Текст книги "Бытовик 2 (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Сейчас вы все идёте по домам, приводите себя и свои дела в порядок, а в понедельник, по гудку, приходите на завод, где мы попытаемся наладить производство. Я буду в доме градоправителя, сегодня и завтра, два часа после полудня, буду ждать вас, если у кого-то есть проблемы, с которыми вы не можете справится самостоятельно, можете подойти к моему дому, и я попробую разрешить вашу нужду. Если чью-то семью мы не привезли, приходите ко мне и говорите, и мы привезем ваши семьи, тем более, что без вас Благодееву они не нужны и, скорее всего, их уже сегодня выкинут из рабочих казарм. Бежать отсюда я не советую, у вас у всех пятилетние контракты – объявлю вас всех в розыск, никуда не денетесь, привезут в кандалах даже из Империи, и будете вместо пяти лет по контакту на заводе, двадцать лет, на положении каторжников, в шахте, киркой махать. Все, все свободны, идите по домам.

Не слушая криков, не пришедших в себя, мужиков, я развернулся и двинулся в сторону завода. Там у меня работала бригада из десяти человек, во главе с прапорщиком –инвалидом из военной приемки, что пытались на допотопном оборудовании воплотить в жизнь мои задумки. Сегодня мне обещали продемонстрировать, воплощенное в металле, мой заменитель кавалерии, без которой невозможно представить оборону княжества от врагов внешних.

Глава 8

Глава восьмая.

– Показывайте, ваше произведение искусства, Илья Жданович. – я приветливо улыбнулся и пожал руку поручику –инвалиду, что в благополучные времена заведовал имперской военной приемкой на металлургическом заводе, а сейчас, как-то незаметно, взял на себя функции управления предприятием.

– Извольте любоваться, Олег Александрович. – поручик Камнев махнул рукой и один из рабочих, что собрались вокруг, ожидая моего вердикта, сорвал кусок брезента, представив на всеобщее обозрение два…

Н-да, рисуя эскизы велосипеда «Урал», на который, в прошлой жизни я сел в двенадцать лет, я надеялся, что местная промышленность сумеет создать что-то более близкое к оригиналу, хотя, с другой стороны…

Трубы на основе винтовочных стволов здесь умели делать давно, только заказов от империи не было, для развертывания массового производства. Сварку тоже освоили, ну а то, что все было сделано кондово и не имело товарного вида, было делом наживным. Слабым местом были колеса. Каучук и изделия из него был известен аборигенам, и даже применялся, в основном, в медицине, но стоили эти изделия каких-то умопомрачительных денег. Соответственно резиновые покрышки и камеры для колес аппаратов велосипедных войск, которые я собирался разворачивать в качестве альтернативы кочевой кавалерии, были для меня недоступны. Возможно потом, когда я, могучими ударами и дальними рейдами, очищу Среднюю Азию от враждебных элементов, как Александр Македонский, дойду до Индии, разведу там плантации гевеи и…

Я вынырнул из сладких фантазий диванного полководца и уставился на колеса, которые мы с Камневым признали годными, хотя бы на первое время.

Производство металлических лент, из которых потом изготавливали обручи для деревянных бочек, здесь также было налажено и приносило определенную прибыль. Две металлические ленты сваривались в кольца, вставлялись одно в другое, соединяясь между собой сорока короткими пружинами, обеспечивая, какую-никакую, амортизацию. Выглядело это предельно уе……но, но другого варианта снабдить колесами мое воинство на данном этапе развития науки и техники, я не видел.

Тормоза у наших «гадких утят» были исключительно передние, двойные, ручные, зажимающие переднее колесо с помощью кожаных накладок. Как устроен задний барабанный тормоз у моего «Урала» в прошлой жизни я не знал, так как видел его только снаружи, да и сомневаюсь я, что кто-то здесь, в Покровске, мог их для меня изготовить, так как сажать солдат на велосипеды нужно было уже позавчера. Остальное все было ожидаемо – кожаное, подпружиненное, седло, множество сумок и ремней, чтобы седок мог везти с собой запас воды, пищи, патронов, мощная подставка внизу, место крепления для винтовки…

– Разрешите…– я потянул одно из транспортных средств к себе, перекинул ногу через раму и…

Как говорится, научившись кататься на велосипеде, ты не разучишься уже никогда. Я не разучился, хотя сразу почувствовал себя в раннем детстве, когда с маленького «Школьника» пересел сразу на взрослый «Урал» и первые дни катил на нем с напряжением всех своих сил. Наше чудо техники было откровенно тяжелым, тяжело разгонялось и тяжело тормозило, но, в любом случае, это было принципиально лучше, чем пылящая по бесконечной степи, тяжело нагруженная пехота. А что до ног, то у моего солдата должны быть сильные ноги, очень сильные.

– Господа. – я оглядел рабочих, которые ожидали моего решения, после того, как, благополучно сделав круг, я подкатил к, возбужденно переговаривающейся, толпе: – Вы, с Ильей Ждановичем совершили, не побоюсь этого слова, трудовой подвиг, в крайне короткий срок создав технически сложное изделие, и я весьма доволен. Господин поручик, к вечеру жду от вас список всех участвующих в деле создания этого аппарата, чтобы я мог принять решение о вашем, господа, премировании. А сейчас переходим к этому этапу – испытаниям. Ваша задача – начать выпуск изделий взяв за основу эти образцы и приступить к массовому производству. Послезавтра, на завод, явятся, чтобы возобновить работу, от ста до ста пятидесяти бывших работников и всем нам необходимо организовать производство, чтобы в кратчайшие сроки посадить весь личный состав нашего полка на велосипеды. А пока, господа, берете этих прекрасных воинов…

Я махнул рукой в сторону замершего в строю, за моей спиной, взвода:

– И начинаете их учить ездить, одновременно проводя испытания ваших изделий. Занятия проводить днем и ночью. Скоро к вам прибудет полевая кухня, обеспечив всех горячим питанием и надо будет наладить освещение. К завтрашнему вечеру все эти солдаты должны уметь ехать на велосипедах, а вы должны знать слабые места велосипедов при длительной эксплуатации и принимать меры, в том числе и изменения в конструкции, для устранения недостатков. Также солдаты должны принимать участие в устранении поломок, я должен знать, какой инструмент и запас принадлежностей, должен иметься у каждого бойца в сумках, чтобы он не остался без колес посреди степи, а мог починить своего железного коня.

– Господин прапорщик. – я обратился к, крайне серьезному, Бородаеву: – Аскольд Трифонович, на вас возлагается организация освоения нашими бойцами велосипедов. Завтра вечером все бойцы должны уметь уверенно ездить на этих штуках. Кто окажется неспособен, переведем либо в обоз, либо в минеры, работать с адскими машинками. Организуйте службу так, чтобы велосипеды двигались все время, круглосуточно, без остановки, за исключением времени, что требуются на устранение поломок и неисправностей, а также техническое обслуживание. Когда все солдаты овладеют начальными навыками езды, вьючите на велосипеды снаряжение, оружие и припасы, и бойцы начинают тренироваться в полной выкладке. Когда все научатся ездить здесь, по заводскому двору, перейдем к испытаниям в степи. Надеюсь, что за трое суток у нас будет больше велосипедов, а, все ваши бойцы, овладеют этой нехитрой наукой, и вы сможете перейти к обучению всего полка, где солдаты этого взвода будут инструкторами. Приступайте, господа, боги и удача с вами.

Распрощавшись с солдатами и рабочими, я двинулся в сторону резиденции, но через несколько шагов резко развернулся и вернувшись, встал в тенек, ожидая, когда освободится, раздающий указания обступившим его людям, ш Камнев. Встретившись со мной глазами, офицер вопросительно поднял брови, на что я стал ему подозрительно подмигивать обоими глазами.

Через несколько секунд поручик сообразил, о чем я ему сигнализирую, после чего, отдав распоряжение, оставшемуся за старшего, мастеру, поманил меня за собой.

Предмет моего интереса располагался в отдельно стоящем строении. Тяжелые, металлические двери с хитрыми замками скрывали просторное помещение, в котором располагалась огромная машина, имевшая в своей основе механический пресс, подключенный, через систему приводов, к паровой машине завода.

– Уже опробовали, ваша светлость. – поручик кивнул в сторону холщового мешка, стоящего в углу: – Сюда, под пресс, подается стальная полоса. За один удар вырубается пятьдесят единиц изделия. Потом все подается в шлифовочную машину, а остаток полосы идет в переплавку. Все отработано и готово к работе. Штампа хватит примерно на неделю, надо озаботится его копированием…

– Копированием и созданием новых…– я запустил руку в мешок и выудил оттуда несколько блестящих кругляшей. С одной стороны кругляша виднелась большая цифра «один», надпись «Динар» и год чеканки, а с другой стороны корона, с надписью по кругу «Королевство Парфия». Все надписи были выполнены латиницей, но чего не бывает на просторах загадочной Азии.

– Святослав Авдеевич, вы понимаете, что теперь в империю я вас отпустить не могу?

– Меня там никто и ничего не ждет, Олег Александрович. – хмыкнул одноногий офицер.

– Возьмете под свою руку завод? Пойдете ко мне на службу? – я решил наконец формализовать наши с Камневым, фактически сложившиеся, отношения.

– Если моя служба не будет направлена против интересов Империи, готов хоть сейчас принести клятву. Только, если можно, на колено становиться не буду, деревяшка мешает.

– А как же ваша должность?

– Мне три месяца не перечисляют ни денежное содержание, ни доплату за увечья и ордена. Наверное, считают, что я уже сдох. А прошение об отставке я сегодня же напишу и, с оказией отправлю в военное министерство.

– Тогда договорились. По возможности, зайдите ко мне в управу, там все оформим, в том числе ваше новое звание и определим дальнейшее развитие завода.

Я бросил монетку в мешок и повернулся к выходу. Ну да, не золото, не серебро, а сталь, лучшая в этом мире, оружейная сталь, основное богатство княжества Булатовых. Стоимость металла в монете примерно соответствовала одной копейке Империи и должна была, временно, помочь преодолеть кассовый разрыв на территории княжества, вызванный отсутствием перечислений денежных средств со стороны Руси. Выпуск денег, кроме рубля, на территории империи карался очень жестко, но вот использование иностранных монет в обороте, особенно в приграничных княжествах дозволялось. Ну а то, что для своей денежной единицы я использовал не благородный металл, так подобные прецеденты были в моем старом мире. Королевство Швеция клепала разменную монету из железа, Япония и Китай в своих монетах использовали сурьму и прочую дрянь, которую и в руках держать было опасно, а у меня – отличный металл, имеющий свою стоимость. Хочешь – рассчитывайся на территории княжества за товары услуги или плати налоги, а хочешь – переплавь и используй для изготовления оружия или инструментов. Сложно? Наверное, но в условиях фактической блокады со стороны империи другого выхода я не видел.

– Святослав Авдеевич, подберите неболтливых людей и начинайте производство в тех объемах, что я мы согласовали. Потом надо будет изготовить шаблоны на три, пять и десять динаров. По запуску в оборот мы с вами еще дополнительно все обговорим. – я помог запереть двери, ведущие в мой «монетный двор» и распрощался с бывшим поручиком. Дел было много, людей, кому я мог всё поручить – не было, совсем не было. Благо, хоть секретарь появился…

Вчера, после того, как хмельные и одуревшие от изменений в своей жизни, мужики разбрелись по домам, меня догнал мутный тип, назвавшийся целовальником кабака купца Благодеева Карпом Никитичем Сутолкиным.

– И что вы от меня хотите, Карп Никитич?

– Ваше сиятельство. Возьмите меня на службу…

– Смешная шутка. – хохотнул я: – Чтобы вы здесь все вынюхали, а потом в город сбежали, к хозяину своему, Благодееву?

– Вот к кому, к кому, но, ваше сиятельство, к Благодееву мне возвращаться нельзя. – скривился проситель: – Он с меня три шкуры спустит за то, что я допустил, что вы его рабочих умыкнули. Что бы я для него ни вызнал, он, пока меня со света не сживет, не успокоится. Вам то он постарается отомстить, но это когда будет, а я то вот и заступиться за меня некому.

– Грамотный?

– Так точно. – встал по стойке смирно кабатчик: – Реальное училище закончил.

– Хорошо. Тогда тебе первое задание – организуй работу моей приемной в доме градоначальства. Основная задача – присутствовать постоянно там, круглосуточно. Принимать от людей, что туда придут, просьбы и заявления. Если вопрос сложный, то записывать их на личный прием в мои присутственные часы. Если вопрос срочный – организуй работу курьеров, чтобы меня в любой момент могли найти на территории Покровска и сообщили, что случилось. Вопросы есть? Если нет, то к вечеру жду от тебя предложений, как ты это все организуешь, сколько тебе надо людей и какие будут затраты на эту структуру. Сейчас идем со мной, я тебя прислуге представлю и определимся, где ты будешь прием вести и жить.

Опасался ли я, принимая на службу доверенное лицо моего противника? Конечно и даже был уверен, что при первой возможности этот мужик сбежит к своему бывшему хозяину. Но, службу секретариата мне в любом случае было необходимо налаживать, а с этого типа я глаз сводить не собирался.

Пусть подсыл с поротой задницей создаст рабочую структуру под мои нужды, а потом я его уберу, а на его место назначу верного человека. Где только взять этих верных?

Половину следующей недели моя жизнь, как казалось бы, вошла в нормальное русло.

Вокруг города, по степи, наматывали бесконечные круги наши эрзац-велосипеды, проходя обкатку и испытание в режиме нон-стоп. Каждое утро паровоз, под управлением машиниста Данилова отвозил два взвода солдат к шахте, где служивые в быстром темпе загружали два вагона угля из запасов, поднятых на поверхность еще при покойном батеньке, которые и везли в город, постепенно закрывая задолженность по поставкам перед казной. Обратным рейсом из Орлова – Южного доставляли продовольствие и княжеских бывших рабочих с семьями, что прослышав о том, что жизнь в Покровске восстанавливается, бросали свою временную работу и возвращались. Правда, не все было гладко. Торговцы и промышленники имперского городка, после массового исхода населения из Покровска, на некоторое время ощутили, насколько легче жить, когда количество работников в городе превышает количество рабочих мест. Очень быстро заработки наемных рабочих в городе снизились, чуть ли не на двадцать процентов, появились штрафы и бесплатные переработки, а тут, как-то сразу, льготный режим закончился. Одномоментное похищение полутора сотен рабочих со строительной площадки купца Благодеева практически вернули городок к старым временам, когда каждый работник был на вес золота. Купцы всполошились и начали действовать. Рабочие казармы, где жила большая часть мастеровых, были обнесены высоким забором, а из числа сторожей и охранников предприятий был создан сводный отряд, что организованно конвоировал рабочих от места жительства до места работы и обратно.

Подходы к разгрузочной площадке княжества на железнодорожной станции патрулировали группы купеческих охранников, которые посредством дубинок пресекали попытки побега семей моих рабочих, что вынуждало меня держать на станции роту солдат, дабы парировать усилия купеческой и промышленной верхушки. Пока сила была на стороне княжества, так как я мог в любой момент перебросить на станцию хоть батальон стрелков, но, с каждым днем приходилось прилагать все больше и больше усилий, чтобы вернуть в Покровск очередную семью, и с этим надо было что-то делать.

– Беда, ваша светлость. – в кабинет вошел прапорщик Тулупов Белояр Мирославович, под чьим командованием осуществлялся сегодняшний выезд в город: – Нашего машиниста крепко побили и еще в Орлов – Южный эскадрон драгун перебросили.

Прапорщик положил на стол передо мной стопку, доставленных из города, свежих газет и замер, ожидая команды.

– Присаживайтесь, Белояр Мирославович, сейчас чай подадут…– я позвонил в колокольчик и подтянул к себе верхнюю газету из стопки: – Что с машинистом случилось?

– Оказывается, ему через какого-то пацана передали записку, якобы от его невесты, Ольги, кажется, где она написала ему, что сбежала из дома и просила встретить ее у забора станции. Данилов никому ничего не сказал, пошел в одиночку встречать свою нареченную, но там вместо барышни его ждал десяток мужиков с палками…– прапорщик хохотнул, отдавая дань сообразительности противника.

– Что дальше? –я показал два пальца заглянувшей в кабинет прислуге, и женщина понятливо кивнув, плотно закрыла дверь.

– Получилось весело. Патрульная группа ефрейтора Мышкина зашла в глухой переулок по нужде, а там мужики бесчувственное тело волокут. Наших трое было, один побежал за подмогой, а ефрейтор Мышкин с напарником вцепились в тело машиниста и, несмотря на множественные удары, не позволили хулиганам уволочь нашего механикуса. А там и подмога подоспела. Короче, мы мужиков тех повязали, девять человек и сюда привезли, а один ушел…

Зашибись! Я заколотил пальцами по столешнице.

– Прапорщик…– после пары минут раздумья, я поднял глаза на молчащего офицера: – У нас в полку есть дознаватель?

– Дознавателя точно нету, а профос есть…

– Без разницы. То, что похитили подданных империи и вывезли их на нашу территорию – это плохо, это очень плохо. – Прапорщик от моих слов виновато опустил глаза к полу: – Но, с другой стороны, выхода у вас иного не было. Допускать, чтобы кто-то бил и похищал моих служащих я не могу, а искать правосудие в суде орловском суде бесполезно, над нами только посмеются. Слушайте приказ – машиниста и солдат, что пострадали, доставить к капищу и разместить в беседке в частокола, надеюсь, что богиня не оставит своих приверженцев без помощи. Ефрейтора Мышкина, если солдат стоящий, представить к следующему званию, а его подчиненных премировать рублем каждого. Задержанных хулиганов допросить. Сегодня вечером мне нужны письменные признания от каждого. Кстати, известно, кто нанял молодчиков?

– Конечно, ваша светлость, как по зубам получили, сразу рассказали, что купца Барышникова люди…

– Ну вот и хорошо… – я дождался, что женщина из числа работающих в моем доме расставила на столе чашки с чаем и блюдца и розетки с вареньем и пастилой, после чего продолжил: – От каждого письменное признание и на закате доставить в здание управы под конвоем. На этом, пожалуй, что все. Пейте чай, Белояр Мирославович и рассказывайте, что творится в Орлове.

Глава 9

Глава девятая.

– Подсудимые, прежде чем суд вынесет вам приговор, вы имеете право на последнее слово…– не скажу, что я, как король маленького и бедного королевства из фильма «Старая, старая сказка» выступал в роли одновременно судьи, прокурора и адвоката, но судить в качестве высшего суда княжества я право имел, коим сейчас и воспользовался.

После моих слов поднялся общий гвалт, очевидно девять охранников из Орлова до сего момента считали, что они участвуют в каком-то смешном балагане.

Минут через пять подсудимые замолчали, и я повернулся к, сидящему сбоку, Карпу Никитичу Сутолкину, на которого была возложена роль судебного секретаря:

– Записал?

– Нет, ваша светлость, не успел, так как половину слов не разобрал…

– Запиши, что вместо последнего слова подсудимые оскорбляли государственную и судебную власть княжества, обратив свои слова в нецензурную форму…

– Чего?

– Пиши – матом крыли власть княжества.

– А! Понял…– секретарь принялся торопливо строчить в протоколе судебного заседания.

– Всем встать! – заорал командир конвоя, выполняющий сегодня роль приставов и подсудимые подскочили с лавки, вдохновленные тычками конвоиров.

– Высокий суд княжества Булатовых, рассмотрев материалы дела, пришел к выводу, что вина подсудимых, в совершении вменяемого им преступного акта, а именно, нанесении телесных повреждений и попытки похищения подданного княжества в мирное время доказана полностью. В соответствии с статьей сто тридцать частью пятой Уголовного уложения княжества, данное преступление, совершенное группой лиц, по предварительному сговору, наказывается либо пожизненными каторжными работами или смертной казнью через повешенье…

Кому-то из осужденных сильно поплохело, один даже начал в обморок падать, но был подхвачен конвоирами… А как вы господа хотели? Вообще, данная статья принималась много лет назад, чтобы дать возможность командирам конных патрулей княжества, без лишних разговоров вешать степняков, при которых будут обнаружены рабы или пленники из числа подданных империи или княжества, но и в данном случае она хорошо сработала.

– Но, учитывая чистосердечное признание вины, а также то, что преступление подсудимые совершили под давлением лиц, от которых подсудимые пребывали в служебной зависимости, исходя из гуманистических убеждений, присущих судебной системе княжества, суд установил, что подсудимые заслуживают особого снисхождения и, по совокупности, приговаривает Хохлова, Басумова,…… с трем годам каторжных работ.

Смотри, а у осужденных и лица просветлели, и подобия улыбок на лицах проступили, и я решил еще больше подсластить пилюлю.

– Суд доводит до сведения осужденных, что в соответствии с Уголовным уложением княжества, заключенные, отбывшие не менее половины срока и не имеющие взысканий со стороны администрации каторги, вправе подать прошение Высокому суду княжества о смягчении приговора, в том числе, о сокращении срока или переводе осужденных на вольное поселение. Жалобу на приговор Высокого суда княжества можно подать в течение десяти дней, начиная с завтрашнего дня, через администрацию каторги. На этом объявляю судебное заседание закрытым.

Ну вот, и первые шахтеры у меня появились. Правда, придется одну роту стрелков на шахту выдвигать и кому-то доплачивать за исполнение роли тюремщиков, но лиха беда начало. Пока я буду разыскивать пропавших шахтеров и их семьи, эти девять человек начнут добычу угля, а то запасов, что подняты на поверхность хватит для закрытия поставок империи и отопления домов Покровска в зимний период, но хотелось что-то еще продать и на этом заработать.

Сколько там добыл за смену Алексей Стаханов? Сто тонн? Правда, работал он новомодным отбойным молотком и его поддерживала бригада из четырех человек, но должны осужденные вырубать, хотя-бы килограмм пятьсот?

– Карп Никитич… – я повернулся к секретарю, что собирал бумаги: – Не уходи. Нам еще надо розыскные листы на купцов Барышникова и Благодеева в полицейскую часть Орлова – Южного направить, о их розыске и передачи нам, как организаторов похищения…

Как блеснули глазки у Карпуши после моих слов. Интересно, это возбуждение у моего секретаря от чего образовалось – желает отомстить своему хозяину или, напротив, упредить кого-то из купчин о грядущей опасности. И ничего смешного здесь нет. По договору, заключенному между империей и княжеством Булатовых, обе стороны взаимно признавали решения судов друг друга и обязались ловить татей на своей территории и передавать друг другу, как говорится, с головой. Я, конечно, не верю, что полиция Орлова примется вязать двух богатейших жителей города, получив мой запрос, но, то, что теперь купцы будут ходить и оглядываться, это к бабке не ходи. Самым умным ходом было для этих господ было или замириться со мной, чтобы Высокий суд в моем лице розыскные листы отозвал, или уехать из пограничья, но, на это, господа вряд ли пойдут – слишком привольно они чувствуют себя здесь, на фронтире.

Утром дежурный мальчонка отнес пакет с розыскными листами на станцию, передав его старшему по эшелону, уходящему в ежедневный рейс, но и мой секретарь не спал, а подскочив с раннего утра прибежал на станцию, проследил, что девятерых осужденных загрузили в открытый вагон, идущий на шахту, что на платформы грузится целая рота, написал что-то на клочке бумаги, после чего пошёл потолкаться на перроне с курящими солдатами, уточнил папироской одного-второго, с третьим о чем-то переговорил и передал ему небольшую бумажку и монетку. Ворон, глазами которого я наблюдал о странных передвижениях моего «доверенного» работника, взлетел с конька крыши станционного здания, ловко, на лету, нагадил на бескозырку стрелка, согласившегося на роль письмоносца, после чего связь с птицей прервалась, чтобы возобновиться вечером.

Солдатик к тому времени уже успел обнаружить непорядок и очистить верх форменной бескозырки от птичьего дерьма, как ему показалось, но острый глаз птицы легко обнаружил следы затертого пятна. Мой секретарь не утерпел, вновь появился на перроне, обменялся с утренним солдатом парой фраз и, видимо, получив добрые известия, в хорошем настроении двинулся в сторону городской управы.

Экспедиция на железорудный карьер, с самого начала, была неудачной, и лишь чудо спасло нас от катастрофы.

Как говорится, ничего не предвещало. Я взял роту стрелков, загрузил ее в поезд и дал команду отправляться. Велимир Данилов от полученных побоев до конца не оправился, но времени совсем не было, и наш машинист руководил действиями своего помощника сидя на табурете, установленной в углу паровозной будки. План был простой – останавливаем поезд за несколько верст от рудника, я запускаю ворона, наблюдаю обстановку в поселке при руднике, и, если не обнаружу ничего подозрительного, высаживаем стрелков и обследуем всю территорию поселка и карьера.

Взрыв мы услышали не доезжая до места верст пять. Сообразительный машинист начал тормозить состав, не дожидаясь команды из салон-вагона и через несколько минут мы стояли в ложбине между двух невысоких холмов.

– Ваша светлость…– ко мне подбежал командир роты, прапорщик Тулупов.

– Берен Вячеславович, необходимо группу с расторопным унтером послать на тот холм, чтобы оттуда вели наблюдение и не позволили кому-то застать нас здесь со спущенными штанами, в остальном сами разберетесь. Мне надо подумать, я пока в своем купе, пожалуйста двадцать минут меня не беспокоить.

Ворон вылетел через опущенное стекло купе и начал плавно набирать высоту.

То, что взрыв нам не почудился, я понял минут через пять. В поселке рудного карьера были люди, много людей. И на карьере шли работы – десятки мужчин, одетых в какую-то рванину, загружали тачки породой, которую везли в сторону здоровенного парового механизма, который, судя по мелькающим в его нутре жерновам, являлся камнедробилкой, выполненной в стиле «стимпанк». Я не специалист, но порода, разбитая на мелкие фракции, подавалась дальше, по ленточному транспортеру и исчезала в каком-то коробе, откуда, в одну сторону, в отвал, судя по цвету, выпадала пустая порода, а вот содержащие железо частицы сыпались в небольшие вагонетки, прицепленные к совсем маленьким паровозикам, что, после заполнения всех вагонеток, шустро уезжали за горизонт, в сторону юга, а на их место подавался новый состав.

Это было что-то новое. Новым было также то, что на холмах, окружавших поселок рудокопов, я, вернее ворон, разглядел несколько конных патрулей кочевников…

Я разорвал контакт с птицей и крикнул в окно стоящему рядом солдату, что жду всех командиров на совещание.

– Господа. – девять унтеров и зауряд-прапорщик, собранные в просторном салоне, внимательно слушали меня: – Прошу подойти к столу.

За десять минут, что собирались командиры, я успел набросать схему поселка и нанести точки, где я заметил вооруженных людей.

– Здесь, здесь и тут в вершинах холмов видел конных туземцев, группы по четыре-пять человек, у всех винтовки. Далее, в карьере кроме двух сотен рабочих, присутствует с десяток вооруженных людей, судя по форме солдат. Они сосредоточены в оборудованной беседке, чувствуют себя там вполне комфортно. Как мне показалось, основная их задача – наблюдение за рабочими, чтобы работали и не разбежались. Часовых, в прямом смысле нет, просто десять мужиков в форме и с винтовками, сидят в теньке, что-то пьют и развлекаются. Дальше – в поселке присутствует еще с десяток таких же мужиков, в форме и с оружием. Кто-то охраняет какие-то здания, кто-то бродит по улицам. Я в поселке не был никогда, поэтому не смогу подсказать, в каком месте эти ребята стоят и что они охраняют. Слушать боевой приказ!

Три отделения с лучшими стрелками незаметно сближаются с конными патрулями и стараются одним залпом уничтожить всех всадников. Один взвод подбирается к беседке в карьере и также стараются одним залпом уничтожить охрану. Я с отделением велосипедистов, в обход холмов, обходим поселок и пересекаем эту железнодорожную ветку, по которой, на юг, вывозят нашу руду. Господин прапорщик, вы, с неполным взводом, после того, как начнется стрельба, зачищаете оставшуюся часть поселка. Постарайтесь не подстрелить никого из гражданских, одновременно, берите в плен всех штатских, из числа тех, кто хорошо одет, их там пара десятков, не меньше. Уверен, что нам всем будет интересно с ними поговорить. Вопросы есть у кого-то?

Командиры подтвердив, что уяснили задачу, уже разошлись, а я думал, насколько убог уровень коммуникации и управления в княжестве. Даже примитивный телеграф отсутствует, хотя в империи он есть и достаточно давно. Или к примеру, взять план сегодняшнего боя. Я понимаю, что стоимость часов в это время, особенно наручных, запредельна, а их надежность не выдерживает никакой критики, но ведь можно снабдить командиров, начиная от отделения и выше, простым механическим таймером, типа тех, что, в моем детстве, встраивались в настенные шкафы самых дешевых наборов кухонной мебели, которыми наш городской завод сеялок противовоздушной обороны завалил всю необъятную страну, в моей прошлой жизни. Что там может быть сложного – несколько шестерён, и пружина? И можно было бы сказать сегодня – «Операцию начинаем через час», все командиры, сверяясь со мной, выставили бы одно и то же время на одинаковых циферблатах таймеров, пристегнутых на запястьях…

Я спохватился, что время, пока я предаюсь мечтаниям синхронизации действий в тактике малых групп, в обрез, а меня, на улице, ждет отделение велосипедистов и ехать нам к месту засады дальше всех остальных.

«Как хорошо быть генералом, лучше работы, я вам сеньоры не назову!». Мне достался самый ухоженный велосипед из десятка, что был на поезде. Фляги булькали водой, сумки, закрепленные на раме, были забиты под завязку. Единственная проблема была с закреплением на штатных ремнях моих неуставных револьверов, но бойцы быстро справились и с этой задачей.

Мне опять пришлось потревожить ворона, ехали мы неторопливо, несколько раз останавливаясь, пока птица проверяла подозрительные холмы и балки, солдаты уважительно молчали, пока я замирал, устремив зажмуренные глаза к небу, как какой-то солевой наркоман. Наличие у меня на связи крылатого разведчика я не афишировал, поэтому, в Покровске считали, что князь Олег Александрович обладает то ли магией предвиденья, то ли общается напрямую с местными духами.