Текст книги "Бытовик 2 (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Господа, у меня для вас неприятное известие. Там наверху порешали…– я потыкал пальцем в потолок: – И решили, что местный жаркий климат для нашего здоровья чрезвычайно вреден и нам стоит прописать просторы крайнего Севера и Якутии.

Переждав первую реакцию ошеломленных командиров, я зачитал письмо от князя Якутского и предложил высказываться.

Почему-то, большинство офицеров и унтер-офицеров царскую милость не оценило и заявило о своем желании немедленно расторгнуть контракт на службу с княжеством, не подписывая новый.

– А вы как намерены поступить, ваша светлость? Поедете к брату? – нервно выкрикнул кто-то из сидящих за столом дл совещаний, командиров.

– Одну минуту, господа. –я успокаивающе помахал рукой: – Во-первых, брат меня к себе не зовет. Из его письма следует, что свой двор он собирается разместить в Иркутске, а это, насколько я помню карту Империи, Восточно-Сибирское генерал-губернаторство, то есть коронная земля, а не территория княжества Якутского. Мне же предписано метаться между Якутском и Анадырем, обустраивая там жизнь и устанавливая власть, заодно подавляя недовольство местных племён, которые далеко не мирные пейзане. Поэтому я планирую отказаться от высочайшей милости и продолжать свою деятельность здесь, так как, согласно моего договора с братом, я являюсь совладетелем и соправителем княжества, равным во всем ему, и имеющим такие же права, с учетом нашего разграничения полномочий. Никакого понятия «Старший брат» и «Глава рода» наш договор с Димитрием не содержит. Империи надо было договариваться и со мной, но она посчитала, что это лишнее и отдала эти земли Великому Турану, за которым, согласно газетным статьям, торчат британские уши. Как я понял, бриты пообещали государю содействие в европейских делах, если Империя прекратит движение на юг в Азии, особенно в направлении Индии. И в отношении меня Министерство финансов допустило ошибку. Меня так хотели законопатить в эту дыру, что в моем контракте было четко указано, что местом моей службы является исключительно этот таможенный округ, перевод куда-то не предусматривался, так как, сюда ехать никто категорически не желал. Соответственно, я имею право отказаться от переезда в Сибирь или на Север. И карьерный рост через чин меня совсем не прельстил. Поэтому, господа, я намерен оставаться здесь, налаживать хозяйство, связи, экономику, насколько хватит у меня сил. В связи с этим, предлагаю тем, кто не желает продолжать службу княжеству в новых условиях, покинуть данное помещение и ждать меня во дворе. С этими людьми мы расторгнем контракт и полностью рассчитаемся уже сегодня, после чего они вольны будут бесплатно доехать до Орлова-Южного на первом же рейсе нашего поезда.

Честно говоря, я очень боялся, что эти люди, являющиеся, по сути, моей единственной точкой опоры и надеждой в этой дикой степи, дружно встанут и выйдут, после чего можно будет смело закрывать, рожденный нынешней ночью в моей голове, проект «Княжество Булатовых 2.0 – независимое государство», так как командиры были цементирующей структурой моего главного инструмента – стрелкового полка.

Командиры переглянулись, пошептались, но, в течение нескольких минут, никто не встал и не покинул помещение, чему я был несказанно рад.

– Господа, я очень рад, что в вас не ошибся. Даю слово, что всех, кто сумеет пройти этот путь до конца, ждут награды, достаток и почет. Не могу обещать, что все мы доживем до этого дня, но слава нас найдет всех, всех и каждого. Прошу сегодня-завтра провести работу в своих подразделениях, объяснить людям, какой у них выбор и предложить определиться. Насильно никого не удерживать, отправлять сразу в Империю. Еще раз благодарю вас всех, господа, все свободны.

На следующее утро я уехал в Покровск. Необходимо было решить вопрос с представителем брата в княжестве – генералом Вальдер Иоганном Яковичем, проследить за тем, чтобы данный генерал не увез с территории княжества ничего лишнего и не напакостил на прощание, а то с этих господ станется.

В резиденцию князя я отправился сразу по приезду, прихватив с собой, в качестве группы моральной поддержки, две роты стрелков.

Княжеская резиденция напоминала еврейское местечко при налете банды махновцев. Часовые на воротах и башнях отсутствовали, по двору носились люди, стаскивая в кучу какую-то мебель, обмотанную серой дерюгой, картины, судя по форме упаковки, отличающиеся массивными, резными рамами. Где-то на кучах вещей сидели дамы с детьми, но большая часть обитателей твердыни, начиная полковниками и заканчивая последней дворовой девкой, продолжали носиться, вытаскивая на улицу все новое и новое барахло. Дополняли картину парочка военных, что спали на траве, в тени крепостных валов, распространяя вокруг себя аромат перегара.

– А, это вы? – стоящий в стороне от суеты, в сопровождении пожилого солдата, держащего на серебряном подносе полуштоф какого-то дорогого, судя по резной бутылки, пойла и хрустальную стопку, генерал неприязненно покосился на меня и отвернулся.

– Потрудитесь сообщить, Олег Александрович, к какому часу подадут подводы и когда планируется отправление поезда. И почему ваши грузчики при оружии явились сюда? Все никак наиграться в войнушку не можете? – говорила со мной, обтянутая дорогой тканью мундира, генеральская спина: – Что вы молчите…

Честно скажу, не сдержался, поступил, признаюсь прямо, некрасиво, с удовольствием пнув по наглой генеральской заднице, прямо по белым лосинам, а когда, чуть не упав от неожиданности, ко мне повернулась ошеломленная генеральская физиономия, любезно осведомился:

– Ты кто такой будешь, хамло?

Глава 12

Глава двенадцатая.

Пока ошалевший от моей наглости генерал хватал воздух приоткрытым ртом, я продолжил:

– Ты если генерал на службе княжества Булатовых, то встань смирно и представься по всей форме хозяину местных земель, а если вообразил, что теперь служишь князю Якутскому, тем более, встань по стойке смирно и представься, как положено. Ну⁈

Сначала ты работаешь на репутацию, потом репутация работает на тебя, и очевидно, я уже перешел во вторую стадию. Во-всяком случае, генерал изобразил что-то вроде строевой стойки и выдавил слова формального представления.

– А теперь сообщите, господин генерал на службе князя Якутского, кто это, без моего ведома потрошит закрома моей Родины?

– Это личное имущество господ офицеров и членов их семей…

– Да? Я не помню, чтобы кто-то из вас, кто жил в княжеском дворце на всем готовом купил сюда, за свой счет картину или даже паршивую табуретку. – я махнул рукой, и за моей спиной бахнул винтовочный выстрел.

Все эти люди, что не обращая внимания на меня или солдат, сгребали в кучи казенное или княжеское добро, наконец обратили внимание, что обстановка во дворе изменилась и удивленно замерли.

– Господа! Сейчас всю беготню прекращаем и каждый из вас встает напротив своего имущества, причем прислуга, относящаяся к дворцовой резиденции становится вот здесь, у стены…

Шум и возмущенный ор не прекращался, тогда я вновь обернулся к, стоящему за моей спиной, командиру одной из рот: – Прапорщик командуйте построение и подготовку к штыковой атаке…

– Кого, ваша светлость…э, атаковать изволите?

– Всех. Всех, кто орет и оскорбляет мою светлость своим пренебрежением к моим словам. – я небрежно махнул рукой на придворных и прочую нечисть, которая наконец обратила внимание на строящихся за моей спиной, по свистку прапорщика, ряды стрелков, которые деловито цепляли на дула винтовок штыки-ятаганы.

Наконец наступила относительная тишина и я вновь заговорил:

– Господа, хочу сразу внести ясность в наши дальнейшие взаимоотношения. В отличие от моего брата-соправителя, я своего согласия, на переезд в Якутию или ещё в какие Тмутаракани и ликвидацию княжества Булатовых, не давал, а, так как, по заключенному с Димитрием Александровичем договору, у нас с братом права равные, то я считаю договор между мной и Империей действующим, а я, в связи с отречением моего брата, становлюсь единственным владетелем данных земель. Вы, раз желаете отправиться вслед за моим братом в далекую Восточную Сибирь, я удерживать не буду, но и позволить расхищать имущество князя не собираюсь. Сейчас я, со старшим камердинером, пройдемся по рядам, и в случае если у кого-то в вещах обнаружу вещи, принадлежащие моей фамилии – не обессудьте, господа, накажу показательно, невзирая на чины и звания. Даю все, кто, скажем так, по ошибке, еще раз проверить свое имущество и отложить в сторону то, что лично вам не принадлежит.

Ну естественно, не обошлось без скандала. Дама лет тридцати, супруга полковника фон Ибансона, в девичестве Глинкевич, владелица трех чемоданов и двух сундуков, уверяла, что золотистые шторы из парчи являются ее приданым.

Старший камердинер, недовольно морщась, кося глазом и выдавливая из себя слова в час по чайной ложки, после того, как я пообещал, что он лично своей шкурой ответит, если при осмотре дворца я обнаружу пустое место на стене, по форме и отсутствие штор на перекладине над окном, или, не дай боги, недосчитаюсь столового серебра, что шторы были выписаны моей покойной маменькой из империи в прошлом году. Упирающуюся госпожу фон Ибансон, под локти поволокли к воротной башни, где я случайно видел несколько небольших, по-своему уютных, чуланчиков, вещи, все пять мест для дальнейшего разбирательства унесли во дворец, я же перешёл к следующему семейству отъезжающих. Здесь, у сундуков и чемоданов стояла дама с двумя детьми и глава семейства в полковничьей форме.

Возможно полковник Визигин был когда-то лихим рубакой, упорным в достижении поставленной цели, но особым умом бывший кавалерист не отличался, иначе зачем он упорствовал, настаивая на том, что три, завернутые в холстину, картины со сценами охоты, принадлежат лично ему. Когда господин полковник в своих фантазиях дошел до того, что он, когда-то, снизойдя до просьб моего батюшки, разрешил вывесить лично его картины в залах княжеского дворца, я понял, что пустую дискуссию пора заканчивать.

– Ша, полковник, замолчите, я уже принял решение. За ложь и попытку воровства имущества бывшего сюзерена вы приговариваетесь к штрафу в тысячу рублей. Ваша жена и дети останутся в Покровске в заложниках, на правах вольных поселенцев, до момента внесения вами…

Полковник попытался что-то изобразить руками, то ли действительно хотел кинуть в меня плазменным шариком, то ли надеялся напугать, но я ждал чего-то подобного, и мои солдаты, неоднократно проинструктированные именно на такой случай, без команды вскинули винтовки.

Мгновенно вокруг семьи, замершего военного, освободилось свободное пространство – никто не хотел стоять под прицелом нескольких десятков стволов и попасть под шквал пуль, если маг попытается сопротивляться.

– Любезный, еще одно движение с вашей стороны, и вас всех или застрелят, или вам сломают обе руки, чтобы даже не возникало желание магичить рядом со мной. Идите в сторону вокзала и возвращайтесь, когда соберете деньги на штраф. – я мотнул головой в сторону ворот: – Не играйте с судьбой, пока я не передумал.

Визигин растерянно огляделся, после чего что-то прошептал жене и медленно двинулся в сторону ворот, постоянно оглядываясь, пока не скрылся в арке. Надеюсь у него хватит ума не пытаться совершить какую-то глупость.

– Мадам, вы можете взять то, что действительно принадлежит вам и проследовать в башню, где вы будете находиться, пока ваш супруг не уедет в Империю или не принесет деньги – возможно, не сможет найти необходимую сумму еще на вокзале. Пребывание в башне необходимо для вашей же безопасности. – я отвернулся от побледневшей, как полотно женщины: – Кто там следующий?

Очевидно, что после разбирательства с семьей полковника Визигина никто не хотел рисковать, поняв, что попытка поживиться за счет княжеского имущества может обойтись дороже, чем эфемерная прибыль. Бывшие придворные просто перекладывали часть вещей из груды приготовленного к отправке, в один или два чемодана и продемонстрировав какую-то одежду и деньги с драгоценностями, спешили покинуть, ставший неуютным, двор княжеской резиденции. О каретах, повозках и грузчиках, вопрос уже не поднимался – бывшие поданные спешили в сторону вокзала.

– Теперь с вами, господа. – я подошел к шеренге дворцовой прислуги: – Попрошу собрать все это имущество, что осталось после бывших придворных и вернуть все на место. Шторы должны висеть на перекладинах, ковры, картины и гобелены должны вернуться на свои места и не оскорблять мой взор кусками выцветших обоев. После этого жду вас всех здесь, дабы произвести расчет с теми, кто не желает продолжать службу в княжестве, и принятие присяги от тех, кто остается. Свободны, господа.

Итак, княжеская твердыня была взята под контроль, арсеналы и имущество посчитаны, а часть помещений – опечатана. Из пятидесяти человек прислуги продолжать службу согласилась половина, остальные были отправлены на вокзал, откуда немедля и отправился наш поезд в сторону Орлова-Южного, увозя в Империю сборную солянку из аристократии и отставной прислуги. Полковник Визигин денег на вокзале собрать не смог, видимо, не обладал он подходящей кредитной историей, а его жена, вместе с дамой фон Ибансон и детьми были препровождены в свободный дом на окраине Покровска, где и были оставлены, предоставленные сами себе.

Я же переехал из здания городской управы в княжеский дворец, так как положение обязывало.

Утро началось с торжественного построения на площади. Так как день был объявлен праздничным, то с утра ко дворцу подтянулась толпа обывателей, а позднее промаршировало несколько рот, тех, которые не были задействованы на службе, причем половина солдат приехали на велосипедах.

Собранный с бору по нитке, небольшой оркестр, сыграл что-то среднее между «Слався!» и «Слушайте все!», после чего на, подметенную по этому случаю, рыночную площадь выкатилась коляска, самая приличная из имеющихся в резиденции, со мной, в качестве единственного пассажира. Броневика у меня пока не было, поэтому я выступал с подножки коляски, остановившейся перед замершими войсками.

– Народ и армия Великого княжества Булатского. Мною принято решение установить сегодня наш первый государственный праздник – День независимости. Праздник будет отмечаться ежегодно, как выходной день, и будет сопровождаться народными гуляниями и награждением лиц, внесших особый вклад в развитие нашего молодого государства.

Дождавшись, когда приветственные крики и «Ура!» войск стихнут, я скомандовал.

– Поручик Камнев, ко мне.

Одноногий поручик, подволакивая деревяшку, торопливо подошел ко мне и доложил о прибытии.

– Поздравляю вас капитаном, Илья Жданович. – я вручил поручику императорской армии в отставке и директору завода капитанские, шитые золотыми нитями, погоны. Почему золотые? Так мы вроде бы с утра объявили о своей независимости от, отказавшейся от нас империи, а шитые серебром погоны носят лишь офицеры княжеств, вассальных имперскому государству.

– Поручик Коробов, ко мне. Поздравляю вас капитаном Святослав Авдеевич. – новые погоны получил и командир пехотного полка, после чего я вызвал следующего офицера.

– Зауряд -прапорщик Бородаев. Поздравляю вас поручиком, Аскольд Трифонович. – вручил я новые погоны ошалевшему от неожиданности офицеру и дал знак встать за моей спиной.

– Зауряд-прапорщик Галкин. Ко мне. Поздравляю вас поручиком, Иван Лукич. – ну для этого офицера у меня был приготовлен особый сюрприз. Я подал знак вестовому, что так и прижился у меня, и тот парадным шагом двинулся в нашу сторону, неся в вытянутых руках нечто длинное, заботливо завернутое в чехол. Потом мы торжественно извлекали из чехла таинственный предмет, оказавшийся знаменем, в основных чертах повторяющем знамя княжества – желтое поле, черная рука рыцаря сжимающая меч, только в углу была дополнительно вышита голова лошади.

– Господа, товарищи. В этот торжественный день я объявляю о воссоздании славного кавалерийского полка великого княжества и вручаю знамя полка его первому командиру – поручику Галкину.

Честно говоря, мое желание посмотреть в ошалевшие и расширенные от изумления глаза Галкина перевесило понимание необходимости репетиции процесса торжественного вручения знамени части, но под мой злой шепот, поручик Галкин справился – встал на колено, поцеловал краешек боевого знамени, после чего строевым шагом, с знаменем в вытянутых руках отправился к своим новым подчиненным – первому батальону пехотного полка, прибывшим на торжественное построение на велосипедах и с сегодняшнего дня переведенных в первый, второй и третий эскадрон кавалерии.

Скажете смешно? Ну, с США и Франции моего бывшего мира существуют гусары и драгуны, что во время последней мировой войны пересели на танки, так почему у меня не может быть кавалерии на стальных конях? Время рассудит, кто тут прав, тем более, что на завтра намечен первый рейд моей колесной кавалерии по соседским кочевым стоянкам. Больно хочется мне выяснить, куда делись люди, угнанные из моих поселков во время налета.

Между тем народ продолжал радоваться, новоназначенные командиры уже сами вызывали своих подчиненных, вручая им новые погоны и поздравляя с новыми назначениями.

А на наследующий день, когда отгремели звуки праздника, вновь наступили суровые будни фронтира. Я проводил эскадрон велосипедистов, во главе с поручиком Галкиным в рейд по кочевым стоянкам, после чего сел на поезд и выехал, а сторону поселка Рудного, требующего собой заботы и внимания.

В Рудном.

Орел или коршун, бывший вражеский шпион, спланировал во двор моей резиденции, стоило лишь нам с вестовым войти во двор, после чего он долго ходил по двору, недовольно клекоча и хлопая крыльями, пока его «крёстный», ругаясь на крылатого проглота, бегал по соседям, в поисках свежего мяса. С достоинством приняв подношение, орел еще какое-то время походил по двору, показывая, что он здесь тоже не последнее существо, попытался клюнуть, подкрадывающегося к его хвосту, Пирата, и лишь после этого улетел в небо, где уже кружила парочка его собратьев.

На следующий день.

– Ваша светлость, ваша светлость! – мой вестовой прибежал на окраину города, когда я, с командиром местного гарнизона, намечал на месте рубежи строительства линии городских укреплений.

– Что случилось? – я поймал бегущего с горки солдатика за плечи и крепко встряхнул его.

– Беду чую, ваша светлость… – задохнувшийся от бега солдат обвис в моих руках: – Я сегодня, по привычке, на небо поглядывал, там опять басурмане своего шпиона запустили…

– Откуда ты узнал? Они же в небе все одинаковые.

– Не знаю, ваша светлость, просто этот, совсем, как наш тогда, висел над самим поселком и не пытался ни на кого охотиться, у меня, глаз-то, уже набит…

– Продолжай.

– Так вот, а потом я вижу, что наш из-за холма вылетел и на тот холм спикировал, и там в кустах пыль поднялась просто столбом, а потом тот, что в небе висел без продыху, тоже туда камнем ринулся…

– Да кто – «наш» и куда кинулся?

– Так наш орел, что вчера за мясом прилетал. Я его теперь сразу узнаю.

Так. Может быть я на воду дую, но мне эти передвижения орлов совсем не понравились.

– Господин подпоручик… – я повернулся к ротному, что сегодня щеголял в новых погонах: – Поднимайте дежурный взвод и разведчиков на велосипедах и двигаемся на тот холм, что вестовой показал. И это надо сделать быстро, очень быстро.

На холме, на который указал мой глазастый порученец, мы обнаружили двух орлов, мертвого, и еще живого, который, как уверил меня мой вестовой, и есть наш, а также множество конских и человеческих следов, пятна крови и вскрытую упаковку от британского перевязочного пакета.

– Птицу. – я указал вестовому на еле шевелящегося, орла: – Ко мне домой, постарайся что-то сделать с ней, перевяжи или еще что. Подпоручик, организуйте прочесывание этого и соседнего холма, может быть что-то интересное найдете, я с разведчиками попробую организовать преследование кочевников, благо следы коней пока четкие.

Самое смешное, думал я, налегая на педали своего личного велосипеда индивидуальной сборки, что постоянно ездил со мной в моих поездках по княжеству, что этот холм, утром, как и весь периметр вокруг поселка, осматривал мой ворон, совершающий патрульные пролеты утром и вечером. Скорее всего, враги засекли мою птичку и занимали позицию для наблюдения в промежутке между утренним и вечернем пролетом. А значит, птицу надо беречь, пока ее не убили, или еще что хуже. Спасибо раненному орлу, что поднял тревогу. Судя по следам, крылатые хищники знатно кого-то потрепали на холме. Может быть это бред, но если принять за версию, что выхоженный нами с вестовым орел-шпион запомнил британского мага или местного шамана, который двое суток заставил его, без сна и отдыха, пищи и воды, висеть в воздухе, а потом бросил обессиленную птицу подыхать, найдя себе, на следующее утро, нового шпиона. А сегодня первый орел обнаружил своего обидчика и атаковал. А потом к веселью присоединилась вторая птица, поневоле ставшая воздушным соглядатаем сегодня. Очевидно, что маг или шаман, при нападении «моего» орла, утратил ментальный контроль за второй «птичкой» и та его тоже атаковала…

– Ваша светлость, вон они! – меня, несмотря на то, что мой велосипед был значительно легче, обогнал командир отделения разведчиков, что из-за всех сил налегал на педали: – Вон они скачут!

Впереди, нахлестывая коней, скакали несколько всадников. Позади основной группы заметно отставая, мчались двое. Один тянул за повод лошадь своего товарища, которого сильно мотало из стороны в сторону казалось, что он чудом удерживается в седле.