюхиваю его. Оно выглядит ужасно… и это, вероятно, означает, что оно готово. Я протягиваю его ей, желая накормить свою пару.
Она тянется за ним, и прежде чем она может взять его, я тяну руку обратно. Лиз, нахмурившись, смотрит на меня.
– Серьезно? Мы снова играем в эту игру?
Она окидывает меня раздраженным взглядом и протягивает свою руку.
Ладно. С тем же успехом я могу разглядывать свою пару, когда у нее полные руки. Я даю ей мясо, и когда она берет его, ее руки заняты. Я наклоняюсь вперед и касаюсь пальцами ее лица, приглядываюсь к синему цвету ее глаз. Даже при том, что она пытается от меня отбиваться, мне очень нравится то, что я вижу – интенсивное синее сияние ее глаз, что говорит мне о полном здоровье ее кхай. Резонанс, который при моем прикосновении запускается у нее в груди, говорит мне, что наше спаривание беспокоит ее так же сильно, как и меня.
Хорошо.
Я сажусь на корточки и наблюдаю, как она откусывает кусочек мяса. В то время как она жует, у нее во взгляде появляется выражение разочарования.
– Вкуса вообще никакого не чувствуется.
Сам я ем очередной кусок сырого мяса и наблюдаю за ней. Ее маленькие, плоские черты лица искажаются, но она хватается за другой кусок на одном из вертелов и снимет его.
– А почему я не могу попробовать это? – она наблюдает за мной, как я беру сырой кусок мяса и засовываю его себе в рот. Лиз облизывает губы, а мой член откликается, будто она облизывает его. Мой кхай отчаянно резонирует, и ее отзывается в ответ. Она не обращает на него внимания и сосредотачивается на моей еде. – Можно мне попробовать немного твоей?
Она указывает на сырое мясо, и я отрезаю кусок дичи. Я удивлен. Разве Вэктал не говорил, что его пара брезгует сырой едой? Но глаза Лиз широко раскрыты и полны любопытства, и она следит за моим ртом так, что заставляет меня вообразить, как мы оба спариваемся, и мои губы прижаты к ее мягкой, бледной коже.
Я дам ей все, что она попросит. Все, что угодно. Абсолютно все.
Я отрезаю для нее толстый, мясистый кусок мяса пернатого зверя. Когда она тянется к нему, я отмахиваюсь от ее руки. Если моя пара хочет мою еду, я сам накормлю ее. Моя пара окидывает меня раздраженным взглядом, когда я пытаюсь покормить ее, но я уже привык к этому. Через мгновение она послушно открывает рот, ожидая, что я покормлю ее.
С моих губ срывается низкий стон желания.
Она не открывает глаза.
– Ты просто извращенец, – говорит Лиз хриплым голосом и открывает рот пошире.
Я аккуратно просовываю кусочек мяса между ее губами. Мысли, которые у меня возникают относительно моей пары, плотские и с дурными побуждениями, потому что я представляю, как ее розовые губы двигаются по моей коже, лаская наросты вдоль моих рук и живота… а затем двигаются ниже.
Я не вполне уверен, произойдет ли это, но теперь, когда этот образ застрял в моем сознании, я не могу от него избавиться. Мой член напрягается под набедренной повязкой кожаных штанов, отчаянно требуя заявить права на мою пару.
В итоге, Лиз принимает мясо и медленно прожевывает его. Тогда она кивает головой и открывает глаза.
– Лучше. Намного лучше. Теперь я понимаю, почему вы, ребята, едите все сырое, – ее рука тянется к моему колену, и она окидывает меня наивным, невинным взглядом, который в свое время я повидал на лицах маленьких детей, пытающихся задобрить родителей. – Я могу есть твое? – она указывает на мясо, которое я отложил в сторону для себя.
А затем, чтобы особо подчеркнуть свой вопрос, ее большой палец поглаживает мое колено.
Я насильно сдерживаюсь из-за больших глаз и простого прикосновения. Знаю, все это, чтобы манипулировать мной, но мне плевать. Пока она так держит свою руку, я скормлю ей каждый кусок мяса в пещере. Я отрезаю для нее еще один кусок и снова скармливаю ей, очарованный движениями ее маленького рта и довольным выражением ее лица.
Рука на моем колене. Я бы отдал, что угодно, чтобы она была под моей набедренной повязкой и ласкала мой член.
Я скармливаю ей кусочек за кусочком, и мой человек принимает их от моей руки, а ее кхай напевает. Сам я уже совсем забыл про еду. Близость моей пары теперь занимает все мои чувства.
В конце концов, Лиз вздыхает, похлопывает себе по животу и отмахивается от меня рукой, когда я пытаюсь предложить ей еще один кусок. Я встаю, чтобы достать кожаный мешок воды и предложить его ей, просто чтобы побыть рядом с ней еще несколько минут. Она пьет, ее губы мокрые и блестят, и я очарован этим.
Когда я впервые увидел людей, они, с их странными лицами и слишком мягкой кожей показались мне уродливыми. Вдоль их рук и груди нет твердых выступов, защищающих мышцы и внутренние органы, как у нас. У них нет рогов или хвоста. Они совершенно беззащитны. Даже ее маленькое личико отличается от лиц моих собственных людей своим плоским лбом, а бледные волосы цветом не похожи ни на один из тех, что я когда-либо видел.
Но оно распаляет мои фантазии. И теперь, когда я представляю себе счастье, я представляю ее лицо. Не имеет значения, что моя пара совершенно не похожа на нас – она моя, а я ее.
– Ты так на меня уставился, – говорит она, опуская вниз кожаный мешок с водой. – Ну смотри, в любое время, приятель, – а в следующий момент она вздыхает, прежде чем я отвожу взгляд. – Хотела бы я, чтобы ты говорил на английском, тогда я могла бы рассказать тебе, каким странным я нахожу все это.
Я притворяюсь, что не понимаю ее, и снова протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ее лицу.
– Нeвввп, – говорит она, но я не узнаю ни одного слова. Очевидно, все же имеются определенные языковые расхождения. Моя пара поднимает руки и качает головой. – На сегодня хватит уже со всей этой чепухой с телячьими нежностями. Нам нужно поговорить. Время для уроков языка, – она кладет ладонь мне на грудь. – Рахош.
Я кладу свою ладонь ей на грудь на то же самое место.
– Лиз.
Ее лицо краснеет, и она шлепком отбивает мою руку прочь.
– Не грудь!
Неужели я только что сделал что-то не так? Я снова протягиваю к ней руку, но она опять шлепком ее отбивает. Ее кхай напевает, и я вижу, что ее соски под тонкой кожей туники затвердевают. Аааа. Это вызывает у нее возбуждение? Не в силах с собой справиться, я провожу своими пальцами поверх одного ее соска.
Она издает пронзительный крик и бьет меня по лицу.
– «Нет» значит «нет», тупица!
После этого она встает и уносится прочь.
Пошатываясь, я трогаю свою челюсть. Ее пустяковый удар в челюсть не причинил мне боли, я скорее поражен тем, что она ударила меня, чем всем остальным.
А моя Лиз весьма свирепая. Мне это очень нравится.
И если она считает, что отпугнет меня легким ударом в челюсть, то она очень сильно ошибается. Я про себя ухмыляюсь, так как она хватает одеяла и в гневе фыркает, намеренно поворачиваясь спиной ко мне. Я до сих пор слышу напевание ее кхай. Это говорит о том, насколько сильно ей понравилось мое прикосновение – равно как и аромат возбуждения в воздухе.
Моя пара возбуждена.
Должно быть, существует больше любопытных человеческих обрядов спаривания. Может быть, это то, что означает «нeвввп». Я мысленно про себя повторяю это слово, чтобы в соответствующий момент мог сказать ей тоже самое.
ЛИЗ
«Глупая, глупая Лиз. Над твоими навыками общения нужно всерьез поработать», – указываю я себе. Я кладу плашмя свою ладонь ему на грудь и называю его имя. Оказывается, что мое он тоже знает. Рáхош со стоном выдыхает мое имя сквозь эти огромные, стиснутые клыки.
Я не возбуждаюсь, думая об этом. Не возбуждаюсь. Не возбуждаюсь. Я хлопаю себя по груди, чтобы убедиться, что мой кхай слушается.
И, конечно же, этот синий инопланетянин кладет свою ладонь мне на грудь, таким же образом, как это сделала я. Вот только я забыла, насколько чувствительно мое тело благодаря воши, и при его прикосновении я чуть не выскочила из собственной кожи. У меня, должно быть, слегка крыша съехала. Лишь слегка. Благодаря лишь одному соприкосновению к моему соску, я уже была готова сбросить свою варварскую версию трусиков.
Погоди-ка, все верно. У меня их нет.
Под одеялами я без трусиков, моя полу законченная юбка-брюки все еще нуждается в доработке. Я отчаянно пытаюсь рукой давить себе между ног и уменьшить мою потребность… за исключением того, что знаю, что на этом все не закончится. И я не знаю, что сделаю, если он снова схватит себя и начнет поглаживать свой здоровенный член. Я просто не доверяю своей воши – моей чокнутой новой «я», которая в любой момент может приняться за выполнение программы минимум: забраться на него и начинать вылизывать, где только можно. О, это твое ухо? Я была неправа, оно очень сексуальное. Этот локоть тоже. А также зарыться в этих бровях, покрытых наростами. Все это просто умоляет, чтобы их ублажали языком.
На самом же деле я настолько возбуждена, что даже от мысли об обильном облизывании бровей я истекаю влагой. И тогда от слова «наросты» становится еще хуже, потому что теперь я представляю себе его большие рога и каково было бы, если б я облизала их. Ну, или оседлать один и немного потереться моими девчачьими прелестями об него.
Прекрати, Лиз! Ты попалась!
Я действительно попалась. Я вздыхаю. Мне нужен план действий. Чем дольше я нахожусь в этой пещере одна, и нет никого, кроме Рáхоша и моей воши, тем труднее становится отказывать настоятельным призывам моего тела, напевающего в ответ. Мне нужен план побега. Не представляю, куда могу отправиться, но знаю, что не могу здесь оставаться. Я мысленно составляю список вещей, в которых буду нуждаться для выживания. Еда. Питье. Оружие. Обувь. Теплая одежда. Укрытие.
В Оклахоме до того, как мой отец умер, мы с ним ходили на охоту. Я знаю, как развести костер. Знаю, что нельзя пить желтый снег. У меня есть одежда, а в этих шкурах будет вполне достаточно закутаться, чтобы продержаться в самые холодные ветра. Я знаю, как охотиться, так что еду можно заполучить, будь у меня оружие. С укрытием будет сложновато, я не могу его спланировать. Я лишь должна надеяться на лучшее.
Я очень расстроена из-за обуви и оружия. Я могу сделать обувь из кожи от моих штанов или одной из этих шкур —, когда Рáхош отправится на охоту, чтобы он ничего не заметил.
Что касается оружия… Я, наверное, могу украсть копье Рáхоша, но оно огромное и тяжелое, а мои мышцы – слишком слабы. Не знаю, получится ли у меня что-нибудь, пользуясь я им. То, что мне действительно нужно, – это лук. Если бы у меня был лук, я бы наверняка поразвлекалась с этим дерьмовым способом выживанием. У меня обалденные способности с луком и стрелами.
Итак. Первым делом – обувь, потом я должна отыскать материал, чтобы сделать себе лук. Как только у меня будет лук, я смогу уйти в вон ту дикую белизну, которая раскинулась вокруг.
И делать, что? Я не совсем уверена, однако, таков план. Иногда все, что можешь сделать, – сбежать, рассчитывая на то, что имеешь.
РÁХОШ
Моя пара слишком тихая.
Лиз, которая без конца болтает, даже если считает, что я не понимаю ее, Лиз, которая говорила бы с камнем, будь у него уши, Лиз, которая говорит даже во сне, – молчит. Слегка подремав, она проснулась с хитрым взглядом в ее светящихся синих глазах и теперь наблюдает за мной, как я готовлюсь снова отправиться на охоту.
Я отсутствую большую часть дня, добывая пищу для моей пары, и когда возвращаюсь, она по-прежнему молчит, но настроение у нее хорошее. Она позволяет мне накормить ее сырыми кусочками пищи и даже не отталкивает меня, когда я ласкаю ее щеку.
Я подозреваю, что тут какая-то ловушка.
Но она сладко зевает и улыбается мне, когда ползет обратно к шкурам, чтобы поспать, однако меня все равно тянет к ней, а мой кхай напевает с потребностью и желанием. Это что… часть человеческого обряда спаривания? Должен ли я сейчас сказать ей «нeвввп»? Бросится ли она в мои объятия и раздвинет ли свои ноги для меня, чтобы мы могли спариваться и стать одним целым?
У меня нет опыта в таких делах. Я ложусь в постель к ней и, не в силах остановиться, поглаживаю ее плечо и спину, повернутую в мою сторону.
Она шлепает меня по руке, и, как ни странно, но от этого мне становится лучше. Это так привычно. Я жду, пока она не заснет, а затем я также погружаюсь в сон.
Где-то незадолго до рассвета, я чувствую, что ее маленькая фигурка рядом со мной напрягается.
Я задерживаю свое дыхание, стараясь не выдать себя тем, что проснулся. Мне любопытно посмотреть, что она собирается делать дальше. Сбежать? Попытаться убить меня? Все совсем не так как раньше, когда она выкатывалась из постели и шумно чмокала губами, прежде чем отправиться из пещеры, чтобы облегчить себя. На этот раз, Лиз пытается быть скрытной. Она медленно, осторожно убирает мою руку со своей талии и укладывает ее на шкуры. Потом тщательно отгибает шкуры и, извиваясь, выбирается, пытаясь не потревожить меня, поскольку я, по ее мнению, сплю. Когда она вылезает из-под шкур, то смотрит на меня, но я все еще притворяюсь – мои глаза закрыты, а дыхание спокойное. Вполне довольным, я слышу, что она на несколько шагов отдаляется, и я, чуть приоткрыв глаза, наблюдая за ней сквозь ресницы.
Моя пара движется в угол пещеры, и пока я наблюдаю, она берет мои сапоги и надевает их на свои более маленькие ноги. Я смотрю, как она раскатывает кожу вверх до бедра, а затем закрепляет ее шнурами, и от чрезмерного эротизма этого зрелища захватывает дух… несмотря на мое любопытство относительно того, что она делает. К тому времени, когда Лиз надевает мой другой сапог, мой член становится твердым как камень. Мой кхай не прекращал напевать всю ночь из-за ее близости, и боль в моем теле становится ощутимым фактом. Я должен обладать своей парой.
А тем временем мой человек смотрит на мое копье, рассматривая его, ну а потом оглядывается на меня, чтобы понять, сплю ли я еще.
Я остаюсь неподвижным, дожидаясь ее дальнейших действий.
Лиз отворачивается и на цыпочках бесшумно выбирается из пещеры с моим копьем в руке.
Ну что ж, теперь мне нужно понять, что творится у нее в голове. Я вылезаю из постели и решаюсь следовать на безопасном расстоянии позади нее. Снег морозит мне ноги, но я не обращаю на это внимания. Моя кожа привыкла к суровым условиям, и непродолжительное время я могу выдержать заморозки, в отличие от хрупкой человеческой плоти. Я замечаю, что пока отсутствовал во время охоты, Лиз закончила свои штаны. Я восхищаюсь изгибами ее зада, когда она передвигается по снегу, явно очень мучаясь в моих больших сапогах. Снег ледяной стеной доходит мне практически до колен, а ей – до бедер. Она все время бормочет горемычные речи на своем человеческом языке, с трудом пробираясь вперед, с каждым шагом погружаясь в сыпучий снег. Быть может, она утомится и вернется обратно?
Но мой человек сделан из более прочного материала, и я подавляю самодовольную ухмылку, так как она изо всех сил пытается двигаться дальше, бормоча себе под нос человеческие слова, которые я даже понять не могу.
К моему удивлению, моя пара направляется к отдаленным деревьям. Она что, проголодалась? Их листья несъедобны, а кора используется лишь в целебных целях, она полезна, когда опускаешься в горячую воду на много часов, ее можно оставить впитаться на ночь. Охваченный любопытством, я следую на безопасном расстоянии позади Лиз. Что же она замышляет?
Хотел бы я, чтобы кхай дал мне прочесть ее мысли, потому что мою человеческую пару понять невозможно.
ЛИЗ
Неподалеку от входа в наше укрытие есть деревья. Я направляюсь прямо к ним, с трудом продвигаясь сквозь толстый слой снега. Мне следует поторопиться, потому что, если Рáхош обнаружит, что я ушла, он свихнется. Я не пытаюсь сбежать – еще нет. Я ищу материалы для лука. Мне нужен какой-нибудь эластичный материал для тетивы, который можно сделать из сыромятной плети, если смогу скрутить ее в жесткий, гибкий шнур. Рáхош бережливо накапливал шкуры от нашей дичи, и у меня есть планы относительно них. С тем же успехом я могу сделать тетиву из волокна или даже своих собственных чертовых заплетенных волос, если придется, я что-нибудь придумаю.
Но я еще не нашла нужного материала, из которого можно было бы сделать для себя хороший лук. Он должен быть длинный-предлинный, что-то типа деревца или кустарника. Он должен слегка гнуться, но не слишком сильно.
Я провела много времени, изучая копье Рáхоша, потому что оно длиной почти в семь футов и немного прогибается, но оно слишком тяжелое для того, что мне нужно. Мне нужно нечто полегче, попрочнее.
Так что я тащусь сквозь сугробы, направляясь к деревьям, которые не похожи на любые обыкновенные деревья, о которых я знаю. Во-первых, они больше похожи на ресницы или перья, а не на настоящие деревья. Во-вторых, покачиваясь взад-вперед на морозных зимних ветрах, их листья похожи на розоватый, трепещущий вышивальный шелк. Однако они лучше всех походят на то, что я могу взять за древесину, поэтому я направляюсь к ним.
Я добираюсь до деревьев, снег здесь менее глубокий, и это здорово. Это облегчает продвижение вперед, и я направляюсь к первому дереву, провожу рукой по коре. Во всяком случае, я думаю, что это – кора. Но она ощущается вязкой и немного липкой, от чего меня тошнит. Ствол сам по себе толщиной, наверное, с банку содовой, и, когда поднимается очередной порыв ветра, он развивается и трепещет на ветру. Проклятие. Скорее всего, из него ничего не выйдет. Большим каменным острием на копье Рáхоша, я делаю разрез на коре сбоку. Возможно, если я проберусь сквозь кору, стержень сам по себе твердый и сгодиться для моей цели?
Но, когда я смотрю вглубь дерева (на самом деле называть его так можно лишь в шутку), на мой взгляд, оно становится все более желеобразным и мягким, и начинает источать розовое ужасно вонючее вещество, которое прилипает к моим пальцам. Я вытираю руки снегом и морщу нос. Фу.
Ну, этот точно не подходит для лука.
Я вздыхаю и стою, печально оглядываясь вокруг себя. На этой чертовой ледяной планете должно быть что-то, что может использоваться для лука. Кроме шуток. Я в курсе, что Рáхош и люди Вэктала суперпримитивны в применении высоких технологий, так как мы все застряли здесь, но все же. Луки имеют важнейшее значение.
Опять же, я до сих пор не видела здесь никого с луком. Все они пользуются пращами, копьями и ножами.
Проклятье.
Я ни разу так далеко не уходила, поэтому с трудом тащусь вперед только по прямой линии. Понятия не имею, куда я направляюсь, но мне плевать. Там есть здоровенный пласт ледникового льда, у подножия которого, как я знаю, наша пещера. Так что на обратном пути он послужит мне указателем, если я собьюсь с пути и заблужусь. Я взбираюсь на холм или второй, когда замечаю… что-то. Я тащусь через снег еще немного – хотя и холодновато, но это не пробирающий холод до костей, как было раньше, и я знаю, что моя вошь, вероятно, та, кого нужно благодарить за это. Она приспосабливает мое тело к окружающей среде, адаптируя меня к ней.
Мне все еще горько и обидно из-за этой херни, и неважно, что в конечном итоге оно принесло пользу. Я не чувствую запахи как раньше, не чувствую вкуса еды как раньше, к тому же она сватает меня самому угрюмому инопланетянину, какого только можно вообразить.
С самым крупным «хозяйством». Не то, чтобы я думаю о нем. Проклятье. Вспоминая, как Рáхош, дразня меня, рукой поглаживает его, медленно спускаясь вниз по всей длине, моя вошь тут же начинает мурлыкать, сотрясая мою грудь от силы интенсивности вибраций.
– Боже, вошь, какая же ты дура! – говорю я ей, снова стуча кулаком себе в грудь, чтобы попытаться заставить ее успокоиться. Не то, чтобы это срабатывало, но я все равно делаю это.
Тогда я приостанавливаюсь, потому что вдали вижу темную, извивающуюся в снегу линию. Охваченная любопытством, я иду по направлению к ней, и по мере того, как подхожу все ближе, я понимаю, что это что-то вроде ручья. Несколько похожих на бамбук столбиков торчат из воды. Они выглядят легкими и жесткими. И я вот думаю, могу ли использовать их? Воодушевленная, я упорно иду вперед. Полагаю, что могу проверить это, вытащив один из воды, а затем отправится домой, прежде чем Рáхош проснется. Я спрячу мой трофей в снегу у входа в пещеру, и он никогда не узнает, что я тайно изготавливаю себе отличное, удобное оружие, чтобы сбежать от его задницы.
Солнца восходят на противоположной стороне неба, распространяя молочно-бледный свет в этот мир, который никогда не будет достаточно мощным, чтобы расплавить этот снег. Несмотря на то, что их два, они – лишь маленькие светила в небе, и я отчетливо понимаю, что Не-Хот (как я привыкла называть эту планету) намного дальше в своей солнечной системе, чем Земля от Солнца. Возможно, поэтому здесь всегда так холодно. Когда я добираюсь до ручья, то чувствую в воздухе слабый запах тухлых яиц – серу. Это – горячий источник, чем объясняется, почему это – проточная вода, а не замерзший кусок льда. Джорджи упоминала, что видела некоторые из них, когда путешествовала с Вэкталом. Я должна быть рада, что источник достаточно теплый, потому что в противном случае эта планета была бы куда более неприветлива.
Берега ручья мутные, но плавные, и я скольжу вниз к самому краю воды. Запах серы здесь гуще, но вода синяя и приятная. Интересно, могу ли я поплавать? Побеги бамбука высотой, по крайней мере, в десять футов и выступают из воды вроде беспорядочно понатыканных зубочисток, и я наклоняюсь над голубой водой, дотягиваясь к тому, что ближе всего. Я вытащу его и посмотрю, насколько крепкий материал. Если он настолько легкий, как я подозреваю, то из него, должно быть, может получиться…
– ЛИЗ! – знакомый голос ревет, и я соскальзываю к берегу, чуть не оказавшись в воде.
Рáхош. И он, этот придурок, почти заставляет меня скорчить рожицу растению в ручье.
– Черт тебя дери, можешь на меня не орать, когда я стою над водой? Я…
Я задыхаюсь, гневные слова умирают у меня в горле. На другом конце моей палки какая-то жуткая морда с глазами навыкате и большими, зазубренными клыками. Оно напоминает одно из тех чудовищных существ из глубоких, темных пространств океана – за исключением того, что это находится на расстоянии около фута от моего лица.
Я издаю оглушающий вопль во все горло и отшатываюсь назад, сжимая в руках мой бамбук.
К моему глубочайшему шоку существо передвигается вместе с концом бамбука. Оно прилепилось к его концу, мечется и дико брызгается.
Я снова ору и отбрасываю его в снег. Оно шипит и начинает двигаться ко мне, и я быстро озираюсь вокруг в поисках копья Рáхоша. Оно на расстоянии в несколько футов, куда я, должно быть, отбросила его. А тем временем существо извивается и шипит на дальнем конце бамбука, его пасть злобно щелкает в мою сторону.
Краем глаза я замечаю появление чего-то большого, я вижу, как Рáхош с ножом в руке подкрадывается к существу, которое я вытащила из воды. Он выглядит чрезвычайно взбешенным, когда хватает чудовище за один из его брыкающихся плавников и с силой ударяет его о землю. Затем, с легкостью, которая удивляет меня, мужчина впечатывает свой нож в глаз существа.
Плавники существа судорожно бьются, кровь струей вытекает на белый снег, а затем оно перестает двигаться. Пока я смотрю, вытаращив глаза, Рáхош оглядывается на меня и швыряет свой нож на землю, а затем подкрадывается ко мне.
Я пячусь на несколько футов.
– Я не знала! Будто я должна была догадаться, что одно из этих существ прилипло к концу бамбука. Я всего лишь хотела кое-какой материал!
Мое бормотание не означает, что он приостановится хоть на чуть-чуть. Ну, разумеется, нет. Он же не понимает меня. Моя скоростная болтовня просто бессмысленна.
Огромный инопланетянин подкрадывается ко мне, как будто я – его добыча. Я снова отскакиваю назад, поскольку напугана – и немного возбуждена напряженным взглядом в его глазах. Моя вошь тут же начинает напевать, как только он нависает надо мной, и, к моему ужасу и огорчению, мои соски твердеют.
Чертова вошь!
У Рáхоша раздуваются ноздри, а глаза сужаются, когда он пристально смотрит вниз на меня.
– Я не возбуждена, – говорю я дрожащим голосом, хотя чувствую, как у меня в венах бьется и барабанит кровь, а вошь мурлыкает в моей груди. Я хреновая, хреновая лгунья. Я не хочу ничего больше, чем дотянуться себе между ног и снова поласкать свой клитор. Может, это адреналин в крови? Может, это из-за того, что он смотрит на меня сверху вниз, будто не может решить, хочет ли он сорвать мою одежду или развернуть и отшлепать меня? Оба мысленных образа делают меня немного сумасшедшей.
Что бы это ни было, мое тело остро это осознает, а вошь совсем взбесилась. Я тяжело дышу, сидя в снегу, и мгновение спустя я осознаю, что мои ноги широко раздвинуты.
Я смотрю, как его ноздри раздуваются. Низкий стон вырывается из моего горла. Ну почему это так ужасно сексуально? Боже, ненавижу эту вошь!
– Лиз, – рык Рáхоша звучит необузданно у него в горле.
– Я совершенно не хочу тебя, – я задыхаюсь, моя вошь вибрирует настолько громко, что практически заглушает меня. – Моя вошь набита ложью.
Он протягивает мне свою крупную ладонь, чтобы помочь мне встать.
Я шлепком отбиваю ее прочь, разозлив и его, и себя за то, что мое лицо почти сожрала масса-Ктулху-на-палочке[7]7
Ктулху (англ. Cthulhu) в Мифах Ктулху – божество, зверь миров, спящий на дне Тихого океана, но, тем не менее, способный воздействовать на разум человека. Впервые упомянут в рассказе Говарда Лавкрафта «Зов Ктулху» (1928).
[Закрыть].
– Уйди.
Разозлившись, мужчина наклоняется и хватает меня за перед моей рубашки. Я знаю, что он собирается потянуть и поставить меня на ноги, раз я не принимаю его помощь, но вот в тот момент, когда его лицо приближается к моему?
Я теряю всю свою благоразумность. Я хватаю его за единственный рог, выступающий у него на лбу, мои пальцы оборачиваются вокруг зазубренного обрубка другого, и я тяну его лицо к себе для поцелуя. Я уверена, что позже буду сожалеть об этом, но в этот момент у меня кипят гормоны, и мое тело отчаянно хочет ощущать его губы на моих. Я едва слышу его слабый удивленный возглас, когда беру его нижнюю губу своими зубами и нежно прикусываю.
Из горла Рáхоша вырывается низкий хриплый стон, а затем он прижимается своими губами к моим.
Становится очевидно, что этот парень понятия не имеет, как целоваться. Ничего страшного – мурлыканье моей воши настолько сильное, что не думаю, смогла бы я остановиться, даже если бы захотела. Слабый всхлип вырывается у меня из горла, а затем я начинаю показывать ему, как нужно целоваться. Мои губы ласкают его, медленно и чувственно. Он замирает напротив меня, его большие руки опускаются вниз вдоль моих боков, его тело нависает над моим, а сам он деревенеет и не двигается. Так что я продолжаю упрашивать его своими губами.
