Текст книги "Козыри судьбы"

Автор книги: Роджер Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Вот, – сказал я и быстренько их смотал.

В каждой руке у меня было по бутылке холодного пива. Одну я передал Биллу.

– Вот что я имел в виду под изнанкой теневых прогулок, – сказал я, делая несколько глубоких вдохов и выдохов. – Я послал в Тень за парой бутылок пива. Сэкономил вам на походе на кухню.

Он уставился на оранжевую этикетку с необычной зеленой надписью.

– Не узнаю сорта, – сказал он, – не говоря уже про язык. Ты уверен, что его можно пить?

– Да, я заказал самого настоящего.

– Э-э… а ты не подумал заодно прихватить открывашку?

– Ой! Извините. Я…

– Все нормально.

Он поднялся, прошел на кухню и принес открывашку. Когда он вскрывал первую, она закипела пеной, и ему пришлось подержать бутылку над корзинкой для мусора, пока та не успокоилась. То же самое он проделал и со второй.

– Предметы могут быть немного потревожены, когда быстро перетаскиваешь их таким способом, – объяснил я. – Обычно я добываю себе пиво по-другому, поэтому и забыл…

– Все в порядке, – ответил Билл, промокая руки носовым платком…

Затем попробовал пиво.

– А что – пиво хорошее, – сказал он. – Интересно… Нет, ничего.

– Чего – ничего?

– Не мог бы ты притащить сюда пиццы?

– Вам с чем? – спросил я.

На следующее утро мы предприняли долгую прогулку вдоль извилистого ручья, который встретили на задах какого-то фермерского участка, принадлежащего соседу и клиенту Билла. Шли мы медленно, Билл с палкой в руке и трубкой во рту продолжал расспросы предыдущего вечера.

– На кое-что из того, что ты мне сказал, в свое время не обратили должного внимания, – заявил он, – потому что меня больше интересовали прочие аспекты ситуации. Ты говоришь, что вы с Льюком действительно помирились на Олимпиаде, а потом выбыли из соревнований?

– Да.

– В каких видах вы состязались?

– Легкая атлетика – бег на различные дистанции, прыжки, метание. Мы оба были бегунами, и…

– И его время было близко к твоему?

– Чертовски близко. Впрочем, иногда бывало наоборот.

– Странно.

– Что?

Берег стал круче, и по камням мы перешли на другую сторону, где тропа оказалась на несколько футов шире и дорога шла относительно ровно и была хорошо утоптана.

– Мне думается, это больше, чем просто совпадение, – сказал он. – Этот парень в спорте был почти так же хорош, как и ты. Из всего, что я слышал, мне известно, что вы, жители Янтаря, в несколько раз сильнее, чем обычное человеческое существо, из-за хитрого метаболизма, которому вы обязаны своей необычайной выносливостью, быстрым восстановлением сил и регенерацией организма. Как это Льюку удалось сравняться с тобой на соревнованиях такого высокого уровня?

– Он – хороший спортсмен и всегда держал себя в форме, – ответил я. – Здесь есть и другие такие же – очень сильные и быстрые.

Билл покачал головой. Мы пошли по тропе дальше.

– С этим я не спорю, – сказал он. – Только слишком уж всего много для простого совпадения. Парень прячет свое прошлое на твой манер, а потом оказывается, что на самом деле ему все о тебе прекрасно известно. Скажи, он действительно хорошо разбирается в искусстве?

– А?

– В искусстве. Он на самом деле настолько интересуется искусством, чтобы заняться еще и коллекционированием?

– О-о. Да. Обычно мы довольно регулярно посещали всякие вернисажи и музейные выставки.

Билл фыркнул и, ударив палкой по камешку, скинул его в поток.

– Ну, – сказал он, – это ослабляет один пункт, но едва ли меняет картину в целом.

– Не понимаю…

– Кажется странным, что он тоже был знаком с тем сумасшедшим художником-оккультистом. Хотя, когда ты сказал, что тот парень был хорошим художником, а Льюк действительно собирал картины, – ситуация стала менее странной.

– Ему незачем было говорить мне, что он знаком с Мелманом.

– Верно. Но все это плюс его физические возможности… Я просто выстраиваю дело на косвенных доказательствах, но у меня такое предчувствие, что этот парень сильно отличается от других.

Я кивнул:

– Несколько раз со времени прошлой ночи я сам приходил к тому же выводу. Если он действительно не отсюда, тогда откуда, черт побери?

– Значит, эту линию расследования мы исчерпали, – сказал Билл, заводя меня за поворот и останавливаясь, чтобы посмотреть, как с заболоченного берега на той стороне потока поднимается стайка птиц. Он несколько раз обернулся назад, в сторону, откуда мы пришли, затем: – Скажи мне… это совершенно не относится к нашему делу… какой у тебя… э-э… ранг?

– Что вы имеете в виду?

– Ты сын принца Янтаря. Кем это тебя делает?

– Вы имеете в виду титулы? Я – герцог Западных болот и эрл Колвира.

– Что это значит?

– Что я не принц Янтаря. Никто не побеспокоится устраивать против меня интригу или там вендетту из-за наследования…

– Хм.

– Что вы имеете в виду под «хм»?

Билл пожал плечами.

– Я много читал по истории. Никто не может чувствовать себя в безопасности.

На это пожал плечами я.

– Последнее, что я слышал: на домашнем фронте все спокойно.

– Ну, хоть здесь хорошая новость.

Еще несколько поворотов привели нас к широкой полосе из галечника и песка, спокойно взбирающейся футов, наверное, на тридцать и упирающейся в крутую насыпь высотой в семь или восемь футов. Я отметил, что вода поднимается здесь довольно-таки высоко, судя по обнаженным корням деревьев, растущим на гребне обрыва. Билл присел в их тени на валун, к обрыву спиной, и вновь раскурил трубку. Я устроился поблизости на другой, от него слева. Плеск и журчание воды действовали успокаивающе, и мы сидели так и смотрели, как временами на ней загораются искры.

– Хорошо, – сказал я чуть погодя. – Красивое место.

– Угу.

Я глянул на него. Билл смотрел туда, откуда мы пришли.

Я понизил голос:

– Что там?

– Мне показалось, что за нами кто-то идет, – прошептал он.

– Может, сходить посмотреть?

– Не надо. По-моему, ничего особенного. День прекрасный, а здесь всегда любит прогуливаться народ. Просто я подумал, если мы несколько минут подождем, он или покажется, или же мы узнаем, что он пошел куда-то еще.

– Как он выглядел?

– Не знаю. Не разглядел. Думаю, волноваться не стоит. Это все последствия твоего рассказа – а может быть, паранойя. Я еще не решил, что именно.

Я выудил свою трубку, набил ее и зажег, пока мы сидели и ждали. Но никто так и не показался.

В конце концов Билл поднялся и потянулся.

– Ложная тревога, – сказал он.

– Пожалуй.

Он снова пошел вперед, а я зашагал рядом.

– Потом, эта барышня Джасра – что-то она мне сильно не нравится, – сказал он. – Говоришь, она вроде бы козырнулась в комнату? И во рту у нее было жало, которое загнало тебя в силки?

– Все правильно.

– А раньше тебе не встречался кто-нибудь вроде нее?

– Нет.

– Есть какие-нибудь предположения?

Я покачал головой.

– И почему вдруг Вальпургиева ночь? Я понимаю, что для психа такие даты имеют значение, и я понимаю, что люди, придерживающиеся различных примитивных религий, придают огромную важность дням смены времен года. Но Z, кажется, слишком хорошо играет в свою игру, чтобы считаться душевнобольным. А что до другого…

– Мелман считал, что это важно.

– Да, но его просто впутали в это дело. Я бы, наоборот, удивился, если бы он не выступил с таким заявлением, намеренно или нет. Он же признал, что его хозяин никогда с ним не откровенничал. Это была его собственная идея. Ты единственный, кто разбирается в данной области. Скажи мне, имеет ли какое-либо значение и можно ли обрести какую-то реальную силу, если убить кого-то твоей крови именно в это время года?

– Ничего такого я не слышал. Но, естественно, есть много вещей, про которые я не слышал. У меня ведь не такой опыт по сравнению с большинством адептов. Но куда это вы все клоните? Говорите, будто не думаете, что он сдвинутый, но саму идею Вальпургиевой ночи не принимаете при этом всерьез.

– Не знаю. Я просто думаю вслух. И то и другое звучит для меня зловеще, вот и все. Между прочим, Французский Иностранный легион тридцатого апреля дает всем отпуск, чтобы напиться, и еще пару дней после, чтобы протрезветь. Это годовщина Камеронской битвы – одного из самых их главных триумфов.[58]58
  Французский Иностранный Легион основан королем Луи-Филиппом в 1831 году с целью контролировать французские колониальные владения в Африке. Штаб-квартира Легиона находилась в Алжире, в Сиди-Бель-Аббас. Легион принимал участие в военных действиях в Испании, Крыму, Италии, Мексике, Дагомее, Марокко, Сирии и Индокитае. Хотя французские законы не позволяли размещать части Легиона в метрополии, легионеры хорошо показали себя в обеих мировых войнах.
  Камеронская битва произошла 30 апреля 1863 г. во время гражданской войны в Мексике (1861–1867), когда во внутренние дела этой страны вмешались Англия, Франция и Испания. Активное участие в боевых действиях на стороне императора Максимилиана 1 принимал и Иностранный Легион.


[Закрыть] Но сомневаюсь, что стоит принимать это в расчет.

– А почему Сфинкс? – неожиданно спросил Билл. – Почему Козырь переносит тебя куда-то, где надо соревноваться во всяких идиотских загадках, а иначе тебе оторвут голову?

– Я сильно подозреваю, что именно последнее и предполагалось.

– Я тоже. Но это совсем уже странно. Знаешь что? Держу пари, что все Козыри – вроде этого. Все своего рода ловушки.

– Может быть.

Я потянулся в карман за Козырями.

– Оставь, – сказал Билл. – Не будем нарываться на неприятности. Может, тебе стоит их припрятать, хотя бы на какое-то время. Я могу положить их в сейф у себя в конторе.

Я рассмеялся.

– В сейф? Нет уж, спасибо. Я хочу иметь эти карты при себе. Может, найдется способ проверить их, не рискуя.

– Ты – специалист, тебе виднее. Но скажи мне, пожалуйста, что-нибудь может проникнуть с карты сюда, когда тебя нет?

– Не может. Они так не работают. Чтобы действовать ими, требуется внимание. И немалое.

– Ну хоть что-то. Я…

Билл опять оглянулся. Сюда кто-то шел. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак.

Затем я услышал, как Билл облегченно выдохнул.

– Порядок, – сказал он мне. – Я его знаю. Это Джордж Хансен. Он сын того малого, которому принадлежит ферма. Привет, Джордж!

Приближающаяся фигура помахала в ответ. Джордж оказался среднего роста и довольно коренастым на вид. Волосы его были песочного цвета. Он был одет в «левисы» и майку с «Grateful Dead», за левый рукав засунута пачка сигарет. Выглядел он лет на двадцать.

– Привет, – сказал парень. – Шикарный денек, правда?

– Это точно, – ответил Билл. – Вот мы и гуляем, а не сидим дома.

Взгляд Джорджа перебежал на меня.

– Я тоже, – сказал он, шуруя зубами по нижней губе. – Правда, хороший день.

– Это Мерль Кори. Он ко мне в гости заехал.

– Мерль Кори, – повторил Джордж и выставил вперед руку. – Привет, Мерль.

Я ответил рукопожатием. Ладонь была у него влажная и холодная.

– Надеюсь, тебе это имя знакомо?

– Э… Мерль Кори, – снова повторил он.

– Ты знал его отца.

– Да? О, точно!

– Сэм Кори, – закончил Билл и стрельнул в меня взглядом поверх плеча Джорджа.

– Сэм Кори, – повторил Джордж. – Ну и ну! Рад познакомиться. Надолго в наши края?

– На несколько дней, наверно, – ответил я. – Я и не знал, что вы были знакомы с отцом.

– Хороший человек, – сказал он. – Вы откуда?

– Из Калифорнии, но я от нее устал.

– А куда теперь?

– Вообще-то говоря, за границу.

– Европа?

– Дальше.

– Здорово. Мне тоже иногда хочется попутешествовать.

– Может быть, еще доведется.

– Может быть. Ну, я пошел. Счастливой прогулки! Рад был с вами познакомиться, Мерль.

– И я.

Он отступил назад, помахал, повернулся и пошел прочь.

Когда я глянул на Билла, то заметил, что тот дрожит.

– В чем дело? – прошептал я.

– Я знаю этого мальчика с детства, – сказал он. – Как, по-твоему, он не на наркотиках?

– Во всяком случае, они не той категории, из-за которых приходится прокалывать себе руку. Я не заметил ни одного следа. И он не казался особенно накачавшимся.

– Верно, но ты не знаешь его так, как я. Он выглядел очень… ну, каким-то другим. Я совершенно неожиданно назвал твоего папу Сэмом – что-то мне в парне показалось не то. Оттенок речи, осанка, походка… Трудно передать. Я ждал, что он меня поправит, тогда бы я пошутил насчет наступающей старости. Но ведь он меня не поправил! Он принял имя как должное. Мерль, это страшно! Он действительно хорошо знал Карла Кори – твоего отца. Твой папа любил держать участок в порядке, но не слишком себя утруждал подметанием и сгребанием листьев. Со школы Джордж годами делал за него всю работу во дворе. Он знал, что его зовут не Сэм.

– Тогда я не понимаю.

– И я, – сказал он, – и мне это не нравится.

– Итак, он вел себя странно… и вы полагаете, это он преследовал нас?

– Да, теперь полагаю. Слишком много совпадений со времени твоего появления тут.

Я повернулся:

– Пойду за ним. Попробую разобраться.

– Нет. Не надо.

– Я не сделаю ему ничего плохого. Есть другие способы.

– Пусть лучше считает, что он нас одурачил. Возможно, это придаст ему смелости на что-то решиться или что-то сказать, что окажется нам полезным. Иначе все, что ты делаешь – пусть даже осторожно или с помощью магии, – может позволить ему, или кому-то еще, понять, что мы его раскусили. Пусть катится, и скажи спасибо, что мы предупреждены.

– В этом есть смысл, – согласился я. – О’кей.

– Давай вернемся и поедем в город на ленч. Мне нужно заехать в контору забрать кое-какие бумаги и позвонить. А в два часа мне нужно повидаться с клиентом. Можешь взять машину и поездить вокруг, пока я не раскручусь с делами.

– Хорошо.

Пока мы шагали назад, я не переставал удивляться. Кое о чем я Биллу все-таки не сказал. На данный момент не было причин говорить ему, что я ношу невидимый плетеный шнурок, обвитый вокруг левого запястья и обладающий некоторыми весьма необычными способностями. Одна из этих способностей – предупреждать о гадких намерениях, направленных по моему адресу, как это было в присутствии Льюка почти целых два года, пока мы не стали друзьями. Какой бы ни была причина странного поведения Джорджа Хансена, Фракир не подала мне ни единого знака, что от него можно ждать опасности.

Хотя занятно… что-то в нем все-таки было. Эта манера говорить… То, как он произносил слова…

После ленча я отправился покататься, пока Билл разбирался с делами. Я направился к дому, где когда-то, очень давно, жил мой отец. Раньше я несколько раз проезжал мимо, но внутрь никогда не заглядывал. Не было особых причин. Я оставил машину на обочине там, где дорога шла на подъем, вышел и осмотрел дом. Билл сказал, что теперь здесь живет молодая пара с детьми… я и сам мог об этом догадаться, судя по разбросанным по двору игрушкам. Мысленно попытался представить, каков бы я был, вырасти в таком доме. А что – представить такое, пожалуй, можно. Дом выглядел хорошо ухоженным, даже веселым. Я подумал, что люди здесь живут счастливо.

Интересно, где сейчас мой отец… если он вообще жив? Никто не может добраться до него через Козырь, хотя это еще ничего не доказывает. Есть много способов заблокировать карты. Один из таких способов, по мнению многих, объяснял молчание моего отца, но мне неприятно было об этом думать.

Ходил слух, что во Дворах Хаоса папа лишился ума из-за проклятий, наложенных на него моей матерью, и что сейчас он бесцельно блуждает по Тени. Что-нибудь сказать по этому поводу мама категорически отказалась. Еще был слух, что он ушел во вселенную, которую сам же для себя и создал, и назад уже никогда не вернется, что, по-видимому, и сделало его недосягаемым для Козырей. Еще слух гласил, что он просто погиб неизвестно где после отъезда из Дворов – некоторые из моих родственников даже заверяли меня, что видели, как он уезжал после краткого пребывания во Дворах. Но тогда, если слух о его смерти и верен, случилось это не во Дворах Хаоса. Другие же заявляли, что после того, как отец уехал, его видели в самых разных местах, вел он себя при встречах по-разному, но при этом всегда таинственно. Кто-то мне рассказывал, что отец путешествовал в компании с некой немой танцовщицей – крохотной, миловидной леди, с которой он общался языком жестов, – и что сам он тоже не очень-то разговорчив. Еще один доложил, что отец, пьяный, орал хриплым голосом песни в кантине, из которой он постепенно выгнал всех остальных клиентов, чтобы ему не мешали наслаждаться музыкой. Я не могу поручиться за достоверность хотя бы одного из этих рассказов. И мне пришлось достаточно повозиться, чтобы просто разобраться с этим ворохом сплетен. Я вообще не мог отыскать отца – не мог, даже вызывая Логрус, – хотя сделать это пытался не раз. Впрочем, если он был действительно далеко, силы моей концентрации запросто могло не хватить.

Другими словами, я не знал, где, черт возьми, находится мой отец, Корвин из Янтаря, и, похоже, вообще никто об этом не знал. И меня это сильно мучило, потому что всего-то раз мы поговорили с ним достаточно долго, – случилось это в день битвы Падения Образа у Дворов Хаоса, и он много чего мне тогда рассказал. Встреча изменила всю мою жизнь. Она натолкнула меня на решение оставить Дворы, чтобы набраться опыта и знаний в теневом мире, где так долго жил мой отец. Я почувствовал необходимость понять этот мир, если хочу лучше понять отца. И я был уверен, что теперь-то уж наконец добился чего-то подобного, и даже большего. Но, увы, разговор с отцом продолжить было нельзя.

Я надеялся, что почти готов начать поиски отца иными способами – ведь проект «Колесо-Призрак» был практически завершен, – так ведь нет: эту дрянь угораздило попасть в вентилятор. Совершив путешествие через всю страну, укрывшись на месяц-другой у Билла, чтобы закончить с делами, я рассчитывал добраться до моей личной аномалии пространства и начать работу.

И начал бы… если бы не все это. И хочешь не хочешь, но, прежде чем я смогу заниматься поисками, придется сперва улаживать мои новые проблемы.

Я медленно проехался мимо дома. Из раскрытых окон слышались звуки музыки. А какая мне, собственно говоря, разница, что там теперь, за этими стенами. Жить маленькими загадками – всегда спокойнее.

Тем же вечером после обеда я вместе с Биллом сидел на веранде, пытаясь выжать из памяти еще что-нибудь этакое, на что бы следовало обратить его мысли. Так как я продолжал терпеть неудачи в этом занятии, он первым возобновил нашу многосерийную беседу.

– Вот еще что, – сказал он.

– Да?

– Помнится, Дэн Мартинес прервал разговор с тобой, сославшись на попытки Льюка найти инвесторов для некой компьютерной фирмы. Позже тебе пришло в голову, что все это просто могло оказаться ловким ходом, чтобы притупить твою бдительность, а затем сбить с толку вопросом о Янтаре и Хаосе.

– Да, так.

– Но это значит, что Льюк действительно собирался что-нибудь предпринять в этом направлении, во всяком случае он поднимал этот вопрос. Хотя сам он утверждал, что никаких переговоров с потенциальными инвесторами не вел и никогда не слышал о Дэне Мартинесе. И даже когда Льюк увидел потом мертвеца, он по-прежнему утверждал, что с Мартинесом они никогда не встречались.

Я кивнул.

– Значит, либо Льюк врал, либо Мартинес каким-то образом узнал его планы.

– Сомневаюсь, чтобы Льюк врал, – сказал я. – На самом деле я думал обо всем этом немного больше, чем вам могло показаться. Я ведь как-никак знаю его и не верю, чтобы Льюк рыскал в поисках инвесторов, не удостоверившись, что есть во что вкладывать деньги. По-моему, он и здесь говорил правду. Больше похоже на то, что все случившееся до сих пор было лишь совпадением. У меня такое чувство, что Мартинес много чего знал насчет Льюка и просто хотел напоследок получить главное, чего добивался, – выяснить, знает ли Льюк о Янтаре и Дворах. Я думаю, что проницательности у Мартинеса хватало, и, имея на руках те сведения, которые у него были, да к тому же зная, что я работал на ту же компанию, что и Льюк, он быстренько сумел сляпать для меня правдоподобную версию.

– Думаю, такое возможно, – сказал Билл. – Но значит, когда Льюк и в самом деле…

– Мне начинает казаться, – оборвал я, – что история Льюка тоже была фальшивой.

– Не понимаю.

– Я подумал, а не состряпал ли он все так же, как и Мартинес, и с той же самой целью – чтобы это выглядело правдоподобным и он смог бы добыть немного нужной ему информации.

– Ты меня запутал. Какой еще информации?

– О моем Колесе-Призраке. Он хотел знать, что это такое.

– И что же, он был сильно разочарован, когда узнал, что это всего лишь упражнение по экзотическому проектированию, а о создании своей компании ты вообще не думал?

Билл поймал мою улыбку, пока я кивал в ответ. Потом сказал:

– Или все-таки это немного больше? – Затем: – Подожди. Не говори. Ты тоже ведь врал. Это что-то существующее на самом деле.

– Да.

– Наверно, мне даже спрашивать про это не стоит… если, конечно, ты не решишь, что это важно для дела, и сам не захочешь мне рассказать. Хотя если это действительно что-то важное и серьезное, из меня же все равно это могут вытянуть, сам понимаешь. Так что – подумай.

Я подумал. И какое-то время сидел, обмозговывая его предложение.

– То, что могут вытянуть, – это да, – сказал я наконец. – Всегда найдется какой-нибудь хитрый способ, который, уверен, вам никогда даже в голову не придет. Но вот чего я не понимаю, так это почему мой проект – как вы сказали – может оказаться важным для дела. Ведь, кроме меня, никто даже не знает, что это такое. Нет, хоть убей, не могу понять, каким образом это входит в уравнение. Кроме как в форме Льюкова любопытства. Так что я, пожалуй, последую вашему предложению и просто оставлю это при себе.

– Ну и ладно, – сказал Билл. – Теперь вопрос об исчезновении Льюка…

В доме зазвонил телефон.

– Извини. – Билл поднялся и прошел в кухню.

Спустя несколько секунд я услышал, как он зовет:

– Мерль, это тебя!

Я встал и пошел отвечать. В дверях вопросительно посмотрел на Билла; он пожал плечами и покачал головой. Я быстро припомнил, где в его доме стоят два параллельных аппарата, ткнул пальцем сначала в Билла, потом в направлении кабинета и жестом изобразил, как снимаю телефонную трубку и прижимаю к уху. Он, слегка улыбнувшись, кивнул.

Я взял трубку и чуть-чуть подождал, пока не услышал щелчок. И только тогда ответил, надеясь, что звонивший не подумает, что я просто тяну с ответом.

– Алло, – сказал я.

– Мерль Кори?

– Это я.

– Мне нужна кое-какая информация, которую, по-моему, я могу у вас получить.

Голос был мужской, вроде бы знакомый, но не вполне.

– С кем я разговариваю? – спросил я.

– Простите. Этого я вам сказать не могу.

– Тогда, вероятно, то же самое будет моим ответом на ваш вопрос.

– Но задать вы мне его по крайней мере позволите?

– Валяйте.

– О’кей. Вы ведь друзья с Льюком Рейнаром?

Незнакомец немного помолчал.

– Можно сказать, что да, – ответил я, чтобы заполнить паузу.

– Вы слышали, как он упоминал о странах, именуемых Янтарь или Дворы Хаоса.

И опять скорее утверждение, чем вопрос.

– Может быть, – сказал я.

– Сами вы что-нибудь знаете об этих местах?

Ну, наконец-то вопрос.

– Может быть, – опять сказал я.

– Пожалуйста. Это серьезно. Мне нужно кое-что большее, чем «может быть».

– Простите. «Может быть» – это все, что вы получите, если не скажете, кто вы и почему хотите об этом знать.

– Я могу сослужить тебе великую службу, если ты будешь честен со мной.

Я очень вовремя удержался, чтобы ответить, и почувствовал, как у меня заходится пульс. Последнее заявление было сделано на языке тари. Я продолжал молчать.

Затем:

– Ладно, не вышло. Опять я ничего толком не знаю.

– Чего вы не знаете? – сказал я.

– То ли он откуда-нибудь из тех краев, то ли вы.

– Если быть честным – в определенных рамках, конечно, – вам-то какое дело? – спросил я.

– Одному из вас грозит большая опасность.

– Тому, который из тех краев, или, наоборот, – другому? – спросил я.

– Этого я сказать не могу. Не могу позволить себе еще одну ошибку.

– Что вы имеете в виду? А в чем заключалась последняя ошибка?

– Может, вы все же скажете мне… хотя бы в целях самозащиты или чтобы помочь другу?

– Я, конечно, мог бы, – сказал я, – если б знал, в чем, собственно, дело. Но из всего, что я пока знаю, получается, что опасностью как раз можете оказаться вы.

– Уверяю вас, я только пытаюсь помочь тому, кому это нужно.

– Слова, слова, слова, – сказал я. – А что, если мы оба оттуда?

– О нет! – сказал собеседник. – Нет. Такого не может быть.

– Почему?

– Неважно. Что мне необходимо сделать, чтобы вы мне поверили?

– М-м. Подождите. Дайте подумать, – ответил я. – Отлично. Как вы насчет того, чтобы нам где-нибудь встретиться? Место называете вы. Я к вам приглядываюсь, и мы обмениваемся информацией, по частям, пока на стол не лягут все карты.

Возникла пауза.

Затем:

– Это единственный приемлемый для вас способ?

– Да.

– Дайте подумать. Я вам перезвоню.

– Еще одно…

– Что?

– Если один из нас – это я, то опасность, про которую вы говорите, она угрожает мне прямо сейчас?

– Думаю, да. До свидания.

Он повесил трубку.

Я ухитрился вздохнуть и выругаться одновременно, пока клал трубку. Похоже, люди, которым все-все про нас известно, полезли изо всех щелей.

В кухню вошел Билл, выглядел он озадаченно.

– Откуда – кем-бы-он-черт-побери-ни-был – он вообще узнал, что ты здесь? – были его первые слова.

– Этот вопрос я себе уже задал, – сказал я. – Придумайте что-нибудь новенькое.

– Ладно, сейчас придумаю. Если он согласится, ты действительно собираешься к нему ехать?

– Можете в этом не сомневаться. Я потому и предложил, что действительно хочу встретиться с этим парнем.

– Ты же сам говорил, что он может оказаться опасен.

– Все в порядке. Он ведь тоже рискует.

– Мне это не нравится.

– Думаете, я сильно счастлив? Но это самое лучшее, что у нас есть на сегодняшний день.

– Ну, раз ты так решил… Плохо, что мы не можем найти его заблаговременно.

– Вот и я про то же подумал.

– Слушай, а может, немного подтолкнуть его?

– Как?

– Похоже, он слегка нервничает, и не думаю, чтобы твое предложение ему понравилось больше, чем мне. Давай, когда он позвонит, нас здесь не будет. Не надо позволять ему думать, что тебе только и забот, что сидеть и ждать его звонка. Заставь подождать его. Иди достань себе где-нибудь свежую одежду, и съездим-ка мы с тобой на пару часиков в загородный клуб. Это сорвет наши планы налета на холодильник.

– Мысль хорошая, – сказал я. – У меня вообще-то каникулы. А чем это не отдых? Звучит, во всяком случае, здорово.

Обновив в Тени гардероб, я подровнял бороду, принял душ и оделся. Затем мы поехали в клуб и не торопясь пообедали на террасе. Вечер для этого выдался как на заказ – ароматный и полный звезд, он растекался лунным светом, как молоко. По молчаливому соглашению мы избегали обсуждать мою загадку. Похоже, Билл здесь знал почти каждого, так что уголок мне показался дружественным. Это был мой самый расслабленный вечер, что выпал за долгое время. Потом мы зашли в клубный бар выпить, и я выяснил, что это было одно из любимых папиных мест водопоя; отзвуки танцевальной музыки вплывали сюда из соседней комнаты.

– Да, хорошая была мысль, – сказал я. – Спасибо.

– De nada[59]59
  Что по-испански означает «не обращайте внимания, не стоит благодарности».


[Закрыть], – ответил он. – С твоим стариком мы частенько проводили здесь время. У тебя случайно нет…

– Нет, никаких вестей.

– Жаль.

– Я дам вам знать, когда он вернется.

– Конечно. Прости.

По дороге обратно никаких происшествий не было, нас никто не преследовал. Мы приехали чуть позже полуночи, пожелали друг другу спокойной ночи, и я прямиком отправился в свою комнату. Стянул с себя новую куртку, повесил в шкаф, сбросил с ног новые туфли и тоже оставил их там. Вернувшись в комнату, я заметил на подушке белый прямоугольник.

В два шага я пересек комнату и схватил записку.

ЖАЛЬ, ЧТО ТЕБЯ НЕ БЫЛО, КОГДА Я ЗВОНИЛ, – было написано большими печатными буквами. – НО Я ТЕБЯ ВИДЕЛ В КЛУБЕ И ЯСНО ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ ХОТЕЛ ПРОВЕСТИ ВЕЧЕР ТАМ. ЭТО НАТОЛКНУЛО МЕНЯ НА МЫСЛЬ. ДАВАЙ ВСТРЕТИМСЯ В ТАМОШНЕМ БАРЕ ЗАВТРА ВЕЧЕРОМ В ДЕСЯТЬ. Я БУДУ ЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ЛУЧШЕ, КОГДА ВОКРУГ МНОГО НАРОДУ И НИКТО НАС НЕ СЛУШАЕТ.

Проклятье. Первым моим порывом было пойти и рассказать Биллу. Но мыслью, последовавшей за этим, было: все равно он не сможет ничего сделать, кроме как потерять сон, в котором он нуждался, вероятно, куда больше меня. Так что, сложив записку, я сунул ее в карман рубашки и повесил рубашку в шкаф.

И ни одного ночного кошмара, который бы оживил мой сон. Спал я глубоко и спокойно, зная, что в случае опасности Фракир меня разбудит. Проспал я даже больше, чем нужно, и это к лучшему. Утро было солнечным, пели птицы.

Поплескавшись и причесавшись, я смотался в Тень за свежими штанами и рубашкой и только потом спустился на кухню. На столе лежала записка. Записки меня уже утомили, но эта была от Билла. В ней говорилось, что ему ненадолго пришлось отвалить в город в свою контору, а мне следует не полениться и самому отыскать все, что сгодится для завтрака. Сам он скоро вернется.

Я заглянул в холодильник и наткнулся на несколько сдобных английских булок, кусок канталупы и стакан апельсинового сока[60]60
  Канталупа – дыня с твердой, чешуйчатой или бородавчатой кожурой, произрастающая в основном в Европе. Иногда так же называют мускусную дыню, по внешнему виду напоминающую канталупу. Какую именно из разновидностей ел Мерлин, история умалчивает.


[Закрыть]. Кофе, который я первым делом поставил вариться, поспел как раз к тому времени, когда я покончил с едой, и, прихватив с собой чашку, я отправился на веранду.

Сидя там, я начал уже подумывать, а не оставить ли собственную записку и не сделать ли мне отсюда ноги. Мой таинственный корреспондент – очень даже возможно, что Z, – один раз звонил сюда сам и один раз после этого вламывался. Обсуждение, откуда Z узнал, что я здесь, на повестке дня не стояло. Это был дом моего друга, и, хотя я ничего не имею против того, чтобы некоторыми из проблем поделиться с друзьями, мне не нравилась идея подставлять Билла. Но вообще-то сейчас был день, а встреча назначалась на вечер. И у меня есть еще время принять какое-нибудь решение. Глупо сматываться сейчас. Пожалуй, лучше всего до тех пор ошиваться где-нибудь рядом. Я смог бы держать руку на пульсе событий и, если вдруг сегодня что-то случится, защитить Билла…

Внезапно мне взбрело в голову, будто кто-то, угрожая оружием, принуждает Билла писать записку, затем уволакивает его заложником, чтобы надавить на меня, добиваясь ответов на вопросы.

Я поспешил обратно на кухню и позвонил Биллу в контору. После второго звонка трубку снял Хорейс Крэйпер, его секретарь.

– Привет, это Мерль Кори, – сказал я. – Мистер Ротт у себя?

– Да, – отозвался тот, – но он сейчас занят с клиентом. Передать ему, чтобы он позвонил вам?

– Нет, это не так важно, – сказал я, – я попозже увижусь с ним сам. Не беспокойте его. Спасибо.

Я нацедил себе еще одну чашку кофе и вновь прошел на веранду. Такие дела, как это, плохо действуют на нервы. Я решил, что, если все не сложится этим вечером, надо ехать.

Из – за угла дома вынырнула фигура.

– Привет, Мерль.

Это был Джордж Хансен. Фракир чуть дернулась, как бы начиная предупреждать, а затем вдруг передумав. Странно все это как-то. Необычно.

– Привет, Джордж. Как дела?

– Нормально. Мистер Ротт дома?

– Боюсь, что нет. Ему пришлось ненадолго уехать в город. Думаю, к ленчу или чуть позже он вернется обратно.

– О-о. Несколько дней назад он просил меня зайти, когда я буду свободен, он хотел мне поручить какую-то работу.

Он подошел ближе и выставил ногу на ступеньку.

– Ничем не могу помочь. Мне он не говорил. Придется тебе перехватить его позже.

Джордж кивнул, открыл пачку сигарет, вытряхнул одну и зажег, затем вновь закатал пачку в рукав футболки. На этот раз на нем была футболка с «Pink Floyd».

– Как тебе здесь? Нравится? – спросил он.

– Ничего. Хочешь кофе?