Текст книги "Четвертый Дюранго"

Автор книги: Росс Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава двадцать пятая

С благодарностью проглотив порцию бурбона с содовой, которую протянул ему Келли Винс, шеф полиции посмотрел на Джека Эдера и спросил:

– Скажите, был ли когда-нибудь Вояка солдатом?

– На двух войнах, – ответил Эдер, отворачиваясь от окна в комнате Винса. – И Вояка, как ни странно, его подлинное имя.

– Не может быть.

– Несколько лет назад я видел его свидетельство о рождении. Это было в начале пятидесятых, когда некий мистер Шипли в государственном департаменте с подозрением относился почти к любому, кто просил выдать ему заграничный паспорт, но с особой подозрительностью – к тем, кто служил в батальоне Линкольна в Испании, а потом в УСС, Управлении стратегических служб, почему Вояка и обратился ко мне.

Форк даже не попытался скрыть свое удивление и недоверие.

– Что он, черт возьми, делал в Испании?

– По чистой случайности Вояке поручили перегнать девять машин скорой помощи «Додж» из Детройта до Мексики, а оттуда в Испанию. Они были закуплены для лоялистов некоторыми гражданами, которые несколько позже непродуманно объявили себя антифашистами, – улыбнулся Эдер. – Вояка всегда говорил, что помог распорядиться этими деньгами его старый приятель Хемингуэй.

– Сколько было Вояке тогда лет?

– Когда он направился в Испанию? Не больше двадцати. Он родился шестого апреля семнадцатого года, и я запомнил эту дату, потому что в этот день мы объявили войну Германии. – Эдер снова улыбнулся, на этот раз мягко и растроганно, и добавил: – Первую мировую войну.

Нетерпеливый кивок Сида Форка дал понять, что он осведомлен о ходе первой мировой войны.

– Поэтому родители и назвали парня Воякой.

Эдер кивнул.

– Его полное имя Вояка П. Слоан. «П» значит Першинг. Генерал… времен первой мировой.

– И доставив машины скорой помощи, он вступил в армию?

– Так он утверждал. Во всяком случае, он приобрел там некоторый опыт, который позволил ему получить звание второго лейтенанта в УСС сразу же после начала войны. – Эдер снова едва ли не с извинением улыбнулся Форку. – Второй мировой.

– И что он там делал… или утверждал, что делал?

– В УСС? Занимался всякими тайными делами – по крайней мере, в той степени, в которой они не мешали его операциям на черном рынке. – На этот раз улыбка Эдера была более всезнающей, чем извиняющейся. – Похоже, черный рынок и война всегда идут рука об руку.

Форк вежливо прервал все дискуссии на тему черного рынка своим вопросом:

– Почему в пятидесятых годах ему потребовался паспорт?

– Долги.

– Наверно, хотел улизнуть от них.

– Что-то вроде. Но я припомнил, что один из конгрессменов-республиканцев у меня в долгу, и Вояка получил свой паспорт. Когда через четыре года, в пятьдесят пятом, он вернулся из Европы, ему было тридцать восемь лет и неожиданно он оказался в звании отставного лейтенанта-полковника. С тех пор он еще дважды повышал себя в звании, производя впечатление на бесконечную серию податливых, но обеспеченных вдов, которые снабжали его нарядами, машинами, наличностью и остатками того обаяния, которые они еще могли пускать в ход.

– Я лично как бы унаследовал Вояку от Джека, – продолжил Келли Винс, осторожно ставя свой стакан на кофейный столик; наклонившись вперед, он посмотрел на Форка: – А где вы столкнулись с ним, шеф?

– Он был нашим первым клиентом, которому потребовалось убежище, – сказал Форк. – А потом он прислал нам треть остальных, включая и вас двоих. Он как бы взял попечительство над нами тремя – Б.Д., мною и Дикси – и любил возить нас на воскресные обеды. Ну, мне с Б.Д. они быстро надоели, а Дикси всегда любила их, пока не вышла замуж за Мансура. Она говорила, что ей нравились манеры Вояки. – Он холодно посмотрел на Винса. – Устраивает такое объяснение?

Когда Винс отреагировал лишь пожатием плеч, Форк спросил:

– Так что мы с ним будем делать после вскрытия – похороним его, кремируем, передадим тело кому-нибудь? У него есть какие-нибудь дети, бывшие жены, братья, сестры… кто-нибудь?

Эдер вздохнул.

– У него были тысячи знакомых, не говоря уж о Келли и обо мне. Но из ваших слов вытекает, что у него были и вы, мэр и Дикси. Так что я предполагаю, мы и должны похоронить его, водрузить надгробный камень и поставить на этом точку.

– «Вояка П. Слоан…», – сказал Винс. – «1917–1988 гг.» И подвести черту.

– Подобрать эпитафию мы предоставим тебе, Келли, – затем Эдер повернулся к Форку: – Сколько это будет стоить: могила, памятник, дешевый гроб, несколько слов со стороны не самого благочестивого священника?

– Вояка был католиком?

– Боюсь, он выпал из их рядов.

– В таком случае, я знаю священника. Что же до стоимости, у него в бумажнике было примерно пятьсот пятьдесят долларов, но это не покроет всех расходов, о которых идет речь. – Почувствовав на себе жесткий взгляд Келли Винса, он заторопился: – У него еще была в часовом кармашке тысячедолларовая купюра, но я не уверен, удастся ли пустить ее в ход.

– Совершенно законное платежное средство, – сказал Эдер. – И поскольку вы являетесь шефом полиции, банк не будет задавать никаких вопросов.

– В том же кармашке у Вояки было кое-что еще, – добавил Форк. Он выудил из нагрудного кармана сложенную страничку дневника и протянул ее Винсу: – Разве что оно не имеет никакого смысла.

Винс развернул страничку и уставился на буквы и цифры, сделав вид, словно видит их в первый раз.

– Никогда не умел разгадывать ребусы, – пробормотал он, – но вот эта строчка, «КВ 431» и «ДЭ 433» совершенно очевидна. Номера комнат Джека и моей. – Он протянул бумажку Эдеру. – Все остальное полная чушь.

Эдер молча пробежал глазами набор букв и вслух зачитал их: «П Д Э О В С Д Э». Затем поднялся и подошел к окну, словно падавший из него свет мог помочь ему разобраться в головоломке, еще раз про себя прочитал буквы, несколько секунд разглядывал океан и, наконец, повернулся к Винсу:

– Может, разгадка гораздо проще, чем кажется.

– А не старый ли это код из УСС? – предположил Форк.

– Скорее всего, это корявый набросок старика, который уже не доверяет своей памяти, – сказал Эдер. – «П ДЭ» может означать «поговорить с Джеком Эдером». Следующее – то ли ноль, что ли заглавное О. Если ноль то текст читается, как «Поговорить с Джеком Эдером ноль», что не имеет смысла, если только не перевести ноль как «в одиночку». «ВС», скорее всего, смахивает на «в связи». Последние две буквы похожи на инициалы, а единственный человек с такими инициалами – это моя дочь и жена Келли Винса, Даниель Винс.

– То есть, – уточнил Винс, – это читается как «поговорить с Джеком Эдером в одиночку относительно Даниелы Винс»?

– Может быть. А может быть, и нет. Но я предпочел бы сам повидаться с Данни.

Сид покачал головой.

– Глупая идея, судья.

– Почему?

– Вы собираетесь поехать туда на машине?

Эдер кивнул.

– Куда конкретно?

– В Агуру, куда же еще? – ответил Эдер, глядя на Винса, который тоже кивнул.

– И кто-то нагонит вас на трассе и разрядит вам в окно оба ствола дробовика, после чего Джека Эдера больше не будет.

– С тем успехом кто-то может войти через эту дверь и сделать то же самое.

Повернувшись, Форк бросил взгляд на дверь гостиницы и принял прежнее положение.

– Поэтому через полчаса я и перевезу вас в другое место.

– В какое?

– Которое находится под самой надежной охраной в городе.

– Спасибо, камеры мне не надо, – отказался Эдер.

– Я говорю не о камере, – успокоил его Форк. – Я говорю о прекрасных чистых комнатах, ванной на двоих, гарантированном уединении, с телефоном, кроватями и завтраками – и всего за тысячу в неделю. С каждого.

– Должно быть, это будет тот еще завтрак, – сказал Винс. – Она в самом деле нуждается в деньгах?

– Да, сэр, Она нуждается.

– Кто она? – спросил Эдер.

– Вдова покойного Норма Триса, хозяина «Синего Орла», – объяснил Винс. – Она живет в том огромном старом доме в викторианском стиле, который, насколько я успел убедиться, в самом деле находится под надежной охраной. – Взмахом руки Винс показал на гостиничный номер. – Во всяком случае, лучше, чем здесь.

Эдер посмотрел на Форка.

– Значит, вы рекомендуете?

– Вне всяких сомнений.

– И все же я хотел бы поехать повидаться со своей дочерью.

– И все же это глупая идея.

– Он может долететь, – предложил Винс.

– Откуда?

– Вы говорили, что когда-то тут была взлетная полоса.

– А также говорил, что федеральные власти закрыли ее.

– Кое-каких пилотов это не остановит.

– Кого вы имеете в виду?

– Того парня, которому принадлежит «Кузина Мэри», – сказал Винс. – Мерримена Дорра. Он сообщил мне, что у него есть «Цессна» и он может перебросить нас в любое место – если, конечно, мэр даст ему «добро».

Несколько секунд Форк, нахмурившись, размышлял, после чего неохотно согласился.

– Во всяком случае, в таком подходе больше смысла, чем в поездке на автомобиле.

Встав, Винс подошел к Форку и остановился, глядя на него сверху вниз.

– Я не совсем понимаю, чего ради вы столь внезапно решили побеспокоиться о нашей безопасности, шеф.

– Отнюдь не внезапно, – возразил Форк. – Она стала меня беспокоить сразу же после убийства Норма Триса и появления этих фотографий. Не меньше обеспокоило меня и убийство Вояки Слоана. Но по-настоящему я заволновался, когда мы с мэром обменялись мнениями.

Форк посмотрел на Винса и Эдера и снова перевел взгляд на Винса, дабы убедиться, что полностью завладел их вниманием.

– Помните, вы рассказывали всем в «Кузине Мэри» о швейцаре, который описал вам невысокого толстенького священника с поросячьим рыльцем, который засунул две коробки из-под обуви, набитые деньгами, в туалет к судье?

Винс кивнул – да, он помнит.

– И если Б.Д. правильно передала ваши слова, то описание этого священника, полученное от швейцара, полностью совпадает с описанием, полученным мною от свидетеля, который утверждал, что видел точно такого же человека, который вошел в «Синий Орел» и вышел из него в тот вечер, когда застрелили бедного старого Норма Триса.

– Тоже священник? – спросил Винс.

– Во всяком случае, в его наряде. Далее – то же самое описание, если не считать отсутствия сутаны, соответствует рассказу одного из моих лучших детективов, общавшегося с водопроводчиком, который, похоже, убил Вояку Слоана. Вы оба слушали Айви. И вот что все это означает: я чертовски уверен, что тип с двумя коробками из-под обуви с деньгами и тот, кто убил Норма Триса и Вояку Слоана – одно и то же лицо.

– Вы хотите дать нам понять, что знаете, кто он такой, – сказал Винс, стараясь скрыть возбуждение, скользнувшее в его голосе.

– Знаю. Это Тедди Смит – или Тедди Джонс – в зависимости, кем он себя считает в данный день. Мэр, Дикси и я знакомы с этой кучкой дерьма двадцать лет, когда я выгнал его из города, потому что он… впрочем, теперь это не важно.

– Значит, Смит, – сказал Эдер, глядя на Винса. – Не с этим ли человеком Пол должен был встретиться в Тихуане, как он тебе рассказывал, с тем, который…

Три коротких резких удара в дверь гостиницы прервали Эдера, который, сохраняя на лице то же задумчивое выражение, двинулся открыть ее. Не обращая внимания на Келли Винса, мэр кивнула ему, когда он снялся с места, и пересекла комнату, приблизившись к шефу полиции. Она остановилась над ним, уперев кулачки в бедра, и Эдер почувствовав, что, даже не произнося ни слова, она доминирует в комнате.

Продолжая глядеть на шефа полиции сверху вниз, она сказала:

– Все аннулировать, Сид.

– Что аннулировать?

Она сделала короткое яростное движение сжатым кулачком, словно бы вычеркивая Эдера и Винса.

– Их, – сказала она. – И все остальное. Все кончено.

– Черт побери, Б.Д., ты не можешь этого сделать.

– Вот увидишь.

Глава двадцать шестая

Время от времени отпивая неразбавленный бурбон, мэр Хаскинс ходила по номеру «Холлидей-инн», из окна которого открывался вид на океан, и со странным облегчением рассказывала, каким образом она впервые услышала о смерти Вояки Слоана.

– Так я получила информацию от шефа полиции или от прокурора города или хотя бы от тех двух алкашей, что гоняют катафалк из морга Браннера? – спрашивала она, явно не ожидая ответа. – Нет, я узнала это от Леноры Пул, которая собирает разные сплетни для дешевки, что передается по радиосети западного побережья. И попробуйте догадаться, что Ленора хотела узнать?

Поскольку вопрос был риторический, трое слушателей промолчали. Мэр еще глотнула бурбон и, повернувшись к окну, уставилась на Тихий океан.

– Ленора хотела узнать, – сказала она, – какова моя реакция на действия серийного убийцы, который затерроризировал Дюранго. – Она бросила холодный взгляд серых глаз на Сида Форка. – То есть, эта Ленора, которая еще только учит английский и посещает курсы журналистики – она не сомневается, что будет телерепортером в Санта-Барбаре или даже в Лос-Анжелесе, когда скопит деньги на операцию, чтобы подправить подбородок – эта Ленора рассказывает мне, как некий водопроводчик заколол Вояку Слоана в лифте.

– А я думал, что она копит на «Харлей-Дэвидсон». Так она мне говорила, – вмешался Сид Форк.

Не обратив на него внимания, Б.Д. Хаскинс повернулась к Эдеру, который казался ей самым симпатичным и понимающим из слушателей.

– Ленора мне и выдала: «Эй, я слышала, что у вас сегодня прикончили старого Слоана, а прошлым вечером беднягу Норма Триса – так, мол, ты не думаешь ли, что у вас там бродит серийный убийца?» А я смогла выдать ей лишь то, что не могу комментировать ход идущего следствия и ей бы лучше поговорить с шефом полиции, с которым, по словам Леноры, она старалась «вступить в контакт» – это уже сказывается влияние уроков английского, – но его не удалось найти. – Хаскинс перевела на Форка взгляд холодных серых глаз: – Так где ты, мать твою, болтался, Форк?

– Я был на месте.

– Тогда почему же ты не позвонил мне – или не попросил кого-нибудь связаться со мной?

– Я думал, что кто-то это сделает.

Мэр отреагировала на это признание в полной некомпетентности лишь сокрушенно покачав головой и снова повернулась к Джеку Эдеру.

– Затем Ленора решила подкатиться с другого бока и сказала, что если я не согласна с версией о серийном убийце или сумасшедшем потрошителе, может, я, в конце концов, признаю, что город захлестнула волна преступности. Я же сказала ей: «Прости, Ленора, никакой волны преступности у нас нет и в помине», – и повесила трубку.

Она снова повернулась к Форку.

– Тогда вот я и стала названивать во все концы, Сид, чтобы найти тебя. Но тут мой телефон стал надрываться от звонков – и их было слишком много для номера, которого нет в справочнике – и все газеты, телевидение и радиостанции словно с цепи сорвались, ибо звонили мне со всех сторон и…

– Откуда именно звонили? – прервал Форк.

– Из Сан-Франциско, Лас-Вегаса, Лос-Анжелеса, Санта-Барбары, Сан Диего, Сан Хосе. Даже из Окленда. И все они хотели получить информацию о, цитирую, «панике, которая охватила маленький сонный прибрежный городок в Калифорнии», кавычки закрываются. Пара из звонивших даже прокрутили мне часть идиотской передачи Леноры, которая прибавила мне два года, сообщив, что тридцативосьмилетняя мэр Дюранго, кавычки горячо отрицает кавычки, что два убийства за два дня могут означать волну тяжких преступлений или это дело рук серийного убийцы. Но вот на что обрати внимание, Сид. Ленора должна была переговорить с кем-то из твоих людей, потому что сообщила, что полное имя Вояки звучит, как В. Першинг Слоан, и что он генерал-майор в отставке. – Помолчав, она задумчиво наморщила лоб и повторила: – Першинг?

– Его второе имя, – объяснил Форк, наклоняясь в кресле и в первый раз проявляя заинтересованность. – А что Ленора говорила о Норме Трисе?

– Она назвала его владельцем самого фешенебельного в Дюранго ночного клуба.

– Похоже на Ленору, – ухмыльнулся Форк и спросил: – Так что ты им выложила, Б.Д. – всем этим репортерам?

– Я попросила звонить шефу полиции, который сообщил мне о грядущем аресте преступников.

– Отлично.

– Ты понимаешь, что все это значит?

– Еще бы, – кивнул Форк. – Значит, дела с предоставлением убежищ пойдут не так активно.

Мэр, давая понять о своем несогласии, трижды неторопливо покачала головой из стороны в сторону.

– Нет, – сказала она. – Эти истории окончательно прихлопнут их.

– Все вернется на круги своя.

– Черта с два.

Поднявшись, Форк неторопливо подошел к окну.

– Ну, ладно, – согласился он. – Сойдемся на том, что все кончено. И основательно. А как насчет нашей сделки с Винсом и Эдером?

– Пока ты не убедишь меня, – сказал она, – покончено и с ней. Пусть они скрываются в каком-то другом месте.

Форк бросил на океан быстрый оценивающий взгляд. Повернувшись, он прислонился к подоконнику, сложив руки на груди и глядя на мэра понимающим взором, свойственным человеку, который уже знает, какой ответ он получит на свой вопрос.

– Скажи-ка мне вот что. Объясни, откуда ты собираешься наскрести денег на библиотеку после того, как в конце следующего месяца нам придется выплатить все налоги за год? Или начать воплощение той летней программы, начало которой ты обещала к июню, а у нас уже на носу июль? Или на содержание венерической клиники? Или даже, черт побери, на мусорщиков, которые будут убирать все дерьмо после парада Четвертого Июля? – Сделав паузу, он кивком головы показал на Эдера и Винса: – А вот тут в двух креслах сидит миллион баксов. В этой комнате. И прежде, чем ты выйдешь отсюда, подумай над своими словами.

В ходе его тирады на лице Хаскинс появилось задумчивое выражение; повернувшись, она медленно опустилась в кресло, которое освободил Форк. Поставив бокал с напитком на ручку, она вытянула свои длинные загорелые ноги, скрестив их в лодыжках. На ней была ярко-желтая полотняная блузка и светло-коричневая юбка до колен. На ногах – мексиканские сандалии. Джек Эдер уставился на ее ноги, пока она не спросила:

– Никогда не видели?

– В последнее время нет, – ответил он.

Хаскинс еще раз бросила взгляд на Форка, который все так же, сложив руки на груди, опирался на подоконник.

– Больше всего я думаю, Сид, о восьмом ноября – а не о Четвертом Июля.

Упоминание даты выборов вызвало у Эдера глубокую заинтересованность.

– И как обстоят дела? – спросил он.

По-прежнему глядя на Форка, она сказала:

– А что ты об этом думаешь, Сид? Сколько, по-твоему, голосов мы не досчитаемся, имея на руках два нераскрытых убийства, не говоря уж о том, что до ноября могут быть еще?

– Поймав убийцу, мы наберем чертову кучу голосов, Б.Д.

– Но когда ты собираешься схватить его? После того, как он прикончит Эдера и Винса?

Прежде, чем Форк успел ответить, вмешался Келли Винс:

– Мы можем внести ясность в ситуацию. Мы с Джеком не собираемся сидеть, сложа руки и дожидаясь начала переговоров, пока вокруг бродит какой-то тип в сутане священника или в комбинезоне службы доставки на дом, прикидывая, как бы нас пристрелить, заколоть или задушить. Прошло время, когда терпение отступает на задний план и его место занимают соображения здравого смысла.

– Что подводит нас к теории участия Тедди, выдвинутой Сидом Форком, – сказала мэр.

Форк издал горловой звук, который привлек внимание всех находившихся в комнате.

– Это больше, чем теория.

Мэр с сомнением посмотрела на него.

– Ты считаешь, что Слоана убил Тедди?

– Не сомневаюсь. Убил в лифте и вышел из него в обличье водопроводчика. С ящиком для инструментов и все такое.

– Так что, когда ты найдешь Тедди и арестуешь его, он предстанет перед судом, так?

Пожатие плеч могло означать да, нет или может быть.

– И если он предстанет перед судом, – продолжила мэр, – на свет божий выплывет много забавных историй из давних дней обо мне, тебе, Тедди и Дикси. Куда как забавных вещей, которые многие забыли или никогда не знали. И уж они никак не сыграют мне на руку восьмого ноября.

– Если состоится суд, – уточнил Форк.

– Вы, хотите сказать, – вмешался Эдер, – если суд состоится до восьмого ноября.

– Вообще.

– Шеф говорит о чем-то ином, Джек, – бросил Винс.

– Я прекрасно понимаю.

– Я не сомневаюсь, что смогу найти Тедди, – сказал Форк, как бы размышляя вслух. – Или, может быть, он найдет меня. Но в любом случае, я совершенно уверен: он будет отчаянно сопротивляться аресту.

– Что значит, вы совершенно уверены, что пристрелите его при задержании, – мягким и совершенно равнодушным голосом заметил Эдер, словно отпуская реплику о погоде.

Его тон заставил Форка насторожиться.

– Никак это вас крепко беспокоит, судья?

Мягкость исчезла из интонации Эдера. Теперь звучал голос неподкупного юриста, хотя, как он сам считал, несколько чрезмерно напыщенный.

– Я никогда не был уверен, что предумышленное убийство может быть оправдано, совершено ли оно личностью или от имени государства.

– Никогда не слышала такой ахинеи, – пожала плечами Б.Д. Хаскинс.

– В первый раз услышали?

– Конечно. Послушайте. Вы с Винсом придумали эту комбинацию, этот план, запустили его в действие – и уже погибли два человека. Может, и три, если считать вашего приятеля в Ломпоке. Поэтому кончайте читать нравоучения. И если вы, ребята, хотите уносить ноги, милости просим. Это ваши дела. Конечно, мне и Сиду придется завершать то, что вы начали, потому что иным образом этого не остановить.

– Никоим образом, – сказал Форк.

– Может, я и ошибаюсь, – продолжала мэр, – но думаю, что единственный способ, с помощью которого вы сможете выпутаться из того, что заварили, или даже получить какое-то преимущество – и я говорю не о деньгах – это завершить то, что начали. В противном случае, на вашей совести будут три впустую загубленные жизни – и пусть даже вы сможете оправдаться, но мне как-то не верится, что это у вас получится. Вот поэтому, мистер Эдер, я и сказала, что вы несете ахинею.

Эдер, побагровев, опустил голову и уставился на гостиничный ковер, пока присутствующие не спускали с него глаз. Наконец, он поднял взгляд на Хаскинс и сказал:

– По тщательному размышлению, мэр, не могу не признать, что вы в чем-то правы.

Она глянула на Винса.

– Что это значит?

– Это значит, что мы остаемся в деле.

– Хорошо.