Текст книги "Инопланетянка варвара (ЛП)"

Автор книги: Руби Диксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я обнимаю себя под водой руками и пытаюсь сдержать дрожь. Это просто нелепо.

Я должна найти способ уладить это дело, и как можно скорее.

***

Племенные пещеры – просто пытка.

В первую очередь, меня окружают счастливые пары, некоторые из которых спарились недавно и до безумия влюблены друг в друга. Очень тяжело наблюдать, как Вэктал ласкает руку Джорджи в то время, как она обшивает тесьмой плетение. Очень тяжело наблюдать, как Ариана все время хихикает со своей парой. Очень тяжело наблюдать даже за тем, как Мэйлак передает своего маленького ребенка своему мужу, ведь я просто схожу с ума от острой зависти.

Ночи, разумеется, самые худшие. В пещерах в основном тихо, но они не очень-то обширные, поэтому, как правило, слышишь, что кто-то – или несколько «кто-то» – занимается сексом. Время от времени одна из девочек в девичьей пещере начинает хихикать, распознав голос Джорджи, раздавшийся в слабом крике, который ей не очень-то хорошо получается приглушить. Ну, в основном, это вызывает у меня зависть и печаль. Некоторые несвязанные девушки в ночные часы выскальзывают из девичьей пещеры. Я их не виню.

Честно говоря, видя, как они тайком шастают вокруг, наводит меня на мысли.

Я выжидаю, пока обстановка не погружается в подавляющую тишину, а это уже поздняя ночь. Тогда я выскальзываю из своего собственного ложа из шкур (поскольку они теперь уже столь «обходительно» предоставили его мне для постоянного пользования), и на цыпочках крадусь к главному залу пещеры.

И, конечно же, этот болван Аехако спит у входа в девичью пещеру. Он, окинув меня сонным взглядом, садится, когда я на цыпочках пытаюсь пройти мимо него.

– Куда собралась?

– В туалет, – отвечаю я ему.

– Здесь есть комната для этого, – отмечает он, вставая на ноги.

– Ну а ты куда идешь? – спрашиваю я, пытаясь пройти мимо него.

– Я следую за тобой, конечно.

– Черт. А ты можешь не идти?

Он вздыхает и озирается, затем тащит меня в главную пещеру. Я следую за ним, охваченная любопытством, и мы проходим в тихую нишу. И тогда он наклоняется, чтобы прошептать.

– Пытаешься сбежать?

– Побег подразумевает, что меня удерживают в плену, не так ли? – я скрещиваю руки у себя на груди. – Ты мне скажи. Я пытаюсь сбежать?

– Ты очень упрямая, так ведь? – он скрещивает руки на груди, копируя мою позу.

– Приятель, ты даже не представляешь как сильно.

Он выглядит озадаченным.

– Если бы я знал, то не спрашивал бы.

Я делаю взмах рукой.

– Это сарказм. Расспроси Кайру об этом. Слушай, я просто хочу увидеть Рáхоша, ладно? Я скучаю по нему, – у меня слегка ломается голос. – Мне важно знать, что с ним все в порядке.

Вообще-то, я знаю, что он не в порядке, но все равно хочу его видеть.

Я ожидаю, что Аехако попытается воспрепятствовать и потребует, чтобы я вернулась в свою постель, но вместо этого он оглядывается вокруг по пещере. Он снова наклоняется ко мне.

– Если я отпущу тебя поговорить с ним, я должен попросить тебя кое-что сделать.

– Что? – я стараюсь не показывать свое рвение.

На этот раз он не смеется и не улыбается. Его лицо искажено от напряжения.

– Ты должна сказать ему, что он должен уйти отсюда. Ему нельзя здесь оставаться, – когда у меня в изумлении открывается рот, он продолжает. – Это доведет его до гибели. Он бесконечно охотится и вообще не спит. Он считает, что его единственная цель состоит в том, чтобы обеспечивать тебя, и сейчас он уничтожает себя, только чтобы это сделать. Сейчас у него напрочь отсутствует чувство собственной значимости. Ты должна убедить его уйти и начать жизнь заново.

Как больно сердцу. Как тяжело, должно быть, сейчас Рáхошу? Я чувствую себя виноватой, что я здесь, среди людей, купаюсь в бассейне, тогда как он где-то там, несчастный и в полном одиночестве. Я вынуждаю себя кивнуть.

– Конечно.

Я выдаю сплошное вранье. Я вовсе не собираюсь говорить ему, чтобы он уходил. Но если это то, что нужно, чтобы убедить Аехако, я скажу все, что он хочет услышать.

Он целую вечность разглядывает меня, а потом кивает головой.

– Тогда пошли.

Я должна сдерживать свое волнение. При мысли о Рáхоше моя вошь тут же начинает пульсировать в груди, и я прижимаю руку к груди, чтобы успокоить ее.

РÁХОШ

Я вырываю стрелу из своей дичи, ярость – единственное, что заставляет меня продолжать двигаться. Ярость и необходимость обеспечивать мою пару.

Они могут удерживать ее подальше от меня, но они не могут помешать мне выполнить мой долг перед ней.

Я возвращаю стрелу в колчан и подбираю свою дичь. Это – жирный пернатый зверь и будет отменной едой для Лиз. Я представляю ее мягкие, розовые губки, растянутые в вынужденную улыбку, когда ее кормят, но позволяющую мне понять, что она не в восторге от этого. Мол, она может сама себя прокормить, ну, спасибо. И что она – столь же сильная и способная охотница, как и я.

Я потираю грудь, где ощущается боль при одной лишь мысли о ее прекрасном личике. Мой кхай молчит. Он скорбит о ее потере так же остро, как и я.

Уже поздно, луны высоко в небе и разливают свой свет по снежной белизне. У меня ломит кости от истощения, и я не могу припомнить, когда я ел в последний раз, но это не имеет значения. Накормить Лиз – единственное, что заставляет меня двигаться вперед. У меня остались болезненные воспоминания о крайнем отчаянии моего отца из-за смерти моей матери – его страданиях и неспособности долгое время подняться с постели, чтобы заботиться обо мне и больном младшем братике, который был обречен умереть без надлежащей заботы.

Тогда я не понимал его страдания. Теперь понимаю. Я сам все это проживаю.

Снежинки падают мне в глаза, а ночной ветер все усиливается. Я сразу напрягаюсь. Холод ничуть меня не беспокоит, но я беспокоюсь о своей Лиз. Люди такие хрупкие. А что, если остальные ее не согреют? А что, если они о ней не позаботятся, как я? Паника сжимает в тисках мою грудь, и я немедленно подхватываю свою последнюю дичь и возвращаюсь обратно к племенным пещерам. Я передам эту еду на сохранение для Лиз в будущем, а затем отправлюсь охотиться на существ с самым теплым мехом, которые только смогу найти. Может, на лохматого двисти. У самок, вынашивающих малышей, густой, шерстяной мех, из которого можно сделать прекрасный плащ для моей пары…

Сквозь снегопад в поле зрения появляются две фигуры. Я не вижу ничего, кроме светящихся глаз, и моя рука сжимается вокруг лука. Одна пара глаз – примерно на одном уровне со мной, а другая – намного ниже и едва достигает до моей груди. Единственные, у кого такой рост…

«Люди», – осознаю я.

Лиз!

Я роняю свою дичь и проталкиваюсь вперед сквозь снег, мой кхай сразу начинает напевать. Прежде, чем вижу ее лицо, я слышу ее кхай, резонирующий в ответ моему. Это ускоряет мои шаги.

– Рáхош? – любимый голос осторожно выкрикивает мое имя, и через мгновение ее маленькое тело оказывается уже в моих объятиях. Я прижимаю ее к своей груди, а рукой придерживаю за голову, пока покрываю поцелуями ее лоб.

Моя Лиз. Моя любовь. Мое все.

Ее руки окружают меня, а сама она дрожит.

– О, Боже, Рáхош. Твоя кожа холодная словно лед, детка. Что ты здесь делаешь посреди ночи? Тебе следует греться у костра…

– Тсс! – говорю я ей. Остальное не имеет значения за исключением того, что она здесь и в моих объятиях. В сторонке я вижу Аехако, который пришел вместе с ней, и на какое-то мгновение во мне поднимается ревность. Он влачится за моей парой, хотя она принадлежит мне. Не нравится мне это, но, по крайней мере, она в безопасности.

Ее маленькие ладони поглаживают мне грудь, а потом спускаются на мой живот, и тут она задыхается.

– У тебя же ребра торчат, Рáхош. Ты ел?

Ел ли я? Не помню. Мои мысли крайне мрачные и совершенно не о самом себе с тех пор, как они забрали ее у меня. Я пожимаю плечами.

– Это не важно. Ты в порядке? А наш ребенок?

Я прикасаюсь к ней по всему ее телу, провожу руками вниз по ее рукам, а затем по животу.

– С ребенком все хорошо, у меня была утренняя рвота, и я буду ходить беременной целых три ужасных года, – говорит она. – Ты можешь в это поверить?

– Да?

Она похлопывает мне по руке.

– Сарказм, детка.

Ее руки скользят под мою тунику, и я чувствую, как ее пальцы касаются моей кожи. Она такая холодная, но ее кхай напевает песню вместе с мной, и мой член реагирует в ответ. Я не обращаю на это внимание, потому что Аехако все еще рядом, стоит, прислонившись к скале и притворяясь, что не прислушивается к нам.

Я беру одну ее руку в свою и сцепляю наши пальцы в замок, затем целую костяшки ее пальцев. Для меня не имеет значения, что у нее четыре пальца вместо трех. У нее может быть хоть по восемь на каждой руке, и она была бы самой красивой из всех живых существ.

– Ты что здесь так поздно делаешь? И почему с тобой Аехако?

– Он меня охраняет, – говорит Лиз и поднимает вверх лицо для поцелуя.

Я наклоняюсь, чтобы коснуться своими губами ее губ, не в силах сопротивляться. Тогда ее слова доходят до меня, и от страха мое тело неподвижно застывает.

– Охраняет тебя? Ты там не в безопасности? Что…

– Охраняет меня, потому что они считают, что я собираюсь сбежать и вернуться к тебе.

– Глупые.

– Сообразительные, – говорит она. – Я бы сделала это, не моргнув и глазом. Я хочу побыть с тобой. Хочу, чтобы наша семья снова была вместе.

От ее слов все мое тело пронзает болезненная тоска. С безграничной нежностью я касаюсь ее бледной, гладкой щеки.

– Ты должна остаться со всеми остальными, Лиз. Я уже видел, что значит находиться в изгнании. Слишком опасно жить в одиночку.

– Я не была бы в одиночку. Я была бы с тобой. Мы охотились бы вместе и прикрывали бы спины друг друга.

Я провожу большим пальцем по ее губе.

– А как быть, когда придет время появиться на свет нашему ребенку? Что тогда?

– Мы бы что-нибудь придумали, – она пальцами сжимает мои. – Я не позволю им отказаться от тебя, как это сделал твой отец. Ты – моя пара, и мы будем жить вместе.

Я мотаю головой.

– Вэктал принял решение.

Она поворачивается лицом ко мне, а улыбка, которая растягивает ее губы, – одна из тех, которую я уже видел раньше. Лиз так улыбается, когда у нее есть план, и ей плевать, нравится он тебе или нет.

– Ну, тогда я просто должна заставить его передумать, ведь так? – глядя на меня, она игриво шевелит бровями. – Не будет мне покоя до тех пор, пока ты снова не вернешься ко мне, где и должен быть.

– Не подвергай себя опасности…

– Не буду, – она заверяет меня. – Когда у тебя есть карточка на выход из тюрьмы, ее нужно использовать, понимаешь? – и она похлопывает себя по животу.

Ни одно из этих слов не имеет для меня смысла.

– Выходизтюрьмы?

– Просто доверься мне, детка, – она поднимает наши сомкнутые пальцы к своим губам и целует мои пальцы, как я целовал ее. – Только дай мне пару дней, ладно? Ты должен о себе заботится ради меня. Тебе обязательно надо спать и хорошо питаться. Я хочу, чтобы моя пара выжила.

Я медленно киваю головой, потому что выживание на самом деле мне даже и в голову не приходило. Я думал лишь о том, что должен заботиться о Лиз как можно дольше, пока у меня хватит сил. Но раз она хочет, чтобы я больше заботился о себе, я буду это делать. Я высвобождаю свои пальцы из ее и снова провожу ими по ее щеке, где ощущаю слезы, которые из-за холода превратились в льдинки у нее на лице.

– Я сделаю все, о чем ты попросишь, моя пара.

– Я лишь хочу, чтобы ты доверял мне и заботился о себе, – говорит она. – А с остальным я разберусь сама, – и когда она поворачивается лицом для еще одного поцелуя, я не могу удержаться от искушения.

ЛИЗ

Два дня требуется на то, чтобы на моем пороге появился первый подарок.

Это – подарок от одного из вдовцов. Ну, сначала это приводит меня в ярость, но затем я прихожу к выводу, что это можно использовать как средство для решения проблемы.

Маленький мешочек травяных чаев этим же утром, у бассейна, я дарую пожилой женщине по имени Севва. Она милая дама, и в пещерах считается неофициальной «мамой». Она – мать Аехако, и очень ласково относится к нему и другим своим сыновьям, Рокану и маленькому мальчику по имени Сесса. Она постоянно суетится над беременными девочками, несмотря на языковой барьер, вероятно потому, что хочет, чтобы хоть один из ее сыновей стал резонировать. Как ни прискорбно, у нее трое парней, и все трое все еще живут с ней. Но она мне нравится.

Джорджи окидывает меня хмурым взглядом, когда я предлагаю чаи Севве. Пожилая женщина что-то говорит, улыбается, к тому же не очень-то многое свидетельствует о том, что Севва старше других, если не считать несколько морщин в уголках ее пылающих глаз и бледных прядей седых волос, заплетенных в длинную косу.

– Она говорит, что не может принять это, Лиз. Это – подарок в знак ухаживания от Вэзы.

– Но у меня уже есть пара, – говорю я сладким голоском и вновь предлагаю его Севве с особой выразительностью. Я толкаю его ей в руки, а затем ухожу, прежде чем она успевает отказаться.

Джорджи, нахмурив лицо, встает и следует за мной. Она раздражена, потому что, ну, я веду себя как последняя сволочь и доставляю неприятности. Я все подвергаю сомнению, начиная с того, почему у людей, которые спарились, самые маленькие пещеры (от чего Ариана взрывается в очередном истошном припадке рыданий), почему инопланетяне лгали нам о временах года, и всем прочем, что только приходит мне на ум. Мне удается убедить француженку Марлен, что она вынашивает выводок, к тому же не от своей пары Зэннека, который близок по возрасту со своими двумя братьями, а они ей просто лгут о том, что не являются близнецами из тройни. Ооо, а с Тиффани все закончилось тем, что она развлекалась с парнем, но все прошло ужасно, когда она с удивлением увидела его «шпору», что дало мне право наивно широко распахнуть глазки и решительно заявить, что они скрывают от людей все необходимые сведения. Парочка этих новостей оказались не очень-то приятными, и теперь всякий раз, когда Вэктал меня видит, он сужает глаза, а Джорджи, как представляется, ходит с постоянно раздраженным выражением на лице.

Ну ладно, может, меня и в самом деле слегка заносит после того, что никто не приносит мне материалы для новых стрел, вот я и провожу целый день, публично объявляя, что «хозяин» не дает мне самореализоваться.

Но на самом деле, все это – часть моего гениального плана. Мне придется вести себя как последняя сволочь до тех пор, пока не добьюсь своего, а я хочу вернуть обратно Рáхоша.

Он до сих пор бродит где-то там, снаружи, и каждое утро у меня на завтрак свежий пернатый зверь. Хотя, в целом, объемы охоты снизились, и я надеюсь, что он следует моему совету и заботится о себе.

– Какого черта ты затеяла, Лиз? – спрашивает Джорджи, все еще следуя за мной, пока я, направляясь извилистым путем через пещеры, возвращаюсь обратно в девичье жилище.

– Кто, я? – спрашиваю я сладким голоском. По правде говоря, она совершенно права, что относится ко мне с подозрением. Я постоянно что-то замышляю.

– Да, ты. Ты доведешь Вэктала до сердечного приступа, если будешь продолжать в том же духе.

– Ну тогда мы обе лишимся своих пар, – говорю я, бросив быстрый взгляд через плечо.

– Очень смешно, – говорит она, а ее мрачное выражение лица дает мне понять, что она вовсе не находит это смешным. – Ты просто избавилась от подарка Вэзы в знак его ухаживания, ранив его чувства. И теперь Севве неловко, потому что чувствует, будто она сунулась не в свое дело.

– Тогда оставь его себе, – говорю я Джорджи. – Видит бог, я не хочу этого. У меня уже есть пара, помнишь? Никто, кажется, не считает нужным вспоминать эту маленькую деталь.

– Да, но он же изгнан, – говорит Джорджи, двинувшись вперед и хватая меня за руку. – Это и есть твоя цель? Ты ведешь себя, как кретинка, чтобы тебя тоже изгнали?

– Да ладно, – говорю я, закатывая глаза. – Хэйден тот еще козел, а его не изгоняют. Мы обе знаем, что единственный способ добиться изгнания – отколоть такой же номер, какой провернул Рáхош…

И тогда у меня в голове расцветает план.

Я пялюсь на Джорджи, широко раскрыв глаза, а она тем временем все продолжает говорить, читая мне лекцию о том, что мы должны следовать правилам народа ша-кхай и быть добропорядочными членами племени и прочее «бла-бла». Я не слушаю, потому что вместо этого сейчас у меня в голове мысли мчатся с бешеной скоростью.

Ну конечно же. Как же я до этого раньше не додумалась?

Я обнимаю Джорджи и прерываю ее во время напыщенной проповеди, адресуемой мне.

– Ты – самая лучшая, ты ведь знаешь?

Она удивленно смотрит на меня, хлопая глазами.

– Я? – она сужает глаза и на мгновение смотрит на меня с таким же подозрением, как и Вэктал. – Ты же не собираешься снова говорить Стейси, что они скармливают ей крыс?

– Moi?[16]16
  Moi – (фр. язык) – я, меня.


[Закрыть] – я прикладываю руку к своей груди в притворном удивлении. – А я и не говорила ей, что это крысы. Только то, что они очень похожи на крыс, а они скармливали их, чтобы увидеть, будут ли люди их есть.

– Ну да, – произносит Джорджи. – Ты хоть понимаешь, что теперь она заставляет сначала пробовать всё других людей?

Ладно, вполне возможно, эта и не была лучшей из моих утонченных острот. Но в кампании по саботажу, девушке, доведенной до отчаянья, приходится идти на отчаянные поступки, если она хочет вернуть свою пару. А возвращение Рáхоша – моя главная и единственная цель.

***

Мне требуется несколько часов, чтобы найти подходящее время для реализации моего плана. Я становлюсь все более неугомонной и блуждаю по пещерам, приводя в бешенство всякого, с кем сталкиваюсь, пока Кайра не сжаливается надо мной. Она вручает мне плетеную корзину.

– Вот. Пошли со мной собрать еще мыльных ягод. У нас запасы на исходе из-за всех недавно прибывших в пещеры людей.

– Ты уверена, что я могу выйти наружу? – я резко оглядываюсь выразительным взглядом на Аехако, моего постоянно присутствующего стража. Он находится на расстоянии в несколько футов и что-то вырезает из кости своим ножом. Это немного напоминает девичью фигурку, но на одной стороне ее головы какой-то маленький шарик, поэтому она слишком похожа на Кайру. Интересно. Этот мужчина не скрывает своего интереса к ней, но Кайра, похоже, держит его на расстоянии.

На данный момент это не моя проблема.

Покраснев, она движется в сторону Аехако.

– Я забираю с собой Лиз собирать мыльные ягоды. Мы все время будем в пределах видимости пещер. Мы не далеко уйдем.

Он вставляет нож в ножны, встает на ноги и лениво потягивается, затем потирает себе живот.

– Я пойду с вами.

Я замечаю, что взгляд Кайры следует за его рукой.

Мой взгляд следует за его ножом.

Она издает недовольный звук, но Аехако не намерен отказываться. Мы, люди, укутываемся в плащи и обуваем тяжелые ботинки, а затем отправляемся в путь с корзинами в руках. Аехако идет следом, отставая от нас на несколько шагов, ведет себя ненавязчиво, однако, всегда находится поблизости. Этот день невероятно солнечный, солнца-близнецы высоко в небе. Они выглядывают позади постоянно присутствующих серых облаков, почти ослепляя меня всей той, окружающей нас снежной белизной. Белые холмы снега, белые скалы, белые бесконечные равнины, белый, белый, белый.

Я не вижу Рáхоша. Будет лучше, если я реализую свой план, но меня мучает жажда увидеть его высокое, худое тело и покрытое шрамами лицо.

Без него я не чувствую себя полноценной.

Мысли о моей изгнанной паре придают мне мужество осуществить мой план. Мой план может обернуться против меня, но у меня мало вариантов, а это – лучшее, что я могу сделать, чтобы доказать, насколько серьезно я хочу его вернуть. Поэтому, когда мы поднимаемся на горный хребет, я притворяюсь, что, споткнувшись, падаю в снег и прикидываюсь, будто у меня проблемы подняться на ноги. Я бросаю свою корзину в сторону и наблюдаю с удовлетворением, как та катится вниз по близлежащему снежному сугробу.

– Черт побери!

Кайра оборачивается и с беспокойством смотрит на меня.

– С тобой все в порядке?

– В порядке. Просто слегка вывихнула лодыжку, – когда она подходит ко мне, чтобы помочь мне встать, я оглядываюсь по сторонам. – У меня все хорошо. Не могла бы ты принести мою корзину?

Она кивает головой и спускается вниз, чтобы поднять ее, а я остаюсь сидеть, притворяясь, что массирую свою лодыжку. Краешком глаза я вижу, что Аехако бежит трусцой вперед (весьма серьезный подвиг, особенно учитывая весь этот снег) и наклоняется вперед рядом со мной.

– Поможешь мне встать? – говорю я, предлагая ему свою левую руку.

Когда он принимает ее, я в тот же момент правой рукой выхватываю нож, вложенный в ножны у него на поясе.

Он тянется к нему, но недостаточно быстро. Нож у меня, и тогда я приставляю его к паху Аехако.

– Не двигайся, – говорю я.

Массивные брови инопланетянина приподнимаются, и он выглядит больше развеселившимся, чем напуганным.

– И что ты собралась с ним делать?

– Я беру тебя в заложники, – говорю я и встаю на ноги. Я двигаюсь ему за спину и прижимаю кончик лезвия к месту, где у человека расположена почка. Понятия не имею, где она находится у ша-кхай, но намерения остаются прежними.

– В заложники? – повторяет он.

– Ага. Если это то, что нужно, чтобы кого-то изгнали из этой компании, тогда ты – мой заложник. Так что руки вверх, приятель.

Аехако взрывается смехом, но делает, как я сказала, а когда Кайра поднимается на холм, она несет обе корзины, к тому же грозно хмурится.

– Что ты творишь, Лиз?

– Захват заложника, – говорю я весело. – Мне нужно, чтобы ты вернулась в пещеры и донесла до остальных мои условиях освобождения.

***

– Что делать, если мужчина желает ухаживать за человеческой женщиной? – спрашивает Аехако, своим хвостом рисуя в снегу непристойные фигуры. Он лежит на боку, скучает.

– Целуй ее до одури! – я сижу рядом с ним, скрестив ноги, и мы оба просматриваем горизонт. После того, как Кайра ушла, Аехако забрал свой нож, но ради меня согласился остаться «пленником». Так что мы усаживаемся и начинаем разговаривать.

И как любой другой из парней, Аехако интересуется людьми. Именно так мы добрались до темы про ухаживания и секс.

– Она не хочет целоваться.

Нет? Чокнутая Кайра.

– Ну тогда делай ей подарки.

Он обдумывает это.

– Какие именно подарки? Что-то, что я изготовлю своими руками?

Так как я все еще нахожусь в режиме «швырять дерьмо в вентилятор», я обдумываю то, что могло бы смутить Кайру сильнее всего.

– Человеческие мужчины дарят женщине, с которой они хотят спариваться, совершенно особенный подарок.

– Да? – он садится ровнее.

Я авторитетно киваю головой.

– Точная копия его пениса, сделанная из кожи, дерева или кости. Так она может испробовать его и посмотреть, нравится ли ей то, чем он обладает.

Не стоит благодарности, Кайра!

Вместо того, чтобы выглядеть потрясенным, Аехако взвешивает эту информацию.

– Член у меня отличный.

– Не сомневаюсь, – я совершенно уверена, что и мельком видеть его не хочу.

– И шпора большая. Очень большая. Мне этот аспект тоже отразить? – он смотрит на меня. – В моей точной копии?

– Хмм. Сложный вопрос. У людей нет шпор.

Это шокирует его.

– Нет шпор? А почему нет?

– Чувак, понятия не имею! В колледже я не выбирала «сравнительную анатомию» и абсолютно уверена, что мы не можем сравнивать шпору с чем бы то ни было еще. Для чего она предназначена?

С минуту он думает, а потом пожимает плечами.

– Для чего предназначены яйца?

Он это серьезно?

– Они создают семя.

Аехако выглядит удивленным.

– В самом деле? А как… – он прерывается, а затем указывает на горизонт. – Они идут.

– Наконец-то, – говорю я, вставая на ноги. Я даже рада, что мы кончаем со всей этой темой «полового воспитания», потому что я знаю только человеческую анатомию. Кайра может сама закончить с ним обсуждение этого вопроса. – Мне, наверное, лучше забрать нож обратно, чтобы сделать это дельце с пленом правильно.

Он вынимает его и передает мне ручкой вперед.

– Постарайся не порезать меня, – он делает паузу. – Если только ты не думаешь, что Кайра любит поиграть в сиделку.

– Очень сомневаюсь в этом, – говорю я, двигаясь позади него и приставив нож на место, так как остальные идут вверх по горной тропе. Это – довольно многочисленная группа, и я вижу Кайру, наряду с Вэкталом, Джорджи и ряд других мужчин-инопланетян.

А у Вэктала на лице крайне разъяренное выражение. Я держу подбородок приподнятым и смотрю ему прямо в глаза. Я больше не позволю никому собой командовать. Это – моя жизнь, а Рáхош – моя пара. Они больше не смогут не отдавать его мне, и наоборот.

– Ты – тот еще заусенец в моем хвосте, Лиз, – говорит Вэктал, когда подходит. – Твоя цель – разозлить меня до такой степени, чтобы я тебя изгнал? Так этому не бывать. Ты – женщина и вынашиваешь ребенка.

– Я тут кое-что похитила, – говорю я и ножом указываю на спину Аехако. – Похищение ведь наказывается, да? Изгнанием? Так что изгоняй меня.

Вождь инопланетян сужает на меня глаза. Он скрещивает руки на груди.

– У тебя совсем иная ситуация.

– Ооо, теперь мы все это шлем к чертовой матери? А что, если бы я резонировала Аехако и похитила бы его? Все ровно позволил бы мне оставаться в пещерах, лишь потому что у меня есть вагина?

Он хмурится и переводит взгляд на Джорджи.

– Ва-ши…?

Она потирает себе переносицу.

– Это – девчачьи части. Она имеет в виду свои девчачьи части. Лиз, в чем, черт возьми, твоя проблема?

– Я хочу свою пару обратно! – воплю я в гневе. – В этом моя гребаная проблема! Если он не может вернуться в пещеры, тогда отправьте меня к нему!

– Неужели ты бы отказалась от спокойной жизни в племени? – задает вопрос Вэктал, но сам уже не злится. Он выглядит просто утомленным. Я его, беднягу, совсем замучила. Вот и отлично.

– Это не мое племя, – почему-то я внезапно ощущаю такую же усталость, как и Вэктал. Усталость, и еще огромную печаль. – Вы, ребята, наверное, напрочь забыли, что около шести недель назад у меня была совершенно другая жизнь. Но меня вдруг похищают инопланетяне, и никто ни о чем не спрашивает. Они не спрашивают меня, дескать: «Эй, Лиз, как ты смотришь на то, что мы тебя продадим как мясо? Или рабыню? Как тебе это, ты не против?», – Джорджи закатывает глаза, но я продолжаю. – А потом мы приземляемся здесь, и снова меня захватывают инопланетяне. И снова со мной не говорят о том, какая судьба мне предрешена, за исключением того, что на этот раз моя судьба – быть женой и инструментом для создания детишек. Никого не интересует, хочет ли Лиз детей. Никого не интересует, хочет ли Джорджи этого. Никто ни о чем нас не спрашивает, – голос у меня немного дрожит. Меня бесит, что я до сих пор чрезмерно эмоционально реагирую из-за всего этого дерьма. – Тем не менее, мы соглашаемся на это. И я встречаю Рáхоша, и поначалу я на дух не переношу этого парня, ясно? Но тогда, со временем, я начинаю понимать, что он просто всеми своими силами пытается заботиться обо мне. И когда я перестаю на него злиться, то осознаю, что на самом деле он мне нравится. Он умный, заботливый и решительный. И тогда я влюбляюсь в него. Ну а потом, вот уже в который раз, бабах! – вы отнимаете его у меня, – я с трудом глотаю ком в своем горле. – Он теперь – мой дом. Так что, да, я бы отказалась от всего ради него. Он принадлежит мне, а я – ему. Ты бы пошел на это ради Джорджи. Я иду на это ради него.

Вэктал еще раз вздыхает, но на его лице мелькает намек на улыбку, а в глазах Джорджи мерцают слезы. Она понимает меня, даже если ее пара – нет. Он оглядывается и смотрит на нее, и выражение его лица смягчается. Он прижимает свою пару к себе и прячет ее себе под мышкой, скорее всего, представляя себя на месте Рáхоша.

– Правила должны соблюдаться, – повторяет Вэктал. – За это должно быть наказание.

– Заставь его жить с Лиз, – шутит Аехако. – Для любого это было бы достаточно суровым наказанием.

Я даже не возражаю на это.

Вэктал потирает свой подбородок.

– Я подумаю над тем, что ты сказала, Лиз. И мы со старейшинами обсудим дело Рáхоша. В конечном счете, решение остается за мной, но… я подумаю об этом.

– У меня тоже есть что сказать, – бормочет Джорджи и кладет руку ему на плечо.

Выражение его лица смягчается, когда он смотрит вниз на свою пару, и кивает головой.

– И мы тоже поговорим, – он поворачивается к мужчине, стоящему прямо передо мной. – Аехако, возьми охотников, найди Рáхоша и верни его. Нам нужно поговорить.

Аехако приподнимает подбородок и кивает головой в мою сторону.

– Меня вроде как удерживают в заложниках.

– Упс. Прости, – я вручаю ему обратно нож. – Свободен, можешь идти, куда захочешь.

Он хватает меня, притягивает к себе и взъерошивает мои волосы, как старший брат.

– Это была отличная идея, – шепчет он мне в ухо, прежде чем отпускает меня.

Тогда Джорджи выходит вперед и берет меня за руку.

– Пошли. Мы и на минуту не выпустим тебя из виду, – она смотрит мимо меня на свою пару. – И спрячь свои ножи, Вэктал.

***

Я нетерпеливо жду в пещерах, и каждая секунда тянется, словно час. Даже дни. Так как я уже доказала, что мне нельзя доверять, на посту у входа в девичью пещеру расположены двое мужчин, они оба, надо полагать, – спаренные мужчины, которые не поддадутся очарованию каких-либо человеческих прелестей. Тиффани удалось сделать из костей пару вязальных спиц, так что я забираю оставшееся и делаю стрелы. Хотя мне и не разрешают охотиться (это же бред собачий!), по крайней мере, я могу делать то, что у меня хорошо получается, а это – делать оружие.

Либо это, либо сходить сума от ожидания.

Ножи, естественно, мне запрещены, поэтому не могу сделать нечто большее, чем просто отобрать хорошие стрелы, а потом натирать кончики о грубый камень, обтачивая их, как карандаши.

Вэктал весь день был в своей пещере, и мне говорили, что несколько людей заходили туда и выходили. Джорджи тоже отсутствовала.

Как и Аехако, и его люди. Не то, чтобы я волнуюсь об этом или что-то в этом роде. А что…, если они не смогут отыскать Рáхоша? А что, если он настолько устал и проголодался, что был невнимателен и ранил себя? Мой разум затуманен беспокойством. Я с ума сойду, если потеряю его.

У входа в пещеру начался настоящий переполох, и я слышу усиливающиеся голоса. Я тут же бросаю свои стрелы и бегу ко входу в девичью пещеру в надежде увидеть знакомую голову с одним рогом и сломанным пеньком, где когда-то находился второй.

– Рáхош?

– Стой здесь, – говорит один из инопланетян, охраняющих пещеру. Его зовут Дагеш. По-моему, это пара Норы, и он поглядывает на меня, как на змею. Похоже, он волнуется, как бы мое отвратительное поведение не было заразно.

Либо это, либо он слышал, каких гадостей я наговорила Стейси, и обеспокоен, что наброшусь и на его пару. Ну да ладно. Иногда нужно разбить несколько яиц и все такое.

И тут в дверном проеме появляется крупная фигура и отталкивает мужчин в сторону, а я не могу сдержать девчачий визг восторга, который срывается с моих губ, когда Рáхош сметает меня в свои объятия.