Текст книги "Колдун не знает (СИ)"

Автор книги: Роман Сяньсян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 24

В этой главе Олел задумывается о смысле своих поступков, общается с просветленными монахами, не оправдывает их ожиданий, а таже видит знакомые лица.

Надо было отдышаться и осознать произошедшее. То, что Сетти оказался ненадёжным элементом, было неожиданно, но не сильно меня печалило. В конце-концов, это всего лишь ящер. В теплые дружеские отношения с рептилиями и не верю. А вот то, что Шала-Шалун оказался гораздо живее, чем я думал – это произвело впечатление. И впечатление неоднозначное.

Ведь, с одной стороны, я сильно к нему привязался и даже начал считать его другом. А с другой – я довольно быстро всё это забыл, поддавшись очарованию Сатаха. Теперь я испытывал смешанное чувство разочарования, досады и злости на себя.

И с этой магической школой. Вначале деревенский староста сватал меня в северную магическую школу, и под этим соусом чуть не продал в рабство. Теперь Сатах сватал в южную. Вопрос – что он хотел сделать на самом деле? Точно не продать в рабство – это для него слишком мелко. Но что тогда?

Ещё один момент, который меня беспокоил всё больше и больше – я чувствовал себя мячиком в чьей-то игре. Почти всё, что происходило со мной, происходило по чьей-то воле или наводке.

Даже когда я уплыл со Змеиного острова на лодке Кхеса и Кхуса – почему я это сделал? Потому что явилась красотка Эмела и навела меня на эту мысль. Собственно, выбор у меня был совсем не велик. Либо согласиться со старостой, либо согласиться с Эмелой. И в том и в другом случае я пассивно следовал за чужой волей.

Пожалуй, единственное, что я сделал по своему собственному желанию, никем не направляемый и не контролируемый – это маленькая хижина на дальнем конце Змеиного острова, где я прятался от дождя во время своих медитаций на океанском берегу.

И тут подвох – ведь почему я решил овладеть медитацией? Потому что так мне приказала Система. Для выполнения рангового задания.

Кстати, очень интересно, что мне может сказать Системный Интерфейс сейчас? Может, стоить послушать его и сделать всё наоборот? Нет, это смешно. То же самое подчинение, но с отрицательным знаком. Я хотел сформировать свой собственный путь.

Я представил себя в пустом трехмерном пространтве. Кто будет говорить там со мной? Мне хотелось бы поговорить с учителем Олелой, если он, конечно, еще не стал окончалтельно другой вселенной. Поэтому я стал тереть пальцами ожерелье, сделанное из его костей.

В пустое трехмерное пространство системного интерфейса я вошёл, как обычно. Но учителя Оэлы там не было. Был лишь монитор, висящий в воздухе и пульт управления рядом с ним. Тоже в воздухе.

Я нажал кнопку включения, и на мониторе появился Оэла.

– Привет, Олел! Можешь не отвечать, я всё равно буду вещать в режиме монолога. Ты, должно быть, решил узнать, как идти своим путём независимо от чьих-то хотелок. Очень похвально. Но настолько же малореально. Ведь дело в том, Олел, что ты изначально здесь оказался из-за чьих-то хотелок. Тебе, конечно, была предоставлена иллюзорная свобода выбрать некоторые черты дизайна. Но изначальный импульс был не твой. На этом, Олел, я закончу свой монолог. А ты подумай.

Изображение учителя Оэлы исчезло и на мониторе появилась простыня стат, пролистав которую, я узнал, что по прежнему нахожусь на третьем ранге управления энергией.

– Почему? Я столько всего прошёл и пережил!

Система моргнула монитором и вывела туда ответ:

– Не выполнено ранговое задание.

– Какое задание?

– ПОЛУЧИТЬ У СТАРОСТЫ ДЕРЕВНИ ХВОСТ ЗМЕИ.

Действительно, я совсем забыл об этом! Интерфейс продемонстрировал мне мои новые умения, которые я и так знал. Большинство этих умений были освоены лишь на самом начальном уровне. В том числе – МАГИЯ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ. Это то, о чём говорил и что демонстрировал Сатах! Когда же я успел её освоить?

Ну конечно – когда подстрелил стрелков-варваров в доме Шалы-Шалуна! Когда я представил перенос, сильно пожелал его – и перенёсся. Странно, но когда Сатах демонстрировал мне это умение, я вовсе забыл о том, что и сам кое-что могу!

Выходит, племянник вождя точно запудрил мне мозг. И он абсолютно однозначно точно также манипулирует мной, как манипулировали и все остальные.

Но я не хочу, чтобы мной манипулировали.

* * *

Высокий старик с длинной седой бородой и длинными волосами подошёл ко мне и немного поразглядывав, выдал загадочное:

– Здравствуй, Посланник! Я – настоятель этого монастыря, Дзамо Ацо.

– Я Олел.

– Я рад, Олел, что ты посетил нас. Наверное, ты устал с дороги? Пойдём, разделишь с нами трапезу. Мы как раз собираемся ужинать.

Мысль была неплохая. С тех пор, как мы с ящером вылетели из Валтансара, я успел порядком проголодаться.

Дзамо сделал приглашающий жест следовать за ним. Мы прошли на другую сторону храмовой площади, в жилое помещение. В небольшой трапезной нас встретили семеро монахов – все старики.

Мне было непривычно видеть столько пожилых людей вместе. По правде говоря, я видел стариков очень редко и в основном издалека. Так уж вышло, что мой круг общения составляли в основном молодые люди, редко – среднего возраста, такие, как Оэла или вождь валтов.

Трапеза была скромной – рыба, корнеплоды, немного фруктов, но я очень быстро насытился. Пока я ел, никто не докучал мне распросами. После еды Дзамо проводил меня в отдельную келью – комнатёнку с узким окном, выходившим на берег. Я мог наслаждаться звуками прибоя и вдыхать морской воздух.

– Койка может и жестковатая, зато одеяло тёплое, из лучшей шерсти. Отдыхай, высыпайся. А завтра я покажу тебе наш остров и монастырь, – оставив мне горящую свечу, настоятель удалился.

Усталость валила с ног, так что я почти мгновенно провалился в сон, и даже толком не прочувствовал жесткости или мягкости лежбища.

* * *

Снова тот самый тронный зал, атакованный ордами нечисти. На этот раз в нём совершенно пусто. Я не на троне, а парю сверху, раскинув руки, как птица крылья, и наблюдаю за происходящим внизу.

Высокие тяжелые двери открываются, в зал быстрыми шагами входят мужчина и женщина. Я готов был поклясться, что женщину я где-то видел. И слышал. Хотя это был совсем не тот скрип, которым говорил призрак моей настоящей матери, я узнал и вспомнил. Женщина говорила тёплым, бархатным, низким контральто. Едва уловимый запах амбры и цветущих лилий наполнил воздух. Да, это она – Королева Ночи.

– Ты слишком много заботишься о них, Крэй. Они того не стоят.

– Дорогая Крэя, подданные для монарха – как дети. Разве можно говорить, что дети не стоят заботы?

– Но они не твои дети, Крэй. И поверь, если случится несчастье… Если мы будем в опасности, о боги, мне не хочется думать об этом! Но просто представь – если такое случится. Вспомнят ли эти твои дети о том, что ты их отец? Или присоединяться к тем, кто будет рвать на части корону?

– Брось, Крея! – голос мужчины, довольно обычный, ничем особо не примечательный, звучит резко и немного надсадно. – Они ни за что не посмеют! Мои подданные любят меня!

Королева мягко обнимает супруга:

– Если бы всё оказалось так, как ты говоришь.

– Но ты всё же так не думаешь?

– Это лишь мои мысли. Просто будь осторожнее, Крэй. Я прошу тебя. Ради нашего будущего настоящего, а не символического ребёнка, – королева прикладывает руку к животу: если повнимательней присмотреться, становится заметно, что она ждёт ребёнка.

– Конечно, Крэя. Прости, если заставил тебя волноваться, – король целует руку супруги, – Ты слишком волнуешься и мало бываешь на воздухе. Может быть, стоит больше гулять в саду?

– Ты прав, мой король. Мне душно в этих стенах. Я боюсь этих пыльных портьер – вдруг за ними скрываются убийцы?

– Ну что ты! Портьеры вовсе не пыльные. Их вытряхивали всего лишь месяц назад!

– Но они могут скрывать за собой… Я хочу, чтобы их не было!

Королева бросается к тяжелым занавесям, скрывающим окна и с ожесточением срывает их.

– Да послушай же, Крэя… Конечно, если ты хочешь, мы уберём эти тряпки. Но ты зря беспокоишься.

Королева успевает содрать одну или две занавеси, когда все остальные – около ста штук – сползают на каменные плиты пола без её помощи. Из оконных ниш выступают вперёд люди в масках на лицах, с короткими обоюдоострыми мечами в руках.

* * *

Рывком сажусь на кровати. Мотаю из стороны в сторону головой, чтобы разогнать наваждение. Через узкое окно в келью проникает полоса света, отражается от зеркала на противоположной стене и падает на изголовье кровати.

– Доброе утро, Олел! – в комнату входит настоятель Дзамо, – действительно доброе, и тёплое. Такое у нас тут бывает не часто.

– Ещё скажите, что это я погоду с собой принёс.

– Да и не только погоду! Надеюсь, что не только.

Завтрак был так же прост, как и ужин – каша, фруты, вода. В столовой на этот раз были только мы с Дзамо. Монахи уже закончили трапезу и занимались разными работами.

Настоятель показал монастырское хозяйство – узкие полосы садов и полей на террасах, карабкающиеся по крутым скалистым склонам, стадо коз, несколько лодок для ловли рыбы. Хозяйство, прямо скажем, не богатое.

– Нам сложно выживать тут, и с каждым днём становится всё сложнее. Когда-то наша церковь была могущественна и влиятельна, но после раскола нам сохранили жизнь лишь из милости. Сначала жили семьями. От этих первых поселенцев остались только мы с Абзу. А скоро, похоже, останусь только я один, Абзу очень плох. Остальные прибыли к нам позже, всё это беженцы, изгои.

– А что с Абзу?

– Малярия. Нам нечем её лечить – кора хинного дерева закончилась. А так как Абзу уже стар, то вряд ли его сердце долго выдержит.

– В чём была причина, по которой вашу секту подвергли гонениям?

– Мы называем это расколом. Истинная причина была, конечно в том, что отцу нынешнего вождя хотелось убрать явных и возможных конкурентов. Ну а формальная – в разногласии по поводу толкования священных текстов. Хотя раскольникам, конечно, было наплевать на эти толкования.

Всего за несколько часов мы обошли весь остров вдоль и поперёк. Как я понял из путанных объяснений настоятеля, у него были на меня большие виды. Согласно каким-то древним церковным книгам, с неба должен спуститься Посланник и возродить их веру. Ничью веру мне возрождать не хотелось. После общения с колдунами, уморившими на этой почве моего братца, я был вообще настроен к разного рода религиям не слишком дружелюбно.

Однако глубинное внутреннее чутьё подсказало мне, что с Дзамо лучше не спорить. Пусть думает, что осчасливил меня ролью Посланника. Но пока я слушал и кивал, в голове у меня зародился план побега.

– Действительно, ваша стойкость поразительна, настоятель Дзамо! – лесть была, есть и будет самым лучшим ключом к любому сердцу (или почти к любому), – так далеко, так одиноко. Сколько отсюда до ближайшего обитаемого острова?

– Очень далеко, Олел! Больше недели под парусом! На наших лодках вряд ли удастся доплыть. Признаться сказать, и особого желания плыть туда нет. Там сейчас колдуны. А у них с нами разговор ещё короче, чем у наших еретиков.

– Но как же? Должно быть какое-то сообщение с остальным миром! Хоть какое!

Мы остановились на вершине нависавшей над храмом горы – не слишком высокой, но достаточной для того, чтобы монастырские постройки внизу выглядели игрушечными.

– Не мы оторваны от мира, Олел. Мир оторван от истинного Дао, а мы, напротив, к нему гораздо ближе, чем кажется. Но ты прав – какие-то контакты нам приходится поддерживать.

Примерно в двух днях под парусом отсюда пролегает торговый путь. Корабли там плывут между островами центрального пояса и Золотой Цепью. Везут оттуда драгоценную руду, туда – пшеницу, из которой рудокопы варят пиво.

– Что-то слышал про это.

– У нас есть договоренности, мы просто подплываем в эту зону и встречаем торговый корабль. Заказываем всё, что нам нужно. Точнее, что мы можем себе позволить. Мы ведь немного можем предложить на обмен.

– Что например?

– Например жемчуг. На восточной отмели у нас водятся уникальные устрицы. Жемчужины, которые из них можно добыть, иногда бывают с кулак размером. Но братья, которые занимаются их добычей, уже не могут добывать столько, как прежде. Старость, сил каждым годом всё меньше. Дыхание задерживать всё труднее, а нырять за устрицами нужно глубоко. Да устрицы и обмельчали как-то в последнее время.

– Получается, не слишком надёжный источник дохода.

– Надёжных источников вообще нет, Олел. Что может быть вообще в этом мире абсолютно надежного? Разве что смерть.

– Да и то не всегда, – зачем-то вставил я и испугался, что настоятель начнет меня пытать про мой магический опыт. А мне совсем не хотелось об этом говорить. Раньше времени раскрывать карты. Но старик, похоже, пропустил мою реплику мимо ушей.

За прогулкой последовал обед, не отличавшийся разнообразием, после обеда я был приглашён на храмовую службу, на которой поприсутствовал, но смысла не понял. После службы с трудом удалось убедить настоятеля, что мне нужно побродить в одиночестве. Скрепя сердце, Дзамо согласился. Тем не менее, во время прогулки всё время казалось, что кто-то наблюдает за моими перемещениями.

Прикинувшись бродящим без всякой цели, вышел к лодочному причалу. Три лодки. Если уйти на одной, могут отправиться в погоню. Но точно ли лодок три? А если одна сейчас где-то плывёт? Например, отправилась на встречу с торговыми кораблями? Надо будет обязательно уточнить этот вопрос.

Итак, мой план состоял в том, чтобы уплыть на одной из лодок, а оставшиеся испортить так, чтобы монахи не смогли отправиться за мной в погоню. Да, они милейшие старички, но живые существа, как я уже понял последнее время, зачастую так непредсказуемы. А тем более, когда уверены в том, что я – Посланник. Упустить Посланника ни в коем случае не допустимо!

За ужином я осторожно прощупал тему и разузнал, что других лодок, кроме трёх, имеющихся на причале, в монастыре нет.

Остальные лодки можно было бы и вовсе уничтожить, например вывести на глубокую воду и там затопить – но я жалел старых монахов. Поэтому я решил просто частично разломать корпуса лодок. Так, чтобы при большом желании за пару дней (когда я, как планировал, буду уже на торговом корабле) суметь их починить.

Луна вошла в фазу полнолуния, ночь была почти такая же светлая, как день. Это, с одной стороны, играло мне на руку, чтобы не поломать в темноте ноги, с другой – не совсем. В ярком лунном свете я был легко заметен. Но моё беспойство не оправдалось: монахи крепко спали.

Первым делом я заглянул на кухню и позаимствовал там несколько больших сосудов с водой и мешок с сухарями. Потом без всяких сложностей вышел из жилого корпуса незамеченным и спустился к воде. Солёные брызги прибоя в сочетании с ветерком бодрили, и я быстро разломал две лодки из трёх.

Парус был довольно потрёпанный, но ещё вполне живой. Ветер вблизи берега не был попутным, пришлось идти галсами. Пригодились уроки обращения с парусами, которые преподали мне Кхус и Кхес, близнецы-перевозчики боевых зелий с Красной Пустоши.

Между прочим, Красная Пустошь не так далеко отсюда. Если вдруг не получится пересечься с торговым кораблём на караванном пути, может быть стоит попробовать до туда доплыть. Хотя я совершенно не знаю, какие дела там сейчас происходят, но это всяко лучше, чем плыть к колдунам.

Наверное, мой поступок выглядел чистым безумием. Полагаться только на слова старика про проходящий в двух днях хода торговый путь. Можно было бы стать своим в этой вымирающей секте, занять место настоятеля, и может быть даже помочь осуществиться их древнему пророчеству. Но сейчас я действовал сам. Не выбирая из вариантов, не плывя по течению, а по собственной воле. Ради этого я считал возможным пойти и не на такой риск.

Но с кораблём я встретился гораздо раньше, чем планировал.

Глава 25

В этой главе Оэл попадает сначала в шторм, а потом на странный корабль, а главы корпораций занимаются своими любимыми занятиями.

Наверное, мой поступок выглядел чистым безумием. Полагаться только на слова старика про проходящий в двух днях хода торговый путь. Можно было бы стать своим в этой вымирающей секте, занять место настоятеля, и может быть даже помочь осуществиться их древнему пророчеству. Но сейчас я действовал сам. Не выбирая из вариантов, не плывя по течению, а по собственной воле. Ради этого я считал возможным пойти и не на такой риск.

Но с кораблём я встретился гораздо раньше, чем планировал.

* * *

Сахиб Норрис, командир экипаж скрытого наблюдения корпорации «Нерушимость» откровенно скучал. Уже год как он находился на Дальней Земле в теле унылого биоробота, не обладающего даже первичными половыми признаками.

– Вам ребята, там это будет лишним! – однозначно заверил старший инструктор центра подготовки экипажей – ваша задача не отвлекаться от исполнения обязанностей на разные там глупости.

Ещё на самом первом занятии им объяснили, что в отличии от всего остального населения планеты, транспонированного в полноценные тела, они тут люди временные. В отличии от туземцев, чьи тела-прототипы на настоящей Земле после оцифровки душ были уничтожены, земные тела наблюдателей поддерживались в спящем состоянии. И это стоило денег, немалых денег. А деньги в «Нерушимости» считать умели. Так что полноценные тела для наблюдателей были бы шикарной роскошью и пустой тратой.

Если ты хотел полноценное тело, со всеми причитающимися этому телу опциями – то ты подписывал специальный контракт и после транспонирования земная тушка утилизировалась. Но таких желающих было маловато. Так вот на Дальней Земле и появились ангелы, как называли наблюдателей остальные жители да и сами себя они называли так же.

Гормональный состав временных тел, в которых несли службу наблюдатели, был подобран по функции, поэтому чисто физически они не испытывали никаких неудобств, никаких влечений и огорчений по этому поводу. Другое дело – психологически. Память можно было обнулить только полностью. Проводились эксперименты по частичному стиранию нежелательных воспоминаний, которые не завершились успехом. Поэтому наблюдатели транспонировались полностью – со всем своим опытом, воспоминаниями и ментальными тараканами. Глядя на аппетитных туземок, Сахиб грустил и ничего не мог с этим поделать. Хотя и не испытывал никакого физического влечения.

Словом, ангелы были не слишком полноценные и по окончании срока службы мечтали вернуться в грешные тела. Но остальному населению Дальней Земли знать про это было совсем не обязательно.

Сихиб сидел в функциональном кресле, в рубке дежурного модуля. Стандартная, лишенная какого-то шарма серая комнатёнка с панелью управления, блоком связи и полупрозрачными стенами могла кого угодно вогнать в депрессию, но только не наблюдателя. Уровень нейромедиаторов во временном теле тщательно контролировался, и это было одним из его немногих преимуществ. Ангелы были на редкость эмоционально устойчивы. За окошком плескался бесконечный однообразный океан, над ним – такое же бесконечное и однообразное небо.

Некоторые находили в этих пространствах особую красоту и романтику. Сахиб Норрис к этим некоторым не принадлежал. Когда закончиться контракт и он вернётся в родную добрую тушку, сейчас временно замаринованную в анабиозной биоване где-то в недрах Корпорации – когда настанет этот чудесный денёк и Сахиб Норрис в собственном и вполне функциональном теле вылезет из ванной, он найдёт себе какую-нибудь доверчивую девицу и примется между делом рассказывать ей о преодолении ураганов, битвах с монстрами и всё такое прочее. Но так чтобы серьёзно восхищаться? Нет, есть на свете много чего поинтересней.

На панели замигал огонёк входящего вызова и в воздухе повисла голограмма дежурного офицера базы.

– Так-так, Норрис. Маемся бездельем.

– Как обычно, капитан.

– Вот именно. Хотя бы для приличия возразил.

– А, ну так-то конечно никак нет. Проверяем функционирование систем, отслеживаем возмущения поля и всё такое прочее. В штатном режиме.

– Придётся из штатного режима ничего-не-деланья выйти, Норрис.

– Это зачем ещё?

– Затем, что появилась задача в зоне вашей ответственности. Вот тут, – капитан исчез и вместо него перед наблюдателем нарисовалась карта местности. Несколько островов, раскиданных на очень порядочном расстоянии друг от друга – зона ответственности наблюдателя Норриса была большая и безлюдная. Затененная часть карты отражала зону шторма. Штормило тут нередко, и в самом факте шторма не было ничего особенного. Но на расстоянии пары километров от границы шторма мигала тревожным красным точка.

– Надо прибыть туда где мигает, вытащить из лодчонки того, кто в ней сидит и доставить сюда.

– Да на кой он сдался? Пусть себе плывёт с миром.

– Поплыть при таком раскладе, который тут намечается, он сможет разве что на дно.

– Ну на дно, так на дно. Тоже вариант.

– Такой вариант не устраивает Корпорацию. Зачем-то он понадобился. Норрис, провалишь операцию – так и останешься ангелом до конца дней. Это не шутка. Так что отрывай свою задницу от кресла и приступай к выполнению задания.

Дни у временных тел были не слишком долгие. Рассчитанные на конкретный срок службы, после обратного транспонирования сознания они стремительно разлагались. Скорее всего это была шутка. Но чем Корпорация не шутит. Вдруг там действительно какой-то важный хрен, за которого можно нормально так огрести?

Со вздохом наблюдатель придвинулся поближе к панели и сосредоточился на задании.

* * *

Я был очарован суровой красотой безграничного океана, но одновременно и встревожен. Иссиня-зелёные воды стали стремительно темнеть. Крепчал ветер, из-за горизонта набежали черные тучи, и кое-где эти тучи озаряли ломанные росчерки молний. Раскаты грома дополняли картину.

Поднялось волнение, парус пришлось убрать. Я не совсем представлял, как буду ориентироваться, если, конечно, не пойду ко дну. Если небо ясное, можно определить стороны света по звёздам, но как я определю где именно я окажусь? А если я окажусь неизвестно где – много ли толку от знания где север и где юг?

Вспомнил, как учитель Оэла в моменты, если у него не получался ожидаемый эффект от изготовленного зелья, или получался не вполне ожидаемо, говорил:

– Всё предугадать никогда невозможно, Олел. Всегда лучше подготовиться к неожиданностям, но если ты к примеру, умираешь от жажды в пустыне и видишь лужу, просто пей из неё. Конечно, шанс напиться отравленной воды и умереть у тебя есть. Но без этого шанса ты умрёшь наверняка.

Наверное, мою ситуацию нельзя сравнивать. И, может быть, мой риск был неразумным. Но, во всяком случае, это был мой риск. И смерть если что будет именно моя личная. А не обслуживающая интересы прочих заинтересованных лиц.

Когда от раскатов грома захотелось заткнуть уши, из ниоткуда передо мной материализовался корабль. Очень странный корабль – без парусов, без всёсел и сделанный не из дерева и не из тростника. Если бы я не знал, что кусок железа в воде тонет, то готов бы был поклясться, что то, что выросло передо мной сделано из металла.

Это металлическое нечто и кораблем назвать можно было только с натяжкой. Кастрюля какая-то!

Кастрюля пододвинулась поближе, а потом я понял, что нахожусь уже внутри кастрюли. Как это случилось, не понял. Я просто сидел в лодке, как и сидел, но вместо океана вокруг была металлическая коробка. Из глубины этой коробки раздались грохочущие шаги, со скрипом открылась дверь в стене и оттуда появилось существо.

Существо отдалённо напоминало человека, но человеком, судя по всему, не являлось. Во-первых, у него не было ног – вместо ног были щупальца, на которых существо перекатывалось как заправский осьминог. Во-вторых глаз у него было не как у человека, а целых восемь штук, равномерно по окружности продолговатой головы. На голове имелся нос и губы. Наверное, только это с человеком и сближало. На месте рук – почти такие же щупальца, как внизу, разве что чуть посложнее устройством.

– Привет, человек! – произнесло существо вполне внятно, – знаю, ты немного удивлён. Это пройдёт! Понимаешь, мы обычно стараемся не сильно светиться местным, но тут ситуация образовалась нестандартная-срочная. Так что извини за небольшую психотравму.

– Да вроде нет никакой травмы. Чудно просто.

– Вот и чудесно! Меня можешь звать Сахиб. Мы с тобой не очень надолго – в моей функции только закинуть тебя на базу.

– Что за база? А как обратно?

– Много вопросов! Тебя, как мне сообщили, зовут Олел?

– Точно. Олел.

– Много вопросов, Олел. Я просто мелкая сошка, вряд ли чего тебе расскажу. Вот прибудешь на базу, там можешь пытать начальников сколько душе угодно.

– И когда мы туда прибудем?

– Да скоро. Час – полтора. Ты отдохни пока. Не голодный?

– Нет.

– Замечательно. Всё равно кормить тут тебя особо нечем, но если очень хочешь, могу подкинуть сушеной рыбы. Вы вроде это должны любить.

– Нет-нет. Я не голоден.

– Ну ладно. Вода вон в том баке, если что, туалет – сразу за ним.

В какой я попал переплёт на этот раз? Оставалось только гадать. Существо развернулось и ушло за дверь, и я остался один в этом странном трюме странного корабля. Хорошо хоть что здесь было светло – яркий, похожий на солнечный свет плавно лился от потолка и стен, но его источник был для меня непонятен.

Дверь опять отворилась, и существо, назвавшееся Сахибом, добавило:

– Уточнение: если вздумаешь использовать тут разные заклинания, амулеты и прочие магические штучки, можешь не стараться. Тут ничего из этого не действует. Только зря энергию растратишь.

Существо Сахиб удалилось (удалился?), прикрыв за собой дверь.

* * *

Когда пришёл сигнал тревоги от Системы, Президент корпорации Прорыв Дэрэк Шторм плавал в бассейне. Каждый день перед ужином он проплывал не менее пяти километров, чтобы быть в форме – не столько физической, сколько в психической. Плавать ему нравилось. Когда плывёшь, особенно если плывёшь быстро, мозг отключается от рутинного сумасшествия, переходя на режим чисто животного функционирования – вдох-взмах руками-выдох, вдох-взмах руками-выдох. Другая среда поглощает, не оставляя места для депрессий. Но стоит её покинуть, и всё возвращается. Особенно если ВЫДЁРГИВАЮТ.

Стараясь не демонстрировать раздражения слишком явно – в конце концов, именно он просил выдёргивать его откуда угодно при тревожных сигналах Системы, Шторм вылез из воды и не одеваясь прошёл к мониторам связи. Потратив некоторое время на изучение системной информации, он взревел почище пожарной сирены и разразился потоком ругательств. Вызванный по экстренной связи директор по освоению Шамм пытался говорить в как можно более успокаивающем ключе. Мягко.

– Что-то произошло, господин президент? Может быть, вам накинуть халат? Тут довольно свежо.

– Произошло – это не то слово, тупой ты придурок! Спрашивается, почему я знаю об этом раньше тебя? Давай свой халат.

– Возможно потому, что только у вас есть прямой доступ к сообщениям Системы, господин президент? – Шамм услужливо развернул халат так, чтобы президенту было удобно просунуть руки в оба рукава.

– Неважно! Всё равно ты тупой придурок! – Шторм остевенело натянул на себя халат, – давным-давно нужно было организовать полный контроль за деятельностью наблюдателей карапетяновской конторы! Ты это сделал? Нет!

– Но, господин президент, в условиях текущего финансирования полный контроль невозможен. Вы знаете не хуже меня. Я вам неоднократно докладывал о необходимости повысить финансирование. Не желаете минералки?

– Докладывал? Ты всё время докладываешь, а точнее, клянчишь деньги. – Шторм цапнул протянутую халдеем бутылку с минералкой, скрутил пробку и хлебнул пару глотков. – А результат? Где результат?

Шторм подскочил к Шамму и со всей силы пнул его пяткой в зад, и затем повторил тоже с другой ноги.

– Вот где твой результат! Эти выродки зацапали Ковальчика. Точнее, его приёмника. Понимаешь ты это?

– Понимаю, господин Президент. Возможно, у Вас будут какие-то особые распоряжения?

– Будет распоряжение включить мозг и думать! Если он у тебя остался ещё. Иначе сам отправишься во временное тело к «Нерушимости». Я уж выбью для тебя вакансию уборщика сортиров, по старой дружбе! Думаю, не откажут! Пошёл вон, тьфу на тебя!

Директор по освоению Штамм тщательно вытер с лица президентский плевок и удалился.

* * *

Регент играл с Эженом в нарды. Обычай играть в эту древнюю игру переходил из поколения в поколение в семье Карапетянов. Эжен называл регента «дядя» не потому, что тот был его родственником. Такое обращение было принято в отношении старших, кроме старших особо преклонного возраста, которых называли «дедушка».

– Дядя, я выкинул пять и три, но восемь занято, а с головы можно снимать только один раз. Что же мне делать?

– С головы можно снимать один раз, но есть исключения. Ты ведь помнишь, какие это исключения, Эжен?

– Три-три, четыре-четыре и шесть-шесть?

– Точно. Но это не тот случай, верно?

– Не тот.

– Если ты не можешь ходить одним из ходов, то всегда выбираешь то, что больше. Если ты не можешь ходить восемь, то выбираешь пять.

– А три, дядя, куда же девается три?

– Три просто пропадает. Это как война, Эжен. На войне иногда приходится чем-то жертвовать. Или кем-то. Считай, что это жертва.

– Но если такая жертва мне не выгодна? Я бы лучше пожертвовал большим! Мне нужно вот тут закрыть, чтобы ты не прошёл в дом кроме вот той фишки… Ведь достаточно пропустить только одну?

– Достаточно, Эжен. Вообще-то это ошибка, когда игрок заводит в дом одну фишку так как сделал это я. Я сделал это специально, чтобы показать тебе. Ты очень хотел бы подловить меня и забить поле, чтобы мне некуда было сунутся. Но ты не можешь жертвовать большим из двух. Жертвуешь всегда меньшим. Даже если тебе это кажется невыгодным.

– У игры своя логика, так, дядя?

– Именно. Но эта логика, Эжен, очень правильная. И когда ты поймёшь её, ты будешь принимать правильные решения не задумываясь.

– Но какие же они правильные, если мне это не выгодно?

– То, что невыгодно тебе в игре, может оказаться выгодным иначе.

– Как это?

– Я говорил тебе, что эта игра подобна войне. Подобна, Эжен. Но всё же это игра. И твой противник – не враг. Игра закончится, а люди останутся. И от того, как ты будешь играть, зависит то, как они будут относится к тебе после окончания игры.

– Как-то это сложно для меня, дядя.

– Это пока. Ты поймёшь со временем. Между прочим, войны тоже заканчиваются. А люди, которые воевали друг с другом, остаются. Противнику не надо уступать, но его надо уважать.

– Но как они остаются, дядя? Если один убьёт другого, останется только один!

– Убить можно тело. Душу убить нельзя. Душа не умирает.

– То есть если я кого-то убью, я обязательно с ним ещё встречусь?

– Разумеется, Эжен. И может быть – даже намного быстрее, чем планируешь.