Текст книги "Бытовик 2 (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16

Глава шестнадцатая.

В пятнадцать минут, конечно, правители оазиса не уложились, поэтому я дал команду двум ротам перебежками двигаться вперед, а потом подвесил над оазисом магический фонарь, что мгновенно осветил большой кусок невысокой стены, людей, стоящих на стенах.

Бойцы успели занять рубеж в триста метров и готовились открыть огонь, когда калитка в стене вновь распахнулась, оттуда с трудом вытащили массивный паланкин, в который закинули какого-то деда, после чего несколько здоровых мужиков натужно потащили эти носилки с будкой в нашу сторону. За носилками торопилась группа поддержки, человек десять, видимо, не таких важных, как старик в паланкине.

– Иван Лукич, отставить открытие огня. – повернулся я к Галкину: – Пусть пока окапываются. И лошадку, что у мальчика забрали, пусть приготовят. Надо будет вернуть, а то нехорошо получилось.

По недолгому размышлению я приказал подать мой веломобиль, в который и уселся рядом с вестовым.

– Давай, боец Полянкин, посильней налегай на педали, подвези мою светлость к этим дедам с ветерком.

Деда выгрузили из паланкина прямо перед передовой цепью моих кавалеристов, что, не обращая внимание на столпившихся перед ними представителей оазиса, деловито окапывались, роя лопатами то, что когда-то, в другом мире называли индивидуальными ячейками.

– Князь Олег Александрович, я, недостойный Юнус, сын Фатха, приветствую тебя от лица совета старейшин оазиса Кёкирек, приветствую тебя.

Хотелось пошутить насчет того, почему на встречу со мной не отобрали достойного, но вовремя прикусил язык. Вероятно, это какой-то местный оборот речи, а поругаться с этим дедом я еще успею, поводов у меня будет хоть отбавляй.

– И я приветствую вас, почтенный и благодарю богов, что на моем жизненном пути одарили меня встречей с таким мудрым и достойным человеком.

– Что привело могучего правителя со таким огромным войском в наши места?

– Разве это огромное войско? Это моя охрана, а еду я проведать своего приятеля князя Слободана Третьего…

– Да, да…– сочувственно зацокал языком аксакал: – Наслышаны мы о той беде, что приключилась с вашим другом, светлейший князь…

– О какой беде вы говорите, уважаемый Юнус, сын Фатха?

– Ну как-же, светлейший Олег Александрович, неужели вы не слышали? Сват его, хан Бадр…

– А вы об этой безделице, уважаемый Юнус…– я отмахнулся рукой: – Для того богами нам и даны родственники, чтобы сначала ссориться, а потом мириться. Но разговор не об этом…

– Да, да, светлый князь…

– Старик, почему ты лебезишь с этим оборванцем…– от группы сопровождающих Юнуса отделился молодой юноша, на котором была накинута пара халатов с дорогой вышивкой. Руки его украшал десяток колец, но только, если камни на моих кольцах и браслетах были напитаны магией, то на руках этого дерзкого типа были просто драгоценности, то есть, камни без крохи магии:

– У нас за стенами пятьсот джигитов, мы разгоним эту шваль не вынимая сабель из ножен. Наш брат Бадр скоро поведет через нас караваны рабов, а нам даже уезжать из дома не пришлось, к нам наши рабы сами пришли.

– Переговоры закончены…– оборвал я юного выскочку: – Через пять минут, кто не уберётся отсюда, будет убит, время пошло.

Юнец, дико вращая глазами, сорвавший конструктивный разговор схватился за позолоченную рукоять, дорого украшенной сабли, но его более старшие товарищи подхватили безумца под локти и потащили в темноту, в сторону ворот, за ними поспешили большая часть «делегации». Старик, тяжело кряхтя и досадливо кусая губы, полез в паланкин, но замер от звука моего голоса.

– Юнус, сын Фатха, я вижу, что ты разумный человек. Собери тех, кто также разумен, как и ты, соберите свое добро в одном месте, запритесь и нарисуйте на дверях косой крест, и тогда мои воины не тронут тех, кто будет укрываться за такими дверями…

Юнус еле заметно кивнул и, опираясь на руки носильщиков, влез в паланкин, после чего его быстро потащили к воротам оазиса.

– Гости и жители оазиса Кёкирек. Я, князь Олег Александрович Булатов сообщаю вам, что несколько правителей оазиса Кёкирик нанесли мне смертельное оскорбление и за это поплатятся уже сегодня. К остальным обитателям оазиса и его гостям нет зла в моём сердце – вы можете в течение часа покинуть стены обреченного оазиса со всем своим имуществом и вам не будет причинено вреда, в чем порукой мое слово. Торопитесь, если дорожите своей жизнью и благополучием.

Трижды я прокричал, усиленным магией голосом, это обращение, после чего, на час окрестности оазиса погрузились во тьму южной ночи, только раздавался из темноты шорох шагов, лязг железа и шуршание колес. На оазиса стенах толпились воины, горели факелы, раздавались воинственные крики. Через час над стенами вражеского укрепления, как лампочка, вспыхнул свет магического огня, после чего, буквально через несколько секунд, раздалась команда, после чего грохнул дружный залп, и темные силуэты, зазевавшихся защитников, как спелые ягоды, посыпались вниз. Защитники вразнобой ответили, пули со стен летели часто, но неэффективно. Солдатам княжества приходилось стрелять на свет, из положения лежа, защитники же стреляли в темноту, зачастую наугад. Внезапно крики со стен усилились и все, кто мог, принялись стрелять в сторону ворот, к которым, из темноты, скрипя металлическими колесами, выкатился мой веломобиль, на педали которого с силой налегали мой вестовой и еще один солдат, из числа добровольцев. Я сидел в кузове повозки, в обнимку с тремя идолами, что подпитывали магической энергией мои артефакты и меня лично. Я же, напрягая все силы, держал перед повозкой магический щит, который с трудом справлялся с градом пуль, обрушившимся на нас со стен. Вспышки от попаданий пуль с голубоватый экран силового поля вспыхивали одна за другим, защитники крепости, стараясь достать нас, высовывались из-за зубцов стены, подставляясь под залпы моих солдат. Подкатив веломобиль к самим воротам, боец Крас Полянкин выскочил из-под навеса, бросил у ворот мешок с саперным зарядом и бросился обратно, разматывая огнепроводный шнур.

– Давай назад! – солдаты навалились на педали, проворачивая их в обратную сторону. Шустрый огонек побежал по сухой земле, приближаясь к заряду, когда рядом с ним, со стены спрыгнул молодой мужчина с саблей в руке. Смельчак потерял время, пытаясь затоптать химический огонь мягкими сапогами без каблуков, но лишь дал мне время прицелиться в сухощавую фигуру из револьвера. На смену погибшему со стены спрыгнули еще два джигита, один бросился рубить саблей бикфордов шнур, а второй бросился в нашу сторону, своим телом прикрывая своего товарища. В результате герои погибли оба, но своего они добились – взрыва у ворот не последовало. Над местом сражения повисла тишина. У ворот лежало три тела, причем третий герой, погибая, накрыл собой мешок с зарядом, затруднив для нас любую попытку по новой поджечь инициирующий заряд.

Секунды текли одна за другой, но взрыва не было. На стенах раздались громкие крики – защитники радовались своей маленькой, но победе.

– Что будем делать, ваша светлость? – ко мне подбежал мокрый и грязный от порохового дыма, поручик Галкин: – Ворота целы остались, а на стены лезть – лестниц у нас нет и из чего их изготовить, ума не приложу.

Я поглядел на свой экипаж, но в глазах солдат плескался, плохо скрываемый, страх. Один раз заложив заряд под градом пуль, они явно перегорели и во второй раз, конечно пойдут, но ничего хорошего из этого не получится.

– Ваша светлость, поляжем там все, если поедем. Да и сами глядите, басурмане какую-то пакость приготовили, ни в жизнь нас снова не подпустят.

Действительно, на стене, над воротами, шла какая-то возня, туда затаскивали что-то тяжелое. Проверять, что для нас приготовили защитники оазиса – тяжеленые камни, кипяток или кипящее масло и как отреагирует на это защитное поле и усиленная магией ткань полога, мне совершенно не хотелось. Уверен, что обороняющиеся уже поняли мои возможности и приготовили неожиданный сюрприз.

– А сейчас, поручик, проверим как ваши подчиненные усвоили стрельбу залпами…

– Что?

– Стрельбу залпами. Что вы застыли. Цель – тело, лежащее у самых ворот, залп всем полком. Исполнять.

Последние дни отработку залповой стрельбы я распространил с двух рот на все подразделения, и вот сейчас этот навык должен был пригодиться.

Залп почти трех сотен стволов, обрушившийся в одну точку, практически разорвал тело неизвестного героя и, все-таки, вызвал детонацию – над воротами взметнулся черный всполох, во все стороны полетели острые щепки, со стены начали падать люди, а в довершении всего, скатилась какая-то каменная колонна, раздавив тех, кто упал перед остатками ворот.

– Командуйте штурм, поручик. –я по привычке хотел перекреститься, но вовремя задержал руку и воровато бросил взгляд на, установленных в кузове веломобиля, походных идолов

Команд Галкина никто не слышал –мешая строй эскадронов, бойцы бросились в сторону дымящегося проема, размахивая винтовками, снятыми со стволов штыками-ятаганами и саперными лопатами, которые своей универсальностью пришлись моим солдатам по душе – лопата, пила, топор «в одном флаконе» – пока ничего подобного этот мир еще не знал.

Пара десятков смельчаков в форме Булатовского княжества уже нырнули в створ ворот, когда за стеной оазиса раздались дикие крики, ржание лошадей, после чего несколько солдат выскочили наружу – за ними мчались, размахивая саблями и пиками, всадники в разноцветных халатах и черных тюрбанах на головах. Тут бы я, наверное, и потерял большую часть своих «кавалеристов», так как атака кавалерии была неожиданной, а саперная лопата с коротким ятаганом – не самое лучшее оружие против обученного кавалериста, но моих людей спасла мраморная или гранитная колонна, валявшаяся поперек створа ворот. Не знаю, откуда эта тяжеленая штука взялась в оазисе, но, если боги даруют нам победу сегодня, то из этой колонны я сделаю памятник, напоминающий всем об этом бое.

Кавалеристы врубились, в растерявшуюся от неожиданности, смешавшуюся толпу моих бойцов, когда, мчащиеся первыми, лошади начали кувыркаться через голову.

Мои бойцы раздались в сторону, новые всадники, на всем скаку, выскакивающие из ворот, напарывались на своих, менее удачливых товарищей, что со своими конями нарвались на лежащую поперек пути, колонну и атака захлебнулась, завязла в плотном кольце, окружающей ворота, пехоты. Раздались команды офицеров, навстречу новым всадникам хлестанули залпы, пехота, ощетинившись штыками, переколола упавших с коней всадников и стала втягиваться за стены оазиса. Из-за распахнутых ворот продолжали доноситься крики и лязг оружия, ружейные залпы, но это была уже агония – «пятьсот джигитов» упустили свой шанс на победу.

За стены я заехал через три часа, когда солнце начало вставать из-за горизонта. Большая часть защитников крепости, поняв, что вражеская пехота прорвалась за стены и ее не остановить, бросив своих коней и имущество, бежало, спрыгнув с невысоких стен противоположной стороны. Из жителей оазиса и его гостей я что-то обещал только Юсуфу, сыну Фатха. Двери с косым крестом, с прячущимися за ними многочисленными родственниками и знакомыми Юсуфа, спас Галкин, вовремя вспомнивший о моем приказе, остальным обитателям бывшего оазиса Кёкирик оставалось только уповать на милость победителей. Когда я въехал на огороженную территорию, все уже было кончено. Местные жители искали среди мертвых и раненых защитников своих родственников, дабы похоронить по своим обычаям, трупы остальных выносили за территорию оазиса.

– Галкин! – крикнул я, тут же услышав за спиной торопливые шаги.

– Ваша…

– Иван Лукич, озаботитесь, пожалуйста, чтобы наших павших выносили за ворота и, найдите недалеко от ворот удобное место, и надо начинать рыть братскую могилу. Всех раненых, в том числе и легких, разместить в – я покрутил головой, после чего кивнул на самое большое здание, к тому-же окруженное глинобитной оградой. К сожалению, езда на велосипеде, даже при легких ранениях, невозможна. Какие потери, кстати?

Потери были большие – три десятка убитых. К сожалению, ночной штурм города, даже подсвеченный сверху магическим светильником, дело очень опасное и кровавое.

Кроме убитых к потерям можно было отнести четыре десятка тяжелораненых и примерно столько же раненых легко.

– Иван Лукич, кого из командиров рот можно оставить здесь, старшим над раненными?

– Зауряд-прапорщик Синебрюхов.

– Вызовите его ко мне.

До того, как ко мне явился новый местный комендант, возле меня появилась делегация от «местных».

– Я рад, Юнус, что ты и твои родственники остались живы. – хмура взглянул я на своего знакомца, который в сопровождении нескольких своих ровесников подошел ко мне и замер, сохраняя почтительное расстояние.

– Да, ваша светлость, я остался жив, но мои соседи…

– Юнус, твои соседи, о которых ты сейчас хочешь мне сказать, были с тобой за дверью, с изображением косого креста?

– Нет, но…

– Все, Юнус, остальные люди меня интересуют мало. Я давал свое слово тебе, остальным я предлагал выйти до штурма и идти, никто бы им препятствовать не стал.

– Но Бекиш-хан не дал…

– Кто такой Бекиш-хан?

– Этот тот юноша, что оскорбил тебя?

– Вон тот, что ли? – я показал на труп, который, как раз, за ноги, волокли к воротам мимо нас. Без двух халатов, колец, золотой сабли и черного тюрбана на голове, я с трудом узнал дерзкого юношу, что сорвал переговоры.

– Да, ваша светлость, этот юноша не разрешил…

– А кто он такой был, что решал в оазисе вопросы, что делать, кому жить и кому умирать?

– Он племянник хана Бакра, что поссорился с твоим другом, князем Слободаном Третьим. Он пришел вчера в оазис, с ним было пятьсот всадников, поэтому он не позволил нам…

– Вот видишь, Юнус, вы вчера впустили к себе пятьсот чужих всадников, но не пустили триста моих солдат. Воды нам не дали, даже за деньги. Позволили чужакам вмешаться в переговоры, оскорбить меня, не сказали чужакам, сделавшим это ни одного плохого слова, да еще встали на стены с ними плечом к плечу, стреляя в моих воинов, стреляя в меня лично. И теперь ты смеешь жаловаться на моих воинов, которые были вправе по местным законам и обычаям… И кто из нас сам себе злобный Буратино?

– Простите, князь, я не понимаю…

– Сейчас поймешь. – я поприветствовал жизнерадостного прапорщика, подошедшего ко мне и доложившего, что прапорщик Синебрюхов…

– Пров Янович, за мужество и героизм, проявленные при штурме оазиса поздравляю вас подпоручиком. – я кивнул на перевязанную руку офицера:

– А также поздравляю вас с новой должностью. Вы назначаетесь комендантом форта Свободный. Ваша задача на ближайшее время – организуете уход за тяжелораненными, а также несение караульной службы силами легкораненных. Кроме того, организуете здесь таможенный пост. Любой товар, направляемый в Империю и из Империи подлежит таможенному декларированию, с взиманием пошлины в размере пяти процентов от всех ценностей, перемещаемых через форт или мимо форта. У местных старшим назначается вот он…

Я кивнул в сторону, замершего соляным столбом, Юнуса.

– Это Юнус, сын Фатха, председатель совета старейшин, совещательного органа при моей особе, а также местный судья. Судить он может только своих соседей, тех, кто постоянно проживает в оазисе, а также караванщиков и прочих пришлых с юга. Наши и имперские подданные подлежат суду в городе Покровске. Тебе, для размещения госпиталя гарнизона, выделяю вот это здание. Если вопросов нет, то можешь заниматься поставленной тебе задачей. Появиться вопросы – задавай их в течение двух часов, так как к тому времени мы выступим дальше, а то мой друг и его сват меня заждались.

– У меня только один вопрос, ваша светлость. – козырнул подпоручик: – Где располагается форт Свободный, где я буду комендантом?

– Пров Янович. – я обвел вокруг себя руками: – Вот это всё вокруг – теперь называется форт Свободный, который включен, вместе с окрестными землями, в территории нашего великого княжества.

Глава 17

Глава семнадцатая.

День-ночь – бредем по жаркой Африке, день-ночь – всё там же мы бредем.

Вот привязались строки, всё время, навязчиво, всплывают в подсознании. И хотя мы не бредем, а крутим педали, и вокруг точно не Африка, а…

Интересно, а где мы крутим педали по бесконечной жаркой степи? Что это? Центральная Азия? Да еще Киплинг этот привязался, певец британского милитаризма. Вообще, мне Киплинг не нравится. Во-первых, потому, что прекрасная кошка Багира, в первоисточнике от автора оказалась мужиком –пантерой, во-вторых, за то, что о русских он высказывался не очень хорошо, отказывая нам в праве подпоясаться и нести бремя белого человека. Мне у него нравятся только несколько строк – про пулемет, который у нас есть и про то, что нельзя стрелять котиков у русских Командор. Вот под этим я готов подписаться двумя руками. Котиков вообще стрелять нельзя, а у русских островов тем более. И вообще, после того как мои войска постыдно отступили под огнем британских магов от Рудного, самое большое мое желание – чтобы Редьярд наш Киплинг в своих балладах воспевал шахты и рудники княжества Булатовых как место гиблое для каждого англичанина.

Я затормозил и опершись на ноги, оглянулся назад.

Мимо меня катилась колонна, серых от пыли, велосипедистов. Серые гимнастерки, серые велосипеды, серые от пыли, широкополые шляпы, переделанные из форменных бескозырок, общепринятых для нижних чинов армии империи. Только я и офицеры щеголяем в панамах, сшитых по моим эскизам, основанным на воспоминаниях из службы в Среднеазиатском военном округе, благо при Союзе занесло меня ненадолго я этот филиал ада на земле – поселок Гвардейский в самом сердце Голодной степи…

Солдаты неторопливо проезжали мимо меня, равнодушно глядя перед собой. Всё понимаю– не дал передохнуть после боя в бывшем оазисе, сразу погнал солдат дальше в путь, как только разместили раненых и отобрали самые целые велосипеды, благо, было из чего выбрать. Но, единственный наш козырь в этих бескрайних степях – это скорость. Местные беи и баи уже забыли про грозный кавалерийский полк, что внезапно появлялся у их стойбищ и, подавив магическим огнем всякое сопротивление, диктовал непреклонную волю князя Булатского остальному мировому сообществу. Забыли и расслабились местные властители, что княжеские стрелки способны за сутки перемещаться на шестьдесят и более верст. Надеюсь, что мое появление, к исходу второго дня, во владениях князя Слободана Третьего будет для его коварного свойственника неприятным сюрпризом.

И когда казалось, что мои ноги, давно ставшие деревянными и продолжающие крутить педали каким-то чудом, я увидел, что голова колонны полка остановилась, солдаты просто падали вместе со своими велосипедами или повисали на рамах, тяжело дыша, с закрытыми глазами.

– Что случилось? – я подъехал к столпившимся вокруг веломобиля, из которого торчала голова проводника, офицерам.

– Ваша светлость…– прохрипел тот: – Вы наказали предупредить. Ехать нам осталось примерно десять верст. Вот здесь удобная балка, чтобы отдохнуть и отсидеться. Здесь практически никто не бывает, земля мертвая, а вот дальше уже пойдут поля и можно людей встретить.

– Понял, спасибо. Командиры, спускаемся вниз, на гребне выставляем часовых, остальным – отдыхать. Меня не беспокоить.

Я присел на камень, достал из подсумка карту и мысленно позвал ворона.

Я присел на камень, пока, мимо меня, скатывались в низину между холмами последние велосипедисты полка, позвал ворона, который громко хлопая крыльями и недовольно каркая, приземлился на мое плечо, где, с недавних пор появились толстые подплечники, которые берегли мое тело от острых когтей птицы.

Богиня меня не обманула, усилив мой разведотряд двумя орлами, вот только напрямую коммутировать с степными хищниками у меня никак не получалось, приходилось действовать через черного посредника. Я дотронулся рукой до сухой лапы ворона, то гневно каркнул и попытался меня напугать, сделав вид, что собирается клюнуть меня в руку. Но я на провокацию крылатого шутника не поддался, и руку не отдернул. Ворон, хотя и считается мудрой птицей, не мог никак уяснить, что шутка, повторенная многократно, смешной уже не считается. Потоптавшись на моем плече, ворон сильно оттолкнулся и взлетел, направившись на восток, постепенно набирая высоту, под неодобрительным взглядом дозорного, залегшего за камнями шагах в ста от меня. Не то, чтобы народ считал меня каким-то чернокнижником, но ворон считался предвестником недобрых вестей или чьей-то смерти, поэтому и отношение было, мягко говоря, настороженное.

Через несколько минут перед моими глазами появилась картинка обширной местности, проплывающей под парящей на высоте, птицей. Картинка места, куда я направлял свой-птичий взгляд, была необычайно четкая, только подкрашена более яркими красками.

Холмы, за которыми мы укрылись, переходили в пологую гряду, протянувшуюся с юга на север, за которой раскинулась огромная долина, окружавшую зеркальную гладь озера Зайсан, настоящая жемчужина данного края, на берегу которого располагалась одноименная столица местного княжества. В отличие от Булатского княжества местные правители не могли похвастаться залежами особо ценных полезных ископаемых, они были сильны другим. С отрогов гор, возвышающихся над долиной с юга и востока, в озеро стекало семь полноводных рек, что давали живительную влагу всей долине. Из озера же вытекала только одна, зато судоходная река Иртыш, что давала дешевое и удобное транспортное сообщение с Сибирскими владениями империи, правда, всего на семь месяцев в году. Вся долина была исчерчена квадратами сельскохозяйственных полей и голубыми полосами оросительных каналов. Тут и там виднелись маленькие фигурки убирающих урожай людей, двигались какие-то жатки, всадники гарцевали по границам поля…

Вот за этих всадников и зацепился мой взгляд, больно они выделялись из благолепной картинки уборки богатого урожая, как будто взятой из старого фильма «Кубанские казаки», вот только всадники эти больше напоминали конвой. Причем, было ощущение, что жизнь кипит только на трети сельскохозяйственных угодий княжества, как будто население многочисленных поселков собрали в одном месте, сформировали из них стахановские бригады, что ударно собирали урожай, который…

А урожай, в отличие от моих представлений, никуда не засыпался, не скирдовался и не складировался. Все свозилось на большую, утоптанную сотнями ног и колес площадку, что зерно, засыпанное в огромные корзины, загружали в несколько рядов, в разномастные колесные транспортные средства, от простых крестьянских телег, до азиатских арб, с огромными колесами, в которые были запряжены двугорбые верблюды. Направив орла на юг, в сторону, поднимающегося над дорогой тучей пыли, я увидел колонну примерно из ста повозок что в сопровождении десятка вооруженных всадников, медленно направлялась на юго-восток, в сторону прохода в Джунгарскую котловину, где не первый год шла кровавая война всех против всех, подогреваемая, Китаем с востока и британцами с юга.

Полюбовавшись на караваны, вывозящие фураж и прочие богатства на юг, я повернул взгляд птицы на север где, на берегу озера, в окружении рукотворных каналов, раскинулся небольшой, укрытый зелеными садами, городок, вокруг которого концентрировались вездесущие вооруженные всадники.

Весь берег в черте городка был забит разномастными речными судами, от парочки паровых буксиров, сцепленных с широкими баржами, до пузатых деревянных лодок, типа стругов средневековья.

Особенность зрения птицы, в глазах которой самый последний оборванец, на старой кляче, выглядел как разряженный в цветастые шелка, придворный, мешало мне однозначно идентифицировать оккупировавшую соседское княжество кавалерию, но судя по дыркам и заплатам на одежде, разномастному вооружению, это были степняки. А вот, на северной оконечности озера, в узости истока Иртыша, стояла, направив стволы пушек на воды реки, вполне себе регулярная батарея из двенадцати орудий, с прислугой, облаченной в форму, подобную той, что была надета на индусов, с которыми мы схватились у поселка Рудный. И парочка офицеров со светлой кожей и рыжими бородами там присутствовала, явно, из числа европейцев. Самое интересное, что пушки стояли открыто, за ними располагались зарядные ящики, как будто артиллеристы не предполагали наличия самого маламальского сопротивление, а прибыли на полигон, пострелять по мишеням. В качестве прикрытия, позади батареи располагались несколько разъездов конных кочевников, но какие-то странных. Одежда их изобиловала заплатами, а вооружение больше всего напоминало заточенные, а затем обожжённые в огне костра, длинные колья и неказистые ножи. Никаких сабель при «воинах» я не заметил. Было ощущение, что сюда согнали самую нищую гопоту, так как ничего прибыльного в этом месте не предвиделось, но кого-то, все равно, послать нужно.

Пометив на схеме, так как карты у меня не было, «рекомендуемые для посещения туристами» места, я вновь вошел в сознание птицы и погнал воздушного разведчика к городу. Складывалось полнейшее ощущение, что столица моего местного коллеги, Слободана Третьего находиться в осаде, на полях принудительно работают, под охраной десятков конных кочевников те из крестьянства, кто не успел убежать в крепость, под защиту, наполненных водой, рвов. Ну а сообщение по реке водным путем перекрыто пушечной батареей, под командой европейских офицеров. Я выпал из сознания ворона и обессиленно упал на землю – слишком отличалось человеческое и орлиное восприятие, и мне, несмотря на тренировки, было очень тяжело долго оставаться в головах гордых птиц. Последний раз я воспользовался глазами ворона уже на закате. Несмотря на то, что птицы плохо видят в темноте, мне было крайне необходимо понять, кто и где сегодня ночует.

Пленников из числа крестьян, что работал в поле, на закате согнали в колонну, и погнали к нескольким амбарам, после чего заперли их там, предварительно выдернув из строя пару десятков женщин. В остальных местах воины просто готовились к ужину и ночевке – разжигали костры, бегали за водой, расседлывали и сбивали коней в табуны, которые молодые ребята гнали в сторону реки, надо полагать, на водопой.

– Господа офицеры…– я спустился в низину, собирая командиров на постановку боевой задачи.

Конечно о полноценном отдыхе солдат не могло быть и речи – элементарной воды даже не было, в флягах жалкие крохи, но иного выхода не было.

– Первый эскадрон выдвигается в том направлении…– я сунул командиру свои кроки для снятия копии: – Через пять верст выскочите на тракт, что идет на юг. Еще через две версты, справа от дороги, будет протекать ручей, где можно набрать воду. Дальше вам необходимо скрытно двигаться параллельно дороги, обнаружить места ночевки обозов, там в каждом около сотни телег и по десятку верховых охранников. Приказываю – обозы отбить и вернуть. Место встречи – вот здесь, где поля начинаются. Можете выдвигаться.

Если охрана из степняков, стороживших батарею, просто запалила два больших костра, отдыхая возле них, расседлав и отпустив пастись лошадей, то индусы выставили часовых по периметру площадки, но только это мало им помогло – полсотни жаждущих крови вояк прошли мимо них, особо не заметив. Самые большие потери артиллеристы понесли, пока выбегали, в свете костров, из палаток, стремясь сделать хоть что-то.

К нашему счастью, огнестрельное оружие на батареи имели только офицеры, но что могли сделать два револьвера против нескольких десятков ружейных стволов. Не один из индусов, что вооружились кинжалами и какими-то палками из которых я знал только банники, даже не добежал до цепи русской пехоты – все были расстреляны на расстоянии. И даже то, что кто-то сообразил, разбросать ярко-горящие, костры, нашим врагам не очень помогло – магические осветительные огни, что я подвешивал над полем ночного боя, из моих рук выходили все легче и легче.

Кавалерийское же прикрытие батареи действительно состояло из каких-то пастухов, что при первых же выстрелах, побросали свои палки-копалки и просто легли у костра, уткнувшись лицом в траву и зажмурившись. Парочка конечно удрала, пользуясь темнотой и тем, что они, как неуловимый Джо были никому не нужны.

Оставшаяся часть ночи ушла на сбор трофеев, овладение материальной частью британской колониальной батареи и ловлею разбежавшихся лошадей, чем, под прицелом нашего оружия, занялись пленные кочевники.

Быстрый допрос части из них, тех, кто знал русский язык показал, что в основном я был прав в своих выводах. Княжество было захвачено быстрым налетом, большая часть населения не успела укрыться в городе, так как часть кочевников прошла к самым городским укреплениям, как свита княжеского свата Бакра. А дальше начался организованный грабеж – мобилизовав местную и пришлую тягловую силу, Бакр организовал транспортные колонны, что челночным методом вывозили, как раз, поспевший урожай во владения степняка. Крестьян, захваченных в полон, согнали в амбары, откуда, на рассвете их выгоняли на битву за урожай. Ну а большая часть войска осадила городок. Попытка послать за помощью в Империю пароход заезжего купца успехом не увенчалась, так как водный ход был перекрыт британской батареей, надо полагать, состоящей из отправленных в отпуск, солдат и офицеров британской индийской армии, или армии Вест-Индийской компании, я в этих тонкостях плохо разбирался. Со слов пленных стрельба была один раз днем и один раз ночью, и ночью, очевидно, с жертвами, так как утром к берегу прибило пару трупов, что конные бомжи, изображавшие охрану батареи, с удовольствием раздели забрав те тряпки, в которые были облачены незадачливые речники. После второго случая иных попыток прорыва не было.

Так как уже рассвело, я решил выдвигаться в сторону города. Среди моих вело-кавалеристов нашлись пара человек, что раньше служили в артиллерии, так что, с ядрами и шрапнельными гранатами, которые я всегда считал бомбами, такие, знаете ли, круглые, с фитильком, торчащим наружу, что хранились в колесных зарядных ящиках, мы разобрались. Пока пленные суетились, запрягая британских и своих коней, что удалось поймать, в постромки, я решил проверить дорогу и призвал ворона. Призвал, чтобы, буквально через пять минут, разорвав контакт, закричать:

– Распрягай, орудия к бою!

Степная кавалерия густой лавой вывалилась из-за прибрежных кустов, замерла на минуту, увидев выстроенные в ряд, орудия и цепь пехоты перед ними, но все-таки решилась на атаку.

Пушки были какого-то переходного типа, с интуитивно понятными колесиками, что двигали ствол вверх-вниз и вправо-влево, а наводил орудия я через ствол, перебегая со своими специалистами –заряжающими, от пушки к пушке. Не скажу, что я оказался выдающимся артиллеристом, скорее даже не очень, положив несколько гранат перед мчащейся кавалерийской лавой, пытаясь пристреляться и понимая, что не успеваю. Уже решил переходить на картечные выстрелы, надеясь успеть сделать пять –шесть выстрелов, пока всадники преодолеют последние пятьсот метров, когда степняки хлынули влево-вправо, растягивая строй и открыли по нам огонь из каких-то ружей. Говорят, что степная «карусель», когда сотни всадников крутятся вокруг пехоты, забрасывая неуклюжее стрелковое каре тучами стрел – это страшно, но сегодня привычная схема боя была сломана.