Текст книги "Колдун не знает (СИ)"

Автор книги: Роман Сяньсян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

В этой главе читатель познакомится с разношерстным клановым составом корпорации «Нерушимость» и узнает одну большую тайну.

Штаб-квартира корпорации « Нерушимость» очень сильно отличалась от офиса конкурента. Во-первых, обо всякой скромности здесь забыли: логово Жана Карапетяна Второго занимало даже не отдельное здание, а целый город, который зато назывался незатейливо – «Цитадель Нерушимости». Цитадель была выстроена среди живописных альпийских лужаек в самом центре Европы и занимала целую долину, выкупленную у Швейцарии. Чтобы осуществить свою дерзкую мечту и оттяпать от маленькой гордой и совсем не бедной страны этот кусок территории, Жан потратил целое состояние. Хотя – что для нищего безумные деньги, для богача – лишь грош.

Город был спроектирован и построен с нуля лучшими градостроителями, каких только можно было найти, и являл собой настоящее произведение искусства. При этом обладал завидной функциональностью.

К сожалению, Жан покинул этот мир, когда его единственному наследнику – маленькому Эжену Третьему исполнился всего лишь год. С того самого времени и до совершеннолетия наслединка Эжена корпорацией и половиной известного человечеству мира безраздельно правил Великий Регент.

В отличии от эксцентричного Жана Карапетяна Второго, Великий Регент был крайне скромен – настолько, что даже не желал, чтобы произносили его имя в связи с должностью. Он высказался об этом один раз, когда приступил к обязанностям и не желал более возращаться к этой теме: " Я лишь скромный слуга великого дома Карапетянов. Моё имя ничтожно, и не стоит упоминания«.

На первый взгляд могло показаться, что корпорация – просто фальшивое название монархии, но это лишь на первый взгляд. Хотя дом Карапетянов и стоял у истоков «Нерушимости», являясь когда-то её главной основой, но теперь это была скорее не ведущая сила, а центр взаимопересечения сил, во многом символический. В корпорации присутствовало несколько других, не менее (а в чём-то и более) сильных кланов, и ещё поэтому Великий Регент не желал, чтобы употребляли его имя – ведь имя включало в себя и фамилию клана. Если бы стало известно имя того, кто правит корпорацией, то все остальные кланы решили бы, что их поставили в униженное положение. В таком случае самая главная ценность корпорации, отраженная в названии – её нерушимость – была бы поставлена под угрозу. Этого Великий Регент, разумеется, допустить не мог.

Великий Регент не только не называл своего имени, но и скрывал своё лицо. То лицо, которое он носил, изменялось каждую минуту прямо на глазах – специальная нейросеть проецировала искажения истинного облика Великого так, чтобы этот истинный облик оставался скрытым. При всём этом, несмотря на эту смену масок, все точно знали, что перед ними – Великий Регент – неизменными оставался голос (также измененный, но однократно) и общие паттерны поведения.

Собрание глав кланов проходило в Резиденции Дубовых Листьев – изысканном деревянном дворце на острове посреди горного озера, вокруг которого кольцом раскинулась Цитадель Нерушимости. Это поэтическое название дал резиденции Жан Карапетян Второй незадолго до ухода из мира – он любил медитировать, смотря как медленно кружатся листья, опадающие осенью с растущих здесь вековых дубов.

Присутствовали все семеро – Джон Шин, Степан Вейшторт, Стефан Урняж-Палич, Акиф Шульц, Пенг Гуанли, Рамон Рамиро и единственная женщина – Кацуми Иванофф.

Как раз старуха Кацуми в этот самый момент пыталась убедить собравшихся, что дух бригадного генерала Ковальчика нужно как можно скорее уничтожить.

– Ковальчик, как бы он там теперь не назывался, должен быть уничтожен!

– Не забывайте, милая Кацуми, это всего лишь ребёнок, – парировал Великий Регент, – вы должно быть не любите детей, но я, как воспитатель наследника, каждый день вижу непосредственность и чистоту, присущие этому возрасту… и я не могу даже допустить мысли об уничтожении Олела. Тем более, это прямо запрещено Соглашением.

– Ха, Соглашение! Когда это оно вас останавливало? – старуха явно разбушевалась – Это не «всего лишь ребёнок»! Это ребёнок у которого личность опасного врага.

– Подавленная и нейтрализованная. Со стёртыми воспоминаниями! – вступил в беседу Рамиро, которому, по слухам, через подставных лиц принадлежала некоторая доля в «Прорыве», а именно в подразделении, занимающимся транспонированием.

– Похоже, что кто-то не слишком старался их стереть! – не унималась Кацуми.

– На что это Вы намекаете? – вскипел Рамиро. Похоже, намечалась зрелищная стычка.

– Господа, остыньте! Вы оба известны своей эмоциональностью. А мы тут говорим о вещах серьёзных. – Акиф Шульц, отдаленный потомок восточных султанов и западных ростовщиков, захлопал в ладоши, чтобы переключить внимание спорящих.

– Ну не всем же быть такими сдержанными, как господин Шульц – ухмыльнулась Кацуми, – у некоторых ещё до сих пор сохранились чувства.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, госпожа Иванофф, – Акиф Шульц склонился в лёгком поклоне, как бы демонстрируя своё почтение к экстравагантной даме, – кстати у вас сегодня чудесное колье. Очень изысканно!

Польщённая таким дешёвым, но эффективным трюком, Кацуми притихла.

Слово взял Пенг Гуанли, низенький и узкоглазый.

– Мне кажется, наш пациент начинает вести не запланированную игру. Пока он этого не осознаёт. Но у нас могут возникнуть проблемы. Я более чем уверен, что все эти обьяснения про исцеление генерала Ковальчика от психоза – исключительная лапша, навешиваемая нам на уши «Прорывом» в целом и лично Штормом. Они наверняка просто готовят бомбу замедленного действия.

Великий Регент обвёл взглядом остальных присутствующих.

– Ну, а что скажут господа Степан и Стефан?

Степан Вейшторт кивнул Стефану Урняж-Паличу:

– Пожалуй, я выскажу своё мнение, если господин Урняж-Палич не желает выступить первым.

– Нет-нет, я радостно предоставляю вам эту чудесную возможность, господин Степан. Тем более что мы уже обсуждали с Вами эту тему, и наши взгляды во многом совпадают.

Степан Вайшрот, долговязый, немного нервный, одетый с иголочки старик, был полной противоположностью пышному и умильному Урняж-Паличу, средних лет здоровяку заявившемуся на встречу прямо с пляжа, в шортах и майке. Тем не менее, их кланы были очень близки друг к другу и за счёт браков, и духовно, и все уже обсуждали, когда они сольются в единое целое, и гадали, чьё имя примет объединенный клан.

– Итак, я с вашего позволения начну, – Вайшрот щелчком пальцев вызвал голограмму Дальней Земли, – Этот мир уже давно стал автономным. Себе на уме, скажем так. И я хочу напомнить, господа, откуда пошла вся эта свистопляска. Всё началось в один не самый прекрасный момент, когда с рудника сбежало несколько рабочих. Ума не приложу, что перемкнуло у них в голове. Пайка была вполне достойная. Смертность и увечья на работах – ничуть не больше, чем обычно.

– Мы читали историю, господин Вайшрот, – прошипел молчавший до этого Джон Шин, известный своей горячей неприязнью и к Степану, и к Стефану, – не хотелось бы тратить наше время на повторение азбучных истин.

Старик будто бы не обратил никакого внимания на эту хамскую реплику, но его нижнее веко предательски дёрнулось. Он продолжил.

– Каковы бы ни были причины побега, важны не они, а результаты. Собственно, побег стал возможен только оттого, что как раз тогда на гоблинов-охранников наши милые конкуренты напустили мор. Помните, конечно, эту эпидемию? Которая выкосила всю расу гоблинов. Ни одного не осталось. Полное тотальное уничтожение. Если не считать какого-то количества их генов, растворившихся в гномах. Вы-то точно помните, господин Шин, правда?

Шин скривился, словно откусил лимон вместо яблока:

– Ваши безумные теории оставьте при себе. Представить только – гномы плод порочной любви гоблинов с эльфами!

– А что тут такого странного? – Степан Вайшрот вызвал несколько голограмм, чтобы проиллюстрировать вид исчезнувших рас, – Гномы согрешили вовсе не с теми эльфами, которые сегодня прислуживают людям. Старые эльфы были высокими и гордыми созданиями, и размах крыльев у них был не чета сегодняшним карликам. Во всех смыслах. Да и гномы были не те что сейчас.

– Ну а что ж тогда, раз они такие прекрасные, совершенномудрые, и так далее и так далее – что же тогда они так выродились? – Шин не сдавался.

Настала пора вмешаться Великому Регенту.

– Господа, мы сильно отклоняемся от темы. Лорд Вайшрот, что вы хотели сказать по существу?

– А по существу рабочие рудников быстро сообразили, что варево, которым их потчуют, они вполне могут варить и сами. Для этого им достаточно было выловить первую рыбу и запечь её на углях.

– Но откуда у них всплыли эти умения? – перебил Степана Стефан, – Ведь личность…

– Да-да. Была подавлена, нейтрализована, а воспоминания стёрты. Какие знакомые слова! Не подскажете, где я их уже слышала? – Кацуми Иванофф словно бы ждала этого момента. Казалось, настал её звёздный час, но Вайшрот не дал перехватить инициативу.

– Именно, госпожа Иванофф! В них активировалось то, что казалось бы, должно было быть полностью, тотально стёрто. И это привело к тому, к чему привело. Отсюда вопрос – а не может ли дух генерала очнутся в теле и в личности мальчика? Не утруждайтесь, я отвечу – безусловно может. Но означает ли это, что мы должны озаботиться его уничтожением?

– Конечно означает, – Кацуми фыркнула – а как ещё вы справитесь с проблемой?

– Смею вам напомнить, госпожа Иванофф, что рабочие продолжают поставлять нам ресуры. Правда, несколько в ином качестве и иных декорациях, но количество и качество продукта не пострадали.

– И что, как это относится к бывшему генералу Ковальчику?

– Так, что активируются умения, а не Ковальчик. И наш враг, по всей видимости, решил этими умениями воспользоваться для достижения своих целей. Но если умения – инструмент, то мы можем перехватить инициативу.

Великий Регент решил резюмировать затянувшееся обсуждение:

– Всё ясно, господин Вайшрот! В этой ситуации, сохранив жизнь и личность Олела, мы можем либо потерпеть поражение, либо приобрести важнейшее преимущество. Значит какова наша задача?

Рамон Рамиро выпалил с видимым облегчением:

– Получить это преимущество!

– Именно, синьор Рамон. А как его получить?

– Сложно сказать, господин Великий Регент! Но, думаю, нужно как-то наладить хороший и плотный контакт с этим Олелом. И отсечь все поползновения на него наших врагов.

– Отличная мысль! Всего-то осталось осуществить её на практике.

Собравшиеся приступили к обсуждению деталей и закончили глубокой ночью. Великий Регент запоздало вспомнил, что у наследника Эжена Третьего сегодня был седьмой день рождения. Он, конечно, послал подарок. Но так и не поздравил Эжена лично. Наверняка тот расстроился – наследник был очень привязан к регенту.

– До встречи, господа. Мы очень плодотворно пообщались. – Великий Регент поклонился и исчез. Способность к мгновенной телепортации была уникальным свойством его клана.

А телепортировался прямиком к наследнику. Тот уже крепко спал. Спала и нянька – мать Эжена покинула этот мир вместе с отцом – их частный лайнер был сбит ракетой, пущенной якобы независимой анархо-революционной группировкой. Но всем было ясно, что это проделки «Прорыва». Полёт планировался короткий, и Эжен, на своё счастье, остался с кормилицей.

Великий Регент ещё некоторое время смотрел на наследника, потом подоткнул сползшее одеяло и исчез. Только он знал, что Эжен – никакой не Карапетян.

Глава 23

В этой главе Олел понимает, что ящеры и друзья не всегда говорят правду, а в монастыре хаоситов-раскольников сбывается древнее Пророчество.

Со стороны заходящего солнца к нам стремительно приближались сразу несколько существ, отдаленно похожих на Сетти, но явно другого вида, значительно крупнее. Их намерения никак не выглядели дружелюбными.

– Что это, Сетти?

– Оркозавры. И не исключено, что под управлением колдунов. Сами бы они сюда не попёрлись. Держись, Олел. Может стать очень жарко.

* * *

Оркозавры слегка притормозили и перестроились в клин.

– Значит, точно, кто-то ими управляет. Для таких перестроений они слишком тупые.

– Так драконы же не тупые?

– Сходство тут кажущееся. Общего – только крылья, хвост и чешуя. А мозга у оркозавра можно сказать что почти нет.

Сетти Великолепный заложил крутой вираж и стал стремительно приближаться к гористому острову, видневшемуся на горизонте. Оркозавры замешкались, но тоже принялись перестраиваться.

– На этом острове должна быть мощная пещера. Главное до туда добраться, а оттуда можно испепелять и в десять раз больше хоть оркозавров, хоть кого. Пространство перед входом открытое как на ладони.

– А как мы потом из этой пещеры выберемся?

– Тут есть несколько вариантов. Первый – спалить всех оркозавров и выбраться так же, как и залезли. Но это вряд ли, потому что как только оркозавры заметят, что их сородичей поджаривают, они тут же выйдут из подчинения того, кто ими управляет и начнут сваливать. Надеюсь на это.

– Могут быть осложнения?

– Могут, если контроль над их примитивным мозгом слишком мощный. Тогда есть другой вариант – обрушить вход в пещеру и выйти оттуда водным путём. Второй выход выходит в море через подземную реку.

– Как же я там буду дышать? Тебе-то, амфибии, небось всё равно! А я без воздуха не жилец.

– Там есть воздух от уровня воды до потолка. Надеюсь, что этот вариант нам всё же не понадобится. Потому что я никакая не амфибия, а ящер. И под водой дышать не умею. Эх, говорила мне мама не бездельничать, а отращивать жабры. Не послушал. Ну да ладно.

– Отращивать жабры?

– Можно было напрячься, активировать скрытые гены и отрастить жабры. Но это имело и минусы – жабры надо постоянно водой смачивать, чтобы не засохли. Лишние заботы.

Оркозавры между тем не дали нам возможности добраться до пещеры. Опять выстроившись в клин, резко ускорились и отрезали путь к острову с пещерой.

– Как это неприятно! – сообщил Сетти, – похоже, по части скорости мне их не одолеть.

– И не только по части скорости! – прозвучал в мозгу глас, который я где-то уже слышал, – предлагаю тихо-мирно сложить крылышки и приводниться. Там и поговорим.

Оркозавры уже образовали широкий полукруг и теперь сужали кольцо, попутно выпуская из пастей столбы огненного дыма.

– Чего делать будем, а, Сетти? – хотелось верить, что мудрый дракон что-то придумает и выкрутится из ситуации.

– Ничего делать не будем. Будем приводняться, как и требуют.

– Ты что, Сетти! Так вот возьмёшь и сдашься без боя? Ты же мудрый, давай, чего-нибудь делай.

– Мы, драконы, потому и живём так долго, что в нашей мудрости не слушаем всякий бред, исходящий от букашек типа тебя, а слушаем исключительно себя. И свою мудрость. Проигрыш надо принимать без выпендрежа. Так что заткнись, человек. Весело с тобой было, но своя шкура дороже.

Сетти приводнился в указанном ему месте. От кольца оркозавров отделился один, по виду, более мощный и приблизился. Каково же было моё удивление, когда я увидел восседающего на нём… Шалу-Шалуна! Живого и невредимого!

– Здорово, Олел. Как поживаешь?

– Ээ…

– Очень просто. Помнишь оживляющее зелье отравителя Оэлы, которое ты вспоминал? После того как твой варвар-ублюдок Сатах меня прирезал, слуги унесли меня совсем не в могилу, а в одно скрытое место. И там добрая девочка Асуна – помнишь такую? Она ещё приносила тебе завтрак? Так вот эта добрая девочка использовала зелье и оживила меня. Когда-то оно лишь регенерировало свежие раны, но я всё это время упорно работал, и зелье стало намного мощнее.

Это был неожиданный для меня поворот. Я никак не мог до конца поверить в реальность Шалы-Шалуна, живого и невредимого. Мне всё казалось, что это призрак.

– Слушай, Шала, а почему я должен тебе верить?

– Совсем не должен! Верить или не верить – дело твоё. Только мне хотелось бы знать – почему ты поверил своему новому другу Сатаху?

– Он сказал, что ты связан с колдунами.

– Связан, связан. А может быть, это Сатах связан с коллдунами? Заметил, как он плетёт веревки из вождя? Неужели вождь такой идиот? Если бы он был идиотом, как он всё это время был вождём?

– Ты, Шала, как и твой брат, каннибал. Жрёшь людей. Тебе верить точно нельзя.

– Да ну. А знаешь ли ты, что это именно та причина, почему я не общался с братом? И попросил тебя с ним связаться только тогда, когда понял, что с минуты на минуту умру? Сатах, многоличный ублюдок… Быстро же ты ему поверил.

– Ты хочешь сказать, что Сатах не совсем тот, кем кажется?

– Да тут все не те, кем кажутся, Олел. И ты в том числе. Но в мои планы вовсе не входит тебя переубеждать. Скажу откровенно, для меня главным было, чтобы ты не стал орудием Сатаха. Поэтому сейчас ты с ящером летишь с нами, и высаживаешься на ближайшем обитаемом острове, где мы тебя и оставим. Этот остров – Долгий Камень, стоит на отшибе, и корабли туда заплывают не чаще чем раз в полгода. Он не принадлежит ни колдунам, ни Саттаху, ни кому бы то ни было. На острове есть монастырь хаоситов – раскольников, не жалующих Сатаха. Вот у них ты и побудешь какое-то время, обдумаешь своё положение. А через полгода мы с тобой снова поговорим.

Сетти Великолепный только развёл лапами. Ну а что ещё было ждать от него. Через полчаса полёта я расстался с Шалой, Сетти и эскадрильей оркозавров.

* * *

Долгий Камень был действительно каменистым и длинным. И ещё здесь было очень ветрено. Остров стоял на отшибе, до ближайшего соседа – несколько дней пути. Никаких препятствий для бурь и ураганов, которые, на удивление, случались здесь не так часто, как могли бы. Но ветра дули постоянно.

Дзамо Ацо, настоятель монастыря хоситов – раскольников привык к такой погоде – ещё бы, он ведь здесь и родился. Но новоприбывшим приходилось нелегко – ветра, пропитанные морской солью, пробирали насквозь и влажность здесь была запредельная. Жара, царившая большую часть года и тучи охочих до крови монахов насекомых дополняли картину.

– Зачем же, Дзамо, всепроникающее Дао допустило возникновение этих мерзких существ? – вопрошал мечущийся в малярийной горячке старый Абзу.

– Ты же знаешь, Абзу – Дао ничего не допускает и ничему не препятствует. Дао лишь составляет изменчивость всех вещей.

– Ох, Дзамо, хорошо тебе говорить! – лоб страдальца был покрыт испариной, и всё его тело мелко тряслось от озноба. Кора хины, из которой монахи варили зелье для лечения малярии, закончилось и ничто не могло исцелить старого Абзу.

– Нам бы надо посадить на острове хинное дерево, – сказал Абзу и затих, только шумное дыхание свидетельствовало о том, что он всё ещё жив.

– Хинное дерево не приживается на нашем острове, Абзу. Ты же знаешь. Здесь вообще ничего не приживается. Поэтому добрый вождь валтов и позволил нам тут существовать.

Но Абзу не слышал. Его дух летал где-то в дебрях хаоса, и только тончайшая нить связывала его с этим миром. Настоятель Дзамо Ацо опасался, что возможно, эта нить может оборваться в самое ближайшее время. Он с грустью думал о том, что Абзу – последний их рожденных на Долгом Камне, если не считать его самого. Все остальные – новоприбышие. Первые верующие, появившиеся здесь, явились вместе с семьями. Но теперь от этих семей ничего не осталось. Да и от новоприбывших скоро тоже ничего не останется. Никто не явился на остров за последние четверть века. Истинная вера забыта в стране валтов, а её носители уничтожены или влачат жалкое существование на краю мира, как он с Абзу и ещё несколькими монахами.

От тягостных мыслей Дзамо отвлёк громкий шум хлопающих крыльев. На площадь перед зданием храма приземлился дракон. Из седла на его спине вылез человек, и ящер немедленно взмыл обратно в небо. А человек остался.

От шума, произведенного крыльями дракона, Абзу ненадолго очнулся. Заметив человека, он даже приподнял голову, и пересохшие губы прошептали:

– Это посланник. Пророчество сбывается.

Сколько настоятель Дзамо помнил монаха Абзу, тот всё время говорил о Пророчестве. Пророчество было высказано одним из патриархов, и в нём говорилось, что наступит время забвения истинного учения, и тогда, когда уже не останется никакой надежды, в последний оплот явится с небес Посланник, прекрасный юноша – и этот Посланник возродит учение в его первозданной чистоте.

Издалека человека было не слишком хорошо видно. Стар он или молод? Дзамо очень хотелось это узнать. Ведь если прибывший был стар, то это вряд ли имело отношение к Пророчеству. Скорее всего, просто сослали кого-то неугодного. Не решились убить.

Несколько монахов также заметили прибытие человека и сгрудились у выхода из храма, не решаясь приблизиться.

Дзамо встал и направился посмотреть сам. Пройдя мимо монахов, подумал, что все условия для осуществления Пророчества выполнены – истинное учение в забвении, надежды иссякли, и они – последние верующие, в последнем оплоте.

Приблизившись, настоятель увидел, что прибывший очень молод. Лет пятнадцать-шестнадцать, не больше.

– Здравствуй, Посланник! – ласково произнёс Дзамо.

* * *

Сетти спланировал на квадратную площадь перед вычурного вида конструкцией с многочисленными крышами, наставленными одна на другую.

– Что это за здание?

– Это храм секты хаоситов-раскольников. У тебя будет много времени, чтобы им налюбоваться. А я дальше полетел. Пока-пока!

Ящер ухмыльнулся и отправился догонять Шалу с его оркозаврами. Порядочно обалдев от всего произошедшего, я просто сел на оказавшиеся поблизости камни. Камни были теплыми и даже почти сухими. Хотя, судя по месторасположению острова влажность тут была высокой, а дожди частыми.

Надо было отдышаться и осознать произошедшее. То, что Сетти оказался ненадёжным элементом, было неожиданно, но не сильно меня печалило. В конце-концов, это всего лишь ящер. В теплые дружеские отношения с рептилиями и не верю. А вот то, что Шала-Шалун оказался гораздо живее, чем я думал – это произвело впечатление. И впечатление неоднозначное.

Ведь, с одной стороны, я сильно к нему привязался и даже начал считать его другом. А с другой – я довольно быстро всё это забыл, поддавшись очарованию Сатаха. Теперь я испытывал смешанное чувство разочарования, досады и злости на себя.

И с этой магической школой. Вначале деревенский староста сватал меня в северную магическую школу, и под этим соусом чуть не продал в рабство. Теперь Сатах сватал в южную. Вопрос – что он хотел сделать на самом деле? Точно не продать в рабство – это для него слишком мелко. Но что тогда?