Текст книги "Инопланетянка варвара (ЛП)"
Автор книги: Руби Диксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Итак…, похоже, что я не стану отправляться на охоту в одиночку, если он от этого и впрямь так психует.
Но к тому моменту, когда мы настолько голодны, чтобы поужинать, я начинаю колебаться при одной мысли о том, чтобы опять есть сухое, безвкусное вяленое мясо.
– Ты можешь пойти со мной, – упрашиваю я Рáхоша. – Мы можем проверить ловушки и заполучить что-то свеженькое и вкусное, чем полакомиться. Было бы здорово? – я похлопываю себе по животу. – К тому же, если я и правда беременна, свежая еда была бы лучше.
В ответ он издает рык и надевает свою набедренную повязку, так что, думаю, этим подразумевается, что мы выходим наружу. Странно, но я очень рада выбраться на свежий воздух и пробираться через сугробы, утопая в снегу по самые уши. Мне приятно видеть, если что-то попало в мои ловушки. И у меня на самом деле пристрастие к свежему, сырому мясу. Это… странно, я знаю.
Мы окружаем валом костер и хорошенько прибираемся в пещере, а затем, одетые и вооруженные для похода, отправляемся в путь. Погода пасмурная, и, похоже, что снова может пойти снег. Ну, надо же, какой сюрприз. Здесь снег идет каждый чертов день.
Пока Рáхош выздоравливал, я вытащила из воды еще двух тех уродливых копье-рыбье-подобных существ и сделала два лука и целую кучу стрел. Мне даже удалось из кое-какой лишней кожи сделать парочку импровизированных сумок для стрел. Я без малого настоящий Даниэль Бун[13]13
Даниэль Бун (англ. Daniel Boone; 22 октября (2 ноября) 1734 – 26 сентября 1820) – американский первопоселенец и охотник, чьи приключения сделали его одним из первых народных героев Соединенных Штатов Америки.
[Закрыть].
Странно, я помню, как мы вместе с отцом охотились, когда я была маленькой девочкой, но никогда не задумывалась над этим. Теперь, когда я вместе с Рáхошем сама вышла на дело, мне вспоминаются вещи, которые я уже и позабыла, и более того… – которыми я наслаждалась. Я никогда не считала себя типом любительниц приключений, но ничто не может дать такого удовлетворения, как отправить отлично сделанную стрелу в дичь.
Ну, ладно, ладно, секс с Рáхошем приносит намного большее удовлетворение. Охота – на втором месте.
Пока мы пробираемся сквозь сугробы, Рáхош слегка витает в раздумьях до того, как я шлепком не отбиваю его руки, когда он пытается помочь мне пробраться через особенно глубокий сугроб снега. Его губы изгибаются в насмешке, когда я стреляю в него раздраженным взглядом, и я понимаю, что он дразнит меня.
Вот же хрен. Я припомню ему этой ночью, когда мы вернемся в пещеру. В то время как мы проверяем ловушки, я мысленно продумываю способы, как могу сексуально помучить своего инопланетянина. Если снять секс с повестки дня – это наказало бы меня так же, как и его. Может, миленький, томный минет, и не дать ему кончить…
– Эй! – доносится издалека незнакомый голос, этот звук, унесенный ветром, почти неслышен.
Я удивленно смотрю на Рáхоша. Это и вправду прозвучало на английском? Может мне померещилось?
Рáхош неподвижно замирает, а затем просматривает горизонт. Тут же он хватает меня за руку и торопит меня вернуться обратно, откуда мы пришли.
– Скорее, Лиз.
– Постой. От чего мы убегаем? – пока мы пробираемся сквозь снег, я держу наготове свой лук. – Там опять мэтлаксы?
– Рáхош! – выкрикивает голос, а затем произносит несколько слов, которых я не понимаю.
Я ахаю.
– Это люди из твоего племени?
Я останавливаюсь и поворачиваюсь, прикрывая глаза от пасмурного неба, чтобы убедиться, смогу ли я рассмотреть, кто там.
– Возвращаемся в пещеру! – рычит Рáхош и спотыкается в снегу.
У меня сердце в пятки уходит, и я дергаю его за руку. Порезвиться в постели – это совсем другого типа активность, нежели утомительно пробираться через обильные снега, и я беспокоюсь, что он себя перенапрягает. Только на прошлой неделе он сломал ногу.
– Рáхош, подожди. Только не повреди себе…
Он хватается за шкуру моего тяжелого плаща и тянет меня к себе. Мне требуется лишь миг, чтобы осознать, что он поднимает меня и уносит отсюда. «Он пытается сбежать от них?»
– Рáхош, да постой же!
– Они не отнимут тебя у меня, Лиз, – заявляет он свирепо. – Ты моя! Моя пара.
– Они не могут отнять меня, – говорю я успокаивающе, пытаясь погладить его по плечу. Я боюсь, что он навредит себе. – Рáхош, пожалуйста. Ты меня пугаешь.
Это вынуждает его прекратить свое отчаянное продвижение вперед. Он останавливается в снегу и осторожно снова ставит меня на землю. Он рукой прикасается к моему животу, ну а потом обнимает ладонями мое лицо.
– Ты для меня все, Лиз, – бормочет он перед тем, как впивается мне в губы страстным поцелуем.
– Знаю, – говорю я в растерянности.
– Рáхош! Человек по имени Лииз! – провозглашают уже два голоса, из которых один слышится впервые. – Не убегайте!
Нас обнаружили.
Рáхош закрывает глаза и прижимает меня к себе, сжимая в руке нож. Это очень беспокоит меня. Я кладу свою ладонь поверх его в молчаливой просьбе не нападать на них.
И мы ждем.
Часть 5
ЛИЗ
Пробираясь сквозь снег, к нам приближаются двое мужчин с копьями в руках. Они не бегут и копья используют скорее, как трости, поэтому я не очень-то волнуюсь. Пока еще.
А Рáхош? Рáхош от беспокойства сам не свой.
– Человек по имени Лииз! – один из них снова кричит, его ладонь сложена словно трубка у рта. – Жди там!
Я окидываю Рáхоша неуверенным взглядом. На его гордых чертах лица четко написано, что он проиграл, и вот это меня беспокоит. Я скольжу рукой внутрь его ладони, чтобы успокоить, и он крепко ее сжимает, а потом тянет меня к себе в собственническом объятии.
– Кто это? – спрашиваю я его.
– Аехако и Хэйден, – отвечает Рáхош. Его голос звучит безжизненно, что мне совершенно не нравится.
– Они твои друзья?
Он вздыхает.
Ааа. Он несчастен, потому что они пришли, чтобы вернуть нас в племя, а я еще не забеременела и не витаю в облаках полными любви глазами.
Гипотетически, во всяком случае.
Я похлопываю его по спине, а затем поглаживаю ее.
– Ты знал, что рано или поздно они придут за тобой, верно? Понимаешь, все это выглядит так, будто ты сбегаешь, пойманный с поличным.
Его рука гладит мои косы. Он не двигается, но я чувствую, как нарастает напряжение по мере приближения остальных.
Они пробираются сквозь большие, практически по колено, сугробы так, будто это сущая ерунда. Когда инопланетяне подходят, один из них улыбается, его дружелюбный, открытый взгляд отображается у него на лице, и это радует. Черты его лица более резкие, чем мужественные черты Рáхоша, но выражение веселого настроения у него делает его гораздо привлекательнее. В отличие от Вэктала с Рáхошем, у него короткие волосы, остриженные чуть ли не под корень. От этого его большие, изогнутые рога выглядят гораздо более заметными. Всем телом он синевато-серого цвета, и хотя он не такой высокий, как Рáхош, у него руки как чертовы стволы деревьев.
Земные деревья, а не деревья Не-Хота.
А другой инопланетян, который вместе с ним, выглядит явно менее дружелюбным. Он прошел ту же «школу обаяния» злобно зыркать, что и Рáхош, но на этом их сходство заканчивается. Он – бледный, молочно-голубой, почти столь же мускулистый, как тот, что рядом с ним, и имеет крепкий нос и квадратную челюсть, от чего выглядит чертовски раздраженным. Его волосы по бокам побриты, а длинные волосы на макушке заплетены в косу, спадающую на спину.
Они оба одеты в простые кожаные туники и штаны и вооружены до зубов.
Никакого дружественного «привет», значит.
– Рáхош! Мы повсюду тебя искали, – дружественный продвигается вперед, чтобы похлопать Рáхоша по спине, но Рáхош скалит свои зубы и впивается взглядом в него, задвинув меня к себе за спину. Вновь прибывший выглядит удивленным этой реакцией. – Ты же знал, что мы придем. Вэктал сразу отправил нас по твоему следу, так как мы не резонировали, – он хлопает ладонью прямо над сердцем и делает вид, что сильно расстроен.
Второй вообще не проявляет каких-либо эмоций.
– Привет, я – Лиз, – говорю я, выходя из-за спины Рáхоша и протягивая свою руку.
Они смотрят на меня как на чокнутую, а тот из них, который недружелюбный, отводит свое копье в сторону.
– Нет, я не тянусь за твоим оружием. Так у людей принято приветствовать при встрече, – я сжимаю пустую ладонь в приветственном пожатии. – Понимаешь, это что-то вроде официального знакомства.
Рáхош хватает меня и оттаскивает обратно, прежде чем они могут вплотную заняться моей рукой.
– Она – моя пара, – он скалит зубы. – Мы резонируем друг другу. Так что обсуждать тут нечего.
Я шлепаю Рáхоша по руке, потому что теперь уже начинаю выходить из себя.
– Спасибо тебе, и, если ты уже закончил строить из себя полного неандертальца, я и сама умею говорить.
Парни напротив нас обмениваются взглядом.
– Меня зовут Аехако, – говорит дружелюбный. Он жестом указывает на своего приятеля. – Это – Хэйден, – Аехако улыбается мне. – Так ты и есть Лииз?
– Вообще-то мое имя надо говорить кратко. Лиз, – я исправляю его произношение.
– Это неважно, – говорит Рáхош и снова пытается оттащить меня обратно. – Они должны обращаться к тебе как к паре Рáхоша.
Услышав это, я неодобрительно хмурюсь.
– Попридержите свои чертовы рты! У меня больше не будет своей собственной идентичности?
– Нет, будет, – уверяет меня Аехако. – Он просто слишком сильно о тебе печется. Такое происходит с каждым, кто в резонансе, – он выглядит в замешательстве, а на лице Хэйдена я вижу усмешку.
Хэйден приподнимает подбородок.
– Как вижу, ты точно такой же как и твой отец. Пренебрегаешь правилами, если считаешь нужным. Импульсивный, упрямый и глупый. Ты и правда сын своего отца.
Очевидно, что это не комплимент. Рáхош явно теряет самообладание. Он кривит рот, и я вижу его обнаженные зубы.
– Мне просто не хотелось, чтобы моя история закончилась так же, как твоя.
Хэйден издает рык и резко бросается на Рáхоша, сбивая его с ног в снег.
Я начинаю кричать, когда мужчины отталкивают меня в сторону, а Аехако продвигается вперед, чтобы растащить обоих мужчин друг от друга. Я спотыкаюсь назад, падая на задницу в снег. Рáхош снова издает рык, и тогда следующее, что я вижу, он отталкивает обоих мужчин в сторону и с нежностью помогает мне встать на ноги. Он снова прижимает меня к груди и гладит мои косички, и я слышу, как в его большой груди колотится сердце.
«Слишком сильно печется», – пожалуй, еще слабо сказано.
– Я в полном порядке, – говорю я, похлопывая его по руке. – Просто не понимаю, что происходит.
– Собирайте свои вещи, – говорит Аехако весьма заботливым голосом. Он внимательно разглядывает небо. – У нас есть еще несколько часов, прежде чем сядут солнца, так что можем тронуться в обратный путь к племенным пещерам. Рокан говорит, что через несколько дней грядет буря, а ты же знаешь, он никогда не ошибается.
Я смотрю на Рáхоша.
С задумчивым выражением на лице он прикасается к моему подбородку.
– Не делай все сложнее, – предостерегает Хэйден.
Рáхош просто поглаживает мою челюсть.
– Мы пойдем с вами.
Потребовалось около часа, чтобы вернуться в маленькую уютную пещерку, которую мы с Рáхошем последнее время называем домом. Аехако – единственный, кто говорит, увлекшись веселым монологом. Рáхош не произносит ни слова, и Хэйден тоже. Я веду себя тихо, потому что наблюдаю за всеми ими тремя и пытаюсь понять, что меня ждет.
Суть в том, что они – инопланетяне. Их культура отличается от моей, и что на первый взгляд может показаться безгрешным, впоследствии может оказаться серьезной проблемой. Поэтому я внимательно наблюдаю и стараюсь схватывать все на лету.
Следует отдать им должное, так как, пока мы идем, говорят они на английском, поэтому я не чувствую себя одинокой. Аехако крайне удивлен, увидев нашу пещеру, и хлопает Рáхоша по спине за то, что он устроил для себя такое уютное местечко «прямо у них под носом». Однако, Рáхош не выглядит таким уж радостным. Он довольно хорошо скрывает свои эмоции, но я ощущаю его глубочайший гнев и разочарование из-за крушения его надежд.
– А это что такое? – спрашивает Аехако и берет в руки мой лук.
– Это оружие, – говорю я ему, беру лук и перекидываю себе через плечо, пока мы собираем наши вещи. Прослеживаю, чтобы взять не только его, но и колчан, полный костяных стрел. – Я пользуюсь им во время охоты.
– Охоты? – он сводит брови. – Но ты ведь женщина. Недопустимо, чтобы ты охотилась.
– Я что, не туда свернула и приземлилась на планету женоненавистников? – спрашиваю я. – Черт возьми, я имею право охотиться! Вы что думаете, дикие животные придут в бешенство, что у меня женские прелести, которыми я пытаюсь их выманить как какая-то порнозвезда? Что…
Рáхош успокаивающе кладет свою руку мне на плечо.
– Женщины моего племени не охотятся, не забыла? Их слишком мало.
Я фыркаю.
– Ну, с этим дерьмом мы еще разберемся. У вас, вообще-то, уже больше нет перевеса в численности трое к одному.
И я устраиваю целое шоу, демонстративно поправляя лук у себя на плече, при этом прожигаю взглядом Аехако и Хэйдена.
Аехако лишь смотрит, и на его лице отражается замешательство.
Из нашей маленькой пещеры мы упаковываем оставшуюся еду, шкуры и собираем наши кожаные мешки с водой. Я сворачиваю в рулон оставшиеся шкуры, и когда пещера полностью убрана, то в последний раз осматриваюсь вокруг. Меня терзают душевные муки, что мы уходим отсюда. Я с нетерпением жду новой встречи с Джорджи, Кайрой и остальными людьми, но должна признаться, что жить в этой пещере было довольно… здорово. Уютно. Уединенно.
А мне очень даже нравилось находиться здесь с Рáхошем. Я привязалась к этому здоровенному дурню. Как только моя жизнь налаживается, опять надо переезжать. Я так страстно жажду местечко, которое могла бы называть домом.
Но когда Рáхош берет меня за руку, чувство потери исчезает. Вместо того, чтобы чувствовать себя вынужденной покинуть свой дом, я чувствую лишь смутное раздражение, что наша маленькая идиллия прервана именно тогда, когда все только начинало становиться фантастически сексуальным.
Инопланетяне обломали весь кайф. Проклятие!
***
Какое-то время мы идем в направлении заходящих солнц. Кажется, мы движемся на запад, за исключением того, что так было бы на Земле, а это место – определенно не Земля. Мы достигаем маленькую рощицу и разбиваем лагерь, когда небо уже становится розовым с прослойками оранжевого. Пока мы шли, Аехако собирал навозные кусочки для топлива, и теперь имеет дорожную сумку, набитую ими.
Может… и к лучшему, что я не пожала ему руку.
Мы устраиваемся на ночь вокруг костра, и Хэйден тут же отправляется прочь к ближайшей возвышенности, сказав, что он первый стоит на страже. Это меня устраивает. Он точно не весельчак, к тому же у меня остался Рáхош на случай, если мне захочется побыть с кем-то, кто тихонько кипятится.
Когда я сажусь вблизи костра и оборачиваю вокруг себя свой плащ из шкур, Рáхош хватает свое копье и наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.
– Я отыщу для тебя немного свежего мяса.
– Ладно, но… – я наблюдаю, как он покидает маленький лагерь, и теперь остались только мы с Аехако, который подкидывает в огонь очередной кусок навоза. Я окидываю его хмурым взглядом. – Ты не собираешься гоняться за ним?
– Зачем? – Аехако спокойно пожимает плечами. – Он вернется. Ты же здесь.
Ааа. Значит их целью был не Рáхош. Это – я. Поняла. Все-таки он прав. Раз уж я здесь, Рáхош вернется. От одной только мысли об этом у меня сразу теплеет на душе. Что бы ни случилось, Рáхош всегда готов поддержать меня. Я решительно настроена сделать то же самое для него.
Но у меня болят ноги, и приятно посидеть у огня, пусть даже если за его пределами очень холодно и нет какого-либо убежища, позволяющего укрыться от стихии. Я подползаю чуть поближе к нему и приподнимаю мокрые, обутые ноги, чтобы они немного обсохли.
– Расскажи мне, как там остальные. С ними все в порядке?
– Здоровы, насколько это вообще возможно, – Аехако успокаивает меня, и его губы растягиваются в широкой улыбке. Несмотря на сложившуюся ситуацию, этот парень мне нравится. Боюсь, этот парень просто не может не нравиться. – Твои подруги принесли огромное счастье нашим людям, – говорит он. – Долгое время мы считали, что пара – всего лишь мечта, а теперь эта мечта осуществляется для многих.
Его слова вызывают во мне желание, чтобы Рáхош был здесь. Я пристально разглядываю деревья, однако моя «пара» – я до сих пор пытаюсь примириться со всей этой ситуацией – выпускает пар, охотясь за ужином.
– Это радует.
– Мы все теснимся в наших пещерах, словно пернатые звери в снежную бурю, но, несмотря на это, никто не жалуется.
– Ммм. Ты в курсе, у кого-нибудь завибрировала вошь?
– Резонировала?
– Ага, именно это слово, – не сомневаюсь, что Рáхош уже говорил мне его, но также он говорил и такие словечки, типа «моя-моя-моя-моя» и «твое влагалище полно моим семенем», поэтому рядом с этим парнем я должна подбирать слова тщательно. – Кто-нибудь уже резонировал?
– О, конечно, – он ворошит огонь. – Джорджи, о которой ты, конечно, знаешь. Пашов и Стейси сразу же стали резонировать друг для друга, и мне кажется, что даже до того как, ее кхай был внедрен внутрь нее. Меня удивляет, что ты этого не слышала.
Он посмеивается.
– Ммм, – я снова повторяю, потому что мои воспоминания о той ночи сводятся к тому, что я говорю «нет», отказываясь от воши, а Рáхош наступает на меня, чтобы удерживать меня на месте и заставить меня принять ее. Это были не самые лучшие мгновения в жизни большого парня. Однако, моя предательница вошь мурлычет при мысли о Рáхоше, а я рассеянно потираю себе грудь. – Я не очень хорошо помню Стейси. Она не та, которая склонна кидаться в слезы?
– Она плачет, но теперь уже меньше, когда рядом Пашов, чтобы осушать ее слезы, – он усмехается и откидывается назад, пытаясь расслабиться. – Больше всего плачет Ариана. Она – пара Золая. Он очень переживает из-за того, что она плачет.
– Ну, да, могу себе представить, все это для нее в новинку, – единственные, кто резонировал, это девушки из капсул? – А что насчет Джоси? Или Кайры? Или Тифф?
Он качает головой.
– Для них до сих пор нет резонанса.
– Ооо.
– Они еще молоды, – говорит он. – У них впереди еще много лет. Полно времени, чтобы начать резонировать правильному мужчине.
– Ну-у. И для тебя тоже нет пары?
Он вздыхает, и впервые веселая улыбка у него на губах слегка дрогнула.
– Ни пары, ни семьи у меня все еще нет. У меня тоже еще полно времени впереди, – но он выглядит задумчивым. – Еще есть Марлен с Зэннеком. И Нора с Дагешем.
У Дагеша странное имя – от того, как оно произнесено, складывается ощущение, что средний слог проглотили и заново пережевали. Это определенно не человеческий звук. Так что я просто говорю:
– Они молодцы. Надеюсь, что они очень счастливы.
– Некоторые из них счастливы. Некоторые приспосабливаются. Но все племя радуется. Создано много новых пар и жилищ в пещерах. В ближайшем будущем появится множество комплектов, которые так и будут носиться вокруг, – он растягивает ноги, потом шлепается в снегу на бок и подпирает рукой подбородок. – Столько много новых спариваний подразумевает новые комнаты для новых семей.
– Да?
– Никто не хочет слушать, как их кхай резонируют ночи напролет, – говорит он с дьявольской ухмылкой на губах.
Чувствую, что краснею от смущения. Подозреваю, что это не единственное, что они слышат ночи напролет.
– Судя по всему, у каждого своя довольно уютненькая обстановка.
– Ммм. Уютная для новых пар. Мы с Хэйденом добровольно вызвались отправиться выслеживать вас обоих. Для многих мужчин там уже слишком тесно. Все охотники больше всего времени проводят в походах. Они утверждают, что охотятся ради того, чтобы прокормить новые рты, однако, думаю, отчасти еще и потому, что там ужасно тяжело для тех, у кого нет своей семьи, – он пожимает плечами. – Принимая во внимание, что мы снова возродимся, в этом нет ничего страшного.
– Снова?
Аехако кивает головой, и жизнерадостная улыбка исчезает с его губ.
– Наше племя в прошлом было значительно больше. У нас было много пар, много семей. Это было прекрасное время для ша-кхай. Но пятнадцать лет назад возникла кхай-эпидемия, которая пронеслась по пещерам. Многие умерли, – он ковыряется в снегу перед собой. – Не было ни одного жилища в пещерах, которое бы не затронула кхай-болезнь. Столько много потерянных матерей, отцов, пар…
Он резко садится, и я вижу Хэйдена, который продвигается мимо кромки деревьев. Я открываю рот, чтобы заговорить, а Аехако легонько машет головой, бросив многозначительный взгляд в сторону Хэйдена.
Ааа. Значит, Хэйден весьма остро реагирует на эту тему. Ясно.
– А что насчет семьи Рáхоша? – спрашиваю я. Это первый раз, когда я по-настоящему задумываюсь, что Рáхош может иметь семью, которая ожидает его возвращения домой. Он ничего об этом мне не говорил. Может, дело в том, что он не хочет рассказывать о них? Или же дело в том, что он потерял их во время кхай-болезни так же, как, по-моему, произошло с Хэйденом?
Аехако озирается вокруг, ну а потом наклоняется ко мне.
– Он разве не рассказал тебе о своей семье?
Я, понизив голос, нагибаюсь вперед. Мы сплетничаем, но это те сплетни, в которых я нуждаюсь, поэтому мне плевать.
– Он ничего не рассказывает. Они в пещере? Или умерли?
– Давно умерли, – говорит Аехако тихим голосом. – Его случай… весьма интересен.
Я пододвигаюсь еще чуть поближе.
– Мне нравится все, что интересно.
Более того, мне очень, очень интересно. Я хочу понять, что движет моим Рáхошем, его внутренний мир. Странно, что я уже начинаю думать о нем как о «своем» Рáхоше.
– Его мать, Дайя, никогда не любила его отца. Вáшан был не очень-то терпящим поражение мужчиной, а Дайя любила кого-то другого. Но когда кхай выбирает, он выбирает, – он пожимает плечами. – Рáхош был их сыном, и когда ему было пять лет, его мать снова стала резонировать его отцу. Это означало еще одного ребенка. Она настойчиво утверждала, что не хочет его ребенка. Отказывалась вступать с ним в какие-либо отношения. Она даже ходила к вождю – в то время им был отец Вэктала, – Аехако потирает свою челюсть и при этом выглядит встревоженным. – Вождь объявил, что ей следует принять его ребенка, потому что резонанс нельзя отменить. Но ей не обязательно жить с ним. Это привело Вáшана в бешенство. Он разозлился и, похитив ее, сбежал из племени. Он забрал ее с Рáхошем и не вернулся. Мы много лет их искали, но никто их так и не нашел. Казалось, будто они исчезли с лица земли. А потом, после того, как от кхай-болезни многие погибли, Вáшан вернулся обратно, но только с Рáхошем, а Рáхош весь покрыт шрамами, каким ты видишь его сейчас. Мы спрашивали его, где Дайя с его ребенком, но он ответил, что они мертвы. Их убили мэтлаксы. Вáшан решил забрать Дайю и вынудить ее уступить резонансу? Быть его парой, хотя она этого не хотела? Это стоило жизни ей и их ребенку, поэтому вождь наказал его изгнанием из племени. Рáхош был оставлен в племени, чтобы расти в безопасности.
Эта история в моем сердце отзывается болью. Она просто ужасна и хоть немного разъясняет, почему он так переполошился, что потеряет меня.
– Бедный Рáхош.
Аехако вдумчиво кивает головой.
– Несколько лет спустя, когда он уже был достаточно взрослым, чтобы охотиться самостоятельно, он отправился на поиски Вáшана. Он его так и не нашел, но сказал, что нашел кое-какую растерзанную животными старую кожаную одежду, а старая пещера разрушена. Что бы ни осталось от Вáшана, этого уже давно нет.
О, Рáхош. Я думаю о его матери и том ребенке, которые умерли. О страданиях его отца. Как это повлияло на столь маленького ребенка? Неудивительно, что он так отчаянно пытается меня удержать, даже если это будет означать лишний раз позлить его племя. Только так он в силах додуматься реагировать после примера его родителей.
Такая печальная история. Я потеряла свою мать, когда была совсем маленькой, но у меня был отец, и я всегда, всегда, до самой его смерти, чувствовала, что меня любят. Оказаться посреди таких семейных конфликтов, а затем потерять обоих, от этого мое сердце разбивается, когда думаю о моем инопланетянине. Так вот почему он был настолько одержимым собственником, настолько решительным в своем желании меня спрятать. Внезапно мне хочется успокоить его и дать ему понять, что у него есть я. Что я принадлежу ему, а он – мне. Из-за воши или нет, но я испытываю чувства к большому парню, и он делает жизнь здесь, на этой странной планете, увлекательной.
Беседа с Аехако затихает, и инопланетянин возвращается к разжиганию пламени. Скрестив ноги, я сижу возле него, погруженная в глубокие размышления, пока не возвращается Рáхош. У него в руке дичь, и, судя по стреле, торчащей из пернатого зверя, он использовал лук, который я сделала для него. Он, должно быть, наблюдал, как я его использую, и во всем разобрался. Ух ты, здорово. Широкая улыбка, которой я его встречаю, искренняя, и я встаю, чтобы поприветствовать его поцелуями.
Он слегка поражен моим восторженным приветствием, но обхватывает меня рукой и крепко прижимает к себе. А когда он разрезает дичь, то старается, чтобы я получала самые вкусные кусочки и кормит ими меня, а не отдает другим – или самому себе – кусок за кусочком до тех пор, пока я как следует и сытно не наедаюсь.
На самом деле не так уж и плохо быть центром чьей-то вселенной. Меня это вроде как вдохновляет.
И я планирую показать ему свое к нему отношение.
РÁХОШ
Отличное настроение Лиз заставляет меня насторожиться. Видеть это, конечно, – одно удовольствие, но не могу перестать думать, не задумала ли чего моя изобретательная пара. Обычно она приветствует меня колкими словами и раздражительностью, а сейчас, когда здесь Аехако и Хэйден? Она все улыбается и тянется ко мне, когда я подхожу к ней.
Я серьезно огорчен встречей с этими двумя мужчинами. Они – хорошие парни, но правда заключается в том, что я предпочитаю держать Лиз рядом с собой, по крайней мере, ближайшие несколько поворотов лун, чтобы, когда мы вернемся к моим людям, было очевидно, что мы – семья, и мы должны быть вместе.
Сейчас я не уверен, что они подумают. Я нарушил законы нашего племени, а живот Лиз все еще плоский без каких-либо признаков нашего ребенка. Мое единственное утешение в том, что она улыбается мне, и, когда я рядом, ее руки тянутся ко мне. Совершенно очевидно, что мы – пара, и я вижу зависть в глазах как у Аехако, так и у Хэйдена.
Они не резонируют. Для них жизнь продолжается холодной и одинокой, однако, при этом добавляются еще и нестерпимые муки видеть, как многие другие обретают свое счастье. В первый раз за всю мою жизнь я тот, кому завидуют. Это очень необычное ощущение.
Вечер проходит довольно спокойно. Аехако беззаботно болтает, но он всегда жизнерадостный. Его разговоры про охоту и жизнь в пещерах увлекают Лиз, но ее ладошка в моей руке. Хэйден безмолвен, но всякий раз, когда Лиз прикасается ко мне или своей рукой гладит мою, он наблюдает.
Уже поздно, и Лиз зевает и прикладывается щекой к моей руке.
– Мы можем сейчас пойти спать, детка?
Она называет меня любовным словом своего народа. У меня сердце готово разорваться от радости, и кхай в моей груди начинает нежный резонанс.
– Разумеется, – я встаю и поднимаю ее на ноги.
Хэйден встает следом.
– Она должна остаться здесь, возле огня, рядом с нами.
Прежде чем я успеваю зарычать, выразив этим свой протест, Лиз фыркает.
– Эй, мы резонируем, не забыл? – она стучит себе по груди, и я слышу, как ее кхай напевает песню в ответ моему. – Мне казалось, что цель, которую вы хотели достичь, в том, чтобы он сделал меня беременной и у вас было побольше бегающих вокруг синеньких малышей, верно?
Хэйден сжимает челюсти.
– Мы стараемся тебя защитить.
– От его эякулята? – розовые губки Лиз накрывает миленькая улыбочка. – Ну, с этим вы чуток опоздали. А теперь я иду ложиться спать со своей парой, – она берет меня за руку и уводит недалеко от костра к каким-то кустам. Зевнув, она скидывает с плеч свой плащ, а потом жестом указывает на мешок у меня на спине. – Одеяла, пожалуйста.
Я подчиняюсь, не сказав ни слова. Я делаю для нее постель, набитую шкурами, так как знаю, что способность моего человека переносить холод имеет свои границы. Даже сейчас, когда она зевает, ее сотрясает дрожь. Когда кровать настолько безупречна, насколько могу ее сделать, я беру плащ и окутываю его вокруг ее плеч.
– Ты должна оставаться в тепле.
– О, я намерена оставаться в тепле, – говорит она с нежной улыбкой на губах. – Мы будем обниматься.
Я оглядываюсь и устремляю взгляд на костер, находящийся неподалеку. Аехако и Хэйден наблюдают за нами. Я не уверен, хорошая ли идея «обниматься». Я уже резонирую своей паре, а мой член под моей набедренной повязкой начинает напрягаться.
– Может мне стоит спать возле костра?
– К черту это, – говорит она сонно. Лиз плюхается в шкуры, растягивается, ну а потом хлопает по местечку рядом с собой. – О, ну же. Я доставлю тебе удовольствие.
Это – слова для секса. Мое тело отзывается даже сейчас, когда я еще раз оглядываюсь на костер. Навряд ли это должно означать то, что она сказала. Из сказанного Вэкталом я понял, что люди стеснительны. Шорши не хотела, чтобы он к ней прикасался в присутствии других. Просто очередная человеческая болтовня.
– Бррр, – жалуется она, клацая зубами. – Ужасно холодно. Мне нужен мой большой инопланетянин, хочу к нему прижаться.
Я не могу отказать такому призыву своей пары. Бросив последний взгляд на этих двух мужчин у костра, я ложусь в постель рядом с Лиз, и она тут же пристраивается ко мне, ее холодные руки скользят под мой жилет и прижимаются к моей коже. Я терплю это стоически; хочу, чтобы ей было комфортно и тепло. Мои руки обнимают ее, прижимают поближе к себе, и я устраиваю ее маленькую головку себе под подбородком. Мой кхай поет песню, заявляя протест, но я доволен. Лиз в моих объятьях, и окружающий мир в этот момент перестает существовать.
– Ммм, – тихонько говорит Лиз, рукой поглаживая мою грудь.
Я ласкаю ее руку под шкурами.
– Лиз?
– Да, детка?
– Что такое эякулят?
Она хихикает, а мой член становится еще более твердым.
– Это же твое семя.
Как ни странно, я чувствую себя смущенным, что она сказала такое другим мужчинам. Она отпустила шуточку насчет ее защиты от моего семени?
– Твои слова очень дерзкие.
– Знаю, но они их не поймут, так что все в порядке, – говорит она, и в тоне ее голоса я отчетливо могу расслышать улыбку. Ее рука скользит вниз по моему животу, а затем ее ладонь обхватывает мой член. – Однако нет совершенно никаких сомнений, что вот от этого монстра девочек точно не защитить.
Я с шипением втягиваю воздух и отстраняю ее руку.
– Лиз!
Я резко сажусь и выглядываю сквозь остроконечные листья кустов туда, где мерцает свет костра. Наверняка они наблюдают за нами, хотя я сомневаюсь, что они могут видеть больше, чем наши ноги.
Однако, я уверен, что они могут слышать Лиз. Моя пара совсем не тихо себя ведет.
