Текст книги "Позолоченное великолепие "
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Кэтрин добилась своего. Они нашли дом в Кондит-Корте, на Длинном акре. Это был приличный дом и вполне их устраивал. Для Томаса самое главное состояло в том, что дом находился почти рядом с мастерской. Кэтрин так обрадовалась, что переселилась, и даже не возражала против скромной мебели. Она сама изготовила занавески, а один из работников Томаса – тот, кого звали Хейнсом, развесил их. Она хорошо понимала, что новое жилище не очень обрадовало Томаса, поскольку он представлял переезд в совсем ином свете.
Изабеллу держали в курсе всего, что происходило, и она обрадовалась, узнав, что Кэтрин выехала из дома, который ей так не нравился. Зная, что Кэтрин интересуется ее путешествием, Изабелла иногда присылала ей одну из многочисленных акварелей, которые она рисовала в пути. Изабелла не очень владела кистью, но сумела неплохо передать оживленный рынок, великолепие старинного здания, множество сцен, которые видела во время долгого путешествия. Она не сомневалась, что ее акварели понравятся Кэтрин больше всего. Но происходило и более значительное событие – самый выдающийся художник Флоренции рисовал ее портрет. Изабелла скрыла от Оуэна тот факт, что она позирует художнику, и решила в день свадьбы преподнести ему подарок.
Затем, по мере того как проходили недели, ей стало ясно, что о браке нечего и мечтать. Оуэн ни разу даже не обмолвился об этом. Он говорил о любви не больше, чем о других событиях, происходивших вокруг них, но Изабелла так и не услышала вопроса, которого ждала с большим нетерпением.
Однако он любил ее не меньше, чем она его. Как бы то ни было, он проявлял больше страсти. Иногда казалось, что его необузданная страсть объясняется страхом потерять ее. В свою очередь Изабелла все больше осознавала, что о них повсюду сплетничают. Она замечала, как дамы посмеиваются, прикрываясь веерами, видела, как при ее приближении замолкает шепот. Она могла объяснить это лишь завистью, царившей среди замкнутого круга людей, которые находили отдушину в скандалах и сердечных делах, ибо они с Оуэном с самого начала не скрывали, что страстно влюбились друг в друга. Когда Изабелла узнала, что сэр Хорас говорил Оуэну о необходимости соблюдать благоразумие, она испугалась, как бы не подвергнуть опасности дипломатическое будущее возлюбленного. Изабелла хотела поговорить с ним об этом, но ей пришлось совсем отказаться от этой темы, ибо он заверил, что для беспокойства нет никаких причин. Всю эту ситуацию можно было разрядить, если бы они обручились, но он не собирался жениться на ней.
Она знала, что настанет день, когда все надо будет решить раз и навсегда. Изабелла подождала до вечера, когда они вернулись после поездки в Кашине. На коленях у нее лежали цветы, которые он по пути купил у цветочницы. Изабелла оставила часть благоухающих цветов в фарфоровую вазу, стоявшую посреди освещенного свечами стола на террасе, которая выходила в сад. Затем оба сели за ужин.
Они не раз ели за этим столом на террасе, иногда даже завтракали, в тех случаях, когда она не возвращалась к себе, а проводила ночь вместе с ним на его вилле. Как всегда, он был нежен и внимателен. В таких случаях Оуэн отпускал слуг и сам ухаживал за ней. Изабелла впервые почувствовала, что не способна вести себя раскованно, в ней росло напряжение по мере того, как она готовилась спросить, какое будущее ждет их любовь.
Позднее, когда гуляли по саду в этот теплый осенний вечер, он дал ей возможность сказать то, о чем она все время думала.
– Ты весь вечер молчала, – задумчиво сказал он. – Что тебя беспокоит?
– Я решила, что настало время уезжать из Флоренции, – ответила Изабелла сдавленным голосом. – Завтра начнем собирать вещи. Я намерена уехать в конце недели.
– Ты вернешься в Англию?
Ей стало плохо от досады, что он и не думал задержать ее.
– Да...
– Тогда мы снова встретимся в Лондоне.
У нее появилась надежда. Изабелла повернулась к нему лицом, не высвобождаясь от его руки, которая обняла ее за талию.
– Правда? Когда?
Оуэн коснулся ее щеки и посмотрел ей в глаза.
– Я не могу сказать, когда это произойдет. Все зависит от того, как долго обязанности задержат меня в Италии. После этого меня пошлют в другую страну.
– На это могут уйти годы, – отчаянно воскликнула она.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Ты же знаешь, я честолюбив. Мне бы отлично подошло назначение в одну из американских колоний, что могло бы обеспечить мне пост губернатора. Сейчас во мне здесь нуждаются больше, чем ты можешь представить. Мне бы хотелось просить тебя остаться в этом городе, но приходится отпустить тебя.
– Ради всего святого, – страстно взмолилась она, – ответь мне на один вопрос. Ты при жизни Несты не обещал, что ни одна другая женщина не займет ее место?
– Нет, – удивленно сказал он, притягивая ее к себе. – Неста никогда не станет препятствием для нас. Я с нетерпением жду того дня, когда нас больше ничто не станет разлучать. Но сейчас я должен выполнять свои обязанности в Италии, и не сомневайся, что я люблю тебя и никогда не перестану любить.
Она тяжело прислонилась к нему, чуть не упав в обморок от отчаяния. Изабелла надеялась, что перед угрозой ее отъезда, он начнет умолять ее остаться. Она шла ва-банк, но ничего не добилась. Теперь у нее не оставалось иного выбора, как уехать. Легче умереть, чем выжидать, не ведая, когда они снова увидятся. Она потеряла Томаса за короткое время, когда уехала из Лондона и позволила Кэтрин войти в его жизнь. Где гарантия, что с Оуэном не случится то же самое?
Женщины во Флоренции сказочно красивы. Они загадочно посматривали из проезжавших мимо экипажей, исправно ходили в церковь, демонстрируя точеные лица под вуалью, изредка появлялись в кругу англичан и очаровывали всех. Ее охватили ужасные предчувствия. Его следующие слова, произнесенные страстно и нежно, лишь еще больше заставили ее страдать.
– Значит, это наша последняя встреча перед долгой разлукой. Завтра утром я должен явиться в Рим ко двору по очень срочному для нашего посольства делу. Когда я вернусь во Флоренцию, тебя уже не будет.
Наступила ночь любви и страстей, какие трудно вообразить даже в самых смелых мечтах. Оуэн любил ее с такой страстью и доводил до такого исступления, что она больше прежнего считала, что принадлежит ему сердцем, душой и телом. Он даже не знал и не догадывался об этом. На рассвете он покинул ложе, пока Изабелла спала, утомленная ночным блаженством, а когда она проснулась, он уже отправился в Рим.
Накануне отъезда из Флоренции Изабелла попрощалась с Лориндой и Клодом за несколько минут до того, как те выехали в Неаполь, который решили посетить перед возвращением домой. Лоринда уже строила планы и приглашала Изабеллу заглянуть к ней в Йоркшир, а сама собиралась нанести ей визит в Лондон. Взявшись за руки, обе женщины спускались во двор по ступеням. Клод стоял у экипажа и ждал их. Вдруг Изабелла застыла на широких ступенях и посмотрела сестре Оуэна прямо в глаза.
– Почему? – надрывным голосом выдавила она. В иных словах не было необходимости.
Лоринда коснулась руки Изабеллы, успокаивая ее.
– Дай моему брату время. Что бы ни случилось, все так или иначе изменится.
– Что изменится? – тут же спросила Изабелла. – Что ты имеешь в виду?
Лоринда от неловкости покрылась густой краской, не ожидая, что ее неосторожное замечание встретит такую реакцию.
– Все, кроме его привязанности к тебе. Я совсем не то имела в виду.
– Тогда, пожалуйста, объясни. Умоляю тебя.
Лоринда окончательно растерялась. Ее волнение говорило о том, что она отчаянно думает, что сказать, и когда нашла ответ, слова стали литься бурным потоком, будто ее посетило вдохновение.
– Мой брат никогда не позволит, чтобы все судачили, будто он охотник за богатыми невестами.
Изабелла уставилась на нее.
– Я тебя не понимаю.
– Мой брат не получит значительного наследства, пока не умрет его престарелый дядя-холостяк. Оуэн не из тех, кто ждет, пока ему принесут ботинки покойника, и ни за что не станет об этом распространяться. С другой стороны, всем известно, что ты сказочно богата. Как Оуэн мог предложить тебе руку, если у него почти нет собственных денег?
Так вот в чем дело. У Изабеллы вырвался долгий вздох облегчения. Минуту назад ее мучили опасения, что Лоринда скрывает от нее мрачную тайну. В самом же деле все обернулось просто и честно.
– Благодарю тебя от всего сердца за то, что ты рассеяла все сомнения, – теплым голосом сказала она.
Лоринда все еще казалась смущенной.
– Ты же не станешь корить моего брата за его упрямую гордость, когда снова встретишься с ним?
– Ни в коем случае.
Лоринда успокоилась и стала прежней. Она обняла Изабеллу и села в экипаж. Клод последовал за ней. Изабелла махала рукой, пока они не скрылись из виду, затем с легким сердцем вернулась в свою виллу. Тут она, к великому страху Эми, распорядилась, чтобы вещи снова распаковали.
– Я передумала и никуда не уеду, – весело сообщила она служанке. – Я останусь во Флоренции еще некоторое время.
– Извините, мадам, – твердо сказала Эми. – Это разумно?
Изабелла внимательно посмотрела на нее. До сих пор только Эми проникла в тайну ее настроения, Оуэн об этом даже не подозревал.
– Я ценю твою озабоченность. Будь спокойна. Мне многое объяснили.
Эми продолжала сомневаться. Из болтовни слуг она узнала нечто такое, что вызвало в ней тревогу по поводу любовного романа хозяйки, однако от мистера Марвелла, видно, поступили сведения, внесшие полную ясность во всем. Служанка не имела права вмешиваться, но она на всякий случай распакует только те коробки, которые могут понадобиться хозяйке. Все остальное тем временем может подождать.
Как только Лоринда рассеяла ее сомнения, Изабелла мысленно решила, как можно справиться с вопросом о ее богатстве. Изабелла отдаст большую часть состояния своему крестному сыну и сделает так, чтобы все узнали об этом. Тогда никто не решится показывать пальцем на Оуэна. Они станут равны. Ей хотелось поскорее снова увидеться с ним, она уже представляла, как он обрадуется, узнав, что между ними больше не осталось никаких преград.
Изабелла послала своего человека к городским воротам дожидаться возвращения Оуэна. Когда рано утром сообщили, что заметили, как он направляется в сторону своей виллы, Изабелла тут же села в свой самый быстрый экипаж и приехала в том момент, когда выгружали его багаж. Она быстро промчалась мимо занятых слуг и прошла в прохладный мраморный вестибюль, куда больше уже не надеялась появиться.
По другую сторону арочного прохода на террасе, выходившей в сад, она услышала его голос. Изабелла нетерпеливо пробежала к террасе сквозь длинный салон. Изабелла резко остановилась, будто ее приковала к месту картина, представшая перед ее глазами. Это была идеальная домашняя сцена. Она была достойна того, чтобы ее запечатлели на картине под названием «Возвращение домой».
За накрытым к завтраку столом, расположилась женщина в будуарном кружевном халате из шелка. Это была флорентийка с огромной густой копной темных волос, черными глазами и золотистым цветом кожи. Оуэн, еще не успев снять дорожную одежду, выпрямился – он только что целовал ее в губы. Затем он повернулся и поднял одного из двоих черноволосых маленьких малышей, не старше четырех и пяти лет. Оба громко требовали его внимания. Смеясь, Оэун поднял первого мальчика высоко над собой и подхватил другого свободной рукой. Он начал кружить обоих, их взволнованные крики докатились до того места, где стояла Изабелла. Тут Оуэн заметил ее.
Его взгляд привлекли бледные расплывчатые очертания одежды Изабеллы. Затем его взгляд стал жестче и устремился в одну точку. Он повернул голову и что-то отрывисто сказал женщине, опустил мальчиков на землю и легко оттолкнул их от себя. Иначе те бросились бы за ним, словно резвые щенки. Женщина подозвала их к себе. Оуэн закрыл за собой дверь на террасу. Из комнаты их уже не было видно. Они остались одни. Оуэн стал медленно приближаться к ней. Изабелла стояла неподвижно, только длинные жемчужные серьги в ее ушах дрожали, словно осиновые листья.
– Почему ты здесь? – мрачно спросил он, остановившись в нескольких шагах от нее.
Она даже удивилась тому, что четко услышала собственный голос.
– Твоя сестра пыталась успокоить меня вымышленной историей о том, как тебе помешало мое богатство. Поэтому я вернулась. Я нашла способ, как решить эту тупиковую ситуацию. Я и в мыслях не допускала, что она солгала мне.
– Она не солгала. Все, что она сказала, – правда, но если бы нас разделяло только это, я бы откровенно так и сказал бы. Получилось так, что она не раскрыла тебе другую сторону медали. Это выражение кажется мне уместным в данной ситуации.
– Кто эта женщина на террасе? Она твоя жена?
– Нет. Ее зовут Мария Коррадини. Она жена другого человека.
– Тогда она твоя любовница.
– Не стану отрицать этого.
– А эти дети? Они твои?
– Нет. Но я забочусь о них так, словно они были бы моими.
У нее перехватило дыхание, и она старалась побороть это ощущение.
– Не успела я уехать, как эта Коррадини снова заняла твои чувства. Такова твоя привычная жизнь во Флоренции? Между мимолетными романами тебе нужна постоянная любовница?
– Изабелла! – Услышав такое обвинение, он уставился на нее мрачным взглядом. – Не суди обо мне так опрометчиво. Если бы были иные обстоятельства, думаешь, я бы позволил тебе уехать, не обручившись с тобой?
Первое потрясение сменилось растущим гневом и отдалось болью в сердце Изабеллы.
– К чему связывать себя обещаниями, когда от меня можно так легко избавиться. – Из ее уст вырвался истеричный смех, в котором звучала боль. – Когда ты говорил о том, что мы должны какое-то время подождать до нашей следующей встречи, ты скрыл от меня, что наслаждаешься семейной жизнью вместе с детьми, права иметь которых ты хотел лишить меня!
– Я снова должен сказать, что не таково было мое желание. – Его лицо напряглось.
– Должно быть, ты сильно любишь эту женщину!
– Я глубоко привязан к ней. Она вошла в мою жизнь спустя год после того, как я потерял Несту и сына. Она утешила меня, создала уют и дала мне любовь.
– Значит, у тебя возникла длительная связь из-за благосклонности шлюхи. – От горечи у нее к горлу стала поступать желчь. Как бывает с людьми, обычно не подверженными переменам настроения, ее гнев стал еще более яростным и причинял страдания обоим.
– Ты порочишь ее, Изабелла, – резко ответил он. – Я беру всю вину на себя. Она аристократка, ничем не запятнавшая своего имени до тех пор, пока я не воспользовался ее одиночеством ради того, чтобы избавиться от собственного.
Изабелла затаила дыхание – в ее памяти неожиданно всплыло кое-что.
– Теперь я вспомнила ее фамилию. Это случилось в тот день, как я впервые приехала во Флоренцию и отправилась кататься вместе с Лориндой и другими англичанами. Извозчик показал на огромный дворец, принадлежащий сеньоре Коррадини. Кажется, я слышала, что ее мужа заключил в тюрьму на длительный срок сам великий герцог. Или мне показалось?
– Это правда. У Коррадини были мощные враги, они расставили ему сети. Его обвинили в измене. К его несчастью, всплыли доказательства того, что он затеял политическую интригу и другие темные дела, что могло закончиться для него ужасной смертью, если бы все дошло бы до суда. Но у семейства Коррадини давние близкие связи с дворцом Питти, и великий герцог воспользовался своей прерогативой смягчить наказание. Коррадини заключили в тюрьму на десять лет. Мария может своими деньгами обеспечить ему удобства, какие себе трудно представить заключенному: хорошую еду, чистое постельное белье и врачебный уход.
На это Изабелла отреагировала колкостью:
– Это уж точно прольет бальзам на ее совесть!
Лицо Оуэна помрачнело.
– Повторяю, она безупречна. Это ведь жестокая история, разве не так? Ты хочешь выслушать ее?
– Почему бы и нет?
– Ты провела в Италии достаточно много времени и знаешь, что здесь еще не вышли из моды самые жестокие наказания за преступления. Людям ломают спины на деревянном коне, а подвешивание страшно описывать. За небольшой проступок несчастных подтягивают вверх за руки, заведенные за спину, и оставляют их качаться в таком положении. За этим может наблюдать любой, кому нравятся подобные зрелища, а наши путешествующие соотечественники слишком часто оказываются среди таких зрителей.
Изабелла почувствовала отвращение, по ее телу пробежала дрожь. Однажды на светском мероприятии Натаниел потчевал гостей, собравшихся в гостиной, рассказом о том, как он в Неаполе видел самую дьявольскую пытку. Ей самой приходилось не раз избирать другой путь, чтобы не видеть, что творится в сквере или на рыночной площади.
– Ты не должен напоминать мне об этом.
– Я только скажу, что для получения полного признания Коррадини пытали таким образом, чтобы он не мог на суде ни видеть, ни слышать, ни говорить. Он все время страдает от боли и полностью лишился разума. Если я помог Марии облегчить ее страдания тем, что забочусь о ней и ее детях, то нисколько не сожалею об этом. Мне лишь грустно, что в наших отношениях появилась брешь.
Что бы он ни говорил, она не могла избавиться от чувства обиды, нанесенной изменой. Изабелла посмотрела в сторону террасы, невольно испытывая сострадание к женщине, чьи расплывчатые очертания проглядывались сквозь стекло.
– Мне понятно, как вы нашли друг друга, – сказал Изабелла, но затем ее голос выдал все, что наболело у нее на сердце. – Но зачем надо было снова приводить ее в этот дом, если ты любишь меня так, как утверждаешь?
– Я не приводил ее сюда. Она здесь живет.
Какое-то время истинный смысл сказанного не дошел до нее. Когда Изабелла все поняла, она побледнела, на ее лице и губах не осталось ни кровинки.
– Ты хочешь сказать, что она все время была здесь? Все время, пока мы?.. – Ей не хватило сил договорить.
– Эта вилла очень просторна. В одном крыле находятся покои с отдельным двориком и воротами. Однако, как ты могла догадаться, имеется дверь, через которую можно пройти из одного крыла в другое.
Складывалось впечатление, что идет безжалостная игра с целью раскрыть как можно больше ужасной правды. Изабелла вспомнила, что часто слышала далекий смех детей и думала, что это отпрыски садовников или других местных слуг. Лишь она одна среди всех англичан не ведала о связи Оуэна с Марией Коррадини. Изабелла невольно потерла глаза тыльной стороной ладони – ей не хотелось ни видеть, ни слышать, ни помнить. Она почувствовала, что Оуэн приблизился к ней и взял ее за плечи. Она резко подняла голову и отскочила от него.
– Не касайся меня!
Он весь напрягся.
– Я не уходил от тебя и не бросался в ее объятия. Я думал только о тебе.
По ее телу пробежали судороги.
– Но она была здесь.
– Я не мог прогнать ее.
Ее глаза горели.
– Отошли эту женщину в ее дворец.
– Она останется здесь столько времени, сколько пожелает. Я не брошу ее. Даже ради тебя, Изабелла. Горькая правда заключается в том, что без меня она покончит с собой.
Изабелла какое-то время смотрела на него, не веря своим ушам.
– Оуэн, в таком случае ты уже сделал свой выбор. Между нами все кончено.
Она повернулась и покинула дом столь же стремительно, как и вошла в него. Изабелла не знала, последовал ли он за ней, ибо ни разу не оглянулась. Вернувшись, она увидела, что Эми уже ждет ее.
– Эми, мы немедленно уезжаем. Немедленно! Я хочу вернуться домой! – В отчаянии она поднесла к вискам руки, сжатые в кулаки. – Боже милостивый! Дай мне уехать домой!
Эми проводила Изабеллу взглядом, когда та взбежала по лестнице и подумала, что на месте госпожи она потянула бы за единственную струну, после чего Оуэн и не стал бы думать о других ветреных женщинах. Но Изабелла Тренч была из тех, кто не станет прибегать к козням. Она предоставит мужчине свободу выбора, не станет добиваться любви принуждением.
Через час они покинули Флоренцию. До Генуи им предстоял долгий и утомительный путь. Дороги туда были столь же изрыты колеями, что и те, по которым они ехали раньше. Удрученная и усталая Изабелла испытывала боль при каждой встряске экипажа. Где бы они ни останавливались на ночь, она тут же отправлялась спать. Она ела, не выходя из спальни. И все время думала о том, как бы поскорее вернуться домой и обрести покой.
Но это были тщетные надежды. В одной деревне в тридцати милях от Генуи ночная остановка затянулась на целую неделю. Эми объяснила остальным слугам, что госпожа устала от путешествия и должна немного отдохнуть. В единственной свободной комнате, расположенной на верхнем этаже, Изабелла в страшных муках избавилась от столь давно желанного ребенка, который был зачат в безмятежные дни.
К тому времени, когда Изабелла достигла Марселя, она снова захворала. Она болела несколько недель и когда, наконец, окрепла, врач посоветовал ей поехать в Германию лечиться на водах в Бадене до полного выздоровления. Она последовала его совету, ибо была столь подавлена, что сама не могла принять какого-либо решения, и Эми снова смирилась с тем, что поездку домой придется отложить. К счастью, гостиницы в Германии оказались приятной неожиданностью – они были чисты и удобны, особенно в Бадене, где Изабелла постепенно вернула пошатнувшееся здоровье. Трудно было сказать, сказались ли воды или все произошло естественно, но лицо Изабеллы обрело прежний цвет, а глаза – блеск. Только Эми догадывалась по пропитанным слезами подушкам, что время от времени происходит в спальне Изабеллы, когда она остается одна.
После почти трех лет отсутствия Изабелла вернулась в Лондон. Ее стали навещать друзья, когда пронесся слух, что она прибыла на Арлингтон-стрит. На серебряном подносе, стоявшем в вестибюле, накопилась гора приглашений. За ее отсутствие утекло много воды. Умер принц Уэльский, наследником трона стал его юный сын, который однажды станет Георгом III. Сам Лондон быстро расширялся, процветали ремесла и торговля, оживился порт, росли великолепные здания. В столице кипела жизнь. Изабелла поняла, как она тосковала по Лондону во время путешествия.
Первым делом она навестила Чиппендейлов, чтобы взглянуть на своего крестника. Во время ее отсутствия у них родился второй сын, которого назвали Эдуардом. Как только Изабелла прибыла на Кондит-Корт, она заметила, что новый дом гораздо удобнее прежнего. Еще одно обстоятельство говорило об улучшении финансового положения Чиппендейлов – у них появился свой штат слуг, а у Кэтрин – паланкин.
Из парадной двери навстречу Изабелле вышел Томас и поспешил к ней, протянув руки.
– Моя дорогая Изабелла! С возвращением домой!
Она не была готова к тому, какое впечатление на нее произведет новая встреча с Томасом. Изабелла уже считала, что Оуэн полностью завладел ее сердцем, но с болью обнаружила, что ее непоколебимая любовь к Томасу выстояла и не изменилась, несмотря на бурную страсть к другому мужчине, которая охватила ее, словно приливная волна, и растворилась в боли, которая не утихнет. Видно, судьба распорядилась так, чтобы она вечно любила мужчин, которым отдала бы свою жизнь, если ее попросили об этом. Теперь ее любовь к Томасу стала ровнее, она не распалялась несбыточными мечтами. Однако, взяв руки Томаса, она догадывалась, кому принадлежат ее чувства, которые останутся непоколебимы. Было приятно смеяться вместе с ним по поводу множества подарков, которые она привезла его детям. Все сиденье экипажа было завалено ими.
К двери подошла Кэтрин с маленьким Эдуардом на руках. Это был болезненный ребенок, он часто плакал, и мать носилась с ним и днем и ночью. Что-то из постоянного беспокойства матери о здоровье малыша передалось в ее нервных объятиях, в которые она заключила вернувшуюся путешественницу.
– Слов нет, как я рада снова видеть тебя. Ты нам много расскажешь о своем путешествии. Входи, дорогая подруга. В твоем доме все в порядке?
– Да. Спасибо тебе и твоему мужу. – Изабелла через плечо оглянулась на Томаса. – Моя домоправительница говорила, что ты часто приходил, когда Кэтрин не могла покинуть дом из-за плохого здоровья маленького Эдуарда. Наверно, тебе было трудно выкроить время.
Он покачал головой, отмахиваясь от похвал.
– Всякий раз, когда мне доводилось бывать в тех краях, я заглядывал лишь для того, чтобы проверить, все ли так, как ты желала. – Затем он посмотрел в сторону вестибюля, и его уста озарила гордая улыбка. – Вот и он. Мой сын и наследник пришел встретить тебя.
К ним приближался крепкого вида малыш с круглыми, как яблоки, щеками и черными волосами. Малыш все еще ходил в детской юбочке, бриджи он наденет, когда ему будет три или четыре года, однако в том, что это мальчик, не было сомнений – у него были крепкие плечи и телосложение. Изабелла наклонилась и протянула ему руки. Мальчик остановился в нерешительности и серьезно взглянул на нее черными, как у отца, глазами, затем робко подошел к ней. В приливе нежности Изабелла подняла его, прижала к себе, стала целовать его розовые щеки, руки. Мальчик потянулся к ее продолговатой серьге, зачаровавшей его своим блеском. Он займет место сына, от которого она избавилась в Италии. Изабелла будет любить его, как собственного ребенка. Она надеялась, что мальчик унаследовал дар отца. Мир будет всегда нуждаться в прекрасных вещах, радующих глаз и сердце.
Глава 13
Кэтрин сидела у окна и апатично смотрела на модно одетых людей, передвигавшихся пешком, в экипажах и паланкинах. Она оплакивала смерть маленького Эдуарда, не дожившего до второго дня рождения. Прежде она чувствовала бы себя королевой, живя в этом новом доме на Кондит-Корт, который был гораздо удобнее прежнего. К нему можно было подойти через арку со стороны Стрэнда, к тому же он соседствовал с большим домом, резиденцией графа Нортумберлендского. Но сейчас это жилище казалось ей обычным местом с четырьмя стенами и крышей только потому, что здесь умер маленький Эдуард, после чего она невзлюбила этот дом.
К счастью, вскоре они, похоже, собирались переехать, прожив в нем не дольше, чем в первом жилище. Только этим утром Томас приобрел собственность на улице Св. Мартина, и их новое жилище снова окажется рядом с мастерской, ибо он мог жить, дышать, есть и спать рядом с рабочим местом, если это было возможно. Ему бы очень не понравилось жить вдали от мастерской на Ковент-Гарден. Иногда Кэтрин хотелось, чтобы он увез туда свою кровать и дал ей передохнуть от бурной любовной близости.
Ей казалось, будто она после рождения Эдуарда потеряла всякое плотское влечение. Роды не были трудными, но с того мгновения, как малыш издал первый слабый крик, так непохожий на громкий рев здорового Томми, казалось, что исчезли все остальные чувства, кроме трогательной заботы о новорожденном. Материнская любовь проявила себя гораздо сильнее, чем она представляла, исключив все другое и лишив ее интереса ко всему, что не было целиком связано с ее стремлением сохранить ребенку жизнь. С того дня, как Кэтрин потеряла ребенка, она с тяжелым сердцем сидела часами, как в это утро, сложив руки на колени, забыв обо всем и ни о чем больше не беспокоясь. Маленький Томми был ей очень дорог, но его оставили на попечение няни, и мать им почти не занималась.
Томас, помня, с какой радостью она с самого начала помогала ему готовить книгу, старался привлечь ее к составлению извещений и рекламы, чтобы привлечь отдельных подписчиков разместить заказы на книгу еще до ее публикации. Книга, несомненно, станет шедевром, когда выйдет в свет. Томас устранил ранее присущую великолепным рисункам тяжеловесность, ножки в виде лап исчезли, как и крупные львиные головы, аканты строго обрезали, будто над ними работал методичный садовник. Кэтрин пыталась написать то, что от нее хотел Томас, но он заметил, что она предприняла множество неудачных попыток и испортила немало бумаги. Временами она плакала по умершему сыну. Изабелла посоветовала ему оставить ее в покое и дать время исцелить душевные раны.
Кэтрин думала, что перенесла бы утрату легче, если бы оказалась замужем не за Томасом, а за Джорджем Эндрюсом. Тогда ее поддержала бы любовь Эндрюса и она не стала бы отстраняться от него, как от Томаса. Она во всем винила не Томаса, а себя. Он был хорошим мужем и отцом, добрым и щедрым, старался дать ей все, чего она желала, и вызывал ее восхищение тем, что энергично занимался делом и выдерживал конкуренцию. Ему самому удалось привлечь среди подписчиков много выдающихся людей и заручиться новыми именами.
Томас заслужил такой успех. Кэтрин также считала, что ему нужна более любящая супруга. Она знала, что Томас переживает смерть Эдуарда не меньше, чем она, но не могла вдохнуть жизнь в свою оцепеневшую душу и тело. Она так часто придумывала отговорки, так часто избегала его любовных посягательств, что крайне редко вспоминала о полагавшихся обязанностях жены, и удивлялась, почему он терпит ее. Если бы он не находил спасения от тягот домашней жизни в повседневной работе, которую любил, она не сомневалась, что он давно бросил бы ее.
Когда Томас пришел на улицу Св. Мартина, он не думал о жене. Ее апатия сильно беспокоила его, но стоило ему только покинуть дом, все проблемы семейного характера оставались позади. Если бы Томас поступал иначе, то страдало бы дело и жить пришлось бы в более стесненных условиях. В его кармане лежали ключи от собственности, принадлежавшей ему. Он не сомневался, что после издания книги со ста шестьюдесятью медными оттисками, исполненными на лучшей бумаге его другом Матиасом Дерли, слава о нем распространится далеко, на него обрушится стремительный поток заказов. Вот почему ему пришлось обрести более просторную мастерскую, чем прежняя у собора Св. Павла. «Путеводитель» займет место рядом с уже опубликованными великими книгами по архитектуре.
Три дома с дворами и постройками позади них под номерами 60, 61 и 62 ждали новых хозяев. Все они выходили на верхний конец улицы Св. Мартина. Томас хорошо знал это место, ибо оно находилось точно напротив кофейни в Старой скотобойне, где он отведал бесчисленное количество чашек кофе и беседовал множество часов с собратьями по ремеслу. Здесь он брал уроки рисования и черчения у Матиаса Дарли, когда впервые приехал в Лондон. Это была также оживленная и хорошо мощенная улица, которую дворники содержали в чистоте. По обе ее стороны находились самые лучшие дома. Джеймс Пейн как раз владел одним из этих высоких красивых домов с портиком, огороженными пространствами, ступенями, ведущими вниз к тротуару. Пейн останавливался здесь всякий раз, когда бывал в Лондоне. Здесь находился также ряд процветающих предприятий с яркими фирменными знаками над дверями. Во всех магазинах молодые женщины в кружевных чепцах и шелковых фартуках обслуживали покупателей и были готовы предложить все – от шляп с перьями до отборного винограда, ананасов и персиков, не говоря о множестве других фруктов, что придавало живописность всему окружающему. Улица Св. Мартина являлась также средоточием мастерских по изготовлению мебели, здесь расположились мастерские других краснодеревщиков. В целом это место казалось идеальным для того, чтобы обрести широкую известность и признание.
