Текст книги "Познание французского языка (СИ)"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Рождение Марины

Маленький беззащитный и теплый комочек нетерпеливо вертел головкой, открывая крошечный ротик и сглатывая впустую, а потом, коснувшись щечкой ее обнаженной груди, неожиданно быстро повернулся личиком, ткнулся под грудью и…

Все что угодно, но только не таких ощущений ожидала она от младенца, а тут такие?!!!

У нее широко раскрылись глаза, и даже сбилось дыхание, следом все, что было в ней женского, обратилось в ощущения исхода из нее, к такому прекрасному существу, которое присосалось и тянуло из ее груди молоко. И за эти несколько секунд, что произошли у нее с малышом, она, будто бы, обрела новую жизнь! И куда делись, куда пропали ее выражения на лице апатии, безразличия и ощущения никчемной загубленной жизни? Все! Теперь все встало на свои места! Вот дитя и вот, кормящая мать!

Хотя и оно не ее, но она, именно так и почувствовала себя, словно это милое и прелестное дитя как будто бы стало ее, которое она только что родила. Все это отразилось на ее лице и умиротворенной позе.

Все соединилось, наконец-то и инстинктивно приобрело потерянный ранее для нее смысл в жизни. Все! Теперь она кормила дитя! Вот мать и дитя, а все остальное – ничто!

Мы не чувствуем протекание крови в наших жилах, а вот молоко, что с каждыми секундами убывает, то она почувствовала и ощутила сразу же, это было видно по выражению наслаждения на ее лице. И нам, даже показалось, что она чувствовала, как по невидимым и неощущаемым каналам из ее молочных желез, что все это время только наливались и томились, из них, из самой середины мягких и вздувшихся венами тканей груди, из нее потекли волшебные ручейки…

Дитя сосало из нее молоко, и она это блаженное состояние испытала, потому, как закрыла глаза и тихонечко стала покачивать дитя…

Интересно, а что она ощущала?

Когда она, наконец-то, оторвала свой взгляд от личика ребенка, то впервые осознала и увидела, что она не одна.

Напротив ее сидели и улыбались все! И такой счастливый отец ребенка, и его мать и его отец, которые подобрали и купили ее – для кормления их малыша. Да, именно так, купили для такого употребления, как матери кормящей.

Они смотрели, замерев, то на дитя, то на нее, а она сидела перед ними с обнаженной грудью и не видела никого, а только, сквозь каплю слезы, что навернулась у нее на глазах, увидела расплывчато их очертания напротив себя. И ей не было никакого дела до всех, она просто сидела и кормила дитя…

Эту неделю, как она родила, так изменили ее мироощущения и не потому, что была вынута из-под земли, а потому, что с ней произошло великое таинство природы – женщина родила!

Никогда потом и ничего подобного не могло сравниться с этими дикими и просто животными ощущениями деторождения…

Сначала она беспокойно ожидала, потом неясность, а затем, первые схватки, с дикими болями раздвигания и желаниями их прекратить и забыть, а потом, ожидание их нового нарастания…Да, что там говорить? Того, что случилось, того, не запомнить и всего невозможно вспомнить, потому как, весь окружающий мир исчезает тогда для женщины и у нее остаются только самоощущения и созерцание в глубь себя, такого не понятного в тебе и не объяснимого рождения из тебя человеческого дитя…

И вот эти ощущения не человеческого, а животного, те, словно нас, сводили с ума!

И рожающая женщина она такой и становится, частью того, что называется матушкой-природой. Во время родов ты уподобляешься животному и делаешь, нет, за тебя все проделывает природа, а ты уже не в силах того изменить и только подчиняешься ей.

А ведь, не подчиниться никак нельзя, все равно ведь, балансируешь на грани… Вот твоя жизнь, вот жизнь только что нарождающегося дитя и ты не смеешь выбирать, ты не в состоянии ничего осмыслить, понять и только ждешь, ожидаешь конца и начало рождения тобой человеческого дитя…

Точно так было и у нее. Она была, в те часы, словно полоумная, все стонала, пугалась и вскрикивала от боли схваток, никак себе ранее этих ощущений не представляя. А то, матушка-природа, раздвигала ей бедра, поворачивала первым оборотом дитя и направляла его к выходу на белый свет. Потом, снова у нее начались схватки, потом потуги…

Дитя, по велению матушки-природа, сделало еще поворот и устремилось из нее… Она этот момент поняла и почувствовала, напряглась, желая его выдавить, выпустить из себя… Глаза ее обезумели, она закричала страшно и в голос…

А теперь послушаем ее, так как она родила и мгновенье после того…

А потом я, вместо радости того, что отмучилась, родила я испытываю шок! Во мне тогда все обострилось и так, что я ничего не слышу, а хочу услышать только голос моего ребеночка!

Я жду его вскрик и его голосок, секунды …Секунды бегут, а я его все не слышу…

А мне, что-то такое говорит старуха, а я ничего не пойму, да и не хочу другого слышать и я в изнеможении шепчу…

– Кто, кто у меня? Почему, я не слышу его? Покажи моего ребеночка?

Потом, ее слова, как страшный, оглушающий удар и словно мое умирание. Так было у меня.

Потом, меня охватила такое безразличие, апатия и мне не до всего. Я стала рабой своих опустошительных ощущений никчемности…

Ощущений того, чего я не смогла довести до конца и того, что ждала, оно не состоялась и тому – я вина! Все! Я умерла, хотя и жила в теле, полумертвой женщины.

И вот теперь, я ожила!

Дитя пососало еще и отпало само от груди, сомкнув аккуратненький ротик. Все! Она необычайно обрадовалась и подумала про себя…

А ведь, это я дитя накормила! Я! Я его и своим молоком! Это я, я это сделала…

– Заберите ребеночка, пусть дитя поспит, – сказала как-то повелительно и спокойно, обращаясь ко всем.

Они переглянулись, а потом мать, первая поднялась, склонилась надо мной и осторожно приподнимая, отняла из-под груди своего внука.

Я тронула груди рукой…Одна грудь заметно опала, а вторая, меня распирала…

– Через час, снова приносите дитя, я его покормлю со второй груди, вон, как она налилась?

И не стесняясь их, раскрылась, показывая, какая она налитая и у меня словно каменная…

– Да, да наша кормилица – засуетился их сын, пойдемте, приляжете и отдохните пока. А что вам принести, чая, молока? Говорят, что кормящей матери больше всего…

– Горячего чая с молоком, пожалуйста, – сказала, закрываясь, вставая, и уже поворачиваюсь, чтобы идти в свой подвал, как его отец.

– Нет, милая, не туда, идите за мной, вы теперь рядом с малышом и мы не позволим вам…

– Куда, туда? Простите, мне надо…

– Ах, вам вон туда, там, за второй дверью, – и когда я уже шла, он мне в спину, опомнясь, и наконец-то…

– Благодарю вас! Будьте здоровы и кормите нашего наследника! Простите, а как вас…

– Марина… – сказала, скрываясь за заветной дверью…

С этого момента ко мне совсем по другому: почет и уважение, милое, теплое участие и дружеское отношение во всем что я прошу сделать для малыша и меня.

На втором кормлении я ему даже позировала, он меня с малышом на руках фотографировал, как я его кормлю.

И я, после своего первого кормления, несмотря на страшную и валящую усталость, села в своей новой комнате перед зеркалом, причесалась впервые, за все это время…

– Ну, что, бродяга? Кажется, больше не надо ничего, я тут пока что останусь, пожалуй…

Потом потянулись однообразные будни: кормление сутками и по часам, уход за ребенком, сон, еда и все я делаю, как автомат. Правда…

Сначала я не поняла ничего, думала, это от того у меня, что я кормлю чужого ребеночка и все еще не успокоилась…Потом, понемногу с каждым кормлением я все яснее стала это ощущать.

Поначалу не могла даже себе признаться, что я вместе с кормлением испытываю такое возбуждение…

Нет, не эмоциональное, а иное, ранее мною уже испытанное. И я, в первое время, напуганная всем, не могла себе признаться, что я сексуально возбуждаюсь каждый раз, когда кормлю ребеночка. Я даже мысли такой ранее не допускала, а сейчас?

Неужели, корила себя, я стала настолько распущенной, что я даже на ребеночка возбуждаюсь? Да как такое возможно вообще?

И пыталась подавить в себе эти ощущения, но….

Поначалу, пока была в тревоге и переживаниях, своих тяжелых воспоминаний я и мысли никакой насчет себя не допускала…А потом, вместе с осознанием своего значения в их семье, я стала поглядывать по сторонам.

Сяду, ребеночка кормлю или ношу его по дому, а сама наблюдаю, что вокруг у них происходит. Ага, не все так, как казалось, оказывается, я кормлю ребеночка, брошенного чьей-то непутевой матерью. Потому, как вижу все время их сына в такой озабоченности и задумчивости.

Я попала в семью банкиров: отец и сын, ах, да не будем уточнять! Разве же в этом главное? Главное, что началось потом.

А началось с того, что я за неделю заметно поправилась, стала обретать прежние формы. А, что вы хотите, пила и ела, сколько хотела и влезет!

И если, поначалу на меня только с любопытством поглядывали и с одобрением, то потом уже с иными взглядами. А о их намерениях, я только догадывалась…

Началось невинно, с подарков малышу и мне. Ему пустышку замысловатую, а мне… Эх и чего только мне не дарили! Но поначалу все подарки нейтральные: тапочки, кружку фарфоровую, набор расчесок, средства личной гигиены, а потом пошли подарки со смыслом.

По мере того, как я отъедалась и превращалась в красивую молодую женщину, мне все притязательней шли подарки: теплый халат, сразу несколько лифчиков различного назначения и фасонов, комплект, вовсе не нужного мне белья и тому подобное…

Вскоре и взгляд на меня стали меняться в моем окружении.

А таковыми были: их отец, мать, сын, несколько горничных, кто мне помогали, садовник, когда я с коляской гуляла и даже охрана. А потом крестины ребенка. Оказывается я и не заметила за однообразными днями, что ребеночек-то вскормленный мною уже становится…

Крестины праздновали шумно и пышно и я, впервые за многие месяцы и годы, наверное, почувствовала себя, нужным и значимым человеком.

Со мной считались, ко мне обращались, на меня смотрели и мужчины и женщины, только, одни с пониманием моего предназначением, а вторые, для иных потреблений, как употреблений меня в качестве молодой и сексуальной женщины. И надо сказать, что я уже, видимо всем своим видом такой и была. Кроме того, я уже ручками снова себя стала трогать…

Да, что же это такое, возмутится публика, читая. Как, можно, о таком писать, путая святое и беспутное. Но, дамы и господа, жизнь такова, какова она есть, а не такая праведная всегда или удобная, для нашего понимания.

Вот и я, такой была, и, несмотря на выполнение своих обязанностей кормящей заменительницы матери, я не удержавшись однажды, потом уже не могла сдержаться и сорвалась…

Такой простой мой помощник, приборчик – молокоотсос стал для меня первым серьезным испытанием, с которым я тут же не справилась. И, как-то, после ночного кормления, сидела и сдаивала себя с помощью ручного молоко отсоса и так увлеклась, что уже вовсе не для молока сдавливала сосок, а, для того чтобы себя удовлетворить. Малыш спал, мной в очередной раз досыта накормленный, а я? А я, испытав, в очередной раз такие сексуальные ощущения от его насасывания груди, теперь сама, сидела и отсасывала свои соски…

Затем руки разошлись по груди, сжали их. Сначала осторожно и нежно, затем все сильней и сильней. И вот, тогда у меня возникло желание применить тот же отсос, и я с напряжением приложила его к опустошенной груди и принялась нажимать на резиновую грушу, ощущая возрастающее возбуждение…Так увлеклась, что…

– А зачем, вы так делаете? – внезапно услышала у самой двери.

Оказывается, я сидела в пол оборота и не заметила, что приоткрылась дверь в мою комнату, вошел его отец. Он так же не спал и вышел по делу, привлеченный полоской света. Подошел к двери и…

– Ну, понимаете, молоко надо… – и запнулась, не зная, что пояснить, как оправдаться самой.

А он подошел ко мне и…

Я была в ночной рубашке, сидела около кровати. Руки были заняты: в одной руке держу бутылочку сцеженного молока, а в другой, этот злополучный прибор.

Его руки неожиданно легли мне на груди, я замерла, затаив дыхание и не смея, почему-то ему сказать, отказать, так и сидела, не ожидая ничего доброго от старика.

– По – моему, такую грудь не надо сдаивать, так?

– Нет надо, – довольно громко прошептала, пытаясь, освободиться от его наглого захвата.

– Ну, тогда я помогу тебе!

– Нет, не надо, что вы?

– Не кричи, а то разбудишь малыша!

Когда он только вошел в меня, я тут же кончила, истосковавшись и будучи заведенная так, что его испугала, наверное.

– Ты что? Что с тобой? Тебе, не хорошо?

– Глупый, сделай еще, я прошу тебя, ну же, еще?

Он делает, а я ему:

– Ладно, я знаю, что ты хочешь и боишься спросить, возьми, пососи…

– А как же малыш?

– Моего молока хватит всем, и ему, и тебе, и…

– Нет, только ты сына сюда… Смотри мне, а то удавлю! Поняла, ты?

– Поняла, поняла, ну же, соси!

С того дня, я уже обходилась без прибора.

У меня появился свой молокоотсос, который ко мне зачастил и кончал в меня каждый раз, зная, что я, пока кормлю грудью, я не залетаю…

Потом у меня появились иные подарки, от моего пожилого помощника. Сначала колечко, потом ожерелье из полудрагоценных камушков и еще по мелочам то, чем он так меня баловал, за то, что я такое вытворяла для него, что чуть, уже не забывала про нашего малыша.

Думала, что я так и останусь, между ними разрываясь, между малышом и стариком. Ан, нет! У него дела и он уехал в загранкомандировку. Вместо себя он оставил своего сына, всем заведовать и управлять.

И вскоре его сын уже подо мной лежит, а я управляю им и нам так хорошо с ним, не то, что с его отцом, стариком.

– Ну, как? – спрашиваю его. – Ты хорошо прочувствовал меня? Почувствовал, как я направляю и управляю им? Тебе хорошо?

– О, да! А ты, можешь меня покормить?

– Нет! Теперь ты покормишь меня! Дай, его мне и я…

Через некоторое время я ему говорю, сидя у него в ногах.

– Уж кто из нас лучший кормилиц, так я и не знаю сама? Так ты или я? А? Как ты считаешь?

Вот так я стала одновременно и кормилицей всего мужского в их роде и сама кормилась у них! Но скоро про это узнала хозяйка дома.

В последнее время она все чаще стала ко мне заходить и подолгу сидела, молчала, ни о чем меня не расспрашивая. Этим она, как мне кажется, пыталась дать мне понять о недозволительных поступках и одновременно искала во мне причину для отказа в дальнейшем пребывании у них. А так как ее малыш рос и не о чем не догадывался, то у нее стояла проблема, как, не отрывая меня от него, оградить от контактов с ними, ее мужчинами.

Кстати, она была намного моложе своего мужа, была второй женой и видимо, в их семье, это тщательно скрывали, к тому же, как я поняла, и сын был не ее, вообще, в этом доме было множество тайн, о которых не знали посторонние, но я уже знала о них кое – что. И вот она приходила и молчала, не зная, как поступить со мной.

Наконец и видимо, после очередного отказа мужа ее ублажить, она примчалась ко мне и…

– Значит так! Что хочешь делай, и с кем хочешь, но только, чтобы ты больше ни с кем из моих мужчин… – и, задыхаясь от ярости, выскочила из комнаты.

Вот и нажила себе врага! Я прекрасно теперь понимала, что она меня вышвырнет скоро из дома и если бы не мои кормления грудью… На следующий день она заявила, что малыша постепенно начинаем приучать к детскому питанию.

– Пора, – сказала она, – особенно твердо, чтобы я все поняла.

А я и так все знала наперед, что рано или поздно, а мне дадут от ворот поворот. Но вот, когда и куда я пойду? Вот в чем вопрос!

За это время, что я прожила у них, я полностью себя восстановила. Я поправилась и даже стала с излишком, я материально укрепилась, за счет подарков моих мужчин и… А вот, куда мне идти и к кому? Не возвращаться же мне под землю опять?

Все решил ее муж. Он мне по секрету сообщил, что жена меня собирается вытурить в ближайшие дни, а ему все время о моем не достойном к ней уважении постоянно напоминала она. Потому он, не желая, как он говорил, такую желанную женщину потерять, предложил мне перейти на квартиру, которую он втихаря от жены, снял для меня. И я его за это особенно горячо благодарила, все ему в тот вечер в себе разрешила и даже то, о чем он так долго мечтал. И вот, когда он меня так взял, то я, лежа под ним, приколотая его мягкой булавочкой, говорю…

– Мне надо на кого-то выучиться, хотя бы, на медицинскую сестру. А то я так, без вашего внимания и вынимания, помру с голоду. Помоги мне, господин и ценитель моих вкусных булочек!

И он помог. Правда, на медицинскую сестру я никак не могла претендовать, а вот изучить массаж и получить свидетельство, я смогла. К тому же, он заявил жене, что молока все меньше становиться и мне надо делать массаж.

– Знаем, какой ей делают в нашем доме массаж, что ей еще от нас надо?

Ко мне стала приходить молоденькая девушка и так стала меня обучать, что я скоро забыла о своем намерении совсем.

О, она оказалась, такой прекрасной специалисткой по моему генитальному массажу, что я с вожделением ее каждый раз ждала.

Это не осталось незамеченным и вот, однажды, девочка только закончила наш любовный массаж, и только что от меня оторвалась, просто сидела рядом и меня поглаживала, как ворвалась она. Боже, чего она только мне не кричала!

Но, как, ни странно ей было видеть такую мою реакцию, я согласилась с ней во всем и тут же, подхватив свои вещи, покинула ее дом. А она напоследок кричала мне, что я б…и шала….!

– Ну, чего ты кричишь? – отвечаю ей, пока выхожу с вещами. – Все ты правильно говоришь! Ты, именно такую б…, себе и покупала! И я отработала вам сполна и как кормилица, и как та, что обслуживала твоих муж…

– Проваливай! И чтобы духу твоего и ноги в нашем доме не было! Скажи спасибо моим мужчинам, а то бы, я тебя разорвала на части и в землю бы закопала! Гоните ее в три шеи! А ты чего, ляр….. уставилась, – это она моей девочке, – катись за ней к … матери!

И, слава богу! Спасибо ей!

Жива и здоровая, накормлена и одета, да еще и с деньгами, я, наконец-то, выкатилась из их дома, а по сути, я вышла в люди! Спасибо, им всем, особенно, моему любимому и такому, ставшему для меня родным, малышу!

Спасибо, что приютил и обогрел, да еще, столько доставил мне в жизни радости! С таким прекрасным настроением я вошла в новую для себя жизнь.

– А, что? По-моему, неплохое начало, как вы считаете? А если так, то я хорошая, раз стольких мужчин смогла, одного – поставить на ноги, и двух – уложить под себя! А раз я такая хорошая, то…Хорошего человека, должно быть много, потому я такой и стала! Знакомьтесь, теперь я уже точно стала б… под именем Массажирка!

Вот такую историю Массажирка нам рассказала. А вот, поверим ли мы ей, это другой вопрос! Знаете, у них, у каждой такие истории…

Еще бы, когда у них на день проходят, словно по десятку жизней, прожитых нами с мужчинами!

Фирма

– Я тебе, кажется, все показала и все ты сама увидела и даже с некоторыми девочками переговорила. Ну и что ты скажешь? – спрашивает меня Васька на выходе из очередной квартиры.

Я вижу, что она что-то от меня скрывает и потому ей.

– Мне кажется, что ты чего – то не договариваешь…И потом, с такими красотками…С такими сейчас все! А вот, если бы я занялась этим промыслом, то обязательно что-то придумала на высшем уровне.

– Ну – ка, ну – ка? Ты хочешь сказать, что так, как сейчас, так у всех и нам надо, если мы чего-то хотим достигнуть, переходить на следующий уровень? Я, правильно, тебя поняла?

– Ну, как-то так, наверное… Главное, надо побольше культуры и уровня какого-то, больше надо шарма…

Она взяла и повернула меня к себе лицом, а потом несколько секунд пристально смотрела в глаза и сказала:

– Я рада, что я в тебе не ошиблась!

– А что, ты во мне искала какую-то ошибку и подлость? – тут же ее срезаю.

– Знаешь, поедем сейчас в одно место, я тебя приглашаю… А вот куда, то будет от меня тебе сюрприз. Посмотрим, что ты мне об этом потом скажешь?

– Для этого мне надо приготовиться? Это как-то связано сексом со мной?

– Нет, за это не беспокойся. Все будет, как в лучших домах Лондона и Парижа!

Заинтриговала…

И каково же было мое удивление, когда мы с ней, спустя час, оказываемся перед дверьми довольно приличной квартиры на втором этаже.

– Привет, Като! – встречает нас довольно взрослая и симпатичная тетка. – А это, та самая художница? Ну что же, давайте с вами познакомимся…

– Меня зовут Ольгой, я здесь поставлена хозяйкой. Проходите, пожалуйста, не стесняйтесь.

– Девочки! – зовет кого-то, обращаясь в коридор.

– Мадмуазель Красивая, Света, мадмуазель Тенардье, Мати? Идите к нам. Наша хозяйка приехала, хочет с вами переговорить!

– Ну, что ты, Олька, так официально? Нельзя, что ли, как-то спокойнее и потом, вот вам представляю свою замену, на время…Знакомьтесь, это Калледия, моя…вообще-то, она художница и будет вместо меня, пока я свое здоровье поправлю. Так что, вы уже все с ней вместе решайте и помогайте. А то, я вас знаю! Ну, что ты стесняешься, Кола? Знакомься! А вот и наша новая генерация…

Смотрю и вижу, как к нам, из глубины комнат и коридора подходят две симпатичные девушки. Одна – рослая и очень красивая, вовсе не обделенная природной красотой, с красивым и спокойным лицом, русской красавицы, другая – метиска, живая и не высокая, с курчавыми пышными волосами. Обе девушки молоденькие и я не успеваю спросить, как Васька, словно отгадывая мои мысли.

– Вот, это наши помощницы, кстати, студентки, только что поступили на ин яз, обе девочки прекрасно изъясняются на французском языке. Спроси, что-нибудь у них? Ну, же смелее!

– Парле о франсе? – спрашиваю первое, что приходит мне в голову. Просто гениальный вопрос, говорю себе.

– Et vous, qu'? Parlez français? – спрашивает меня высокая красавица.

– Tu es, que tu ne vois pas qu'elle ne comprend pas?

«Ты, что не видишь, что она не понимает?» – перебивает ее смуглянка.

– Так мы ничего не поймем, говорите на русском. – Говорит, немного недовольно, Васька. И обращаясь к Ольге.

– А Жанка, когда подъедет? Мы без нее начинать разговор не будем. Как я поняла, пока что, кроме французского языка девочки ничем не владеют?

– Да нет, – тихонечко говорит Ольга, – кое – что, они уже умеют и у них, как мне кажется, это неплохо получается. Так, я говорю, красавицы?

Обе девчонки заметно смущаются. А Света, отворачиваясь, бубнит.

– Вот же вы, тетя Ольга! А говорила, что никому…И потом, не было ничего. Не было! Правда, Матюша?

Матюша энергично кивает головой, а потом…

– Со мной у Светки ничего не было, а вот – с Жанкой! – говорит, ехидно посмеиваясь.

Потом они между собой беззлобно перепираются и мы, глядя на них, все понимаем, что и с ней и с Жанкой, у них все было, а если и не было, то все будет уже в скором времени!

– Все, вскоре будет, как надо! – Многозначительно горит Васька. Будет тебе и шарм, будет и высокая культура! Да, разве же с такими красивыми и образованными девочками мы не достигнем следующего уровня. А? Правильно я говорю, Калледия? Ну, что ты молчишь?

– Я не молчу, я думаю…

– Ну, и о чем же ты думаешь?

– Думаю, что теперь, без познания французского языка мы уже не обойдемся никак. Это ты классно придумала!

– Идите девочки и отдыхайте, пока. – говорит Ольга, выпроваживая девочек с кухни, которая вся еще заставлена коробками с бытовой техникой.

– Не успеваем, Като! Дня не хватает, к тому же, девочки еще и учатся. Кстати, неплохо у них все пошло, да вот пока что, не хватает твоих познаний владения языком. Как ты считаешь, они скоро этому научатся?

– Думаю, что скоро! К тому же, Жанка не только будет овладевать с ними навыками языка, но и Жатку, Козу, Массажирку и остальных подучит французскому, но на этот раз точно, самому французскому языку. Вы сами видите, какие бабки сюда вложены нашими людьми, ну и наших денежек, разумеется, тоже вложено немало. И на том спасибо нашим людям, которое все это организовали и нам передали. К тому же, пора, говорят мне люди постарше, переходить уже на другой контингент. Мы и раньше зарабатывали на этом ремесле, организовывая девочек, а сейчас появилась возможности зарабатывать хорошие бабки! Время простушек и шалав заканчивается, сейчас нужны образованные и воспитанные девочки, которых пора укладывать под иностранцев. Так что, я думаю, скоро наша фирма пойдет в гору! Время такое настало, время!

И пока другие будут на английском языке лопотать, мы начнем с французскими клиентами работать. К тому же, говорят, французские бизнесмены такие прекрасные любовники! И, что они вытворяют в постели и остроумные такие, и шутят все время, и с ними так легко, и так они ценят русскую женщину! Только, девочки, нам надо самим постараться, как следует! Время такое настало! Теперь никуда – без познания французского языка! Так, что главное? Познание французского языка!

Ну, а вы, как считаете? Это правильно – такое познание французского языка?