Текст книги "Смерть в Сингапуре [сборник]"

Автор книги: Росс Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

ГЛАВА 16

Сержант Фастнот оторвался от подоконника и перекочевал к двери. Наверное, у него зачесалась спина, потому что он потерся о косяк, не сводя с меня глаз. Деметер же наклонился вперед, в правой руке тлела сигара, о которой оц забыл.

– Больше всего вам хочется, чтобы я положил бутылку шотландского в сумку и попытался выйти из номера, – заявил я. – Вот чего вам хочется.

– Перестаньте, Сент-Ив, – рассердился Фастнот.

Деметер посмотрел на него.

– А чего вы от него ожидали, сержант Фастнот? Я только что сказал ему, что выйти из игры не удастся, а вы подошли к двери и выглядите так, будто с удовольствием врежете ему по зубам, если он попытается покинуть номер. Сент-Ив имеет свою точку зрения, и мы должны ее уважать. После всех разговоров о жестокости полиции он просто не может думать иначе.

– Извините, – съехидничал Фастнот. – Я забыл роль, предписанную нам обществом. Разумеется, двинув ему в зубы, мы окажемся на высоте. А газеты запестрят привычными заголовками: Полиция отделала нью-йоркского посредника’в отеле или Вашингтонские копы разобрались с жителем Нью-Йорка в роскошном отеле.

Деметер важно кивнул.

– Фастнот, вы зарываете талант в землю. Вам самое место в отделе сношений с общественностью. Вы согласны, Сент-Ив?

– Просто не представляю, как там до сих пор без него обходятся, – поддакнул я.

– А теперь, – Деметер вновь откинулся на спинку и вспомнил про сигару, – я расскажу, почему вам нельзя выходить из игры. Вы не возражаете?

– В общем и целом нет, но не лучше ли начать с другого? Может, мне сперва объяснить, почему я хочу выйти из игры?

Деметер поощряюще махнул сигарой.

– Валяйте.

– Если ваши математические выкладки справедливы, из-за щита погибло уже четверо, и причина их смерти одна – они или знали, или догадывались, кто украл щит. Поэтому велика вероятность того, что тот, кто пырнул ножом нью-йоркского полицейского в вестибюле отеля Мэдисон, едва ли станет колебаться, когда представится случай навсегда отделаться от посредника где-нибудь в три часа ночи на пустынной дороге в Виргинии или Мэриленде. Даже если они предложат безопасный вариант, исключающий прямой контакт, все равно я останусь нежелательным свидетелем, из-за которого они будут просыпаться в холодном поту в пять утра, гадая, а не допустили ли они ошибки и не смогу ли я опознать их. Так вот, с такими людьми я не хочу иметь дела ни за двадцать пять тысяч, ни даже за пятьдесят. Выражаю уверенность, что вы меня поняли.

– Можете не сомневаться, – заверил меня Деметер.

– Тогда ясен и вывод: я выхожу из игры.

– Нет, – покачал головой Деметер. – Не выходите.

– Это почему же?

Деметер встал, не спеша подошел к окну.

– Вашингтон – забавный город. Совсем не такой, как Нью-Йорк или Чикаго, даже Филадельфия. Им правит горстка конгрессменов, а тот, кто имеет подход к этим конгрессменам, вертит и Вашингтоном. Улавливаете мою мысль, Сент-Ив?

– Улавливаю.

– Вы обратили внимание на вежливость этих парней из отдела убийств? Минимум вопросов, никакой суеты, хотя убили полицейского, мало того, иногороднего полицейского.

– Я это заметил.

– Да и газеты об этом происшествии упомянут лишь на последних страницах, уложившись в два абзаца, не больше. Видите ли, Сент-Ив, прошла команда: щит нужно вернуть, и без лишнего шума. Наверное, вы хотите спросить, кто отдал эту команду, но ответить я не могу, потому что не знаю. Однако готов поспорить, что поступила она из дома 1600 по Пенсильвания-авеню[16]16
  Белый дом, резиденция Президента США.


[Закрыть], перекочевала в Капитолий, а уж оттуда по инстанциям докатилась до нас с Фастнотом. И на днях – позавчера, не так ли, Фастнот? – с нами провели обстоятельную беседу. Помахали перед нами морковкой и пригрозили палкой. Объяснили, какие блага ждут нас в том случае, если мы вернем щит, но не забыли упомянуть о невзгодах, которые выпадут на нашу долю, если мы его не добудем. И им наплевать,  сколько человек погибнет из-за этого куска бронзы. Их это не волнует. Им нужен щит, и они дали нам карт-бланш. Я правильно использовал это выражение, не так ли? А Фастнот возьми да спроси: А что будет, если посредник струсит и даст задний ход? Нам ответили долгим взглядом, а затем сказали: Но вы же сможете объяснить ему, что делать этого не следует? Иначе ему создадут особые условия. После чего нас одарили еще одним долгим взглядом.

– Лучше испытывать какие-то жизненные неудобства, чем умереть, – ответил я, прекрасно понимая, что он имеет в виду.

Деметер отвернулся от окна и покачал головой. Глаза его наполняла грусть.

– Вы не умрете, Сент-Ив. Во всяком случае, мы с Фастно-том приложим все силы, чтобы не допустить этого. Вот что я вам скажу: мое будущее целиком зависит от вас. Фастнот моложе. Он может начать все заново, а мне уже больше сорока пяти, так что деваться просто некуда. А эти люди не бросают слова на ветер. Они действительно могут создать вам особые условия, если вы пойдете против их воли. Вас затаскают по судам, обвиняя в неуплате подоходного налога. Все сбережения вам придется потратить на адвокатов. В три часа ночи к вам будет приходить судебный пристав с повесткой. Вас будут вызывать в суд за то, что вы плюнули на тротуар или сошли на мостовую в неположенном месте. Вы взвоете от такой жизни. Не могу сказать, что мне нравятся подобные методы, но в этой стране много такого, от чего следовало бы избавиться давным-давно.

– Это как раз ваша работа, – констатировал я.

– Совершенно верно, Сент-Ив, это моя работа, и выпадают дни, когда становится противно от того, что приходится делать.

За окном все еще лил дождь, и долгое время лишь его шум нарушал тишину в моем номере. Деметер вернулся к своему стулу, Фастнот подпирал дверь, я же пересек комнату и выглянул в окно, на Пятнадцатую улицу и мокрые крыши автомобилей. Наверное, Деметер был прав. Команда поступила от одного из бесчисленных сотрудников аппарата Белого дома, который надавил на кого-то в государственном департаменте. А может, от сенатора или пары влиятельных конгрессменов, перевыборы которых зависели от человека, желавшего, чтобы щит вернулся в музей, и без особого шума. К примеру, к ним мог обратиться Спенсер. А надавили как следует, потому что сидевшие в моем номере копы совсем не напоминали желторотых птенцов, кланяющихся каждому начальнику. И угроза осложнить мне жизнь могла оказаться не пустым звуком. Пара моих знакомых не вняла такому предупреждению, в результате один попал в загородную клинику для психохроников, а второй удрал в Италию, хотя она ему совсем не нравилась, нс выдержав особых условий в Нью-Йорке.

Я посмотрел на Деметера, разглядывающего ковер на полу.

– Ваша взяла.

– Я рад, – откликнулся Деметер. – Не каждый раз удается уговорить посредника. Бронзового посредника.

Телефон зазвонил в половине четвертого. Фастнот лежал на одной из кроватей. Деметер в кресле читал газету, за которой я посылал коридорного. На этот раз со мной говорил мужчина.

– Вы хорошо знаете Вашингтон?

– Нет.

– В северо-западной части города есть гольф-клуб, – он продиктовал мне адрес. – Запомнили?

– Да.

– Приезжайте туда сегодня вечером, ровно в четверть одиннадцатого, в четырехдверном форде. Чемодан с деньгами положите на заднее сиденье. Припаркуйте автомобиль, но из салона не выходите. В двадцать минут одиннадцатого откроется задняя дверца. Не оглядывайтесь. Это ясно? Не оглядывайтесь. Щит также положат на заднее сиденье. Подождите еще пять минут и делайте все, что вам заблагорассудится. Вы все поняли?

– Да.

Раздались гудки отбоя, и я положил трубку. Фастнот сел на кровати. Деметер отложил газету. Они оба смотрели на меня.

– Сегодня в четверть одиннадцатого, – и далее я повторил все то, что сказал мне мужчина.

– Людное местечко, не правда ли? – отметил Деметер.

– Едва ли кто придет туда в дождь, – возразил я.

Фастнот подошел к окну.

– Дождь кончился. Кажется, погода налаживается.

Деметер встал, повернулся.

– Значит, в четверть одиннадцатого. Как вы играете в гольф, Фастнот?

– Так себе.

– Возможно, вечером у вас будет шанс попрактиковаться, но сейчас нас ждут другие дела.

– Неужели вы уходите? – удивился я.

– Извините за спешку, Сент-Ив, но надо кое с кем поговорить, подготовиться к желанной встрече.

– Но вечером вы будете поблизости?

– Вы найдете нас в машине с мигающим маячком и ревущей сиреной.

Они двинулись к двери.

– Теперь Сент-Иву не о чем беспокоиться, не так ли, Фастнот? – молвил Деметер.

– Это уж точно, – пробасил Фастнот.

– Хочу обратиться к вам с одной маленькой просьбой, – подал голос и я.

– Какой же? – поинтересовался Деметер.

– Постарайтесь не напортачить.

У двери Деметер обернулся, и его черные глаза оценивающе пробежались по мне, от носков туфель до аккуратно уложенных волос с пробивающейся сединой на висках. По выражению лица Деметера я понял, что он раздумывает, каких размеров мне понадобится гроб. Разумеется, из дешевых.

– Мы не напортачим, Сент-Ив. Во всяком случае, постараемся не напортачить.

После их ухода я пролистал телефонный справочник, нашел и набрал нужный мне номер. Когда на другом конце провода взяли трубку, спросил: Когда вы закрываетесь?

– В десять часов, – ответил женский голос. – Выдача инвентаря прекращается без четверти восемь.

Я поблагодарил женщину, положил трубку и шагнул к окну, чтобы убедиться, что Фастнот не ошибся насчет дождя. Действительно, небо очистилось, поэтому я оставил плащ в стенном шкафу, на лифте спустился вниз и остановил такси. Когда я залез на заднее сиденье, водитель вопросительно посмотрел на меня, желая знать, куда мне ехать.

– Библиотека Конгресса, пожалуйста, – удовлетворил я его любопытство.

Имея в достатке времени и терпения, я бы, вероятно, смог найти в библиотеке ответы на все интересующие меня вопросы. Но я провел в отделе периодики лишь два часа, направляемый в своих поисках пожилым джентльменом со слуховым аппаратом, причем джентльмен не возражал против того, чтобы приносить и уносить подшивки достаточно скучных изданий. Без четверти шесть, когда отдел периодики закрылся, я перебрался в главный зал и еще час знакомился с газетами, к которым, судя по их виду, за последние двадцать лет не прикасалась рука человека. В половине восьмого я вышел из библиотеки, обогащенный информацией, часть которой, возможно, могла мне пригодиться.

На такси я добрался до пункта проката автомобилей, оформил документы на четырехдверный форд-галакси, на нем вернулся в Мэдисон и поставил машину в гараж отеля. В номере

налил себе виски, добавил воды и по телефону заказал сэндвич с бифштексом и высокий стакан молока. Съел сэндвич, запил молоком, но не почувствовал вкуса ни первого, ни второго. Потом растянулся на кровати и принялся изучать потолок, стараясь не обращать внимания на мысли, проносящиеся в голове.

ГЛАВА 17

Гольф-клуб назывался «У Пакетта» и занимал несколько акров пустующей земли вдоль Висконсин-авеню. Дюжина моих сограждан, несмотря на поздний час, продолжала совершенствовать свое мастерство в свете ярких прожекторов. Машины, стоявшие у тротуара, числом превышали играющих в гольф. Должно быть, у сидящих в них сломались телевизоры, и они не нашли лучшего зрелища, чем тренировка сорокапятилетних профессионалов. Часть машин пустовала, а в некоторых виднелись одинокие женщины, смирившиеся с тем, что судьба выбрала им в мужья любителей помахать клюшкой на зеленом поле.

Я поставил форд за пять машин от белой деревянной сторожки, где хранились мячи и клюшки. Часы показывали четверть одиннадцатого, на заднем сиденье в чемодане лежали двести пятьдесят тысяч десяти– и двадцатидолларовыми купюрами в аккуратных пачках. Я сидел и ждал, когда откроется задняя дверца и чья-то рука заберет чемодан и положит на сиденье щит, который, как мне говорили, мог спасти тысячи жизней, но уже отправил на тот свет четверых.

В десять семнадцать вырубился свет. Мгновением раньше гольф-клуб и ближайшие к нему окрестности заливали яркие желтовато-белые лучи прожекторов, и внезапно мир погрузился в кромешную тьму. Люди отреагировали не сразу. Пропало не меньше пяти секунд, прежде чем кто-то догадался нажать на клаксон. Послышались крики: Какого черта…, и тут открылась задняя дверца. Я забыл о предупреждении и начал оборачиваться, чем, наверное, спас себе жизнь. Что-то тяжелое опустилось мне на голову повыше виска, самого уязвимого места. Кто нанес удар и чем, я не увидел, но позднее при здравом рассуждении решил, что били со знанием дела. Естественно, не удалось мне увидеть и того, кто унес чемодан с четвертью миллиона долларов.

В себя я пришел, лежа на спине на переднем сиденье. Деметер склонился надо мной. Я повернул голову, и меня вырвало на коврик.

– С вами все в порядке? – несколько раз спросил Деметер, прежде чем я решил было ответить: Нет, далеко не все, ужасно болит голова. Однако вместо слов изо рта у меня вырвался новый поток блевотины. Наконец, когда в желудке ничего не осталось, я сумел-таки сесть. Коснувшись рукой того места, куда пришелся удар, я нащупал шишку высотой не меньше дюйма и шириной дюйма в два. Меня удивили такие малые размеры шишки. Болела она так, словно была в два раза больше.

Я откинулся на спинку сиденья и взглянул на Деметера, сидевшего на корточках у открытой правой дверцы.

– С вами все в порядке? – опять повторил он.

Я заметил, что прожектора вновь освещали зеленое поле.

– Нет, – я начал было поворачиваться, чтобы посмотреть на заднее сиденье, но передумал, вовремя поняв, что там я ничего не увижу.

– Щита нет.

– Нет, – подтвердил Деметер.

– И денег тоже.

– И денег, – кивнул он.

– Один из них добрался до главного рубильника на распределительном щите.

– Скорее всего, женщина.

– А мужчина ударил и взял чемодан.

– Совершенно верно.

– Сколько времени не горел свет?

– Две минуты, может, три, – ответил Деметер.

– А они взяли и уехали.

– Нет.

– Только не говорите мне, что вы их поймали.

– Если б они уезжали отсюда, то поймали бы. Мы перекрыли улицу с двух сторон.

Я коснулся шишки. Она выросла еще больше.

– Но они уехали не отсюда.

– Нет, Оттуда, – он показал на другую сторону поля для гольфа.

– Сколько я был без сознания? – поинтересовался я.

– Десять-одиннадцать минут.

– Как они это сделали?

– Наверное, побывали здесь раньше и выяснили, где находится главный рубильник: в металлическом ящике на стене будки. Не спрашивайте меня, почему он на самом виду. Пакетт говорит, что запирает ящик на ключ, когда уходит, но пока клуб работает, ящик открыт. Они поставили машину за теми деревьями, подождали вашего приезда, потом женщина повернула главный рубильник, свет погас, мужчина оглушил вас, схватил чемодан, побежал к электрической тележке, – сейчас тележка стоит в дальнем конце поля. Вот как все было.

– Как они нашли тележку в темноте?

– У них был фонарик. Я видел, как мужчина зажигал его, но подумал, что это водитель тележки. Его они тоже оглушили и удрали. А теперь, должно быть, пересчитывают денежки.

– Интересно, – прокомментировал я. – А где были вы и сержант Фастнот, когда погас свет?

– В четвертой машине от вас, – мрачно ответил Деметер.

– Как я понимаю, единственное светлое пятно в вашем отчете о сегодняшнем дне.

Глаза Деметера блеснули.

– Не подначивайте меня, Сент-Ив.

– Вы сообщили в музей или миссис Уинго?

Мне показалось, что он покраснел. Во всяком случае, смутился.

– Нет. Пока еще нет.

С правого сиденья я перебрался на левое. Завел мотор.

– Куда вы? – спросил Деметер.

– Учитывая, что сегодня мне не придется расставаться еще с одной четвертью миллиона долларов, я полагаю, что пора вернуться в отель и попросить принести лед. Часть я заверну в полотенце и приложу к голове, остальное брошу в бокал, куда предварительно налью виски. Потом позвоню Фрэнсис Уинго и расскажу, как я потратил двести пятьдесят тысяч баксов, вверенных мне музеем.

– Понятно, – кивнул Деметер.

– Что-нибудь ей передать? Заверить, что следствие идет полным ходом и вскорости ожидается арест преступников? Ей это понравится.

Деметер захлопнул правую дверцу.

– Возвращайтесь в отель, Сент-Ив. Возвращайтесь и напейтесь до белой горячки. Делайте, что хотите, но чтобы я вас больше не видел.

Я уехал.

В гараже отеля я дал дежурному пять долларов, чтобы он вымыл коврик, а в вестибюле справился у портье, не интересовались ли мной. Оказалось, что дважды звонила Фрэнсис Уинго. Поднявшись в номер, я сразу же позвонил ей. Она взяла трубку после второго звонка.

– Это Сент-Ив, – представился я.

– Да, мистер Сент-Ив. Я только что говорила с мистером

Спенсером, и он очень хотел бы, чтобы завтра вы доложили о результатах. Вы сможете подъехать в одиннадцать часов?

– Подьехать-то я смогу, да вот результатов никаких нет.

– Тем не менее мистер Спенсер хочет получить полный отчет. Можете не упоминать, что полиция подозревает моего мужа в организации кражи. Я уже сказала об этом мистеру Спенсеру.

– И как он отреагировал?

– Едва ли это имеет к вам хоть малейшее отношение. Я жду вас в моем кабинете в одиннадцать утра. Спокойной ночи.

Она положила трубку до того, как я успел сообщить ей, что деньги музея использованы не по назначению. Наверное, мне следовало с этого начать, но я привык выкладывать неприятное в самую последнюю очередь. Я подумал об утренней всгрече и буквально почувствовал, как холодные зеленые глаза Спенсера сверлят новую дырку в моей голове.

Когда мне принесли заказанный по телефону лед, я завернул несколько кубиков в полотенце и приложил к шишке. Попытался вспомнить симптомы сотрясения мозга. Кажется, одним из них являлось раздвоение зрения. Мне вспомнилось, что при сотрясении мозга вроде бы очень помогает спиртное. Уж в этом-то я убедил себя довольно быстро. Налил виски в стакан для воды, добавил льда, жадно глотнул, приготовился повторить, но зазвонил телефон.

– Это Мбвато, – послышался знакомый голос. – Как вы себя чувствуете, мистер Сент-Ив?

– Не так хорошо, как хотелось бы.

– Правда? А что случилось?

– Просто болит голова.

– Наверное, от нервного потрясения, вызванного потерей значительной суммы денег? – и он добродушно рассмеялся.

– Откуда вы… – начал я, но он не дал мне договорить.

– Откуда я знаю? – он вновь хохотнул. – Простите меня, но я счастлив, предчувствуя, что скоро щит вернется на родину, а когда компоренец счастлив, он всегда смеется.

– А как насчет денег? – напомнил я.

– Разумеется, разумеется. Вы очень озабочены их потерей.

– Немного тревожусь, знаете ли.

– Успокойтесь, мистер Сент-Ив. Ваши деньги в целости и… и…

– Сохранности, – подсказал я.

– Совершенно верно, в сохранности. Странно, как забываются в нужный момент самые расхожие фразы.

– И где же они в целости и сохранности? – я так сжал трубку, что едва не переломил ее пополам.

– У меня, разумеется, – в голосе отразилось изумление: неужели я мог подумать, что они могли быть в каком-то ином месте. – Вы хотели бы их забрать?

– Если вы не возражаете, то да.

– Так забирайте. Вы могли бы приехать по этому адресу? – он назвал дом на Коркорэн-Плейс, между Эр и Кью-стрит.

– Я возьму такси, – пообещал я.

– Между прочим, мистер Сент-Ив… – Мбвато выдержал паузу.

– Что?

– Мы приготовили вам еще один сюрприз.

– Какой же?

– Воры тоже у нас.

ГЛАВА 18

Такси остановилось у трехэтажного здания на Конкорэн-Плейс, узкой улочки с односторонним движением. Фонари освещали выбеленный фасад. Чувствовалось, что хозяин, кто бы он ни был, следит за домом и постоянно подновляет ею. Я расплатился с водителем, поднялся на семь ступеней и нажал на кнопку звонка. Через минуту в прихожей зажегся свет, дверь чуть приоткрылась, затем распахнулась. На пороге стоял мистер Уладо, высокий, стройный, без пиджака, в рубашке с короткими рукавами.

– Заходите, мистер Сент-Ив. Извините, что так долго не открывал дверь, но мы были на третьем этаже.

Я вошел не в прихожую, но в просторный холл, отделанный панелями полированного дерева. На стенах висели картины, мебель явно сработали не в двадцатом, а может, и не в девятнадцатом веке. Хозяин, похоже, не испытывал недостатка в деньгах. Мистер Уладо направился к лестнице. Я последовал за ним.

– Дом принадлежит американскому другу мистера Мбвато, который симпатизирует нашей борьбе, – объяснил он по пути наверх. – Он и его жена улетели в отпуск в Европу и разрешили нам пользоваться домом, как своей штаб-квартирой. Территориально дом расположен очень удобно, не так ли?

Я с ним полностью согласился.

На третьем этаже мистер Уладо толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская меня вперед. Я вошел в просторную комнату, освещенную единственной лампочкой, свисающей с потолка. Под лампой стояли два деревянных стула, а на них задом ко мне сидели мужчина и женщина с руками, привязанными к спинкам. За стульями с мужчиной и женщиной горой возвышался мистер Мбвато. Когда я вошел, он посмотрел на меня.

– А, мистер Сент-Ив. Как вы быстро доехали, – голос его источал радушие.

– На то была веская причина. Двести пятьдесят тысяч долларов.

– А, деньги, – он рассеянно огляделся. – Кажется, они там, – он указал на левую стену. Чемодан стоял под окном.

– Благодарю, – промямлил я.

Мбвато помахал рукой.

– Какие пустяки. А теперь познакомьтесь с ворами. К сожалению, они ничем не хотят нам помочь.

Я подошел к Мбвато, встал рядом с ним, взглянул на привязанную парочку. Мужчина лет тридцати, черноволосый, с длинными бакенбардами, в черной водолазке, черных брюках, черных туфлях. Восточный разрез глаз, выступающие скулы. Тонкие бескровные губы, острый нос. Такого легко представить контролером в супермаркете. Женщина лет двадцати двух. Тоже в черных водолазке и брюках. Длинные русые волосы, синие глаза, обычный носик, чуть припухшие губки, в общем, ничего особенного.

– Это Джек, а это Джилл, – представил их Мбвато. – Больше мы пока от них ничего не узнали, но я уверен, что со временем они разговорятся.

– Как вы их поймали?

Уладо присел на корточки за стульями, вероятно, проверяя, надежно ли завязаны узлы. Затем поднялся и остался за спинами пленников, сложив руки на груди.

– Вы редко оглядываетесь, не правда ли, мистер Сент-Ив? – спросил Мбвато.

– Пожалуй, вы правы.

– Последние несколько дней мы держали вас под постоянным наблюдением. Один из моих помощников заглянул следом за вами в Никерсон-Билдинг, где убили этого Спиллейси.

– Он не поднимался со мной в лифте.

– Не поднимался. Но наблюдал за вами, когда вы читали указатель учреждений, расположенных в доме, и заметил, на каких этажах останавливался лифт. В указателе вы просмотрели только раздел на букву «М», а лифт останавливался на шестом и одиннадцатом этажах. Из контор на этих этажах лишь одна, Меса Верде Эстейтс, начиналась с буквы «М». Когда вы спустились вниз, другой из моих помощников пошел за вами, а третий поднялся на одиннадцатый этаж, заглянул в комнату, занимаемую Меса Верде Эстейтс, и убедился, что мистер Спиллейси мертв,

– Сколько же у вас помощников? – осведомился я.

Мбвато блеснул улыбкой.

– О, с дюжину, наверное, здесь и в Нью-Йорке. Главным образом студенты.

– А как вы вышли на них? – я искоса глянул на мужчину и женщину.

– Совершенно случайно. Из Нью-Йорка мы приехали на том же поезде, что и вы, но в купированном вагоне. Признаюсь, эта поездка не доставила мне ни малейшего удовольствия. Мы последовали за вами в Мэдисон, вернее, это сделал мистер Уладо. Обосновавшись в вестибюле, он узнал нью-йоркского копа, потому что тот дважды заходил к вам в Адслфи. Поэтому мистер Уладо уже не спускал с него глаз. Потом в вестибюле появились эти двое – должно быть, они тоже приехали поездом, – и ткнули ножом полицейского. Если не ошибаюсь, его фамилия Огден. Мистер Уладо, должным образом оценив ситуацию, последовал за этой парочкой, надеясь, что они выведут нас на щит. Мы держали их под наблюдением весь день и вместе с ними приехали к гольф-клубу. Расположились неподалеку от оставленной ими машины и стали ждать. Когда они поспешно вернулись с чемоданом денег, мы решили, что пора переходить к решительным действиям. Так вот мы и оказались здесь.

– Они ничего не сказали?

– Еще нет, – признал Мбвато. – Но до сих пор мы лишь убеждали их заговорить, и меня тревожит, что придется прибегнуть к другим методам.

– Например?

– К пыткам, мистер Сент-Ив, – пояснил он. – А западноафриканские вариации, это я говорю для наших юных друзей, очень мучительны. Мистер Уладо, кстати, большой специалист этого дела, не так ли, мистер Уладо?

Тот чуть улыбнулся, кажется, даже смутился.

– А почему просто не передать их полиции? – спросил я.

– Щит, мистер Сент-Ив, вы забываете про щит. Мы готовы на все, чтобы заполучить его.

Я повернулся к мужчине.

– Вас зовут Джек, так?

Он ничего не ответил, а в его глазах я не увидел ни страха, ни тревоги, ни сожаления. Они были пусты, как выброшенная бутылка из-под пива.

– Я думаю, вам лучше сказать этому человеку, где находится щит.

Он помолчал еще пару секунд, затем нецензурно выругался.

Я кивнул и посмотрел на женщину.

– Этот человек не шутит. Я имею в виду пытки. Вам лучше ответить на его вопросы.

И в ее глазах не отразилось никаких эмоций, она улыбнулась, выругалась так же, как и ее спутник, и хихикнула. Это хихиканье я уже слышал в телефонной трубке.

Я повернулся к Мбвато.

– Они ваши. С чего вы хотите начать?

Мбвато вздохнул.

– Я не силен в этих делах, знаете ли. Давайте обратимся к мистеру Уладо. Вас не затруднит рассказать, что вы можете предложить нашим друзьям, мистер Уладо?

– Разумеется, нет, – он неторопливо подошел к подоконнику, взял какой-то сверток длиной в двенадцать дюймов, вернулся и встал перед парочкой. – К сожалению, у нас нет специального оборудования, которое обычно используется для этих целей, поэтому приходится импровизировать. Впрочем, в магазинах Америки мы без труда достали адекватные заменители.

Он развернул бумагу. Внутри оказалась коробочка.

– Вот это электрические щипцы для завивки волос. Они нагреваются до очень высокой температуры и вызывают довольно сильную боль, если вставить их во влагалище женщины или задний проход мужчины. Сейчас вы все увидите сами.

Он достал щипцы из коробочки, а пустую коробочку бросил на пол. Женщина неожиданно хихикнула. Мужчина лишь смотрел на Уладо. Тот вставил штепсель в розетку и повернулся к Мбвато, держа щипцы в правой руке.

– С кого нам следует начать, сэр?

Мбвато вроде бы задумался.

– Даже не знаю, мистер Уладо. Как по-вашему, мистер Сент-Ив, с джентльмена или с дамы?

Я пожал плечами.

– Думаю, с женщины.

– Очень хорошо. Мистер Уладо, с этой юной леди.

Мистер Уладо кивнул, плюнул на палец, коснулся щипцов. Слюна зашипела.

– Подержите, пожалуйста, щипцы, сэр, пока я подготовлю женщину, – он протянул щипцы Мбвато и шагнул к ней.

– Вы не посмеете вставить в меня эту штуку! – взвизгнула она.

– В этом не будет нужды, если вы скажете, где щит, – заверил ее Мбвато. – В противном случае, – и он выразительно покачал щипцами.

Женщина глянула на мужчину.

– Я ему все скажу.

– Заткнись, – рявкнул тот. – Ничего они тебе не сделают. Просто блефуют.

Я заметил, что на его лбу выступила испарина.

– Продолжайте, мистер Уладо, – скомандовал Мбвато.

– Первым делом я должен снять с нее брюки.

– Так снимайте.

– Жаль, что у нас нет стола.

– А вы импровизируйте, импровизируйте, – посоветовал Мбвато.

– Сначала брюки, – он протянул руку к молнии.

– Не трогай меня, проклятый ниггер! – взвизгнула женщина. – Не прикасайся ко мне! – тут она разрыдалась. – У нас его нет. Нет у нас этого проклятого щита.

Мбвато вытащил штепсель из розетки, осторожно положил щипцы на стол.

– А где же щит? – спросил он, отчетливо выговаривая каждое слово.

– Не знаем, – простонала женщина. – У нас его нет.

– Но вы украли его из музея? – настаивал Мбвато.

– Да, тот ниггер отдал его нам. Но пробыл он у нас лишь несколько минут.

Мбвато повернулся к мужчине. Испарина на его лбу собралась в капли пота, которые стекали ему на глаза. Он тряс головой, чтобы смахнуть их.

– С самого начала, Джек, – попросил Мбвато. – С самого начала.

Вновь мужчина ответил ругательством.

И тогда Мбвато отеєсил ему сочную затрещину. Лицо мужчины скривилось, только тут я понял, что он плачет.

– Хорошо, хорошо, – он хлюпнул носом, бросил на женщину злой взгляд. – Дубина. Ну почему я всегда связываюсь с полными идиотками.

– С самого начала, – напомнил Мбвато.

– Спиллейси, – выдохнул Джек. – Он втянул меня в эту историю. Он знал парня из Вашингтона, который предлагал выгодное дельце: подойти к задней двери, взять кое-что и за это получить десять тысяч баксов.

– Десять тысяч? – переспросил я.

– Такова была наша первоначальная доля. Спиллейси связался с этим парнем из Вашингтона, с Уинго. Законченный наркоман. Он выложил нам все детали. С охранником он договорился раньше, и мы вчетвером встретились в Вашингтоне. Эти двое уже прочно сидели на игле. Вот тогда-то Уинго упомянул про двести пятьдесят тысяч, сумму выкупа. Я перезвонил Спиллейси и сказал, что негоже предлагать нам всего десять тысяч из двухсот пятидесяти. Мы все обговорили и решили избавиться от Уинго. Вкололи ему лишнюю дозу героина как-то вечером, посадили в машину и скинули ее под откос. Вот тут мы столкнулись с трудностями. Уинго поставлял этому ниггеру героин, так что после его смерти наркотик пришлось добывать нам. Спиллейси покупал героин в Нью-Йорке, а мы возили его в Вашингтон и отдавали охраннику.

– Где Уинго брал героин? – спросил я. – Насколько мне известно, ему ежедневно требовалось пятьсот баксов, чтобы он сам, Сэкетт и его жена могли наслаждаться жизнью.

– Не знаю, – ответил Джек. – Однажды я спросил его, но он лишь рассмеялся и сказал, что у него надежный источник.

– Продолжайте, пожалуйста, – вставил Мбвато.

– А остальное вы знаете. Мы получили щит и избавились от охранника, то есть деньги предстояло разделить на троих: я, Спиллейси и эта дура. А что сделал Спиллейси? Ничего.

– Позтому-то вы и зарезали его, – кивнул я.

– Где щит? – спросил Мбвато.

– Не знаю.

– Я что вы с ним сделали?

– Как и договаривался Уинго, мы проехали шесть кварталов и положили щит на заднее сиденье припаркованной там машины. Больше я его не видел.

– Щит Компорена, – женщина хихикнула.

– Какой машины? – не отставал Мбвато.

– Мой Бог, откуда мне знать. Обычной машины, которой надлежало стоять в определенном месте, где она и стояла. И я положил щит на заднее сиденье.

– Понятно, – Мбвато вздохнул и посмотрел на меня. – Кажется, мы раскрыли несколько убийств и кражу, мистер Сент-Ив, но ни на йоту не приблизились к щиту.

– Я в этом не уверен. А пока он настроен говорить, давайте выясним все до конца. Насчет лейтенанта Ощена, Джек: как он вышел на вас?

– Спиллейси, – мрачно ответил Джек. – Ощен пронюхал, что вы интересуетесь Спиллейси, и догадался, что тот замешан в этом деле. А от него потянулась ниточка ко мне. Мы со Спиллейси часто работали вместе, и Огден знал об этом. Как знал и меня. Еще бы ему не знать меня. Сколько раз я платил ему за таких дурех, как эта, – он качнул головой в сторону женщины.