Текст книги "Познание французского языка (СИ)"

Автор книги: Роузи Кукла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Художница

За раскатами грома приближающейся летней грозы я не услышала, о чем она тихо спросила.

Хотела переспросить, но потом, помня о ее просьбе, как можно дольше не двигаться и позировать, не изменяя положения своего тела, я просто, в знак согласия, кивнула головой. Кивнула и поняла, по ее такому напряженному сначала, а после моего кивка – такого радостного и сияющего лица, которое высунулось из-за мольберта, что я, что-то такое и для нее важное, только что определила сама. А что? Откуда, у нее такая радость и с чего это, она? Что, она, такое спросила, что я не расслышала…

Ну, радость, так радость.… Пусть, хоть немного порадуется, за меня, подруга…

А что, она уже, действительно, стала моей подругой? Сама стала пристально вглядываться каждый раз, как только она отрывалась и выглядывала…

Она это уловила, кивнула, весело головкой и что-то, за мольбертом, замурлыкала…

Нет, она ничего, очень даже приветливая и какая-то сразу одновременно: доверчивая и боязливая, настырная и скромная… Скромная…

Она-то скромная, а вот – я?!

Уселась и сижу перед ней – в чем мать родила… Правда, я долго с ней перепиралась, по этому поводу, обговаривала, как я перед ней предстану, в какой позе и чтобы она не рисовала моего лица.… Но все это, вскоре, забылось, и я предстала перед ее очами такая, как она настаивала…

Я сидела лицом к ней, в пол оборота, закинув ногу на ногу, одной рукой я опиралась сбоку, а другую.… По ее настоянию, я должна была забросить ее за голову, прогнуть спину, выставив, как она мне говорила, эффектную картинку, под названием: красивая деревенская девушка с обнаженной грудью.… Да, как она, там, мне сказала, ах, вот так – анонсировала!

Ну, что же и на том спасибо! Спасибо, что хоть только с грудью, а то, еще, чего доброго.…Да, вспомнила и тут же почувствовала, как начинаю краснеть.… Это не осталось для нее незамеченным, вот, что значит художница?

– Ты что-то вспомнила, дорогая? – этим вопросом, она, меня смутила окончательно.

– Колбочка, я устала, можно передохнуть?

Нагнулась над подоконником и выглянула в сад, прикрываясь рукой. Она привалилась ко мне сзади, приятно прижалась мягким и нежным частями своего тела, обхватила руками, заставляя напрячь тело и я, отмечая тот факт – что мне это очень приятно.

– Что ты, там такое увидела? – спросила, обдавая меня запахами масляных красок, какого-то еще острого химического запаха… – Это от рук, – пояснила – …растворитель… – тут же – опережая мою мысль.

Этим она, меня, просто поражала! Стоило мне о чем-то подумать при ней, как она удивительным образом и тут же угадывала, о чем это я думала?

Одно меня радовало, что она, так и не узнает причину моего к ней внезапного потепления.… Ведь, я, же, настырная! Какие там, университеты? Мне не до этого, мне, теперь, после всего, что у меня было с Виталькой, надо было, чтобы теперь это все произошло бы, со мной, как с настоящей женщиной. Я решила ей стать немедленно, после его предательства, отказа от меня и выбора иной женщины.

Все дело в этом, я так, почему-то, считала. Я должна была теперь открыто жить с мужчинами и без каких-то глупых, ненужных недоразумений, оставленных в моем теле от маленькой девочки. Ведь, я уже, познала мужское достоинство и радость от того, что научилось им делать! Именно я, являлась причиной их извержений! Ну, и какая же, я, была, тогда, девочка? Так, одно название и то, что во мне, все еще, сдерживало их проникновение. Я хотела с ними секса, как у всякой и порядочной, нормальной бабы!

Потому, я решила начать жить и даже свою честь потерять! Но, вот вопрос, с кем? Виталик отпадает, к тому же, он, не делал этого со мной даже тогда, когда я его об этом просила, а теперь и подавно! Теперь он с другой! А, во всем виновата, как считала, я сама!

Ведь, если бы я настояла и он бы в меня?! И вот, теперь, это для меня, как ненавистная преграда, от которой я, решила, немедленно избавиться! А как же иначе? Ведь, именно из – за нее, у меня, так все с Виталькой разладилось…

Надо сказать, что я, тогда, совсем себе не представляла, как и что надо для этого делать, если я это буду проделывать не с моим Виталькой. С ним мне все было понятно! А вот, как с другими? Нет, с какими-то чужими мужчинами я не смогу, да и не хочу! Может, она мне, чем-то поможет? Так рассуждала.

А может, она поможет мне это сделать? Ведь, как-то, живут между собой женщины? И я, слышала, что они, принципиально, обходятся без мужчин и даже сами все проделывают за них.

Потому, я и решилась жить с ней! Во, как! А вы, говорите, что бабы, слабы? Эх вы, мужики? Сами вы, слабаки и бабы!

И потому, я начала с ней.… Воспользовалась ее расположением к себе и к ней подлезла…и вот теперь, только и думаю, с чего бы мне с ней начинать и как ее, на такую операцию в себе, настроить.… Смотрю на нее, и она все больше мне начинает нравиться…Интересно, как это у нее, со мной произойдет? Подумала и тут же испугалась, так, как она, удивительным образом, считывала все мои мысли. Интересно, как это у нее получается мои мысли угадывать? Спросила ее еще вчера, уже лежа на кровати. Она, этим, так удивила меня.

А еще она, удивила меня тем, что не возила с собой и не надевала, принципиально, никакого белья, она мне так и сказала в первый же вечер:

– Посуди сама. Все люди, чуть ли не до двадцатого века ходили без белья и спали в своих кроватях – нагишом! Никакого белья!

Я ей возражала и говорила про длинные ночные рубахи – шартрез. Я об этом читала и еще говорила ей про картину такую, где горожане Кале вышли из города в одних рубахах – шартрез…

– Но, то зимой, а вот летом, как сейчас…

Сказала и тут же передо мной обнажилась, поражая меня своей наготой, улеглась, не накрываясь… Я постояла и невольно взглянула на ее обнаженное тело …

Она лежала на боку, подогнув и сдвинув вместе колени, и я просила бога: только бы она и хотя бы не откинулась на спину, пока я не лягу, да не разводила бы свои ноги в стороны.

С одной стороны я к ней тянулась, потому как, решилась на такое, а, с другой стороны, я… Я, просто, всего этого, боялась! Очень боялась! И потом, это так непонятно, и так запретно!

Сама быстро разделась, но рубаху я и все – таки, на себя натянула, свет выключила и отчего-то, волнуясь, присела перед нашей кроватью. Да, неудобно, но я вам скажу, что в комнате я поставила ведро, ну сами понимаете – для чего оно. Не бегать же нам ночью на улицу?

Потом улеглась рядом и близко, даже рукой не надо было тянуться.…И как только я легла, то она повернулась на спину. Надо ли вам говорить, что со мной такое впервые в жизни происходило? Ведь мне ее, надо будет, за кокой-то день-два завоевать, но как?

Ее теплые пальца невольно столкнулись с моими. Потом они, словно муравьиные усики, ощупали, погладили мои пальцы сверху кисти, улеглись на моей руке и замерли. Я умилялась этими ощущениями. Ее пальцы такие мягкие, небольшие, с коротко остриженными ногтями, всегда ухоженные и с мягкими подушечками, так подействовали на меня, что я, в ответ, на ее соприкосновения, что-то волнительное ощутила. А потом…

Потом меня охватило какое-то неясное волнение. Спать, не то что не хотелось, нет, вообще, не могло быть и речи о сне. Я еще подумала, как это так, рядом со мной незнакомый, чужой человек, девушка, да еще и голая.…А что я знаю о ней? Ничего, ведь!

– Ты не спишь? – неожиданно спросила она. В ее вопросе я не уловила того волнения, которое сама ощущала.

– Нет…

– А ты красивая… – на этот раз я почувствовала тепло в ее голосе и подумала, что она может быть сейчас, даже улыбается. Пальцы ее ожили, и стали медленно, нежно поглаживать мои…

– Нет, что ты? Да разве же я красивая? Вот, мамка, моя…

– Я представляю себе, какая у тебя красивая мама. Ты, наверное, вся в нее пошла… Ее пальцы подлезли и стали нежно, по очереди приподнимать и опускать мои, как бы ими играясь.

Я ощутила неясное и тревожное, пока что не осознанное мной легкое возбуждение…

– В нее и бабушку. У нас порода такая… – замерла, так как не знала, продолжать мне или не прилично говорить об особенностях нашей женской породы…

– Все такие же, как ты? – спросила, а ее пальцы мне сигналили, мне передавали что-то, чего я никак не могла понять…

– Да, все такие: я, мать, бабушка. Мы все, наша порода, ну мы… – сбилась, так как не хотела ей говорить об этом, нашем родовом достоинстве женщин, а она сама…

– А я люблю женскую грудь.… Нет, правда! И всегда мечтала, чтобы у меня была такая же грудь, как у тебя…Я даже одно время такую же рисовала…

Я замерла. Неужели, подумала, она захочет меня такой нарисовать? От того что она такое сейчас может сказать, я сжалась… Видимо, она почувствовала это по моим скрюченным пальцам…

– Мы с девчонками, на первом курсе, даже друг дружку рисовали обнаженными, представляешь?

– Что, голыми? – спросила как-то напористо, выдавая свое волнение с головой.

– И вовсе не голыми, а обнаженными, это две такие разные вещи…

– А по мне, это одно и то же, – сказала и попыталась вытащить и освободить свои пальцы. Будто бы давая ей понять, что по отношении к себе я такого ей не позволю.… Но она сжала их и не отпустила… Секунды, я пыталась вытащить их, но она их крепко сдерживала. Не буду же я вытягивать их, в конце-то концов, и выдергивать их с силой?!

А, ладно, пусть держит, может это и к лучшему, по крайней мере, руки у нее будут заняты и она ко мне не полезет. – Так, отчего-то подумала, успокаиваясь…

– А как ты сама относишься к своему телу? – спросила, слегка освобождая надавливания.

– Как это?

– Ну, ты свое тело любишь? Любуешься им?

– Некогда мне им любоваться… – ответила довольно грубо и тут же с силой выдернула руку. А потом, стараясь ее не обидеть и примирительно…

– Вообще-то, в бане, мне бабушка говорила… – сказала и, пошарив около ее тела, нашла ее пальцы и сама осторожно начала их трогать…

– Вот и я так думала! – ее кисть внезапно вывернулась и теперь мои пальцы оказались у нее в ладони. Ее большой палец стал поглаживать их и слегка щекотать…Ей помогали все пальцы кисти, они стали настойчиво трогать, ощупывать мои пальцы…

– Ты что думаешь? Что я сама… – внезапно ее кисть вывернулась кверху, раскрылась и мои пальцы тут же утонули между ее пальцев, которые она стиснула и потянула, сжимая мои…

Почему-то, от этого жеста, у меня сразу же сбилось дыхание и я, не смогла закончить и озвучить свою мысль, так, как по нашим, соединенным вместе рукам поползла какая-то горячая, волнительная и тревожная тяжесть сближения.

Ее тело, которое все это время соприкасалось с моим и до сих пор не мешало, сразу же мягко уперлось бедрами, привалилось мягкой и теплой ногой, которых я, до этого, словно не ощущала. Потом, она, повернулась на бок, навалилась плечом и вдруг, ее тело, сразу же стало таким горячим! Я ощущала необычайно горячее тело, какую-то волнующую напряженности в наших руках и ее готовность.… На что, она, готова? – тут же встрепенулась, – неужели она сама, опережая меня?

Потом все, как во сне: окончательный поворот ее тела на бок, руки ушли, они оказались зажатыми под нашими телами, ее нога тяжело запрокинулась, налегла на мои ноги, придавили их своей тяжестью, а ее рука с теплой и нежной ладонью внезапно…Ой, мама! Мама! – ее ладонь накрыла рубашку над грудью и медленно потянулась, сдавливая, сминая ее…

– Не надо… прошу…

– Надо, молчи, я нежно…Боже! Какая же ты вкусная…Ты до сих пор пахнешь парным молочком… М..м..м… – следом ее поцелуи моей груди через рубашку…

Моя голова кругом, но вместе с тем, я все еще пытаюсь, вопреки тому, на что будто бы решилась, я начинаю ей противостоять, пытаюсь уклониться, сберечься от всего этого. При этом, я так волнуюсь, что на время забываю все вокруг! Мне бы освободиться, мне бы отвертеться от ее тела и рук!

Отвернула голову и тут же ее тело навалилось, придавливая меня всей своей массой, а на коже, у самой моей шеи, я сразу же ощутила ее горячее дыхание! Я его ощущала! Я вся в ужасе ожидания, я испугалась неимоверно…

Это впервые, такая мысль промелькнула и тут же ее губы!

Затем, касание моей шеи ее губами – словно срывающий и обжигающий удар, следом – ощутила мокрый и горячий поцелуй в шею – словно поцелуй вампира…Запретно! Страшно! Но, боже мой, как, же это, оказалось, приятно!

Но тело меня предает в самую роковую секунду и вместо того чтобы защитить и ее оттолкнуть от себя, я, неожиданно, сама, свободной рукой ухватила ее за плечо, а оно горячо, приятно ощущаются ее мышцы, обнажение кожи… Ее кожи! Ее!

И я, не выполняя свои же решительные желания защититься, теперь, сама, осмелела и прижала ее тело к себе за плечо.…А моя рука, окончательно предавая, смещается по ее спине, телу…Ее телу.…Вот, я, ощущаю ее шею, вот ее волосы, теплый и жесткий затылок…Пальцы самопроизвольно раскрылись и тут же зарылись в ее волосы, ощущая их приятную шелковистость.…В это мгновенье, словно выстрел и как будто бы, мне голос извне!!!

Ты что? Что ты делаешь, опомнись! Как можно, так, с ней?

Тут же мои пальцы стиснули ее волосы и потянули ее голову назад и губы предательски стали шептать…

– Пусти! Слышишь? Ты, что? Нам такое нельзя!!!

– Что? Не бойся, я – любя, я все нежно …

– Нет!!! Я сказала – нет! Отпусти! Ну, же?

– Ты делаешь мне больно, девочка, моя… – теперь уже она мне.

– Нет! Никакая я тебе не девочка!

– А кто же ты тогда? Женщина? Ты что, уже встречалась с мужчинами? – спрашивала, ухватив мою руку и сдерживая, освобождаясь от моего захвата своих волос…

В другой бы ситуации, я бы ей не сказала, но только, не сейчас. Сейчас, мне надо было от нее как-то оттолкнуться, оторваться и оттянуть, отрезвить ее, а заодно и себя, и я ей, в сердцах, выпалила первое, что пришло мне в голову:

– Да, я встречалась с несколькими мужчинами! Понятно? – и, наконец-то, освободила ее голову и ее губы от себя…

– Ты? – спросила насмешливо, как мне показалось…

Но, она села, и, наверное, ехидно поглядывая и отводя в сторону, удерживая мою руку в своей руке, как бы давая этим жестом понять, что она не верит мне.

– Да, я! У меня были мужчины! – сказала, как можно твердо и как мне показалось, что с вызовом…

– Интересно, и кто же они? Ну, насколько я знаю, только, пока, одного твоего, это ваш сосед, как я слышала.

Я похолодела и замерла в ужасе! Неужели она.… Да, нет же! Не могла она! Нет же! Ну, откуда она могла знать? Этими подозрениями она меня просто как обожгла и я, быстрее и, перебивая ее, почти выкрикнула:

– Нет! Как ты могла такое подумать!

– А что? Ты знаешь, – и неожиданно мне, и совсем но не то, что я ожидала… – в этом Борьке что-то такое есть. Он как бычок! Из него так и прет, все мужское…

– Ты о чем это? – это я с радостью, от того, что она не догадалась и что обозналась.… И я ей тут же, как одолжение…

– Что прет? Да нет, же! Борька, он же, он… – говорила, усаживаясь счастливо рядом с ней, стряхивая ее тело со своего… – Борька, он понимаешь, он, одним словом, он – дурачок! Вот!

– А я бы, такого, не сказала… Он мне как-то сразу понравился. И потом, он такой настойчивый и он…

– Да наглый, он! И все время лезет! За сиськи хватается больно.… У него только одно на уме…

– Правда?

– А ты, что же, не поняла еще? Хочешь убедиться в этом еще?

– По крайней мере, я бы, на твоем месте…

– Вот и становись на мое место! Нет, правда! А что, вы с Борькой оба напористые…

– Ты, правда, так обо мне думаешь?

Наступила пауза. Я не знала, что ей ответить на ее вопрос, который, словно повис в воздухе…

Потом ее фраза прозвучала как-то необычайно громко и категорично:

– А ты ни разу, как я поняла, еще не встречалась с девушками.…И судя по всему, ни разу с ними не целовалась? Скажи, а у тебя были подруги любимые?

– Любимые?

– Ну, да!

– Как это? Просто подруги были и даже сейчас есть. А вот, прямо таких, любимых, я таких не знаю? Это что, как мальчики?

– Ну да! И ты знаешь, одно дело целоваться с мальчиками, а другое, с девичьими губами.…У девочек такие сказочные и мягкие нежные губы…

– Хватит! Хватит, я сказала! И вот что, ты, я вижу, со мной тоже решила, как с теми девками продажными и хочешь меня, да еще и в губы…

– И не только, но и в твои другие губки тоже, они знаешь, какие бывают у девочек мягкими и сочными…Ты даже себе этого, не представляешь!

Ну и что вам сказать? Ужас, да и только!

Одно, дело, об этом мечтать, а другое, наяву и с настоящей женщиной начинать заниматься любовью. Ну, не смогла я! Не смогла, сдрейфила, струсила, испугалась, что меня, как засосет, что и о чем-то мужском совсем позабуду!

А я, уже, не могла, помнила и знала, каково их естество. Тем более, что я уже с ними такое проделывать, что они у меня, тут же свой дух испускали! Не могла я, больше, без этих ощущений, не могла!

Я вскочила и, оправляя на себе ночную рубаху, тут же к выключателю. Вспыхнул яркий свет, выхватив скомканную постель, ее голую и сидящую. Я ее глаза запомнила, сощуренные и какие-то растерянные, которыми она старалась меня рассмотреть.

– Ну вот, что, давай так, ты иди в свою комнату, а я здесь останусь или наоборот! А с тобой, я, вместе спать не буду! Не буду, ты поняла!

– Почему? Что я тебе такого плохого сделала?

– Нет, ничего пока что, но можешь…

– А ты чувствуешь?

– Так, хватит болтать, ночь уже и спать надо, потом, завтра мне о своих чувствах будешь говорить, иди, давай уже, ты, озабоченная поцелуями от женщин…

Она все медленно и как-то, словно, стесняясь, теперь уже, словно я ее припутала за постыдным занятием. Мне даже ее жалко стало, но пусть уж, она, лучше, подальше будет от меня…

– А если мне там страшно и там, в окно, кто-то?

– Иди, давай! Позовешь, если что…

Она, прижимая и прикрывая голое тело простыней, вышла молча, и я, смотрела вслед ей, ее голой попке, которая белым пятном маячила, пока она шла по коридору, а потом, пропала. Я закрыла на ключ дверь в свою комнату.

Уф! Ну и дела! Говорила себе, поправляя постель.… И вот, да, что же она хотела от меня, неужели, она первая и сама.… И оттого я тревожно забеспокоилась.… Потом свет выключила, выдавила из себя несколько капелек и улеглась.… Но спать, почему-то, не хотелось.

Перед глазами и в ушах все еще вопросы и звучал ее голос.… И эти ее вопросы какие-то тревожные и как показалось, с насмешками.

Конечно, подумала. Им там, в городе, нечем заняться вот они с жиру, и бесятся, друг на дружку кидаются.…А у нас в поселке.… Да, что там говорить, у нас такого отродясь не было и быть не может! С такими мыслями и уснула…

Под раннее утро проснулась от неясных шорохов за дверью.…На улице серело, наверное, уже пять, подумалось, и прислушалась. За дверью кто-то явно всхлипывал!

Вскочила, открыла дверь, а она на корточках сидит, сжалась в комочек и голову прижала к коленям…

– Ты чего это не спишь, что случилось? – она так и сидит, всхлипывая. – Ну, что стряслось, что, на этот раз? – тронула ее за плечо, а оно холодное….

– Ну, ладно, не хочешь мне говорить…

Она вытянула руку и ухватилась за мою.

– Только ты меня не прогоняй, хорошо? Ты знаешь, мне страшно и потом, я не могла решиться до туалета, прости… – и заплакала горько, добавляя к той лужице, что рассмотрела под ней, еще больше влаги.

– О, господи! – осерчаю на нее, сказала, но тут же, ей помогла подняться и завела ее в свою комнату. А тело у нее холодное и костлявое, почему-то, теперь, именно так подумала.

А она сразу же, как вошла, так… Она громко все и с шумом, при этом, все мне шептала обиженно и жалко:

– Прости, прости, если сможешь, я думала, я не знала, мне надо было с вечера все сделать….

– Ну, все, что ли? – ей грубо, – давай, ложись уже и накройся как следует, а то простудишься, чего доброго.… Все это сообщаю ей, накрывая, и вижу, как она радуется тому, что я за ней ухаживаю.

– А ты?

– А что, я? Я уже встала, пойду заниматься делами, да и надо, за некоторыми городскими дамами, поухаживать, которые, прямо под углами…

Глянула, а она уже, как мне показалось, спит на боку, свернувшись таким беззащитным калачиком, закутанным в простыню и одеяло, которое вытащила из-под головы у подушки.

Ну и пусть, эх ты! А еще мне предлагала сексом заняться, да еще меня стыдила, а сама даже самостоятельно сходить в туалет не решилась.

Ничего ты без меня сделать не сможешь.… Надо бы тебя, конечно, было бы саму заставить убрать за собой, да ладно, пусть спит уже.…Тоже мне художница зас…., картину мне тут под дверью, взяла и нарисовала…

От того и зарделась, вспоминая это первое свое знакомство с ее телом.

А потом, ничего, помирились даже. Но, это я, уже, сама ей, как-то, сама так решила…Видимо, это ночное происшествие нас сблизило, и потом, мне уже не было, с ней так страшно, а наоборот, с ней начинать интересно …

А что? Разве же, не те же любовные приключения, только, еще откровеннее, потому, что среди своих, эти женские приключения, это что-то?

На мое согласие, ей позировать, я увидела ее явный и неподдельный интерес и надежду на продолжение…

Вот, потому, я сейчас, нагибаясь над подоконником …

– Тебе было хорошо? – Спросила тихо, у самого ушка, обдавая теплом своего дыхания.…Но все равно, громко, ведь, у самого уха все… С шипением воздуха на букве «ш», с чуть слышным придыханием…

– Хорошо… – я ей так же, с таким же звуком «ш», поворачивая к ней лицо. Итак, близко, что…

– От тебя пахнет смородиной…

– Это я съела несколько ягод, а от тебя.…– и она, снова и опережая меня:

– Красками, маслом подсолнечным и моей лю…

– Не надо… – это я ей тихо, и не желая ее обижать, добавила, волнуясь… – пока, не надо, прошу тебя… – это опять прошипела рядом с ушком ее буква «ш»…

– Хорошо, милая. Идем и приляжем.

– Нет, я хочу постоять у окна и еще подышать…

– Будет гроза – снова опережая мои мысли… – вон, как воробьи в пыли купаются? А ты? В чем, ты, купаешься? – спросила и я почувствовала, как напряглись ее живот, руки, что меня обхватили со всех сторон.

Я знаю, что она хочет услышать, знаю? Она ждет именно этих слов от меня, о любви к ней, но я, почему-то, не говорю ей, молчу…

– Ты думаешь? – спросила. Господи, это какой-то кошмар, подумала? Она все мои мысли так просто и так легко считывает, словно с книжного листа!

– Тебе в цирке надо работать, а не картинки рисовать – с глупых, да еще и сисястых, бестолковых холодных баб! Так? – это я ей так специально, недовольная ее прочтением себя.

– В цирке, говоришь? Я согласна, только, если и ты там тоже будешь, рядом. А, кем бы ты хотела быть в цирке? Укротительницей львов? – снова она, угадывая и опережая мои мысли.

Но я уже взъелась. Нет, не на нее, а на себя! Неужели, же, я, такая простая, что она так легко читает все мои мысли? Потому, я, ей, отвечаю на французском языке…

– Нет, конферансье! Это слово французское: conférencier – докладчик, кто выступает, объявляя артистов. Между прочим, остроумный и не глупый человек и никогда не женщина, всегда только мужчина, вот!

– Ну и как бы ты меня объявила? Что-то о том, что выступает знаменитая чародейка, предсказательница, угадывающая чужие мысли…

– Нет! Не так! Я бы сказала, что выступает говорящая лошадка, а по-французски это так прозвучит, вот послушай:

– Sympatique le cheval, qui est capable de parler et dessiner, что означает: «симпатичная лошадка, которая умеет говорить и рисовать»…

– И все? И это все твое остроумие?

– Нет и еще: – elle veut de l'amour de la fille avec des gros seins.

– А это еще что, означает? Ля мур, я поняла, а вот, что еще? Какой-то грос сиенс? Гросс сиенс, прямо как по-немецки, это что?

– Seins, gros seins! – отклонившись от окна вглубь комнаты, и потрясла перед ней слегка запревшей грудью… – Понятно?

– О, грос, ля мур, сиенс! О, какой грос и какой сиенс у меня перед глазами! О, ля мур, шарше ля фам! – тут же застрекотала, путая интонации и слова, плохо их произнося…

– Нет, не так надо, а вот, как надо, слушай музыку французского языка:

– Favoris, vous cherchez des femmes!

– Фавор, так фавор…а, я поняла! Фавор – это любовница, и дальше я поняла: шаршез ле фемме, ищи женщин! Так? Любовница, ищи женщин? Не пойму, ничего? Зачем тебе еще кого-то искать?

– А я и не Favoris!

– А, кто ты, тогда? Нет, ты моя фаворитка!

– А вот и нет! Не угадала! Это ты: une femme qui aime les femmes!

– Ты, правда, только во мне это и увидела – свое лесфемес?

– Oui! Vrai! Tu es la plus vraie lesbienne! Voici qui êtes-vous?

– Только лесбинес и все? А, что, все остальное обозначает? Вуи – это да, а вот враи – это что, враки? Я не лесбинес? Или это что-то другое? Скажи, ну я прошу тебя? И потом, хватит уже на французском, переходи на …

– Est ce que tu as, tu ne connais pas, que le français est la langue de l'amour!

– Да знаю, знаю… Французский язык, это язык для любви! Так?

– Да, пусть будет так: La langue de l'amour, faire l'amour! – Поняла?

– Ну и хорошо! Файрэ ля мур! – сказала, счастливо улыбаясь и радуясь тому, что, как ей показалось, она все поняла правильно.

Но самом-то деле, – я сказала о другом и имела в виду, что французский язык – язык для любви – La langue de l'amour, а не для того, чтобы им делать любовь – faire l'amour. Но она именно так это поняла. Вскоре, ошибка в наших словах нашла свое подтверждение.